неизвестный

      И вот, наконец, наступает долгожданная суббота. Коля безумно рад, что учится именно пять дней в неделю, а не шесть, несмотря даже и на то, что из-за этого каждый день не меньше семи уроков. Как он считает, лучше уж посидеть в школе подольше, пусть иногда и до вечера, чем один дополнительный день вновь вставать в семь утра, идти по знакомому маршруту… И вообще…       Два выходных дня во всяком лучше, нежели один. И то, какой один? В воскресенье, если ты учишься по субботам, тебе придётся доделывать то домашнее задание, которое не успел сделать ранее. А в случае пяти учебных дней на дополнительное обучение будет тратиться лишь один день, а второй можно потратить на полноценный отдых.       Итак, этот прекрасный субботний день начался весьма хорошо. Во-первых, Коля выспался. Не сказать, что полноценно за эти пять дней, но за сегодня уж точно. Когда он проснулся, было уже достаточно светло. Из-за этого сначала в голове блондина промелькнуло ощущение, что уже наступило лето. Лето… Летом благодаря белым ночам в комнате Гоголя уже в шесть утра светлее, чем днём.       Потянувшись, Коля поправил упавшее ночью на пол одеяло, накрыл себя и укутался получше. Прислушавшись, юноша уловил, что его мама уже проснулась и что-то готовит на кухне. Запаха никакого не было, так что понять, что же именно ждёт его на завтрак, невозможно.       Взяв телефон в руки, на экране блокировки Гоголь увидел, что уже десять утра. Хорошо же он поспал. Проверив свои соцсети и мессенджеры на наличие новых сообщений, парень зашёл в одну из игр, потратил на неё минут десять и решил наконец вставать. Когда он пришёл на кухню, на столе уже стояла большая тарелка с огромным количеством оладий       — Доброе утро, — поприветствовала мама, заметив своего сына. — Собиралась уже идти будить тебя.       — Утречко, — ответил Коля, присаживаясь к столу.       Мама подала юноше чай и варенье из клубники, собранной летом на даче. Оно было слишком сладким, если есть так, а вот с блинами или теми же оладьями самое то.       — Мне сейчас нужно будет прогуляться до почты, — говорит парень, уплетая оладушек. — Помнишь, я говорил, что заказывал постер один? Так вот, его, наконец, привезли.       — Это сколько же его везли? — удивилась женщина, пытаясь вспомнить, сколько же времени назад её сын сделал заказ.       — Три недели где-то…

***

      Сегодня на улице было уж слишком холодно, особенно если сравнивать с предыдущими днями. Гоголь надел свою любимую толстовку с птицами, которую часто носить не мог, потому что она была слишком утеплена для носки в школе или ещё где-то. Криво нацепив шапку, повязал шарф так, что он всё равно не закрывал шею нормально, взял в руку любимую тканевую чёрную сумку без рисунка и, крикнув матери о том, что уже ушёл, вышел из квартиры.       После того, как закрыл дверь в квартиру, Коля покрутил на пальце ключи, а затем они со звоном полетели в сумку. Достав телефон и коробок с беспроводными наушниками, юноша взял один наушник и вставил в ухо, включил песни из любимого плейлиста вперемешку.       Хоть Гоголь и жил на восьмом этаже, предпочитал ходить по лестнице. Лифт с детства, если быть честным, чем-то пугал. То шумит сильно, то трясётся, то скрипит… Нет уж, лучше размяться и пробежаться по ступенькам. А вот вам ещё один плюс лестниц в отличие от лифтов — на лестнице соседей встретить сложнее. По крайней мере, в лифте они именно Гоголю встречались чаще.       Листая какой-то бред в своём телефоне, юноша не сразу увидел большое чёрное пятно, находившееся между четвёртым и пятым этажом. Заметив же, блондин понял, что человек какой-то спит. Первая мысль — не обращать своё внимание на этого… человека и пройти мимо, но что-то будто одёргивает Колю, он подходит ближе, осознавая, что этот кто-то похож на…       Достоевского?       Что?       Да ладно?       А хотя нет?       Действительно?       Да неужели?..       Он лежал лицом к окну, спиной к Гоголю, а тот, подойдя как можно ближе, перешагнул одной ногой спящего, серьёзным и непонимающим взглядом смотря на одноклассника. Тот, судя по всему, спал некрепко, сразу зашевелился, припугнув тем самым наблюдателя. Коля чуть ли не отпрыгнул назад, ощущая, как быстро бьётся сердце… отчего?       Что он вообще здесь делает?       Убрав телефон и наушник в сумку, Коля решает чуть подтолкнуть Федю, чтоб тот проснулся и… Да ладно, пусть не объясняет ничего, пусть просто идёт к себе, если сможет вообще. Ночь на холодном полу под окном, от которого дует — такое себе удовольствие, вот честно. Да, разбудить будет единственным правильным решением.       Так ведь?       Отчего-то Гоголя передёргивает. Он тянется рукой, останавливается, почти коснувшись, но всё-таки решается немного потрясти брюнета. Раздается то ли хрип, то ли тихие возмущения, то ли это было вообще чем-то другим. Достоевский медленно, но в то же время резко, переворачивается на спину и тут же неосознанно кашляет, но не сильно. Чуть-чуть приоткрыв глаза, он смотрит куда-то в никуда, в пустоту. В его тёмно-голубых глазах Коля не замечает тех аметистовых блёсток, которые видел на днях — они будто прикрыты какой-то плёнкой, мглой…       — Эй, — решается тихо позвать Гоголь. — Ты чего тут… делаешь?       Федю чуть трясёт, когда он слышит этот вопрос, но сам он старается делать вид, что не реагирует абсолютно. Опирается дрожащими руками на пол, приподнимая тело, пытаясь сесть. Справившись со своей мини-задачей, тут же лезет в свой карман, проверяя, все ли вещи при нём. После он, чуть согнувшись, отворачивает голову от своего одноклассника, делая вид, что вовсе не замечает того, надеясь при этом, что тот без лишних вопросов уйдёт.       Не уйдёт.       — Ты чего тут делаешь? — так же тихо повторяет свой вопрос Гоголь.       Спустя несколько секунд, прокашлявшись, Достоевский выговаривает:       — Тебе какая разница.       Затем, не ожидая ответа или каких-либо жестов со стороны Коли, встаёт и быстрым шагом направляется к ступеням вниз. Гоголь тут же следует за ним. Пройдя несколько ступенек, Федя резко останавливается, буквально падая на стену и опираясь о неё. Шатаясь, он на ватных ногах пытается идти дальше, когда Коля уже поравнялся с ним и с беззаботным видом идёт рядышком.       Спокойно смотря на лицо одноклассника, Коля чуть улыбается, будто насмехается над попытками Достоевского идти. Заметив это, Федя тут же отворачивается, желая провалиться сквозь землю. Хотя… ему бы больше хотелось, чтоб под землю провалился именно Коля.       Тот, несмотря на то как беспечно выглядел в тот момент, на самом деле переживал. В его голове мелькали вопросы о том, почему же всё-таки Федя находится здесь? Почему в таком состоянии? Что с ним вообще не так? В голове мелькнуло воспоминание о том, как брюнет пытался попасть в один из домов неподалёку, после того как они столкнулись у магазинчика на днях… Но пазл складываться не хотел.       — Тебе помочь?.. — тихо произносит Гоголь, слыша то, как пыхтит его одноклассник, кое-как справляясь со слабостью.       — Нет, — в ту же секунду твёрдо и даже с какой-то угрозой в голосе говорит Федя.       На то, чтобы спуститься ровно на этаж ниже и оказаться между третьим и четвёртым, уходит около минуты. После Достоевский опускается на ступеньку, Коля садится рядом, но всё же держит небольшую дистанцию.       — Иди давай, — вновь сказал Федя, пряча взгляд.       — Нет уж, — отвечает Гоголь.       Был бы Достоевский в состоянии получше, то вероятнее всего расслышал бы в голосе одноклассника не столько хорошо наигранное безразличие, сколько волнение и даже некий страх, неуверенность и какие-то нотки грусти…       — Что же такое произошло, что ты… — таким же тихим голосом произносит Коля, желая выйти наконец на контакт. — Кхм, буквально валялся здесь?.. Ты в порядке?.. — после паузы, во время которой размышлял, стоит ли продолжать, дополняет: — У тебя всё хорошо?       В ответ Федя молчит. У него нет желания говорить, видеть кого-либо и тем более, чтобы кто-либо видел его, говорил с ним. Он глядит в пол таким взглядом, словно видит сквозь и следит за чем-то, что было там, внизу. Он чувствует, что его сердце бьётся слишком быстро, до того быстро, что становится неприятно.       — Уйди…