неизвестный

      — Мам, я ухожу, — крикнул Ваня, надевая в коридоре свою куртку. — Часа два меня не будет точно.       — Час, — твёрдо произнесла светловолосая женщина, выходя из кухни с поварёшкой в руках. — Час, и ни минутой больше.       — Что? — удивлённо-недовольно произнёс сын, оглядываясь на свою мать, сверлившую его строгим взглядом. — Мама, мне уже шестнадцать! Почему ты продолжаешь меня контролировать, а?! К чему вся эта гиперопека?! Я поставил тебя в известность, что меня не будет два часа. Что тебе ещё от меня надо?       — Ты время видел вообще?! — она тоже повысила на него голос, с трудом терпя неожиданную грубость. У Вани переходный возраст, шалят гормоны, и именно из-за этого такое поведение. Это такой период, нужно просто перетерпеть. — Уже восемь вечера, так что какие могут быть два часа, скажи-ка мне?       — Я всё сказал, — подросток стремительно покинул квартиру, громко хлопнув при этом дверью.       На улице холодно, сыплет мелкий снежок. Руки почему-то быстро замёрзли, поэтому блондин спрятал их в карманы. Проходя мимо ларька, где ранее вместе со своей новой компанией он покупал пиво, парень заметил какого-то человека, поднимающегося по ступенькам. Вглядевшись, он понял, что это был тот самый продавец, которого Ваня встречал в первые разы.       Зайдя во двор, Гончаров пошёл дальше. Двигаться нужно было аккуратно - дорога была чересчур скользкой. Обойдя тот самый пустырь с огромным кустом под окнами Пушкина, подросток двинулся к подъездам того дома. Возле одного из них его уже ждали.       — Здорово! — Саня вытянул руку вперёд, и Гончаров пожал её с громким хлопком.       — Привет! Идём? — поздоровался подросток, отправляя конечность обратно в карман.       — Да, конечно, — тот подсуетился, вынул ключ и открыл дверь. — Проходи. Нам на третий этаж.       Этот подъезд был в более плохом состоянии нежели тот, в котором проживал Ваня. Тут ужасно пахло, было грязновато, а ремонт точно давно не производился. Краска отходила от стен, стёкла на окнах между этажами были покрыты грязью, ступеньки все в пыли, на полу валялись окурки, а возле мусоропровода на втором этаже лежал использованный шприц.       — Ты чего, испугался, аха-ха? — насмешливо спросил Пушкин, увидев, что Гончарова передёрнуло от такого зрелища. — Ладно, здесь и в самом деле не очень на вид.       Оказавшись на третьем этаже, Пушкин подходит к одной из дверей и достаёт из кармана спортивных штанов, что были надеты на него, связку ключей. Открыв квартиру, он кивает головой Ване, мол, проходи первым. Тот послушно заходит и оказывается в крохотном коридорчике, прямо перед собой он видит дверь в единственную комнату, левее неё санузел, а чуть дальше - кухня. Пахнет сигаретами и чем-то ещё.       Сняв обувь и верхнюю одежду, подросток вешает куртку на крючок соседний с тем, на котором висели вещи Сани. Пушкин уже прошёл на кухню; Гончаров отправился за ним.       — Спасибо, что пригласил сюда, — тут же говорит подросток, садясь на табуретку возле маленького обеденного столика. — Как ты и сказал, на улице достаточно холодно, так что сидеть там на лавке… не очень.       — Ага, — Саня достал из холодильника несколько банок с пивом, далее поставил их на стол поближе к юноше. — Так я ж выходил, когда за пивом, ух как замёрз, ух-х… Сам на мороз не хочу возвращаться, не то что сидеть там да распивать.       — Я очень рад, что ты позвал именно меня, — Гончаров взял одну из банок и открыл её. Напиток привычно зашипел. — Но почему не всех сразу? Почему я один?       — Знаешь, неохота как-то звать сразу всех. К тому же, заметь, все мы тут еле-еле уместимся… А уместимся ли вообще?       — И то правда, — парень кивнул. — Тогда почему я? Не Есенька, не Лиза, а я?       — С тобой интересно, — Саня пожал плечами, хватая с края стола пачку сигарет и беря зажигалку. — Честное слово, знаю достаточно твоих ровесников, но среди них ты выделяешься. Мыслишь по-взрослому, ведёшь себя вон как. Ты серьёзно настроен, идёшь к своим целям… Ах да, ты же до сих пор собираешься добиться Лизу? Несмотря на то, что есть тот, у кого шансов намного больше.       — Да, собираюсь, и я… Я рад, что ты так про меня думаешь, — Иван смущённо улыбнулся и, кажется, даже покраснел слегка. После он сделал несколько глотков пива, осушив банку уже почти наполовину.       — Ага… — Пушкин закурил, улыбнувшись по-доброму и задумавшись о чём-то.       Вдох-выдох…       — Может всё-таки позовём Лизу? — вдруг предложил подросток. — Мне кажется, она тут нужна…       — Нужна?… — рассеянно переспросил мужчина, туша выкуренную наполовину сигарету. — Нужна тебе…       — Что?…       — Она нужна тебе, я прав? — Саня сделал парочку огромных глотков своего напитка, ожидая ответ.       — Что?…       — Я всё видел, — Пушкин поднимается с места, кусает щёку с внутренней стороны. — Она будет твоей.       — Ты действительно так считаешь?! — Гончаров вдруг взбодрился, слыша такое.       — Конечно, — мужчина подходит поближе к подростку, улыбается странновато. — Будет-будет… Если на тот свет не отправишься!       Не успев договорить, Пушкин жирноватыми руками хватает Ивана за горло и сдавливает ладонь. Младшему тут же начинает недоставать воздуха. Шокированный подросток, рефлекторно кашлянув пару раз, тянет трясущиеся руки к своей шее, пытается ослабить хватку и высвободиться, но сразу получает удар коленом в живот. От этого воздуха в лёгких становится ещё меньше, в глазах темнеет, в голове чувствуется странная пульсация, а в горле появляется сухая боль.       И вдруг его отпускают. Ощутив какую-то свободу, подросток хватается за грудь, в которой сердце колотится слишком быстро, пытается продышаться, но не успевает. Саня берёт его за волосы и тянет на пол. Упав со стула лицом вниз, Гончаров сильно ударяется лбом, а затем чувствует пинок в плечо, которым его пытаются перевернуть с живота на спину. Слабое тело само этому подчиняется.       Ваню немного трясёт. Он пытается отползти подальше и покинуть квартиру, но не успевает - его мучитель наступает слишком быстро.       Резко присев на пол, мужчина со всей силы бьёт подростка кулаком в лицо, затем ещё раз, ещё… Затем, привстав, ударяет ногой по бокам. Гончаров пытается прикрываться руками, сворачивается в клубок, вскрикивает и не оставляет попыток хоть как-нибудь удрать.       — Дышать… Не могу… Дышать не… не могу… — кряхтит подросток после одного из пинков в бок.       — Такие как ты дышать не должны! — разозлившись на всё ещё сильнее, Саня ударяет с новой силой.       Чувствуя дикую боль по всему телу, Гончаров начинает терять связь с реальностью. Перед его глазами стремительно темнеет после того как нога Пушкина попадает прямиком в висок. Подросток уже не ощущает сил для того, чтобы хоть как-то оборониться, спрятаться от Сани. Дышать тяжело, но он дышит.       Неужели это конец?…       Ваня слабеет, закрывает глаза и расслабляется, откидываясь на спину. Он в крови. Кровь на голове, в раскрытом рту… Всё как в тот раз. В тот раз, когда на месте Гончарова был Лермонтов. Только тот не сопротивлялся особо и сразу потерял сознание, что всё облегчило.       Мужчина за ноги оттащил тело в спальню, где был балкон. Забравшись туда, Пушкин оглядывается по сторонам. Ему крайне везёт с расположением квартиры, и это было понятно ещё в предыдущий раз. На большом пустыре ничего нет, кроме большого куста, что расположился прямо его окнами. В те кусты он в прошлый раз скинул Мишу, теперь скинет и Ваню. Плевать, жив тот или нет. В любом случае падение с высоты его добьёт.       Из людей никого - будто специально всё подстроено так, чтобы убийство прошло легко. Напрягшись, мужчина переваливает тело через ограду балкона и скидывает прямо в куст. То с глухим звуком падает, ломая несколько веток своим весом.       Осталось полностью избавиться от трупа…       Гончаров пришёл сюда с полупустым рюкзаком. Порывшись там, мужчина не нашёл ничего необычного. Телефон, сухарики какие-то на дне, пенал и несколько тетрадок… Отключив найденное устройство, Саня взял Ванин рюкзак с вещами и покинул квартиру, закрыв её на все замки.       Прибежав к машине, он закинул рюкзак на переднее сидение, завёл свою ржавую девятку и обогнул дом, направившись к пустырю с телом. Подъехав туда, он выбежал из автомобиля и побежал к кусту.       Вокруг темно и безлюдно, словно кто-то свыше курирует это убийство.       Достав за ноги Гончарова из куста, Саня закидывает подростка к себе на плечо и будто ведёт к машине, постоянно оглядываясь и надеясь обойтись без случайных свидетелей.       Никого нет!       Дойдя до своей грязно-белой девятки, мужчина открывает одну из дверей и кидает подростка на пассажирские сидения, вообще не беспокоясь о том, как тот там лежит. Сев на водительское, Саня тут же трогается. От резкого старта старого автомобиля Ваня, находящийся без сознания, падает с сидения с громким звуком. Пушкин игнорирует это.       Всё как в тот раз. Побить, скинуть в куст, посадить в машину и увезти подальше отсюда.       Для начала мужчина заезжает в какой-то тихий двор, находившийся на достаточно большом расстоянии от его дома. Там он паркуется между трансформаторной будкой и мусоркой - тут его будет почти не видно.       Пересев на пассажирское место, Саня перегибается через спинку и достаёт из багажника сложенную коробку. Разложив её, он кое-как поднимает жертву с пола. Тело тёплое… Значит, Ваня ещё жив. Ударив на всякий случай Гончарова в висок, Пушкин пытается сложить его тело в коробку. Коробка относительно небольшая, метр в длину, полметра в ширину и полметра в высоту.       Тело совсем не послушное, никак не хочет сгибаться и укладываться, но спустя минут семь всё наконец осуществлено. Пересев на водительское, Саня берёт свой телефон и набирает Есенина.       — Привет, нужна помощь, — тут же произносит он, стараясь сделать голос как можно спокойнее.       — Да, что такое? — откликается Серёжа.       — Бери свою машину. Встретимся чуть дальше указателя о выезде из города. Ты понял где это.       — Да, хорошо, — без капли сомнения ответил тот. — Сейчас подъеду.       Сбросив звонок, мужчина газует и движется вон из города. В девять вечера на улицах обычно ещё много людей, но сегодня их, кажется, раза в два меньше.       Дорога, съезд…       Доехав до того самого места, куда должен подъехать Есенин, Саня сворачивает с трассы на обочину и проезжает чуть в сторону. Остановившись, он выходит из машины, прихватив рюкзак Гончарова, и бежит с ним куда-то в лес. Снег хрустит под его ногами, мёртвыми листьями усыпан его путь. Где-то за двести метров от автодороги мужчина кидает рюкзак, и тот остаётся висеть на ветке какой-то ели.       Вернувшись к автомобилю, Пушкин всё ещё не видит Сергея. Сев обратно на водительское, Саня на всякий случай проверяет наличие груза. Коробка на месте, тело там же. Повезло, что от Гончарова почти не было крови, так что картон не пропитается ею.       Спустя пять минут Есенин наконец оказывается тут. Оба встают со своих мест и выходят на улицу, пожимают руки.       — Нам туда, — показывает Саня рукой в сторону от города. — Езжай за мной, я покажу дорогу.       — Хорошо, — кивает Есенька, забираясь в свою красную иномарку.       Вместе они гонят по трассе далее в лес.       Дорога, съезд, проехать чуть-чуть по асфальтированной, но разбитой дороге, а после свернуть на заросшую тропинку, и по ней до тех пор, пока можно ещё ехать на автомобиле. Почти сразу там будет дерево, чем-то напоминающее трезубец.       Пушкин прекрасно помнил дорогу. Она ему даже снилось несколько раз. И вот тогда, когда тот самый съезд наконец виднеется, внутри появляется дикая радость.       Всё почти закончено!       Разбитая асфальтированная дорога, полная ям и трещин, а далее поворот на грунтовую. Каждые сто метров ехать всё тяжелее и тяжелее, и так до того момента, пока это возможно. Далее оба останавливаются и выходят из автомобилей.       — Нужно тут это… — Пушкин открывает багажник своей девятки и достаёт оттуда лопату. — Вот тут ямку.       — Хах, и зачем же интересно, — усмехается кудрявый, глядя на то, как его друг единственной лопатой, что была с собой, суетливо роет яму возле какого-то дерева, похожего на трезубец. Рядом быстро растёт горка сырой земли. В свете фар всё хорошо видно.       — Есенин, твою ж, я просил помочь, а не болтать, — пыхтит Саня, через какое-то время отдавая инструмент другу. — На, дорой пока, а я принесу кое-что.       — Ладно-ладно, — тот поднимает руки в жесте смирения, а после делает то, что попросил Пушкин.       Тот в это время открывает дверь своего автомобиля и достаёт с пассажирского сидения коробку. Она достаточно тяжёлая, поэтому Саня сразу кладёт её на землю и волочит по ней к яме. Увидев это, Есенин отступает в сторону, внимательно смотря за действиями давнего знакомого.       — Помоги, — говорит тот, кивая на коробку.       Пожав плечами, Серёжа тоже толкает груз. Упав на дно ямы, коробка издаёт что-то вроде хрипа, сопровождённого странным всхлипом, точно человеческим. Есенька, нахмурившись, внимательно глядит на то, что Саня торопливо засыпает землёй. Нет, ему не показалось. Из коробки донёсся ещё один всхлип, более напоминающий скрип, наполненный жуткой болью.       Тут же приходит осознание. Затряслись руки. Тело слегка задрожало. Огромными глазами Есенин глядит на суетящегося друга, а тот словно не замечает его, увлечённый захоронением.       — Сань, это то… о чём я думаю?… — тихо окликает Сергей голосом, полным разочарованием со смесью испуга.       Пушкин вздрагивает и чуть не роняет лопату. Он переводит бешеный взгляд с ямы на друга, злобно двигает челюстями, кусает губы.       — Хоть что-то ещё скажешь - окажешься там же, — и кивает головой на дерево, напоминавшее трезубец.       Закопав коробку, Пушкин отходит в сторону, внимательно изучая глазами образовавшееся захоронение. Совсем рядом была ещё одна такая могилка, созданная им, но её уже присыпало снегом, поэтому она была почти незаметна, если не вглядываться.       — Едем отсюда, — командует Саня, кладя лопату в багажник и с громким хлопком закрывая её.       Сглотнув образовавшийся в горле ком, Серёжа кивает и садится в свой автомобиль. Заведя его, он несколько раз ударяет себя по щекам, будто это действие разбудит его от несуществующего сна. Но, увы, все это произошло на самом деле. Есенин, сам того не понимая стал участником преступления, спланированного его другом. От этой мысли мужчина вновь вздрагивает, нервно вдыхает и выдыхает воздух.       Вместе с Пушкиным они выезжают на грунтовую дорогу, а после и на трассу, мчатся обратно в город. Нахмурившись, Есенька едет ровно за Саней, смотря не на дорогу, а будто сквозь неё.       Они вдвоём только что кого-то закопали…       Въехав в город и проехав в ту сторону, где они оба жили, Сергей услышал звон телефона. Отвлёкшись от дороги, он достал его и ответил. Звонил ему Пушкин.       — Спасибо за помощь, — сухо произнёс тот. — Можешь ехать домой, мне нужно заскочить кое-куда.       — Да, я тебя понял… — напряжённо выдохнул мужчина. — Только скажи мне, пожалуйста… Кто это был?       Саня помолчал пару секунд, размышляя о том, стоит ли говорить.       — Тебя это не касается, — твёрдо ответил Пушкин, а после резко свернул куда-то вправо, сбросив звонок.