неизвестный

      — А теперь позвольте задать вам несколько вопросов. Прошу отвечать как можно точнее и подробнее. В таком случае мы сможем произвести необходимые действия быстрее и корректнее, — сотрудник полицейского отделения сел напротив светловолосой женщины и слегка улыбнулся, словно пытаясь утешить. Заметив её кивок, он начал: — Итак, Ваш сын, Иван Александрович Гончаров, шестнадцати лет, в это воскресенье, восемнадцатого ноября, вечером пошёл гулять с другом, но так и не вернулся. Вы помните, во что он был одет?       — Чёрная куртка, джинсы… тоже чёрные… — безжизненно произнесла мать.       — Что было под курткой? Свитер? Кофта? Футболка?       — Я не обратила внимания…       — Во сколько он вышел из дома?       — В восемь вечера.       — Он говорил куда и с кем именно собирался идти?       — Нет, — она покачала головой. — Сказал, с Колей пойдёт. Это его хороший друг из класса. Но как оказалось позже, Коля никуда не уходил из дома и не знал, что Ваня собирался на прогулку.       — У Вас с сыном хорошие отношения? Не было ссор в последнее время?       — Не было, — она помотала головой.       — Каким он был перед уходом?       — Он… — она задумалась, вспоминая события того вечера. — Он просил отпустить его на два часа, но я разрешила только на час - поздно, на улице темно было, да и на следующий день в школу рано вставать… Он прикрикнул, ставя меня перед фактом, что его не будет до десяти.       — Иван вспылил на Вас, я правильно понимаю? — мужчина приподнял брови.       — Да, получается так.       — Что было дальше?       — Он ушёл. После девяти я позвонила ему, но он не ответил. Я решила, что таким образом он продолжает пытаться доказать мне, что уже самостоятелен и сам может определять где и когда он должен быть, но… В десять он так и не вернулся. Я стала звонить, но его телефон был не в зоне доступа.       — То есть, после девяти звонок поступил на его телефон, но остался без ответа. А после десяти вызов уже не дошёл до Вашего сына…       — С ним что-то случилось в этот промежуток времени, я чувствую… — мама сглотнула, встревоженно глядя на полицейского.       — Не обязательно, — начал успокаивать он. — Иван мог самостоятельно отключить телефон после вашего звонка, чтобы Вы до него не дозвонились, — и, сделав паузу, продолжил. — Что Вы делали дальше?       — Первым делом набрала матери Коли, Марии Ивановны, и спросила, вернулся ли её сын. На это она сказала, что тот никуда не уходил… Мария пошла к сыну и прямо спросила, не знает ли он где и с кем Ваня, но тот был не в курсе этого. Я оделась и вышла на улицу. Обошла все ближайшие дворы в надежде найти его там, но… — Анна вздрогнула. — Я вернулась домой. Думала, Ваня уже там…       — Иван брал что-нибудь с собой?       — Да, рюкзак… Он всегда берёт его с собой.       — Известно ли Вам, что в нём было? Много ли может туда поместиться?       — Не знаю… Рюкзак абсолютно обычный, вместимость литров двадцать… Может, чуть меньше или чуть больше.       — Ясно… — мужчина нахмурился. — Появлялись ли у Вашего сына в последнее время новые знакомые? Его состояние менялось?       — Нет, ни о ком новом он мне не сообщал. А вот насчёт состояния… Наверное, он стал мнить себя взрослее, чем раньше.       — Можете ли Вы связать это поведение с чем-то?       — Вряд ли, — она задумалась. — Возможно, всплеск гормонов.       — Я Вас понял, — ответил полицейский, поднимаясь со своего места. — Скорее всего, Иван ушёл самостоятельно. Почувствовал себя достаточно взрослым… Не волнуйтесь, мы быстро его выследим. А теперь идите. Поспите хорошенько, отдохните.       — Как я могу нормально спать, не зная что с моим сыном?! — мать вскочила с места, глядя на мужчину взглядом, в котором смешались и гнев, и тревога, и тяжелая-тяжелая грусть. — Извините…       — Ничего страшного. Вас можно понять.

***

      Ноги тряслись, беспокойство росло и росло, поглощая её всю. Идти было слишком тяжело, и она села на лавку возле какой-то парадной. Смотря в одну точку, она не замечала, какой огромной волной захлёстывает отчаяние. Не замечала она и парня, подсевшего к ней.       — Так печально смотрите… — подметил он, усмехнувшись слегка. — Эта печаль явно не к Вашему красивому лицу.       Анна не сразу поняла, что это было адресовано ей, поэтому проигнорировала сказанное.       — У Вас что-то случилось, верно?       Только после этого женщина направила свой взгляд к сидящему рядом блондину.       — Вам что-то нужно?… — спокойно произнесла она.       — Нет-нет, просто… Кхм, Вы выглядите так, будто произошло что-то ужасное. Вот я и решил поинтересоваться. Прошу прощения, если лезу не в своё дело…       — Случилось… — она вздохнула, медленно переводя взгляд на серое небо. — Случилось… Да… Мой сын не появляется дома уже второй день… В полиции сказали, что он мог самостоятельно уйти от меня, посчитав себя достаточно взрослым и самостоятельным, но… Меня не покидает мысль, что с ним случилось что-то страшное…       — Это и в самом деле ужасно, — согласился он. — Сколько Вашему сыну лет?       — Шестнадцать.       — Шестнадцать? — кажется, парень очень удивился. — Вы выглядите так молодо и красиво… Неожиданно, что Ваш ребенок такого возраста.       — Не льстите.       — Я говорю правду.       Нахмурившись, она произнесла, чуть помедлив:       — Я, конечно, была примерно такой же в его возрасте… Я тоже могла уйти надолго, могла игнорировать родителей. Боже, да, я родила его в восемнадцать, и это результат моего поведения, но… Но я никогда не бросала мать, не оставляя ей никакой информации о своём местоположении!… — из глаз Анны двумя тонкими дорожками потекли слёзы, и блондин, не медля ни секунды, приобнял её за плечи, выражая таким образом поддержку. — Извините, — она отдалилась, вытирая лицо ладонью. — Извините.       — Всё хорошо, — успокоил он.       — Я, пожалуй, всё-таки пойду, — она резко поднялась, нервно выдохнув. — Мне нужно домой.       — Да, конечно… — кивнул он, но спустя минуту продолжил. — А как давно пропал Ваш сын?       — В воскресенье вечером, — тихо ответила она. — Ушёл с кем-то гулять и не вернулся…       Парень ничего не ответил, странным взглядом смотрел женщине вслед. Затем он встал с лавки, достал ключи из кармана и вошёл в парадную.       В его голове вдруг что-то громко щёлкнуло, когда он подходил к своей квартире.       Так вот кого она ему напомнила!…       Пазл сложился сам. Сложился неожиданно быстро, и осознание заполнило все мысли. От этого ноги начали дрожать, а сердце бешено заколотилось. Закрыв рот рукой, Есенин обернулся, уставившись куда-то позади себя.       Её шестнадцатилетний сын исчез в воскресенье вечером.       В воскресенье вечером Саня позвонил ему, Есеньке, с просьбой о помощи.       Та коробка, тот всхлип из неё…       Никаких сомнений не осталось. Это был Ваня! Пушкин его…       Нервно сглотнув, парень отходит назад, плюхаясь на бетонную ступеньку и запуская руки в светлые, кудрявые волосы, а после закрывая ими лицо.       Это был Ваня! Ваня! Ваня! Ваня!…       Тело бросало то в холод, то в жар, то в дрожь, восстановить дыхание не получалось никак. Хотелось кричать. Трясущимися руками Серёжа открыл дверь в свою квартиру, вошёл, а после стёк на пол, чувствуя себя баночкой со слизью.       Он невольно стал соучастником. Только он, за исключением самого преступника, знает о случившемся!…       Что делать?! Что делать?! Что, Господи, ему делать теперь?