в сумерках

Глотая ночью снотворное, Акутагава, честно говоря, не сильно надеялся на то, что ему удастся наконец получить свои мало приятные, но вполне заслуженные пять-шесть часов тяжелого сна. Его вызвали внезапно, ближе к утру выдернули из только начавшей накатывать сонливости и, толком ничего не объяснив, попросили приехать как можно скорее. Теперь он шел по пустынному, еще более тихому в такую рань пляжу, прилегающему к промышленному району недалеко от порта. Под ногами неприятно скрипел песок. Влажный тяжелый воздух заставлял Акутагаву кашлять, холод забирался под ребра. Он сильнее укутался в свой плащ, чтобы хоть немного унять еле заметную, но ощутимую дрожь. Плотный туман, этим утром накрывший Йокогаму, кажется, успел проникнуть в мозг, мысли мешались и никак не хотели собраться во что-то четкое. Хотелось скорее разобраться с делом и вернуться домой. Вдалеке показались несколько черных фигур. Отряд зачистки мафии работал быстро и аккуратно, и в обычной ситуации на месте обнаружения тела уже не осталось бы и следа преступления. Теперь же им понадобилась консультация кого-то с высоким рангом, и агенты, столпившись вокруг трупа, покорно ждали приказов. Когда Акутагава подошел ближе, от этого скопления отделилась одна тень и поплыла навстречу исполнителю. — Доброе утро, Акутагава-сан. Извините, что потревожили вас, — фигура командира отряда склонилась в почтительном поклоне. — Мы пытались связаться с Одзаки-сан, но до нее не дозвониться, а дело не терпит отлагательств. — Доброе утро, Куросава-сан, — сухо кивнул Акутагава. — Показывайте. Мужчина тут же махнул рукой, и толпа теней в пластиковых костюмах разошлась, открывая вид на распростертое на песке тело. Акутагава окинул его взглядом. Это был ничем не примечательный мужчина в таком же ничем не примечательном костюме, приличном каждому японцу. Все было точно по списку рядового офисного работника: белая рубашка, галстук, пиджак, туфли, короткая стрижка. Глазу отчаянно не хватало лишь портфеля с документами. Единственной вещью, выбивающейся из этого унылого скопления неприметности была зияющая рана на шее, никак не вписывающаяся в дресс код мало-мальски приличных компаний. Причина смерти была очевидна, и хоть перерезание глотки было не самым распространенным способом убийства в городе, на первый взгляд все было в пределах нормы. Не найдя никаких видимых причин такого раннего вызова, Акутагава жестом попросил полный отчет. — Мужчина, около сорока лет, — начал Куросава. — Предположительно не женат — по крайней мере кольца на пальце нет, ровно как и каких-либо других признаков, по которым можно было бы определить, кто он. При себе только бумажник с наличными, никаких карточек, паспорта или телефона. На теле тоже никаких татуировок или других меток не обнаружили. — Вообще никаких? — прервал исполнитель. — Никаких. Метки мафии тоже нет. Это не наш человек. Акутагава, нахмурившись, задумчиво хмыкнул. Чужие трупы в порту и на прилегающих территориях были редким явлением. Внешние кланы побаивались здесь решать свои дела, и в общем-то были правы, а бытовыми убийствами занималась полиция. — Более того, — продолжил мужчина. — На его одежде нет бирок, на бумажнике нет оттиска бренда, но все хорошего качества, возможно, сшито на заказ. — Есть предположения, кто он? — Если честно, не очень много. Возможно, это человек из какой-то правительственной организации. — Внутренние разборки? Решили не подчищать за собой, а скинуть труп на нас? — Кто знает, — развел руками Куросава. — Может и так, может и нет. В любом случае, оставить тело полиции мы не можем — это помешает работе мафии в этом районе. Акутагава не ответил. В его голове крутилась мысль о том, что все это было как-то слишком просто: от тела можно было легко избавиться и забыть о нем, но в то же время, они не знали о погибшем ровным счетом ничего, и этот факт максимально стертой личности человека на песке поселил в Акутагаве смутное чувство неправильности происходящего. Он снова взглянул на труп и понял, что так и не получил ответ на свой главный вопрос. — Собственно, почему так срочно? — он поднял взгляд на командира. — Вот поэтому. Куросава указал на шею, и тогда Акутагава понял, что с причиной смерти все было не так просто, как он сперва подумал. Он присел рядом с трупом и присмотрелся к ране. Разрез был настолько тонкий, что на посиневшей коже черная от запекшейся, но уже вымытой водой крови полоса была едва различима, и все же Акутагава без труда понял, что так смутило бригаду. Идеально ровная линия разреза проходила не то, что по сонной артерии — от одного уха к другому. Были разрезаны мышцы все передней части шеи, и наличие головы на плечах до сих пор можно было объяснить, по-видимому, лишь горизонтальным положением тела. Акутагава нахмурился. От его плаща поднялась черная лента, приблизилась к погибшему и повернула голову, чтобы получше осмотреть разрез. Кожа в месте разреза разошлась, и голова тотчас повалилась на песок, обнажая хорошо различимые ткани и хрящи глотки. Акутагава ощутил, как у него на лице от этого зрелища дернулся нерв. Он был привычен убивать, но никогда не наслаждался видом разлитой крови и разорванных органов, которые временами оставлял после себя Расемон. И все же, несмотря на мерзость картины, он не мог оторвать от нее глаз. — Разрез будто под линейку сделан, — прозвучал над ухом голос Куросавы. — Перпендикулярно. Линия по краям не отходит ни вверх, ни вниз. Невероятная точность. И жестокость, надо сказать. Повреждена половина всех тканей, хотя в этом не было надобности. Голову отрубать явно не собирались, а для простого заказного убийства рана слишком глубокая. Возможно, был какой-то личный мотив. — Это что, дело рук нового одаренного, о котором мы еще не знаем? — Акутагаве показалось, будто в собственном вопросе проскользнуло несвойственное ему впечатление от увиденного. — Не уверен, что это одаренный, но в целом Вы правы. Это точно не обычный человек. Тот, кто сделал это, кроме очень острого клинка должен обладать невероятной силой и скоростью, чтобы нанести такой удар. Акутагава заставил себя отвести взгляд от шеи и присмотрелся к искаженному лицу мужчины. Умер тот хоть и болезненно, но точно быстро, и гримаса на его лице была вряд ли оставлена болью. Перед смертью он явно был не просто напуган. Он был в ужасе. — Боссу было бы интересно на это взглянуть, — скорее в такт собственным мыслям пробормотал Акутагава и после уже громче спросил: — А как его обнаружили? — По чистой случайности. Двое мафиози где-то в закоулке услышали, как мальчишки говорят про труп в порту, и решили проверить. Сказали, сначала думали, где-то в доках найдут очередного наркомана или самоубийцу, но там все чисто. Уже было предположили, что мальчишки придумали себе что-то, но вот, все-таки нашли, еле-еле, — мужчина махнул рукой на труп. — Место здесь такое — мало кто ходит. Но убит он не здесь — песок вокруг чистый, не пропитан кровью, а ее должно было быть достаточно. Акутагава огляделся вокруг. Действительно: пустынный пляж был собственностью стоявшего недалеко завода, и все в городе знали, что пляж принадлежал мафии. Никто бы в собственном уме не стал назначать здесь встречи, а везти сюда тело было не только глупо, но и трудно в исполнении — со стороны города пляж был огорожен сеткой. — С моря, что ли, приплыл? — Вряд ли. Труп чистый — ни водорослей, ни живности. Скорее всего где-то недалеко в городе попал в канализационные трубы, и его вместе со сточными водами вынесло на берег. — Но трубы довольно далеко отсюда. Куросава пожал плечами. — Это единственное объяснение, которое я пока могу дать. — Ясно, — тяжело вздохнул Акутагава. Это дело ему не нравилось. В нем внезапно оказалось слишком много неизвестных переменных, и отсутствие какой-либо информации о личности жертвы было даже не самой большой его проблемой сейчас. Акутагава снова посмотрел на рассеченную шею. Происхождение этой страшной раны интересовало его куда больше. Был ли у убийцы личный мотив, как и сказал Куросава? Тогда мощность удара можно было бы объяснить состоянием аффекта, подогретым ненавистью и жаждой мести. Или он все-таки был жертвой клановых разборок? Тогда почему его оставили в таком странном месте, где никто не увидит, что станет с ними при попытке предать клан? Или все же какая-то боевая способность? Кем был тот человек, что смог оставить такую рану? Акутагава понял, что отдохнуть сможет еще не скоро. Планы на не совсем здоровый, но крепкий многочасовой сон отодвигались на неопределенный срок. А может это было и к лучшему. — Что ж… Боссу я доложу сам, — исполнитель, наконец, поднялся на ноги и стряхнул налипший на подол плаща песок. — Сейчас четыре утра, Акутагава-сан. Транспорт еще не ходит. Команда избавится от трупа, а я поеду в главный офис, могу подвезти вас. — Нет, спасибо. Я пройдусь, — сухо ответил Акутагава и, немного подумав, добавил. — Эта рана на горле не дает мне покоя. Думаю, не стоит пока уничтожать тело. Возможно, придется на него еще раз взглянуть. — При всем уважении, Акутагава-сан, — поклонился Куросава, — боюсь, это невозможно. По протоколу мы должны в кратчайший срок ликвидировать все элементы преступления, в том числе и тело. Для расследования вы можете использовать мой отчет, — он протянул небольшую папку. — Я подготовил его для Мори-сама, пока ждал вас. Фотографии прилагаются. Расторопности этого человека можно было только позавидовать. Акутагаве нечасто приходилось с ним встречаться, но за те несколько раз, что он видел бывшего судмедэксперта, Акутагава понял, почему именно его Мори поставил на место командира отряда зачистки. В своих мыслях он убедился, пока просматривал отчет, расположившись на заднем сиденье служебной машины — он все-таки решил сперва вернуться домой, а к Мори явиться ближе к официальному началу рабочего дня. Отчет был составлен ровно по форме, были расписаны детали обнаружения тела и особенно тщательно — описание обнаруженных телесных повреждений, полное медицинских терминов, которые мало что ему говорили, но явно должны были сказать многое Мори-сенсею. Акутагава с тяжелым вздохом захлопнул папку и, наблюдая за пролетающими мимо домами, составил примерный план действий на день: кофе, доклад Мори, отчеты по последнему заданию, еще кофе, и, скорее всего, поиск этого человека. Он постучал пальцами по папке. Больше заданий на ближайшее будущее не предвиделось, если только не произошло ничего из ряда вон, а в последнее время такое случалось все реже. В какой-то момент правительство, видимо, устало вставлять им палки в колеса, и дела у мафии пошли так гладко, что даже не верилось. Если бы не начавшее ухудшаться здоровье Мори-сана, может быть, они через какое-то время могли бы даже стать во главе токийского синдиката. В конце концов, за последние годы Портовая мафия стала одной из самых крупных теневых организаций в Японии. Теперь им ничего не мешало иметь своих людей в парламенте. Из потока мыслей Акутагаву выдернули появившиеся за окном здания рабочего квартала. Он остановил машину и, хорошо запомнив еще в период обучения слова Накахары-сана о том, что нельзя никому называть свой адрес — даже Мори-сану, тот, при надобности, непременно узнает — добрался до дома сам. Дома его ждала идеально заправленная перед выходом постель, которая отбила у Акутагавы всякое желание попробовать хоть немного поспать. Вместо этого он сварил себе кофе, чтобы согреться после окутывающего тумана, который к ближе к утру начал густеть, и стал заполнять скопившуюся документацию по последним заданиям, время от времени отвлекаясь на поблескивание пустых блистеров из-под снотворного, расставленных на прикроватной тумбочке. Он закончил, когда стрелка часов показывала семь, быстро собрался и вышел из дома. Мори уже работал в своем кабинете и, видимо, был осведомлен о произошедшем ночью, потому что, когда Акутагава вошел к нему, он услышал легкое и четкое: — Доброе утро, Акутагава-кун. Докладывай. — Доброе утро, Босс. Вот отчет Куросавы-сана, он просил вам передать. Весьма исчерпывающий, надо сказать. — сразу начал Акутагава, передавая в протянутую руку Босса папку, которую принес с собой. — Если вкратце: неопознанный мужчина, не наш. Обнаружили на пляже у кожевенного завода, но убит явно в другом месте. Есть предположение, что он попал в канализационную систему, поэтому труп вынесло на пляж. Самое странное — способ убийства. Перерезали глотку, но так, что голова почти отваливается. Явно работа профессионала, хотя Куросава сказал, что, возможно, был личный мотив. — Ну, у профессионалов тоже могут быть свои личные мотивы, — протянул Мори, весь погруженный в отчет. Он читал его несколько минут и наконец произнес: — Интересно. Тело уже устранили? — Да, я прибыл на место около четырех, команда зачистки уже тогда была готова. — Понятно. — Есть фотографии. В самом конце. Мори удивленно поднял бровь. — Ах, Куросава-сан знает, как нужно делать свою работу, — пропел он, доставая из вложенного в папку запечатанного конверта фотографии. Наблюдая, как Босс перебирал фото-карточки, Акутагава решил поднять занимающую его тему: — Этот Куросава… любопытный, — начал он, стараясь не выдавать своего интереса. — Он кажется интеллектуалом. Я слышал, раньше он работал в правительстве. Никак не могу понять, почему он отказался от этой работы. Разве не лучше заполнять бумаги в белом халате, чем обматывать пленкой тела мафиози в подворотне? — Какая разница, какие трупы осматривать, — не отрываясь от фотографий, ответил Мори. — Во время войны он служил полевым патологоанатомом. Тоже насмотрелся всякого… Этот туманный ответ оставил Акутагаве больше вопросов, чем ответов, но он решил не продолжать разговор. Мори, наконец, остановился на одной из фотографий — приближенном снимке горла. Уголки его глаз незаметно сузились. Он явно был заинтересован этим убийством. — Давно у нас такого не случалось, — произнес он. — Чужие трупы нам не нужны, Акутагава-кун. Узнай, кто за этим стоит: кто распорядился и кто исполнил. Чем быстрее, тем лучше. — Конечно, Босс. — Пока только собери информацию, — добавил Мори, отдавая ему несколько фотографий на всякий случай. — Там посмотрим. Если это какой-то взбунтовавшийся клан, убийство одного из них ничего не даст. Акутагава молча кивнул. — И Акутагава-кун, — окликнул его Мори, когда тот уже собирался уходить. — Не убивать. Не пытать. Вообще не лезть к нему. Думаю, это ясно? — Да, Босс. Указания в самом деле были ясны. Уже выйдя из здания и вдохнув сырой утренний воздух, заставивший его закашляться, Акутагава подумал, что они были даже более, чем ясны. Мори-сан хотел видеть этого человека, но, как и всегда, был осторожен. Получается, для убеждения потенциальных информаторов в серьезности своих намерений просто разнести одну из точек наемников или бар в Сурибачи не выйдет. Нужно действовать аккуратно. Акутагава порылся в карманах плаща в поисках спрея для горла. Удушливый кровавый кашель, так мучивший его в юности, в один момент прекратился и напоминал о себе в основном тяжелым чувством в легких в особо влажную погоду. Мори-сенсей называл это не иначе, как чудом. Сам Акутагава относился к «чуду» осторожно и скорее даже скептически. Во внезапное волшебное излечение без последствий он не верил. Спрея в кармане не оказалось. Акутагава раздраженно вздохнул и снова закашлялся — на этот раз воздух отдавал не сыростью, а тяжелым табаком. — Ну и серость, — прозвучало из-за спины. Акутагава осмотрелся. Туман начал понемногу рассеиваться, но безликое небо, казалось, опустилось еще ниже, будто накрыло город покрывалом. — Наверное, вечером будет гроза, — предположил он. — Может и будет. Рюноске, наконец, обернулся на собеседника. — Почему вы без шляпы, Накахара-семпай? Чуя помахал мотоциклетным шлемом, который держал в свободной руке. Другой он сунул в зубы сигарету и поправил копну слегка разлетевшихся от порыва ветра рыжих волос. — Начинаю день с бодрящей зачистки. — Очередные самоуверенные бизнесмены, решившие не платить процент? — Вроде того, — усмехнулся Накахара. — А у тебя что? Выражение лица какое-то больно потерянное. От этого неожиданного заявления брови Акутагавы взлетели вверх, но он быстро вернул себе привычную маску равнодушия. — Неопознанный труп и профессиональный убийца. Кажется, Мори-сан хочет его видеть. — Расследование, значит. Чуя выдохнул дым, и пространство вокруг будто стало еще на полтона серее. — Дай-ка посмотреть, — он протянул руку к фотографиям, которые Акутагава не успел спрятать во внутренний карман плаща. Зажав под мышкой шлем, он перебрал несколько фотографий, остановился на одной и долго рассматривал ее, покусывая кончик сигареты. — Он Вам знаком, семпай? — наконец, спросил Акутагава. Накахара помедлил. — Как будто знаком. Не могу понять… И хватит уже называть меня семпаем, — протянув назад фотографию, фыркнул Чуя и, помедлив, добавил: — Необычная рана. Акутагава кивнул. — Ладно, удачи с этим. Я поехал, — Накахара затушил сигарету, потянулся и направился к стоящему недалеко мотоциклу, по пути надевая шлем. Наблюдая, как его красная Ямаха уходит вдаль в направлении блеклого круга солнца и теряется среди новостроек, Мори не мог избавится от ощущения дежавю. Он вернулся к своему столу, неопределенно махнул рукой перед глазами, чтобы прогнать странное чувство, и снова взглянул на фотографии. Разрез был действительно сделан очень чисто и аккуратно. Мори бы даже сказал искусно. Это вряд ли была способность: даже Золотой демон Коё не смог бы нанести такой удар. Способности полагались на сверхчеловеческую силу, здесь же на лицо было видно мастерство владения клинком. Это определенно был человек. Мори прикрыл глаза и представил себе взмах оружия и скорость, с которой оно оказалось у горла жертвы, силу, с которой оно разрезало плоть. Руки, руководящие этим оружием, уже не раз и не два наносили подобный удар, и точно знали ценность каждой секунды, потраченной на взмах, и каждого миллиметра неверно рассчитанной траектории удара. Убийцей был кто-то опытный, кто-то умелый, и мысль, прокравшаяся в разум Мори, нашептывала ему, что личная встреча с этим человеком не окончится лично для него ничем хорошим. Будучи знакомым с профилями всех наемников Йокогамы, Мори знал из них только одного, который так искусно владел мечом. Человек этот уже два года как должен был быть мертв.