Постоянный клиент

- Вот, Владимир, познакомься. Авантюрин - брат твоей Алмиры, - Бутхилл подводит гостя к стойке, бережно придерживая его за плечи. Авантюрин с неподдельным интересом и трепетом наблюдал за тем, как идут переговоры, с час. Когда Бутхилл только подсел к нему за стол, Владимир, пусть и состроил недоверчивую мину, все-таки не ушел, подкупленный рефиллами любимого коньяка за чужой счет. О чем они говорили из-за стойки не было слышно, пусть Авантюрин и напрягал уши так сильно, что они чуть было не оттопырились, зато лица с потрохами выдавали настроение: сначала мужик неприязненно гнул брови, глубоко вздыхал и откровенно морозился, но чем дальше, тем больше втягивался в беседу. После 4 бокалов он уже вовсю смеялся, вешался на крепкую шею нового знакомого, размахивал руками в разные стороны и едва ли не целоваться лез, чему Бутхилл с упоением подыгрывал. Наконец, разговор достиг кульминации, и Бутхилл привел собеседника за стойку. У Авантюрина даже где-то под кожей чешется от предвкушения. Он натгивает свою самую панибратскую, самую жополизательную улыбку, какую когда-либо исполнял. Даже перед Алмазом обычно так не выслуживается. - Приятно познакомиться, - лучезарно приветствует он. - А мне-то как приятно! - половину слов гость зажевывает меж своих дряблых щек. Пахнет от него так, будто он не просто вылакал бочку коньяка, а и вовсе сам ею заделался и теперь настаивает напиток прямо в своем теле, - А я-то думаю, чего это вы так похожи! Думал, видимо, правду говорят, что все авгины на одно лицо, а тут вот как получается! - Так и есть, - кивает Авантюрин. Ему не привыкать - наслушался расистских шуток на первом году универа, так что сглатывает их с легкостью. Бутхилл присаживается рядом с тихим выдохом. Его самого чуть пошатывает, бледный лоб немного покраснел и покрылся испариной. Время от времени Авантюрин замечает бегущие по шее миниатюрные капельки пота. Они чуть замирают, касаясь неровности в виде шрама, а потом снова устремляются вниз, под ворот рубашки. Есть в этом что-то... завораживающее. Впервые Авантюрин видит его действительно пьяным. - А как так вышло, что ты тут живешь, а она в Золотом? - интересуется Владимир. - Ну вот... - Авантюрин чуть медлит, подбирая слова, - Ошибся по жизни. - Не переживай, юнец, какие твои годы! Я вон тоже ошибался, да как!.. Владимир разражается пламенной речью о том, как выбрался в князи из... князей, которые однажды насмерть сбили человека и потом отмазывались с тремя адвокатами. Поистине вдохновляющая история. Авантюрин между тем принимается намешивать новый коктейль: ароматная Ангстура, сироп, апельсиновая цедра... - Вот, держите. Это комплимент от бармена - на вашем любимом кофейном ОрОрате, - он двигает напиток ближе к Владимиру. Владимир смотрит настороженно. Серьезно, че он такой параноик?! Даже Авантюрин меньше подгонов от окружающих шугается, а он несколько раз в жизни чуть было не умер. Буквально. Да и в напиток он вложил всю свою душу: чуть ли не по миллиметрам выверял положение льда и завивал апельсиновую кожуру с такой нежностью, с какой в первую брачную ночь партнеров держат. До капли отмерял биттеры, чтобы уж точно получился идеальный вкус. Такой, который сможет заставить Владимира отстать от сестры... - Ты попробуй хоть, Вов, - толкает его локтем Бутхилл. - Я не привык изменять своим принципам, - его лицо скукоживается в пренебрежительной гримасе. Бутхилл недовольно цокает языком, чуть закатывает глаза. Он обвивает шею мужчины железной рукой, притягивая к себе. Заглядывает в глаза с выражением мольбы, перемешанной в одно ядовитое зелье с настойчивым раздражением. - Скажи мне, Вован, - заговорчески мурлычет он собеседнику прямо в лицо, - Вот я тебя уважаю. Бармен тебя уважает - угощает. А ты что же? Даже попробовать не можешь? О каком взаимном уважении тогда может идти речь? Его веки чуть расширяются в почти угрожающем выражении. Бездонные радужки глотают направленный на них свет ламп, будто две миниатюрные черные дыры. Владимир чуть медлит, оцепеневший под давлением этого взгляда. Авантюрин тоже сглатывает с трудом и даже поправляет воротник рубашки, внезапно показавшийся слишком тугим... В кончики пальцев возвращается знакомое покалывание. Только он не боится, он... определенно считает это зрелище горячим. Ебать. Вот так пытаешься-пытаешься не подпускать близко, цепляешься за соломинку адекватности, отказываешься заплывать в сети гормонов, а потом Бутхилл выкидывает что-то такое. Колется бездонными, опасными глазами, мурчит хрипловатым баритоном и сверкает монструозными клыками. И черты лица у него такие правильные, модельные почти... Авантюрин даже чуть почесывает шею, глядя на это. Красиво... до одури красиво просто. - Уважаю, конечно, - говорит гость с придыханием, будто кашляет, - Я просто одно и то же пью уже больше 10 лет, не думаю, что мне понравится... - Если не понравится, вернетесь к привычному. Дайте хотя бы шанс, - заискивающе улыбается бармен, подталкивая бокал чуть ближе. Владимир грузно вздыхает, берет тумблер в руки. Болтает жидкость из стороны в сторону, оценивает. Авантюрин следит за этим практически не дыша и мысленно молясь вперемешку с матюками. Интересно, какую кару на него бы низверг бог за такое, если бы существовал? - Хмм... - Владимир чуть хмурит брови, прежде чем с неопределившимся выражением лица проятнуть бокал Бутхиллу, - Что думаешь? Последний пробует по привычке медленно, вдумчиво, прежде чем вынести вердикт. - Охуенно. Авантюрин, ты просто чародей. Тот лишь тихонько усмехается. Приятно, конечно, но не за этим комплиментом он сейчас ведет охоту. Взгляд переводится на Владимира, который как раз отпивает еще немного. Разве что делает это чуть смелее, раскованнее, более крупным глотком. - Непривычно... - тянет он, прикрывая глаза и лениво жестикулируя, - Но... Как-то хорошо непривычно. Мне раньше уже делали коктейли на кофейном, но каждый раз получалась какая-то ересь. То вкус перебивается, то слишком сильным становится... А тут прямо вот в самый раз. Авантюрин невольно расплывается в широченной, облегченной улыбке. Ради таких комплиментов он и продолжал совершенствоваться год за годом. - Получается, удивил? - Покорил прямо, - его интонация все еще удивленная. Он гладит грани тумблера своими толстыми пальцами, принюхивается к содержимому, катает по дну кубики льда, - Талантливый ты мальчишка. - А я говорил! - Бутхилл хлопает знакомца по плечу. Его жуткая аура вновь сходит на нет по щелчку пальцев, точно приподнятая вуаль у невесты, оставляя после себя уже хорошо знакомое клыкастое дружелюбие, - У них семейное это! - Прямо семейное? - вскидывает брови Владимир. - Прямо да, - поспешно отвечает Авантюрин и тут же одергивает себя. Нельзя казаться излишне отчаянным, даже если так оно и есть, - Мира вот играет очень хорошо. Импровизирует тоже здорово. - Это я подметил... Она играет у меня дома периодически, - усмехается мужчина. - Так что ж ты ее на первую скрипку не поставишь, м, друже? - начинает прогрев Бутхилл. - Не готова она, - твердо отвечает Владимир, - Мой оркестр - моя семья. А я их родитель. И я лучше них самих знаю, когда они созрели. - При всем уважении... - говорит Авантюрин мягко, - Но вы сами за себя не знали, что созрели. Попробовать что-то новое, я имею в виду... - его голос заискивающий, осторожный. Услужливый даже - лишь бы не спугнуть ту тонкую связь, что наладилась между ними. Владимир не отвечает. Только молча следит за переливами бликов на поверхности коктейля. - Вот-вот, - Бутхилл перехватывает инициативу, - Как знать, когда откроешь что-то новое и грандиозное? К тому же, этот человек, - он тыкает в Авантюрина пальцем, - ...уже кучу раз мог тебе в бокал слабительного насыпать, чтоб за сестру отомстить. Но он этого не сделал. Он подошел к тебе с открытым сердцем и уважением. Тебе не кажется, что было бы уместно ответить тем же? Авантюрин едва сдерживает порыв смеха. Он ведь и правда подумывал какой-нибудь дрянью этому гандону напиток разбавить. Но, видимо, не зря сдержался. Владимир встает со своего места со вздохом. Напиток заканчивает, глубоко запрокинув голову. При этом открывается вид на его плохо бритые подбородки, и Авантюрина аж передергивает - делать столько денег и не иметь возможности сходить в барбер шоп? Клоунада. - Я подумаю над вашими словами, ребята, - все-таки кивает он. Возле пустого тумблера ложится несколько свеженьких купюр, - Особенно если быстро доставишь, - кивает он Бутхиллу. - Сегодня же займусь, - подмигивает последний. С этим Владимир одевается и покидает бар. Авантюрин облегченно выдыхает и принимается пересчитывать деньги. Вот те раз... еще и чаевые оставил почти в двойном объеме. Чудеса да и только. - По-моему хорошо прошло, - Бутхилл расслабленно подпирает щеку железным кулаком. - Вообще отлично, - улыбается ему Авантюрин, - Спасибо. - Да не за что. Это было совместное усилие. По его крепкой шее бежит очередная крупная капля пота, которую мужчина вытирает плечом, чуть морщась. Надо бы и ему комплимент сделать за хорошую работу... - На. Тебя я тоже угощаю, - он ставит перед Бутхиллом высокий стакан и бутылку минералки. Видит бог, ему она сейчас нужна. - Обожаю тебя, - с этими словами он наполняет бокал и глушит его залпом, ни на секунду не останавливаясь. В конце жмурится, когда газ идет носом, и чуть прикрывает лицо ладонью. Авантюрин смотрит на это завороженно, с лаской, пока руки сами собой прибираются за стойкой и бьют чеки оставшимся посетителям. Так легко сейчас на душе... Даже словами не передать. Прямо как снова дышать полной грудью после болезни или почесать зуд, который долго мучил. Очень хочется верить, что они действительно справились. - А что ты ему доставить должен? - решает все-таки осведомиться Авантюрин через пару минут. - А... - рот собеседника растягивается в какой-то дебильной ухмылке, с какой школьники впервые произносят слово "многочлен", - Денасилфил. - Это что? - Это... типа как виагра. Только Сяньчжоуская. Сюда его запрещено ввозить - он, э... Побочки у него интересные. - Типа какие? - почти против воли Авантюрин сам по-дегенератски ощеривается. Черт. С кем поведешься... - Проблемы с мочеиспусканием, сном, рвота... - начинает загибать пальцы Бутхилл, - Но стоит от него, конечно, сутками. - А ты что, пробовал? - хихикает Авантюрин. Бутхилл фыркает и мотает головой, раскидывая пряди челки по всему лицу. - Зависимость он быстро вызывает. Да и это, считай, последний вариант для тех, кому виагра уже не помогает. - Что ж, для меня это определенно хорошие новости, - подмигивает Авантюрин шаловливо. - Однозначно. А на следующий день они поехали к контакту Бутхилла. Авантюрин искренне ожидал увидеть какой-то криповый, темный подпольный склеп, куда последний раз солнечные лучи заглядывали год назад, да и то под дулом пистолета. Каково же было его удивление, когда машина остановилась у сияющего небольшого ювелирного бутика на одной из крупнейших торговых улочек Золотого Мига. Внутри было светло и вычурно: отполированные до блеска витрины со стендами, которые, что виноградные лозы, облепили искусно выточенные золотые узоры. На бархатных подушечках лежали разного рода блестючки - все, как одна, с крупными камнями, переливавшимися острыми, по нанометру идеально расположенными на поверхности гранями. Ценников не было - в таких местах обычно закупаются те, кто на ценники не смотрит. Авантюрину даже неловко стало на мгновение там находиться - слишком уж выделяется он в своем бич-луке на фоне лоска и гламура. Благо, рядом стоит точно такой же невзрачный Бутхилл, больше похожий на какого-нибудь персонажа крипипасты в своем полностью черном прикиде. Только волосы белые торчат, что кость из обуглившейся рульки. Это в какой-то мере придает уверенности. - О, а ты чего тут? Недавно же поставка была, - хозяйкой бутика оказалась высокая, смуглая женщина лет 40. Ее выжженные мелированием волосы неопрятными, пушистыми волнами падают на плечи, обрамляют по пути пухловатые щеки и короткую шею в окаймовке из сразу нескольких ожерелий, - Или особый заказ? - Особеннее некуда, - скалится Бутхилл и чуть подталкивает Авантюрина к стойке, - Он расскажет. У женщины проницательные, карие глаза, которые она прячет за тонкими оправами очков, когда смотрит на эскиз. Зовут ее Сандрой, но Бутхилл по-дружески, нежненько кличет "Санечка", на что она каждый раз показательно закатывает глаза, но почему-то ничего не говорит. Слушала она внимательно, задумчиво положив указательный палец между носом и губами. Задала пару наводящих вопросов относительно истории и происхождения ожерелья, сказала, что так ей будет проще понять, какие материалы использовать. Простояли они в бутике, обсуждая заказ, наверное, добрых полтора часа, пока Сандра не ушла в подсобку смотреть свой ассортимент. Авантюрин между тем не упустил возможности попузырить глаза на витрины: они действительно высокоранговые. Он оглядывает каждое украшение с почти детским восторгом, вертя головой и наклоняясь под разными углами. Интересно, кем надо быть, чтобы носить такое? Наверное, Владимиром или Алмазом... Или, может быть, Бутхиллом? Серьги же он носит. Ну, одну. Серьгу. Хотя Авантюрину и правда трудно представить его обвешанным всеми этими брюликами - ему бы, скорее, ковбойскую шляпу и кожанку, да покороче. Чтоб пресс видно было. - Понравилось что-то? - осведомляется Бутхилл, заметив, как спутник не мигая оглядывает его между зырками на ювелирку. - Не, - мотает головой Авантюрин. На самом деле, он практически уверен, что смог бы без лишних проблем стрясти с хитмана какой-нибудь блестящий подарок, но... порядочность, сука, взяла свое. Он будет чувствовать себя весьма неважно, если использует Бутхилла, особенно учитывая, что сам ничего на новый год не подарил. А мог бы хотя бы открытку из макарон или какую-то такую шляпу... Да и носить ему люкс не с чем, по справедливости, - Просто примеряю их на тебя. - На меня такое не сядет, - только посмеивается мужчина. - Но сережку же ты носишь! - Это... не совсем сережка, - качает головой хитман, прежде чем склониться к уху собеседника и заговорчески прошептать, - Это была пуля, которую из меня достали после моего первого самостоятельного дела. Я ее какое-то время в портсигаре носил - на счастье - а потом Саня предложила в украшение переделать. И вот... болтается. Удачу приносит - как видишь, я еще не подох. Бутхилл хочет уже распрямиться, но ему не позволяют. Авантюрин силой удерживает мужчину на одном уровне с собой и принимается изучать его сережку. Чуть оттопыривает ухо, чем выбивает из собеседника несдержанное хихиканье. - Может, мне ее снять просто? - Не, я уже почти все. Конечно, просто взять ее в руки было бы куда удобнее, но Авантюрину искренне хочется понюхать Бутхилла еще немного. Казалось бы, носит все тот же душный, хвойный парфюм, еще и брызгается целым литром за раз. Однако чем дольше Авантюрин с ним общается, тем больше начинает считать этот запах приятным... соблазнительным даже. Дебилистика, блять. Он такой грубый, отталкивающий, резкий, с навязчивым шлейфом, от которого чуть ли не глаза слезятся... А Авантюрину хочется прямо сейчас притянуть мужчину к себе, уткнуться носом в шею и вдохнуть полной грудью, будто никогда ничего приятнее не нюхал. А сережка на первый взгляд реально похожа на обычную бижутерию. Такая же легкая и лишенная деталей. Если бы Бутхилл не рассказал ее историю, Авантюрин никогда бы сам не додумался. - И откуда ее достали? - наконец он выпускает белую макушку из своей хватки. - Вот отсюда, - мужчина оттягивает воротник пальто, несколько раз медленно стучит пальцем чуть ниже ключицы, - Как-нибудь разденусь, поближе увидишь, - усмехается он. - Обязательно, - Авантюрин удостаивает его мимолетного воздушного поцелуйчика и возвращается к изучению стендов. Блин... Такое оно все манящее, красивое. Глаза жжет своим блеском. Наверное, Авантюрин все-таки что-то хочет отсюда... Но не в качестве подарка. Он бы скорее хотел быть тем клиентом, который купит и даже не посмотрит на цену. Чтобы не приходилось унижаться, выпрашивая у кого-то. Чтобы не просить скидку. Чтобы просто купить и забыть. Например, вот этот золотой браслет с вкраплениями бирюзы он с удовольствием надел бы с какими-нибудь кожаными белыми брюками в обтяжку. Или, может быть, с шелковым платьем... А что? Тува иногда одевала его в свои шмотки, и платья на нем смотрелись очень даже хорошо. И еще ногти бы в цвет накрасил... Ну шик. А еще можно было бы добавить какое-нибудь изящное, незамудреное колье. Можно даже длинное, до груди. С маленькими вставками камней. Уф... Он продолжает бродить от витрины к витрине, пока не натыкается на броские серьги с несколькими продолговатыми синими перышками, выточенными из какого-то камня. Авантюрин замирает подле них точно вкопанный, буравит глазами, не в силах отвести взгляд. Вот же... Ценника, конечно, тоже нет, но так они манят... Так сосут глаза, так просят примерить себя. С его праздничной рубашкой так вообще будут крышесносно смотреться. - О, эти мои любимые, с аквамарином, - слышится женский голос. Авантюрин настолько засмотрелся, что даже не заметил, как Сандра вернулась. - А почем они? - все-таки не выдерживает Авантюрин. - 150. Но тебе за 100 отдам - они тут уже давно лежат, сейчас такое не в тренде... А так хоть кто-то носить будет. Авантюрин вздыхает. Даже 100 для него дороговато, черт возьми... Нет, конечно, у него сейчас есть эти деньги, но отдать их за украшение было бы все равно, что в собственном животе дыру проесть в следующем месяце. - Мне все еще дорого... - Слушай, а у тебя ж только одно ухо проколото? - щелкает пальцами Бутхилл. Авантюрин стреляет ему озорным взглядом. Когда он вот так щелкает, это всегда значит, что придумал что-то не беспросветно тупое. И Авантюрин даже готов послушать это предложение. - Да. - И у меня одно, - щурится Бутхилл, - Хочешь парные сережки? Авантюрин чуть усмехается. И правда, не беспросветно тупое предложение. Его крысиная часть все еще чуть выпендривается, подпискивает что-то на тему того, что у Бутхилла достаточно денег, чтобы просто сделать подарок, но совесть гасит ее ударом пятки прямо по морде. Такая сделка ему нравится куда больше: и украшение получить, и на х... в смысле, и не чувствовать себя обязанным и виноватым впоследствии. - А давай, - кивает он. Когда они покидают бутик, Авантюрин уже вовсю сверкает обновкой. И улыбкой от уха до уха чуть ли не ярче. В общем чек получился увесистый: 50 за серьги и 100 за ожерелье, но приблизительно на такое он и рассчитывал. Разве что всегда страшновато такие деньги отдавать, но Бутхилл его успокоил. - Не переживай, Санечка - лучший ювелир, которого я знаю. Она как-то раз мне в пулю 9-миллиметровую впаяла капсулу с ядом и иглу на кончик добавила. Пробивная женщина, - обнадеживающе кивает он. - Да уж... - тянет Авантюрин восхищенно, - А по виду не скажешь, что оружием торгует. - Не оружием, - мотает головой хитман, - Она делает пули на заказ, убирает насечки, создает дротики и метательные ножи. Может с ядовитыми металлами работать. Знаешь такие... Медальоны, которые открываются? Авантюрин робко кивает. Сам хотел узнать побольше о работе Бутхилла, а теперь как-то некомфортно становится... Но слушает все равно с интересом. - Ну вот она как-то раз мне такую штуку органической ртутью обмазала. Врачи сначала думали на шизофрению, потом на инсульт... А потом поздно стало, - он чуть усмехается. - Брр. Странные у тебя понятия флирта, - чуть встряхивает плечами Авантюрин. - Но тебе же было интересно, не так ли? - ухмыляется Бутхилл, заглядывая в лицо собеседника. Авантюрин чуть медлит. На самом деле ему даже близко не так страшно об этом слушать, как хотелось бы... Просто что-то внутри подсказывает, что нормальный человек от таких разговоров бы в обморок грохнулся. И это определенно вызывает море вопросов к самому себе... а еще интерес. Неподдельный, животный интерес к той стороне мира, о которой обычно только спекуляции в кино видишь. А ему вот... личную экскурсию проводят. - Пожалуй, - уклончиво отвечает он. - Вот именно, - Бутхилл бесцеремонно подхватывает его под локоть и притягивает к себе, - Есть хочешь? Тут недалеко классная блинная есть. - Это уже свидание? - щурятся розмариновые глаза. - А что, слишком приземленно для тебя? - Нет, почему же, мне в самый раз. Да и блинов я давно не ел. Свидание прошло хорошо. Даже отлично. Авантюрин даже на мгновение поверил, что снова живет самую обыкновенную, непримечательную жизнь. Они говорили о самых незамудренных вещах: музыка, кино, книги... Что забавно, оказалось, что Бутхилл прется по Зарянке. Ну как "прется"... На концерты, конечно, не ходит, но почти все песни наизусть знает. "Дочь любила. И меня втянула," - пояснил он. Больше допрашивать Авантюрин не стал. Это определенно тема тяжелая, грустная... А так хотелось просто насладиться светлым зимним днем и по-человечески провести свой выходной. Так оно и было: слово за слово, блинчик за блинчиком, потом неспешная прогулка по парку, где Бутхилл натянул капюшон на лицо "от греха подальше". Авантюрин немного чувствовал себя так, будто знаменитость выгуливает: статную, тихую, излишне шугающуюся взглядов со стороны. Он, наверное, даже больше внимания привлекал к себе из-за своих отчаянных попыток казаться незаметным, но пусть себе, если так надо... На качество прогулки это не повлияло. Они просто душевненько прошлись, любуясь заснеженными полянками и осиротевшими деревьями, напялившими на себя ледяные корочки вместо пышущих жизнью листьев. Повалялись на заледеневшем озере, даже снеговичка на нем организовали, прямо как дети малые. Зато потом отогрели задубевшие руки об глинтвейн как настоящие взрослые. Авантюрин даже порывался сделать пару фоток, но Бутхилл строго-настрого запретил. Обидно было, конечно, но что поделать... Хотя бы смог развести его на пару пикч с руками, и на том спасибо. Весь тот день Авантюрину было так хорошо и легко, что хотелось остаться в нем навсегда. Правда, под вечер Бутхилл все же уехал. Все было у него как обычно: работа, репутация и долг перед самим собой. Предложил заехать в воскресенье, но Авантюрин отказался - у него тоже был долг. И тоже перед собой. У каждого человека свой язык любви. Авантюрин, кстати, спросил Бутхилла об этом, но тот даже не знал, какие существуют. Интересно... За себя же Авантюрин точно знал: его язык любви - подарки. Он всегда изо всех сил старался найти что-то, что будет одновременно полезно и приятно для близких. Наверное, таков пережиток взросления в нищей семье: когда видишь, как у любимого человека горят глаза от чего-то, что он не может себе позволить. И такие моменты он бережно записывал себе в заметки. Во время предыдущих отношений он никогда не упускал возможности порадовать Туву даже самыми мелкими вещами. Всегда во время походов в магазин брал ее любимые батончики, во время прогулок старался покупать маленькие сувениры на память, а на большие даты всегда урабатывался вусмерть, лишь бы позволить себе подарить что-то грандиозное и запоминающееся. С семьей была ровно такая же история: Мире он скупил чуть ли не все фанко поп, какие находил, домой к родителям всегда ездил с коллекционным чаем для мамы и, как бы странно это ни звучало, жвачками для отца. Тот еще с детства начал собирать вкладыши и каким-то образом сохранил свою коллекцию до весьма почтенного возраста. Наверное, потому что ее нельзя было проиграть. Авантюрин помнит, с каким упоением ждал каждого раза, когда родитель придет из магазина в детстве: им с Мирой доставались все сладости, а отец, осторожно показав детям очередную картинку, бережно вкладывал ее в свой толстенный альбом. А вот с Бутхиллом... все немного сложнее. Он - не родительская фигура, чтобы умилиться от блестящей открытки или оригами из гофрокартона на день рождения. Более того, он куда более обеспеченный человек, которому Авантюрин в своей нынешней ситуации не мог подарить ровным счетом ничего, что он сам себе не мог бы с легкостью позволить. И Авантюрин со своим языком любви чуть ли не волосы на голове рвал, пока не вспомнил одну крохотную деталь из истории Бутхилла... Поэтому все воскресенье он провел в тцшках и пассажах, собирая необходимые компоненты. Безбожно вафлил, бесился с консультантов и тупил, но все же справился со своей миссией. Топаз, к сожалению, в этот раз с выбором помочь не могла, зато выступала в роли моральной поддержки... Или бешеной собаки, которая изводила особо наглых торгашей до тиков в глазах и ягодицах. Ей на новый год Авантюрин подарил пару туфель, на которые она заглядывалась еще в их последнюю гулянку, кстати. Дома он рассовал купленное по шкафам в спальне - успеет еще с ним намучиться, до 11 числа целая неделя. А пока... он ленивенько, с откровенным ужасом листал форумы, предвкушая то, через какой ад придется пройти с этим подарком. Но чего не сделаешь ради этой вашей любви, черт ее дери... После воскресенья жизнь вновь вернулась в свое русло. Бутхилл каждый день захаживал в бар, где они мурчали друг другу в ушки часами напролет. Иногда помогал с работой, часто с уборкой. И всегда подвозил до дома. Авантюрин даже разнежился от таких поездок - казалось бы, крохотный жест, но такой значимый. Не приходилось больше на ватных ногах плестись до дома по холодной улице и шкериться от каждого вздоха и шороха... Теперь было тепло, уютно и мягко. А еще круче было то, что теперь ему было, с кем пошушукаться перед сном и посмотреть подборки розыгрышей по телефону. Каждое утро он ловил себя на мысли, что не хочет отпускать Бутхилла. Что переслушал уже, кажется, все доступные на ютьюбе подкасты и теперь засыпать прямо-таки невыносимо. И что спать на чужом плече ему нравится куда больше, чем на своей дряхлой, промятой кровати. К счастью, Бутхилл и сам был не против задержаться. За исключением пары дней, когда по обыкновению умотал работать. В остальное же время он сам с радостью предоставлял себя в качестве матраса или подушки - уж как карта ляжет. Хер его разберет, почему он настолько сильно не хочет возвращаться к себе домой, но Авантюрин не жаловался и принимал это тепло до тех пор, пока его давали. Авантюрин широко зевает, выгибает спину напряженной дугой, потягиваясь. В комнате по-ночному темно, пахнет вчерашней ароматической палочкой и сладко-горькой смесью из их духов. Позвонки расслабленно пощелкивают, будто хором желают доброго утра, а волосы по обыкновению ложится жилистая ладонь, аккуратно взъерошивая волосы. - Доброе утро... - мычит Авантюрин, все еще не открывая глаза. Он позволяет себе еще чуть-чуть понежиться на нагретом собственной щекой местечке на плече Бутхилла, прежде чем отпустить остатки дремы. - Доброе, - без промедления отвечает сиплый голос. Все такой же бодрый, каким был утром... блин, жалко его даже. Авантюрин не по наслышке знает, каково это - страдать от недостатка сна. А Бутхилл, судя по всему, уже даже и не помнит, когда в последний раз высыпался. - Слушай, что мне нужно сделать, чтобы ты отоспался? - бормочет он, - А то мне тебя неиронично жалко. Бутхилл усмехается. - Можешь живот прострелить. - Жуть. Давай лучше просто локоть сломаю, - он сжимает руку мужчины, но довольно быстро сдается - ему, если честно, даже поднимать ее сейчас впадлу, не то что изображать армрестлинг. - Какая забота, - фыркает хитман саркастично. - Уж как умею. Наконец Авантюрин находит в себе силы разлепить веки. Как и полагается, по привычке первым делом хватает со стола телефон. - Вот... блядство! - он подскакивает со своего места как осой ужаленный. В процессе случайно надавливает Бутхиллу на живот острым локтем, чем вызывает приглушенное шипение, - Прости, прости... - Что случилось-то? - задушенно пыхтит мужчина. - Я проспал, вот что! - Авантюрин вскакивает с места и впопыхах бежит в комнату за свежей одеждой, - Я должен у Сандры забрать ожерелье уже через час, а я еще даже не мылся! - Да не паникуй ты, господи... Я тут на кой? Отвезу тебя. - Спасибо... - облегченно выдыхает Авантюрин. Золотой миг сияет ярче солнца даже самыми темными ночами. Вот и сейчас, когда темнота преждевременно спустилась на Пенаконию, обхватив ее своими колючими лапами, на улочке у дома Миры все равно так светло, будто звезда по имени и не садилась вовсе. С одной стороны это завораживает, а с другой... блин, трудно тут засыпать, наверное. Хотя блэкаут шторы никто не отменял - Авантюрин-то уж знает. В руках лежит бархатная коробочка с ожерельем. Он гладит ее настолько нежно, будто не верит в ее реальность. Водит пальцами по углам, наслаждается подушечками ощущением мягкой пушистости. Когда Сандра показала ему результат, он чуть ли не завизжал от восторга и повесился на шею, настолько ему понравилось. В существование этого ожерелья действительно было трудно поверить: ровно такое же, какое он помнил у мамы, будто манифестировалось в реальность прямо из головы. Бутхилл стоит подле в своей привычной расслабленной позе. В зубах душистая самокрутка, руки прячутся в карманах от кусачих заморозок. Кончик носа чуть покраснел, глаза отливают золотом в свете уличных ламп, а длинные волосы шлейфом трепещутся от порывов ветра. Красивый, сука... Все чаще Авантюрин сам с собой об этом говорит. Даже если не брать в учет все его джентельменские жесты и ухаживания, этой красоте можно многое простить... типа как он простил убийство в подворотне и угрозы в первую встречу. Ебучий эффект нимба в действии, мать его. - Ну чего, пойдешь? - Бутхилл кивает на подъезд. - Сейчас докуришь и пойдем, - кивает ему Авантюрин. - "Пойдем"? - непонимающе переспрашивает мужчина. - Ну да. Вообще, Авантюрин не планировал тащить его с собой на праздник. Это должна была быть крохотная, камерная, ностальгичная посиделка для них с Мирой. Но Бутхилл уже здесь... Помогал с подарком, возил повсюду, как верный лакей. Было бы честно и его пригласить... да и это отличная возможность немного получше познакомить их с Мирой и сгладить ее острые уголки. - Я думал, у вас там семейные посиделки планируются. - Да брось, мы же вместе ей этот подарок организовали, - Авантюрин подхватывает спутника под руку, легонько бодает лбом, приободряя, - К тому же... - он заигрывающе проводит по острой челюсти согнутым пальцем, приглашая взглянуть на себя, - ...ты же хочешь стать частью этой семьи, не так ли? Эмоции на лице Бутхилла сменяют друг друга, будто слоты за стеклом автомата. Сначала он замирает, шокированный, потом смущенно отводит глаза, пряча их за длинными ресницами... А потом поворачивается назад с таким растроганным видом, что Авантюрин даже умиляется. Глазки у него такие щенячьи в этот момент, даже влажные как будто бы. Он не отвечает, просто кивает с мягкой улыбкой, и Авантюрина прорывает. - Боже, ну я не могу... - он вытягивает обе руки и теребит собеседника за щечки, - Как ТЫ можешь быть таким милым?! - В шмышле "я"? - с трудом уточняет тот, зажевывая половину слов. - Не важно, - расслабленно выдыхает Авантюрин. Он выпускает лицо мужчины из хватки, но только чтобы перехватить за руку, - Пойдем, Мира ждет уже. - С новым годо-ом! - Авантюрин приветственно вскидывает руки, стоит двери распахнуться. - Уже с прошедшим, но все равно с новым годом! - вторит ему Мира, крепко-крепко обнимая. Она одета в один из тех новогодних свитеров, которые обычно кличут уродливыми в кино, ее макияж подстерся после рабочего дня, взгляд чуть рассеянный и уставший, но она все равно сияет радушием. По крайней мере до тех пор, пока не встречается взглядом с его +1. - С новым годом, - Бутхилл отвешивает ей робкий кивок. Мира упирает руки в бока и немного хмурится. Наверное, Авантюрин действительно поступил немного невежливо, приведя с собой гостя без приглашения... Но уже ничего не попишешь. Да ведь? - Я думала, мы планировали семейный вечер, - высказывает она претензию, окидывая Бутхилла ровно таким же оценивающим взглядом, что и в их первую встречу. Авантюрин прикусывает губу и виновато заводит руку за затылок, точно персонаж комикса. - Ну... да. Но во-первых он меня привез, а во-вторых мы вместе подарок тебе готовили. Пожалуйста? - он заискивающе заглядывает в лицо сестры. Та поверженно выдыхает. Вряд ли выгнала бы, конечно... Но вполне могла бы наговниться. Однако вместо этого она жестом приглашает их зайти и слабо улыбается. - Что ж я, совсем сволочь что ли? Заходите. Мне все равно ничего сегодня настроение не испортит. - Это почему же? - осведомляется Авантюрин, пока они стягивают с себя верхнюю одежду в коридоре. - Никогда не поверишь! - ее лицо мгновенно озаряется таким ярким выражением, что едва ли не глаза жжет. Авантюрин будто бы прямиком на сварку смотрит, настолько лучезарно она сейчас улыбается. Она изображает короткую барабанную дробь пальцами, затем делает оборот вокруг себя на пятках и заканчивает его театрально раскинутыми в разные стороны руками, - Угадайте, кого повысили до первой скрипки! - Ва-ау! - Авантюрин тоже почти вскрикивает от этой новости. Она не стала сюрпризом, но так приятно осознавать, что их усилия были не впустую. Он теперь даже не хочет сыпать Владимиру в напиток слабительное. Почти не хочет, - Поздравляю, солнце! Когда они вновь обнимаются, Мира качает его из стороны в сторону, взбудораженная. Авантюрин кидает Бутхиллу довольную лыбу через ее плечо и с упоением получает в ответ ровно такую же. - Поздравляю, красотка! - Бутхилл легонько пихает девушку кулаком, - Как так вышло? - Опять же, никогда не поверите, - Мира настолько возбуждена, что идет до кухни вприпрыжку. В этой комнате душновато и пахнет свежим глинтвейном. По запотевшему окну ленивенько ползут наперегонки капельки конденсата, и вся квартира ощущается такой уютной и родной, будто снова в детство вернулся. Авантюрин с упоением втягивает воздух полной грудью, пропитывая альвеолы ностальгией. - Вот только в чем проблема... - вздыхает Мира, - Я так как только Какавачу в гости ждала, у меня еды на всех не хватит, - она цокает языком, окидывая взглядом скромное убранство стола. - Да не парься, я так посижу, - усмехается Бутхилл. - Либо же!.. - Мира вскидывает палец вверх, - Ты можешь дорезать салат сам. Я многовато овощей сварила, но стругать заленилась. А так будем считать это извинением за непрошенный визит, - она хитро блестит глазами, хихикая. - Не вопрос. Авантюрин фыркает. Очень в стиле сестры - свалить готовку на кого-то другого. Она и в детстве так делала, когда родителей дома не было, чтобы по лбу надавать. Правда, потом ей это аукнулось - на первом курсе периодически писала брату с вопросами о том, сколько варить яйца. - Не изменяешь себе, - подтрунивает он над девушкой. - Ты всегда можешь присоединиться, - ухмыляется та. Сука. Туше. - Да не парьтесь, мне не трудно, - сиплый баритон Бутхилла уже вовсю сопровождается резвым стуком ножа об доску, - Я могу тебе еще и ножи заточить, если хочешь. - У меня камня нет, - вздыхает Мира. - А я без камня могу, - Бутхилл демонстративно вскидывает металлическую руку и даже будто бы красуется. - Пиздец, человек-швейцарский нож. Не надо, это крипово. - Как знаешь, - хитман пожимает плечами и возвращается к своему занятию. А вот Авантюрин с удовольствием бы на это посмотрел. Интересно, что еще может это чудо техники?.. Может, насадки у нее меняются? Это определенно было бы весело. Да и в целом надо бы эту руку изучить... Касания у нее, конечно, отталкивающие - холодные, безжизненные будто бы. Но сидеть на ней Авантюрину было удобно. Ну как "удобно"... Как на школьном табурете. Не отвратительно, в общем. Он чуть наклоняет голову, заглядывая Бутхиллу под руку. Тот орудует ножом с небывалой скоростью и точностью - с такой обычно режут профессиональные шефы в кино. Удивительно даже. От поверхности доски отлетает стройная, звонкая трель, пока нож чуть бликует светом висящих на окне гирлянд. Мира, кажется, тоже заинтересовывается его техникой. - Фига се. Это ты где научился так бодро шинковать? - Все та же армия, - усмехается мужчина, - Часто заготовками наказывали. - А чего на романтический ужин не зовешь тогда, если готовить умеешь? - конючит Авантюрин. - Не путай умение работать с ножом с умением готовить, малыш, - многозначительно сверкают черные глаза, - Я тебе могу хоть 10 мешков картошки за час начистить, но пожарю ее крайне посредственно. С этими словами он ставит на стол наполненный до краев тазик с оливье. Мира же принимается разливать по кружкам глинтвейн, прежде чем тоже усесться и приглашающе поднять свою. - Ну что? Первый тост сегодня: за то, чтобы новый год был лучше старого! Воистину. Три разноцветные чашки глухо звенят надколотыми керамическими бочками друг об друга, поддакивая ее пожеланию. Вместе с первым же глотком по горлу струится такое домашнее, родное, ностальгичное тепло, что хочется мычать от удовольствия. Керамика приятно ласкает пальцы своим ненавязчивым теплом, запах специй и цитрусов пробирается в ноздри. И так уютно на душе становится, что словами не передать... - Ну так вот! - сестра хлопает ладонями по столу так, что даже посуда начинает дребезжать, - Сегодня он снова вызвал меня на ковер. Я уже грудь выкатила, губы надула, думала, сейчас грызться с ним буду до последнего зуба и капли крови. Захожу, а он такой непривычно тихий, подавленный, даже подсдулся как будто бы... Ну я и думаю: вот он, мой шанс выкрутить ему яйца, держись, старая аномалия. А он с порога - бац! - и говорит: "До 15 успеешь подготовиться?" Я оторопела, говорю, мол, к чему? А он мне: "Хочу тебя солисткой поставить. Если справишься, будем думать об укреплении этой позиции." Она говорит быстро, с запинками, настолько перевозбуждена. Кажется, у нее даже руки немного дрожат. Авантюрин слушает об этом с до неприличия самодовольной улыбкой. Настолько широкой, что едва ли еда изо рта не вываливается. - Чего это он вдруг? - усмехается Бутхилл. - Хер его пойми, - хмыкает Мира, поспешно набивая рот. Да уж, манеры у них в семье оставляют желать лучшего, - Мы оба в таком невменозе с ним были, что я и не поняла. Сказал что-то про то, что поговорил с умными людьми и решил, что пора расширить свои границы или что-то такое. Авантюрин отпускает своему спутнику многозначительное "гы" и аккуратный пинок коленом под столом. Слыхал? Умные люди, рот его наоборот! - Блин, ну это вообще суперские новости, - хитман одобрительно кивает Мире и поднимает бокал для очередного тоста, - За исполнение мечт, получается? - Аминь! - принимает его Мира. - Кстати! Я ведь знаю, как сделать этот день еще лучше! - лучезарно улыбается Авантюрин, когда они допивают очередной тост. Он двигает сестре бархатную коробочку, которую все это время бережно сжимал в руках под столом, - Возможно, не самый подходящий момент, но мне уж очень не терпится увидеть твою реакцию. Глаза Миры вспыхивают. Она нетерпеливо притягивает подарок к себе, открывает с едва-слышным стуком и на мгновение замирает. На лице радость сменяется мимолетной паникой, горечью, потом облегчением... Авантюрин понимает. Он испытал те же самые чувства, когда впервые взглянул на него. - Какавача, это... - ее голос чуть дрожит, переполненный эмоциями. Она встает из-за стола, чтобы почти бегом подойти к брату и заключить его в до хруста костей крепкие объятия, - Это оно... Спасибо... - Да, - задушенно отвечает Авантюрин. С одной стороны это очень теплый момент единения, а с другой... Кажется, через эти прикосновения просачивается в кровь та самая, давно забытая коллективная грусть. Но это необходимо было сделать. Ради мамы, ради отца... Ради них самих, - Оно ведь должно было перейти тебе в итоге. С новым годом. - С-спасибо... - отвечает сестра. Ее голос чуть вздрагивает на последних нотах. Кажется, она еще не до конца определилась с тем, что чувствует по этому поводу. Но когда она осторожно закрывает коробочку, так, будто держит в руках величайшее сокровище, Авантюрин улавливает в ее глазах упоительный, горько-сладкий счастливый проблеск, - Я пойду уберу его. Подождите пару минут. Когда она уходит в комнату, Авантюрин обращает внимание на Бутхилла. Тот сидит чуть сгорбившись, немного хмурится и задумчиво буравит взглядом то место, где только что лежало ожерелье. - Все окей? - Авантюрин легонько щелкает пальцами перед носом мужчины. - Да просто... дежа-вю какое-то, - потерянно откликается он, - Как будто бы я его уже где-то видел. Сердце пропускает удар. - Где?.. - Не могу вспомнить, хоть убей. Может быть, не оно это было вообще, а что-то похожее... - он виновато качает головой. - Ну... Если вдруг вспомнишь, обязательно скажи мне, ладно? - Авантюрин заискивающе заглядывает ему в лицо. - Разумеется, - с пониманием кивает Бутхилл. - А вот и я! Соскучились? - появляется в глубине коридора Мира. Она снова сияет, будто ничего и не произошло, в руках полосатый подарок с большим бантом, - И я принесла твой подарок! Давненько у них не было таких вот семейных ужинов. Незамудреных, по-детски сладких, пушистых и откровенных. С Бутхиллом, правда, в этом плане сложновато: врет через слово, его спрашивай не спрашивай - один хер придется потом слои пиздежа с ответов оттирать. Но Мира все равно отчаянно пытается: спросила его про мечту, на что он ответил что-то про тихую ферму в живописном месте. Потом попыталась снова допросить на тему работы, на что Бутхилл отвечал уверенно, но достаточно расплывчато, чтобы усыпить бдительность. Даже Авантюрин бы поверил, наверное, если бы не знал правды. Потом были вопросы про армию, руку, зубы... Кажется, она все еще не отпустила свои подозрения. И не зря, по справедливости, но в данном случае таким словом как "справедливость" орудовать - самому концепту харкать в рожу. Но больше всего Авантюрина зацепила "ферма в живописном месте". По идее, звучит правдоподобно, но до конца ли?.. Это им еще предстоит обсудить. А пока его беспокоил этот же вопрос, но адресованный самому себе. А какая у него мечта? Раньше он точно знал: играть в Большом, стать известным музыкантом, стричь зелененькие, как с газона, и получать письма сомнительного содержания от фанаток. А теперь... Она осталась далеко в прошлом. Не хронологически, а, скорее, психологически. Он искренне не знает, сможет ли когда-то вернуться к ней с таким же целомудренным восторгом, как раньше... Как будто бы такие мечты уже не для него после случившегося. Ему сейчас, наверное, впору мечтать о том, чтобы все просто кончилось. Одним днем. Чтобы Бутхилл грохнул Алмаза и исчез в неизвестном направлении, оставив после себя только горько-сладкие воспоминания с пепельным душком. Чтобы Топаз приютила своего Счетовода и нашла нормальную работу. Чтобы на теле у Обсидиан зажили все шрамы и она превратилась в обычную тетку с ебанцой, а не живую диаграмму мясника. Но даже если бы сейчас из чашки с глинтвейном появился мудрый джинн и предложил исполнить это желание, Авантюрин бы вряд ли согласился. Ему уже не поможет решение этих проблем... Ему поможет только удар по голове молотком с последующей амнезией. - Да блять, вы прикалываетесь?! Что это за ебучая подкрутка?! - Бутхилл уже чуть ли не швыряет свою фишку на ячейку с жирной насмешливой надписью "Тюрьма". После пары часов посиделок за столом и набивания пуза оливьешкой компания переместилась гостинную играть в монополию. Сиблингам завезло удачи в 3 камаза: каждый уже собрал по несколько сетов и теперь жонглировал домиками, точно поп четками. А вот хитман, кажется, перетянул всю неудачу игры на себя: постоянно находился на грани банкротства, попадался на чужие ячейки и едва-едва вытягивал круг за кругом. А теперь вот уже 3 раз подряд в тюрьму садится. - Ну-ну, солнышко, не переживай. Благодаря тебе мы можем играть в кайф, - Авантюрин наваливается на мужчину плечом, приобнимает за талию, - Давай вот как: я заплачу за тебя выкуп, а ты отдашь мне свою часть голубого сета. Что скажешь? Мира начефирила какой-то удивительно забористый глинтвейн, и теперь у всех покраснели щеки и поплыло сознание. Авантюрин же по обыкновению осмелел и начал распускать руки. Он буквально прилип к Бутхиллу, начал льнуть и клеиться, точно ребенок к матери в первые годы жизни. Тот хотел было ответить взаимностью, но был задавлен испепеляющим взглядом Миры с другой стороны доски. Авантюрину же было не просто насрать, он даже балдел от того, как бесится сестра от их публичных проявлений любви, и он продолжал наседать только больше. Вот и сейчас он не просто нагло хватает Бутхилла за талию, он уже с намеком пробирается под водолазку пальцами и легонько гладит, раздразнивая. Голова уже далеко не в той кондиции, чтобы думать о том, к чему такие действия могут привести, и он просто играется. - Н-не делай так, - робко просит сосед полушепотом. - Как? Вот так? - лукаво ухмыляется Авантюрин. Он надавливает на кожу чуть сильнее, даже чувствует на ней небольшие неровности от шрамов. Бесцеремонно проводит вверх-вниз, чуть впивается ногтями и чувствует, как стальные мышцы от таких действий напрягаются. Из горла Бутхилла вырывается несдержанное, писклявое хихиканье, заставая Авантюрина врасплох. Он на секунду медлит, оценивая ситуацию. Хитман смотрит на него чуть смущенно, с силой сжимает руку на своей талии, не позволяя шевелиться. Да ладно?.. Только не говорите, что... - Ты щекотки боишься?.. - полусерьезно осведомляется блондин. - Нет! - выпаливает Бутхилл. А у самого от щек к кончикам ушей и шее ползет предательский румянец, выдавая с потрохами. На школьника похож, которого за просмотром порнухи застукали, ей богу, - Вернее, немного... Не везде, - он отводит взгляд. - То есть, здесь боишься? - Авантюрин по-злодейски усмехается и щипает второй рукой за талию с другой стороны. - Аха! Ха... Прекращай, - хмурится мужчина. Авантюрин с упоением читает в черных глазах смятение, и ему прямо крышу сносит. Пальцы сами собой беспардонно пробираются под ткань, по пути чиркают снизу живота самыми кончиками, во мгновение ока достигают своей цели. Из Бутхилла тут же вырывается очередная порция какого-то сдавленного, гоблинского смеха, который вскоре превращается в неконтролируемый ржач по мере того, как аккуратные фаланги бегают по коже туда-сюда. - Может, уединитесь? - с осуждением фыркает Мира, глядя на этот цирк. Но Авантюрин и думать про нее забыл. Бутхилла плющит и троит от этих касаний, он отчаянно пытается отбиться, но одной рукой плохо выходит - металлическую специально вскидывает вверх, видимо боясь навредить. Его гогот громом разносится по комнате, настолько громкий, что даже соседям наверняка слышно. Он заваливается на пол, трепыхаясь в конвульсиях, на глазах появляются малюсенькие крупицы слез. Это зрелище завораживает, колышет самые тонкие струнки ненасытной до озорства души, и Авантюрин сам не замечает, как забирается сверху, смеясь в унисон. - По-жалуйста... Хватит! - поверженно пищит мужчина. Он уже начинает давиться воздухом, смех переходит на похрюкивания. Эти звуки даже Миру выводят на пару смешков, а Авантюрина прямо-таки прет от этого зрелища. Хищные белые клыки в кайме тонких губ выглядят почти безобидно и даже миленько, пушистые волосы раскиданы по полу, теряясь в ворсе ковра. Он бы продолжал это делать вечно, если бы Бутхилл не сдался. - Ладно! Боже, я отдам тебе эту карточку! Только перестань! - молит он, отчаянно вертя моськой в разные стороны и дрожа всем телом. Только тогда Авантюрин останавливается. Нехотя, но все же. Он до сих пор сидит на бедрах мужчины, ощущая каждый спазм и остаточные смешки. Водолазка задралась, открывая вид на исполосованный старыми шрамами рельефный пресс. Красиво... Прямо до неприличия красиво. Если бы существовала полиция прекрасного, Бутхилла бы прямо на месте повязали, и никакой адвокат бы не помог. - Вы закончили? - в очередной раз высказывает претензию Мира, но уже будто бы помягче. Авантюрин замечает влажные следы под ее глазами - кажется, даже ее эта ситуация позабавила. - Да, - Авантюрин возвращается на свое место, - Я забираю твою карточку? - Все забирай... - скулит Бутхилл. Он все еще не спешит подниматься, прикрывает лицо ладонями, - Я с тобой не буду в монополию играть больше. Авантюрин усмехается. Не первый раз ему такое говорят. - Да я прирожденный дипломат, получается, - он загребает себе все карточки проигравшего и с гордостью оглашает, - Что там, в сумме миллион должен быть? Я победил тогда. - Ебануться! - сестра всплескивает руками. Ее деньги разлетаются по доске, точно в качестве поздравительных конфетти, - Я теперь тоже с вами двумя играть не буду! Авантюрин шаловливо показывает ей язык, а в ответ получает средний палец и пару саркастичных смешков. Если бы ему давали по кредиту каждый раз, когда сессия настолок заканчивалась у них такими словами, он бы уже и долг отдал, и на безбедную старость накопил. С прислугой. - Ладно, хер с вами, - машет рукой Мира, принимаясь собирать монополию в коробку, - Сейчас правду или действие принесу. Розмариновые глаза щурятся, глядя на нее. Это она так ему помочь решила? Или наоборот продолжает свой допрос? Когда Мира выходит из комнаты, Авантюрин с сочувствующим вздохом ложится подле Бутхилла, подперев голову рукой. Тот все еще отлеживается на полу, пытается скрыть стесняющийся взгляд под челкой. - Ну чего ты, реально обиделся что ли? - Авантюрин легонько касается носом его щеки. - Нет... - еле-различимо бурчит мужчина, отвернувшись, - Неловко просто. - Почему? - удивленно хлопает глазами Авантюрин. - Не знаю. Просто вот... неловко. Он и правда очаровательный. И горячий. И реснички у него так трепещут, что потрогать хочется. И щечки такие розовые, что Авантюрин еле-еле борется с соблазном укусить. Вместо этого он наклоняется ближе и нежно-нежно касается скулы губами. Возможно, это все алкоголь шепчет свои непотребные идеи в мозг, но Авантюрину, если честно, так приятно становится от этого жеста. Будто еще глинтвейна отпил: пряно, сладко, тягуче... и так тепло в каждом уголке тела. - Зря. По-моему ты просто прелесть. Острое лицо поворачивается, заглядывая ему в глаза. И у Авантюрина даже сердце трепыхаться начинает, словно крылышки маленькой птички. На него смотрят с такой всеобъемлящей лаской, ради достижения которой актеры десятилетиями оттачивают свое мастерство. С таким обожанием и вожделением, с каким созерцают предметы искусства в музее - непостижимые, но трогающие те уголки души, в которых сам не бываешь. Под этим взглядом хочется растаять, как масло на горячем хлебе, как снежинка на ладони, как упавшее на горячий асфальт мороженое... даже дыхание теряется где-то глубоко в груди, не в силах выбраться. Боже... на него еще никто и никогда так не смотрел. Но теперь Авантюрин чувствует себя так, будто жить дальше не может без этого взгляда. - А можно еще разок?.. - шепчут тонкие губы. - Можно. Он наклоняется снова, трется носом об висок, а затем целует еще раз. Только теперь чуть более продолжительно и проникновенно, загипнотизированный чувственностью, что только что лицезрел. Потом переходит на покрывшийся испариной висок, ухо, макушку... Сам уже не знает, может ли вообще остановиться, просто продолжает впитывать нежность каждой клеточкой тела, пока есть возможность. Щека, челюсть, переносица, брови, лоб... Цепляет кончиками пальцев подбородок, поворачивая к себе другой стороной, и повторяет на ней все то же. Губ не касается - не может. Но этого пока достаточно. Нет, даже не так... это больше, чем он готов сейчас вынести. Он целовался раньше. Пошло и целомудренно, грубо и нежно, с языком и без... Но сейчас впервые чувствует себя так, будто вскипит, если коснется этих мелко дрожащих губ. Удивительное ощущение... такое незнакомое, но желанное и уже горячо любимое. Вот бы навсегда прописать его в душе, заставить поселиться глубоко в сознании и никогда с ним не расставаться... - Я нашла! - сестра появляется в дверях с темной коробкой, - Вы чего?.. Она замирает в дверях, глядя на них. - Н-ничего, - бормочет Авантюрин, пряча глаза. Хуйня тупая, боже... Так зажались оба, будто в жопу долбились, пока ее не было. А они просто целовались. Даже не взасос. Просто по-детски, мать его, чмокали друг друга в щечки. Сука. Почему он так смущен?! - Неси сюда свою игру. - Так, ну... - Мира вытягивает первую карту из плотной стопочки и тут же морщится, - Боже. Ты как мешал? - кидает она осуждающий взгляд брату. - Нормально я мешал. Че там? На вечеринках он всегда тот, кому доверяют тасовать карты. Потому что умеет это делать множеством разных флоришей, и все как один эффектнее некуда. Веера, ножницы, подрезки - что угодно, Авантюрин исполняет их с ловкостью и стилем настоящего крупье. Даже пару фокусов показать может, но он давно не в той фазе жизни, когда его с этого штырит. - Агх... - девушка закатывает глаза, да так, что радужку почти перестает быть видно, - Бутхилл, выбери действие. - Действие, - пожимает плечами тот. Они оба уже немного отошли и от близости, и от алкоголя, но сидят все равно впритык друг к другу, касаясь руками. - В эту игру вообще-то не так играют, - Авантюрин изгибает одну бровь. - Я, блять, не хочу знать, какая у вас любимая поза в сексе. Ни у одного из вас, - она вскидывает руки, раздраженная, - Серьезно, тут 18+ карт штук 15 на всю колоду, а она мне тут же выпала! - карта шлепается между ними рубашкой вверх, выброшенная из руки, - Поэтому пусть будет действие. Хоть забавно будет. - Так и какое там действие? - усмехается Бутхилл. - Покажи свою самую всратую интимку, - ухидно ухмыляется Мира. Ха. Щас. - У меня телефона нет, - пожимает плечами хитман. - С собой нет? - Вообще нет. - У тебя там что, настолько срам? Мог бы и поизящнее отмазу придумать, - сестра скрещивает руки на груди. Тон у нее насмешливый, допытывающий даже немного. Глупышка. - У него реально нет, - хихикает Авантюрин, - Мы общаемся только вживую. Ее глаза расширяются в неверии, на лбу образуются несколько глубоких складок, настолько высоко она вскидывает светлые брови. - Ебнуться. Тогда 2 вопроса. Первый: как ты с семьей общаешься? Второй: Какавача, что с тобой не так? У Авантюрина это вызывает неконтролируемый приступ смеха чуть ли не до икоты. Бутхилл, между тем, решает ответить. - Я не общаюсь с семьей. - Ладно. С друзьями? - У нас есть определенные дни, когда мы встречаемся. - А работа как же? - У меня есть секретарь, чтобы принимать звонки. А вне рабочих часов меня для них не существует. Очень удобно, знаешь ли. Мира грузно выдыхает сквозь сжатые губы. Кажется, ее мир только что сломался надвое. В принципе, справедливо: сейчас даже у самого нищего бича есть какая-никакая, но мобилка. А тут вот... миллионер, у которого даже жалкого пейджера нет. Реально звучит дико. - Это что, типа, такой вид информационного детокса? Ты боишься, когда два, а не когда один, и каждое утро начинаешь с пустым взглядом в ванне со льдом? - Можно и так сказать, - когда Бутхилл пожимает плечами, его мягкая водолазка мягко чирает об полуголые руки Авантюрина. Странно, что обычно все его мысли на лбу написаны, но сейчас на лице такой непробиваемый, каменный покерфейс, какому бы многие игроки позавидовали. Видимо, просто привык про свою историю пиздеть, - Я понимаю, что это странно. Пару лет назад тоже отлипнуть от экрана не мог. А потом вот... как-то показалось, что без этого жить проще. Мира хмурится, выдыхает, пришлепнув пухлыми губами. - И впрямь необычный зверь. Ладно, тогда я перетягиваю... Она уже тянется к колоде, когда Авантюрин останавливает ее, подцепив старую карту пальцами. - Э-э, нет! В эту игру не так играют! - он лукаво облизывается. - Какавача, я сейчас уйду, серьезно, - грозно фырчит сестра. - Не переживай, мы на ушко, - лыбится в этот момент прямо как довольный котенок, объевшийся блинов, - Ну так? - поднимает он игривый взгляд на Бутхилла, - Любимая поза? - Сверху или снизу? - ощеривается тот. Какой разносторонне развитый, матерь божья... Мира, слушая это, с показательно раздосадованным стоном закрывает уши. Нежная прямо, посмотрите на нее... Сама ведь была той, кто рассказала маленькому Авантюрину, что детей далеко не в капусте находят. - И там и там, наверное, - неопределенно отвечает блондин. Он, если честно, не думал особо, какую позицию хочет занять. Вернее, по умолчанию предполагал, что, раз он поменьше, то будет нижним... Но, к привеликому удивлению, у него есть выбор. - Тогда... Снизу наездник, наверное, - чуть подумав, отвечает Бутхилл, задумчиво поднеся палец к губам, - А сверху... - тон переходит на заговорческий шепот. Точеное лицо склоняется ближе, пальцы мягко, соблазнительно даже убирают прядки золотых волос за ухо. Затем хряща осторожненько, невесомо почти, касаются губы. И пусть этот поцелуй до эфемерного легкий, он жгучим клеймом отпечатывается на коже, заставляя все внутри сжаться от желания, - ...на весу. Тебе понравится. А дальше вопросы пошли до скучного адекватные. Какая-то дебилистика из разряда "кто был твоей первой любовью" и "какой был самый безумный поступок в твоей жизни". Но хотя бы Мира втянулась - она отчаянно куксилась до конца, пыталась строить обиженно-кислую мину, но в итоге сдалась, и вечер закончился на позитивной ноте. Хотя Авантюрину в любом случае было бы хорошо, даже если бы апокалипсис случился. Лишь один вопрос привлек его внимание: любить или быть любимым? У Авантюрина, если честно, было ощущение, что никто в здравом уме не выберет первый вариант. Оказалось, что Бутхилл не совсем в здравом уме... Но это очень хорошо вязалось с его поведением. С лаской во взгляде, с желанием угождать и помогать, с отчаянной тягой коснуться. Наверное, трудно представить более удачного партнера для такой вниманиебляди, как Авантюрин. Наталкивает на мысли... Когда пришло время укладываться спать, вскрылась еще одна проблема: у сестры была всего одна кровать. И один диван. А Бутхилл был слишком пьян, чтобы ехать домой. Хотел было уйти ночевать в машину, но Мира влепила ему затрещину за одно только предложение. "Я по-твоему совсем сука что ли - гостя на ночь из дома выгонять? На диване поспишь. Мы с братом на кровати, как в старые добрые," - бескомпромисно приказала она. На том и порешили. Сиблингам, конечно, невпервой было спать на одной кровати - часто рассказывали друг другу страшилки на ночь, а потом ссались ложиться поодиночке. А когда Авантюрину было 12, отец так и вовсе каким-то образом проиграл одну из кроватей, и уже подростками они еще год ютились на койке Миры. Поэтому никакой неловкости эта ситуация не создала. Проблема крылась немного в другом: за годы раздельной жизни Авантюрин успел забыть, насколько сестра много ворочается - чуть ли не вертухи крутит во сне. Когда они были помельче, с этим можно было еще как-то мириться, но теперь, когда они два здоровых лба, Авантюрин в очередной раз с шипением просыпается от пихающего его под ребра острого локтя. Ругаясь про себя всем доступным сонному мозгу вокабуляром и протирая заспанные глаза кулаком, он выскальзывает из комнаты. Хоть водички попьет что ли. Да и... - Бутхилл, - зовет он шепотом, появившись в дверях кухни. - М? - незамедлительно откликается мужчина. Естественно. Иначе и быть не могло. Авантюрин горько усмехается, пока наливает себе воды в кружку. - Покурим? Небо над Пенаконией пересвеченное, иссиня-черное. Большое, хмурое лицо вселенной - оно пялится на этот жалкий мирок своим единственным, остекляневшим глазом-луной. Заплывшим, белым, точно дряхлой старухи. Ее бледный свет окрашивает кожу в трупные цвета, путается в волосах, охлаждая их оттенок практически до синего, но проигрывает битву двум тлеющим маячкам на кончиках сигарет. Они стоят у открытого окна, оперевшись локтями на широкий подоконник. Кутаются в хлипкое шерстяное одеяло, греются робкими касаниями. Выдыхают фигурные облачка дыма из дрожащих от холода губ. И все вокруг робенько отступает на второй план, позволяя просто наслаждаться моментом. - Забавно получается... - задумчиво тянет Авантюрин, - В Сигонии звезд почти никогда не видно. Но и тут тоже - все небо засвечено. Получается, никогда в жизни я нормально не видел звезды. Депрессивно как-то получилось. Он, если честно, не планировал, но вот... как вышло. Просто сказал первое, что в голову пришло. - За городом их отлично видно. Можем поехать с ночевкой, если хочешь, - предлагает Бутхилл. - Кстати об этом! Топаз все изводит меня вопросами о том, когда мы сможем со Счетоводом повидаться! - А когда вам удобно? - В воскресенье, - лукаво облизывается Авантюрин. 11 число. Воскресенье. Бутхилл наклоняет голову на бок, буравит допытывающим взглядом. - Вы чего задумали? - Ничего, - пожимает плечами Авантюрин с такой девственной невинностью в голосе, что даже сам себе поверить готов, - Так что? Будешь свободен? - Для тебя - буду, - усмехается хитман. Он тушит окурок об наружную стену, а затем выкидывает в темноту улицы. В Золотом, конечно, это дурной тон, но какая разница, если все равно каждый день убираются? Бутхилл же между тем меняет позицию, усаживаясь на подоконнике. Ноги ставит на батарею, а Авантюрина заботливо, по-матерински укутывает покрепче в плед. - Слушай... Авантюрин, - он выдерживает минутную паузу, прежде чем с тяжелым вздохом начать новый разговор, - Я хочу извиниться. Ну... За то, как мы познакомились. Некрасиво получилось. - Некрасиво - это мягко сказано, - хмыкает Авантюрин. В глазах собеседника после этой фразы проносится тень искренней паники, и Авантюрин спешит его успокоить, - Но не переживай. Я уже отпустил это. Бутхилл снова тяжело вздыхает и прикрывает глаза. Голубой свет из окна придает этой ситуации какой-то излишне печальный оттенок. - Я придурок просто. Придурок, который совершенно не умеет в романтику. И мне стыдно перед тобой, что все так началось. За дело стыдно, епт. Но Авантюрин и правда зла не держит. Уже. Максимум будет его подкалывать, но это так, в качестве дружеской прожарки. Хочется, конечно, еще немного подшутить и поиграться, но он такой уязвимый сейчас... Да и он далеко не так безнадежен в плане романтики, как думает. Авантюрин убеждается в этом с каждым днем все больше. - Врешь, что не умеешь, - Авантюрин усмехается, берет его жилистую руку, чтобы положить на свою щеку, - Это, например, вполне себе романтика, - он прижимается к прохладной коже своей, отогревая, мягко улыбается, - И то, что ты сделал мне важный подарок - тоже романтика. То, что продолжаешь возить домой каждый вечер - тоже. И то, что уважаешь мои границы, даешь время. Это сейчас вообще, типа, самое сексуальное по мнению интернета. Чужие пальцы с каждым новым словом гладят все ласковее, все любовнее. Даже горло немного сжимается и саднит, когда он поднимает глаза и встречается ровно с таким же взглядом, что и парой часов ранее. Да... Ему не показалось. Это был никакой не алкоголь и не навождение. Это действительно была самая пылкая влюбленность, что он когда-либо видел. Поэтому он делает небольшой шаг вперед, чтобы быть ближе. - А еще романтика - это то, что ты поцелуешь меня сейчас. - Куда? - его голос чуть дрожит от волнения, металлическая рука нервно сжимает собственные брюки. - В щеку. В лоб. Куда я целовал тебя - в любое место, - одобрительно кивает Авантюрин. Бляха. Вот смеялся-смеялся, а интернет-то в итоге не соврал. Активное согласие - это действительно секси. Кожа на его губах немного грубая. То ли обветрившаяся, то ли обкусанная - трудно сказать. Но она все равно касается лица так мягко, так бережно, словно он создан из тончайшего фарфора. Словно может рассыпаться на части от одного неосторожного движения. Каждый поцелуй медленный, чувственный. Лоб, щеки, уши, брови, нос... От них всех бегут волнами мурашки с каждым новым контактом. Кажется, он даже слышит тихое биение мутных волн об свою грудь. Вода распугивает личинки, торопит отрастить крылья и улететь скорее. И вылезать уже абсолютно точно не хочется. В итоге они уснули в привычной позе - друг на друге, бутербродиком. Мира, когда нашла их, подняла дикий визг на тему того, что будет с ультрафиолетом проверять диван. Но прощалась все равно дружелюбно, даже кулачками с Бутхиллом стукнулась. Когда тот ушел разогревать машину, Авантюрин не мог не спросить ее об этом. "- Я все еще искренне думаю, что он странный и что-то недоговаривает, - вздернула сестра нос. Разумеется. Ей всегда нужно быть правой, - Но все же мне кажется, что ваши странности хорошо сочетаются." "И правда," - подумал Авантюрин, пока обнимал ее на прощание. Все ровно так, как и говорил Бутхилл в тот день. В Сигонии все немножко ебанутые. Но их ебанутость очень похожа.