Постоянный клиент

Жизнь вернулась в прежнее русло. Таинственный клиент не почтил своим визитом бар ни на следующую ночь, ни на послеследующую. Авантюрин даже расслабился и позволил себе поверить, что тот был просто залëтным психопатом и после «низкоклассного сервиса» больше носа в «кандалах» не покажет. Но, стоит признаться, в ту ночь домой бармен шëл без наушников и постоянно оглядываясь. Он и сам не до конца понимал, почему настолько остро отреагировал на столь безобидную угрозу. За двадцать три года жизни он видал намного хуже: как-то раз пришлось влезать домой через окно, потому что прямо под подъездом шли разборки с каким-то должником. Наступая на карнизы и хватаясь за решëтки разодранными пальцами, он слышал, как смачно трещат кости бедолаги, как визги постепенно гаснут и переходят на бульканье. Авантюрин так и не смог уснуть в ту ночь, каждый час бегал проверять замки во всем доме и вздрагивал от каждого шороха. Или вот, в детстве, он как-то раз стал свидетелем похищения. Авантюрину было, наверное, лет пять… Или, может быть, семь? В общем, достаточно мало, чтобы он всё ещё считал посиделки в песочнице наедине с самим собой весëлыми. Он самозабвенно лепил куличики, когда отец, доселе спокойно читавший газету на скамейке, схватил его под руки и без оглядки пустился сквозь кусты, окружающие площадку. Авантюрин тогда бросил короткий взгляд на улицу, стремительно исчезающую в мелькающих перед глазами листьях, и увидел тëмно-синюю машину. Из неë торчали — вернее, брыкались в попытках бороться с двумя сильными парами мужских рук — женские туфли. Тогда Авантюрин лишь расстроился из-за оставшихся в песочнице игрушек — до завтра их наверняка кто-нибудь забрал бы. А потом немного подрос и всë понял. «Это был вопрос выживания, — покачал головой отец, когда Авантюрин спросил его об этом случае. — Если бы мы задержались помочь ей, то были бы следующими.» И таких случаев было много. Чего только стоила их первая «игра» с Алмазом… Авантюрин до сих пор покрывается испариной, когда вспоминает еë. И всё же случай с посетителем, вопреки всем соображениям логики, вызвал в нëм искреннюю панику. Казалось бы, ну схватил за лицо и схватил, не придушил же. Наверное, дело просто в том, что эта ситуация напомнила ему, в какую опасную западню он попал на самом деле. Он теперь не просто бармен, как было в студенческие годы – он самый настоящий танцор в хороводе подпольной, кровавой Пенаконийской реальности. И эта встреча стройным знаменем «Чëрной жемчужины» поднялась над морем жизни, возвещая: теперь эта опасность станет постоянным клиентом в жизни. Готовься, сладкий. Авантюрин шмыгает носом. Нужно отвлечься от этих мыслей, а то он уже которую минуту один и тот же лимон давит. С «инцидента» прошла без малого неделя, пора бы поверить, что незнакомец больше не объявится. Можно снова жить спокойно… насколько это возможно в Сигонии. — А-ван-тю-рин! — из ступора его вырывает голос Алмаза. Бармен аж подпрыгивает на месте, застигнутый врасплох. — Вот и ты, моё золотце, — хозяин обнимает его за шею. Как ни странно, он совершенно не пьян, просто всегда ведёт себя приторно-дружелюбно, как сковородой об бошку угашенный. — Знаешь, чего я хочу сегодня? — Чего же? — парень кривит губы в фальшивой улыбке. — Ммм… удиви меня. — «Тарт с лососем»? — Авантюрин, — он звучит почти обиженно, заглядывает бармену в лицо. — Ты меня обижаешь. Я по-твоему что, какой-то извращенец? Бармен пожимает плечами. Не-ет, конечно не извращенец… Человек, который берëт исключительно «Гранатовые зëрна» и «Подписание контракта», да извращенец? Упаси боже! — Вы сами просили удивить. — Тск, — Алмаз цокает языком, пока больно тянет подчинëнного за щеку. — От матери тебе не только смазливая мордашка досталась, я смотрю, — замечание, которое Авантюрин намеренно игнорирует.— Давай-ка посмотрим «Свинку». — Вы про новенькую? — Авантюрин выпутывается из непрошенных объятий и направляется к кассе. — Да-п, — протягивает начальник. — Вот, размышляю, как бы в меню еë назвать. Ты что думаешь? Авантюрин лишь усмехается. С каких это пор его мнение важно? Особенно в вопросах секретного меню. Он даже никогда не видел эту «Топаз», чтобы составить о ней какое-то впечатление. И тем не менее он учтиво отвечает, пока пальцы стучат по клавиатуре, вбивая пароль. — Не знаю. Но по-моему «Свинка» звучит оскорбительно. Алмаз фыркает. — В этом и смысл, тугодум. Ладно, я подумаю, пока буду тестировать, — он уже направляется к припрятанной у туалетов «подсобке», когда кидает пронизывающий насквозь взгляд прямо Авантюрину в глаза. Его голос игривый, но бармен сейчас чувствует себя нашпигованным иглами, точно кукла вуду. — Ты за старшего. И смотри не облажайся. Блондин кивает, нервно сглатывая. Всегда оно так: работал себе спокойно, в глаза не бросался, был тише мыши и ниже пепеши, а тут вот Алмаз одним тупым подъëбом полностью вывел из равновесия. Авантюрин ненавидел подобные приколы — сразу возникало ощущение, что где-то ошибся. И если раньше он мог отсмеяться и забыть, то в нынешней ситуации каждое такое замечание роем насекомых забиралось под кожу, зудело и мучило до самого конца смены… Он шумно выдыхает. Нужно собраться. До закрытия ещё несколько часов, самобичеванием можно будет заняться дома, где никто не увидит. А сейчас нужно работать. Благо, Авантюрин с лёгкостью глушит все негативные эмоции, по крайней мере визуально. Не зря столько лет играл в покер. Стоило ему вернуться к обслуживанию клиентов, как уголки губ тут же потянулись вверх, а глаза шаловливо заблестели. Он скачет от одного стула к другому, отпуская шутки и посмеиваясь в унисон с гостями, пока не ловит на себе очередной грузный, мрачный взор. Волосы на затылке встают дыбом, стоит глазам зацепиться за до дрожи в пальцах знакомый силуэт в конце стойки. Он сидит в той же самой сгорбленной позе, разве что сегодня выглядит куда опрятнее: ворот свежевыглаженной чëрной водолазки обнимает шею, белые волосы забраны в высокий хвост. Пальцы его металлической руки еле слышно вторят ритму стройной джазовой мелодии, отбарабанивая его по деревянной поверхности. А его глаза… Боже правый, он не мигая следит за каждым действием Авантюрина и даже не пытается это скрыть. Смотрит откровенно оценивающе, время от времени переводя своë внимание с лица на стройные бëдра и обратно. Авантюрин с силой втягивает носом воздух. С одной стороны, он мог бы немного оттянуть этот разговор, притворившись слепо-глухо-немым и занятым клиентами, а с другой… это может лишь сильнее разозлить. Да похуй! Пальцы покалывает от того, с каким усердием он сминает ими фартук, заведя руку за спину. Этот пластырь необходимо сорвать здесь и сейчас, пока Алмаз ещё тут… Он ведь не позволит этому психу грохнуть Авантюрина прямо в баре, да? Да ведь? — А вот и Вы. — А вот и я, — две чёрные точки смотрят снизу-вверх с насмешкой.— Давай-ка посмотрим, сколько в этот раз я тебя ждал… Почти десять минут! — он звучно цокает языком и качает головой из стороны в сторону. — Извините… — пальцы всё ещё сжимают грубую ткань фартука. — Как обычно, — он не дожидается объяснений. Почти выплёвывает заказ из себя, скалясь своими нечеловечески острыми зубами. — Но… История повторяется. Гость отказывается от дальнейших комментариев, вместо ответа чиркая огнивом. Что ж, ладно. Пусть Авантюрин и отвернулся, он знает, что от него не отводят жгучий, пытливый взгляд. Это уже начинает искренне раздражать. Что этот психопат затеял?! Старую добрую детскую «угадайку»? Да пошёл он нахуй! В эту игру могут играть двое. — Пожалуйста, — цедит сквозь зубы бармен, когда ставит перед посетителем бокал с янтарной жидкостью. Он скрещивает руки на груди, пока незнакомец, не разрывая зрительного контакта, делает глоток. Он смакует напиток во рту неспешно, с почти омерзительными булькающими звуками, прежде чем шумно сглотнуть. — Уже чуть ближе, — его прокуренный голос в этот раз звучит куда мягче, покладистее. Будто притупившееся лезвие — всё ещё холодное и опасное, но к нему хотя бы можно найти подход, — Ещё увидимся. Но чаевых не жди, пока не нальëшь то, что нужно. На стол небрежным движением бросают мятую купюру. Гость не спеша тушит окурок и поднимается со своего места. В этот раз куртку он перекидывает через плечо, и Авантюрин не может не заметить того, насколько ладно сложен незнакомец под одеждой. Стоит двери захлопнуться, бармен облегчëнно выдыхает и принимается растирать занемевшие пальцы второй рукой. Вроде бы пронесло… — Давай-ка выйдем поговорить, — непонятно откуда нарисовавшийся Алмаз хватает его за шиворот. Будто нашкодившего щенка, его почти силой выволакивают из дверей бара. Ночной воздух колет ноздри трескучей прохладой, и Авантюрин невольно сутулится то ли под весом взгляда начальника, то ли от мороза. — Ты чë, совсем страх потерял? — шипит хозяин. Воротник он уже отпустил, но хватку не ослабил — она сомкнулась на шее куда раньше и болезненнее. — Или решил с предками повидаться пораньше, ебанат мелкий? — Да что я сделал то? — в тело без спроса врывается холодок, и Авантюрин рефлекторно приобнимает сам себя за плечи. — Что ты сделал?! Ты хоть знаешь, кто это был?! — Алмаза тоже трясëт, но явно не по той же причине. Наоборот, его лицо раскраснелось так сильно, словно вот-вот лопнет. Бармен лишь пожимает плечами. Из головы рвëтся очевидный ответ: «Шизик какой-то», но он прекрасно знает, когда нужно прикусить язык. — Въебал бы, да тебе ещё смену дорабатывать, — голос Алмаза сипит, захлëбывающийся сидящей где-то глубоко в гортани мокротой. — Запомни: этому человеку ты ВСЕГДА пробиваешь «Гранат», ты понял меня?! Авантюрина окатывает волной мурашек. «Гранат»… Ему был нужен гранат… И он видел эти глаза. По паутине вен с каждым дальнейшим словом растекается жидкий, концентрированный страх. Едкий, пряный, он разъедает собой любые зачатки смелости, зародившихся внутри. — Он… постоянный?.. — Да. И поверь мне, Авантюрин, по сравнению с его пиздюлями, мои — сказка под молочко на ночь.