в сумерках

Вечером пятницы в пабах достаточно уставших и недовольных жизнью людей, пришедших выпить и забыться. Люди летят на идущий из-за норэна свет и запах жареных закусок, облепливают столики и кружат вокруг бара, как мухи, все жужжат о своих проблемах, перебивая друг друга. Их жужжание разлетается по помещению, смешивается с грохотом пивных кружек о дерево, скрипом стульев, выкрикиванием заказов, шумом с улицы. В таких местах нельзя услышать и собственных мыслей. В таких местах твои слова и действия не имеют ценности. Здесь люди не запоминают лиц и имен, здесь никому никогда нет дела до окружающих. Люди здесь тонут в собственном эго, погружаясь в жалость к себе, как в бассейн, наполненный отходами их изрядно подгнивших душ. В эту ночь было темно. Абсолютно темно. Луна не выходила из-за туч даже на мгновение, а световое загрязнение главных улиц лишь окрашивало небо на мелькающем между зданий горизонте, не доходя до отдаленных кварталов. Свет редких фонарей был направлен только на проезжую часть улиц, закоулках же было черно. Это была хорошая ночь для работы. И это было неплохое место. Никто из пьяной толпы не заметил, как он вошел. Никто и головой не повернул, когда он занял последний свободный стул у стойки в углу. Он поставил перед собой пиалу для саке, которую незаметно стянул с одного из столиков, когда проходил мимо, осмотрелся и, абсолютно слившись с толпой, стал ждать. В последнее время это получалось у него лучше всего. Мимо прошла группа подвыпивших студентов и буквально вывалилась на улицу, громко рассуждая, куда им пойти теперь. Сзади, за его спиной, собравшись вокруг стола, мужчины спорили о политике. Поодаль сидели несколько женщин и с сочувствующими лицами слушали подругу. Что происходило и о чем разговаривали за дальними столиками сказать уже было невозможно. Слева от него сидел мужчина средних лет и был явно пьян. Навалившись на стойку, он непослушными руками пытался ослабить и так уже почти полностью развязанный галстук. Его слегка качало, поэтому рука, периодически проверяющая, расстегнуты ли верхние пуговицы рубашки, уходила то влево, то вправо, и упиралась ему в шею и подбородок. Очевидно, самому мужчине его состояние не казалось критичным. Он агрессивно тряс в воздухе пустой кружкой, привлекая к себе внимание женщины за стойкой и выкрикивая: — Эй, налей мне еще пива! Сейчас же! Я не собираюсь ждать! Я важный правительственный чиновник, черт возьми! Где моя выпивка?! Скорее всего этот пьяница действительно работал на правительство. На нем был хороший костюм, и на запястье болтались дорогие часы. Он явно следил за собой. Совсем не тот тип, что работает в порту за гроши, чтобы купить бутылку паленого алкоголя и миску риса. Скорее всего он пришел сюда просто потому, что пожадничал денег на ресторан подороже. — Ага, — неверяще фыркнула женщина, наконец ставя перед ним полную кружку. — А я праправнучка Мэйдзи. — Оо… Дерзкая, — пошло протянул мужчина. — Мне нравятся такие. Барменша окинула его презрительным взглядом. — Не строй из себя мачо. Допивай и вали отсюда, иначе через час твою пьяную тушу придется выносить на улицу. — Может, со мной тогда выйдешь? — он навалился на барную стойку, чтобы дотянуться до ее руки, и зацепил плечом кружку, из-за чего пиво вылилось ему на пиджак. — Пошли, будет хорошо. Мне еще ни одна женщина не говорила, что ей со мной не нравилось. — Посмотри на себя, — барменша брезгливо отдернула руку и убрала несчастную кружку подальше. По ее недовольному лицу было просто понять, что она уже слишком долго терпела надоедливого посетителя, чтобы не отреагировать на этот грязный флирт. — Просто свинья. Ты даже языком нормально шевелить не можешь, не то, что чем-то другим. Она со звоном ударила его полотенцем по руке, когда тот, разочарованный отказом, потянулся за алкоголем. — Выметайся. Иди продышись. Деньги за пиво не забудь оставить! Чиновник даже не сопротивлялся. С выражением лица человека, не очень хорошо понимающего свое положение в пространстве, он сполз со стула и, пошатнувшись, неуверенно, будто на пробу, встал на ноги. Поняв, что на земле он стоит твердо, мужчина с вызовом развернулся к барменше. Взгляд его так и говорил: «Смотри, я крепче, чем ты думала». Он нащупал рукой пару мятых купюр в кармане испачканного пиджака и, оставив их на барной стойке, неуклюже накинул на себя куртку и поплелся к черному ходу, ведущему на задворки бара. Конечно, он не заметил, как за ним в безлюдный закоулок просочилась тень. Мужчина встал посреди улицы, устремив тупой взгляд в стену напротив. Он глубоко вдохнул. Снаружи действительно стало полегче. Только что захлопнувшаяся за ним дверь отделила его от суеты и шума бара. На улице было темно и тихо, и все это немного успокоило его возбужденный алкоголем мозг. Он достал сигарету и щелкнул зажигалкой. Густой дым поднялся к черному небу. Ему действительно стоило закончить раньше и уехать домой. Можно было бы даже потратиться на такси — сегодня он совсем расклеился, а завтра рано утром уже нужно быть на рабочем месте. Сигарета истлела наполовину, когда со стороны бара что-то блеснуло. Чиновник не понял, в чем отразился свет, и откуда он вообще взялся. Все произошло быстро. Тень, громадная тень, выплывшая из темноты закоулка, приблизилась к нему в считанные секунды. Все, что мужчина успел заметить — это глаза, холодные и сосредоточенные, будто у хищника. У самой головы прошелся порыв ветра, и шею внезапно пронзила ужасная боль. Последним, что он услышал, был хруст его собственных позвонков. Барменша не запомнила ни лица чиновника, ни тем более лица человека, который сидел рядом с ним в тот вечер. Она вообще не была способна дать хоть какую-то зацепку полицейским, прибывшим на вызов рано утром, когда забегаловка должна была закрываться. Все, что они с точностью могли установить в это утро, это то, что обезглавленный труп у черного входа доставит им много проблем.

***

Мори прошел мимо всех трех постов охраны, как доберман мимо трехдневных котят. Если на первом пункте тщедушный молодой человек еще дергался в попытках остановить его и требовал показать пропуск, то на остальных охранники в военной форме, видимо, уже успевшие получить приказ, лишь провожали его взглядами. В общем и целом Мори увидел именно то, чего ожидал от городского военного штаба. Высаженные у входа цветы и кустарники, чистенькая форма, светлые коридоры и слишком легкий взгляд в глазах служащих. Оценив последних, Мори презрительно фыркнул. Провожая его, они возмущенно прожигали ему спину глазами, никогда не видевшими войны, хотя он был военным куда больше, чем любой из этих нарядившихся в форму мальчиков, решивших поиграть в солдатики. Смог бы кто-нибудь их них продержаться хотя бы неделю на линии фронта, где из окопов то и дело вылетали руки и ноги искалеченных солдат? Вряд ли. Мори подозревал, в лучшем случае ему пришлось бы зашивать их вспоротые и набитые пулями животы. Если бы вообще было, что зашивать. Мори слегка, почти незаметно нахмурился, отгоняя мысли. Всплывающие впервые за столько лет воспоминания о войне последние дни накрывали его с головой. В нос будто снова ударил убийственный запах грязных тел, крови и пороха. Он не сказал бы, что после войны страдал от птср. Сны и триггеры мучали его определенно меньше, чем могли бы, но сейчас со всем происходящим вокруг он снова ощущал себя участником игры на выживание, шанс выиграть в которой стремился к нулю. Отличие было лишь в том, что на войне были правила, пусть и нечеткие, и их Огай знал превосходно. Сейчас же он словно играл в карты, не зная ни названия игры, ни участников, ни мастей у себя на руках. Он прошел длинными коридорами до сияющей новизной стеклянной галереи, соединяющей два здания. Сквозь ее окна, еще не до конца застекленные, просматривался небольшой сад с дорожками, по которым время от времени бегали военные, чтобы сократить путь от крыла к крылу. Увидеть подобное в военном штабе было неожиданно. Странное решение. Мори замедлил шаг и в конце концов совсем остановился. Глаз зацепился за фонтанчик, от которого поднималась, брызгая во все стороны, струйка воды. Было облачно, и увидеть маленькую радугу, прыгающую из капли в каплю, было никак нельзя, но что-то в этом фонтанчике привлекло внимание Огая. Несколько минут он простоял, просто наблюдая, как в чаше плескалась вода. В груди разлилось некое умиротворение. В последнее время собственный разум пытался утопить его в мешанине мыслей, но тут все они сами утонули в цикличности действия. Капли поднимались в воздух и падали вниз. Поднимались и падали. Поднимались и падали. Где-то на периферии зрения показались два солдата, несущих широкое стекло для одной из последних рам галереи, оставшихся пустыми. Мори закрыл глаза, надеясь отвлечься и услышать падение капель в фонтан, но вместо звука капель по галерее пронесся звук разбившегося стекла.

***

Разбитое стекло хрустело под ногами, как корочка льда на подтаявшем и вновь схватившемся снегу. Каждый его неспешный, но твердо сделанный шаг отдавался эхом от голых бетонных стен. Как только он ступил на эту разбитую и усеянную обломками землю, он понял, что пришел в нужное место. Мори осмотрел зал, некогда бывший цехом небольшого частного рыбоперерабатывающего завода. Когда-то давно завод разорился, и владельцам пришлось продать все машины до последней гайки. Теперь здесь было абсолютно пусто, и через дыры на месте отсутствующих стекол, завывая, ходит сквозняк. Мори поморщился. Ни радикальная очистка помещения, ни продувающие ветры от запаха тины здание избавить не смогли. Отчего-то ему казалось, что от этого запаха у него начала кружится голова. Хотя, может, причина вони была вовсе не в рыбьих внутренностях, а в самом деле, которое его сюда привело. Оно так плохо пахло, что гнильный смрад, осевший на языке, преследовал Огая с момента получения приглашения сюда. Не самого приятного приглашения в его жизни. Он прошел дальше. Не найдя ничего похожего на причину его прибытия, Мори поднялся на второй этаж, аккуратно проверяя каждую ступень. Бетон, на десяток с лишним лет отданный ветрам и влажности, мог осыпаться в любом месте. На втором этаже было также пусто. Огай начал думать, что, должно быть, он все же где-то ошибся, но адрес в приглашении был предельно точен. Он определенно был в нужном месте. Он убедился в этом, когда под ногами кроме стекла с бетонной крошкой стали мешаться птичьи перья. Мори прошел в следующий зал. В нем среди заляпанного кровью мусора тут и там валялись вывороченные и расплющенные тела голубей и чаек. Мори прикинул: ближе к выходам и окнам тушек было больше. Птицы просто не успели улететь. — Долго же я Вас ждал, Мори-сан. — Я человек занятой. Вам нужно было приходить ко мне в офис, тогда и ждали бы меньше. Мне не пришлось бы тратить время на дорогу сюда, — раздраженно бросил Мори. Этот человек, раскинувшый ноги на специально притащенном сюда стуле, раздражал его до тошноты. Раздражало все: его манера сидеть, его надменная улыбка, острый взгляд, спокойный ровный голос и больше всего — это ангельское выражение лица, будто они собрались в этом богом забытом месте на чай с печеньем. — Понимаю, Вы злы на меня за то, что я украл у Вас вашего исполнителя, но не стоит, правда. Я его верну. На легкую потрепанность не обращайте внимания — будет как новенький. Мори настороженно перевел взгляд на тело, лежащее у ног его собеседника. Оно было повернуто к нему спиной, так что лица он видеть не мог, но сразу узнал оттенок рыжих волос. Могло показаться, что парень просто заснул на пыльном бетоне после тяжелого задания, но в положении крепких плечей было что-то неестественное, и это не могло не беспокоить. — Чем вы его обкололи? — Не бойтесь, жить будет. Крепкий малый. — Я беспокоюсь скорее за нас с вами, Фукучи-сан. Удивительно, как он до сих пор не выпустил Порчу. — Ну, ты же хорошо научил его контролировать себя, — едко улыбнулся Фукучи, вертя в руке серое перышко, покрытое кровью. — К тому же, использование этого божка для него означало бы смерть. Переборов желание всадить в глаз собеседнику скальпель, Мори занял второй стул, поставленный напротив Фукучи ровно на таком расстоянии, чтобы быть все еще приличным для переговоров, но не дать одной из сторон застать вторую врасплох, если те самые переговоры пройдут неудачно. — К чему это все? — Мори закинул ногу на ногу и неопределенно махнул рукой в воздухе. — У меня есть к Вам предложение, — немного помолчав, сказал Фукучи. — Вы обращаетесь ко мне с предложением, держа у ног моего ближайшего подчиненного? Вы наглец. — Признаться, я подумал, без определенного стимула принять решение Вам будет тяжело. Мори склонил голову к плечу, оценивающе проходясь взглядом по военному. Он, очевидно, был не в том положении, чтобы поддаться желанию просто покинуть место встречи без каких-либо объяснений. Он, может, был бы и рад, но тело Чуи, покрытое бетонной пылью, путало все карты, и пока Огай даже не подозревал, насколько дорогой фишкой в его банке окажется этот парень. — И что же это за предложение? — осторожно спросил он. — Все просто. Я отпускаю Ваших людей, а Вы не вмешиваетесь в мои дела. — … — на секунду Мори подзавис. — Простите? Фукучи подтянул ноги и оперся локтями о колени. — Видите ли, в Йокогаме грядут перемены, и мы с Вами, а также детективное Агентство, будем в самом их эпицентре. — Мы — это кто? — не впечатленный ответом, переспросил Мори. — Допустим, мы — это небольшая группа правительственных чиновников и военных, желающих этих самых перемен. Допустим, во главе со мной, — во взгляде Фукучи блеснуло довольство. — Я все еще не очень понимаю, во что конкретно Портовая мафия не должна вмешиваться. — О, все очень просто, Мори-сан. Мы разрушим детективное Агентство. Последняя фраза военного пронеслась мимо Огая со скоростью пули, резанувшей по щеке. Он застыл от неожиданности заявления. — Разрушите Агентство? — Именно, Мори-сан. — Зачем Вам это? Агентство является третьей стороной, регулирующей жизнь города. Детективы решают те вопросы, которые мы с Вами решить не можем в силу характера или масштаба нашей работы. К чему выводить их из игры? — Странно слышать этот вопрос от Вас. Разве не Вы годами отправляли своих людей на зачистку Агентства? — И все же, откройте мне тайну. Фукучи весело усмехнулся. — Это никакая не тайна. Триединая система, созданная Вашим дорогим Нацумэ-сенсеем, устарела и, как и все старое, она мешает городу идти вперед. Старые деревья подрезают, чтобы они давали плоды, и так уж вышло, что Агентство — та самая ветка, которую нужно обрезать. — Поясните. — Подумайте сами, Мори-сан, — развел руками Фукучи. — Город стагнирует, а в городском Совете собрались скучные бесхребетные старики. Мы хотим разбавить Совет свежей кровью, людьми, не боящимися принимать спорные решения и готовыми к большим переменам. К сожалению, таких политиков у нас мало, да и эти стариканы ни за что не допустят, чтобы в их вельветовых креслах сидел кто-то не из их круга. Военный переворот тут не подходит. К тому же, свержение правительства повлечет за собой национальные беспорядки по всей Японии, которые мы не в силах будем остановить. Здесь нужно действовать аккуратно. — А просто нанять несколько киллеров не в вашем стиле, что ли? — Почему же. Тихо убрать нескольких мешающих стариков не составит труда. Проблема в другом… — Полагаю, вы думаете, что детективы с их высокими моральными принципами посчитают нужным вмешаться. — Именно, — кивнул Фукучи. — Мы оба хорошо знаем, кто управляет Агентством, и также хорошо знакомы не только с высотой его моральных принципов, но и с его невыносимым упорством, временами граничащим с упрямостью. Да и детективы у него ему подстать. Он не примет перемен. Агентство будет сражаться за старый порядок хотя бы потому, что так завещал Нацумэ Сосэки. Потому, что в самой основе Агентства — лицензия на деятельность, которую выхлопотал Нацумэ Сосэки. Этой причины ему будет достаточно. Это было мерзко, грязно и неправильно, но это было правдой. Воздух в Йокогаме начал застаиваться. Мирное сосуществование, на которое обрек Мафию, Агентство и правительство в лице Департамента их дорогой сенсей, не только расслабило их, что показала стычка с Гильдией, но еще и лишило каждую из организаций возможности двигаться дальше, не ориентируясь на остальные и не думая о равном распределении сил в городе. Фукучи, насколько Мори мог судить, был не дурак. Он хотел перемен и выбрал самый рациональный способ их провести. В конце концов, вычислить слабое звено во всей этой конструкции было просто, ведь даже по задумке Нацумэ-сенсея роль Агентства состояла именно в том, чтобы быть небольшой, но важной деталью в огромном механизме весов, контролирующем благополучие города. Если весы дергались в одну или другую сторону, детективы должны были уравновесить их, привести в то положение, в котором оставил их сенсей. У Агентства никогда не было реальной власти, но была сила сдерживать власть имущих, и это не могло не раздражать. Они были неудобны. Они были лишними. Спустя несколько секунд молчания Мори так и не ответил. Он мог согласиться со всем, что говорил Фукучи, и в то же время ему не нравилось, какой оборот принимал разговор. Он бы предпочел не продолжать его, даже если смена людей в правительстве в теории могла сыграть мафии на руку. Мори никогда не полагался на интуицию, или как там еще называют это смутное чувство, окутывающее разум, но сейчас оно зашевелилось внутри, и сам этот факт неприятно удивил и встревожил Огая. Он поинтересовался: — Допустим, вам удастся провернуть все, что вы задумали. Кого вы собираетесь ввести в Совет? — Наши люди никак не помешают Вам вести бизнес, — коротко ответил военный. Мори запротестовал. — Нет, меня это не устраивает. Вы просите меня закрыть глаза на подрыв системы, в создании которой я участвовал, и которая отлично показала себя. По существу, вы хотите, чтобы Портовая мафия отказалась от всего, что у нее сейчас есть, но для чего? Вы не даете мне никакой конкретики. — Справедливо, — в мирном жесте поднял руки Фукучи. — Хотите, чтобы я расписал Вам в красках будущее мафии? — Лучше распишите мне причины, по которым я не должен спустить на вас своих собак. — Потому что у Вас их не осталось, Мори-сан, — плотоядно улыбнулся Фукучи, и, заметив, как взлетели брови его собеседника, состроил совершенно издевательское выражение лица. — Откуда я знаю? Это я усыпил их всех. Мори так крепко сжал зубы, что у него на челюсти дернулась жилка. Он медленно выдохнул через нос, контролируя гнев, рвущийся наружу. — Вам удалось схватить еще и Акутагаву, не так ли… — Вот здесь мы и перейдем к серьезному разговору, — медленно и тихо проговорил Фукучи. — Вы знаете, что процесс уже запущен. Он затронет всех. Накахара-кун, Акутагава-кун и некоторые другие Ваши сотрудники уже втянуты в это. По Вашей милости, кстати: если бы Вы не отправили их на помощь Агентству, мне было бы не так просто их схватить. Даже если Вам удастся выкрасть их тела, Вам это не поможет. Видите ли, я подстраховался: Ваши псы сейчас находятся под действием способности, больше похожей на вирус. Попадая в тело, она распространяется и в конце концов доходит до мозга, давая эсперу возможность управлять сознанием жертвы. Отменить способность можно, но так уж вышло, что Ваш неверный приемник сейчас сидит в камере особо охраняемой тюрьмы для эсперов на другом конце мира, а обладатель способности полностью в моем подчинении, — Фукучи развел руками в извиняющемся жесте, будто ему действительно было жаль. — Кроме того, чем дольше действует способность, тем больше она влияет на мозг. При недолгом воздействии из побочных эффектов могут появиться провалы в памяти. А вот при длительном… Ну, Вы и сами представляете. — Предлагаете мне променять стабильность на нескольких подчиненных? — Если Вы примете предложение, мафия не просто выйдет из всей заварушки невредимой, но и еще и останется в плюсе. Мы предлагаем Вам несколько мест в Совете. Вы сможете непосредственно контролировать все решения, которые будут в нем приниматься. Подумайте сами, Мори-сан. За годы Вашего руководства Портовая мафия разрослась и окрепла. Теперь у Вас есть не только деньги и страх горожан, но и уважение, связи, ресурсы. Мафия переросла очерченный для нее круг обязанностей, и теперь бьется о стеклянный купол, который не пускает ее развиваться дальше. Мори потер висок. Раскатистый голос военного в этих пустых стенах не оставлял никакого шанса абстрагироваться от того бреда, что нес Фукучи. Он как будто ковырялся раскаленной спицей у Огая в мозгу. Ощущение грязи во рту только усилилось. Фукучи продолжил давить на него. — Бросьте, Мори-сан. Вы бизнесмен, так давайте заключим сделку. Я дорого куплю Ваше бездействие. Я верну Вам подчиненных и предоставлю человека, который сможет облегчить последствия влияния способности на их. Я дам Вам войти в Совет и закрою глаза на расширение Вашего бизнеса, в какую бы сторону Вы не решили пойти. Кроме того, я прослежу, чтобы все полицейские записи с участием ваших подчиненных были уничтожены. Предложение более, чем щедрое. Неужели этого мало, чтобы Вы согласились? Что Вас останавливает? Мори задумался. Действительно, почему он колеблется? Почему медлит с ответом? Состояла ли причина его нерешительности в его положении в этом разговоре? Он не привык быть по ту сторону стола переговоров, это правда. Это он всегда вынуждал людей принимать удобные ему решения, а тут вдруг проиграл свою же игру. Мори щелкнул костяшками пальцев, впиваясь взглядом в лицо Фукучи. Тот был абсолютно серьезен. Но что, если он решит подставить его в последний момент? Хотя к чему это ему? И как? Он не требует от мафии ничего. Буквально ничего. У Огая действительно начинала болеть голова. Сомнения буквально хлынули на него, но не были ли они все простым оправданием? Прямо сейчас Фукучи предлагал мафии то, чего бы она смогла добиться только через пять, а то и семь лет, если бы вообще смогла. Все же Департамент, хоть и не был в силах прикрыть полулегальную Mori Inc., никогда не переставал копать под каждого из членов Портовой мафии, о которых знал, в отдельности. К тому же, Мори был уверен, что стоит лишь Анго Сакагучи занять место своего босса и возглавить Департамент, он начнет вести грязную игру с той информацией, которую добыл за время шпионажа в мафии. — Мне нужно детально знать ваш план. — Нет. Мы не можем открыть Вам его. От Вас требуется просто сидеть на месте ровно, поэтому никаких планов Вы не получите, Мори-сан. Сами понимаете, опасность утечки слишком высока. В этом деле не будет участвовать ни Портовая мафия, ни Вы лично. Мори будто ударило током. Вот оно. Причина, по которой Фукучи не выдаст ему ни крупицы информации. Его повод не соглашаться. Его мотив сорвать операцию. Он личный. Огай чуть было истерично не рассмеялся. Личный мотив. У него действительно мог быть его личный мотив. А ведь будучи столько лет Боссом, он думал, что полностью слился с Портовой мафией. Что буквально стал ей. Он все это время забывал о личных желаниях и потребностях, чтобы обеспечить мафии процветание. Он делал все, чтобы организация ни в чем не нуждалась, даже если приходилось жертвовать своим здоровьем, комфортом или принципами, но вот теперь впервые за столько лет он подумал о том, что мог бы принять решение в пользу себя, а не в пользу Порта. — Не доверяете мне, потому что я работал с Фукудзавой? Боитесь, что мы могли сохранить контакт? Это несколько лицемерно с вашей стороны, не находите? Вы с ним были лучшими друзьями столько лет, а теперь будете первым, кто воткнет нож ему в спину. — Нет, этого я не боюсь, поэтому и пришел к Вам с деловым предложением, а не с отрядом военных и ордером на арест. Просто я не доверяю никому, — Фукучи намеренно проигнорировал последний комментарий мафиози. Что ж, очевидно, он не был в курсе. В конце концов ни Босс Портовой мафии, ни директор Вооруженного детективного агентства никогда не давали повода сомневаться в искренности их неприязни друг к другу, а Огай и Юкичи никогда не появлялись вместе там, где их могло узнать хоть одно живое существо. По правде говоря они давно уже не появлялись нигде в принципе. И, Боже, как же он скучал. В груди больно кольнуло. Все карты складывались не в его пользу. Не привыкший колебаться между двух огней, Огай чувствовал себя так, словно его зажали в тиски. Прямо сейчас он должен был решить, что для него важнее: организация, которой он обещал и тело, и душу, или нахлынувшие старые чувства, владеющие его сердцем. Но те чувства — имели ли они хоть какой-то вес в его теперешней жизни? Может, это была всего лишь иллюзия страсти, бережно пронесенной сквозь года? Огай боялся, что у нее уже давно истек срок годности. И все же, был ли у него шанс проплыть между Сциллой и Харибдой, ничего не потеряв? В конце концов, Мори не знал, что имел в виду Фукучи, когда говорил про разрушение Агентства. Каким образом он собирался устранить детективов? Как работал его закаленный в горячих точках мозг? Собирается он просто сослать их на материк или убьет? Лавина вопросов превратила обычно ясный разум в пустыню во время песчаной бури. В любом случае, ему нужно было решать. Фукучи, напряженный, но терпеливо ожидающий ответа, сверлил его взглядом, чем действовал Огаю на нервы. Мори прикрыл глаза. Теперь, когда он понял причину своего промедления, темная тварь в груди, которую он поначалу перепутал с интуицией, подняла голову выше и ощетинилась. Эта тварь была скроена из всего, что Мори когда-то спрятал в самые дальние уголки своего сердца. Она состояла из всего, что Мори не хотел или не мог чувствовать, потому что было нельзя, и, усыпленная скудными уверениями о том, что когда-нибудь Огай ее выпустит и все обязательно будет хорошо, сидела в своей клетке смирно. До этого момента. Теперь же, почуяв слабость хозяина, она собиралась выйти из клетки сама. Должен ли был Огай накормить и успокоить ее или придушить, пока тварь еще была слаба? Мори знал: как только она станет на все четыре лапы, она сожрет его. Подпитываемая комом сложных чувств, она будет жрать его, пока не обглодает до самых костей. Мори знал, что так будет, потому что это был не первый раз, когда он встречался с ней. Он уже переживал это. Ему уже приходилось наращивать на себя мясо по новой. Вместе с ним вместо кожи он растил и непробиваемую броню. Это был незабываемый опыт, повторять который Мори не хотел. В конце концов он принял решение. — Вам так нужно мое согласие. Я ставлю еще одно условие, — сказал он, открыв глаза. Фукучи удивленно приподнял брови. — Какое же? — Я хочу неприкосновенности для одного из детективов. Военный ошеломленно рассматривал его несколько секунд, а потом низко, раскатисто рассмеялся. В этом смехе Мори послышались нотки одобрения. — А Вы действительно не промах, — утер слезящиеся глаза Фукучи. — Я думаю, мы договоримся. Так что, сделка совершена? — Совершена, — сквозь зубы ответил Мори, вставая с этого проклятого стула и одергивая пальто. — Когда вы вернете мне моих подчиненных? — О, совсем скоро. Ожидайте посылку, — усмехнулся в усы военный. — Приятно с Вами работать, Мори-сан. Надеюсь на дальнейшее плодотворное сотрудничество. Мори натянул одну из своих самых приторных улыбок и, ничего не ответив, направился вон из зала. Он собирался уйти как можно скорее, но вдруг развернулся и сказал: — Фукучи-сан, позвольте спросить. Вам лично от этого какой прок? Хотите мирового господства? Тот прыснул. — Боже, Вы за кого меня принимаете? Я не настолько вульгарен. — Тогда что же? — Я просто часть той силы, что хочет блага, и во имя него совершает зло, — витиевато ответил тот. — Я хочу перемен, Мори-сан. В сущности, я ничем не отличаюсь от Вас, человека, управляющего мафией, или от полицейского, ловящего преступников. Мы с Вами очень похожи. Мы представляем собой единое целое. Ин и янь. Помните, в зле всегда есть добро, а в добре — зло. Вот Вы, к примеру, привыкли думать, будто возглавляете Йокогамский филиал ада на земле, а сами пришли за своим подчиненным несмотря на все риски. — Я лишь возвращаю своё. Сами знаете: Накахара безмерно важен для мафии. Вы бы не украли у меня шестерку. — Да-да, глава организации — ее раб, наслышан. Но разве верность организации — это не добродетель? Это благородно. — Откуда вам знать о благородстве, если вы собираетесь предать собственного друга детства, — в порыве бросил Мори. — Как Вас это задевает… — протянул Фукучи. — Я бы советовал Вам не волноваться так по этому поводу. В конце концов, мы давно уже не друзья. Фукучи взял паузу, после чего сам поднялся со стула, и, закинув легкое тело Чуи на плечо, попрощался: — До свидания, Мори-сан. Ждите новостей и помните: теперь, если он снова обратится к Вам, Вы не сможете ему помочь, ведь две минуты назад Вы тоже его предали. Сказав это, Фукучи ушел, оставив Мори стоять посреди зала, воздух в котором пропитался запахом гнили и пепла.

***

Огай дернулся и резко открыл глаза. Звон стекла прошелся по всему его телу, пронизывая до самых костей. Стало нечем дышать. Он застыл, боясь пошевелиться, как будто куски стекла могли впиться ему в кожу, если он дернет хотя бы пальцем. — Вашу мать! Откуда у вас руки растут, балбесы?! Послышавшийся раскатистый голос приближался с другой стороны галереи и мигом развеял оцепенение. Мори заставил себя сделать вдох. Следующий дался уже легче. Пока подошедший военный отчитывал солдат, он тыльной стороной руки протер вспотевший в секунду лоб и задержал пальцы у виска. Он должен быть в форме во время встречи. Его слова покажутся невероятными, поэтому достигнуть ушей им будет куда проще, если они прозвучат из рта хладнокровного и рационального Босса Портовой мафии, а не встревоженного и уставшего человека. — Мори-сан, Вы как всегда вовремя. Как раз шел встретить Вас. У нас тут довольно путанные коридоры. — Не стоит, Фукучи-сан. Как видите, я сам нашел дорогу. Эти коридоры по сравнению с подвалами мафии напоминают скорее лабиринт в детской игре. Фукучи усмехнулся. — Всего одна острота? Что на Вас нашло? Не заболели случаем? Бледновато выглядите сегодня. Мори раздраженно прикрыл глаза и максимально серьезно ответил: — У меня к Вам разговор. По делу. Смеющееся лицо Фукучи тут же вытянулось. Он сжал губы в тонкую полосу. — Пойдемте. Тут для этого не место. Они молча прошли несколько этажей, оставляя за собой редкие звуки открывающихся и закрывающихся дверей, отдаленные голоса и стук клавиш, проникающий из кабинетов. Поднявшись в абсолютно тихую часть штаба, которая была отведена командованию, Фукучи спросил: — Так что у Вас за разговор? Все условия были выполнены. Если Вы решили сейчас поставить еще одно, то, боюсь сказать, Вы опоздали года так на два. Мори остановился посреди коридора, так и не дойдя до кабинета, к которому они направлялись. — Вы убили его? — Что? — обернувшись, переспросил военный. — Вы же убили его? Вы не могли этого не сделать, так? — О ком Вы, Мори-сан? — О Директоре, черт возьми. О Директоре Агентства, конечно! — сквозь зубы проговорил Мори. — Допустим, — с заминкой ответил второй. — К чему вдруг этот вопрос? Мори растерянно осмотрелся. Такого размытого ответа было более чем достаточно, чтобы понять, что Фукудзава должен был давно лежать в земле. Мори предполагал, что этот ответ успокоит его. Всего лишь напомнит о том, что он не сделал и в то же время успокоит. Но вместо этого Огаю захотелось вцепиться себе в волосы. — На моей территории нашли два трупа. Глотки перерезаны, но как! Такое не провернул бы ни один известный мне мечник. Ювелирная работа. И мы не нашли абсолютно никаких следов, ни одной подсказки, ничего. — И что, Вы теперь думаете, что это Фукудзава? — пренебрежительно бросил Фукучи. — Мертвые не восстают, Мори-сан. Вы накрутили себя и теперь верите не пойми во что. Да и с его это вдруг Вас напугали два бесхозных тела? Вам стоит больше спать: плоховато выглядите. Мори выхватил из кармана фотографию и сунул в руки Фукучи. — Сами посмотрите! Военный профессионально осмотрел снимок. Взгляд остановился на ране. Это было то самое фото, которое Мори сделал сам, осматривая упавшего с крыши охранника, поэтому шея была видна превосходно. По лицу Фукучи пробежала тень сомнения. Он сказал: — Что ж… согласен, что у среднестатистического мечника так не выйдет, но, знаете ли, Фукудзава был не единственным мастером в своем деле. — Может еще скажете, что это вы мне их оставили? — поднял бровь Мори. — Может быть, это Ваши коллеги по незаконному бизнесу поздравляют Вас с расширением? — Подсунув мне труп Вашего работника? Повисла тишина. Было слышно, как осенний ветер порывами бился в окно. — Так вот, значит, куда он пропал. Мори развел руками. — Труп с вашей стороны, труп с моей, и совершенно определенный стиль работы. Навевает мысли, не правда ли? Что еще могло связать все эти элементы, если не произошедшее два года назад? Фукучи сложил руки на груди, уставившись взглядом одну удаленную точку, явно что-то обдумывал. Мори продолжил. — Вы уверены, что он мертв? Потому что, если нет… — он прервался, пытаясь подобрать слова, но подходящих так и не нашел. На этот раз его красноречие подвело его. — Именно. Если. — отрезал Фукучи, оторвавшись от размышлений. — Это всего лишь Ваши догадки. Даже если происходящее как-то связано с нашей сделкой, нет никаких поводов думать, что во всем этом замешаны мертвецы. Это не может быть никто из Агентства. Советую Вам проверить собственные дела и подчиненных. Возглавляя синдикат, сложно заметить, как они превращаются в крыс. — Это касается и Вас! — Мори начинал злиться, но Фукучи лишь цыкнул и подошел к своему кабинету. — Если Вы хотите обсудить еще что-то, то прошу, — открыв дверь, он жестом пригласил Огая войти. — Но если Вы собираетесь портить мне нервы рассказами о нечисти, то увольте. Мне некогда. Он нетерпеливо махнул рукой, но Мори, застыв, стоял на месте и смотрел куда-то вглубь его кабинета. Тогда Фукучи, не понимая, в чем дело, и решив, что гость не собирается принимать приглашение, развернулся и сам переступил порог. И тоже застыл. С его стола, стоящего прямо напротив входа, вниз на пол натекла небольшая лужа крови, которой там явно не должно было быть. Фукучи проследил за бордовыми подтеками, поднял голову и встретил прямой взгляд подернутых пеленой глаз. Мертвых глаз. Фукучи понял, почему Мори так и не сделал ни шагу ни в кабинет, ни прочь от него. На его рабочем столе лежала отрубленная голова. Даже ему этого зрелища было достаточно, чтобы почувствовать, как по спине бежит мороз. Не то, чтобы Фукучи в своей жизни не видел снесенных голов. Ему даже самому приходилось рубить, но то была война. Там были выпачканные в грязи и крови головы посреди поля боя, иссохшие, изможденные, изъеденные болезням лица. Теперь же он видел холеные щеки, слегка испитое, но чистое, гладкое, не тронутое даже предсмертным испугом лицо. Веки мертвеца были не прикрыты. Наверное, в последний момент тот даже не успел понять, что произошло. На макушке беспорядочно торчали черные спутанные волосы, подсказывая, что за именно за них эту голову и притащили в военную часть. — Вы знали, что рубить голову — это на самом деле не самое простое занятие? — прервал повисшее молчание Мори. — Шейные позвонки невероятно твердые, да и в самой шее более десяти разных мышц, и недостаточно острый клинок или недостаточно умелый палач не сможет снести голову одним ударом. Он прошел в кабинет, чтобы осмотреть находку. — Придется бить несколько раз. Не самое приятное зрелище, не говоря уже о том, что испытывает приговоренный к казни. В эпоху Эдо даже существовал целый клан, специализирующийся на проверке мечей и отрубании голов, — он опустил мертвецу веки. — У второго тела, кстати, голова висит чуть ли не на лоскуте кожи. Очень по-самурайски . — Откуда такие познания в истории, Мори-сан? Колкость сама сорвалась с языка, но Фукучи так и остался стоять в дверях. Внезапный визит Мори, его немыслимые предположения и новости о странной смерти агента, работающего в том числе на Ищеек, и так заставили Фукучи напрячься, а появившаяся из ниоткуда голова, которую Мори теперь аккуратно держал в руках, совсем выбила его из колеи. — Да так, — доктор медленно вернул отрубленную голову на то место, где она стояла, и преувеличенно спокойно проговорил: — Аккурат меж позвонков. Фукучи передернуло. — Знаете, — как-то нервно посмеялся Огай, — мы с вами не мушкетеры. Я Вас предупредил, но на этом откланяюсь. Теперь каждый сам за себя. Если выживем после этой истории, закажу служение в буддийском храме. Заранее не приглашаю, но можете иметь ввиду. Со странной улыбкой на губах он вышел из кабинета и, стуча каблуками по плитке пустых коридоров, вышел из здания. Йокогаму все еще накрывала пелена только-только поднявшегося солнца. Мори глубоко вдохнул. Воздух показался ему сладким. Таким же, как поднявшийся в груди после увиденного зловещий и отчаянный, но очень ясный восторг.