неизвестный

      — Гоголь?       — Здесь.       — Гончаров? — не услышав ответа, учитель оглядел класс в поисках ученика. — Нет его, ага… Достоевский?       — Здесь.       Коля встревоженно глянул в сторону, где должен был сидеть Ваня. Его там не было, место рядом с Лерой пустовало. Волнение почему-то начало нарастать. Может, Гончаров всего лишь опаздывает?… Да, именно, вчера вернулся очень поздно, не выспался и проспал будильник, так что придет чуть позже…       Блондин прикусывает губу. Волнение почему-то уходить совсем не собирается, даже наоборот, захлестывает с новой силой.       — Всё хорошо? — шепчет Федя, замечая как обеспокоенно выглядит Коля.       — А? — откликается тот. — Извини, повтори, пожалуйста. Я задумался и прослушал…       — С тобой всё хорошо? У тебя на лице написано, будто произошло что-то ужасное.       — Всё в порядке, просто… — Гоголь выдохнул, переводя взгляд на друга. — Ощущение какое-то странное. Сначала Ваню не может найти мама в пол-одиннадцатого, затем он не приходит в школу…       — Опаздывает, может, — брюнет пожимает плечами.       — Очень надеюсь на это.       Достоевский подушечками своих пальцев начинает поглаживать пальцы и тыльную сторону ладони Гоголя, вырисовывая какие-то глупые узоры и пытаясь отвлечь этим. Сначала он ведёт как-то робко, но затем, не увидев никакого сопротивления, продолжает. Блондин почему-то покрывается какими-то приятными мурашками и в самом деле становится слегка расслабленнее.       — Слушай, — шепчет Федя, пока учитель начинает объяснять новую тему, — а как вы вообще познакомились с Ваней? Почему начали общаться?       Может, этот вопрос подскажет Феде как сблизиться с Колей ещё сильнее?…       — Не помню особо, если честно… — тот пожимает плечами. — Классе в седьмом сели один раз вместе за парту, разговорились… До этого мы почти не общались даже.       — М-м… — кивает Достоевский, ложась на парту, но продолжая смотреть на соседа. — А мы ведь с тобой также начали общаться.       — Не совсем. Думаю, если бы ты не решился доверить мне то, что доверил, вряд ли у меня получилось бы тебя разговорить.       — Если бы ты не сделал всё для того, чтобы я мог тебе доверять, я бы вряд ли стал с тобой общаться.       — Почему? — удивился Гоголь.       — Я не искал новых знакомств, да и сейчас не ищу, — юноша пожал плечами. — Но знаешь, я рад, что мы всё-таки стали друзьями. Мне нравится проводить с тобой время.       — Взаимно, — Коля улыбнулся, а после постепенно увлёкся уроком. Волнение отступило.       Когда прозвенел звонок с урока, Федя собрал свои вещи и пошёл в ближайший туалет - хотелось курить. Закрывшись в одной из кабинок, он оперся о стену и, открыв небольшой кармашек на боку рюкзака, достал электронную сигарету. Делая первую затяжку, подросток услышал как кто-то вошёл.       — …и Вани к тому же нет, — продолжил один из вошедших свою мысль.       — Ага, я б очень хотел узнать, откуда он взял всю эту информацию.       — Я надеюсь, что Федя всё-таки торчок.       Достоевский вздрогнул, выдыхая сладковатый пар. Кажется, повторяется та пятничная ситуация, после которой у юноши тряслись ноги и руки.       А может оно и к лучшему, что Федя может прямо сейчас встретиться лицом к лицу с этими сплетниками?…       Точно!       Брюнет делает ещё несколько небольших затяжек скорее для того, чтобы убрать волнение, параллельно подслушивая дальше.       — Почему? Зачем тебе одноклассник-торчок?       — Так было бы веселее…       — Веселее ему… А если забабахают нам всем тесты? И тесты не только на наркотики, но и на никотин? На алкоголь? Тебе проблемы нужны?       Слегка кашлянув, прочищая тем самым горло, Достоевский убрал сигарету обратно в карман и вышел из кабинки, в ту же секунду встретившись взглядом с четырьмя своими одноклассниками. Те удивлённо и слегка стыдливо уставились на него, стараясь показать насмешку. Вышло у них криво.       — Вы лучше не меня обсуждайте, — сразу же произнёс брюнет, закидывая сумку на плечо, — а Ваню вашего, который надумал на меня всякого. Вы не видели, с кем он пиво пьёт да траву курит после уроков.       — Что? — Илья, оказавшийся в компании сплетников, вышел чуть вперёд, нахмурив брови. — Ты не переводи стрелки на Гончарова, это не аргумент, который поможет тебе сделать вид, словно ты не наркуша.       — Может быть, просто… — Федя вынул из кармана джинсов телефон и тут же нашёл то самое видео, снятое позавчера перед прогулкой с Колей. — Вот на этом видео ваш Ваня. Думайте что хотите, я не собираюсь настраивать вас против него.       Все четверо в тот же момент уставились на экран, глядя на попавшую на видео компанию. Илья прищурил глаза, разглядывая Гончарова, взял из чужих рук телефон, приблизил картинку и удивлённо поднял брови. Переглянувшись между собой, юноши вновь посмотрели на видео, словно не Ваня там был, и им показалось.       — Перекинь это видео мне, — твёрдо сказал Илья, возвращая Достоевскому его телефон.       — Нет, — ничуть не мягче ответил ему Федя. — Я уже сказал, что не собираюсь настраивать кого-либо против Гончарова, так что…       Возможно, принизить таким образом Ваню и хотелось, но Федя прекрасно понимал кое-что. Если видео попадёт к кому-либо в руки, оно тут же распространится как минимум по классу, как максимум - по всей школе. От Коли его спрятать никак не выйдет.       Но Достоевский когда-нибудь обязательно расскажет Гоголю обо всём этом. Сейчас просто не время.       — Почему? — тут же задался вопросом один из парней. Он нахмурил брови, как бы снизу вверх глядя на одноклассника. — Тебе-то что с этого?       — Во-во, — подхватил другой. — Тем более именно Ваня начал распространять новость о том, что ты употребляешь наркотики, не показывая нам никаких аргументов. У тебя, в отличие от него, аргументы есть. Разве ты не хочешь дать ему сдачи?       Вот оно! Теперь Федя знает точно - сплетни появились именно из-за Гончарова. Ему прямо сказали об этом.       Коля точно не виновен!… Точно?       — Не хочу, — брюнет покачал головой. — А Коля… — он кашлянул, — он говорил что-то вроде того, что нёс Ваня?       — Про наркоту что ли? — Илья усмехнулся. — Конечно.       Сердце Достоевского пропустило удар, но вскоре заколотилось быстро-быстро. Брови нахмурились, а глаза почему-то забегали, и всё это произошло только за одну лишь секунду. Видя реакцию одноклассника, Илья вновь посмеялся.       — Ой-й-й, вы что-о, — он состроил странный и высокий голос, пытаясь выдавить какую-то непонятную эмоцию. — Федя не употребля-я-яет, откуда вы это взя-яли? Федя не на-а-арик…       Брюнет глянул на него с презрением, приподнял бровь. Илья выглядел очень глупо. То, как он изобразил Гоголя, было весьма неприятным и даже противным. Кажется, Коля неплохо ладил с ним, а он так отнёсся к нему. Гадость.       Достоевскому стало как-то обидно за своего соседа по парте, внутри что-то кольнуло. Хмыкнув, он развернулся и вышел. До звонка оставалось меньше трёх минут.       Отходя от туалета, Федя глянул на котёнка, красовавшегося под прозрачным чехлом его телефона. Складывалось ощущение, словно Коля вот тут, рядышком, словно он всё слышал, всё чувствовал и всё знал. Неловко как-то.       Неловко скрывать от него что-то…       Последние несколько лет Федя скрывал от своих знакомых абсолютно всё. Но появился Гоголь. Гоголю Федя многое рассказал и готов был рассказывать дальше, будто от этого человека не может быть никаких секретов и тайн, будто он обязан знать всю историю Достоевского, будто должен знать его всего.