в сумерках

— … Мы также приобрели небольшую транспортную компанию, поэтому ожидается, что поставки на соседние острова увеличатся как минимум втрое … Голос Накахары, звонко зачитывающего глобальный отчет о всех проведенных работах за последний месяц, отзывался в голове эхом, будто заседание исполнителей проводилось не в зале совещаний мафии, а в пустом соборе с высокими сводами. Мори перекинул ногу на ногу и попытался сосредоточится: если он не уловит суть сейчас, придется оставаться ночью и перечитывать многостраничный отчет, с таким трудом выбитый Чуей у всех, обязанных его предоставить. Все-таки, наличие руководящей должности в мафии не означало, что у ее обладателя обязательно была привычка вовремя сдавать всю документацию. Скорее наоборот: чем выше по карьерной лестнице, тем более явно было желание избежать трясины бюрократического ада. Мори, надо сказать, исключением не был и до сих пор не нанял себе секретаря только потому, что позволить потенциально согласившимуся работнику быть в курсе секретов Порта он мог только в одном случае: при постоянном наличии заряженного пистолета у его виска. А это, очевидно, было невозможно. Оставалось только смириться. Мори глотнул воды, чтобы взбодриться, и снова сосредоточился на Накахаре. Его речь, когда-то резкая и полная детской горячности, спустя годы словно пригладилась, стала более плавной. Предельной серьезности в ней от этого не поубавилось, но зато выступления Чуи теперь не казались со стороны такими же комичными, как когда он в свои пятнадцать на пару с Дазаем, играющим рядом в приставку, докладывал о завершенных миссиях «Двойного черного». При мысли о последнем Мори запоздало нахмурился. Не желая вспоминать прошлое, он снова попытался выбраться из своих вязких мыслей на поверхность реальности, но та ускользала не меньше, чем сон, который он с завидной периодичностью видел последние месяцы, но все никак не мог зацепится за детали и запомнить его. — … таким образом, просчитав все варианты, мы обнаружили … — Тело! Мори-сама, на площадку прямо перед входом только что упало тело! Хигучи, ворвавшаяся в зал посреди заседания, тяжело дышала и смотрела на Мори огромными глазами-тарелками. Мысль о том, что она прервала важное собрание исполнителей, пришла ей запоздало, и она, в ужасе от того, что сделала, на несколько шагов отступила назад к распахнутым дверям. — Какого черта?! — услышал Мори справа от себя. Все в зале, вопросительно повернув к ней головы, замерли в ожидании объяснений. — Тело? — переспросил он. — Хигучи-кун, не молчи, докладывай, раз уж не побоялась ворваться. Девушка поспешно склонилась в поклоне. — Прошу прощения, Босс, — заикаясь от сбитого дыхания, начала она, — я бы не стала, но ситуация крайне опасная. Мы с Акутагавой-семпаем были внизу у входа, когда рядом с нами упало тело охранника. Свалилось прямо с крыши. Горло перерезано, это не самоубийство, а значит убийца был в здании и, скорее всего, все еще находится здесь. Хигучи лепетала еще что-то, отвечала на уточняющие вопросы исполнителей, но из всего потока слов для Мори явно выделились лишь два: горло перерезано. Два трупа с одинаковыми ранениями на территории мафии. «Горло перерезано» — это знак, предупреждение? Значит ли это, что и первый труп на пляже был оставлен специально для него? — Собрание окончено, — он резко встал со своего места. — Оставьте свои отчеты на моем столе — я ознакомлюсь с ними позже — и возвращайтесь к работе. Хигучи, проверь вместе с семпаем крышу и верхние этажи. Чуя, ты идешь со мной. Вдруг и мне что-то на голову упадет. Получив приказ, девушка сразу убежала. За ней из зала вышел и сам Мори в сопровождении Накахары. На улице прямо перед входом в здание мафии вид открывался не самый приятный. Распластанное на площадке тело напоминало больше кровавое месиво: руки неестественно вывернуты, шея сломана, разбитое от столкновения с землей лицо восстановить уже вряд ли представлялось возможным. О том, что погибший был членом мафии говорил только залитый кровью костюм. Точно такой же, как и у мафиози, старательно отгонявших от площадки случайных прохожих. — Так, посмотрим, — Мори сменил свои белые шелковые перчатки на пару медицинских латексных, которую, как и скальпели, всегда носил с собой. Те со звоном сели на его руки. — Мори-сан, аккуратней, — предупредил Чуя, но было поздно: Мори уже успел неосторожно вступить в натекшую из-под головы лужу крови. — Черт, — он уставился на свой испачканный сапог, попытался стряхнуть кровь. Ничего не вышло, и, вздохнув, Мори решил, что позже просто купит себе новую пару. Быстрый осмотр ничего нового не дал. Горло представляло собой одну сплошную рану, и ее было видно, даже когда труп лежал на груди. Из-за обилия крови Мори не смог рассмотреть точно, но опыт подсказывал, что на позвонках с внутренней стороны горла осталась царапина от лезвия. Точный сильный удар. Молниеносный и неизбежный. Мори ощутил, как рядом с ним со свистом разрубается воздух и катана останавливается ровно у его горла, меньше, чем в миллиметре. Так, чтобы можно было почувствовать смерть на крае отточенного лезвия. По позвоночнику прошел холодок. Рука дрогнула. Нет, это не мог быть он. Мертвые не воскресают. — У Акутагавы и так проблемы со сном, а тут ему на голову еще вот это прилетает… От неожиданности Мори резко обернулся. — Что? — Ну, Акутагава, кошмары, труп. Хигучи же сказала, что она только выходила, когда тело приземлилось прямо перед Рюноске, — пояснил Чуя. — Босс? Все в порядке? Вы в последние дни, кажется, немного на взводе. Если за Вами снова начали охоту, Вы должны были сказать об этом первым делом на собрании. — Охоту… — задумчиво протянул Огай. — Нет, все в порядке. — Разве на нашей территории не нашли недавно еще один труп с разорванной глоткой? — Перерезанной. Аккуратно перерезанной, Чуя-кун, — сведя брови, поправил его Мори. — Акутагаве не стоит распространяться направо и налево о выданных мной заданиях. Чуя заметил это легкое изменение мимики в лице Босса и поспешил объясниться. — Акутагава ни о чем не распространялся. Я его спросил, а он лишь показал фотографии. Лицо Мори стало совершенно нечитаемым. — Вызывайте отряд зачистки. Если кто-то из уличных зевак все-таки успел вызвать полицию, скажите, что это было самоубийство. К телу не подпускайте. Сам отправляйся на крышу и проследи за осмотром территории. Жду доклад через полчаса. Он развернулся на каблуках, и быстро скрылся в здании. За ним по бетону потянулся кровавый след от испачканной обуви. Сброшенные привычным движением грязные перчатки остались лежать на площадке у тела. Первым, что Мори сделал, когда вернулся в кабинет, было отстранение Акутагавы от расследования. Об этом он сообщил до сих пор ошарашенному от испытанного Рюноске прямо с порога. Только потом, выслушав растерянные заверения Хигучи и Накахары о том, что на крыше все было чисто, и даже железные двери запасных выходов были закрыты на все замки, запретил всем троим всякие попытки разобраться в происходящем и потребовал вообще забыть о двух телах, чем ввел подчиненных в еще больший ступор. — Мне кажется, или происходит какая-то чертовщина, и такого быть не должно? — выдохнул Чуя, уже оказавшись вместе с Акутагавой на холодном осеннем воздухе. Ему не ответили, и Чуя развернулся, чтобы проверить, с ним ли вообще парень. Акутагава все еще стоял рядом, но его взгляд плыл, и мыслями он находился явно где-то не здесь. Чуя щелкнул пальцами у него перед глазами. — Акутагава, прием. Вызывает земля. Рюноске дернулся от неожиданности, залился краской и мысленно дал себе затрещину. Надо же было так оплошать перед Накахарой-саном. Он склонился в извинительном поклоне. — Простите. Не могли бы Вы повторить вопрос? — попросил он, но Чуя только махнул ладонью. — Проехали. Разозлил ли он семпая своей невнимательностью? Нет, Накахара не выглядел раздраженным или даже недовольным, лишь слегка нахмуренным. Между аккуратных бровей пролегла небольшая складка, и взгляд так же, как недавно у самого Акутагавы, потерялся среди снующих дальше по улице прохожих. Чуя о чем-то лихорадочно размышлял. — Так, — внезапно отмер он. — Я хочу есть, и еще нам нужно поговорить. Поехали. Он махнул Рюноске рукой, со направляясь к своему мотоциклу. — Рамен, карри или что-то еще? — Э… что-то еще? — неуверенно протянул Рюноске, садясь на пассажирское место за Чуей и сразу же надевая шлем. На этом мотоцикле он ездил уже третий или четвертый раз, но каждый из них был как первый. — Ладно, держись тогда. Как только мотоцикл тронулся, картинка за защитным стеклом шлема смазалась в одно пятно, и все же Рюноске остался уверен, что они несколько раз проехали на красный. — Мне перестали присылать штрафные квитанции еще несколько лет назад. Наверное, Мори устал складировать их в столе и договорился с дорожной полицией, — объяснил Чуя, когда они заняли места в самом тихом углу семейного ресторанчика в рабочем квартале. Их столик быстро заполнился закусками. Хозяйка заведения покружила вокруг, взяла заказы и скрылась на кухне. — Как твой сон? Помнится, ты жаловался на бессонницу. Все еще не спится? — Нет. Нет, — немного замешкался Акутагава. — Нет — не спится? — Нет, в смысле… Черт. Все нормально, спасибо. Не стоит беспокоиться. Рюноске склонился над свой чашкой чая, которую попросил принести сразу же на входе в ресторанчик. От чая еще шел пар — Рюноске надеялся немного прогреть им легкие. — Расслабься, — семпай будто отдал приказ, но его голос ощущался мягко. Он зачем-то помешивал в миске палочками мелко нарезанные маринованные овощи, и, казалось, был полностью увлечен этим процессом. — Мы не на службе. — Мы принадлежим мафии. Мы всегда на службе, — отрезал Рюноске. — Что правда, то правда, — вздохнул Чуя, наконец отправляя в рот несколько кусочков. — Тогда доложи мне о состоянии своего здоровья. Рюноске оторвался от созерцания узора на дне чашки и уставился на Накахару. — Это приказ? Ему кивнули в ответ. Рюноске обреченно вздохнул. — В общем и целом лучше. Кашель пропал, почти не беспокоит. Со сном… есть проблемы, но я справляюсь. — Таблетки пробовал? — Да, мне Мори-сан выдал. Из собственного запаса, кажется, — Рюноске чуть нахмурился, припоминая тот день. Мори сначала долго сверлил его взглядом, таким же уставшим, как у него самого, потом вызвал к себе, достал из верхней полки стола начатый пузырек и, уточнив, умеет ли он читать инструкции, выпроводил на задание. — И что? Не помогают? — Не то, чтобы не помогают, — уклончиво протянул Акутагава. — Но? — Если удается заснуть, просыпаюсь разбитым, и осадок остается, будто всю ночь видел кошмары, хотя на утро ничего не помню, — наконец признался он. — Понятно. — Чуя задумчиво постучал пальцами по столешнице. — Кашель же ушел примерно в то же время, что и начались проблемы со сном, да? Акутагава на секунду задумался. Легкие, кажется, пошли на поправку сразу после той операции двухгодичной давности. А сон…? Когда под его глазами появились такие синяки от переутомления? Он всегда много работал и мало заботился о здоровье, так что появлению бессонницы он в свое время не удивился. И все же… — Похоже, Вы правы, семпай, — кивнул он. — После того, как мы оба оказались в лечебнице, заразившись каким-то вирусом? Рюноске кивнул еще раз. — Хотите сказать, эти события как-то связаны? Накахара дернул плечом, но не ответил. Перед ними поставили две миски, полные риса и телятины в соусе. От мяса еще шел пар, и из-за насыщенного пряного запаха рот сразу наполнился слюной. Рюноске воодушевленно разломил палочки. — Итадакимас! — Доедай все, — бросил Чуя перед тем, как отправить в рот кусок мяса. Обедали молча. Порции оказались огромными — куда больше тех, к которым Акутагава привык. Пока он жевал свой рис, Чуя уже закончил есть и, сложив руки на груди, отрешенно смотрел в окно. Поначалу не решаясь его беспокоить, Акутагава все же спросил: — Накахара-семпай? — Хватит уже суффиксов, — лениво цыкнул Чуя, не отрывая взгляда от чего-то за стеклом. — Вы только об этом и хотели поговорить? — М? — Накахара с недоумением взглянул на парня. — О моем здоровье? — Отчасти, — он помедлил, постучал пальцами по керамике, решая для себя, стоит ли продолжать этот разговор. — Что Мори сказал тебе, когда давал то задание? Как подал его? — Сказал, что хочет найти убийцу. — Зачем? — Чтобы завербовать? — Чтобы завербовать? В мафии мало наемных убийц? К тому же мне казалось, мы взяли курс на более гуманную политику. Акутагава пожал плечами. — Вы сами видели уровень этого человека. Мори-сан ни за что не упустит возможность заполучить элитного бойца. — Этот элитный боец демонстрировал свои навыки на нашей территории и оставил нам два трупа, — мрачно напомнил Чуя. — Если первому еще можно найти объяснение, то второй в лице одного из наших людей вполне однозначно свалился тебе на голову. — Мы не можем быть уверены, что это один и тот же человек. — Ой, да ладно, — Накахара не сумел скрыть раздражение. — Я был в нескольких метрах от одного, а другой видел только по фотографиям, но даже я могу сказать, что это определенно один и тот же человек. Рюноске помолчал. Картинка пока не складывалась. — Насколько я понимаю, вы считаете, Мори-сана заказали, и он теперь охотится на охотника? Зачем тогда запрещать мне искать его? Чтобы не спугнуть? — Я пока ничего не считаю, — возразил Чуя. — Но да, есть у меня такое подозрение. И я бы хотел думать, что ошибаюсь. Он многозначительно замолчал. Мысль о том, чтобы расспросить Акутагаву о его видении ситуации была разумной. Теперь он понимал, как Мори хотел преподнести происходящее окружающим, и, пока реальность за этой картинкой даже для него все еще была одним большим размытым пятном, лучше было оставить все как есть. Задавать наводящие вопросы могло быть опасно: сколько бы лет не прошло, голова у Акутагавы всегда оставалась горячей. Вылиться это могло во что угодно. — Но зачем тогда Вы завели разговор о моем здоровье…? — вдруг недоуменно спросил Рюноске. — Я твой семпай. Я не могу спросить тебя о здоровье? Акутагава не ответил. Чуя напрягся: был ли он неосторожен своих вопросах, или кохай отыскал достаточно зацепок в его словах? Он уже открыл рот, чтобы наплести что-нибудь, отвлечь внимание, запутать, но Рюноске опередил его. — Вы спрашивали меня о том, когда прекратился кашель. По времени это совпало с заражением непонятным вирусом на том задании, и Вы сами поняли это, просто хотели убедиться. Я все еще не понимаю, как Вы связали события, но то задание — оно было важно, после его выполнения мафия резко увеличила сферы влияния. Вы считаете, эти убийства как-то связаны с ним, не так ли? Такой резкий подъем не мог не навредить тем, кто стоит у власти, — Рюноске остановился, чтобы они оба смогли переварить все только что сказанное, и озвучил свою догадку: — Мори-сан вывел из себя какого-то из глав токийских якудза, так? В этот раз серьезно. Напряженные плечи Чуи сразу как-то сдулись. Он с досадой прикрыл глаза. Глупо с его стороны было полагать, что Акутагава не заинтересуется и не станет копать глубже после этого разговора. Акутагава смог восстановить ход его мыслей, но ему недоставало деталей, и он выбрал самый логичный расклад событий, чтобы достроить картину. Раз уж он так быстро собрал имевшиеся детали паззла, Чуя решил дать ему еще одну. Все равно кохай уже был втянут во все это с самого начала. — Что ты помнишь про то задание? Рюноске поворошил в памяти события двухгодичной давности. — Не многое, честно говоря. Воспоминания расплываются. Хм… Помню, что меня отправили кому-то помочь… Мы были на корабле. С кем-то сражались. Не помню, что там происходило, но помню, как в один момент все тело начало полыхать, как будто меня бросили в огонь. Наверное, это и был момент заражения. — Помнишь, кому ты должен был помочь? — Нет. Чуя нахмурился. — Это все? Акутагава скованно пожал плечами. — Еще… — он неосознанно потер шею. — Не знаю, может это просто часть моих снов, но была резкая боль. Знаете, как будто мне рассекли горло… — Рассекли? — удивился Чуя, присматриваясь к его шее. За высоким воротом рубашки было мало что видно, но шрама там точно не было. Акутагава кивнул. — Я сам понимаю, что это невозможно. Я бы тут не сидел. Но это чувство возвращается снова и снова, — он взял паузу. — Я как-то пробовал восстановить в памяти события тех дней, но ничего не вышло. Мори-сенсей сказал, это из-за вируса. Мы тогда лежали в горячечном бреду, так что у меня не возникло никаких сомнений на этот счет. Да и с чего бы Мори-сенсею лгать о таком? — И ты не пробовал его расспросить о том, что произошло? — Нет, — Рюноске покачал головой и вновь уставился в рисунок на дне чашки, в которой остался последний глоток чая. — Я же не могу прийти и требовать у Босса мафии информацию. Мори-сан сам бы рассказал, если бы это была информация была моего уровня. Очевидно, она таковой не была. Он залпом выпил оставшийся уже остывший чай и с глухим стуком опустил чашку на стол. — А Вы? Вы что-то помните? Чуя помедлил. Его взгляд забегал по лицу Рюноске, будто сканируя, остановился на глазах и переключился на интерьер ресторана. — Тоже почти ничего, — Чуя сложил руки на груди. Его голос стал тише. — А у меня отличная память на события, между прочим. Обычно я запоминаю ход действий даже после применения Порчи. К тому же, звания Исполнителя должно было быть достаточно, чтобы иметь доступ к документам, но я не нашел даже упоминания о том задании. Документы то ли недоступны никому, то ли их вообще не существует. Я спрашивал Босса, но как ты можешь догадаться, это было абсолютно бесполезно. Чуя потер переносицу. Пытаться расспросить Мори о чем-то было подобно пытке. Этот человек знал тысячу и один способ уйти от ответа, и простое прямолинейное «нет» в его списке было далеко не на первом месте. — Когда Вы успели проверить наличие записей? — в голосе Рюноске проскользнуло сомнение. — Сегодня же не было ни одной свободной минуты. — Я интересовался этим раньше. Чуя словил на себе любопытный взгляд, но проигнорировал его. Приподняв брови, Рюноске выразительно ждал, но так и не добившись от семпая никакого продолжения, спросил: — То есть, никаких записей нет, а участники событий не помнят о произошедшем? Удобно, однако. — Вот и я об этом же, — кивнул Чуя. — Слишком странный расклад выходит. — Почему Вы говорите об этом со мной, а не с Одзаки-сан? — Коё сейчас занята. К тому же, Босс не привлекал ее к тому заданию. Ее тогда вообще не было в Йокогаме. Она не может ничего знать о произошедшем. — В любом случае ее помощь была бы очень кстати. Мы должны как можно быстрее найти этого человека. Если Вы правы насчет того, что Босса заказали, Мори-сан слишком рискует, — выпалил Акутагава. — Попридержи коней. Мори-сану не в новинку играть в такие игры. У него что-то на уме, и если мы нарушим его планы, нас пустят на модели для изучения кожных покровов, — холодно и со знанием дела сказал Чуя. — Он приказал тебе держаться от происходящего подальше — я приказываю тебе то же самое. Если тебе дорога твоя жизнь, забудь, что видел на пляже и что произошло сегодня, хоть это и будет сложно. Не пытайся что-то узнать, кого-то расспрашивать или сам проводить расследование. Считай, нашего с тобой разговора тоже не было. И да, отдай мне те фотографии, что тебе передал Куросава. — Но Накахара-сан! Чуя протянул руку в ожидании. Все его тело говорило о том, что отказа он не потерпит. Акутагава, смущенный резкой сменой настроения семпая, растерянно пошарил рукой по внутреннему карману плаща и, вытянув оттуда папку, протянул ее Накахаре. — Доедай, — получив ее, Чуя указал подбородком на полупустую миску и снова отвернулся к окну. В разговоре очевидно была поставлена точка. Собирая рис со дна миски, Рюноске посматривал на семпая. Было видно, что в его голове роились вопросы и строились предположения. Его взгляд неотрывно передвигался из одной точки в другую, будто следуя за чем-то, как взгляд хищника следует за своей добычей. Проследив за этим взглядом, Рюноске тоже развернул голову к окну. Там за стеклом уже наступали сумерки. Из-за сильной облачности было совсем темно, и из этой темноты кое-где проступали силуэты машин и редких прохожих. Скоро уже должны были зажечься фонари и осветить улицу, но пока Рюноске не понимал, за что цепляется взгляд Чуи. Он не видел в этой улице ничего особенного.

***

Чуя не спешил уезжать по окончанию ужина. Сначала он проверил наличие в папке фотографий, потом убедился в том, что Акутагава действительно сел в рабочую машину, водителю которой Чуя приказал отвезти парня прямо домой, и только потом надел шлем, завел мотор и выехал на объездную трассу за городом. Так путь становился длиннее, но это было к лучшему. Ему нужно было подумать и, что самое важное, разобраться, как со всем услышанным связаны его собственные воспоминания, о которых он соврал Акутагаве.

***

Он очнулся от резкого запаха хлорки, ударившего ему в нос, и дикий звон сразу же пронзил его голову. Он машинально потянулся рукой ко лбу, но не смог даже поднять ее, дернул плечами, и понял, что вообще не может пошевелиться. Паника накрыла сразу же. Чуя закрыл глаза. Он должен был восстановить контроль. Он прислушался к ощущениям. Его дыхание было сбито. Его голова звенела. По телу, не способному пошевелиться, разлилась монотонная, болезненная слабость, некоторые мышцы горели, но, как минимум, все части тела были на месте, и это уже было хорошо. Сделав глубокий вдох, он приказал себе на счет три открыть глаза. Раз. Два… Свет снова резанул по глазам. Чуя приоткрыл сначала один глаз, потом второй, поморгал, чтобы привыкнуть к свету, осмотрелся. Белый потолок. Тусклая люминесцентная лампа прямо над ним. Это ее гул отзывался у него в голове? Он заставил себя повернуть шею вбок — белое одеяло, кожаные ремни и медицинские ширмы. Обстановка была очень знакомой, но от этого не менее тревожащей. Он снова дернул плечами. Ремни крепко держали его прикованным к постели. Единственный значимый для Чуи вопрос состоял теперь в том, какой организации принадлежала эта постель. Если бы его схватили враги, были бы условия его содержания настолько комфортными? В глубине помещения послышался шум шагов. Щелкнула открытая дверь. В комнату зашли двое. — … ждать. Вы сами понимаете, что это не естественная болезнь. Вмешательство извне может привести к потере… Тихий голос утонул в звоне лампы. Он был мужским или женским? Скорее все же мужским. Чуя поморщился от усилившегося треска и еле сдержал тяжелый выдох. Он не должен был ничем выдать, что пришел в себя. — Я прекрасно понимаю, что это такое и как оно работает. Меня интересует лишь … Мы должны быть готовы … У нас больше нет друзей. Если … отпор, каждый захочет оторвать от нас кусок. — Не беспокойтесь. После … просто делайте то, что от Вас требует ситуация, Доктор … поставлю их на ноги. Голоса за ширмой то тонули в наплывающем волнами гуле, то выныривали на поверхность, как буи, очерчивающие границы восприятия. Чуя отвлекся от разговора и ощутил, как в комнате было жарко. Плотно прилегающее к телу одеяло тяжело навалилось на него, и, как бы он не старался держаться на плаву, сознание терялось в жутком гуле, тепле и тошнотворном запахе хлорки. Закружилась голова. Перед тем, как провалиться в беспамятство, он удивительно отчетливо услышал слова, сказанные тихим знакомым голосом: — Йокогама больше не будет прежней. Теперь, когда все кончено, мы будем вынуждены лишь тихо наблюдать за последствиями безумия нашей гордыни.

***

Он взглянул на потускневшую от времени открытку и потянулся за стаканом. Алкоголь разлился по языку и бесследно исчез в глотке, не оставляя после себя и намека на горечь. Пустой с самого утра желудок протестующие заурчал. На открытке, бережно хранимой годами, был изображен японский сад с пагодой, окруженной красными кленами. К ней через небольшой пруд был переброшен мост, выкрашенный в такой же красный цвет. Когда-то он получил эту открытку в качестве приглашения насладиться сезоном момидзи, принял ее и ни разу не пожалел. Клены на Хоккайдо действительно были прекрасны. Мори перевел взгляд в окно. Было очевидно поздно. Ночь была тихая и удивительно светлая. Стояла полная луна. Ее свет падал сквозь стекла и делил комнату лучом мягкого света. Рваная полоса городского парка вдали сливалась с пепельно-синим небом. Ветра не было, и неподвижность картины вместе с идеально ровным тоном неба напомнила ему рисунки Элис. Огай поймал себя на бессмысленном разглядывании ландшафта. Его взгляд начинал плыть, и алкоголь уже тоже явно делал свое дело. Наверное, лучше всего было пойти поспать хотя бы пару часов — изнуренный нервным возбуждением последних дней организм брал свое — но так и не проверенные отчеты исполнителей все еще лежали у него на столе. Никуда не исчезли. Он сделал еще один глоток, и открытка выпала из дернувшихся пальцев. Плохой знак для хирурга, но оперировать теперь ему уже вряд ли придется. Он снова зацепился взглядом за пролившийся в комнату свет и, проследив за белесой полосой, зачарованно остановился на полном диске луны, не способный оторваться. Серебряный свет усыплял и в то же время волновал. Огай заставил себя закрыть глаза и среди волн нарастающей тревоги найти каплю умиротворения. Коё ему говорила: пусть капля превратиться в море. Но что-то не давало сосредоточится, какое-то неприятное, назойливое чувство опасности, какой-то нарастающий гул, отдающийся в затылке. Искомая капля бесследно растворилась в нем. Он распахнул глаза и обернулся, и то, что он увидел, пробило его холодным ужасом. В проеме двери, которую он сам закрыл на ключ после ухода Коё, стояла фигура, почти сливающаяся с чернотой комнаты. Полоса лунного света заканчивалась ровно у ее ног, и ничего толком нельзя было разобрать, но голова этого человека — его голова светилась тусклым серебром. Этот свет стекал с волос на плечи и истончался, достигая груди. Мори застыл в своем кресле. Фигура пошевелилась. Что-то скрипнуло. Огай хорошо знал этот звук — лязг меча о ножны. Он выронил стакан из ослабших пальцев, и под гул сердца попытался нащупать хоть одно лезвие в рукаве. Что произошло дальше, Мори не запомнил.