неизвестный

      С неба сыпятся мелкие снежинки, чтобы постепенно засыпать всё вокруг. Касаясь тёмных волос Достоевского, они моментально таят. Солнца не видно из-за облаков, но несмотря на это на улице достаточно светло. Ноябрьский холод неприятно касается кожи, хочется поскорее спрятаться в тепле.       Они идут вместе по какому-то двору в абсолютной тишине. Почему-то никто не может начать говорить, хотя между ними всё, кажется, хорошо. В конце концов Коля не выдерживает и спрашивает:       — Насколько я помню, ты обещал мне что-то позже рассказать…       — Да, я помню, — спокойно отвечает Федя.       — Ты выглядел очень встревоженным… Что-то случилось?       — Да, — он произнёс это очень твёрдо, — и я надеюсь, что ты к этому не причастен.       Гоголь кусает губу. Неужели разговор действительно пойдёт об этом?…       — К чему не причастен?…       — Я совершенно случайно подслушал один разговор… Говорили про тёмненького, с карешкой… из десятого класса. Как понимаешь, в десятом только я подхожу под это описание, — юноша повернул голову к собеседнику. — Если ты в курсе этого, скажи, пожалуйста, всё как есть.       — Федя, я понял, о чём ты, — Гоголь вздохнул, почесав голову. — Ко мне как раз перед последним уроком подходил знакомый из одиннадцатого и…       — Коля?…       — Я ничего никому не говорил, честно, — блондин поднял руки, как бы защищаясь.       — Что ты не говорил?       — Ты хочешь, чтобы я сказал об этом вслух?       — Нет, — брюнет вздохнул. Ему очень и очень хотелось верить в то, что Гоголь в самом деле хранил всё в секрете. — Что там твой знакомый из одиннадцатого? Что он говорил?       — Спросил, правда ли, что ты… ну, — Коля замялся. Произносить это было как-то странно и неприятно. — Кроме этого, он сказал, мол, этот слух уже многие знают.       — Многие… — Достоевский прищурился, смотря куда-то в небо. — Многие… Я знаю лишь несколько имён.       — Каких? — Гоголь тут же встрепенулся.       — Ну как, — юноша усмехнулся, — я знаю только про наших одноклассников… Аня, Лера… Ваня твой.       Блондин прикусил внутреннюю сторону щеки. О причастности Вани к сплетням Коля тоже знал, и знать это было неприятно. Гончаров «был осведомлён» обо всём ещё вчера, ещё вчера он спрашивал об этом Гоголя. Тот тогда и не подозревал о том, что ситуация настолько плоха.       — Ваня говорил мне, что ты похож на того, кто употребляет, и спрашивал моё мнение об этом, — честно признался блондин. — Я ему ответил тогда, что не считаю так.       — Серьёзно? — Достоевский тут же вспомнил, что об этом говорили те, кого он слышал сидя в кабинке. Видимо, это являлось правдой.       — Да, — Коля кивнул. — Тогда я даже не подумал о том, что это не просто какая-то мысль из воздуха, а сплетня.       — Из воздуха… — тихо повторил брюнет. — Но ведь есть в этом доля правды… По сути это и есть правда. Помнишь, я говорил тебе, что бросаю? Возможно, после того, что случилось на днях, ты решил, что я соврал, но я тогда не шутил. Я в самом деле не хочу быть заложником такой гадости… Я лишь… кхм… подчистил запасы… У меня больше ничего нет, и я не буду тратить на это свои деньги.       Свои деньги? Да кого он обманывает?       — Я рад за тебя, — Гоголь улыбнулся.       — Да что рад? Рано пока радоваться, — Федя вздохнул. — Три дня - почти ничего.       — Во всяком случае, есть желание. Уверен, ты справишься…       — Зато я не уверен, — Достоевский перебил одноклассника своим шёпотом. Блондин нахмурился. — Подумай сам, если бы я смог, то ты, придя ко мне во вторник, видел бы меня… нормального…       На несколько секунд повисла полная тишина. Феде было нечего добавить, а Коля просто не знал, как ответить. Дом Гоголя располагался ближе к школе, и они уже дошли до него. Блондин хотел было предложить довести Достоевского до его парадной, но в итоге передумал, считая, что в данный момент это совсем неуместно.       И они опять обнялись. Полсекунды, одной рукой, и это было как-то странновато, но оба были не против - так почему бы и нет в таком случае?       Зайдя в парадную, Гоголь первым делом понял, что обнять Федю хотелось двумя руками сразу. Возможно, получилось бы весьма неловко, но брюнет наверняка понял бы, что может говорить Коле всё что угодно без какого-то стеснения и стыда - его поймут и попытаются поддержать.       Блондин действительно готов был выслушать друга. Для чего же ещё нужны друзья? К тому же, Достоевский делал что-то такое, что заставляло Гоголя задумываться о нём без какой-либо причины. Федя казался очень интересным, и с ним хотелось проводить своё время. Невооруженным глазом видно, что брюнет за своей неразговорчивостью и скрытностью скрывает что-то такое, что очень важно узнать и понять, и юноша готов всё это выслушать, если его сосед по парте решит поделиться этим.       Тем временем Достоевский торопился к себе домой. Сейчас ему хотелось только лишь лечь на кровать и уснуть, дабы не вспоминать обо всём и не прокручивать в своей голове. Возможно, ещё поесть и покурить, но в принципе и без этого обойтись можно.       Пятиэтажка всё ближе и ближе. Юноша уже проходит первый подъезд, направляясь к нужному. И когда он наконец подходит к нему, на лавочке рядом видит кого-то, сидящего к нему спиной. Сначала парень полностью игнорирует этого «кого-то», мол, очередной алкаш или старушка, но оказываясь ближе, замирает.       Только не она…       Это Варя, и ошибки быть не может.       Так, сейчас нужно просто сделать вид, что он её не заметил, быстро зайти в парадную и закрыть за собой дверь. Всё это необходимо совершить отвернувшись от сестры, дабы та не заметила его.       Выдохнув, Достоевский ускорил шаг, достал ключи и открыл уже себе вход, как тут его схватили за запястье. Дёрнув рукой и при этом не разворачиваясь, парень попытался сбежать, но хватка была настолько крепкой, что попытки выбраться из неё причиняли боль. Повернувшись, наконец, юноша ещё несколько раз дёрнул руку, а после крикнул, поднимая глаза на девушку:       — Отцепись!       Их взгляды пересеклись. Если Федя смотрел с жутким недовольством, то в глазах его сестры мелькало то удивление, то возмущение, то страх.       — Что с тобой случилось… — испуганно прошептала она.       Достоевский ещё раз предпринял попытки освободиться, но всё тщетно. Через секунд десять сестра сама завела его в подъезд - теперь от неё точно не отвязаться.       — Федя, с тобой всё хорошо?… — рассеянно повторила девушка.       — Всё нормально, уходи, — недовольно пробурчал подросток. — Да отцепись же!       Юноша не бросал попыток избавиться от её хватки на своём запястье. Теперь там точно останется след. Дёрнув посильнее, парень наконец освобождается и идёт на лестницу, разминая руку. Сестра кинулась за ним следом.       — Федя, да подожди же…       — Зачем ты пришла? Сначала писала мне, теперь приехала. Что тебе тут надо?       — Ты не отвечал на мои сообщения, — она уже догнала его, — вот я и решила проверить, как ты и жив ли вообще.       — Я в порядке, можешь уезжать обратно…       — Нет, Федя, ты совсем не в порядке… Что с тобой случилось за это время?       — Ничего не случилось, отста… — юноша прервался на полуслове.       Они уже успели подняться на пятый этаж, и то, что подросток там увидел, просто не могло не удивить. Его лицо тут же скривилось, показывая всё недовольство Достоевского. Варя тоже вздрогнула.