Fault || Вина

Во-первых, Клинок определенно понимал, что разбивать Туббо - было плохо. Очевидно. Из-за этого Томми было грустно, а когда его друзьям становилось грустно - Клинок тоже начинал грустить, следовательно, он не должен был этого делать. Довольно простая логика. К тому же потом ему пришлось повсюду таскать на себе еле живое тельце, что делало бой немного более утомительным. А когда он чистил раны пацана, его мех стал весь липким. В общем, по целому ряду причин это был не самый удачный ход. Неразрешенная проблема висела в воздухе угрюмой тенью, омрачающей их свободу, и он не знал, что с этим делать. Так что да. Он виноват. Но в чем он не был уверен, так это во внезапном нападении Бездны. Клинок был на 75% уверен, что это произошло не по его вине. Ладно, может, только на 70%. Но это все равно довольно большой процент, так что это считается, верно? В любом случае, насилие свершилось и весьма серьезное, а значит, ему придется с этим разбираться. К сожалению, Томми принял блестящее решение - побежать прямо в лапы опасности. Он, конечно, отчитает парня позже и уже начал мысленно составлять нравоучения, пока его мозг вдруг не вспомнил: ах да, угроза еще жива. Впрочем, к этой мысли он пришел не столько сам, сколько благодаря голосам, которые восторженно заверещали, когда пролилась первая кровь. Клинок бросился за подростком, схватив идиота за шею, пока твари пытались отхватить от него кусочек. Чуть подумав, кабан подобрал и Туббо, решив, что Томми это оценит. Мальчик-жук лежал оцепенелый от страха, волны ужаса исходил от его напряженного тела, такой напуганный, такой хрупкий, что казалось - еще чуть-чуть, и он разлетится вдребезги. Нужно лишь немного надавить, закончить работу. А как насчет "Нет". Он прижал медовый калачик к груди, когда пустота начала рвать мех и кожу, а на спине стали появляться холодные порезы. А что делать, у него не хватало рук, чтобы нести их обоих и бежать со всех ног. Но зачем бежать, такая трусость была не в его духе. Пусть лучше сами спасаются, у него были дела поважнее. Бойня ждала его. Он хмыкнул, прикинул и решил, что держать Томми за воротник все еще было лучшим вариантом. Парнишка болтался у него в зубах, как потрепанный котенок, пока Клинок мчался к двери на трех конечностях, свободных от ноши. Враги наступали со всех сторон, а голоса терзали сильнее, бились о стены и выли, требуя освобождения. Звук заглушался за ними, и в ушах стоял один лишь кровожадный рев. Вызов нарастал по мере нападений, голоса требовали ответа. Пара секунд - и ребята вырвались в коридор, а Клинок успел поймать руку Томми за миг до того, как она по инерции столкнулась с Туббо, чуть не вызвав второе несчастье. Еще на мгновение кабан задержался в проеме, загораживая собой проход, когда пустота раскололась об его тушу, не в силах добраться до детей. Наконец Клинок повернулся и принял бой. В приступе ярого бешенства Бог Крови разорвал авангард чертей шквалом ударов. Он был так быстр, что едва тени успевали стать осязаемыми, как очередной кулак проносился сквозь них. Из темноты вырывался неистовый вой, и безумное ликование гнало бойца вперед, распаляя жажду сладкой крови. Злыдни все бросались на него, а он все отбивался. Им двигала месть и долг - подлецам требовалось воздать по заслугам, но наглая пустота всегда так небрежно относилась к концепту смерти - легко выныривая из реальности, она смеялась над таким понятием, как смертность. Словно гидра с бесконечным множеством голов. В половине случаев враг исчезал из его поля зрения, что только усиливало разочарование. Тогда Бог Крови нацелился на источник теней, схватив похолодевшую руку Хранителя Пустоты. В объятиях сна Уилбур был более покладист, и кабан без труда обхватил тонкую конечность, сжав ее пальцами узелок тени, а затем вырвал пустотного изверга из самого ядра Бездны. Только Хранитель мог освободить своих подданных, но Бог Крови всегда мог немного отступить от правил. Нечестивая тварь вздрогнула, и на месте обломанной цепи, некогда соединявшей ее с черепом Уилбура, выросли странного вида ноги. Едва почуяв свободу, нежить тут же устремилась к горлу борова, вцепившись в него своими игольчатыми зубами. Бог Крови попытался отодрать ее пасть, но в укусе появилась какая-то тяжесть, более реальная, чем раньше. Его шея стала покрываться инеем, из раны сочился холод. Тысячи клыков кромсали яремную вену кабана, пока тот не оторвал ревущую бестию от себя, впечатывая в землю снова и снова, покуда тень не распалась на осколки злобы и ненависти. Гибель товарища ничуть не смутила остальных обитателей Бездны, каждая тварь была уверена, что никогда не падет от такого простого удара. Они, конечно, падали и погибали, раз за разом, когда скопления пустоты вырывались холодной хваткой Уилбура с подачи Бога Крови, дабы уничтожить любого, кто осмеливался замахнуться на него рукой. Или альтернативным органом. У большинства пустотников не было рук, но для рукоприкладства это не представляло особой проблемы. Кусочки темных созданий лежали разбросанные по полу, демонстрируя то немногое, что осталось от побежденных. Целые волны разбивались о хребет Бога Крови; обломки разлетались в стороны, пока шла война, беспощадно и жестоко подавляя угрозу. Не имея больше возможности свободно грабить и пожирать, эльдрические твари начали колебаться, потеряв желание соваться в мир, в котором их ждала погибель. Нападение ослабло, и в комнате сохранились лишь останки, мотивы и фрагменты теней. Он направился к виновнику бедлама, все еще горя жаждой конфликта. П̵̜͉̱͐̐͝о̵̺͎͋ͅк̸͎̩̤̆̄̅͐а̸͍̒͐͗͝р̵͕̘͇̖̄͗͝а̵̡̟̤̫̿̒̓й Хр̴͚̞͎̫͎̀̍а̷̭̑̒н̴͇͖̉̎̊̑и̵̡̰͘т̶̻̩̪̘́͆͒̐͆е̷͚̊́́л̷̖̥̅̈͗̏я̵̰̄̀̈́, - требовали голоса. Зачинщик хаоса. Несущий угрозу, конечно, он виноват... Нет! Нет. Спасибо, но никаких убийств Уилбура сегодня. Клинок отпихнул Бога Крови, прогоняя его ментальной палкой. Плохой Бог Крови! Плохой! Мы не обижаем друзей! Ворчание ворчанием, но без настоящего вызова кровавому узурпатору не было резона бодаться. Клинок принялся пробираться сквозь обрывки теней, параллельно осматриваясь. Уилбур, казалось, мучился кошмаром, дрожа в сонном бреду. Клинок попытался унять своего беспокойного друга, но безрезультатно. Однако задор пустоты, похоже, подостыл, а Уилу нужен был отдых, так что было бы неплохо дать ему поспать. Прежде чем уйти, он похлопал товарища по плечу в попытке хоть как-то утешить. Затем Клинок легкой трусцой добежал до коридора, просунув морду через порог. «Э… народ? Вы там?» Он прочистил горло, и рана на шее отозвалась болью. Из комнаты показалась голова Томми. «Все закончилось?» Клинок оглянулся. Из головы Уилбура выползала какая-то ужасная тварь, массивная и внушительная. Когтистые, похожие на сколопендру придатки закручивались в воздухе, вытягивая за собой остальные части тела. Это было какое-то странное подобие живой избушки, крышу которой заменял махровый холм; мох слегка шевелился, то поднимаясь, то опускаясь, словно обдуваемый несуществующим ветром, что можно было объяснить только ужасным предположением, что здание, казалось, дышало. Двое обменялись взглядами, словно проверяя мощь друг друга, пока огромные мертвые глаза чудовища не моргнули, и мясистая избушка занялась объедками, игнорируя Клинка и подбирая ошкурки темной падали. Кабан повернулся обратно к Томми, поморщившись от болезненной стянутости. «Наверно? А друг твой где?» Томми снова заглянул в комнату. «Я оттащил Туббо, когда сюда начали лезть всякие неадекваты». Позади раздавались неприятные звуки, пока безобразного вида избушка вплетала клочки теней в свои жилистые половицы. Ветхие занавески колыхались при каждом движении, открывая взору спрятанное внутри волокнистое убранство. Собрав большую часть останков, чудище принялось терзать и без того потрепанную гостиную, разбирая по кусочкам оставшуюся мебель. «Может, еще посидите там», - неуверенно сказал Клинок. «Тут еще бродит пара скитальцев, но они пока не доставляют проблем». Избушка из плоти и органов была не единственным стервятником, просто самым крупным. За пролитую кровь Томми разгорелась настоящая драка: многоголовая гиена с рычанием бросилась на молчаливую избушку, которая сметала конкурентов массивными когтями, разрывая мохнатую нечисть в клочья в дополнение к остальной кучи кусков, разбросанных по дому. Нечисть требовала каждую каплю, срывая попытки других и сражаясь за багровые пятна, в то же время подбираясь ближе и к другому истоку, из которого сочилась свежая лимфа с порезов Клинка. Комната была ободрана догола: доски пола обветшали, обнажив древесину, стены были исцарапаны, и каждая крупица уюта была похищена, чтобы осесть в демоническом чреве. Съестного почти не осталось, и теперь монстр-избушка застыла перед Клинком в беззвучном ожидании, если не считать хриплого дыхания, похожего на металлический скрежет. Он даже не удивился, когда ее когти потянулись к нему, наконец решив отхватить кусочек и от него. Клинок бросился в сторону, уходя с их пути; когти двигались рывками, едва выглядя реальными за секунду до того, как сделать очередной выпад. Места для маневра у твари, похоже, было немного, и кабан воспользовался этим обстоятельством: он обогнул жилищное воплощение пустотной орды, едва избежав скопища ползучих ног, и помчался прямо к Уилбуру, дабы вырвать пустотника из дыры. Потрясенный крик оборвал его планы, когда, оглянувшись, он увидел, как пара длинных конечностей влетела в коридор, подобно кошачьим лапам в мышиную нору. Отказавшись от первоначальной идеи, Клинок рванул навстречу угрозе, нависшей над Томми. В тот же момент в него врезалась теневая нога, разбудив интерес Бога Крови. Вновь взяв бразды правления, кровавый титан рассчитал оптимальный угол и врезался в боковую стену мясистого дома. Ощущение были соответствующие: как впечататься мордой в стену, только при этом еще раздался приятный слуху треск, когда конечности вражины, неловко зацепившись за порог, хрустнули от силы удара. Он верил, что это должно было переманить внимание на него. К сожалению, за треском не последовало истошного крика, только рваное дыхание. Прежде чем противник успел прийти в себя, Бог Крови попытался разорвать узы, связывающие тень с Бездной. Он принялся крушить и ломать, снова и снова, и доски из неживого дерева застонали под его ударами. Избушка содрогнулась от натиска на опору, теряя равновесие, а вместе с ним и возможность вертеться и крутиться так, чтобы достать своего обидчика, пока одна шальная лапа не впечаталась в кабанью грудь за момент до того, как атаку успели отразить. Неожиданно для себя Бог Крови отлетел назад; вражеский удар бил тем сильнее, чем более реальной становилась избушка. Ребра отозвались болью, когда Бог Крови вытащил свою тушу из кратера в стене. С потолка посыпалась пыль. Пока что его атаки не приносили особых результатов; большинство его предыдущих противников размером были максимум с человека, и сила их была соответствующей. Гнилые доски чудища, которые он разбивал в щепки, вновь собирались, используя осколки дома Туббо или кости убитых. Эффект от ударов ослабевал по мере того, как избушка-на-хитиновых-ножках заставляла реальность прогибаться под себя, превращая всякую силу в слабую тень былой мощи. Значит смена тактики. Найти что-то, что причинит боль. Такому древесному созданию, сколько бы тьмы оно не вмещало, наверняка будет неприятно, если вдруг что-то вспыхнет и случайно подожжет его стены.

***

Кхм, прошу прощения, но будет крайне неприятно, если вдруг что-то вспыхнет и случайно подожжет стены монстра-избушки. Тишина. Бог Крови не знал, что свет в доме Туббо давно отсутствовал, предварительно поглощенный другой хтонической тварью. Вероятно, Вселенная могла бы исполнить его волю, если бы Грег не обесточил весь район пару дней назад, а Фонд не пресек все попытки исправить ситуацию. Во всей округе не было электричества. Он раздраженно поморщил морду. Ну, никто же не говорил, что он не мог импровизировать. Бог Крови снова атаковал в попытке вытолкнуть монстра из разбитого прохода. Ничего не вышло. Избушка была слишком огромна для дверного проема. Ладно, тогда план С.

***

Эмерсон Хокинс считал, что ему очень повезло нести вахту. У него сердце замирало каждый раз, когда появлялась новая партия солдат мобильной оперативной группы, готовая к захвату. И очевидно, захват не удавался. Они были так близки, что это причиняло боль, но каждый раз Фонд испытывал новые трудности. По крайней мере, им удалось перекрыть квартал, чтобы никто из несчастных гражданских не пострадал. И аномалии так и не вырвались на свободу, так что технически они были сдержаны. Тем не менее каждая операция заканчивалась катастрофой, и Эмерсон не был уверен, сколько еще это продлится. Высшие чины начинали беспокоиться. Обстановка накалялась. Эмерсон нервно перетасовал свои карточки с записями, которые были давно заучены наизусть, благо многократно повторялись. Сколько раз он проводил инструктаж? Помнят ли мертвые его отчаянные советы? Он подумал, что, возможно, вина за то, что он не смог в полной мере подготовить солдат перед тем, как послать их на убой, в какой-то степени лежала на нем. Какие бы обрывки информации ни добывались в этой обители кошмаров, через крики и мрачную тишину, он всегда делал все возможное, чтобы использовать любое знание, анализируя все в надежде, что это спасет жизни. Чего никогда не происходило. Однако каждое нападение, несомненно, изматывало Сажу. В конце концов это было всего лишь одно существо, и его силы рано или поздно истощатся. Лишь эта единственная надежда не давала Эмерсону сдаться. Как бы усталость его ни тяготила, их соперник должен был изнемогать сильнее. Это был лишь вопрос времени, когда Фонд снова запрет угрозу человечеству. В который раз совещаясь в одном из опустевших домов, Эмерсон изложил различные проверенные стратегии и предположительные слабые места. Лидер оперативной группы пролистал толстый документ, раздавая отдельные страницы по своему усмотрению. Помимо прочего Эмерсон также подготовил презентацию - красочный набор слайдов демонстрировал более наглядную информацию, начиная от файлов по каждой аномалии, заканчивая восстановленным планом дома Парра-Кардозо. На середине доклада, пока Эмерсон повторял до боли знакомые строчки, в комнату ворвался бледный от ужаса человек, в котором он узнал офицера службы наблюдения. «Там что-то вырвалось и снесло крышу к м̸̹͊͛̔ͅа̴̭̮̟́̕ф̸͓̂̈͘ф̴̥̬̲́̽̎͛и̵͉̑̆н̵͎̂̑̎̎̔а̸̜̐͝м̸̹͊͛̔ͅ». Отлично. Теперь ему придется отправлять неподготовленную группу. Не то чтобы это сильно на что-то влияло.

***

К счастью, монстру-избушке совсем не понравилось, когда ее швырнули через крышу дома Туббо. Или солнечный свет, что и было конечной целью. Или включенные прожектора, поскольку Фонд был вынужден действовать. К минусам сей затеи можно было отнести только реакцию солдат, от которых ему пришлось отбиваться, отвлекаясь на новых врагов. Другая проблема состояло в том, что жилистая избушка зачем-то решила стать еще больше, достигнув размера (сюрприз-сюрприз) настоящего дома. Задняя часть, некогда крепившаяся цепями к Бездне, пока не решалась принять постоянную форму или хотя бы разборчивую. Глаза раздраженно метались по искаженному цоколю, не в силах сфокусироваться на отсутствующей материи. Атаки навалились с новой силой, стоило избушке обрести более реальный облик. В очередной раз Бог Крови был отправлен в полет, врезавшись в белый фургон, отчего транспорт жестко опрокинулся. Солдаты уже было начали выползать наружу, но кабан резво сорвался с места, поспешив наградить тварь ответным ударом. Стены бревенчатой нежити, казалось, только твердели под его кулаками, впиваясь щепками в кожу. Разозлившись, кабан с досады сбил ящик с цветами под окном чудища. Темная земля высыпалась наружу, а трава, на которую она упала, в тот же миг засохла. Чуть погодя кабан сорвал с крыльца коврик, от которого тянулись жуткие тонкие нити, а потом швырнул его в солдата, что имел наглость подкрасться сзади. Руны, выгравированные на коврике, впились в плоть человека, и тот рухнул на землю, крича от боли. Те несколько трещин, которые кабану удалось таки пробить, быстро закрывались, а символы и образы заменяли монстру стройматериал: море теней и рой призраков каменели и латали уродливое здание, сплетаясь сухожилиями мертвецов. Его план не принес особого успеха, и это сильно раздражало. В борьбе с подобным существом Бог Крови не рассчитывал на легкую победу, учитывая размеры врага и собранную им силу, но… Если на чистоту, ему становилось скучно, и нужно было что-то с этим сделать. Конечно, Фонд приносил некоторую пользу, наступая и сверкая своим оружием, нанося ущерб врагу. Но ему нужно было нечто большее... Часто лампочка являлась символом идеи. Конечно, это избитый образ, но смысл оставался: озарение, искра просветления. Так вот, в глазах Бога Крови только что мелькнула эта искра, как в переносном, так и в буквальном смыслах. Это случилось в момент, когда избушка, продолжая извращаться над своим существом, начала вливать цвет внутри своих кошмарных стен. Все началось с проблеска света, что замерцал сквозь круглое чердачное окно. Сияние, проникающее в окна и двери, слишком холодное, чтобы быть по-настоящему манящим. Но оно притягивало, как притягивало людей солнце, несмотря на боль, которую оно могло причинить. Свет падал на окружающие мох и доски, насыщенными красками растекаясь по темному дереву и тускло-телесным блеском освещая грязную обшивку. Однако нечто темное перекрывало мерцающий комок на чердаке. С потолка свисал черный силуэт, сшитый из грубо сросшихся мышц. Сплетение чудовищных размеров, соединенное венами и толстыми артериями. Бинго. Логика видеоигр подсказывала, что это и было слабое место. Единственная сложность заключалась в том, как добраться до него. Что, впрочем, было сведено на нет, поскольку, стоило кабану отвлечься, как одна из когтей схватила его и рывком потащила вверх, зависнув над избушкой, дабы чудище могло рассмотреть свою добычу. В гигантских мертвых глазах блеснул хищный огонек, и Бога Крови грубо затащили в дверной проем, что растянулся до абсурда, дабы вместить такого крупного гостя. Дверная ручка, если бы он попытался, не поддалась бы ему, но в том и не было нужды, когда Бог Крови оказался там, куда как раз подумывал попасть. В кои-то веки помещение соответствовало его размерам, простираясь вокруг него. Дом представлял собой гнездо из обломков хлама, потерянных и брошенных вещей. Он пробирался сквозь метафорические останки, скелетные позвонки и демонические сердца, всплывающих из желудочной кислоты. Куски распадались, когда он на них натыкался, особо не заботясь об окружении. За его следами обломки складывались в подобие ветхой мебели, имитируя домашний интерьер. Комнаты были липкими от внутренностей, развешанных повсюду с драпировкой из требухи; голые мышцы обвивали стены, которые смещались при каждом вдохе монстра-избушки. Внутри воняло сажей и серой, как и от большинства обитателей Бездны. Черные кишки закручивались в лабиринт, петляя и скрежеща, делая все возможное, чтобы замедлить его шаг. Однако Бога Крови это не могло остановить: он решительно рвался наверх, влекомый потребностью закончить бой. Лестницы рушились под ним, и он карабкался по грудам пепельных развалин, наступая на тени и поднимаясь выше. В отчаянной попытке корни терновника и кости ребер сомкнулись, загородив проход на чердак, но он легко разорвал их острыми копытами. На чердаке было холодно и пусто по сравнению с нагромождением нижнего этажа. На дверном полотне выступали толстые вены, которые исходили от яркого лоскутного органа, собранного из множества пульсирующих фрагментов. Конечно, он едва мог назвать это сердцем, несравнимое ни с одним аппаратом земного существа. Но именно оно приводило чудовище в движение. Морда Бога Крови растянулась в грозной ухмылке, и под ним задрожали половицы, когда дом осознал свою скорую гибель. Дерево, покрытое мускулами, начало трескаться, пол рушиться, а мерзость изводить себя, желая помешать вторженцу. Он карабкался по щепкам, копыта топтались на тех немногих досках, которые еще могли выдержать его вес, а глаза рыскали в поисках пути, пока вокруг него рушился чердак. Наконец пол рухнул, стерев границу между этажами, и боров вцепился в паутину вен и кишок, пробираясь к кошмарному ядру. Не теряя ни секунды, он бросился к органу, вырвав его из соединений, и выпрыгнул в окно, раскидывая осколки темного стекла. Другой несчастный фургон принял основной удар, превратившись в лепешку вместе с находившимися внутри людьми, после чего кабан, слегка шатаясь, вскочил на ноги. Мышцы, казалось, горели огнем. Позади жуткий дом, чуть содрогнувшись, наконец рухнул наземь. Стены обвалились, из них попадали куски, более не соединенные органической тканью. Колонны из украденных частей, оконные стекла и ветви сожранных деревьев посыпались на разбегающийся отряд Фонда. В сторону умирающей твари устремились лучи прожекторов, с треском пробиваясь сквозь стены. Холмистая крыша проломилась под яркими огнями, и внутренности полезли наружу вместе со всей собранной добычей. Дом рассыпался на глазах, побежденный. Клинок ободряюще кивнул лидеру группы солдат, держа эльдрический орган под мышкой. «Отличная работа! Мы бы не справились без…» Его прервал внезапный выстрел в грудь. Точнее, несколько. Он устало вздохнул. «Как-то невежливо, не находите?» В самом деле, это больше походило на формальный акт агрессии, нежели на серьезную атаку, поскольку снаряды разбились об его мощную грудь, словно, не готовые нанести реальный ущерб. Фонд не ожидал, что он проснется. Бог Крови быстро расправился с нарушителями спокойствия, а затем просто пожал плечами и направился в светло-зеленый дом. На секунду кабан приостановился у порога, дабы вернуть контроль над собой, наконец оказавшись в безопасности. Он был собран, он был Клинком, он был здесь и сейчас, и все было под контролем. Затем он размял конечности, еще раз убеждая себя, что тело принадлежало ему. Пусть его состояние и слегка отличалось от того, что ему пришлось оставить, когда новые боли ощутились там, где их раньше не было. Клинок всегда возвращался в тело, более потрепанное, чем то, которое он покинул. Но он вернулся. И это все, что имело значение. Он был здесь, вместе со своими друзьями. Он защитил их. И потому Клинок отмахнулся от прочих переживаний. Разве ты не должен был привыкнуть к этому? Перестань жаловаться. Ты в безопасности, твои друзья в безопасности, так какая разница, каким образом это получилось? Но он не хотел быть в безопасности. Он хотел быть счастливым. Он хотел быть Клинком. Такова была цена, которую он был вынужден платить - по́дать, которую с него часто взимали. И если это означало, что в итоге все будут в порядке, он мог только смириться с издержками. Ментальными издержками, конечно, но и не без материальных потерь. Очевидно, швырок мерзости через крышу не лучшим образом сказалось на здании, и гостиная была наполовину разрушена, стропила обвалены, а стены треснуты. За прошедшие дни дому и так досталось немало, но даже сейчас, несмотря на все разрушения, он все еще упорно стоял. Наверное, Клинок только что полностью уничтожил стоимость имущества Туббо, да? Ой-ой. В воздухе висела пыль, густая и удушливая. Солнечный свет проникал сквозь потолок, проливаясь на все еще спящего Уилбура, чей ночной кошмар, казалось, на время утих. Или забился в дыру - кому как больше нравится. Те немногие, кто осмеливался выползать наружу, становились невзрачными под лучами солнца. Что в принципе давало надежду на временный покой. Клинок осторожно осмотрел Уилбура на предмет повреждений: несколько новых царапин добавилось у границ пустотной ямы, рубцы, перекрывающие старые шрамы вдоль края, где начиналась глазница, и острые следы на щеке и виске. Ничего серьезного. Его собственные раны не вызывали особого беспокойства, большая часть уже перестала кровоточить. Порезы на спине и горле слегка подрагивали при движении мышц, но не более того. Уши Клинка уловили легкий шорох, что донесся изнутри. Бесшумно ступая, он осторожными шагами проложил себе путь через рухнувшую стену, ранее отделявшую коридор. К своему удивлению, там он обнаружил мертвого солдата. Сбитый с толку, он наклонился и принюхался. Недавний. Очень приочень недавний. Резкий привкус пороха и кровоточащее отверстие ясно указывали на причину смерти, но что делало убийство более очевидным - запах Красного. Клинок поднял голову и продолжил спокойно пробираться вглубь. Слова расплывались на грани понимания, размываемые в тихом жужжании. Он понял, что впервые после спячки слышит, как говорит Туббо. «Все в порядке», - бормотал инсектоид. «Это было необходимо». «Я знаю. Я знаю, я знаю, я смирился с тем, что Уилбуру приходится это делать. Просто я... думал, что все закончилось. Мы, м̶̢̨̤̊ӓ̷͍̙̣́͗͂͂ф̸̡̛͈̩̗̥̚͝ф̶͍͆͊̎́и̵̡̰̳̌̆͘н̵̟̝̗̹̿, выбрались, я не должен оставаться… монстром». «Ты не монстр». «Но только, м̶͎̂̓͊а̷͇̓̑̀̈́ф̵̜͚̪̩̑ф̵̢̮̣̏͛̂̑и̵̮̗͐н̷̈́̀͐, так не кажется», - огрызнулся Томми. «Я не выбирал быть таким. Это не моя вина. Это Фонд преследует нас, заставляет сражаться. Они заслужили все это». «Да, они заслужили свою участь, потому что считают нас опасными». И это не звучало как оправдание, скучное и избитое. Нет. Просто отчетливое понимание своего врага. «Они заставляют нас быть такими», - сердито бросил Томми. «Почему они не могли просто отпустить нас? Мы же победили! Мы свободны!» Но, конечно, Фонд не отпустил бы их так просто. Их когти глубоко вонзились в пленников, отказываясь выпускать без кровопролития. Клинок вздохнул. Наивно было полагать, что побег означал бы свободу, но Томми раньше не доводилось сбегать из тюрьмы. Откуда ему было знать? Клинок просунул голову в комнату, и Туббо болезненно вздрогнул. В столовой все было так, как он и ожидал: горстка трупов лежала на полу, явно раскрывая картину произошедшего. На стенах виднелись царапины, оставленные в момент, когда хищная избушка пыталась добраться до цели. Опрокинутый стол, перевернутый для создания баррикады. Смятый ковер после потасовки. Кучка тел, обращенных друг к другу под влиянием Красного. Очевидно, Томми помешал попытке похищения, пока Клинок был отвлечен. Искра гордости зажглась в его груди, когда кабан собрал воедино всю историю. Значит. Томми действительно изменился. На это и раньше намекал тот факт, что мальчик все-таки решился на побег - идея, подкрепленная реальностью, когда их план действительно сработал. Но следы случившейся драки предоставили гораздо более очевидное доказательство: багровые пятна на телах убитых лишь подтверждали ту мысль, что у Томми закалился дух. Удивительная сила, но Клинок ее одобрял. Голоса, приглушенные после утоленной жажды крови, предложили устроить состязание как боевым товарищам. Скажем, поединок насмерть. Он заставил их замолчать. Что ж. Томми не выглядел как победитель. Его колени прижимались к груди, а сам он сердито бормотал мантры себе под нос. Но над этим можно было поработать. Здесь было, сколько, пять мертвых солдат? Не так уж и много, но все было относительно. Есть что отпраздновать, ведь ребята ни разу не похищены, а Клинку не придется идти их спасать. Он поприветствовал мальца. «Хей, молодца, Томми!» По какой-то причине эти слова лишь придали мальчику еще более жалкий вид. Эмм. Упс? Клинок не знал, что с этим делать, ведь слова должны были стать комплиментом. Томми был таким странным. Клинок аккуратно собрал тела, закинув их на плечо. Томми тихонько перетащил парочку из тех, что лежали вне досягаемости кабана. Когда у него закончилось место на плече, Клинок уложил жуткий орган-трофей на обеденный стол. «Не ешьте, это мое», - приказал он. Он фыркнул, заметив испуганные лица Томми и Туббо. «Шутка. Пока не нашел мусорного ведра». Клинок протиснулся обратно в коридор. Его планы относительно трупов лежали где-то между тем, чтобы принести их в жертву Бездне или просто выбросить на улицу, дав разобраться Фонду. Он отвлекся от мыслей, когда не обнаружил Уилбура в гостиной. Проклятье. А он-то думал, что шаркающие звуки исходили от снующих вокруг пустотников. Разве Туббо не должен был предупредить? Он свалил мертвые тела и выскочил на улицу, где имел неудовольствие лицезреть, как бессознательное тело Уилбура запихивали в фургон. Дерзкая попытка была быстро сорвана, когда в его присутствии ноги Уилбура в очередной раз комично выросли, врезавшись в череп одного из солдат, немедленно убив. Клинок набросился на оставшихся идиотов и затащил своего друга обратно в дом. Конечно, сразу после парочки убийств по пути, но это было само собой разумеющимся. Схватив с кровати комок, который когда-то мог быть подушкой, Клинок засунул его под голову товарища, оставив того валяться в коридоре. Туббо снова вздрогнул, когда кабан просунул голову в комнату, что было довольно странно наблюдать, учитывая вездесущую осведомленность мальчика-пчелы. «Эй, не помешало бы и предупредить, Туббо, не думаешь? Я бы хотел избежать похищения Уилбура, и если бы ты мог говорить мне об их поползновениях, все стало бы намного проще». Инсектоид скукожился, отпрянув подальше от проема, что было довольно глупо, поскольку кабан едва ли помещался в комнате хотя бы на десятую часть. «Я не могу быть везде и сразу, поэтому обеспечить безопасность будет гораздо сложнее, если ты не станешь сотрудничать со мной». Широкие темные глаза сузились. В них по-прежнему читался страх, учитывая позу, в которую сжимался инсектоид, словно добыча, ожидающая нападения. Но в них также мелькнула тень недоверия. Клинок нахмурился. «Я не лгу, я действительно намерен защитить тебя». Томми огорчился бы, если бы он не постарался. Подросток встал между напряженной парочкой, и, честно говоря, отсутствие доверия немного ранило. «Может, не будем? Он не хочет с тобой разговаривать». Его голос звучал так устало. «И я ничуть не против, пока это не мешает защите группы. Я не нравлюсь ему. Хорошо и ладно, я понимаю». Все-таки он здраво мыслил. «Я причинил тебе серьезную боль. Я сожалею о своем поступке, но я ничего не могу сделать, чтобы исправить его. Обращайся со мной как хочешь, но если это ставит под угрозу нашу безопасность, я не смогу об этом молчать». Неужели они не понимали, что Уилбура едва не захватили? Уилбур довел себя почти до изнеможения, чтобы обеспечить всем безопасность, и разрушать его старания только из-за страха и обиды было эгоистично. «Ладно. Прости, что причинил тебе боль, Туббо. Правда». И он действительно сожалел. Так быстро выяснилось, что это было ошибкой. Голос его был низким и мягким, без капли угрозы, насколько это было возможно. «Этого не должно было случиться, но это случилось, и за это я прошу прощения». «И почему это случилось?» Вопрос был тихим, наполовину робким. Паренек ощетинился под резким приливом гнева. Нет, нет, то было не гнев, лишь желание обозлиться. Надуться, попытаться стать больше, чем ты есть на самом деле. Что также являлось проявлением страха. «Я...» - он чуть замялся. Это был довольно личный вопрос, но он полагал, что парень заслуживал ответа. В промежутке между мыслями море голосов вскипело, громко отдаваясь в ушах. «Я... видишь ли, ладно, это вроде как...» - он отступил от дверного проема, совсем не желая отступать. Он пытался вести разговор, одновременно перекрывая доступ в комнату, на случай, если Фонд или Бездна решат что-то предпринять. Вести себя изворотливо кабану удавалось с трудом. «Это... сложно. Но суть в том, что в моей голове звучит бесчисленное множество голосов, призывающих к бесконечному кровопролитию». О, да, ужас-ужас вернулся так быстро, и маленькое тело задрожало, втягиваясь в себя, в самый крошечный комок, в котором инсектоид мог застыть. Этого следовало ожидать, если честно. «И да, это, конечно, не оправдание, просто причина. Все равно это сделал я - или, технически, Бог Крови захватил контроль над моим телом и разбил тебя, но я беру на себя ответственность за его действия. Мне... мне не нравится вот так терять контроль», - признался он. «Я потратил много времени, работая над этим. Но когда мне бросают вызов, Бог Крови отвечает насилием на насилие. Я не тот, кто начинает, но заканчивает». Это был настоящий прогресс. Когда-то его целью становилось все, что попадало в поле зрения. Бог постоянно жаждал крови, но Клинок наложил на него свое вето. «Мы никогда не нападали на тебя!» - закричал инсектоид. «Мы лежали на полу без сознания! Мы не представляли угрозы!» «…Это, конечно, верно. Но Бог Крови был в самом разгаре…» - яростного буйства - «…спасения Томми, и я не смог его усмирить. Голоса, эмм, любят легкие мишени». Я не знаю, как ты выжил, - не сказал он. Он искренне не понимал. Конечно, Томми удалось отвлечь голоса заявлением, будто у Туббо есть защитник, а значит, он не сирота. И это было странно, поскольку теперь Бог Крови в самом деле чувствовал притязание, что раньше не ощущалось правдой. Но даже это не должно было сработать. Работа не была закончена. Перед ним лежал наполовину побежденный враг, и все же эта непреодолимая потребность закончить бой ничуть его не беспокоила. По правде говоря, это было чудо, которое он хотел понять. Если бы он мог повторить его, найти способ противостоять голосам..? Он бы сделал это снова в ту же секунду. Он ненавидел кражу контроля, ненавидел, когда его выпинывали из собственного тела на место наблюдателя. Голоса зарычали, пытаясь заглушить эту мысль. Клинок поморщился и переключил внимание. Как бы ему ни хотелось знать причину, он, конечно, не стал говорить о своих рассуждениях, потому что это прозвучало бы как "тебе повезло, что ты жив", а значит, "ты должен быть благодарен за то, что я тебя не убил". Что по сути недалеко было от правды, но даже он мог понять, что говорить такое явно не стоило. Технически, по его понятиям, он должен был быть прощен. Он оставил парня в живых, помог выбраться из Фонда и буквально только что спас им жизнь. Но Клинок мыслил достаточно здраво, дабы понять, что его понятия мало что значили, ведь пострадавшим здесь был Туббо. Кроме того, его не особо волновало, что незнакомец затаил на него злобу - только если эта злоба не ставила под угрозу здоровье и счастье его друзей. «Легкая мишень…И что изменилось? Стало только легче, если не сказать больше. Подбитая утка. Что тебе мешает?» Инсектоид широко раскинул руки, как бы приглашая к удару. Голоса ликовали, но он сдерживал их. Туббо попытался звучать укоризненно, но у него плохо получалось. Его руки дрожали. «Прямо сейчас - дверной проем». Лицо парня потеряло цвет. Клинок мысленно обругал себя. Не время для шуток. «А также мое нежелание. На самом деле я приложил немало усилий, чтобы сохранить тебе жизнь. Уилбур тоже, и я уверен, что он будет весьма расстроен, если я позволю его усилиям пойти прахом. Полагаю, и Томми будет невероятно зол на меня, а я бы этого хотел избежать». Кроме того, теперь он был более осведомлен. Поскольку Туббо не был сиротой, у него было больше аргументов против голосов. «И что же остановит Бога Крови?» Клинок резко улыбнулся, и инсектоид невольно вздрогнул. «Я».

***

Шестнадцать часов сна. Не то чтобы Клинок мог как-то упрекнуть, учитывая, что он сам проспал целых три дня, но он все равно тихо подтрунивал над сонным Уилбуром. Увы, сон не прошел в полном спокойствии: еще дважды Бездна выходила из себя, каждый раз дольше предыдущего, но Клинок все время поджидал у границ пустоты, опасно скалясь, когда мерзости осмеливались что-нибудь выкинуть, и большинство трусливо втягивались обратно. Лишь считанные единицы решались оспорить право на реальность, в отличие от прежних сотен. Это было почти все, что требовало внимания, поскольку, судя по всему, Уилбур зря переживал, и Фонд пока не планировал нападать. Трусы. Клинок очень не любил скучать. Это раздражало его, скука была невыносимой. К сожалению, пребывание в Фонде приучило бороться с ней. Ему хотелось бы подремать, но он был бодр и полон сил, и даже так - нужно было оставаться начеку. Клинка распирала энергия после спячки и плотного обеда и, несмотря на то, что бой с пустотой выжимал немало сил, он все еще был готов что-то сделать. Что угодно. Пожалуйста. Его корону в обмен на небольшое развлечение. А вообще, могло ли это сработать? Возможно, он и смог бы вырвать костяные зубцы из своей головы, но ведь они, надо полагать, крепко держались на черепушке, да? Сможет ли он их вообще хотя бы надломить? Стоп. Гадость! Нет, он не собирался вырывать себе кости от скуки! Заткнитесь и поговорите о погоде или о чем-нибудь еще. Голоса захрипели. К̶̼̑а̶̜̍ж̷̡̂е̶̛̮т̶̳͑с̵̮̒я, б̸̯̂у̶̡́д̶̭̽е̵̙́т д̷͎́о̸͈̕ж̶̯̉д̸̜͂ь̷͛, - ревели массы. Это было абсолютной неправдой, поскольку на небе не было ни единого облачка. Он специально проверил, надеясь, что ему удастся поглазеть хотя бы на облака, чтобы занять себя. К его несчастью, лазурный небосвод заполняли только мрачные вертолеты. Тогда он подумал, что мог бы поговорить с Томми. Обычно ему не доставалось много времени с подростком, у которого зачастую складывался очень плохой день, когда он виделся с Клинком. Разговор, однако, совсем не клеился из-за сидящего рядом паренька, которого он случайно расчленил. По крайней мере, мытье морды от последствий розыгрыша смогло занять кабана на некоторое время, пока он оттирал маркер с клыков и методично вытряхивал блестки. Распутать косички было непросто, учитывая их расположение и его неуклюжие копыта. Когда Уилбур начал просыпаться, это было настоящим облегчением. Парень потянулся, не обращая внимания на болтовню Клинка, и зевнул, широко разинув рот, испачканный кровью. Уилбур нахмурился и смущенно размазал красноватые пятна, щурясь на струпья, прилипшие к руке. «М̴̧̢̗͍͖̍͌͘а̴̨̲̉̏ф̵̛͙̘̐̒̿ф̵͉̺͚́͐и̷͇͉̹́̀͋̉͗н̸͓̩̞̭͒̍̔̕, я что, забыл умыться?» - пробормотал он, а затем посмотрел на Клинка. «Ты проснулся..? Что…» - его взгляд зацепился за следы новых ран. Уилбур вскочил на ноги и тут же ударился головой о потолок. Он в ужасе уставился на кровь на своих руках. «Я... я покусал тебя?» «Ээ, немного». Кабан невольно пожал плечами. «Думаю, в основном досталось Томми». Уилбур снова подскочил, ругаясь. Его дыхание участилось, и он начал лихорадочно мотать головой. «Где... Боже, где он?». Клинок ткнул фалангой в столовую, и Уилбур метнулся, застыв на пороге, словно не надеясь увидеть Томми, который мирно лежал на спине, считая царапины на крыше. Подросток приподнялся на звук шагов, лениво помахав багровой рукой, но внимание Уилбура было приковано к порезу на лбу мальчика; другие раны были забинтованы, хотя засохшая кровь прилипала к потрепанной ткани. При виде живого и точно не съеденного Томми паника Уилбура поутихла. Он прикрыл рукой замызганный кровью рот и успокоил дыхание. Страх, к сожалению, уступил место закипающему гневу, и Уилбур повернулся к Клинку. «Никогда больше так не делай». «Ладно», - легко согласился кабан. «Хотя, что именно?» «Ты обманул меня», - вырвалось у него, слова прозвучали четко и резко. «Обманом заставил меня заснуть. Заставил меня быть опасным. Мне не нравится, когда я себя не контролирую». О. Ладно, это Клинок мог понять. Но что он не понимал, так это почему сон так влиял на товарища, о чем тут же поделился. «Я не могу...» - оборвал себя Уилбур, подавляя нарастающий тон. «Я не могу их контролировать, ясно? Когда я не в сознании». Клинок хмуро промычал. «Но ведь раньше они не нападали». Бесчисленное множество раз он дежурил, пока Уилбур спал, и тогда это не было проблемой. Проблема, конечно, заключалась в кошмарах. Уилбур не мог убежать от плохих воспоминаний во сне: подсознание открывало все те ужасы, которые он так старательно пытался похоронить. Его собственный разум устроил засаду. Хлипкая защита не оставляла шансов на сопротивление, и пустота нахлынула, хищно питаясь его страхом. Он знал, что все закончится катастрофой, и вкус крови его друга на языке лишь подтверждал это. Уилбур проигнорировал последующие вопросы, отказавшись уточнять. «Просто не надо, хорошо? Я разберусь с этим. Я знаю, что делаю». Томми нахмурился, глядя ему в спину, когда Уилбур просто решил не обращать внимания на три обеспокоенных взгляда в его сторону. «Хорошо, в будущем воздержусь от таких методов». Обещание, похоже, несколько успокоило Уила. «Кстати о будущем, каков наш план? Кажется, мы сейчас немного окружены». Не то чтобы это было проблемой. Ну, не для него, конечно, но, возможно, вытащить всех остальных будет задачей посложнее. «Я так понимаю, вы ждали, пока я проснусь?» «В основном». Уилбур выглянул в коридор, где свет лился в разгромленную гостиную. «По сути, мы тут укрывались до твоего возвращения. Я бы предпочел бежать, но пока что это место хорошо защищается, так что я готов остаться еще на пару дней до конца недели. В Фонде уже знают, что ты проснулся?» «О, определенно. У нас была небольшая стычка, когда я разбирался с пустотой. Но больше они пока не высовывались». Просто искали возможности, не спеша воспользоваться ими. «Они отступают, вроде как», - пробурчал Туббо. «Район еще окружен, но они уже довольно далеко. Если честно, они в панике». Уилбур посмотрел на инсектоида, а затем снова на кабана, пожав плечами. «Я приму любую отсрочку, доступную нам. Мы могли бы отдохнуть, но лишь на этот раз. Подождать немного». «Разве мы это уже не делали?» - спросил Туббо. «Чего мы вообще ждем? Мы только припасы тут тратим». Верно, Туббо тогда был в отключке. «Фил обещал прийти. Он в ловушке Фонда, но по истечении недели он будет свободен». Боже, этот глупый, глупый Коллективный Завет. По крайней мере, он наконец-то утратил силу, точнее утратит, через два дня. Туббо поежился на месте, стараясь не глядеть на Томми. «Но нам все равно пора идти. Если нам удастся вырваться из блокады, больше не придется беспокоиться о нападениях. По крайней мере, больше шансов на свободу». «Я бы с удовольствием», - сказал Уилбур. «Но они снова выследят нас, когда Фил придет за нами. Это может дать нам небольшую передышку, но Фонд будет в панике, и кто знает, что они попытаются сделать. Я точно знаю, что мы сможем здесь выжить, и, как бы я ни ненавидел сидеть на месте, я не стану отказываться от того, что уже доказало свою эффективность». «Так ведь Фонд нас не выследит». Клинок приподнял бровь. Формально, им до сих пор удавалось противостоять Фонду, но между осадой в доме и охотой на просторе была огромная разница. «Почему это?» Инсектоид опустил голову, заслышав голос кабана. «Это больше не будет проблемой», - тихо сказал он. «Потому что он не придет». В тот же момент Клинка охватила странная дрожь. Что? Это невозможно. Нет, после всего, что он сделал, это должно было сработать. Разве не могла победа хоть раз достаться им? Контракт был разорван, цепи сорваны, что еще могло остановить Филзу? В животе забурлила ярость, но он подавил ее. Нет-нет, должно быть, это была ошибка. Филза обещал, что уйдет, как только будет уничтожен Коллективный Завет. Он никогда не нарушит своей клятвы. «Конечно, Фил придет», - нахмурился Томми. «Его ничто не остановит». Туббо секунду колебался, раздумывая над тем, что сказать другу. В конечном итоге он решил сказать правду, как бы больно это ни было. «Амнезиаки, как оказалось, довольно эффективны в этом плане». Голоса завопили в его черепе, требуя возмездия. По мере того как Клинок осмысливал услышанное, в глубине его сознания медленно нарастала мысль. Заставить их заплатить. З̸̠̀а̴̙̊с̴̮͝т̵̦͊а̴̗͗в̵͇̀ь̸̗̉ и̶̯͛х̴ з̴̳̊а̵̙͑п̴̺̌л̷͎̇а̷̨͒т̸̢̾й̵̙т̸͔̏ь̵. З̸̠̀а̴̙̊с̴̮͝т̵̦͊а̴̗͗в̵͇̀ь̸̗̉ и̶̯͛х̴ з̴̳̊а̵̙͑п̴̺̌л̷͎̇а̷̨͒т̸̢̾й̵̙т̸͔̏ь̵. К̷̛͜а̴͖͐к̸̈́ о̴̡͑ни̴͉̊ п̶̇ͅо̴͍̆с̷͚̓м̵͙̀ё̴̪́л̵̠̈ѝ̵̣ н̸̛͙а̸͊ͅв̸̤͛р̸͚͠е̷̙̕д̴̣̉и̴͉̊т̴̜̀ь̴͑ Ф̴̟̈́и̴͉͠л̸̞̀ӟ̸͓е?! В его висках пульсировала кровь, внутри нарастал гневный рев, но, казалось, он совсем не слышал его. Шум голосов все громче звучал, но его собственные мысли были такими тихими и мелкими. В горле, будто колом, встали ужас и та беспомощность, которую он пытался замуровать в недрах разума. Но, видимо, это не имело значения. Его борьба была напрасной. Отрицание на мгновение захотело поглотить его целиком, но Клинок уже пытался поддаться ему, и это оказалось болезненной ошибкой. Поэтому все, что ему оставалось - это сокрушительное смирение. Только не снова.