Vendido

Мы воспринимаем реальность такой, какой нам ее представляют.

Картахена всегда казалась ему сказочным местом, поэтому он не понимал сверстников, которые были одержимы синдромом «у соседа трава зеленее» и считали, что в другом месте им будет лучше. Для него Картахена была раем на земле, и смысла искать новый он не видел. Здесь солнце обжигало кожу, а море мягко ласкало берега, скрывая под своими волнами всю грязь, которую он не замечал. Он жил этой жизнью с самого детства — красивой, яркой, полной любви и заботы, и казалось, что мир вокруг него наполнен достатком. Будто бы высшие силы расстилали перед ним мягкие ковры, вели по дорожкам, усеянным душистыми цветами. Он любил эту жизнь, она в ответ дарила любовь ему. Тогда он не подозревал, что иллюзия создается за один день, но, чтобы поверить в нее, нужно время. Она строилась постепенно, кирпичик за кирпичиком возводила стену между ним и реальной жизнью, и он не замечал ее, ведь она была построена из самых дорогих вещей — комфорта, любви, внимания. Все, чего он желал, подавалось ему на блюдечке, и со временем он перестал смущаться и принял, что его красота и есть ключ, открывающий замки в людские сердца. Он жил в мире, где люди, соответствующие общепринятым стандартам красоты, часто получали определенные преимущества — будь то в личных отношениях, на работе или в социальных взаимодействиях. Поэтому родители вкладывались не в образование своих детей, а в пластическую хирургию, ведь только так, по их мнению, они могли бы привлечь внимание кого-то из местных «богов» и обеспечить своей семье безбедную и, главное, безопасную жизнь. Когда он впервые узнал, что к пластическим хирургам девушки и парни его города ходят с его фотографией, он не поверил. Когда стал встречать на улицах города молодых людей, все больше копирующих его внешние данные, он смирился. Он принял свою внешность как оружие, подтвердил слова, которые слышал на протяжении всей жизни, что красота — это валюта. У него было все: любовь, признание, достаток. И даже то, что из-за внешних данных его усилия обесценивались, его уже не смущало. Он наслаждался дарами, брошенными к его ногам порой из-за одной улыбки, и жил, веря в свободу, но оказалось, что он всего лишь следует по лабиринту, искусно замаскированному под рай. И вот теперь, стоя на грани, он четко понимает, что истина, которую он не мог увидеть сквозь этот блеск, одна: эта жизнь — не его.

Amarillo

— Прежде чем мы перейдем к оставшимся вопросам, позвольте еще раз отметить, что для нас огромная честь, что вы приняли предложение нашей газеты и согласились на интервью, — положив еще один диктофон на низкий столик перед собой, говорит главный редактор газеты El Tiempo Анджела Гутьеррес и ничуть не лукавит. Интервью с тем, кто известен своей закрытостью и чей доход может обнулить весь внешний долг страны — достижение, которым может похвастаться не каждый журналист. Анджела вместе со своей редакцией добивалась этого интервью последние восемь месяцев, и сейчас, учитывая, что она сидит в кабинете главы холдинга Falcon Group Гильермо Наварро уже тридцать минут, ей все еще не верится в реальность происходящего. Falcon Group — это один из самых влиятельных и богатых холдингов в Колумбии. В его составе — передовые строительные компании, инновационные энергетические проекты и эксклюзивные разработки в сфере добычи изумрудов, делающие его ключевым игроком на мировом рынке драгоценных камней. Располагающая мультимиллионными активами Falcon Group — это бизнес-империя, ставшая результатом безграничных амбиций своего владельца. Анджела работает в СМИ двадцать пять лет, делала интервью с выдающимися личностями как своей страны, так и зарубежных, но это впервые, когда опытный журналист так сильно нервничает и даже теряется. Все дело в самой личности Наварро, который, помимо масштаба своих достижений, подгибает колени видавших виды представителей общества своей невиданной харизмой. За все интервью он улыбнулся два раза — первый — секретарше — милой девушке лет двадцати пяти, когда она принесла им кофе, а вторая улыбка уже была адресована Анджеле, когда она спросила его про личную жизнь. Эта улыбка была скорее предупреждающей, и, хотя Анджелу приятно удивило, что пресс-секретарь Наварро не запросил вопросы заранее, она поняла, что эту тему лучше не трогать. — Это я должен вас благодарить, — говорит расслабленно сидящий перед женщиной Гильермо Наварро. — Я уважаю прессу, не просто на словах, ведь вы и есть та сила, которая влияет на общественное мнение и является важным инструментом в демократическом обществе, помогая информировать граждан. Я с удовольствием отвечу на оставшиеся вопросы. — В чем же основная причина того, что вы решили отойти от бизнеса и переключиться на политику? Расскажите про ваши цели, если вас изберут в Конгресс, и почему вы решили вступить в борьбу за кресло сенатора именно сейчас? — перевернув страницу на блокноте на коленях, спрашивает журналистка. — Всему свое время, и мое время, как политика, пришло именно сейчас, — размеренно отвечает Наварро. — Вы должны понимать, что в моем случае дело не в самом кресле и каких-то дополнительных возможностях, которое оно может мне дать, благо, у меня есть все, что может пожелать человек. Наша страна нуждается в молодых амбициозных политиках, а сейчас, когда мы стоим на пороге войны с картелями — это необходимо как никогда. Я больше не могу находиться в стороне и наблюдать за тем, как эта чума разрушает когда-то великую страну, поэтому все мои силы и возможности будут направлены на благополучие моей родины. — Вы и так делаете очень многое, будучи предпринимателем: вы построили больницы и спортивные комплексы, обеспечиваете жильем бедные слои населения, ваш фонд спонсирует образование детям из неблагополучных семей, и все равно считаете, что делаете недостаточно? — внимательно смотрит на него Анджела. — Я убежден, что умение делиться — одно из основополагающих качеств любого уважающего себя человека. Я ему привержен, — коротко говорит мужчина. — Идти в орган, который занимается принятием законов на фоне очередной войны картелей — достаточно рискованный шаг, — осторожно начинает Анджела, цепляясь взглядом за лежащую на столике книгу, и бегло читает выведенное на обложке — Fyodor Dostoevsky «Crime and Punishment». Судя по тому, насколько потрепана книга, ее собеседник часто ее листает. — Не боитесь, что нарветесь на гнев наркобаронов? К сожалению, мы все являемся свидетелями того, как тех, кто выступает открыто против них, наказывают. Это большой риск, — продолжает свой вопрос журналистка. — Огромный риск, согласен, — кивает Наварро, — но, если мы все будем стоять в стороне и ничего не делать, они будут только разрастаться. — Офф зе рекордс, это правда, что вы чуть не стали жертвой покушения со стороны картеля Доминион? — Можно и он зе рекордс, — кривит губы мужчина, поражая женщину тем, насколько он хладнокровен перед картелем, которого в этой стране боятся абсолютно все. — Лино и его приспешники мне угрожали, но меня угрозами не напугать, я не сойду с пути. — Даже после того, как на ярмарке месяц назад был убит кандидат в президенты — Герардо? — осторожно спрашивает Анджела. — А вчера, прямо перед своим домом, был застрелен капитан антинаркотической полиции. — Тем более, — твердо говорит Наварро. — Недаром я сейчас инвестирую в строительство новой тюрьмы, которая станет одной из самых неприступных в мире. Она будет снабжена передовыми системами охраны, технологиями слежения, и, поверьте, из нее никто никогда не сможет сбежать. Вместе с правительством мы готовим последний дом для преступников, разрушающих эту страну. — Вы не можете не вызывать уважение, — с трудом скрывает свое восхищение женщина. — Я всего лишь слуга моего народа, а такие люди как Венсан Лино, Хуарес, Эль Кавалеро должны сидеть за решеткой, — говорит Наварро. — Мы этого добьемся, ведь даже самое могущественное чудовище не устоит перед объединенной силой прессы и народа. — Как вы прокомментируете статью в Эспектадор о том, что вы, а в частности Falcon Group, причастны к спонсированию картелей? — Анджела долго думала, стоит ли задавать вопрос, основанный на ничем не подтвержденных слухах, боясь реакции своего собеседника, чью благосклонность терять не хочется. Кажется, Наварро, как он и сказал, готов ответить на все вопросы, поэтому Анджела, как истинный журналист, свой ход все же делает. — Как я могу комментировать клевету? — это третий раз за сегодня, когда он улыбается, и эта улыбка, в отличие от предыдущей, не пускает табун мурашек по позвоночнику женщины. — Этим занимаются мои юристы. Я был неприятно удивлен вчера утром, но думаю, эта статья — месть мне за то, что я выбрал вашу газету, а не их. — И последний традиционный вопрос, который мы задаем всем нашим гостям: господин Наварро, согласны ли вы с утверждением, что большое богатство — это награда за упорный труд и должное усердие? — Цитируете Библию, — скрещивает пальцы под подбородком мужчина. — Как богобоязненный человек, я, конечно же, согласен, я сам пример этому утверждению. Спустя пару минут обмена взаимными любезностями журналистка покидает кабинет, а Наварро возвращается к столу и, подняв к лицу написанную ею же его биографию, пробегается по ней взглядом. Журналистка хорошо постаралась, в ее тексте почти нет правды, и вся биография — это именно то, что Гильермо разрешает видеть другим. Возможно, для тех, кто прочитает его интервью, оно будет казаться всего лишь набором букв, восхваляющих достижения Наварро — для него это половина жизни, положенная на то, чтобы получить то, что его все равно не удовлетворяет. «Хван Гильермо Наварро — выдающийся колумбийский предприниматель, которому удалось превратить свои амбиции и таланты в империю. Родился в Картахене, Колумбия, в семье простого строителя. После окончания школы Гильермо получил стипендию для обучения в одном из престижных университетов США, где изучал экономику и управление бизнесом. Вернувшись на родину, Гильермо начал свою карьеру с работы в местной строительной компании, но его амбиции простирались намного дальше. Используя полученные знания и связи, он привлек иностранных инвесторов и начал развивать инновационные проекты в сфере энергетики и инфраструктуры. Ключевым моментом в карьере Гильермо стал проект по добыче изумрудов, который он инициировал, видя огромный потенциал этой отрасли в Колумбии. Вскоре Гильермо основал Falcon Group, объединяющий направления строительства, энергетики и добычи изумрудов, превратив его в мультимиллионный холдинг». Эти строки описывают супер-человека и не могут передать то, сколько за ними потерь и боли. Наварро привык быть в глазах общества безупречной машиной, достигающей цели, и со временем перестал даже мысленно возвращаться в отнюдь не безупречное прошлое, как вода, искусно сточившая каменное сердце. Он опускается в кресло и, откинувшись назад, впервые за долгое время позволяет воспоминаниям проснуться. Несмотря на то, что со временем человек забывает декорации и даже лица — чувства, испытываемые в момент потрясений, все так же на месте и распознаются до самых мелочей. Наварро видит себя совсем мальчишкой, который бегает босоногим по пропитанной дождем земле и отказывается заходить в дом. Мама продолжает кричать на него, требует, чтобы он немедленно вернулся в дом, и, не получив реакции, засучив рукава, идет к нему. Теперь он сидит на ее руках и, пока она, выговаривая ему ругательства, заносит его в их обветшалый домик, гипнотизирует взглядом почерневшую цепочку на ее шее, на кулоне которой выгравировано «София». Даже будучи еще совсем ребенком, Гильермо не обижался на мать из-за ее грубости. Он уже тогда понимал, что она берет свое начало из злости, именно последнее и было превалирующим чувством в их доме. Злость на нищету, на алкоголь, на насилие, а главное, на мечты, которым было суждено ими и остаться. Злость прекрасно оправдывала чужой холод и грубость, и Гильермо цеплялся за нее еще несколько лет, пока сам не впустил ее в свое сердце и не осознал, что он тоже имеет право злиться. На нелюбовь, на отсутствие заботы, на нежелание проявлять к нему сочувствие. Дети приходят в этот мир подобно чистому листу, на котором умелые руки могут нарисовать самый красивый, тянущийся к свету цветок. Гильермо, который еще с детства искал убежище в самых злачных местах, тянулся только ко тьме, и его лист был сплошь и поперек забрызган черными кляксами, теперь уже разъедающими его душу, как кислота. На этом воспоминания о детстве обрываются, и Наварро, попросив себе еще кофе, возвращается в настоящее.

***

— Нина, я не сдамся, с меня хватит! — плюхается в кресло перед зеркалом невысокий парень лет двадцати и, стащив с волос резинку, позволяет копне цвета жидкого золота рассыпаться по своим плечам. — Я устал быть блондином с длинными волосами! Пора перемен. — Ликси, солнце, не пугай меня, — прикрывает ладонью рот шокированная услышанным женщина, которая вот уже пять лет как работает парикмахершей в салоне на улице Кале Де Манса Картахены, но с таким кощунством еще не сталкивалась. Хотя нет, сталкивалась, но все от одного и того же пацана. — Это же твой родной цвет, дорогой, пожалуйста, не начинай опять, — суетится вокруг него Нина. — Я порой за день четверым такое осветление делаю, но даже все мое мастерство не помогает мне достичь оттенка, которым тебя наградила сама природа! — Прекрати меня отговаривать, ты как моя мать, честное слово, — возмущается парень, полное имя которого — Феликс. — То, что природа решила создать меня таким, не значит, что я не могу менять имидж. Я хочу что-то новое в преддверии своего дня рождения, и может, мне наконец повезет в любви! Перемены надо начинать со внешности. И вообще, мне надоело, что половина Картахены сейчас — длинноволосые блондины! — Я не понимаю, зачем менять то, что и так прекрасно! — не собирается сдаваться Нина, которая искренне не понимает, как у нее рука поднимется состричь или перекрасить эту красоту. — Ты таким родился, а они тебя копируют. Это не ты должен меняться, а они должны найти свою индивидуальность! — Стриги, и покрасим в темный. Прости за грубость, но я клиент, и я этого хочу, — хмурится Феликс, которому надоело, что его любимый мастер не хочет его слушать. — Я сломаю все ножницы, я закрою свой салон, я и другим запрещу трогать твою красоту! — машет руками слишком эмоциональная Нина. — Твои волосы и цвет прекрасно обрамляют твое кукольное личико, подчеркивают твои веснушки. Одумайся, солнце, не иди на поводу тех, кто тебя обзывает! — С чего ты взяла, что меня обзывают? — бурчит Феликс. — Раньше ты ведь поэтому хотел их состричь, — подтащив кресло, садится рядом с ним женщина. — Это все от зависти, Ликси, парни и девушки этого города платят десятки тысяч песо на пластику, лишь бы обрести такую красоту, как у тебя, а ты родился таким и хочешь ее испортить. — Я хочу стиль поменять, хочу перемен, Нина, я устал быть таким, как ты говоришь, красивым, но при этом несчастным, — тихо говорит парень. — Зачем мне эта красота, если меня никто не любит? Если все, кто мне нравится, в итоге выбирают других? Правда ли я так красив тогда? — Это все твои книги виноваты! Начитаешься романов про не существующую в реальности любовь и мечтаешь не о тех, — укоризненно качает головой Нина. — Я всегда говорила — от книг добра не жди. Они стандарты завышают, и жить в реальном мире становится невозможно. — Причем тут книги? — обижается Феликс. — Просто это я какой-то ущербный, раз от меня все бегут. — Ты тоже виноват, — щелкает его по носу Нина. — Ты же вечно каких-то неудачников выбираешь, но подожди, твоя любовь придет и обязательно падет перед твоей красотой, — поднявшись с места, достает накидку для стрижки женщина. — Давай я тебе кончики чуток подстригу и уложу. — Ладно, — закатывает глаза Ликс, понимая, что на самом деле он сам этих перемен не хочет, ведь он свою внешность любит и пришел сюда только потому, что пережил очередной болезненный разрыв. — Ты будешь виновата в том, что я умру в одиночестве. Спустя почти два часа Феликс, напевая под нос песню, покидает салон. Нет чувства приятнее, чем когда только выходишь из салона красоты, в котором помыли и уложили волосы. Феликс, учитывая, что почти всю свою жизнь проходил с доходящими до плеч волосами и сам наловчился их укладывать, обожает, когда это делает мастер — они даже на ощупь словно другие. Передумав сразу идти домой, он решает немного почитать и сворачивает к кофейне на соседней улице. Феликс делает заказ, но даже не тянется за телефоном, чтобы оплатить, потому что знает, что бариста все равно его угостит. Он забирает ванильный латте со льдом и, поблагодарив бариста улыбкой, от которой тот млеет, выходит наружу и вызывает такси до библиотеки. Феликс, у которого есть своя комната и все условия, предпочитает проводить свободное время именно в городской библиотеке Картахены. Еще в шестнадцать, когда он только начал жадно поглощать страницы самых разных книг, отец привез его в библиотеку и сказал, что это было его любимым местом для отдыха от мирской суеты. Феликс идею торчать в библиотеке воспринял без особого энтузиазма, но уже чуть позже, благодаря своему близкому другу, который таскал его в библиотеку, чтобы общаться со студенткой, тут подрабатывающей, это место полюбил. Такси останавливается перед потрескавшимися лестницами, и парень осторожно, чтобы не разлить кофе, выходит наружу. Городская библиотека Картахены — это второй дом для Феликса, спрятанный от людского внимания среди старинных улиц с мощеной брусчаткой и окруженный высокими деревьями. Он толкает тяжелые двери и, поздоровавшись с охранником, который всегда встречает его с улыбкой, проходит внутрь. В зале царит тихая, спокойная атмосфера и пахнет пылью и древесиной. Для Феликса это место — не просто хранилище книг, это его личное убежище от хаоса внешнего мира. Каждый раз, когда он заходит в библиотеку, его сердце наполняется умиротворением. И ошибается мама, говорящая, что книги можно читать и на Киндл, ничто не заменит для Феликса шелест страниц и ощущение тяжести сокровища, расположившегося у него в руках. Любовь к чтению Феликс открыл в себе не сразу. Вернувшись домой после очередного дня, в котором главным разочарованием был он сам, он прихватил по дороге в спальню лежащую на стойке книгу, оставленную отцом. И так первой его книгой, не входящей в обязательную школьную программу, стал роман Достоевского «Преступление и наказание». С каждой новой книгой Феликс словно открывал для себя другой мир, где можно было стать кем угодно, пережить любой опыт, не совершая ошибок. Он с головой погружался в чтение, забывая о реальности, в которой его преследовали тени прошлого. Листая страницы, он позволял себе мечтать и путешествовал по новым мирам. За последние несколько лет Феликс прочитал практически всю зарубежную классику, но чаще всего возвращается именно к тому писателю, который и открыл в нем любовь к чтению. Нина ошибается, дело не в книгах, тем более Феликс, в основном, читает не любовные романы, чтобы мечтать о каком-то сверхчеловеке. Дело, видимо, все же в характере парня. Чаще всего его пассии встречаются с ним, чтобы вызвать зависть у своих дружков, а потом, наигравшись, бросают, как ненужную куклу. Последний бойфренд Феликса вообще без смущения объявил, что он навязчивый и его слишком много, и оставил расстроенного парня снова копаться в себе. Феликс и так пытался меняться после каждого болезненного разрыва, прислушивался к словам тех, кто не выбирал его, а теперь, значит, надо еще научиться контролировать свои порывы. У Феликса же это все идет от души. Когда он влюблен, он любит проводить больше времени с любимым, обожает постоянную переписку и готов ходить на свидания хоть каждый день. А тут оказывается, такое не всем нравится, а значит, Феликсу нужно уметь останавливать себя, чтобы не слышать потом обидное «навязчивый». О том, что партнер его просто не любит, потому и не жаждет проводить с ним столько времени, он не задумывается. «…красота есть не только страшная, но и таинственная вещь. Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы — сердца людей», — Феликс останавливается на цитате, несколько раз ее перечитывает и только потом переворачивает страницу. Все вокруг твердят, что он неблагодарный и, вместо того, чтобы наслаждаться дарами, которые приносит ему его красота, только жалуется, но Феликс убежден, что его просто никто не понимает. Какая разница, насколько хорошо выглядит человек, если все плачут в одиночестве, уткнувшись в свою подушку?

***

Солнце бьет в глаза, и забывшему в автомобиле солнцезащитные очки оперативнику антинаркотической полиции Картахены Джи Хименесу приходится жмуриться. Особо активная в это время года живность лезет в рот, уши разрывает плач женщин, а Джи продолжает упорно смотреть на что угодно, лишь бы не на накрытый флагом гроб, который никак не могут опустить в землю из-за супруги погибшего, не отпускающей его. Словно сам факт того, что человек погиб, уже не значит, что его больше нет. Люди продолжают верить, что, пока тело не скрыто под слоем земли, он, их любимый, все еще рядом, и сейчас, смотря на убитую горем женщину, Джи одновременно испытывает боль за нее и злость на себя, что не предусмотрел и не уберег. Джи не в первый раз хоронит коллегу, но в первый раз хоронит своего капитана, который был убит вчера в двадцати метрах от собственного дома. Коллеги парня, как и вся страна, знают, кто и почему заказал убийство капитана, но доказательств, как и всегда, нет. Наконец-то охрипшую от плача женщину уводят в сторону, церемония похорон завершается оружейным салютом, и Джи идет к своей машине, прислонившись к которой, курит его друг и напарник — Руи Санчес. — Как же, блять, тяжко, — сплевывает на траву Руи, и добавить нечего. Как бы ни казалось, что Джи привык ко всему, и к убийствам тоже, учитывая страну, в которой живет, и сферу, в которой он работает не первый год, тяжко все так же, как и в первый раз. Санчес одногодка Джи, ему тоже двадцать пять лет, и хотя они познакомились и сдружились еще в академии, работать вместе начали только два года назад. Санчес, в отличие от Джи, чрезмерно активный парень, который обожает быть в центре внимания, а свободное время проводить в шумных компаниях. Санчес, по его же словам, попал в полицию случайно. Как он любит рассказывать спустя пару бутылок пива в любимом после работы пабе всех полицейских «Luna», он просто не знал, чем ему заниматься после школы, и, так как особо никем быть не хотел, после очередного боевика решил подать документы в академию. Несмотря на это, Санчес прекрасно выполняет свою работу, славится любовью к риску и всегда готов прикрыть спину коллегам. У Джи, в отличие от него, другой путь. Джи родился и вырос в Картахене в семье полицейского и с детства впитывал стремление к борьбе с преступностью. Его отец — сержант полиции — трагически погиб во время третьей войны наркокартелей, когда Джи было всего двенадцать лет. Потеря отца стала для него мощным стимулом — он поклялся посвятить свою жизнь борьбе с преступными организациями, которые отняли у него семью. Мечтая продолжить дело отца, Джи с юных лет старался выделяться в учебе и физической подготовке. Он успешно поступил в полицейскую академию, где быстро зарекомендовал себя как один из лучших курсантов. Его настойчивость, аналитический ум и навыки в тактических операциях позволили ему занять позицию оперативного агента в антинаркотическом подразделении. Сейчас Хименес — один из самых перспективных оперативников своего отдела. Он лично участвует в рейдах против наркокартелей, проявляя невероятную решимость и готовность рисковать ради успеха операции. Попрощавшись с членами семьи капитана, парни отправляются в паб, где, по традиции, вся команда пропустит по бутылке пива за упокой души погибшего. Несмотря на дневное время, в шумном пабе, кроме полицейских, никого нет. Джи и Руи проходят к деревянному столику в углу и, устроившись за ним, ждут, когда им принесут заказ. Первые пару минут обычно не умолкающие друг с другом друзья молчат, и каждый бродит по лабиринту своих мыслей. Все еще не верится, что человек, который еще двое суток назад раздавал им указания на утреннем совещании, уже лежит под землей. За годы совместной работы парни прошли через многое — опасные задания, ночные погони, встречи с самыми темными сторонами мира, но именно смерть «своего» словно отсекает кусочек от души. Учитывая то, какой именно работой они занимаются, скоро от души ничего и не останется. Джи продолжает молча потягивать пиво, и Руи решает первым нарушить давящую тишину. — Знаешь, что я подумал? — начинает Санчес. — Что бы эти свиньи ни выкинули следующим, кого бы они ни положили, я продолжу идти на них, как танк. Но если тронут тебя, я и мстить не смогу. Я просто плюну на все, сдам значок и, как истинный неудачник, сопьюсь. — Ты этого не сделаешь, — усмехается Джи. — Я понимаю, почему ты так говоришь, ведь я сам, представляя твою потерю, думаю, что сломаюсь, и вся борьба и желание мести сдохнут на корню. Но в то же время — это будет всего лишь первой реакцией, за которой последуют гнев и желание заставить их пожалеть. Мы ведь заставим их пожалеть за то, что они сделали с капитаном? — Без сомнений, — кивает Руи. — За капитана, — протягивает бутылку, и они, чокнувшись, залпом допивают остатки. Джи и Руи редко говорят об их связи открыто, но каждый из них знает, что их дружбе не нужны громкие слова и клятвы, они доказывают ее силу в опасные моменты на работе и уже давно считают друг друга не просто напарниками, но и братьями. В участок Джи возвращается к вечеру, чтобы забрать нужные бумаги и отправиться в офис DEA*, с которыми они сотрудничают. Джи складывает бумаги в папку, одновременно прослушивает оставленные для него сообщения и уже собирается на выход, как взгляд цепляется за уже пожелтевшие из-за течения времени листовки на доске. Он опускается на стул напротив доски, в упор смотрит на фотороботы тех, кто разрушает его страну, и задерживает взгляд на самой первой фотографии. Венсан Лино — глава картеля Доминион. Джи не сомневается, что именно он заказал убийство капитана, который заплатил своей жизнью за надпись «арестован» под фотографией, висящей ниже Венсана. Кастильо, он же Эль Кавалеро — младший брат Лино и его сикарио, охота за которым наконец-то принесла свои плоды. Все, что полиция знает о братьях Лино — это то, что оба родились в Картахене, потеряли родителей в раннем возрасте и пару лет провели в приюте. Венсан покинул приют первым и чуть позже забрал брата. Все данные, которые были в приюте на двух мальчишек, тщательно подчищены или сгорели в пожаре. Более того, как написано в деле Лино, директор приюта и двое воспитателей, которые работали во время проживания там братьев, были зверски убиты еще во времена, когда Венсану не было и восемнадцати. Джи бы отдал многое, чтобы узнать, куда после приюта попал Венсан, как он смог так стремительно взлететь и как все эти годы ему удается ускользать от правосудия. Коллеги часто шутят, что Джи одержим семейкой Лино, и он с ними смеется, но в глубине души парень признает, что так и есть. Дело не только в тщеславии, ведь если именно он станет тем, кто закроет Венсана за решеткой, то он получит звание национального героя. Дело в личном интересе. Джи занимается картелем Доминион последние два года, но с каждым следующим шагом Лино, с каждой новой зацепкой, он чувствует, как в нем растет нечто большее, чем просто профессиональный азарт. Лино не просто умный — его планирование и изощренность впечатляют, как будто каждая его уловка создана специально для того, чтобы поставить полицию в тупик и внушить им чувство собственной глупости. Лино играет с ними, как кошка с мышью, и вместо того, чтобы злить или отталкивать Джи, вызывает в нем неосознанное уважение и еще больше распаляет желание выйти из этой игры умов победителем. Джи порой на долгие минуты выпадает из реальности, ловит замечания от коллег и только тогда перестает прокручивать в голове шаги своего врага и поражаться его хитрости. Джи знает, что, только поймав его, он докажет себе, что он сильнее. Но что-то внутри парня подсказывает ему, что, если этот человек когда-нибудь окажется за решеткой, в жизни Хименеса останется пустота. Поймать его — значит завершить эту игру, а часть его конца не хочет. Джи отвечает на пару сообщений на телефоне и, поднявшись с места, наконец-то идет на выход. Сейчас Кастильо ждет приговора в самой охраняемой тюрьме страны, а разгуливающий на свободе Венсан продолжает мстить за брата. У самой двери Джи вновь оборачивается, смотрит на фоторобот Лино и в тысячный раз обещает себе, что приведет его сюда в наручниках.

***

К ранчо Парадиз простым смертным без разрешения не подойти. Само ранчо занимает территорию в две тысячи гектаров и включает в себя леса, озера, вертолетную площадку и поместье, раскинувшееся на живописном холме. Поместье окружено обширными зелеными садами с экзотическими растениями и пальмами, создающими ощущение тропического рая. Здание выполнено в современном стиле с элементами классической архитектуры: большие панорамные окна, мраморные колонны и фасады из белого камня. В доме множество просторных спален, каждая из которых оснащена личной террасой и ванной комнатой с видом на озеро. Главным украшением особняка являются несколько бассейнов: один бескрайний, сливающийся с горизонтом, окруженный шезлонгами и зонами отдыха, а другой — крытый. Вдоль дорожек сада установлены изящные фонтаны, которые освежают воздух и создают успокаивающий шум воды. На территории особняка также находится личный кинотеатр, большая библиотека, спа-комплекс, тренажерный зал, винный погреб и просторная кухня, оборудованная по последнему слову техники. Наварро, который отстраивал ранчо с нуля и, по его же словам, создал для себя рай на земле, предпочитает свободное от работы в центре время проводить именно здесь. Ранчо тщательно охраняется вооруженными людьми, и даже полеты над ним запрещены. Убежденный, что деньги нужны, чтобы их тратить, Наварро ни на чем для себя любимого не экономит. Он обладает роскошными резиденциями и виллами как на территории страны, так и за ее пределами. В его владении находится флот из частных самолетов, вертолетов и яхт для личного и делового использования. В то же время он вкладывается в коллекционирование произведений искусства, редких автомобилей, ювелирных украшений и других предметов роскоши. В прошлом году любящий бросать себе вызовы Наварро купил футбольный клуб страны, поставив себе цель вывести его в чемпионы мира. Сейчас его люди ведут переговоры с лучшими игроками других клубов, а Наварро убежден, что в мире нет никого, кого бы он не смог купить. Сегодняшний вечер Наварро проводит у себя. Он выныривает из главного бассейна и, накинув на плечи халат, забирает стакан с коньяком и идет в сторону одного из стоящих в тени мягких белых диванов. Он опускается на диван, наблюдает за резвящимися в воде красивыми девушками и парнями и отвлекается на идущего к нему помощника и главу службы безопасности — Кристофера Бана. Кристоферу тридцать три года, и последние десять лет он работает на Наварро. Бан обеспечивает безопасность самого Наварро, организует его охрану, лично планирует его маршруты передвижения. Помимо этого, Бан занимается контрразведкой и предотвращением утечек информации, отслеживает возможные угрозы со стороны конкурентов и внутренних предателей. Бан не просто правая рука Наварро, но фактически один из немногих людей, которых тот называет близкими к себе. — Прочитал твое интервью, — опускается в кресло рядом с диваном Крис и смотрит на девушек и парней, которые все будто на одно лицо. «Небось, пластический хирург один и тот же, как и парикмахер», — усмехается про себя Крис, но не удивляется выбору босса. Наварро одержим постоянством, и кому, как не Крису, который лично занимается тем, чтобы досуг босса был безопасным, знать, что он своему вкусу не изменяет. — Мне понравилось, — продолжает Кристофер. — Как гражданин этой страны, я рад, что ты будешь заниматься ее процветанием. Лино будет в бешенстве. — Он несет ответственность за каждое преступление в этом городе, не думаю, что, зная все это, ему стоит удивляться, — усмехается Наварро. — Я тоже просмотрел интервью, вышло неплохо, хотя журналистка оказалась глупой. — Что тебе не понравилось? — хмурится Крис. — Она цитировала мне Библию, а я ей подыграл, — поднимается на ноги мужчина, планируя нырнуть в воду еще разок перед тем, как отправиться на покой. — А надо было Бальзака, — халат падает на пол, и через мгновенье ввысь устремляются брызги воды.

«За каждым большим богатством всегда стоит большое преступление».