We're just falling down

Ньют очнулся и с первых же секунд пробуждения ощутил боль, чуть ли не в каждой клеточке своего тела. Перед глазами всё плыло, а желудок, словно не желая оставаться в стороне, грозил в любую секунду вывернуть из себя всё то скудное содержимое.   Чтобы немного отвлечься от нахлынувших ощущений Ньют решил посмотреть по сторонам, надеясь что увиденное, хоть немного, приведёт его мысли в порядок.   Пожалуй, лучше бы он этого не делал… Если изначально Ньют и чувствовал себя паршиво, то теперь он мечтал вернуться к прежнему состоянию.   От осознания того, что он находится в своей комнате в штабе, голова была готова взорваться. К Ньюту вернулись обрывки воспоминаний последних событий и особенно ярко среди них выделялось то, в котором Томас вырубает его с одного удара, явно не пожалев для этого сил. От досады Ньюту хотелось обругать всех и каждого на чём свет стоит. Возможно, если бы не головная боль и сухость во рту, он бы так и сделал. Мысль о том, что всё то, что сделал Ньют, фактически, даже не имело теперь никакого смысла, было на самом деле невыносимо.   Он надеялся что в ближайшее время к нему никто не наведается в гости, последнее чего ему хотелось, так это разговаривать с кем-либо, особенно если этим кем-либо был бы Томми.   Стоило ему об этом подумать как дверь со скрипом начала открываться.    Ньют пришёл в такое отчаяние, что хотел было швырнуть первую попавшую под руку вещь в заходящего, но увидев кто это был сразу же передумал.   Это была Кейша. Ньют помнил что Кейша была рядом в тот момент, когда Ньют собирался сделать нечто непоправимое. Даже если бы ему сейчас отшибло память, он бы всё равно всё понял по одному только взгляду женщины, направленного на него. Ньют был готов признать что у неё есть весьма веские причины, чтобы быть недовольной. На её месте он бы тоже злился. Вот только Ньют был на своём месте. И злиться он мог только из-за того что друзья его не поняли, тем самым сделав всё только ещё сложнее и мучительнее для него.   Кейша уже успела подойти к его кровати и села на краю. Всё это время она не отрывала от него взгляда, в то время как сам Ньют никак не решался взглянуть на неё. Он смотрел в противоположную от неё сторону уже несколько минут, и если бы Кейша не решила прервать их молчаливый «диалог», то вероятно Ньют уже успел бы просверлить дыру в стене. — Как ты себя чувствуешь? — тихо спросила она.   Ньют не ожидал что она будет так спокойно разговаривать. За то короткое время что они провели вместе, Ньют, уяснил для себя, что эту женщину лучше не злить. Она то на слова скупиться точно не станет, выскажет всё так что ещё век будешь помнить. Поэтому Ньют был уверен что как только она переступит этот порог её крики можно будет услышать даже в здании ПОРОКа. — Достаточно неплохо для человека которого недавно избили.   Конечно, то что ему разок вмазали по лицу сложно было назвать «избиением». Да, было чертовски больно, даже в ушах до сих пор звенело, а челюсть словно вот уже была готова отвалиться. Но всё же Ньюту доставалось и похуже, взять хоть к примеру того шиза с которым подрался Ньют защищая Кейшу и Данте. Просто Ньюту в кой то веки захотелось пожаловаться кому-нибудь на то как у него всё дерьмово в жизни. Раньше, всего месяц, полгода, год назад, он бы ни за что на свете не стал бы этого делать. Ведь не один он страдал в этом мире, в конце то концов. Когда он был глэйдером ему приходилось также тяжко как и всем другим глэйрам, ни больше ни меньше. Потом когда он с друзьями выбрался из лабиринта ему приходилось выживать также как и всем другим. А когда он встречался лицом к лицу с шизами, которые когда-то были такими же людьми как он, Ньют, к собственному стыду, испытывал небывалое облегчение, и не редко, в голову ему приходило, что по сравнению с некоторыми, ему ещё повезло. По крайней мере он не шиз.    Вот как он думал раньше. Теперь же всё изменилось. Ньют становился одним из тех на кого раньше он смотрел с ужасом и жалостью в глазах. Теперь люди будут смотреть так на него самого, и чем ближе становился этот момент, тем страшнее становилось Ньюту. Он не хотел для себя такой участи, но был не в силах что-либо изменить. На последок, Ньют хотел сделать что-то хорошее, чтобы хотя бы память о нём не была очернена жестокой действительностью. По итогу же он сделал только хуже. Теперь во всю эту историю оказались втянуты ещё и посторонние люди. Ему было стыдно, что Кейше и её сыну довелось стать свидетелями той сцены. Ему было стыдно, что Томми и остальные тоже стали её свидетелями. Поэтому сейчас, всё чего ему хотелось, это просто исчезнуть пока ещё не стало слишком поздно. — Он не выходит из этой комнаты уже вторые сутки, — сказала Кейша.   Ньют сначала не понял о ком шла речь, но проследив за её взглядом мысленно чертыхнулся. Там, в другом конце комнаты, сидел Томми. Спал, если точнее. Должно быть, поэтому Кейша и вела себя так тихо, и не бросилась на Ньюта с кулаками. — Если не ошибаюсь, то из-за него я и пролежал столько времени в отключке.   Ньюта уже самого тошнило от собственной язвительности. Раньше он таким не был, но сейчас ему кажется, что любое слово или действие несёт в себе угрозу и это его до жути бесит.    Кейша очень строго взглянула на него и сказала: — Будь я на его месте, я бы тебе так вмазала, что ты и через неделю бы не оклемался.   Несмотря на боль Ньют всё же сумел выдавить из себя улыбку. То как это женщина без всякого стеснения отчитывала его как маленького ребёнка было для него на самом деле в новинку. Почему-то, он был уверен что будь его мать здесь, она вела бы себя именно так. — Ты погляди, лежит улыбается как придурок! Твой друг видимо из тебя и остатки совести за одно выбил, жалко что не всю дурь из твоей головы.   На эмоциях Кейша забыла что они с Ньютом были не одни в комнате и само собой, что её крики разбудили Томаса. Ньют боялся этого момента, пожалуй, что прямо сейчас, даже больше чем приближающуюся кончину.   Кейша тоже успела заметить что потревожила чужой сон и поспешила умолкнуть. Томас тем временем поднялся со стула на котором спал и теперь смотрел в глаза Ньюту. Сам Ньют охотно бы предпочёл провалиться сквозь землю, чтобы разорвать этот зрительный контакт. После пробуждения Томаса атмосфера в комнате сразу же накалилась, хотя тот даже не успел раскрыть рта. На самом деле эта особенность была у Томми с того самого дня как он попал в Лабиринт, он ещё даже не успевал сделать хоть одно движение, как все уже начинали готовиться к худшему. Ньют всегда считал что в том не было вины Томми, просто обстоятельства всегда складывались не в его пользу. Только теперь он был в этом уже не так сильно уверен.    Томас сначала решил приблизиться, но на половине пути, видимо, передумал и остановился, не решаясь вновь сдвинуться с места. Ньют не мог взять в толк, было ли ему неловко из-за последних событий или из-за присутствия Кейши. — Как ты? — всё же сумел пробормотать Томас. — Мы все очень волновались, пока ты был без сознания.   Голос у Томми звучал хрипло, а вид был такой изнурённый, что Ньюту стало не по себе. Когда они виделись последний раз, перед его побегом, друг хоть и выглядел и тогда достаточно уставшим, но точно не походил на еле живого человека, как сейчас. От мысли что вина за это лежит на нём самом было ужасно стыдно. Ньют уже окончательно перестал понимать какие из его поступков были верными, а какие нет. Он хотел было что-нибудь ответить Томасу, чтобы немного развеять обстановку, но не успел и раскрыть рта как это вместо него сделала Кейша. — А как он по твоему может себя чувствовать после всего того что было?   Ньют удивился не меньше Томаса, услышав неподдельный гнев в её голосе. Меньше всего Ньют мог ожидать что кто-нибудь однажды решит защищать его от Томми. Это просто не имело смысла. Также как и всё то, что происходило последующие минуты. — Я всё же, хотел бы услышать ответ от самого Ньюта, — теперь на лице Томми, помимо изнеможения, была ещё и смесь из непонимания и раздражения. — И я был бы очень признателен если бы смог немного поговорить с другом.   Намёк был очевиден. Томас пытался самым вежливым способом прогнать Кейшу, но очевидно, за эти два дня, так ничего и не узнал об этой женщине. — Можете разговаривать, я вам ничем не помешаю. Вы ведь не собираетесь обсуждать ничего непристойного, верно? Раз так то я вполне могу с вами посидеть. — Если вам так интересно, то Ньют потом вам обо всём расскажет во всех подробностях. — Томми подхватил ближайший стул и поставил его напротив кровати Ньюта, — Но для начала нам с ним нужно поговорить наедине.   По крайней мере в начале он пытался быть вежливым.   Кейша одарила своего собеседника фирменным убийственным взглядом, но на Томми это очевидно никак уже не могло подействовать. Он лишь присел на поставленный стул и всем своим видом показывал что ждёт пока его оставят с Ньютом. Раньше, быть может, его друг и устыдился бы своего поведения по отношению к женщине, которая ещё и была старше него. Но сейчас его это уже практически не волновало. Это можно было понять и по равнодушному взгляду, и по почти небрежной манере общения. Именно это и обеспечило ему победу в этом споре. Кейше ничего не оставалось, кроме как, хоть и с большой неохотой, подняться с кровати и зашагать в сторону двери. Преимущество изначально было на стороне Томми, ведь даже если штаб, в котором они сейчас находились, и не принадлежал ему, прав у него всё равно было куда больше нежели чем у Кейши, у которой их и вовсе здесь не было.   Уже у двери она повернулась и посмотрела на Ньюта таким взглядом, который он вероятно уже никогда не забудет. В нём было почти всё, и даже то, о чём Ньют никогда и подозревать не мог. Страх, жалость, тревога, обида. И что самое ужасное, в этих глазах было столько любви и боли, что Ньют снова ощутил как к нему возвращаются головокружение и чувство безысходности. Больше всего он боялся именно этого. Лучше бы ему дали спокойно застрелиться и так бы он умер думая что оплакивать его будет лишь Томми.