Vendido

Пабло вроде бы и отошел после разговора о яхте, все равно ворчит и косо поглядывает на сына и супругу, пока они обсуждают аксессуары к наряду парня. После работы они заехали в торговый центр и выбрали Феликсу новый образ, от которого он в восторге. Его светлые волосы, эффектно контрастирующие с тщательно подобранным нарядом, зачесаны назад, но пара прядей красиво обрамляет его лицо. На Феликсе стильный белый пиджак с черными вставками, и он, прислушавшись к маме, еще добавляет к образу золотую цепочку и пару колец. Парень не хотел чрезмерно наряжаться, учитывая, что все-таки это не вечеринка с друзьями, а корпоратив, и считает, что справился с задачей на отлично. — Ты слишком красивый, этот мир тебя снова обидит, и я себе этого не прощу, — все-таки не сдерживается Пабло, и Феликсу приходится приложить усилия, чтобы не растрогаться от слов отца и не пойти на вечеринку с красными глазами. — Пап, я же обещал, я больше тебя не расстрою, поэтому не переживай, — заверяет его парень. — Как вечеринка закончится, я приеду, и не забывай, что я работаю в серьезном месте, а сотрудников Фалкон нельзя обижать. — Я помыл машину, бак полный, — под строгим взглядом супруги протягивает ему ключи мужчина. — Будь осторожен, а если выпьешь — позвони, я сам приеду тебя забрать. — Хорошо, — улыбается ему Феликс и, забрав телефон, идет к двери, в которую входит Алисия. — Надо же, так нарядился, будто давать едешь, — смеряет его оценивающим взглядом девушка. — Алисия! — услышав дочь, багровеет Джорджиа. — Ну а чего он так вырядился? — хмыкает Алисия. — Точнее, для кого? — Для себя, — отрезает Феликс. — Пьяной ты мне больше нравишься, сестренка, но мое настроение тебе не испортить. И сильно не злись, сиськи сдуются, а они недешево стоят. — Уж лучше я потрачусь, чем быть доской, как ты, — кривит рот девушка. — Будь осторожен, клоун, — уже без злости добавляет. — Спасибо, стерва, — подмигивает ей Феликс и выходит прочь.

***

Феликс без пробок добирается до порта, оставляет автомобиль на платной стоянке и идет за парнями, работающими в его отделе. Он знал, что вечеринка на яхте, но теперь, смотря на нее, понимает, что и не думал, что она такого огромного размера. Это уже не яхта, а целый корабль. Яхта со сверкающим белоснежным корпусом пришвартована прямо у берега и медленно качается на темных волнах. Феликс с восхищением рассматривает судно и ждет, когда люди впереди него пройдут на борт. — АРЕС, — успевает прочитать название, выбитое на борту яхты, парень и, наконец-то подав руку, поднимается на мостик. Оказавшись на борту, Феликс ищет глазами знакомые лица и, медленно пробираясь через веселящихся людей, идет в сторону общающегося с двумя девушками из бухгалтерии Исаи. Во всем, что окружает имя Наварро, есть элементы роскоши, и его яхта не исключение. Мраморные поверхности, стеклянные перегородки, мягкие диваны и шезлонги, приглушенное освещение — все показывает уровень жизни ее хозяина. На палубе установлены круглые столы с белоснежными скатертями и высокими свечами. Легкий ветерок доносит до парня приятный шум моря, а на языке оседает солоноватый вкус. На вечеринке играет диджей, чередующий современные треки с классическими хитами. В какой-то момент, будучи в пути, Феликс подумал, что несмотря на его усилия все равно выглядит чрезмерно для корпоратива, но сейчас, наблюдая за гостями, он понимает, что мог бы постараться и получше. Тут и успешные бизнесмены, и модели, и известные личности, играющие немаловажную роль в жизни города. Мужчины, в основном, одеты в элегантные костюмы, а женщины практически все в вечерних платьях. Все общаются, смеются, наслаждаются атмосферой и попивают дорогое шампанское или коктейли. Наварро нигде не видно, но Феликс не расстраивается, пусть он и пришел из-за него и даже наряд выбирал для него, он знает, что в его присутствии расслабиться не получится, и даже рад. Он берет с подноса проходящего мимо официанта бокал шампанского и, подойдя к Исае, здоровается с его спутницами. Пообщавшись с ними пару минут, Феликс переключается на парня из отдела закупок и даже пританцовывает под любимый трек. С момента, как он ступил на палубу, он ловит заинтересованные взгляды от представителей обоих полов и, осмелев, даже думает, что, возможно, ему удастся с кем-то познакомиться, хотя пока сильно его никто не интересует. Мама пишет, спрашивает, как у него дела, и Феликс отправляет ей селфи на фоне развлекающихся гостей. Он возвращается к Исае, по пути убирая телефон в карман, и, заметив, как мужчина перешептывается с девушкой, оборачивается по направлению его взгляда и видит его. Наварро проходит на борт в окружении очень симпатичного, судя по бегающему по сторонам взгляду, телохранителя и молоденького парня, который, возможно, чуть старше Феликса и выглядит, как греческий бог. Но Феликсу он не интересен, как и внезапно потерявшие все лица гости, он смотрит только на него, ловит каждое движение взглядом. Наварро одет в элегантный темно-серый костюм, который подчеркивает его потрясающую фигуру. Идеально выглаженная белоснежная рубашка красиво контрастирует с легким загаром мужчины, на его запястьях блестят запонки с драгоценными камнями, а его массивные часы Феликс даже при желании не разгадает, потому что это, скорее всего, бренд, который не на слуху у простых смертных. Волосы Наварро, как и тогда, в офисе, зачесаны назад, открывая вид на красивое лицо. Он останавливается у первого столика, здоровается с подходящими к нему людьми, а парень рядом с ним со скучающим видом попивает шампанское. Весь оставшийся вечер потерявший в одночасье покой Феликс только за ним наблюдает. Он пытается прятать взгляд, но не получается, он все время его глазами ищет, потому что не смотреть на Гильермо Наварро невозможно. Феликс, привыкший, что центром внимания обычно является он сам, на время превращается в одного из своих обожателей и, попав в сети притягивающего взгляды мужчины, выбираться не планирует. Наварро выделяется на фоне всех остальных, хотя тут много успешных людей, парочку Феликс даже узнал по газетам. Этот мужчина совсем другой. И аура вокруг него совсем другая — одновременно пугающая и безумно влекущая. Феликсу хочется нырнуть в этот омут, и уже сейчас он понимает, что из него можно не вынырнуть. С Наварро именно так. Переступив черту — обратную дорогу сотрешь. Пусть внимание Феликса поглощено одним человеком, он все так же привлекает чужое. Феликс привык к таким взглядам, он знает, что природа наградила его потрясающей внешностью. И первый раз он ловит взгляд Наварро, когда привлекает внимание сам. К нему подходит мужчина лет сорока, открыто улыбается, и, когда представляется, Феликс узнает фамилию, которая принадлежит семье знаменитых в стране банкиров. Мужчина, которого зовут Хорхе, спрашивает, как парня занесло сюда и чем именно он занимается. Феликс, польщенный вниманием, отвечает, даже улыбается, оценив его шутку, и именно тогда он чувствует этот взгляд, пробирающий его до самых костей. Феликс немного поворачивает голову и сталкивается с перекрестным огнем. Наварро смотрит прямо на него. Он не убирает взгляда, не смущается, не пытается скрыть, что смотрел. Он смотрит и продолжает смотреть, гипнотизируя его. И Феликс уже не слышит, что ему говорит банкир. А потом резко все заканчивается. Наварро теряет интерес, возвращает внимание своему собеседнику, а Феликс растерянно кивает Хорхе, который, поняв, что он парня не заинтересовал, отходит. Феликс, который сам не знает, почему его так смутил чужой взгляд, слоняется по палубе. Он чувствует себя нашкодившим ребенком, ведь Наварро не просто смотрел на него с интересом, он словно показывал ему, что недоволен его поведением, и Феликсу от своих мыслей не по себе. Кульминацией вечера становится впечатляющий фейерверк, освещающий ночное небо над яхтой цифрой «десять» и отражающийся в воде. Гости аплодируют, восхищенно снимают видео на телефоны, чтобы сохранить этот момент как для себя, так и поделиться с теми, чью зависть они хотят вызвать. Феликс, который уже со всеми знакомыми обменялся любезностями, откровенно скучает и, пройдя к бортику, опирается локтями об ограждение. Он смотрит вниз, на черную воду, чувствует легкое головокружение и думает, что не надо было допивать второй бокал. Вода словно разговаривает с парнем, манит, и Феликс наслаждается этим коротким покоем посередине всеобщего веселья. — Если долго смотреть в бездну, то она в ответ начнет смотреть в тебя. Феликс, даже не повернувшись, знает, кому принадлежит этот бархатный голос, а когда поднимает голову, видит остановившегося рядом Наварро. Парень сразу выпрямляется, убирает с лица выбитые ветром из прически волосы и пару секунд не знает, как ответить на его заявление. — Цитируете Ницше, — наконец-то отвечает на его слова Феликс и вызывает своим ответом довольную улыбку мужчины. — Ты ведь работаешь на меня? — становится еще ближе Наварро, и в нос снова бьет запах его парфюма. Феликсу хочется думать, что его внезапно превратившиеся в желе ноги не держат его из-за покачивающейся под ними яхты, а не из-за этого властного голоса и взгляда, копающегося в его душе. — Да. Нет. То есть да, я работаю в Обелиск, — с трудом взяв под контроль язык, отвечает парень. — Какая у тебя позиция? — Я стажер, но уже заканчиваю, — говорит Феликс и замечает, как внимательно за ними наблюдают Исая и Джером. Судя по их испуганному виду, они, небось, думают, что парень скажет что-то не то, что отразится и на них. — Прости, не представился. Меня зовут… — Знаю, — перебивает его Феликс и прикусывает свой язык. — Зато я не знаю твоего имени, — улыбается ему мужчина, скользит взглядом от лица к горлу, задерживает его на цепи. — Феликс Лим, — машинально протягивает ему руку парень, Гильермо сразу же ее пожимает, но не отпускает. Феликс смотрит на то, как его рука потерялась в большой ладони, сам ее убрать не осмеливается. — Необычное имя для Колумбии, но, надеюсь, пророческое, и ты на самом деле счастлив, — наконец-то убирает руку мужчина. — Мама дала мне его, — смущенно улыбается парень. — Сперва она хотела назвать меня Фелиз, но в итоге выбрала Феликс, и я доволен. Наварро пристально смотрит на его лицо, изучает, ищет изъян, хоть что-то, что отвратит, докажет, что идеальной красоты не существует, но в итоге растворяется в улыбке, из-за которой все остальное вокруг меркнет. — Хочешь остаться после или будешь двигаться дальше? — выгибает бровь мужчина. — Остаться? Вечеринка уже заканчивается, я думал домой пойти… — Я имел в виду в моей компании, — снова усмехается мужчина, и Феликсу хочется дать себе по лицу. — Да, конечно, хотел бы, ваша компания — мечта любого, но я пока не знаю, это не от меня зависит, — тараторит парень, чье лицо заливает краска. — В любом случае, спасибо вам за возможность, для моего резюме практика у вас уже большой плюс. — Это тебе спасибо, каждый человек моей компании мне важен, ведь без вас не было бы и ее, — говорит Наварро. — Ты и твои коллеги помогаете создавать ее имидж, стараетесь ради нашего общего процветания, я ценю это. Феликс замечает, что к ним идет спутник Наварро, и, немного отодвинувшись, сам не знает почему, расстраивается. Он тоже блондин, но ростом выше, а его потрясающе красивое лицо словно создано искусным скульптором. Феликс рассматривает его наряд, состоящий из блузки с большим вырезом, и задерживает взгляд на пальцах, усеянных дорогими кольцами. Наварро на него даже не реагирует, только за Феликсом наблюдает, а когда блондин, взяв его под локоть и приподнявшись, что-то шепчет ему в ухо, говорит: — Хорошо, Алессандро, дай мне минуту. — Приятно было пообщаться, — снова протягивает Феликсу руку мужчина, в этот раз парень сам слишком быстро ее выдергивает, и Наварро не скрывает секундное недовольство на своем лице. — И не смотри долго в воду, она тоже умеет завидовать красоте, — добавляет мужчина и вместе с парнем идет к корме. Феликс не успевает перевести дух, как к нему подбегают Исая и Джером и сразу же вываливают на него уйму вопросов. — Он просто спросил, кем я работаю, — честно пересказывает им их диалог Феликс, опустив последнюю фразу мужчины. — Интересно, — щурится Джером. — Для него весь его стафф — безликий, он мое имя только с пятого раза запомнил. Зачем ему с тобой разговаривать? Ты даже не работаешь на него официально. — Так у него и спросите, — бурчит Феликс, не понимая, чего его шеф до него докапывается. — Ладно, надеюсь, ты ничего лишнего не сказал, — кивает Джером и отходит. — Чего он ощетинился? — спрашивает у Исаи Феликс. — Да он вечно не в духе, а тут еще его вниманием обделили, хотя он главный, и к тебе подошли, — смеется Исая. — Он на всех так странно действует? — кивает в сторону стоящего к ним спиной Наварро Феликс. — Еще и с парнем на вечеринку пришел. Он что, гей? — Я личную жизнь руководства не обсуждаю, но не думаю, — чешет голову Исая. — Скорее, он би, и потом, для него законы не писаны. А парень рядом с ним — известная модель, неужели ты его не узнал? — Восхищают люди, которым безразлично чужое мнение, — вздыхает Феликс. — Мне показалось знакомым его лицо, но теперь вспомнил, что видел его в Инстаграме. — А ты сделай себе столько денег и имя, тебе тоже будет безразлично, — хлопает его по плечу мужчина. — Наварро меняет спутниц и спутников постоянно, но я понимаю, почему этот красавчик с ним не первый раз. Как же красив, — наблюдает за парой Исая. Феликс больше Исаю не слушает и следующие полчаса проводит, раздумывая о коротком диалоге с боссом. Когда он возвращается из туалета, то Наварро нигде не видно, и Феликс, решив, что он уже покинул яхту, идет к своим тоже попрощаться. Невыносимо клонит в сон, и непонятно, от шампанского или от того напряжения, которое он пережил рядом с мужчиной. Попрощавшись с коллегами до понедельника, парень покидает палубу и, миновав мостик, оказывается на заставленном дорогими автомобилями берегу. — Странно, это тот же Роллс, который был у офиса, значит, он не уехал, — думает парень, проходя мимо многочисленной охраны, каждый из которой провожает его заинтересованным взглядом, и идет на парковку. По-хорошему, надо бы позвонить отцу, но Феликс забирает из автомата на парковке банку холодного кофе и решает, что лучше он в пути придет в себя, чем будет рассказывать папе о вечере. Феликсу не везет, родители будто бы нарочно не ложились, сидят в гостиной и, стоит ему зайти, устраивают допрос. Феликс, который на яхте не поел, а сейчас резко хочет есть, делает себе бутерброд и параллельно рассказывает про то, насколько роскошной была вечеринка. Про свой диалог с боссом он решает умолчать, чтобы в лишний раз не нервировать отца, который злится из-за внимания мужчин к сыну. Уже забравшись в свою кровать, Феликс прижимает к груди подушку и вновь возвращается к их диалогу на яхте. Сомнений быть не может, Феликс влюбился в мужчину, который намного старше него и который вряд ли будет смотреть на него как-то по-другому, чем просто на сотрудника. Хотя он хорошо запомнил его слова про его красоту, но в то же время про нее говорят все. Феликс все равно предается мечтам о них, представляет, как бы красиво они смотрелись вместе, и сам от своих мыслей млеет. Он никогда ранее не встречал настолько сексуального во всех смыслах мужчину, которому словно было мало внешности богов, так он еще и своей силой и харизмой завораживает. Феликс понимает, что ему с разрывающими голову мыслями не уснуть, сдавшись, он забирает с тумбы коробку салфеток и тянется к резинке трусов. Плевать на то, насколько это жалко, но Феликс будет ублажать себя и представлять, как Наварро прямо там же, на борту яхты, раздевает его и держит на грани срыва в пропасть. Феликс пока не подозревает, что он уже добровольно шагнул в нее.

***

Гильермо сидит в кресле в темной каюте, широко расставив длинные ноги, и вертит в руке стакан виски. Каюту освещает только падающий с окошка на потолке лунный свет. Гости давно разошлись, снаружи тишина, которую нарушают только шаги охраны. Мужчина смотрит сквозь расстегивающего перед ним свою рубашку Алессандро и думает о другом блондине, обществом которого он не насытился. Алессандро, закончив с рубашкой, жеманной походкой идет к нему, но Гильермо останавливает его коротким: — Нет. Парень замирает на месте и покорно ждет дальнейших указаний. — На колени и ко мне, — хлопает по бедру Наварро, и Алессандро, четко зная правила, опускается на пол и, нарочно виляя задницей, подползает к нему. Гильермо поглаживает его скулы, наматывает на руку его платиновые волосы, а сам представляет того, чью руку жал на палубе. Хищник в Гильермо никогда не спал, но теперь он к нему прикоснулся, а значит, все мосты сожжены. Алессандро потрясающе красив, Наварро знает цену товара, который греет его постель уже несколько ночей, и не жалеет ни о центе, потраченном на него, и в то же время он уверен, что на красоту того, кто навестил его сегодня, всех его средств бы не хватило. Природа удивительна, ведь создала такое совершенство, и безнадежно глупа, запуская его в мир хищников без защиты. Хотя, у ангела с веснушками защитник уже есть, осталось донести это и до него. Алессандро томно смотрит на мужчину, тянется к поясу его брюк, но Гильермо, внимательно наблюдающий за ним, внезапно хватает его за запястье и, приблизившись к лицу, мрачнеет: — Под чем ты? — Не под чем, — паника проскальзывает в глазах парня, он сразу же опускает лицо, с которого Гильермо все и прочитал, и пытается отвлечь мужчину тем, что трется о его ноги. — Ты обдолбался, хотя пришел чистым, — в этот раз уже нет и намека на сомнения в голосе Наварро. Он рывком поднимается с места и, впечатав Алессандро спиной в стену, нависает над ним. Парень не сдается, продолжает поглаживать его по груди, пытается отвлечь поцелуями, но Наварро ни на что не реагирует, у него во взгляде шторм бушует, и раз Алессандро переступил черту, то обрушится он на него же. — Это не то, что ты думаешь, — лепечет Алессандро, цепляясь за воротник его рубашки. — У меня три главных правила, которые входят в пакет неразглашения, и ты ставил подпись под всеми, — сильнее сжимает его горло Гильермо, не реагируя на мольбу в чужих глазах. — Ты должен быть согласен на все в постели, должен приходить уже подготовленным и никаких наркотиков. Ты нарушил самое главное. Где ты взял наркотики, если днем ты был чист? — Прости, пожалуйста, я не сдержался, — с мольбой смотрит на него Алессандро, который, пусть и поздно, но жалеет о своем поступке. Потерять благосклонность такого покровителя, как Наварро — дорогого стоит. — Где наркотики? В туалете оставил? — даже мускул не дергается на суровом лице мужчины. — Больше нет, на мне ничего нет, — утверждает Алессандро, а Гильермо, развернув его лицом к стене, шарит по карманам его брюк. Алессандро больно прикусывает губу, корит себя за неосмотрительность и уже знает, что Гильермо не переубедить. — Интересно, — достав из его кармана маленький пакетик, рассматривает порошок Наварро. — Прошу, Гильермо, прости, я облажался, но я искуплю вину, накажи меня, скажи, что сделать, я сделаю, — хнычет обнимающий стену Алессандро, который и правда готов на все, лишь бы не стать очередным любовником Наварро, а остаться последним. Спать с Наварро — это не только получать щедрые подарки и вызывать зависть всей Картахены, но еще по-новому открыть свое тело и то, что ему на самом деле нравится. После первой ночи с ним Алессандро получил Порше, о котором мечтал, и обложку самого крутого модного журнала Латинской Америки, но не мог радоваться подаркам, потому что из постели он буквально выбирался ползком. В первый раз весь день у него ушел на восстановление, а сидеть он практически не мог, но уже с наступлением темноты чуть ли не изнывал в ожидании звонка от охраны Наварро, лишь бы все повторить. Ему не позвонили на следующий день, но уже спустя три недели он визжал от счастья и чуть не разнес свою квартиру, когда ему передали, что Наварро хочет его видеть. Оказалось, Наварро дал ему время на восстановление, и Алессандро никогда не забудет его холодное «трахать порванную задницу мне неинтересно». Алессандро, который балуется наркотиками последние три года и начинал именно для поддержания своей худобы, помнит об условиях, которые он подписывал перед заносчивым помощником Наварро и его телохранителем, но он не думал, что небольшая доза, принятая на вечеринке, чтобы подготовить себя к ночи, не ускользнет от взгляда бизнесмена. Алессандро хотел прочувствовать кайф на всех уровнях, в итоге прочувствует только гнев того, кто ему такого не простит. — Отпусти, я докажу тебе, что сожалею, — не сдается, трется задницей о его пах Алессандро и радуется, когда Наварро заводит руку вперед и, расстегнув его брюки, рывком тянет их вниз. Значит, шанс все же есть, а Алессандро сделает все, чтобы Наварро захотел повторить эту ночь. Гильермо грубо разводит его ягодицы, продолжая с силой вжимать парня в стену, и не дает ему обернуться. Алессандро и не сопротивляется, что угодно, лишь бы утро он встретил в постели в этой каюте. Он выгибается, расслабляется в ожидании, что Наварро возьмет его, а потом они, предаваясь страсти, забудут о неприятном инциденте, и, только почувствовав у входа не его член, парень дергается. — Что ты делаешь? — оборачивается через плечо Алессандро. — Даю тебе то, что тебе важнее твоих обязательств передо мной, — Гильермо вдавливает его лицом в стену, а сам проталкивает пакетик с порошком в его задний проход. Алессандро мало того, что в шоке от его действий, ему еще и ужасно неприятно то, как грубо он это делает. Парень пытается ему помешать, дергается, но все его попытки безуспешны, потому что Наварро сильнее, и хватка у него мертвая. — Я же сказал, что искуплю вину, — уже с отчаянием в голосе говорит парень. — Прекрати, он в меня не полезет! — Я пользовался этой дыркой, и я знаю, что в нее полезет, — усмехается Гильермо и, протолкнув пакетик окончательно, отпускает парня и идет к креслу. — Ты свободен. — Гильермо, пожалуйста… — Мне вызвать охрану? — выгибает бровь мужчина, и парень, которому хватило нескольких ночей, чтобы понять, что с ним спорить не стоит, застегивает брюки и поднимает с пола рубашку. — Прости меня, мне правда очень жаль, — опустив глаза, идет к двери Алессандро. — Я не уважаю людей, которые отдают контроль над своим разумом наркотикам, и даже мясо, которое я трахаю, должно уметь соображать, — бросает ему вслед Гильермо, а Алессандро, пряча слезы обиды и унижения, скрывается за дверью. Кристофер лично допрашивает Алессандро, а потом, проводив его со своим человеком, долго стоит на палубе, не решаясь зайти к боссу. Он винит себя в произошедшем и уверен, что Наварро думает так же. Кристофер, несмотря на то, что все учел, перепроверил, все равно боялся непредвиденного инцидента, и стоило ему выдохнуть, когда спонтанная вечеринка подошла к концу, как Алессандро сделал им всем такой неприятный сюрприз. Кристофер лучше всех знает, как Наварро относится к наркоманам, и уже представляет, как сильно он недоволен. Алессандро и его умолял, просил убедить Гильермо, что он сожалеет, и дать ему второй шанс, но Кристофер честно сказал ему, что это невозможно. С Наварро всегда так — стоит оступиться, и он вычеркивает человека из своей жизни, и Кристофер не желает этого и себе. Работники Наварро убеждены, что Кристофер — его фаворит, и они, возможно, правы, ведь Наварро никого, кроме него, к себе не подпускает и очень редко общается с кем-то из своего штата напрямую, а не через него. Кристофер прошел долгий путь, чтобы занять не просто нынешнюю должность, но и стать тем, кого Наварро держит при себе. Терять столько лет усилий из-за шлюхи, которая не смогла проконтролировать свой аппетит, будет очень обидно. Кристофер попал к Наварро совершенно случайно. Он вышел на работу вместо пострадавшего в аварии кузена, который последний год работал личным шофером тогда еще только поднимающегося молодого бизнесмена. По словам Наварро, он доверял кузену Кристофера, поэтому, чтобы не тратить время на поиски и проверку нового, согласился на то, что, пока тот проходит реабилитацию, его будет возить Кристофер. Кристофер тогда не подозревал, что его будущее так резко изменится благодаря его собственному трудолюбию и профессионализму. С первого дня он проявил себя ответственным и внимательным сотрудником, строго соблюдал правила безопасности на дороге и быстро адаптировался к многочисленным требованиям шефа. Кристофер после школы пошел работать в продуктовую лавку дяди, а по вечерам зарабатывал участием в боях без правил. Он не видел другого будущего и был убежден, что, как только заработает достаточно денег, откроет свой магазин и пойдет по стопам родни. Наварро так не думал. Он оценил его спокойный, уверенный подход к работе и, даже после восстановления своего шофера, не захотел брать его обратно к себе и предложил его должность Кристоферу. Последний сразу же от нее отказался, объяснив свое решение тем, что не будет отбирать хлеб своего кузена. Наварро на это усмехнулся и сказал слова, который Кристофер выжег на задворках сознания, но свой ответ не поменял: «Ты отвечаешь за другого человека? Ты уверен, что он поступил бы так же? Если уверен, то я тебя отпускаю. Если нет, то советую еще подумать». Кристофер честно сказал кузену, что он его должность не возьмет, и вернулся в лавку. Спустя неделю к ней подъехал Наварро и сказал, что уволил его кузена после того, как тот, вернувшись к своим обязанностям, первым делом доложил ему, что Кристофер у него воровал и подделывал чеки для бухгалтерии. Кристофер внимательно выслушал мужчину, а вечером получил подтверждение и от кузена, который в страхе перед его кулаком сам все ему выложил. «Нельзя судить людей по себе и ждать, что раз ты человек чести, то и твоя кровь будет такой», — первое, что сказал ему Гильермо, когда следующим утром Кристофер вышел к нему на работу. Кристофер добросовестно выполнял свою работу, лично ездил по важным поручениям шефа, и возникшее между ними взаимное уважение постепенно переросло в своеобразную дружбу. Видя стремление Кристофера расти и развиваться, Наварро решил дать ему шанс и предложил за его счет пройти курс повышения квалификации в одном из известных учебных центров безопасности. На этих курсах Кристофер изучал тактику охраны, психологию поведения, анализ угроз, навык управления ситуацией в условиях стресса. Также Наварро организовывал для него мастер-классы с опытными специалистами по безопасности и даже отправлял его на практическое обучение за границу, чтобы тот получил представление о международных стандартах. Завершив обучение, Кристофер вернулся к шефу уже не просто шофером, а личным телохранителем. Теперь его задачи включали не только безопасное передвижение, но и защиту Наварро от любых угроз. Спустя несколько лет успешной службы телохранителем, Наварро предложил ему стать главой службы безопасности. Кристофер все еще не согласен с методами своего шефа и не разделяет большинство его взглядов на жизнь, но свою работу любит и терять ее не хочет. Тем более учитывая, что он под руководством Наварро перешел черту, после которой в нормальную жизнь уже не вернуться. Поняв, что от ответственности не уйти и лучше все же зайти к Наварро, пока он сам его не вызвал, Кристофер все же идет к каюте и стучится в дверь. — Его проводили, — докладывает Кристофер размеренно пьющему виски в кресле Наварро. — Я ведь все сделал по правилам, проверил его по твоему списку. Клянусь, когда он ступил на борт, он был чист. — У меня к тебе один вопрос: как он пронес наркотики на яхту, если пришел он чистым? — постукивает ногтями по стакану Наварро. — Наркотики он, скорее всего, пронес на себе, — говорит Кристофер. — Мы не обыскивали твоих работников, была только рамка металлоискателя, через которую прошли все. Это тоже твое распоряжение, чтобы не пугать их в день праздника, поэтому я не исключаю, что, даже если они были не на нем, их мог пронести кто-то из гостей. — Выясни, если моя охрана или кто-то из моих работников толкает наркотики, я хочу знать этого человека в лицо, — приказывает Наварро, и Кристофер, кивнув, идет к двери. На самом пороге он останавливается и оборачивается к мужчине: — Я увидел его. И я понимаю, почему ты такой избирательный. Я буду им заниматься? — ожидающе смотрит на босса. — Нет, — отрезает Наварро. — Он не очередной из тех, с кем я провожу досуг и, стоит им мне наскучить, заканчиваю контракт. Я не лишу себя удовольствия и не буду делить его внимание ни с кем. — Мне, значит, ничего не предпринимать? — не торопится уходить Кристофер. — Забери у Джерома отчет по его работе в Обелиске, хочу посмотреть на его успехи. Будет грустно, если кроме красоты ему предложить нечего. Кристофер уходит, а Гильермо, откинувшись назад, снова думает о Феликсе, из-за которого организовал вечеринку на яхте. В этом мальчике грешная красота ювелирно граничит с совсем детской невинностью, и пачкать ее своими привычными методами Гильермо не станет. Именно поэтому в их отношения он никого не впустит, а то, что у них они будут, он не сомневается. За столько лет жизни Гильермо не встречал никого, кем обладать хотелось настолько сильно, и дело здесь вовсе не в похоти. Ненасытное нутро Наварро рядом с ним молчало, ловило каждый вздох, взмах ресницами и смущенные улыбки. Даже те, которые были адресованы не ему. Пусть ангел с именем, означающим «счастье», протянет ему руку, и Наварро даст ему на него гарантию.

***

Черные внедорожники, окружившие роллс-ройс, медленно подъезжают ко входу отеля Caribe, и собравшаяся снаружи толпа радостно приветствует гостя. Наварро выходит из автомобиля, кивком благодарит открывшего ему дверцу помощника, вызвав этим, казалось бы, обычным поступком очередной возглас толпы. Удивительно, что мир докатился до той точки, когда простые человеческие поступки вроде поблагодарить, придержать дверь или просто помочь что-то донести рассматриваются как акт героизма. Журналисты сразу же выстраиваются в ряд, и все камеры и микрофоны уже готовы записывать каждое слово кандидата в сенат. Наварро сегодня проводит встречу с избирателями и нарочно выбрал для этого самый престижный и оживленный район города — Бокагранде. На встрече присутствуют представители местного бизнеса, жители района, студенты из местных университетов и несколько ветеранов, пришедших поддержать его идеи. Ответив ровно на три вопроса, Наварро приглашает всех внутрь отеля и обещает, что его выступление ответит на остальные. Мужчина, от которого ни на шаг не отходит Кристофер, останавливается перед микрофоном, установленным в центре зала, и, поприветствовав собравшихся, не теряя времени, переходит к сути своей речи. — Мы больше не можем мириться с тем, что картели держат нас в страхе и разрушают наши семьи, — говорит Наварро, окидывая взглядом аудиторию. — Каждая улица этого города заслуживает жизни без угрозы насилия. Я здесь, чтобы объявить: борьба с наркокартелями будет усилена. Мы примем меры, которые помогут нашей полиции и вооруженным силам добиться результатов. Зал, затаив дыхание, слушает его слова. В голосе Наварро звучит непреклонность, которая и правда внушает надежду собравшимся. Он говорит о введении более строгих законов, об усилении сотрудничества с международными партнерами и увеличении инвестиций в образование и социальные программы, которые помогут молодежи найти свою дорогу вдали от теневых структур. — Наша цель — процветание Колумбии. Я верю, что наш народ заслуживает лучшего будущего, где каждый сможет работать и жить в безопасности. Мы построим страну, где быть честным станет выгоднее, чем идти по пути насилия и преступности. Я обещаю вам, если вы проголосуете за меня, то мои действия будут решительными, а намерения — неизменными. Зал взрывается аплодисментами. Наварро улыбается им, кивая в ответ на поддержку, и понимает, что его слова нашли отклик.

***

Феликс сидит на диване в гостиной, прижимает к груди подушку и, не моргая, смотрит на экран, на котором идет прямая трансляция выступления Гильермо Наварро. Феликс настолько поглощен мужчиной, что в третий раз игнорирует зовущую его с кухни мать, и женщина, пройдя в гостиную, уже собирается ругаться, как тоже зависает на экране. — Мам, скажи, он же правда красивый? — спрашивает Феликс, зная, что отец на работе, а значит, можно не шептать. Красоту Наварро отрицать невозможно, но при этом даже Феликс считает ее хищной. Несмотря на привлекательную внешность и харизму, есть в нем нечто, что не просто отталкивает, но и пугает, только первое все равно выигрывает, манит Феликса подойти ближе, когда надо бы увеличить расстояние. — Дорогой, не надо на него смотреть, — ищет пульт женщина, намереваясь выключить телевизор. — Почему? — первым дотягивается до пульта Феликс и убирает его за спину. — Он старше тебя на лет пятнадцать! А ты еще и работаешь у него, — нахмурившись, смотрит на него Джорджиа. — Да это просто увлечение, — отмахивается парень. — Мы же обсуждаем с тобой, какой Генри Кавилл сексуальный. А этот тоже очередной красавчик. — От Кавилла, в отличие от этого, — кивает на экран женщина, — я опасности не жду. У этого больше шансов тебя заполучить. — В смысле? — хлопает ресницами Феликс. — В смысле, что этот тебе зарплату платит, и вообще, вы живете в одном городе, он может положить на тебя глаз. Откуда ты знаешь, что у него в голове и какой он вообще человек? — Вы одержимы моей внешностью, — громко смеется Феликс. — Я понимаю, для каждого родителя его ребенок лучший на свете, но, мам, вы уже утрируете. Поверь, не вся Картахена хочет заполучить меня, а те, кому удалось, даже бесплатно не берут. — Ты у меня слишком чистый мальчик, не распознаешь пока в людях темноту, но поверь своей опытной матери, — уже мягко продолжает женщина. — Если я говорю, что от него веет опасностью, значит, так оно и есть. Поэтому перестань пускать слюни на того, кто тебе в отцы годится, лучше помоги мне на кухне.

***

Венсан сидит на бортике встроенного в нишу из гладкого камня джакузи, и все его внимание на висящем на стене экране. Вокруг джакузи стоят небольшие стеклянные столики, на которых лежат свернутые белоснежные полотенца и бокалы с шампанским. В воде позади него плескаются две красивые девушки, но их визги и общение не мешают ему внимательно слушать слова своего врага. — Сукин сын разошелся, — заходит в помещение Кастильо и, подойдя к джакузи, опускается на его бортик рядом с братом. Девушки сразу зовут его присоединиться, и Кастильо, не отрывая глаз от экрана, раздевается. — Он развлекается, — Венсан позволяет одной из девушек, приподнявшись, массировать его плечи. — Раздражает он меня, но красавчик тот еще, — кривит рот Кастильо, устраиваясь в джакузи. — Был бы я заядлым геем, я бы его трахнул. Хотя, когда меня останавливала чья-то ориентация. — Следи за языком, — строго говорит ему старший. — И вообще, он не нижний. — Откуда знаешь? Вкусы ведь меняются, — устраивает на себе одну из девушек Кастильо. — Я про него все знаю, — тянется за бокалом Лино. — Даже его предпочтения в постели. — Так давай его сломаем, — воодушевляется Кастильо. — Он очень умен, ошибок не делает, а его псы тщательно за ним подчищают, — качает головой Лино. — При этом я знаю все его грехи, и за каждый по отдельности он сел бы на пожизненное. — Не верю, что ты слабее, отец, — хмурится Кастильо. — Кто сказал, что я слабее? — усмехается Венсан. — Он достойный противник, и нам нравится эта игра. Его можно было бы поймать на отмывании денег, на устранении конкурентов, но без вариантов, все кристально чисто. Можно было бы поймать и на наркоте, и на педофилии, но этого всего за ним тоже нет. К сожалению. — Одно твое слово, я ему такую малолетку подложу, не устоит. — Не подложишь, Бинни, ты вспыльчив, но ты не умен, а он очень умен. Очень, — цокает языком Венсан. — И что, будем стоять и смотреть, как он нас с грязью смешивает? — вскипает Кастильо. — Может, нам уже пора взбунтоваться? — Пусть сотрясает воздух, слова не решают ничего, а будет лезть на рожон, займемся, — Венсан поднимается на ноги и затягивает пояс на халате. — Как скажешь, — зарывается лицом в роскошные груди девушки младший. — Я тебя, конечно, балую, но на этот разврат смотреть не собираюсь, — поморщившись, идет к выходу Венсан. — Лучше порадуй меня хомячком, скучаю по нему, — говорит уже у двери. — Отец, я ревновать буду, — со смехом оборачивается в нему Кастильо. — Да серая мышь твой хомяк. Пока ничего интересного. С америкосами связан, жду, когда мне сольют, какие именно у него дела с ними. — Не ревнуй, ты всегда мой номер один, — улыбается ему Венсан. — Но и хомяк хорош. Слишком хорош. Венсан продолжает думать об офицере Хименесе, хотя уже прошли сутки с их встречи, и признает, что очарован его принципиальностью. Продажных копов в системе очень много, Венсан сам знает большую их часть в лицо, но очень хочется, чтобы этот не продавался, чтобы не испортил изначальное впечатление. Хотя, чтобы заставить его бегать по колесу, Лино денег не пожалеет. А потом застрелит.

***

— В этом городе четыре власти — президент, конгресс, верховный суд и мы. Нам, в отличие от первых трех, свою власть нужно постоянно подтверждать, поэтому объясни мне, куда смотрят твои сикарио? — поднимает глаза на стоящего перед ним мужчину Лино. Сегодня с утра Лино по поручению главного по одному общается со своими командирами, и его уже утомили постоянное сидение в кресле и голоса этих мямлящих мужиков. — Почему, несмотря на кампанию террора, которую мы ведем, тараканы вылезли из щелей и продолжают рейды по нашим объектам? — Это ничего не значит, я уже готовлю ответку, тебе не о чем переживать, — пытается убедить босса Чапо. — Подвесь этого жирного ублюдка из министерства юстиции днем, пусть знают, что Лино в темноте не прячется, — приказывает Венсан. Чапо покидает кабинет, а Венсан тянется к толстой папке на столе, которую оставил брат, и снова пролистывает ее. Он просматривает досье, которое успел выучить наизусть за утро, и, убрав его в стол, поднимается на ноги. Венсан не любит себе отказывать, и раз ему так сильно хочется еще раз увидеть смелого офицера, то он его навестит, а ради этого даже пойдет в место, куда добровольно не сунется ни один преступник. Венсану, несмотря на его, казалось бы, бурную жизнь, видимо, совсем скучно, раз он решил, что ему не хватает мыслей о чрезмерно самоуверенном офицере. В то же время Венсан себя знает, и, раз ему хочется поиграть с очередным человечком, который возомнил, что закон превыше всего, он это сделает. В конце концов, Хименес, как и все остальные, ему быстро наскучит, ведь люди склонны глотать свои принципы, когда им это не выгодно. Венсан опустит лезвие гильотины и на его шею, но пока еще немного изведет его. Из всех человеческих качеств именно идеализм раздражает Венсана больше всего. Хименес, несмотря на горький опыт своих предшественников и среду, в которой обитает, все еще предан высоким идеалам и стремится к возвышенным целям. Венсан обожает окунать таких, как он, в лужу их же крови, ведь в мире, где правят оружие и наркотики, нет места вере — неважно во что. Больше причин для его интереса к жалкому офицеришке нет. Венсан приезжает к участку на такси и, выйдя из автомобиля, разминает плечи и подставляет лицо под теплые лучи солнца. Офицер Хименес вполне может быть на задании, но Лино до вечера некуда торопиться, так что он может и подождать. Он говорит в приемной, что пришел к Хименесу, и, получив пропуск, поднимается наверх. Джи в зале не видно, хотя офицер в приемной звонил ему и подтвердил, что он в участке. Лино прогуливается по залу, улыбается симпатичным офицершам и, получив замечание, опускается на стул в коридоре. Спустя минут пять к нему идет явно недовольный офицер Хименес, и Лино, подскочив на ноги, протягивает ему руку. Джи, скрипя зубами, ее пожимает. — Это не проходной двор, чего тебе надо? — недовольно спрашивает Хименес, проходя к своему столу, Лино от него не отстает. — Хочу доложить о преступлении, — плюхается на стул напротив парня Лино. — Я распоряжусь, чтобы после сегодняшнего тебя в участок не пускали, — откинувшись назад, смотрит на него Джи. — Доложить о преступлении можно, набрав полицию по телефону. Ортега его будто и не слушает, он, бормоча под нос уже знакомую Джи считалочку, озирается по сторонам, когда его взгляд замирает на доске, с которой на него смотрят фотороботы самых разыскиваемых преступников. — Это что за урод? Почему такое фото страшное? — кивает Лино в сторону доски. — Не суй свой нос куда не надо, — цедит сквозь зубы Джи и подзывает стоящего у двери офицера. — Проводите гражданина Ортегу до выхода, убедитесь, что он покинул участок. — Да постой ты, — возмущается Венсан. — Я тебе ценную инфу принес, хотя бы дослушай. — Выводи его, — Джи неумолим. — Это не Лино, — кивает на фоторобот Венсан. — С чего ты так решил? — щурится Джи. — Я же говорил, я ценный кадр. — У тебя пять минут, потом я потеряю интерес, — Джи просит офицера отойти и возвращает внимание мужчине. — Мы росли в одном районе с ним, — осторожно начинает Венсан. — Как и еще пара сотен человек, которые, к слову, даже его пол подтвердить отказались, — усмехается Джи. — Я не трус, — хмыкает Венсан. — Я в этом бизнесе не первый год и знаю всех, кто пытался меня прижать, так вот пацаны из Доминион мои частые гости, я продаю технику, и гипотетически я мог бы продавать им оборудование для слежки. Гипотетически. — Гипотетически ты мог бы его увидеть и описать нашему художнику? — понижает тон голоса Джи. — Нет, много воды утекло с нашего детства, да и он на поверхность не вылезает. Но я знаю его парней, и пришел я сюда, потому что услышал про сходку, думал, тебя заинтересует, — скалится Лино, поняв, что мышка в капкане. — Отнимаешь мое время, — качает головой Джи. — Ублюдок травит народ, убивает полицейских, а я слушаю твой бред. — Вы слишком молоды, офицер, действуете на эмоциях и чувстве справедливости, а знаете ли вы, что Лино ненавидит полицию, ведь она его не защищала? Одна ваша форма для него как красная тряпка для быка. Не лезьте на рожон, не ищите его, — серьезно говорит Венсан. — Я вам могу такую инфу по картелям сливать, кипятком ссать будете, но Доминион лучше не трогать. — Оправдываешь и защищаешь преступника? На них работаешь или тоже за решетку хочешь? — напрягается Джи. — Защитить вас хочу. — С чего ты взял, что мне нужна защита, и какого черта тебя интересует мое благополучие? — Джи смешно от абсурдности его слов. — По рукам и не скажешь, что они держат оружие, не пробовались в татуировщики? Я бы лег на ваш стол, — рассматривает длинные пальцы офицера на столе Лино. — Я сам тебя выведу, — поднимается на ноги Джи. — Не стоит, раз вы не готовы довериться мне и принять мою информацию, я ухожу, — встает следом Лино. — Офицер хомячок, я забочусь о вас, не заставляйте маму плакать, оставьте Доминион другим. — Моя мама — жена полицейского, который до последнего вздоха не сдавался, с чего ты взял, что я сдамся? — кривит рот Джи. — Сочувствую, — искренне звучит Лино. — Мой отец спился, а мать откинулась от передозировки. Наверное, вы правы, мне вас не понять, ведь мне не прививали жажду борьбы. — Не хотел быть резким, — сбавляет пыл Хименес. — Что ты делал в Оазис? Неужели правда пить и флиртовать ходил? — Жену искал, — усмехается Лино и смотрит на подошедшего к ним смуглого офицера, который, положив руку на плечо Хименеса, что-то ему шепчет. Лино представляет, как взмахивает тесаком и рука, касающаяся чужого плеча, падает на пол. Именно тогда, в этот момент, он осознает, что с офицером Хименесом у него все по-другому, и дело вовсе не в его вере в несуществующие идеалы. В первые две встречи Венсана забавлял чрезмерно смелый и колючий характер полицейского, он уже представлял, как скормит ему эту смелость вместе со свинцом, а сейчас ему нравится наблюдать за ним, и Лино признает, что внешность парня очаровывает его не меньше. Весь этот короткий диалог он приковывал к себе взгляд мужчины своей трогательной красотой. У него короткие кудряшки, а пара упругих завитков обрамляет его лицо. Но настоящая магия скрывается в его темных, блестящих, напоминающих бусы глазах, в которые Венсан смотрел бы бесконечно. Немного пухлые щеки, из-за которых он и прозвал его «хомячком», добавляют его лицу детское очарование. Венсану нравится, что его внешность по-детски миловидная, но при этом характер, как у злого кота, что не оставляет шансов офицеру ускользнуть от внимания хищника. Как бы там ни было, чувства, которые в нем вызывает этот парень, с этой минуты ему сравнивать не с чем. А вот это Венсану уже не нравится. — В следующий раз звони или оставляй данные в приемной, больше мое время не отнимай, — натягивает на себя пиджак Джи, но Лино ничего не слышит, наблюдает за тем, как его кудрявые волосы падают на лицо, и еле сдерживается, чтобы самому их не убрать. — Офицер хомячок, Лино — психопат конченный, он чувака распял за то, что тот выступал против наркоты, как бы и тебя ни распял, не заставляй меня переживать, — уже идя с ним к лифту, говорит Венсан. Судя по ажиотажу в участке, им уже доложили о казни, приказ о которой подписал сам Лино. — Не пугай меня, я и без тебя знаю, что он может, — жмет на кнопку, вызывающую лифт, Джи. — Лучше поменьше тут появляйся, раз уж работаешь на его территории, как бы он не разнюхал в тебе крысу. Поверь, ездить за твоим трупом будет неприятно. — Ты молодой и красивый парень, в тебе бурлят идеалы, но они призрачны, — проходит в лифт Лино и натягивает на себя кожанку. — Поверь, месть не стоит твоей жизни. Береги себя. — Сходи в церковь, помолись за меня, психопат, — улыбается ему Джи за секунду до того, как двери закрываются. Джи пока не знает, что молиться в его ситуации надо не Богу, а тому, кто только что покинул участок. Лино вызывает такси прямо к участку и, проследив взглядом за подряд выезжающими полицейскими автомобилями, закуривает. Через пять кварталов его забирает Чапо и докладывает о последней операции. — У тебя было такое, что ты никогда не пробовал определенное блюдо, но одного взгляда на него хватает, чтобы ты понял, что оно пробудит все твои рецепторы? — поворачивается к Чапо Венсан. — Возможно, — кивает привыкший к странным вопросам босса Чапо. — Я его еще не пробовал, но уже захлебываюсь слюнями, — прикрывает веки Венсан. — Передай всем, кто работает с собаками, чтобы хомячка не трогали, иначе казню.