Fault || Вина

Я никогда больше не буду просить тебя ни о чем. Пожалуйста. Только в последний раз. Клинок поморщил морду. Как драматично, - проворчал он. Когда бы Томми ни заявлялся в его голову, мысли мальчика всегда были полны отчаяния. Много мольбы о жизни или чем-то таком. Истерический ужас, наполнявший Клинка страхом перед грядущей картиной, и детские крики, заглушавшие весь океан внутренних голосов. Сейчас он был более связным, чем обычно, и это беспокоило. Неужели Томми так сильно привык к своим пыткам? Это было, на самом деле, не очень хорошо. Было полезно Клинку, конечно, но определенно опаснее для ребенка. Ужесточение истязаний сокращало промежуток между угрозой смерти и реальной гибелью. Фонд был хорош в запугивании, но... он не знал, насколько осторожны они были в своих действиях. План всегда состоял в том, чтобы вытащить всех пленных товарищей до того, как случится непоправимое. И особенность текущей просьбы вызывала беспокойство, которое заполняло нутро кабана. Не менее странным было и время. Клинок сидел прямо в своей камере, где и должен был находиться, как хороший маленький заключенный, который не предпринимал никаких попыток побега и даже не убивал кучу народу. Он был абсолютным образцом тюремного заключения. В последнее время его поведение во многом объяснялось Аграрным Соглашением, которое он недавно заключил. О, он не был глуп, как Филза; Клинок не считал себя связанным обещанием, но он не брезговал пользоваться плюсами, главным из которых был единственный способ не сойти с ума от скуки. Собственно, именно это и делало нынешний призыв таким странным. Клинок как раз должен был отправляться в свой огород. Почему призыв проводили в это время? Это было просто невежливо. Кроме того, в этом не было никакого смысла. Клинку вполне неплохо жилось в его клетке, и не похоже, чтобы Томми мог открыть что-то новое в своих способностях, ведь они были довольно просты. Спровоцировать нарастающий конфликт и, если это не удается, призвать воплощение битвы. Что еще можно было выяснить за все это время? Это не имело большого значения. Садоводство давало некоторое развлечение, но призыв доставлял гораздо больше. Он расправил плечи, чтобы размять мышцы. Мельком он заметил, как сопровождающий охранник мчался по коридору, который соединял его камеру с комнатой для посевов. Он что-то крикнул в коммуникатор - не то чтобы это имело много смысла на таком позднем этапе. Вокруг заключенного растянулся круг, и из ниоткуда полилась вязкая жидкость, неестественная в своем движении. Из изогнутой полосы начал просачиваться багровый свет, и сплошной луч пробился из земли, завесой отделив Клинка от мира. Свет тянулся к потолку, скапливаясь в яркие полосы, что изгибались по всей длине неестественным образом. Клинок переминался с копыта на копыто, готовясь к действию. Вселенная подстроилась, дабы угодить потребности ребенка, и Клинок исчез из комнаты, оставив лишь блеклый карминовый круг. Вскоре исчез и круг.

***

При беглом осмотре у Томми не было выявлено никаких внешних повреждений. Пара синяков на шее, но им, казалось, было несколько дней. Неприятная история, конечно, но давно произошедшая. Судя по всему, результат удушения, что, само собой, было нехорошо, но это не было причиной, по которой Клинок оказался здесь. Под глазом красовалось нечто, что когда-то могло быть фингалом. Небольшой перекос одной ноги по отношению к другой. Ничего серьезного. И ничего пугающего, насколько он мог судить. Он также не чуял никакой опасности, хотя в воздухе витал отвратный запах дыма, что клубился по комнате, уходя через приоткрытую дверь. Бинго. Впереди он заметил спину убегающей женщины в одежде исследователя и, упав на четвереньки, бросился к выходу. Он зацепился за металлический край и распахнул дверь. С резким хлопком по верхней части рамы, полотно сорвалось с петель, и дверь сломалась, согнувшись пополам. Ах, магия распашных дверей. Они всегда ожидали только боковые усилия. Если они открывались, было проще простого заставить их оставаться в таком положении. Ключевое слово - "если", поскольку Клинок никогда не видел эту дверь открытой. Ключевое слово - "эту", поскольку в прошлом Клинок определенно пытался сломать ее. Он осмотрел комнату, отмечая ряды картофеля и направленные на него пистолеты. Томми стоял у задней стены, дрожа и не смея встречаться с ним взглядом. Хэх? Хэээээх???? «Томми, ты призвал меня за три метра отсюда! Ты мог подождать буквально минуту, и я пришел бы к тебе сам!!!» Так значит это из-за Томми сопровождение немного затянулось. И все же. Кого посетила эта светлая мысль - пустить его в огород Клинка? Пацан бы наверняка затоптал все его стебли! Охранники стояли в напряжении, держа оружие наизготовку. Клинок хмуро огляделся на них. Несмотря на отсутствие вещественных доказательств, он ненавидел их за то, что они сотворили с Томми. Что бы они ни сделали, чтобы вселить в парня такой смертельный ужас, за это им придется поплатиться. Клинок был здесь, и разве само его появление не служило достаточным доказательством их греха? Он подсчитал врагов, окинув строй хищным взглядом. Всего их было десять: восемь пистолетов, два электрошокера. Судя по конструкции, вероятно, не менее восьмидесяти пуль. Могло быть и меньше, в зависимости от того, стреляли ли они уже в Томми или нет, но, скорее всего, нет, иначе бы он услышал пальбу, находясь поблизости. Электрошокеры были той еще болью (в буквальном смысле), но с ними можно было справиться. Довольно скучно, если честно. Он сильно уступал в численности, хотя это всегда было обычным обстоятельством. Он, конечно, победит, но, опять же, он всегда побеждал. Клинок никогда никого не убивал. Ему никогда не давали такой возможности. Здесь не было какого-то благородного морального обязательства, какого-то идеала или отсутствия стремления к выживанию. Просто в такие моменты он не был собой. Или, скорее, не только собой. Это был Бог Крови. Бог Крови пожинал все легионы душ, но, опять же, он сам был как легион. У Бога Крови не было иного мотива, кроме смерти, не было цели, кроме разрушения, не было ориентира, кроме крови, что окрасит весь мир и пропитает почву до самых глубин. Клинок же был личностью. У него была жизнь, были амбиции... ну, не так уж много, но все же. Он был немного ленив и не всегда имел достаточно мотивации, но это было больше, чем простая жажда крови. В данном вопросе он придавал свой смысл, следуя за такими вещами, как справедливость, честь, месть и все такое, что двигало им. Но разница между ним и тем, что тоже было им, но не совсем, скрывалась в мотивах. В конце концов, у Бога Крови не было никаких реальных причин убивать кого-либо, кроме того, что ему это нравилось. И Клинок полагал, что это было вполне нормально, ведь все-таки убивать было весело, или, по крайней мере, ему так верилось. Его всегда охватывало чувство головокружительной (если не сказать безумной, ибо это было чистое безумие) радости, когда он снова оказывался в одиночестве. Но суть противоречия заключалась в том, что у Клинка обычно было очень мало мотивации убивать людей. Половину времени у него не было для этого причин, а поскольку у Бога Крови их тоже не было, Клинок не видел смысла позволять ему что-либо делать, поскольку большую часть времени Клинку нравилось контролировать собственное тело. Бог Крови, конечно же, этого не ценил и тратил уйму сил на то, чтобы убедить его в обратном. Поскольку большинство его предложений звучали, как разрозненные, а в половине случаев, противоречивые заявления, Клинку не составляло особого труда справляться с этим. Но, часто лишенный свободы, Бог Крови постоянно пытался ускользнуть любым способом, чем Фонд охотно и пользовался. Обычно разница в предпочтениях приводила к постоянной ментальной войне между ними двумя. Крепость суждений Клинка была велика, его бастион был непробиваем, за исключением нескольких стен, слишком побитых и изношенных, чтобы когда-либо преграждать путь врагу. Например, призывы, сироты и прочее. Но иногда... иногда Клинок все же хотел оборвать чужую жизнь так же сильно. Это желание возникало у него нечасто, и он не испытывал угрызений совести из-за буйств Бога Крови, но иногда он хотел свершить смерть самолично. И когда его мотивы соединялись со стремлениями Бога Крови... о, вместе они были великолепны. Их жажда крови становилась единой, вселенная прогибалась и пыхтела под тяжестью его амбиций, пока не ломалась и не уступала его требованиям. Это было то, что ему всегда нравилось в призывах Томми. Не то, что Бог Крови утаскивал его вниз, в море голосов; скорее, это Клинок вытаскивал его вверх. Убивать людей, чтобы спасти ребенка... против такого Клинок не возражал. Он этим наслаждался, правда. Вот что значило быть хорошим другом, не так ли? Голоса снова стали громче, и он позволил им звучать вовсю. Они взбирались на ментальные барьеры, царапали прочные стены и бастионы, требуя крови. Он приветствовал корчащуюся массу разжигателей битв как старых приятелей, подавляя дрожь, когда они вытесняли его из собственного черепа. Клинок с готовностью принес себя в жертву, отдавая контроль. Обычно он ненавидел это - быть оторванным от собственного тела, не имея права голоса. Но если это было ради Томми... Бог Крови опустился в боевую стойку, сосредоточенный и готовый сделать выпад при малейшем движении или угрозе. Технически, каждый враг в этой комнате считался угрозой - восклицательным знаком и шансом впервые испытать поражение. Никто из них не двигался, вернее, никто из них не двигался слишком сильно. Там, в углу, палец одного дрожал на спусковом крючке. Сердце другого бешенно билось - страх от предвкушения отличало зловоние. Вон там, застывший враг, неподвижный и ждущий своего часа. Рядом - смещение веса, когда кто-то приготовился к броску: мышцы дрожали от усилия сдержать себя. Он обнажил клыки, широко раздвинув пасть. Исходящий звук можно было бы принять за рычание, если бы не искренняя страсть, вложенная в него. Он позволил тяжести своих намерений пропитать всю комнату, атмосфера была настолько ощутимой, что некоторые люди задыхались от нее больше, чем от дыма, который клубился под потолком камеры. Из горла вырвался клокочущий смешок, когда он увидел, как округлились глаза в ужасном прозрении, как заметались испуганные взгляды, и едва скрываемая дрожь охватила людей, когда один за другим они осознали простую истину: никто из них не доживет до следующего восхода солнца. Условие победы было простым: спасти Томми. «Итак», - прогромыхал Бог Крови, низким, рокочущим рыком с пружинящей угрозой - рычанием, которое начиналось в задней части горла одного и заканчивалось в горле другого. В его словах сквозила убийственная ярость, побуждая охранников бросить ему вызов. Он возвышался над ними, их шеи и оружие потянулись выше, чтобы сравняться с его ростом, вдвое превышающим их собственный. «Кто первый?» Ответ не был конкретным, не совсем. Можно было сказать, что первым был тот, кто стоял ближе всего - тот, кто успел сделать только два выстрела, прежде чем у него не осталось достаточно головы, чтобы понять, куда целиться, но на самом деле это было бы неуважением к той смеси безрассудства и храбрости, которая заставила всю комнату открыть огонь одновременно. Если честно, такая пальба Богу Крови больше приходилась по душе, поскольку так было хотя бы немного интереснее. Пули вонзались в тело, и он хрипел, когда они вгрызались в его кожу, как угли. Судя по точности, меткости и скорости стрельбы, более опытные стрелки находились слева. Быстрый поворот, и он рывком пригнулся, чтобы избежать очередного снаряда, который, обязательно пробил бы ему глаз. У охранника не было времени скорректировать траекторию, и когда он выстрелил, пуля угодила в стену. Его напарник попытался прикрыть его, попав в плечо чудовища, хотя целился в сердце. Большая часть и без того незначительного удара была заглушена густым мехом. Заключенный полоснул острым копытом по горлу первого, обхватив клыками второго, и сделал секундную паузу, чтобы найти подходящий момент, дабы бросить противника наземь. Одна из пуль, предназначенных для кабана, вонзилась в пойманного охранника. Опытные уши уловили хриплое дыхание, когда враг врезался в землю, и чистый треск хрупких костей с глухим смещением, поскольку они не сразу сдвинулись с места. Грохот нежеланного сердцебиения. Оглушен, но не мертв. Проблема быстро решилась ударом ногой в грудь, когда зверь побежал разбираться со следующим противником. Копыто пробило грудную клетку, едва дав время человеку закричать, прежде чем в его легкие попал воздух, насыщенный химикатами. Пуленепробиваемые жилеты были весьма слабой защитой против грубой силы, во всяком случае, не той, которой мог похвастаться боров. Покончив с недоразумением, Бог Крови сделал следующий шаг, чтобы освободиться от трупа, мешающего дальше двигаться. Странное жужжание, далекое и тихое, висело на краю слуха. Скорее всего, это не было угрозой, но надежда оставалась. А что?? Ему было скучно. Его смех прекратился только тогда, когда зубы вонзились в яремную вену следующего обреченного соперника. Горячая кровь хлынула на язык, растекаясь по клыкам. Знакомый вкус, но не сказать, что нежеланный. По его мнению, лучший гость - частый гость. Лучше, чем эти ужасные питательные батончики, - проворчал Клинок из глубин голосов. Короткая пауза, затем Бог Крови рывком поднял труп, позволяя ему поймать следующий шквал пуль. Со временем их становилось все меньше и меньше, что довольно разочаровывало. Разве они не ждали его? Возможно, и нет, о чем свидетельствовал тот факт, что кто-то все еще бежал, когда он появился. И тем не менее. Можно было хотя бы попытаться приготовить чуть больше веселья. По его расчетам, боеприпасов оставалось уже немного. Конечно, еще были запасные обоймы, но не факт, что он даст кому-то время на перезарядку. И вот. Как он и ожидал: щелчок сухого выстрела. Короткий вдох, удивление, граничащее со страхом. Следы бегущих ног, и он с вихрем бросился им навстречу. Скольжение с разворотом, отступление. Парень с электрошокером благоразумно отложил нападение. Бог Крови внимательно проследил за беглецом, и единственный намек на то, что он действительно был сосредоточен выдали его навостренные уши. Дрожащее дыхание, скольжение красной жидкости. Он нахмурил морду. Обычно объект миссии шептал свои мантры, и с языка слетали заверения против чувства вины. Неважно. Он все еще дышал, а значит, Бог Крови все еще побеждал. Пока цель была жива, он побеждал. А он всегда, всегда побеждал. Дыхание врагов становилось неровным, когда они бежали прочь с его пути. Другие противники прижимались к стенам, скользя по бетону, чтобы максимально увеличить расстояние. Умно, полагал он, но скучно. Бой на ближней дистанции был его первым выбором, но если они хотели усложнить задачу... он ловко выхватил пистолет у только что убитого охранника. В ладони зверя оружие казалось маленьким. Идеально. Он притворился, что делает круг, заставляя людей разбегаться назад по периметру комнаты, как он и задумал. В конце концов, один из них счел близость слишком тесной и прорвался через середину камеры, продираясь сквозь листву и вытаптывая посевы. Он нахмурился. Как грубо. Бог Крови поднял пистолет, тщательно прицеливаясь, чтобы проследить за змеевидным движением врага, а затем изо всех сил метнул оружие. С удовлетворенным стуком оно врезалось в череп человека. От удара охранник споткнулся, упав в ряд и раздавив собой растительность. Бог Крови устремился к нему, тщательно следя за шагами, дабы не повредить урожай. У поваленного охранника почти хватило ума ретироваться, когда он начал карабкаться назад. Стремительный удар, и еще один враг был повержен. Кровь брызнула вверх, густая и вязкая, покрывая картофель и просачиваясь в темную почву. О нет, - застонал Клинок. Его бедные растения! Они не заслужили такого беспорядка. Позже придется убрать все, но что, если это приведет к переувлажнению и корневая система сгниет? Весь участок может быть загублен. Клинок поднял изуродованный труп, скорбно пытаясь расправить раздавленные стебли и листья. Листва дрожала под его нежным прикосновением, скользкая от крови на его ладонях. Некоторые из них были смяты, и он осторожно попытался разгладить складки, хотя это не дало особого эффекта. Голоса сильнее закричали, издавая странное сочетание криков о мести и советов по обрезке деревьев. На самом деле, они были невероятно громкими, визжали и выли, подобно мстительным духам. Было еще что-то важное. Что это было? Действительно важное, как говорили голоса, но они считали абсолютно все жизненно необходимым, так что это был не особо хороший показатель. Что-то касательно Томми, понял он. Клинок посмотрел туда, где находился мальчик. В полуприседе он держался за голову в защитном жесте; руки покрывал ярко-малиновый цвет. Он старался избегать пуль, что было хорошо. Но в целом выглядел он нормально - так в какой же защите он нуждался? Может быть, он нуждался в утешении, но голоса об этом не заботились, так что Клинок не знал, почему они так настаивали. С̵̨̝̂̽̒п̵̛͚̤̉̒а̶̛͙̮̀͑͌͆с̷̛̥̤̠͇̓̚͠и̸͎̓̎̾̒͠ е̴̫̗̎г̵͎̪̜͇̗̒о̴̛̤ - требовал грохочущий океан, поднимая шквал голосов в его собственном разуме. С̷̛͚п̷̩̮͖̜͇͛̒а̸̛̬͎̀̍̓̚с̸̨̰͚̈͐̊и̵̧̗̏͒̈́̇ е̵̮̦͎͙͖̕г̵̼̃̅̕͘о̴̣̼͇̠͌͝, с̶̠͚͈̖̘̀̏̆̈̿п̴̦̑̅̋̇ӓ̶̥̠́̈́̐̈́̊с̷̪̮̰̜̌͛́͒и̷̢̥͐́͜ е̵͗́ͅг̵͎̤͋̈̋͊̚о̴̨̰̜͖̣̋̍̋, с̷͙̬͖̋̉п̵͖̺̻̯͆а̵̼̘̽с̶̦͓̮̱̪͗̿͋͌̓и̷͎̙͌ ӗ̵̡̨̧͖͌г̵̳͎̓̉̄͝о̸̼̰̀̃̑̕. За невнимательность пришлось заплатить. Осознание быстро отвлекло от переполненных напряжением мысленных приказов. Агония пронзила его мышцы, отдав острой судорогой, и непроизвольный крик вырвался из горла, когда он грохнулся на землю. Бог Крови надавил на спазмирующие мышцы и, протянув руку, схватил владельца электрошокера за ногу. Электрический ток пронзил неприятеля, и он закричал от боли. С усилием он скрутил ему ногу, еще не имея удобной позиции для убийства, но не желая, чтобы жертва смогла удрать от него. Перелом заставил врага рухнуть в агонии, подставляя для легкой мишени свои мясистые важные органы. Бог Крови попытался подняться, но электрическая судорога все еще плясала по телу, болью отзываясь во все щели его сознания. Голоса оглашали свое недовольство, ворочаясь в массе гнева и жажды крови. Его лицо помрачнело, когда он заметил, как другой обладатель электрошокера подкрадывался к нему сзади. Это была смехотворная попытка скрытой атаки, грубое смещение веса и шарканье ботинок были легко уловимы для его чутких ушей. Враг даже не находился в слепой зоне, хотя, возможно, будь у него человеческие глаза, противник мог бы там оказаться. Стряхнув с себя остатки электричества, он развернулся лицом к разноцветному пятну, отбросив оружие в сторону взмахом клыка. Прорезав тонкую ткань и нежную кожу, кишки незадачливого человека вывалились на картофельный ряд. Только не это. Но прежде чем свинья смогла отвлечься еще раз, зоркий взгляд кое-что заметил. Или, точнее, отсутствие чего-то. Угли, усеявшие тело, и зазубренные огненные дуги от траекторий летящих мимо пуль не обновлялись с начала наступления. В разгар битвы отмечалась нехватка стрельбы. Он еще не победил, опасность все еще нависала над ним, угрожая украсть его триумф. "Украсть" было подходящим глаголом. Он обернулся в поисках малейшего намека на шум и обнаружил, что дуэт вояк тащил цель и еще какую-то тряпичную куклу к боковой двери. Загорелась панель управления, и ворота скользнули вверх. Бог Крови знал, что Клинок так и не смог открыть ее, пусть за дразнящим серебристым полотном гудело какое-то туманное существо. Если врагам удастся сбежать с условием его победы, он проиграет, не сумев защитить цель, будучи по другую сторону. Утащат, неизвестно куда. Убить цель было бы легко, наверняка у них осталась хотя бы одна пуля. Даже если и нет, достаточно свернуть мальчику шею, покрытую ушибами, или ударить головой об пол; не составит труда уничтожить его победу. Его право по рождению. Бог Крови зарычал и, встав на четыре копыта, помчался за ними, не желая поддаться поражению. Прыжками и скачками он сокращал расстояние между собой и неудачей. Цель кричала, билась в руках охранников, пока хватка одного не выдержала, способствуя победе. Покрытого Красным мальчика утащили в темноту, скрыли от глаз, но не от слуха: он все еще боролся. От него исходил страх, острый и горький. Один из врагов вернулся, чтобы затащить туда же вторую скомканную фигуру. Он мог бы сделать это. С легкостью, прорвавшись в темноту за ними, расправляясь с теми, кто осмелился покуситься на его триумф. Но тут пуля задела его сустав. Едва скользящая комета, оставившая за собой лишь слабый след огня. Но тем не менее это была атака, объявление вызова. Он не мог отказаться от боя, даже если бы захотел. Инстинктивно он взревел, повернулся и бросился на соперника. Третий оставшийся боевик, стоявший на другом конце комнаты, вмиг превратился в плоское красное пятно на стене. Радость, дикая и свирепая, раздалась в тысячах глотках, когда была ознаменована победа. Еще нет! - прошипел Клинок. Это уловка. Море затихло, осознание нахлынуло волной. Затем они завыли, возмущаясь и кипя в бушующем буране. Бог Крови устремился к цели, темные глаза чудовища сверкнули яростью. Ватага скрылась в полумраке комнаты, и лишь едва заметный сигнал высветился на панели управления, отрезая его от возможности победить. Он потерпит поражение. Нет. Он не мог проиграть. Это было невозможно. Условием победы было сохранить Томми в безопасности. Он уничтожил почти всех, чтобы обеспечить это, и все же через несколько секунд все будет напрасно. Его мышцы горели от напряжения, когда он использовал их, и каждый раз конечность, обрызганная багрянцем, ступала четко по пути. Но этого было недостаточно, он видел свою траекторию, и она была слишком коротка. Он выдохнул через рыло, горячо и резко. Какое-то последнее отчаяние подстегнуло ровный скачок, но на это и был расчет. Не было ни углов, которые можно было бы срезать, ни короткого пути. Богу Крови ничего не оставалось, кроме как проиграть. Каждый голос кричал, закипая и подавляя все остальные звуки, скрывая шорох его грубой шерсти, стук его копыт по белому мягкому полу и решительный ритм его огромного сердца под аккомпанемент беспрерывного странного жужжания. От воплей исходила ярость, намерение, почти осязаемое в своей интенсивности. Маленькая зеленая вспышка озарила темноту. Нет. Завизжали механизмы, и охранник начал проскальзывать в комнату, которую запрут насовсем. Нет. Пока Бог Крови наблюдал, дверь начала решительно падать. Нет. Он не мог проиграть. Не мог, но победа казалась невозможной. Расстояние было слишком большим, а времени - недостаточно. Реальность не позволяла этому случиться. Голоса противились препятствиям, вес его решимости упирался в границы возможного. Он должен был победить. Это была гарантия, факт существования, вшитый в мир так же прочно, как и все прочие законы, управлявшие Вселенной. Если дверь захлопнется, он не сможет спасти, не сможет победить. И он отказался. Груз намерений Бога Крови навалился на реальность. И мир прогнулся, сдавшись под уверенностью в его победе. Бог Крови хотел победить. И Вселенная подчинилась. Дверь падала, враг проскользнул под ней в темную каморку. Но на секунду механизм заело, и шестеренки остановили ее падение. Человек застыл под дверью, испуганно глядя вверх, а затем на чудовище, что стремительно приближалось к нему. Через миг, конечно, дверь снова резко падала, но охраннику не хватило времени это понять. И вот, ворота не смогли закрыться полностью из-за полураздавленной туши между ней и полом. Этого было достаточно. Бивни слоновой кости скользнули под полотно, с силой надавив на раму. Дверь был гораздо меньше проема, ведущего в покои Клинка, и механизмы уже истерлись от предыдущего наступления. Быстрым рывком он поднял ее обратно наверх и (с треском костей и разрывом плоти, мышц и сухожилий) закрепив на месте свободной конечностью, в которой работник Фонда больше не нуждался. Как он ни старался, он не мог попасть в комнату из-за своих размеров, а последний противник не был достаточно любезен, чтобы бросить ему прямой вызов. Охранник стоял между ним и целью, ставя под угрозу его победу. Но быстрая рука, протянутая в каморку, сомкнулась вокруг вражеского тела. Как рыба в бочке. Кости захрустели под его фалангами, когда он дернул обреченное существо вперед. Удар головой, быстрый выпад, и все, кто когда-либо нападал или оспаривал его победу, были уничтожены. Цель была достигнута, жажда крови утолена. Голоса затихли, и Бог Крови успокоился. Медленно Клинок выполз наружу, подавляя мысленный гомон и возвращая себе контроль. Томми, вероятно, будет напуган покушением на его жизнь, и Клинок должен был помочь ему в этом. Ему нравилось думать, что со временем у него стало получаться успокаивать ребенка. Несколько неловких похлопываний по спине и бормотание парочки слов, и все было в основном улажено. Никаких травм, насколько он мог судить, не было. Томми все еще сидел в каморке, и он потянулся, чтобы вытащить его на свет. Но тут его рука замерла. Он забыл о другой фигуре, ведь она не нападала ни на него, ни на Томми. Паника заставила его схватиться за сердце, когда он понял, что это был ребенок, не старше Томми. Нет. О боже, нет. Он отчаянно пытался заглушить голоса, задействуя любую защиту. Море вздымалось, бушуя и ревя в его черепе. Он мог бы победить жажду крови и обычно побеждал, но его барьеры не были восстановлены, последняя битва произошла слишком недавно, чтобы он успел отстраниться от других. Клинок дернулся в сторону, но его мышцы напряглись, когда его снова втянуло в бурлящий океан. В отличие от прошлого раза, он отчаянно боролся, пытаясь когтями вернуть себе власть над собой. Клинок закричал, когда миллионы рук обвились вокруг него, увлекая в омут сознания. Фигура дернулась, погруженная в дремоту. В воздухе начал разноситься ленивый гул. Маленькая голова приподнялась, веки дрожали и едва приоткрылись. Это было юное лицо, округлое и мягкое. «...Томми-ммми?» - хмыкнул ребенок. «Давай еще подумай», - пророкотал Бог Крови. Он разразился диким смехом. Он никогда не мог устоять перед сиротами. Такие уязвимые, ничем незащищенные. В самом деле, им не на что было надеяться. Что-то столь бесполезное практически напрашивалось на уничтожение, и он никогда не мог устоять перед вызовом. Темные глаза распахнулись, приспосабливаясь к свету. Бог Крови сдвинулся, тень пересекла дверь и растянулась на маленьком тельце. Блестящие обсидиановые глаза расширились, слишком большие для человеческого черепа. Ужас замерцал в них, рот приоткрылся в неровной линии, проходящей через всю челюсть. Гулкое эхо нарастало, разнося паническое безумие по воздуху. Жертва смотрела на своего губителя, сжимаясь перед лицом смерти. Нет, - закричал Клинок, но жажда крови кричала сильнее.

***

Это было ужасно. Только и мог подумать Туббо. Не было ни одного факта, который привел бы к такому выводу, но это было единственное, что можно было сказать о стоящем перед ним звере. Оно заполняло дверной проем, тенью отбрасываясь на все помещение, стоя в ореоле света, что обжигал края его силуэта. Голову пронзала костяная корона, зубья которой торчали наружу, тонкие и слабо изогнутые к центру. Кровь покрывала кончики клыков, стекая по странным рогам и заливая кабанью морду. Бивни тоже были забрызганы кровью до самого края. Они были сделаны из толстой слоновой кости - длиннее, чем руки, и закрученные в острые концы. Из пасти сочился багрянец, что уже засыхал на морде и тонком розовом мехе вокруг. Губы растянулись в подобие ухмылки, обнажая покрытые кровью зубы. Смех вырвался из горла чудовища, как раскат грома, предвещавший страшное предзнаменование, и антенны Туббо резко расправились от этого звука. Мохнатые плечи слегка затряслись, вздыбив белую гриву, что тянулась от его груди, закрывая спину. Если не считать клочка бледно-голубого больничного халата, остальную часть существа покрывала короткая шерсть цвета красного дерева, смешиваясь с брызгами и разводами крови, испещренная пулевыми ранениями - свидетельством своей и чужой боли, надетых как медали. Его глаза были темными и звериными в своей жестокости, наполненные убийственным намерением, которое заставляло каждый из инстинктов кричать Туббо о необходимости бежать, хотя он едва мог даже шевельнуться, пока дремота держала в плену слишком многих из Улья, а страх - еще больше. Оно было похоже на какого-то адского демона. Оно было похоже на оживший кошмар. В общем, оно походило на воплощение самой смерти, и оно нависало над Туббо, оскалив зубы в улыбке и одновременном рычании. Он не смел шевелиться. К нему потянулось копыто, окруженное засохшим от крови белым мехом, растущим на предплечьях. Кулак был размером с его голову, а хватка - подобно змее - тисками обвилась вокруг его руки, пока его тащили на свет. Он едва не решил, что конечность оторвется полностью. Туббо не мог шевелиться и просто глядел на монстра. Это было похоже на сон, все вокруг оцепенело и отдалилось, как бы близко ни маячил призрак смерти. Все, о чем он мог только думать, было то, что он сейчас умрет, и он был прав. Кулак, мощный и смертоносный, уже...

***

…поднимался вверх, готовясь нанести удар. Клинок взметнулся к вершине, борясь за контроль, не в силах остановить его, но, по крайней мере, сумев отступить, чтобы вызвать колебания, и парень, наконец, отскочил назад, но этого было недостаточно. Грубо с его стороны - пытаться убежать. Такие попытки следовало наказывать. Бог Крови подступил к сознанию, рыча, когда Клинок снова потонул. По крайней мере, я пытался, - утешал себя Клинок, когда его увлекало обратно, подальше от поверхности и контроля. Кулаки рухнули вниз. Темные, полные ужаса глаза смотрели, как приближалась гибель. Плоть треснула, расколовшись с хрустом, абсолютно непохожим на ожидаемый треск костей. Вязкая янтарная жидкость взлетела вверх золотыми брызгами, и темное облако хлынуло из полости яростным роем. Воздух завизжал, издавая какофонию, что по громкости соперничала с голосами - диссонанс, созданный стрекочущими насекомыми. Но в нем звучала не просто агония, не обычный страх. Нет, это было слово, и оно было наполнено каждой долей отчаяния, крича о спасении. Крича…

***

…его имя. Хриплое, испуганное, исковерканное пчелами, но определенно его имя. Томми вскинул голову. Перед ним предстала ужасная картина, хоть он и знал, что так и будет. Именно поэтому он затаился: он знал, что все, что он увидит, будет преследовать его в кошмарах. Но он никогда не думал, что найдет Бога Крови, стоящего над разбитым Туббо. Неудивительно, что он кричал так, словно наступил конец света: в конце концов, он был прав. Томми вскочил, обхватив багровыми пальцами ткань, и быстро оттащил Туббо, спрятав его в темноте. Бог Крови напрягся у порога, взметнув руки к добыче, пытаясь дотянуться. Томми ударился спиной о стену, оттаскивая Туббо как можно дальше от кабана. Он был по-странному легким. Томми догадывался, почему. В конце концов, Туббо был полым. Кроме того, адреналин, вероятно, увеличивал силу хвата. И хоть обе мысли и были правдивы, это не было настоящей причиной. Поскольку Томми втащил в каморку только половину Туббо. Пчелы роились, затемняя воздух, пока он не подумал, что вот-вот задохнется ими. Мед пачкал одежду, теплый и сочащийся на Томми. Это не кровь, - напомнил он себе. И пусть это было не совсем так, но это все равно означало, что произошло нечто ужасное. Жидкость все еще сочилась из его друга, горячая и липкая, собираясь вокруг их двоих. Она все еще струилась по дорожке, проложенной от того места, где Томми оттащил парня от опасности, оставляя четкий след от подола халата Туббо до места, где возвышался Бог Крови, тенью нависая над кусками того, что когда-то было ногами инсектоида. Теперь, однако, это было в основном сплошное месиво. Некоторые из обломков были более узнаваемы: те бледные куски могли быть коленом. К низу они становились более целыми: неровные трещины расходились по голени, переходя в тонкие линии у лодыжек, где разрушенные участки обваливались внутрь. Ужас пронзил его внутренности, скручивая кишки. Во рту появился кисловатый привкус, желчь поползла вверх. «О, мой призыватель», - прорычал Бог Крови, его голос звучал низко и убедительно, но все же перекрывал крик Улья. «Не стой перед мной препятствием и верни мою добычу, коротышка. Я не против вызова, но это просто утомительно». Его кровавая улыбка была искажена сотнями тысяч пчел. Томми оглянулся и увидел темные испуганные глаза, из которых текли золотые слезы. Молодое лицо безучастно поникло, шок заморозил его. Томми осторожно встал между инсектоидом и клыкастым титаном, не сводя взгляда с убийственных глаз. Что бы ни случилось, Томми сделает все, что в его силах, дабы защитить своего друга. Он знал, что уже потерпел неудачу, но он должен был попытаться. В его сердце закипала ярость. «О чем ты, м̸̳͗̄̈́а̷͇́̉͋̂̂́ф̵̲̦̙̿̍̃̑ф̴̡̨͇̻̣͖͗͛͒̏͜и̶̹͖̳̗͙͂н̵͈̒̋, только думаешь? Туббо ничего не сделал! Он не представляет угрозы!»

***

Конечно, это было так. Однако для Бога Крови это мало что значило. «Это сирота», - рассуждал он. Возможно, ему удастся убедить мальчика быть полезным. Всегда лучше использовать любую доступную тактику, и если бы цель забрала его добычу, он мог бы так же легко вернуть ее. Клянусь, Томми может быть полезным, - настаивал Клинок. Тем не менее, в голове уже начали появляться предложения о других вариантах решения проблемы. Нарушитель был в пределах досягаемости, даже если другой не был. Опасное положение, но Клинок мог защищать подростка еще немного. На лице мальчика проступило возмущение. «Это что, м̴̼̠̗͙͉̈́͜а̵̣̺̭̉̑̈́͂̔ф̶̻͈͊́̀͊͑͘̚ф̶̖̲̟̭̦̰̀͊и̷̨̡͎́н̷̢̛̦̟̞̹̈́̋͊͐̚͠, шутка?!» - закричал он, почти в истерике. Нет. Нет, Клинок только надеялся, что все это было шуткой. Рука потянулась так далеко, как только могла, в попытке схватить крикливого ребенка, но не дотянулась нескольких сантиметров, и Томми просто отбил руку. Красный смешался с засохшими оттенками кармина. Громкость резко возросла, голоса требовали конфликта. По правде говоря, они всегда это делали, так что это не имело большого значения. Но, по крайней мере, это заставило замолчать растущее желание уничтожить препятствие. Даже Бог Крови не мог поднять руку на Подстрекателя, находясь под его властью. Значит все было в порядке. Клинок позволил себе утонуть, полностью погрузившись в себя. Что бы ни случилось, Бог Крови не мог навредить Томми. Жаль другого парнишку, но он правда пытался. В человеческих глазах застыло дикое выражение, как у загнанного в угол зверя. Они блестели в цвете кобальта, белки влажно сверкали, когда он отчаянно оглядывал каморку в поисках спасения. Как драматично. Томми ничего не угрожало, он сам гарантировал это. Но Томми был в панике, даже если так было всегда, когда Бог Крови находился рядом. Он никогда не любил Бога Крови, но он нравился Клинку, а Красный не позволял Богу Крови ненавидеть его, так что он мог жить, даже если бы слабо протестовал против битвы. Клинок никогда не мог понять, как такое слабое существо могло выжить. Жизнь была полна сражений, существование нужно было заслужить, и все же Томми пытался отказаться, заставляя других и Бога Крови сражаться за него. Что ж. Клинок никогда не сопротивлялся, когда его призыватель просил о конфликте, так что и ему нашлось применение. Бог Крови потянулся, прилагая все усилия, чтобы приблизиться к своей жертве. «Давай, это будет легко». Он мягко отбросил препятствие в сторону, но ребенок все равно врезался спиной в боковую стену. «Это будет быстро, а потом мы уйдем. Не стоит переживать, время есть. Возможно, придется убить еще пару человек из-за промедления, но это будет только благо». Все еще вне досягаемости, но решимость уже прожигала дыру в реальности, когда миллионы требовали, чтобы мир прогнулся под них. «Это всего лишь сирота. Такой уязвимый. Он не может спасти себя, и никто не потрудится сделать это за него». Дверная рама начала трескаться, подчиняясь его желаниям. Осколки разлетались от тяжести его намерения и тела. Наконец Томми затих, уставившись в глаза Бога Крови, отказываясь смотреть на скорчившуюся фигуру позади него. Инсектоид свернулся в неполной позе эмбриона, странно подергиваясь. Призыватель прикрыл веки, рот сжался. «…ох, я не должен... он возненавидит меня за это... пожалуйста, прости меня, Туббо». Слова звучали невнятно, расплываясь в странном отчаянии, охватившем его. Если у него не осталось другого выхода... ну что ж. По крайней мере, все скоро закончится. Клинок ощутил облегчение. Всего один груз, на самом деле, поскольку давление тонны голосов по-прежнему тянуло его ко дну океана. «Спасибо. Соблюдение правил делает работу намного проще». Бог Крови улыбнулся, предвкушая быструю кончину. «А теперь отдай сироту». «Он не один». Голоса рассыпались в замешательстве, различные решения разбивались друг о друга в бессмысленной болтовне. Клинок поднял голову со дна моря, ухватившись за возможность побороться за власть, пока разделенные голоса ссорились меж собой. «У него…у Туббо есть Коллекционер! Понятно? Так что ты не можешь навредить ему. Он под защитой». Он проверил вес слов - то была истина. Он чувствовал это как факт, нутром ощущая правдивость, хотя мог поклясться, что всего несколько секунд назад мог бы назвать это ложью. Странно. Но он смирился с этим. Бог Крови, конечно, все равно хотел убить парня, но в желании не было достаточной согласованности, когда было оглашено оправдание. Дверная рама содрогнулась в последний раз и была отпущена. Клинок выпрямился, потягиваясь всем телом. Какое счастье, одной проблемой стало меньше. От движения мышц заныли различные раны, из которых вытекала жизненная сила. Простреленная плоть горела, огонь искрился, обнажая места пулевых отверстий. С потухшим адреналином любые экстремальные движения были наказуемы. Предательское дрянное тело. Однако все же большая часть крови принадлежала вражеской стороне, так что все было в порядке. Он нагнулся к каморке, вытягиваясь через проем. «Нужна рука помощи?» - предложил он. Томми не принял ее, недоверие сверкнуло и омрачило его взгляд. Ауч. К тому же, довольно грубо. Не то чтобы он был виноват в том, что попытался убить союзника Томми или что-то в этом роде. Ну, не совсем. Он даже пытался помешать этому. Помешал этому. И такая неблагодарность в ответ. Неважно. Он грузно фыркнул. «Ладно, понял. Поправка. Копыто помощи?» Томми слегка поморщил лицо. Ах. Точно. Его рот по-прежнему был перепачкан красным месивом. Он неловко провел языком по широким кабаньим зубам, пытаясь хоть немного очистить их. Вкус, конечно, не был противен, но его было ужасно много. Взгляд Томми оторвался от него и упал на бледные останки конечностей. Хм... Клинок был привычен к виду всевозможных останков, но что бы из себя не представлял спутник ребенка, он был действительно интересным случаем. Клинок взглянул на дверь. Это была возможность побега. Он снова перевел взгляд на Томми. «У тебя, эээ, все норм?» Он не мог сказать "хорошо", или даже "неплохо", но парень выглядел лучше, чем обычно. Следы удушения были старыми. С этим ничего нельзя было поделать, да и не казалось, что он мог бы. Новых повреждений не было видно, но, очевидно, произошло что-то, что заставило Томми опасаться за свою жизнь. Клинок сделал все возможное, чтобы устранить угрозу, но это было почти все, на что он был способен. Короткий едва заметный кивок. Томми даже не поднял глаз, его взгляд был прикован к полоске... меда? до его сверстника. Что ж. Он подтвердил, что все было в порядке. Клинок был вне игры. Кроме того, ребенок уже был гораздо более подвижным, чем обычно. И вербально, и физически. Сердцебиение и дыхание были ровными, даже слез не наблюдалось. От Томми исходил запах страха, но он становился все более затхлым. Томми с тоской посмотрел на выход, и Клинок обернулся, проследив за его взглядом. Шерсть неприятно свалялась, где кровь, пропитавшая ее, начала медленно иссыхать. Бог Крови хотел сбежать на волю, конечно же, но Клинок... Хорошо. Он знал цену побегу. Он мог сбежать, разумеется, но ненадолго. И никогда по-настоящему. Томми сполна убедился в этом. Этот факт тяготил его, как кандалы с длинной, но тем не менее, цепью. После всего того времени стало легче просто терпеть. Он никогда не вытащит Томми, не сможет убедить Филзу, и даже не знал, где находился Уилбур. Он всегда побеждал, но это не означало, что он получал то, что хотел, иначе их никогда бы не поймали с самого начала. Его грудь поднималась и опускалась вместе с дыханием. Он потянулся к нескольким пулевым ранениям на груди. Они не были смертельно опасными, Бог Крови был слишком хорош для этого, и, честно говоря, пули только жалили, как безумные мошки. Клинок мог бы и сам себя залатать, но он никогда не был в этом хорош. Лучше просто подождать, пока Фонд все исправит. Какие бы дурные мнения о них не ходили (а таких у Клинка было предостаточно), они умели латать людей, когда им это было нужно. Лучше, чем это делал Уилбур, хотя, если честно, у него никогда не было хорошей поддержки, припасов или обучения. Да и вообще никакой подготовки, кроме горнила нужды, в котором рождается опыт, независимо от того, готов ты к этому или нет. По крайней мере, едкий запах дыма уходил через открытую дверь. Привкус оставался, но уже не был таким гадким. Его растения тоже были в основном в порядке. Он мог бы починить их сейчас, но не было желания. Их можно будет спасти в следующий садовый период. Этот инцидент... не будет же считаться нарушением контракта, не так ли? Он же не сам выбирал, когда призываться, Клинок не имел права голоса в таких делах. К тому же, если они угрожали Томми, в том не было его вины, что Бог Крови устранил их. Возможно, ему удастся избежать наказания. Ага. Кроме того, что они вообще могли сделать ему? Отменить Аграрное Соглашение? Это просто даст ему свободу действий, чтобы причинять больше разрушений, чем обычно. Нет, Фонд, конечно, всегда старался, чтобы во всем был виноват заключенный. Но с ним это не сработает. Клинок знал лучше, в отличие от... ну, он просто знал лучше. Его уши насторожились, когда в маленькой комнате послышалось какое-то шарканье. «Давай. Давай, я знаю, что ты не спишь, Туббо. Пожалуйста», - пробормотал Томми. Он следил за дыханием, сдерживая всхлипы, но все было напрасно. Он сделал еще вдох для укрепления мужества, а затем объявил: «Туббо нужно починить». Клинок слегка пригнул голову, чтобы заглянуть в каморку. Томми выглядел потерянным. Пальцы дергались, но жесты ни к чему не приводили. «Это... Оно... он еще жив?» Это был не совсем тот вопрос, который он хотел задать. Быть живым еще не значило, что получится выжить. С такой травмой ответ мог ужасно отличаться от положительного. Но он спрашивал не об этом, Томми все равно не мог этого знать; просто у ребенка было такое хрупкое выражение лица. Клинок не считал себя мягким, скорее наоборот, но после призывов Томми всегда был более восприимчив. «Я не... он должен быть жив. Но я не могу починить его. Я не могу прикоснуться к нему, я не могу ни м̵̥͓̔͌а̶̪͎̗̥̬̓̄̈̋̕͝ф̵̲̜̪̥̓̈́́̓ф̵̡̨̛͈̮͉͂̀̚͠и̵̝̥̿н̴̢̣̈͐͊̀̾а̶̪͎̗̥̬̓̄̈̋̕͝ сделать». Точно. Точно. Это просто приведет к тому, что заключенный насекомыш нападет и впоследствии будет прикончен. Вероятно, это будет не лучший исход. Ну, по крайней мере, для Томми и его товарища. Голоса явно были другого мнения. «Я могу попробовать», - неловко предложил он. У Клинка было не так много навыков, в основном из-за того, что копыта не способствовали оказанию медицинской помощи. Но если не было другого выхода... он мог бы попытаться. Избавить мальца от страданий, если уж на то пойдет. Незаметно, конечно. В сознании Томми разгорался конфликт. Тени кружили над ним, скрывая его силуэт и фигуру лежащего инсектоида. «Ты не... ты обещаешь, что не тронешь Туббо?» Его голос был тихим, как будто его помощь была последним вариантом, к которому пришлось прибегнуть. Ладно, теперь это было просто оскорбительно. Где доверие, пацан? Клинок знал Томми уже целую вечность, и спасал его больше раз, чем каждый из них хотел бы помнить. «Да, конечно, только побыстрее, потому что я не уверен, считается ли потеря крови для него актуальной проблемой». Секунда колебаний, и Томми осторожно взялся за ткань над грудью инсектоида, вытаскивая низкорослого пленника на свет. Хорошо. Э-э-э. Время исцеления. Несколько голосов выкрикивали предложения о медицинской помощи, половина из которых касалась других недугов, отличных от того, что было перед ним. Другие призывали к удару милосердия, но Клинок мог хотя бы сперва попытаться спасти бедолагу. Осторожно он прижал руку к его хрупкой груди, раскинув фаланги почти во всю ее ширину. Он лежал совсем неподвижно. Клинок наклонил голову в его сторону, пытаясь уловить слабое дыхание. Ничего. Он надавил чуть сильнее, напрягая слух, чтобы уловить или почувствовать хотя бы крохотный ритм сердца. Его собственное тяжело заныло. На лице Томми выражалась ужасная надежда и ему не хотелось ее разрушать. Но он уже сделал это, когда раздавил ноги его приятеля. «Он не... э-э… дышит». «Я знаю». «Послушай», - попытался он. «Я не чудотворец, понимаешь?» «Он и не должен дышать». Хм. Тогда ладно. Отлично, значит, не было никаких фактических признаков того, что напортачил. Не то чтобы он должен пытаться исцелить труп, даже не зная об этом. Прекрасно. Но, похоже, ему все равно придется попробовать. Шаг первый: определить травму. Он откинул распахнутый больничный халат. Ткань наполовину засохла на открытой ране и липла к рукам. Он повернул голову под странным углом, пытаясь вывести лежащее перед ним маленькое тело из своего слепого пятна. Когда он разглядел все повреждения, Клинок скривил гримасу. Это была уродливая кашица, состоящая из кусков резиновой плоти, погрязших в массу из медовых сот. Отломанные кусочки восковых ячеек засоряли смесь, сотни мертвых пчел были раздавлены в медовой жиже. Трещины бежали от коленей, словно паутина, скользящая вверх странными геометрическими изломами сквозь имитацию плоти. Еще больше замешательства добавляло полая конструкция тела. Внутри было темно, по границам строились тысячи и тысячи шестиугольные ячейки, из которых состояли стенки сосуда. Часть из них была разрушена и помята ближе к отверстию. Так что... возможно, это было не так уж плохо. Не было видно ни костей, ни открытых мышц или связок. Существо не могло умереть от потери крови. Может быть, это означало, что был какой-то другой более интересный способ, отличный от любого биологического вида. По крайней мере, отсутствие глобальных медицинских знаний ничего не решало. Настоящий врач, скорее всего, был бы так же растерян, как и он сам. Было некоторое утешение в мысли, что даже профессионал оказался бы в тупике. Обсидиановые глаза были широко, но безжизненно, открыты. Они были слишком большими для человеческого черепа и глядели в никуда. Антенны были прижаты к бесстрастному лицу. Паренек был таким крошечным, худощавым, а щеки его округлыми от молодости. А теперь он стал еще меньше, благодаря Богу Крови. Честно говоря, он уже выглядел порядка мертвым. А, может, и был уже мертв, насколько он мог судить. Ну. Не то чтобы ему было чем заняться, кроме как поиграть в некроманта. «Ладно». Кабанья голова дернулась вверх, чтобы посмотреть на Томми. «Принеси ведро. И садовую лопату». Подросток выполнил указание, прокладывая себе путь через поле боя и убитых, не заботясь о том, чтобы уворачиваться от луж крови, когда он пробирался к припасам. Вторым шагом нужно было очистить травму. Садовой лопатой он собрал куски того, что составляло плоть ребенка. Промывать рану было бесполезно, так как мед продолжал вытекать, теплый и липкий на его шерсти, покрывая колени, где он стоял. «Ну и что они сделали на этот раз?» - спросил он мимоходом. Все это время Томми неловко суетился вокруг, руки дергались, когда желание помочь вступало в противоречие с последствиями, которые это могло принести. Как надоедливый щенок, но он держался на достаточном расстоянии, чтобы кабан не слишком беспокоился. Томми заметно вздрогнул, широко раскрытые глаза моргнули, когда его мысли отвлеклись на разговор. Эй, это действительно сработало. Лучше бы он не изнурял себя излишним беспокойством, хотя это было не самое лучшее отвлечение, но он надеялся, что это не позволит мальчику действовать импульсивно, стараясь "помочь". К тому же, Клинок хотел убедиться, что после призыва у ребенка не осталось никаких повреждений. «Ничего», - пробормотал Томми. «Дедуктивные рассуждения говорят об обратном. Я здесь, следовательно, они угрожали твоей жизни». Он начал формировать небольшую кучку из кусочков пчелиных останков. «Нет. Просто мне так показалось. На самом деле они ничего не сделали, это все я». «О. Тогда ладно. Не знал, что это... ну, знаешь, возможно». Вероятно, это было хорошо. Если Томми мог призывать без реальной угрозы, это было гораздо безопаснее для него. Что, впрочем, полностью расстраивало планы Клинка на побег. Он бросил попытки выгребать куски совком, вместо этого принявшись собирать кусочки фалангами пальцев, как в очень-очень хардкорную версию игры в "Операцию". Тягучий мед прилипал к белыми мохнатым манжетам на его запястьях, и все это было до крайности противно. К этому примешивалась кровь недавней битвы, но ее было не слишком много, и он решил, что главное - скорость. Занятие было легко перевести в режим автопилота, что очень помогало, поскольку голоса все время пытались убедить его в том, что крушение черепа было широко используемым и уважаемым медицинским методом. Кроме этого, ему также давали кучу полезных советов по лечению симптомов простуды и гриппа, а также ужасающие факты об использовании пиявок, которые, как он был уверен, они узнали от Филзы. «Спасибо», - пробормотал Томми. «Хэ?» «За то, что пришел в этот раз». Клинок смущенно поморщил рыло. Не похоже, что у него был выбор в этом вопросе. Томми чего-то пугался, Томми делал кольцо из Красного, и вуаля, Бог Крови призван. Ему редко доставался контроль за телом, когда речь шла о Боге Крови. «Конечно. Без проблем». Он пощупал стенки коленей изнутри, проверяя, не сломаются ли они под давлением. Возможно, было бы лучше просто отколоть их до того места, где они были более структурно надежны, но Клинок не был точно уверен. Все было в основном очищено, за исключением нескольких жучьих трупов. Некоторые, еще живые, начали ползать вокруг, появляясь из темноты и дергаясь. Они собирались на его ладони, упираясь в ограждение. Если бы его руки не находились буквально внутри, Клинок не заметил бы, как едва шевельнулась нога. Это было незначительное движение, скорее дрожь, чем что-либо еще, но все же движение. Хорошо это или плохо - еще предстояло выяснить. Он прервал свою заботу о здоровье инсектоида на короткий жест в сторону собственного горла, прежде чем вернуться к задаче. «Так откуда синяки?» «Тебе ли не знать», - мрачно проворчал Томми. «Ты же тогда решил не появляться». «Хээ?» «Типа я понял. Неважно. Не хотел меня спасать, да-да, я понял. Просто… м̷͉͎̄͆̐̄̏а̶̖̪̼͐͆̌ф̶̯̲̼̰̘̐͌ф̴̘̗̔͛͜и̵̧̫̳̟̍͒̎н̶̡͈̓̏̚. Я уже принял это. Я могу двигаться дальше. Но теперь ты решил появиться, и что теперь?» «Хэээээ?» Руки Томми запутались в ткани больничного халата. «То есть, да, они никогда не убивали меня в прошлые разы, но это всегда было из-за тебя. Ну, или я так думал. Очевидно, они бы прекратили это сами, но...» Паника резко скрутила нутро Клинка. Он быстро прервал эту мысль, надеясь, что это было случайностью. «Подожди, они делали это раньше? Почему меня не призвали?» Глаза Томми вспыхнули. «В том-то и вопрос! Почему ты не пришел? Почему?! Почему ты отказался помочь мне?!» Он сдулся, взгляд и голос рухнули вниз. «Просто... почему? Я был не против. Типа, ладно. Клинок не придет. Сейчас ты умрешь, Томми. И меня просто отму-муд-м̴̫̜͙̻̝͑а̴̧̧͍̞̣̂̋̍ф̷̡͉̹̜̻̪͛̕͘ф̶̥̌͆̑̅и̷̖̱̞̮̽̏н̵͖̙̇̊…». Он не мог подавить слово, голос срывался. «Но ты не спас меня, и я не умер, и просто... почему? В этом не было смысла. Всегда не было, но тогда было хуже, чем обычно». Ох, в этом определенно был смысл, и он молился, чтобы Томми никогда его не обнаружил. «Так, погоди, они снова пытались убить тебя, но меня не призвали?» «Да», - угрюмо ответил Томми. Это плохо, это очень, очень плохо. Он чуть не ругнулся. Если призыв перестал исправно работать, что случится, когда он сбежит в следующий раз, а Томми просто... не сможет его вернуть? Фонд будет снова и снова пытаться призвать его, пока в конце концов не добьется успеха? Не в том, чтобы вернуть беглеца, а в том, чтобы убить Томми? Фонд никогда не делал этого раньше, но если бы они достаточно отчаялись… Филза возненавидел бы меня. Это даже не сравнилось бы с его собственной ненавистью к себе. Смешно, правда? Что после стольких лет истребления бесчисленного количества людей только для того, чтобы обеспечить выживание одного ребенка, он все равно заставит Томми умереть? Безумие, правда. В этом не было никакого смысла. Это не могло иметь смысла, только если Томми собирался выжить. Ему нужно было найти причину и уничтожить ее. Нужно было разобраться по порядку. Когда Томми угрожают, что происходит первым делом? Его голос возникает в голове. «Я тебя совсем не слышал. С моей стороны ничего не было, я понятия не имел, что что-то происходит. Слушай, я не могу сопротивляться призыву. Это просто так не работает, иначе я бы давно это сделал». Уф. Плохая формулировка, поправь. «В смысле. Уууф. Я бы, конечно, не стал так делать, потому что ты мне нравишься, и в противном случае ты бы умер, но я бы не пришел в самый первый раз, потому что я тебя тогда еще не знал, понимаешь? Понимаешь? Но сейчас я бы так не поступил, очевидно. Не поступлю так, Томми. Я бы не позволил тебе умереть, ты мой друг. В смысле. То есть, да, еще все остальные тоже будут злиться на меня, понимаешь? Я не могу этого допустить. Поэтому. Ты знаешь, почему это не сработало? Потому что нам вроде как нужно очень исправить это». Смятение охватило Томми. «Но они душили меня, а ты не пришел, и я подумал... круг не появился, потому что...» Его глаза округлились, когда наступило нечто вроде прозрения. Он сердито застонал. «Я м̸̭̌̿̃͌̚͝а̴̟̟͈̄̈́̃̾͝ф̸͈͈͖͙̈́̄͒̾̕͝ф̵̧̨̓͋̇̾̀й̴̮̘̗͆͠н̸̢̻̖̊͑н̶͙̠̌́͊͘͝ы̵̳͓̚й̸̘͇͇͊̚ͅ идиот. Конечно, это не сработало! Как бы это сработало без Красного, который должен был сделать круг призыва». Без Красного...? Минутку. С т о п. «У тебя не было Красного?» Короткий кивок. Итак, каким-то образом Томми удалось стать... человеком. Полностью свободным от аномалии. Шестеренки в кабаньем мозгу начали шевелиться. «Как?» «Неважно», - пробормотал он. «На самом деле, это очень важно. Расскажи мне, Томми». «Этого больше не случится. Я не допущу». «Просто скажи мне...» «Нет!» Клинок не мог понять его протеста. Конечно, сначала это казалось ужасной проблемой, но на самом деле в этом была скрытая возможность. Конечно, был шанс, что все пойдет не так... «…Но если бы ты был человеком, значит, они бы тебя отпустили!» Томми больше не будет тащить его назад. Он мог сбежать достаточно надолго, чтобы сорвать следующий визит. Он мог нарушить дурацкий Коллективный Завет Филзы. Они все могли стать свободны. «Я не стал человеком! Я не знаю, о чем ты подумал, но это не было похоже на человечность. Это была ненависть, и ужас, и печаль - и все это сворачивалось в такое оцепенение, что я даже не помнил, как дышать. Иногда я даже не хотел этого. Возможно, я никогда не был человеком, но тогда я им точно не считался. Я не могу вернуться к этому состоянию». Он не выглядел так, как будто мог сломаться. Он выглядел так, будто уже был сломлен. Клинок видел этот взгляд много раз. Растерянные глаза, лицо, пытающееся притвориться, что в них не читался ужас. Страх всегда был неотъемлемой чертой Томми. Даже если он был отдаленным, он всегда, всегда присутствовал. И Красный был тому подтверждением. Но, видимо, Томми удалось каким-то образом освободиться от него, победить свой страх смерти. Он видел, как Томми ломался раньше. Даже много раз. Это всегда было неприятно, скручивало его внутренности и застревало комком в груди, вытесняя сердце. Это не было похоже на физическую боль - кусачую, но не совсем клыкастую. Он не совсем понимал это. Он привык к ужасу, привык смаковать его, но Томми был другого мнения. Решимость Клинка тоже чуть не сломилась. Но сохранилась. Смягчилась, но не потеряла твердости. Если в случившемся был хоть малейший намек на спасение, он должен был воспользоваться им, несмотря ни на что. Кроме того, его действия и раньше ломали подростка. Много раз, пусть Томми об этом и не догадывался. Тем не менее, пока он решил отступить. Не похоже, что Томми был склонен к разговорам сейчас, но это не давало гарантию на будущее. Парень постоянно нуждался в общении, и у него было только два варианта. Ну, с новым товарищем - три. Не сейчас, но со временем. Он работал над побегом годами, и поспешность сейчас не принесла бы пользы. В конце концов, он выудит это из парня. И тогда Томми больше никогда не придется ломаться, потому что он будет свободен. (И не обращайте внимания, что он заверял себя в этом годами, окей?) Пришлось принести еще одно ведро, прежде чем все обломки были убраны. Большая часть оставшейся конструкции оказалась достаточно прочной, самые слабые части уже обломились, пока их дергали туда-сюда. Но мед все равно вытекал. Инсектоид снова дернулся, когда поднялся слабый жужжащий гул. Крылья под телом стучали о металлические крепления. «Хорошие новости: чем бы он ни был, он еще не успел умереть». Томми выглядел воодушевленным. Клинок оторвал уголок больничного халата, но приостановился, сморщив морду при виде ткани, покрытой коротким мехом цвета корицы. Это не могло быть гигиенично. Хотя, большинство других вариантов были залиты кровью, и это, пожалуй, было похуже. Он не знал, с чем были связаны все патогены, но полагал, что те, которые основаны на крови, были худшими. Однако когда он принялся накладывать импровизированную повязку, тело начало корчиться. В темных глазах засветилось ужасное узнавание, а в стрекотании насекомых послышалось что-то похожее на стон. Слабо он попытался отползти назад. Бегство, пусть и неэффективное, не способствовало правильному лечению. В этом и заключалась цель Бога Крови, не так ли? Не дать ему сбежать. Клинок проклял свою исполнительность и практичность. «Прекращай», - сурово приказал он. Парень не остановился, только перевернулся и продолжил ползти, когда однорукость и недостаток сил затрудняли ему задачу. «Ты только все усложняешь», - проворчал кабан, потянувшись вниз, чтобы прижать инсектоида ладонью. Крылья затрепетали, пытаясь оттолкнуть ее, несмотря на то, что их движения были сильно ограничены. Он все равно прижал мальчика к полу. Одно из пчелиных крыльев странно изогнулось, и Клинок переместил руку ближе к лопаткам, чтобы не испортить ничего больше. Хотя крылья были захвачены цепью, они все еще оставались свободными, бесполезно хлопая, но раздражая. Он подавил их трепетные взмахи, вытянув фаланги пальцев, чтобы сжать соединяющие их суставы, полностью прижав их. Осторожно перевернув парня на спину, Клинок прижал руки и крылья к тонкому туловищу. Инсектоид продолжал извиваться, и он нахмурился, понимая, что для завершения работы ему понадобятся обе руки. З̵̡̼͐̐̓а̴̟̟͈̄̈́̃̾͝к̴̅̓͜ͅо̸̩̜́͋н̵͈̹̞̓͗ч̵̹̥̤̌̽́и̵̞͆̚ н̷̳͕̖͒̎а̵̜̀̌̕ч̶͖̘̄͑̈́а̷̯̀̂͘т̵̢̑̒́о̶̣͐е̸̫̰͐́!̴ - раздались ликующие голоса. Я не это имел в виду, идиоты. Борьба затихла, когда он еще сильнее вдавил мальчика в мягкий пол. Вибрации сотрясали тело, сама плоть гудела от бурной деятельности в грудной полости, словно насекомые внутри отчаянно пытались освободиться. Клинку почти хотелось помочь ему в этом. Еще чуть надавить, и грудь расколется. Вчера он и представить себе не мог, каким звуком сопровождалось подобное действие, но теперь ему хорошо был известен конкретный треск, с которым разбивалось туловище. В воздух поднялся еще один темный поток насекомых, создавая любопытную имитацию крика... Янтарные слезы блестели на темных сегментарных глазах, бросая сотни оттенков в испуганном взгляде. Гул все нарастал, и Клинок начал подозревать, что голоса были в чем-то правы. Неа. Вообще-то он сейчас все пытался исправить, так что предложения об убийстве не принимались, спасибо большое. Не найдя лучшего решения, он неловко переместился и уперся ногами инсектоиду в грудь, придавив его к полу. Медовые руки пытались сдвинуть тяжесть, одна рука тянула за мех. Для такого уровня терпимости боли, как у Клинка, это даже не казалось ощутимым. Это стоило того, чтобы иметь возможность свободно пользоваться обеими руками. Только бы он перестал брыкаться... «Томми, заставь своего товарища перестать сопротивляться моей безупречной заботе». Кроме того, он опасался, что парень мог приложить достаточно силы, чтобы еще больше раздробить себе ноги. Подросток вскарабкался на бок инсектоида, инстинктивно приземлившись на ногу Клинка, а не на человека-жука. Маленькие пальцы впились в его шерсть, но на этот раз для удобства. «Туббо...» Так вот как его звали. Или, может быть, это было прозвище? Не то чтобы у него было право судить об именах. «Тебе нужно успокоиться. Все в порядке. Хорошо? Ты в безопасности. Ты же знаешь, как хорошо я разбираюсь в этом», - успокаивающе пообещал Томми. Голоса в голове и шипящий клубок насекомых не согласились с мнением ребенка. Клинок не любил, когда голосам потакали. Но, как бы он ни был знаком с миллионами перекрикивающих друг друга смутьянов, вычленить горстку слов из пчелиной симфонии было до смешного просто. Честно говоря, в основном это была смесь из повторяющегося снова и снова имени Томми, мольбы и мучительных криков. В любом случае, ему и так хватало тех, кто кричал у него в голове. Может быть, ему стоило избавиться от парня только по этой причине. Голоса радостно ликовали. Это была шутка, - хмуро подумал он. Тем не менее, близость Томми, казалось, помогала. Видимо, доверия между этими двумя было достаточно, чтобы позволить его почти-убийце хлопотать над ним. Странно. Почему Клинок не слышал об этом пареньке раньше? Даже если не от Томми, он должен был получить весточку о новом друге от Фила. Не то чтобы у них было много тем для обсуждения; о таком важном событии обязательно бы сообщили. Томми определенно не отказался бы обсудить это. Должно быть, просто время было выбрано настолько неудачно, что очередной визит еще не наступил. Было... странно, запихивать в кого-то ткань. Но таким же образом выглядел обрубок покалеченной руки, так что Клинок решил, что делал все правильно. Это придало чуть больше уверенности, ведь, по крайней мере, он не был первым, кто ампутировал конечности малышу. Ткань, казалось, держалась на месте, выглядывая небесно-голубыми складками из шестиугольно-расколотой плоти. Разломы вдоль сотовых ячеек вели к странным геометрическим узорам, тянущимся по бедрам. Это выглядело болезненно, но несравнимо с отсутствием конечностей. Капли выступали из трещин, в некоторых местах вытекали небольшие ручейки, но, по крайней мере, большая часть потока была остановлена. Тогда он понял, что пацан никогда больше не сможет ходить. Хм. Ну что ж. Конечно, он не был с ним знаком, но, судя по поведению Томми, закрадывалась мысль, что ему еще аукнется этот инцидент с Туббо. Наверное, не самое лучшее первое впечатление, если честно. Конечно, их первая встреча с Томми тоже произошла во время побоища из-за призыва, и он даже чуть не убил мальчика, но на самом деле Клинок не причинил ему особого вреда и даже вроде как спас его. К тому же, это было не совсем то же самое, что случилось с Туббо. Но. Э-э-э... они, вероятно, смогут все дружно посмеяться над этим через год. Или, может, через пять. Вообще-то, наверно лет через десять - по пять лет на каждую потерянную ногу. Клинок не был до конца уверен в математике обид. Может, надо было умножать? Тогда двадцать пять лет. Ну, хоть проживет дольше. А может, и нет, может, он умрет прямо сейчас, если Клинок не перестанет отвлекаться и не сфокусируется на поставленную задачу. Побуждаемые решимостью, голоса начали отчаянно бомбардировать его случайными предложениями, что доставляло раздражение. Он был сосредоточен и поглощен заданием, спасибо не надо. Клинок перевязал обрубок второй ноги с надеждой, что это остановит не-совсем-кровотечение и позволит прожить существу достаточно долго, чтобы это стало проблемой Фонда. Туббо оттолкнулся, пытаясь сесть. По рефлексу Клинок пресек эту попытку, шлепнув его обратно на пол. Его голова повернулась к Томми в поисках помощи. «Что оно с нами делает?» Слова были слабыми, едва собирались в слоги. Томми быстро взглянул на свиного гиганта, а потом обратно. «Он... он просто лечит тебя, понимаешь?» «Что он там лечит?» Это было почти умоляющим ответом. «Все не может быть настолько плохо, что ты подпустил его к нам. Ты только что клялся, что будешь защищать нас, Томми!» Его голос треснул от боли. Подросток вздрогнул. «Я пытаюсь, Туббо. Это лучшее, что я могу сейчас сделать». И, похоже, это было лучшее, что мог сделать Клинок, учитывая его способности и подручные средства. Мед давил на ткань, но пока не сочился сквозь нее. Клинок выпустил инсектоида из-под ног, дав ему немного отойти, поскольку по какой-то причине он мог быть не в восторге от компании свиньи. Туббо тут же приподнялся на локтях, ища опору. Рука Томми метнулась к парню, чтобы прижать его обратно, но так же быстро отдернулась назад. Медовые руки дрожали, когда инсектоид подтягивал тело в сидячее положение. Было довольно легко определить, в какой момент он впервые обнаружил, что случилось с его ногами. Он полностью застыл, глаза становились все шире и шире, как чернильные кляксы на бумаге. Перо замерло, рассказ остановился. Мысли затихли, не в силах продолжать заполнять страницу. Его неподвижность распространялась, заражая пространство. В комнате воцарилась тихая пустота, гнетущая тяжесть которой не допускала ни созидания, ни разума, ни понимания, ни чего-либо другого, кроме ужасающего ничего. Клинок был знаком с плачем. В частности, благодаря Томми, но он также видел это в фильмах. Иногда врагам удавалось всплакнуть за мгновение до гибели. Он тоже изредка мог выдать пару капель, но это не был взгляд со стороны. Он всегда думал об этом как о действии. Вздрагивающие плечи, сморщенное лицо, дрожащие губы. Он всегда думал об этом как о звуке, о сбившемся дыхании, о мягко падающих каплях, о безобразных рыданиях. Но Туббо не был ни тем, ни другим. Его лицо было пустым, даже когда по нему текли золотые слезы, а тело казалось камнем. Он не издавал ни звука, ни стенаний, ни всхлипов, ни даже заиканий. Он всегда думал, что плач - это то, что ты делаешь, а не то, что делают с тобой. Он ошибался. Туббо тихо плакал. Он должен был остановить это. Он должен был покончить с этим. Что угодно, что угодно, но только не это ужасное состояние незавершенности. «Туббо?» - мягким голосом позвал Томми, наконец нарушив кошмарную тишину. Жужжание насекомых снова стало почти неслышным. «Туббо, очнись. Будь со мной. Ты в порядке, хорошо?» Он не двигался. «Туббо! Туббо, перестань! Это приказ!» Он не реагировал, лицо было пустым, рот закрыт. Как будто душа покинула его полое тело. По крайней мере, он не отвечал типичным образом. Не будь у Клинка подобной практики и близкой позиции, он, вероятно, не смог бы разобрать скомканных слов в стрекотании насекомых. «Он хочет уйти», - объявил он. Голова Томми дернулась к свинье, а затем снова вернулась к пчелиному мальчику. «Я вытащу тебя. Обещаю. На этот раз я не вру, я вытащу тебя, Туббо. Чего бы мне это ни стоило». Решимость охватила его, слова звучали яростью и твердостью намерения. Туббо не двигался. Конечно, нет. Это было не то, что инсектоид имел в виду. Побег в физическом смысле был далек от его мыслей, почти невозможен, судя по тому, как он был поглощен собственным страхом и агонией. Нет, Туббо не хотел физической свободы, гораздо важнее ему был ментальный побег от реальности. Настоящий мир был слишком велик, слишком опасен. И не было ничего другого, что могло бы ему помочь. Клинок почти успокоился. Это было первое, в чем он действительно имел опыт и знал, как помочь. Было приятно оказаться на знакомой, пусть и коварной территории. «Стой, давай не так. Просто отвлеки его, хорошо? Поговори о чем-нибудь другом. О чем угодно. Лишь бы это не сопровождалось еще большим стрессом, потому что, ну знаешь, это последнее, чего мы хотим». Томми выглядел встревоженным. «Я не могу, я-я не знаю, что делать». «Меня это никогда не останавливало». Рассказы и забавные истории - это обычно все, что он имел в своем арсенале против контуженого Томми. «Все, что у тебя на уме. Попробуй его взбодрить». «Давай, лучше ты, я только хуже сделаю!» «Учитывая тот факт, что я его совсем не знаю и вроде как сам разбил его ноги, честно говоря, я думаю, у тебя будет больше шансов». Если вообще был шанс. Недоуменный взгляд Томми не внушал доверия. Но он придвинулся ближе к инсектоиду, вглядываясь во все еще пустое выражение лица своего товарища. Он завис в нескольких дюймах от прямого контакта, стараясь, чтобы их ноги не соприкасались, а его руки были как можно дальше. Какое-то время он просто молчал, его глаза метались из стороны в сторону, пока он перебирал в уме различные идеи. Когда он заговорил, его голос был неуверенным и низким. «Ты... ты помнишь звезды, Туббо?» Он замолчал, его уверенность ненадолго прервалась, прежде чем он продолжил. «Потому что я их успел забыть». «Я думал, они похожи на капли воды. Как в том моменте, когда тебя ударили слишком сильно, и в глазах поплыли огоньки. Но они совсем не такие. Небо такое большое, Туббо. Я думал, это просто черная пустота, но оно гораздо больше. У него так много оттенков. В нем был и мрак наказания, и черный пластик бронежилетов, и темный глянец смотровых окон, и синяки от недосыпа. В нем также был цвет мелка, да, но также и цвет пчелиного роя, рубашки Розалинды, твоих глаз. И мне казалось, что оно будет пугающим, но потом появились созвездия. Они не были похожи ни на воду, ни на боль. Звезды постоянны, бесконечно разбросаны по небу. Кажется, я совсем забыл это. Я забыл, что они все еще будут там, потому что даже не помнил, как они выглядят. Но они все еще там, ждут нас, и я не хочу больше никогда их забывать». «И я увидел их благодаря тебе, Туббо. Поэтому мне нужно, чтобы ты остался со мной, потому что я не думаю, что смогу сделать это без тебя. В следующий раз, когда я увижу звезды, тебе лучше быть там, рядом со мной, или... или я не знаю, что я буду делать». На мгновение у него перехватило дыхание, предвкушение и страх сложились воедино. Окаменелость инсектоида ослабла, но он по-прежнему оставался неподвижен. Туббо сморгнул последние слезы, капли повисли на темных ресницах. «...мы тоже хотим увидеть звезды». Он все еще не двигался. Его рот был неподвижен. Голос был почти скрыт в жужжании пчел. Но это был ответ. Это было своего рода облегчение. Клинок не знал, выживет ли существо, но, по крайней мере, он был уверен, что оно будет бороться. Несколько ран больно вспыхнули, когда он перевернулся на живот, поддерживая голову руками. Заместо энергии, истраченной Богом Крови, к нему начала подкрадываться усталость. Легкая сонливость, пусть и незначительная. Антенны резко дернулись, подобно кошачьим ушкам, на звук его движения. О, хорошо, вот и движение. Он ожидал услышать также и кроличий бешеный стук сердца, но, опять же - никаких органов. Все запахи тоже были недоступны. Он чувствовал себя обманутым, когда ему оставили только язык тела, когда изучаемый объект не проявлял признаком движения. Зрачки не расширялись, зубы не стучали. Его рот не имел даже постоянной формы, словно какая-то поникшая прореха между щеками. Туббо был существом, которое было трудно прочитать. Очевидно, он был до смерти напуган, но это было почти все, что можно было понять. Руки мальчика слегка задрожали (ну вот, мелкая моторика появилась! Или не совсем, но это еще полбеды), но затем они рухнули на пол. Туббо свалился вниз, пытаясь вывернуться и отстраниться с помощью одной дрожащей руки. Пол с мягкой обивкой давал слабую опору, и в целом все действие выглядело довольно жалко. «Ты солгал, что кошмары проходят», - простонал Туббо. Томми нахмурился. «Ты уже знал, что это неправда. И Клинок настоящий». «В том-то и проблема». «Тебе следует, эм, перестать двигаться. Вероятно, это не очень хорошо для травм», - неловко прокомментировал Клинок. Это только усилило его борьбу. Он чуть было не потянулся снова, чтобы прижать инсектоида к полу, но передумал. Туббо отшатнулся к стене и остановился, когда закончился путь к отступлению. «Ты буквально уничтожил половину нашего тела безо всякой причины!» - выпалил Туббо сдавленным истеричным голосом. «Э-э-эм, ну... это… чтобы ты не пытался убежать? Это было тактическое решение, ты должен понять. Ограничить твои возможности для побега, чтобы мне было легче тебя убить. Плюс, не преувеличивай, я сломал не более четверти тела. Слушай, мне самому все это неловко: я искалечил тебя на всю жизнь. НО! Я также немного тебя подлатал, так что я думаю, это должно компенсировать». «Это ни м̶̼͍̙̽͗ӓ̴͚̠́̐͘ф̷̲͎̉ф̷͙̜̝̀̈и̴͔́н̷̦̱̑ӓ̴͚̠́̐͘ не компенсирует», - одновременно возразили Туббо и Томми. Отлично, теперь он должен был иметь дело с двумя противоречивыми подростками. «Томми, сделай так, чтобы оно ушло», - взмолился Туббо. Да, это начинало действовать ему на нервы. Как будто Туббо не видел в нем человека. Возможно, это было справедливо, ведь он представлял из себя свиного монстра, забрызганного кровью с головы до ног, но - свиным монстром с большим сердцем. «Если ты не заметил, дверь для меня слишком мала. Я не могу сломать ее, если только Вселенная не захочет прогнуться, как ей и положено. Сейчас у меня нет причин для этого, так что я просто застрял здесь». «Причина есть», - заявил Томми. «Мы уходим». О? Для него это было новостью. Конечно, он слышал громкие обещания, но отчаянные заверения не всегда переходили в конкретные действия. «Ладушки», - дружелюбно согласился он. "Мы" было сильным заявлением, возможно, даже ложью, так как обычно сбегал только Клинок, но он был согласен с планом. Это было... хорошо. Только дважды Томми предлагал бежать. Он был покладистым, конечно, но в его глазах горела решимость, какой Клинок не видел уже давно. Честно говоря, ему не хватало этой искры. Слишком долго ее пытались загасить. Единственным правильным лечением было раздуть пламя. «Давайте сделаем это». «Нам нужно вытащить остальных». Он поднял бровь. «Хм? Раньше это никогда не срабатывало». «Должно сработать. Мы должны вытащить Туббо». «О, значит, нам четверым просто хорошо сиделось тут все это время?» - сухо проговорил он. Лицо Томми передернулось. «Это не то, что я сказал. Просто... теперь все по-другому». «Ладно, ладно». Неважно. Пока Томми пытался бороться, это не имело значения. У них не было способа достать Уилбура или Филзу, но пока они бежали, это не имело для него значения. «Давайте попробуем. Попытка побега сто шестьдесят три - ееей». «Серьезно??» - вмешался Туббо. «И выпустить это? Позволить ему терроризировать невинных людей? Скольких оно убьет, Томми? О чем ты думаешь??» «Эй», - хрипловато перебил Клинок. Он не собирался просто лежать и молча сносить клевету. Точнее, может и снес бы, но только буквально, и только потому, что ему было комфортно лежать на земле. «Вообще-то я не убиваю людей без причины, спасибо большое». Он не был животным. Точнее, технически, был, но... Ну, вы поняли. «Неужели?» - прошипел Туббо, резко жестикулируя полусогнутой рукой. Его темные глаза гневно сверкнули. «Тогда что за причина? Почему в той комнате лежит десяток мертвых туш?» «Если ты не знал», - начал он ровным голосом. «Они причинили боль Томми. Мне это не понравилось». Клинок не знал, как именно они это сделали, поскольку вся ситуация в целом была странная, но что-то плохое определенно случилось, даже если не в той степени и не в обычной манере. «А что насчет нас?» Он улыбнулся кровавой улыбкой сквозь стиснутые зубы. «Недоразумение». «И часто такое случается?» - с вызовом бросил Туббо. «Один шанс на миллион». Обычно один выигрывал против миллионов. К несчастью Туббо, в момент их знакомства шансы были не в его пользу. «Кроме того, ты все неправильно понял. Не ты помогаешь мне сбежать, а я помогаю тебе. Считай это моим добрым делом на сегодня». Он поднялся на ноги, потягиваясь во весь рост, не обращая внимания на то, как скрутило его раны. «Мы тебе не доверяем». «Тогда доверься мне, Туббо», - попросил Томми. «Пожалуйста». Неопределенность отразилась на лице инсектоида, но затем его поглотила боль. Пчелиный гул нарастал по мере того, как росли болевые ощущения. «Отлично. Ладно», - выдавил Туббо, мораль рассыпалась, столкнувшись с агонией. «Давай просто уйдем отсюда. Нам уже все равно». Что ж. Ни одно из доступных оружий не давало Клинку преимуществ, поскольку было сделано для маленьких человеческих рук, а не для копыт. Человеческий дизайн так редко учитывал его особенности. Отсюда и крошечные дверные проемы. Он примерно уже представлял план действий, так что это не было проблемой. Мысли привели его обратно к теме союзников. Он уже знал, насколько полезным мог быть Томми (читай: бесполезным), и вроде как решил, что Туббо будет в той же категории. Может, пчелы могли бы принести какую-то пользу, хотя пока что они не выглядели особо склонными кого-то жалить, что не сулило ничего хорошего для боевых возможностей. Кроме того, сильная травма ног тоже плюсов не прибавляла. Наверное, он не стал бы давать волю кулакам, если б знал, что тем самым свяжет себя по рукам и ногам. О боже, это был каламбур, не так ли? Очевидно, их последняя попытка побега не удалась, а сотрудница, с которой они работали, говорила, что никто из них не ориентируется в бою. Отлично, теперь ему придется тащить на себе два мертвых груза. Голоса подсказывали, чтобы эта фраза стала буквальной, и ему это не понравилось. О, подождите. Он немного забыл о цепях на крыльях. Видимо, не все могли вырваться из них так легко, как Филза. Он вытянул руку, просунув свои фаланги под металлические звенья. Пчелиный мальчик даже не шелохнулся - задрожал, конечно, и явно был напуган - но не попытался сбежать. Он просто замер. И вроде бы да, это как бы помогало, но, блин, инстинкты выживальщика у малыша были никудышные. Клинок наклонился вперед, мотая головой, чтобы получше рассмотреть цепи. Дурацкая слепая зона. Боже, как же ему не хватало очков. Вот он и щурился, как идиот. Цепи задрожали, когда затрепетали крылья, и это делало бессмысленной всю идею "найти слабое звено". Что ж. Он надеялся, что они не будут слишком прочными, иначе он будет выглядеть ужасно глупо. К его удивлению, звенья разорвались лишь с некоторым усилием. Металл посыпался вниз. Ох. Ну, он полагал, что они действительно предназначались лишь для задержки жилистых крыльев Туббо. Для Туббо это тоже стало откровением, хотя, возможно, он был шокирован по другой причине. Он просто сидел, не двигаясь, подергивая крыльями. Вот так, теперь он был свободен. Ему не нужны были ноги. Ага. Проблема была полностью решена. Если не считать того, что это было абсолютно не так. Теперь на очереди другая задача: настоящая свобода.

***

«Выходите с поднятыми руками!» - потребовал командир мобильной оперативной группы. «Я повторяю», - небольшая пауза, чтобы прочитать короткую записку с лихорадочно нацарапанной на ней информацией, - «Подстрекатель и Опылитель должны медленно выйти, оставив между собой два метра. Вы будете сопровождены в убежище, пока будут разбираться с Кетером. Сопротивление недопустимо». Клинок послал короткий ободряющий кивок. Вот же, м̸̡̝͚̾̅́ӓ̶̹̬̅̎ͅф̶̛̮̬̦̉͊ф̶̧̻̬͘͠и̷̧͉͋͝н̵̨̙̈́. Похоже, другого выхода не было. Томми выполнил приказ, подняв вверх испачканные Красным руки. Жидкость доходила только до бицепса. Она поднималась, но недостаточно быстро для нужного уровня. Он должен был тянуть время. «Опылитель не может выйти. Он... он не может ходить сейчас». «Сопротивление недопустимо». «У него как бы ног нет? Ему реально нужна медицинская помощь, я думаю, он вот-вот умрет». Что, на самом деле, было недалеко от правды. Страх сидел глубоко в сердце, и вскоре за ним последовал Красный. Хорошо. Командир прищурился, приблизившись к краю разбитой двери. Внутрь, однако, продвинулся только его пистолет. Достаточно умен, чтобы держаться позади. Достаточно умен, чтобы не стрелять. И это было плохо. Оперативники были обучены иметь дело с Богом Крови, что усложняло ситуацию. Не слишком ужасно, просто... нежелательно. «Мы не пойдем в эту смертельную ловушку. Ему придется подождать внутри». Командир повернулся к записке, глаза заплясали по строчкам, а затем он отчеканил монотонные приказы, встреченные строгими кивками. Кто знал, как долго Туббо останется без присмотра? Одной этой мысли было достаточно, чтобы нарушить спокойствие. Красный достиг убийственного предела. Медленно Томми подошел к нему. Его взгляд заметался в поисках возможностей. Мелькнуло запястье, рукав которого был плохо заправлен в перчатку. Оголенное горло над бронежилетом. Еще место, где лицевой щиток не полностью закрывал щеки. Опасно было с их стороны считать Бога Крови единственной угрозой. Его руки немного опустились вниз, утомленные столь долгим держанием за головой. Во всяком случае, этим он хотел оправдаться. Большая часть отряда не сводила с него глаз, но охранник у двери, который все время следил за проявлением любых подозрительных телодвижений, был легкой мишенью. Томми резко толкнул солдата, за что был немедленно наказан ударом в челюсть, но этого было достаточно. Пистолет, заглянувший в комнату, издал случайный выстрел, и Бог Крови дернулся, когда пуля поразила его предплечье. Томми отреагировал аналогичным образом, хоть и не словил никакой пули. Грубые руки потянули его за воротник. Он споткнулся, слепо, но послушно следуя инерции, позволяя своим ногам ступать по земле, пока он моргал, отгоняя ложные звезды в полусонных глазах. Охранник был отмечен Красным. Вероятно, уже началась драка. Замечательно. Кто-то рывком выхватил пистолет у разъяренного рабочего, который тут же бросился на них, дико размахивая руками. Из его горла вырвался уродливый звериный рев. Два человека повалили мужчину на пол, прижав все еще бьющегося бойца. Возможно, они знали, как лучше избежать провокаций Бога Крови, но Томми всегда находил способ гарантировать конфликт. Удары копыт раздались в их сторону, и дверная рама содрогнулась, когда Бог Крови врезался в проем. Она бы выдержала, но, что поделать. Это был единственный способ добраться до соперника, и реальность не собиралась противиться веселью Бога Крови. Кабан даже не подумал остановиться, чтобы вытряхнуть обломки из своей гривы, прежде чем послать копыто с хрустом в череп стрелка. «Спасибо за помощь», - прогремел низкий голос, но Томми не ответил, все еще схваченный солдатом. Он закрыл глаза, когда начался шум битвы, выкрики с приказами и выстрелы, осаждающие стены и мышцы. Вопли обрывались слишком рано, а смех продолжался слишком долго. Томми беспокоился лишь о том, как одна нога неловко спотыкалась о другую, тяжелое дыхание раздавалось позади, и рука больно сжимала шею, помыкая идти вперед. Пальцы внезапно напряглись, а затем резко отдернулись. Томми замер. Раздался тошнотворный хлюпающий звук, и на шее больше не ощущалось чужого дыхания. «По крайней мере, эта битва была немного веселее». Томми чувствовал себя плохо. Это то, чего ты хотел, верно? Так и было. Признавать было больно, но это была правда. Это был единственный вариант, который он мог придумать, чтобы спастись. На краткий миг ему показалось, что Розалинда нашла действительно прекрасный путь, где никому не пришлось бы заплатить своей кровью за его свободу. Но этот путь больше не был доступен. Розалинды больше не было. Он чувствовал себя в ловушке, но иногда выбор действительно был ограничен. Он так устал. Он хотел вернуться домой, но не мог даже вспомнить, как он выглядел. Скоро, - говорил он себе. Скоро ты снова увидишь звезды. Но сначала он должен был исправить свои ошибки. Он должен был вытащить остальных, ведь это по его вине они оказались в заточении. Он старался не думать о том, что за собой могло это повлечь.

***

«Томми?» - прошептал Туббо. «Я знаю. Просто закрой глаза», - сказал он, зная по собственному опыту. Сцены насилия все еще плясали за его веками, но, по крайней мере, они были менее детальны. Томми крепче обхватил руками гору белой гривы под собой. Его вес бросало то вперед, то назад под напором стремительного бега Клинка. Он был намного быстрее Томми, и хотя он протестовал против того, чтобы с ним обращались как с ездовым животным, это было практичным решением. Туббо, казалось, с трудом держался на месте, хватаясь одной рукой и помогая себе крыльями, чтобы подтянуться ближе к кабану. Это не выглядело особо надежно. У Туббо оставалось так мало сил. Физически, поле битвы стало отдаляться, но последствия все еще преследовали их. Томми даже не видел всей картины, но знал почти каждую деталь. Воспоминания жестоко заполняли пробелы. «У нас слишком много глаз, чтобы сделать это». «Ну да». Он ломал голову, как бы отвлечь друга. «Подумай о... птицах». Он видел одну, в их последней попытке побега. Это было мило. «О птицах?» - голос звучал растерянно, застигнутый врасплох, что вроде как и было целью. Отвлечь разговорами - как и велел ему Клинок. «Ага». «Птицы иногда пытаются нас съесть». «Ну. Что ж. Пусть только попробуют еще раз, и я им врежу», - предложил он. «Они слишком быстрые, идиот». «Хм. Ну. Тогда я буду быстрее. Помогает?» «Не очень. Просто так много крови. И кишки. Мы никогда не понимали, что такое органы. Мы не знали, что их так много, разных форм и оттенков. Это правда мерзко. И у людей так много костей...» «Эй, Туббо?» «Да?» «Пожалуйста, заткнись, пока меня не стошнило на Клинка». «Я могу согласиться с этим желанием не блевать мне на загривок, спасибо», - отозвался Клинок. Туббо немного помолчал. Двери проплывали мимо троицы. Раздался воющий сигнал тревоги, пронзительный и доставучий. «И как с этим справляться?» - тихо пролепетал он. Голос звучал потерянно. «Нужно просто…» - выдохнул Томми. Слова затерялись в стрельбе. Они забились в угол комнаты, защищенные лишь своей незаметностью. Бог Крови прорывался сквозь отряд обреченных людей. Одна шальная пуля - и они могли легко погибнуть. Если кто-то хоть на секунду отвлекался от Бога Крови, они становились беззащитными. Томми стоял спиной к опасности, и ему нравилось делать вид, что он закрывал Туббо обзор. Если бы пуля сошла бы со своей траектории, он мог бы даже замедлить ее своим телом настолько, чтобы снаряд и не подумал коснуться Туббо. Его пальцы словно застыли, вцепившись в бетонную стену, пока по ним стекали алые струйки. Каждый выстрел раскалывал лед в его сердце. Он смочил губы и попытался снова заговорить. Голос получился хриплым и низким, не столько шепотом, сколько выдохом, чтобы избежать обнаружения. «Нужно просто не смотреть». Бог Крови зарычал и ринулся в бой. Другая локация. На этот раз не было угла, и они вжались в неглубокую щель для двери. Кровь покрывала подошвы ног. Горячие капли иногда брызгали на спину. Часть ее пачкала антенны Туббо, где Томми не мог остановить капли от попадания на его друга. «Нужно просто не высовываться». Томми не понравилось, что он узнал некоторых охранников. Лавандовые волосы спутались в том месте, где череп провалился внутрь от удара. Некогда тонкая шея была выдрана и брошена на пол, кровь стекала с того места, где туловище отбросило к стене. Рубильник мертвеца был активирован, так как сердца уже не было, чтобы даже заглохнуть. Это не имело значения. Бог Крови врезался в двери, предвкушая вкус смерти. Так далеко от камеры Кетера - они не были созданы, чтобы противостоять его силе. «…просить прощения». Кто-то выкрикивал отчаянные мольбы. Просьба была прервана очередным коротким вскриком. «А что, если они не простят тебя?» - пробормотал Туббо. «Они никогда не простят. Их призраки не слушают тебя в твоих снах». Каждый момент между боем удлинялся. Клинок становился все медленнее, его раны требовали внимания. Темные уродливые следы от пуль покрывали мохнатое тело, а дыхание не стремилось становиться ровнее. Но он все еще смеялся. Он больше рвался, истязался, но никогда не терял своего веселья. «…просто улыбаться. Если можешь это сделать». Было трудно найти что-то смешное или даже не столь ужасное, но это не было так уж невозможно. Замечание об отсутствии дизайна интерьера, о перекрашивании скучных стен в красный цвет. Шутка об обломке двери, застрявшем на короне Клинка, не говоря уже о других, куда более органических кусках. Это был мрачный и отчаянный юмор, но он работал. Неважно, насколько кратковременным он был, но если хоть на секунду он избавлял от страха, это того стоило. Все, что угодно, лишь бы спастись. Иногда единственное, что можно сделать, когда вокруг творился ад, - это найти что-то, что было не так ужасно. Он никогда не улыбался по-настоящему, но на секунду жесткость вокруг сжатого рта поубавилась. Груз не исчез из затравленных глаз, но, возможно, теперь его было не так тяжело выносить. «…просто плакать, если хочется». Томми хотел нежно смахнуть блестящие капли, которые липли к краю обсидиановых глаз, отбрасывая на них невозможные тени. Он хотел приобнять друга, чтобы плечо поглотило остатки слез. Он не отпустил бы его даже тогда, когда щеки бы высохли, прижимая к себе и тихо шепча, что ему можно сломаться. Но он не мог. Он ничего не мог предложить своему другу. Пчелы кружились по углам комнаты, затемняя камеры и скрывая их бегство, даже когда Туббо заглушал болезненные всхлипы и рыдания. «Нужно просто врать себе, Туббо». Они вместе прошептали мантры, заверения, что не давали успокоения. «Они заслужили это», - сказал Томми. «Мы этого не выбирали», - сказал Туббо. «Это не наша вина», - прошептали оба. Толику надежды давала вера в правдивость одного из утверждений.

***

Боль не утихала даже тогда, когда он был охвачен жаждой крови. Это было не самое худшее, что он когда-либо чувствовал, отнюдь, но этого было достаточно, чтобы ослабить его. Разочаровывало, правда, но не более того. Это означало лишнюю секунду между убийствами. Укол протеста с каждым движением, который было достаточно легко утопить в море голосов, но он все еще ощущался, когда не должен был. На самом деле это не имело большого значения, но проблема заключалась в том, во что она выливалась. Лишняя секунда между убийствами давала лишнюю секунду для стрельбы. Петля прогрессирующей связи всегда представляла опасность. Бог Крови только хмуро фыркал, не замечая помеху, но проблему это не решало. Он врывался в сердце отряда, отбрасывая людей в стороны и втаптывая их кости в пол. Это было легко и обыденно. Солдаты были одинаково обучены, способы их сокрушения - одинаково просты. Всегда наступал момент, когда инстинкт брал верх над практикой, и противнику оставалось только отступать или спасаться бегством. Вот только в итоге не удавалось ни то, ни другое - единственным исходом была смерть. Хотя все это было привычно, он все равно находил способы развлечься. Проверить, скольких пронзит он копьем одним бивнем, или выбрать порядок убийства по росту жертв. Суть азарта не в том, чтобы найти его, а в том, чтобы его создать. Конечно, может быть, было бы быстрее просто пробежать мимо всех отрядов, но если ты от чего-то получаешь удовольствие, значит, время потрачено не зря, не так ли? Еще одна группа. Координация у них была получше, чем у предыдущих, и он подозревал, что мог бы встретить реальное мастерство. Если ему повезет, то может даже появится намек на тактику! В конце концов, не одними мускулами он был богат, но тактические навыки часто пропадали даром, потому что на битву умов обычно не оставалось времени из-за поспешной кончины врага. В данный момент, похоже, происходило какое-то построение для захвата, заставляя его продвигаться дальше по коридору, переключая его внимание с одной стороны на другую. Попытка загнать его была быстро прервана тем, что он перепрыгнул через один ряд (и ладно, частично - пробился насквозь, поскольку не у всех остались головы на месте). Несколько человек были убиты дружественным огнем, в результате чего вражеские силы на мгновение столкнулись, прежде чем снова устремились к нему. Он оттеснил оперативников назад, потому что они так настойчиво стремились вперед, а ему нравилось быть таким трудным. Большой толпой они сгрудились перед ним, что облегчало совершать большие замахи, но тут его глаз зацепился за парочку солдат, которые возились с двумя фигурами, в нескольких метрах позади остальных. Его внимание вернулось к полю битвы, когда какой-то дурак осмелился атаковать его. Возмездие случилось быстро и жестоко. Крик вырвался из чьего-то горла. Технически в том не было ничего необычного, если не считать того, что клич был адресован Клинку. Странно. Бог Крови вырвал чье-то сердце, сбив вражеский пистолет за миллисекунды до выстрела, тем самым направив траекторию в спину другого охранника. Пуленепробиваемый жилет оставил его в живых, хоть и с синяками, а вот копыто, пробившее череп - увы, нет. Крики продолжались. Это Томми, - объявил Клинок, его голос эхом отзывался на краю, когда он должен был быть забыт в глуши. Это было бессмысленное отвлечение. В данный момент он разбирался с противниками. Что бы там ни творили солдаты, Бога Крови это не касалось. Он не видел в этом смысла. А те два охранника с тобой бы поспорили. Определенно. Они что, игнорировали Бога Крови? Какая дерзость. Там... там что-то было. Если раньше он не спешил наслаждаться процессом, теперь его движения стали стремительными и быстрыми, поскольку он хотел поскорее покончить с этим недоразумением, которое каким-то образом стало важнее, чем битва. Его то и дело отвлекали шальным огнем, заставляя ответить на угрозу - определенно стражники специально пытались отвлечь его, чтобы позволить другим продвинуться дальше. Солдаты оттаскивали двоих заключенных, спеша скрыться за угол. Тот, что держал инсектоида, был уже далеко, когда подросток усложнял задачу своим похитителям бойкими толчками и весом. Он поймал отчаянную карминовую руку и подтянул пару ближе. Одно раздавленное горло, и охранник больше не дышал. Спаси и Туббо, - добавил Клинок. Бог Крови поворчал немного, но выполнил указ. В основном ради удовольствия разбить череп о стену, поскольку это сопровождалось таким приятным звуком, но он полагал, что небольшая услуга для Клинка послужит во благо. Вероятно. Да, в основном, только ради хруста. Не то чтобы в камере, куда он должен был попасть, был кто-то еще. Хотя там был еще тот пчелиный пацан, который теперь не мог бежать и, как он помнил, издавал самый восхитительный звук, когда его раздавливали - что-то вроде пузырчатой пленки или шуршащей бумаги, но с примесью хлюпа. И этот удивительный крик. Не так уж часто ему доводилось слышать новые звучания воплей. В конце концов, новинки заслуживают того, чтобы их ценили. Ах, нет, Клинок был настойчив в защите пчелки, борясь за контроль. Ладно. Он знал, что надолго его не хватит. Голоса пока могут быть сыты.

***

Туббо ничего не мог сделать. Он не мог бороться, как Томми, даже не был достаточно тяжелым, чтобы замедлить охранника; крылья были прижаты к земле, а в лицо шептались угрозы. Он едва понимал, что происходило, отвернувшись от внешнего мира, осознавая только свою боль. Он не ожидал, что его внезапно схватят неосторожные руки. Охранник действовал грубо, раздражая рану. Однако сейчас он был очень мертв. Он был уже мертв, едва голова коснулась стены, хотя он врезался в нее еще дважды. На секунду голодные глаза смерти встретились с его собственными, чтобы затем переместиться на Томми, который неловко потирал челюсть. С его губ стекала струйка крови, а на месте ушибов начали образовываться пятна клубнично-вишневого цвета, которые вскоре станут желтее и темнее. Чудовище нависло над мальчиком, медленно приподнимая его подбородок одной фалангой - острой и забрызганной кровью, длиной во все лицо. Оно осмотрело Томми, голова наклонилась под странным углом, когда взгляд зацепился за кровь. Ужас вселился в Туббо. Ему не нравилось, как близко пасть монстра находилась к Томми, и в мыслях представилось, как челюсти смыкались на черепе подростка. Это было несложно представить, ведь Туббо видел, как оно уже обезглавило трех охранников. Какое бы выражение ни стояло в этих темных звериных глазах, ничего хорошего оно не предвещало. «Выглядит неприятно», - просто заявило оно. Голос уже не так сильно громыхал, не то чтобы он изменился по высоте или громкости, но в нем не ощущалось прежней суровости. Его обычное состояние, как решил Туббо. «Люди продолжают целиться мне в лицо», - пожаловался Томми. Туббо подумал, что целью захватчиков было заставить замолчать подростка, но удары не очень-то способствовали этому. Заткнуть рот мальчишке рукой было гораздо эффективнее, хотя эта попытка доставила охраннику изрядное количество укусов на пальцах, несмотря на перчатки. Это также принесло ему смерть. «Да, такое случается, когда ты маленький болтливый ребенок. Вот, позволь мне...» - оно стерло кровь краем больничного халата, с большей осторожностью, чем ожидалось, но как-то грубо и, возможно, слишком напористо. Кажется, ему не слишком удавались мелкие движения. Зверь отошел назад, проверяя свою работу, склонив голову набок. «Ну, синяк будет. Не очень больно? Молочные зубы на месте?» «Ага. Просто губа распухла». Последующее колебание было слишком долгим, чтобы не быть замеченным, подозрение подтвердилось взглядом в сторону Туббо. Слова были сказаны слишком осторожно, тон лишен легкости, но попытка все равно была, пусть неловкая, но попытка, как и все другие усилия разбавить атмосферу юмором. «Хотя... не будет ли проблем, если мне придется целоваться с девушкой?» Свинья отказалась от вопроса, лишь фыркнув в ответ, но затем похлопала парнишку по спине в знак соболезнования, слегка грубовато, но без злого умысла. «Не волнуйся об этом, Томми, до свадьбы заживет».

***

Клинок больно вздрогнул, когда на него повторно попытались сесть верхом. Он почти скрыл это, но не очень удачно. В его глаза начала закрадываться усталость, которую он быстро смаргивал, но полностью не мог прогнать. Его движения стали более скованными. От него пахло смертью. И все равно он сражался. Неважно, насколько он был избит, изранен и окровавлен, каждый раз, когда возникала опасность, он уничтожал ее. Он всегда побеждал, но с каждым разом победа давалась все труднее. Вселенной приходилось прикладывать все больше и больше усилий. Пистолет заклинило. Реакция оказалась медленнее, чем ожидалось. Двери падали с задержкой, без которой он бы не успел. Синяки на шее Томми болели под давлением сплетенных рук Туббо, но он старался игнорировать это. Все его внимание было сосредоточено на уровне Красного. Чуть выше локтей. Главное, чтобы не полз дальше. Туббо держался на его спине. Он был слишком, ужасно легким. Почти ничего не весил. В то же время он был теплым, успокаивающим и мягко жужжащим. Он прижимался лбом к его затылку, пусть это не очень-то спасало от ужасов реальности из-за всевидящего зрения пчел. Антенна танцевала над ключицей, и, хотя это доставляло странные ощущения, Томми не особо возражал. Они мчались вперед на его усталых ногах, вслед за Клинком, который шел небрежной рысью, но все еще легко обгонял их двоих. Мышцы горели, голые пятки шлепали по холодному бетону, руки ныли от напряжения. Это было опасно, впрочем, как и вся ситуация. Учитывая всю тяжесть их положения, рисковать безопасностью казалось нормальным, когда эта самая безопасность была им в новинку. Клинок оглянулся. «Ты в норме? Если устал, я могу его взять. Это не проблема». Его одного. Не их обоих. Томми был слишком тяжелым бременем. Несмотря ни на что, он знал, что клыкастый титан не был с ним честен. Драгоценные секунды терялись каждый раз, когда ему приходилось останавливаться и прятать их в укромном месте. Все это делало ситуацию только более опасной. Его икры горели. В лодыжке что-то затрещало в том месте, где она глупо подвернулась при последней попытке бегства. Челюсть болела от недавних ударов, когда он делал неглубокие вдохи. Между ребрами закололо. Томми натянул улыбку. «Все в полном поряде, Большой К. Я хоть весь день могу так бегать». Клинок оскалился в ухмылке - слишком яркой, чтобы быть искренней. Между его широкими кабаньими клыками виднелась кусочки плоти. «Ну, пока не устанешь», - легко согласился он. Он был в порядке. Правда. Лишь бы быть осторожнее. Лишь бы Красный не добрался до шеи, не покоцав и без того порушенного Туббо. Он пытался успокоить дыхание, но обнаружил, что бег усложнял это дело. Хорошо, тогда пять вещей, которые он видел. Пол. Пол. Снова пол. Еще пол. Его ноги. Шлепающие по полу. Заляпанному кровью. Мчавшихся мимо серых пятен, запечатлевших все оттенки красного. Он не стремился избегать багровых луж, но уклонялся от того, что не было кровью или полом и о чем нельзя было думать. Это все, что он позволил себе видеть. А еще... еще спереди виднелся край худощавых медовых рук. Кончики пушистых волос и подпрыгивающие антенны в такт его бегу. Утешительная тяжесть Туббо и его обещание. Он почувствовал, как немного оттаял. Внезапно он обнаружил, что с Туббо на плечах, тревогу было легче переносить. Почти так же, как и нести друга. Томми побежал дальше.

***

Он усадил Туббо прямо перед дверью, надеясь, что маленькой ниши будет достаточно для защиты. Клинок уже был внутри, спеша навстречу очередному поединку. Голову не засоряли мысли, и он сосредоточился на правильном дыхании. У него не было контрольного ритма для ориентира, но он считал, что справлялся неплохо, если не считать боли в боку из-за бега. Туббо лежал, подтягивая то, что осталось от его ног, к груди. Он старался не издавать криков. Боль, казалось, накатывала волнами, и ни один из них ничего не мог с этим поделать. Томми не сводил глаз с друга, замечая, как его пальцы цеплялись за больничный халат. «Томми!» - прошипел кто-то. Он посмотрел на Туббо. Формально инсектоиду не нужно было тело, чтобы говорить, но его глаза не были устремлены на подростка. Он перевел взгляд на Клинка, и это было ошибкой. Бог Крови был в самом разгаре побоища на другом конце зала, расчленяя какого-то человека. Что-то темное мелькнуло в его глазах, и в горле жертвы поднялся крик, но тут же оборвался. «...Майло?» «Что ты здесь делаешь? Это опасно», - прошептал сотрудник. Томми хорошо это знал. В комнате было семь разорванных туш. Простите, восемь. Нет, вообще-то девять... «Ага», - тихо согласился он. «Давай, дружище, мне нужно доставить тебя в безопасное место, пока эта тварь нас не заметила». Нас. Как группу. Он ошибался, но Томми не мог его за это судить. А что касается безопасности... что за иллюзия. Тут он тоже был не прав. Безопасности просто не существовало для Томми. Ни сейчас, ни когда-либо. Фонд позаботился об этом. «Нет. Тебе лучше уйти, пока он тебя не заметил». Он обнаружил, что не хотел, чтобы последний член его списка "друзей" был уничтожен. Он не смог помочь Розалинде, может быть, на этот раз получится сохранить товарищу душу в его собственном теле. «Без тебя не пойду. Я не оставлю тебя здесь, это будет просто полный м̶̮̼̉͂͒̈ͅа̶̖̼̍͗ф̸̜̖͍̉̀̕͝ͅф̵̣̞̌̋͋̂ӥ̵̤̰̗́͋̑͝ͅн̷̟̜̻̤̘͠», - запротестовал он, беспокойство отразилось на его лице. «Знаю. Но ты должен идти, я едва выпросил защиту для Туббо, не думаю, что получится и с тобой». Сияющий белый лабораторный халат с логотипом Фонда был легкой мишенью. Бог Крови не делал особого различия между разным персоналом, учитывая, что исследователи тоже иногда были вооружены. Взгляд Майло остановился на Туббо. «Ох, ты ж м̶͙̮̜̏̅͑͜а̸̛͎̥ф̶̨͖̳͇̄͑̐͗ф̵̥̘͎͐ͅи̵̡̘͔̱̭̾͝н̵̛̤͉̈́̽͆̀͜, оно в порядке? Ему определенно нужна медицинская помощь». Он потянулся к руке Томми, но вовремя остановился, пока это не обернулось катастрофой. «Пойдем, тут есть специальные комнаты, в которых можно спрятаться во время побега Кетера. Там есть аптечки, и, возможно, врачи, если нам повезет». Томми был хорошо знаком с убежищами. В конце концов, это всегда становилось конечным пунктом его нарушений изоляции. Фонд умел уводить его, пока Бог Крови бушевал по комплексу. В конце концов, им нужна была гарантия, что они смогут вновь призвать его. Тем не менее, мысль о реальной медицинской помощи для Туббо была заманчивой. Что угодно, лишь бы помочь другу перестать сдерживать крики. Технически, Фонд обладал лучшей возможностью вылечить его. Может, они могли бы дождаться надлежащего лечения, выбрать другой день для побега, когда Туббо станет лучше. Он повернулся к Улью. «Туббо? Ты хочешь...? Они действительно могут вылечить тебя, не то что мы. У них есть обезболивающее. Мы можем подождать еще немного, если тебе нужно, Туббо». Инсектоид поднял на него затуманенный взгляд. Он пытался подавить конвульсии. Пальцы Томми бесполезно сжимали воздух. Он и так слишком рисковал, неся друга на руках. «Туббо. Мы можем добраться до безопасного места, если ты хочешь. Ничего страшного, если тебе это нужно». Туббо скорчил гримасу, а затем посмотрел на Майло, который стоял на краю двери, достаточно смело, чтобы попытаться, но не настолько, чтобы выйти полностью. Сперва сотрудник должен был дождаться решения заключенных. «Нет там никакой безопасности», - выдохнул он. «Я знаю. Я знаю это, конечно, я знаю. Мы бы снова застряли здесь, и они бы наказали нас за попытку, но... но от них будет своя польза. Они всегда справляются с серьезными травмами, если им позволить. Это не очень хорошо, но это, конечно, больше, чем я могу тебе дать». Томми ненавидел тот факт, что он не мог реально помочь своему другу. Его защита была почти бесполезной. «Майло мог бы запросить помощь быстрее, возможно, он не избавит нас от наказания, но немного облегчит его. Ты не можешь сказать, что тебе не больно». «Ты снова пытаешься откосить от побега, мы правы?» «Нет! Это совсем не так! Мы все равно увидим звезды, я обещал тебе это и больше никогда не буду тебе врать. Это твой выбор, потому что Фонд может помочь вылечить твои ноги. Мы можем пойти с Майло и подождать лучшего времени, когда ты будешь готов». «Не верь ему, Томми, он лжет тебе. Мы не знаем, что он пытается сделать, но точно ничего хорошего». Что-то крохотное и тяжелое кольнуло в животе Томми. «...что?» Глаза Майло округлились. Мелькнуло обиженное выражение. «Что?! Нет, я помогаю вам!» «Конечно, только чтобы укрепить доверие, но реально ничем не поможешь». «Нет, я- Томми. Томми, ты же знаешь меня. Я хотел достать тебе вещи. Достать тебе информацию. Кроме того, какие у него есть доказательства?» «Много каких», - возразил Туббо, проводя рукой по волосам. «Хотя бы тот факт, что ты никак не мог бы "прокрасться" в камеру Томми. Камеры изоляции хорошо охраняются, это работает не так. Ты должен получить карточки на конкретный день, строго по расписанию, помнишь?» «И я использовал их раньше, чем должен был. У меня уже были ключ-карты, чтобы мы могли накормить его. И дело не в этом. Томми, я проверил твой список...» «…Тот, который остался лежать на полу в его камере?» «Я проверил», - настаивал Майло, прервав аргумент Туббо. «Твои родители все еще ищут тебя, Томми». До этого момента подросток молчал, следя за ходом спора. В его желудке бурлило что-то неприятное, но оно затерялось, когда в его груди расцвело нечто более мерзкое, под названием надежда. «Мои родители?» - прошептал он. Тоска захлестнула эту короткую фразу, как океан, опрокинутый в крохотную чашу. Взгляд Майло остановился на нем, пронзительный и сочувственный. «Они так скучают по тебе. Столько времени прошло, а они все еще ищут своего сына». Как завороженный, мальчик сделал шаг ближе, не думая ни о чем. В горле запершило, глаза грозились залиться слезами. Он не заплакал, но был близок к тому. Его сердце ныло от тоски и желания, что грозило поглотить его целиком. «Томми», - тихо позвал Туббо, привлекая внимание мальчика. В темных глазах стояла печаль, аналогичная той, что отражалась на лице Майло. «Томми, кто выпустил его, когда ты заснул? Ты проснулся, а его уже не было. Как он мог уйти?» Майло попробовал несколько оправданий, наполовину готовых, наполовину подобранных, наполовину правдивых. «Поверь нам, Томми. Мы собирались рассказать тебе раньше, но потом все завертелось, и... и у нас не было времени. Но еще не поздно помешать ему причинить тебе боль». Плечи Томми поникли. Доброта Розалинды избаловала его. Глупо, что он принял исключение за правило. Тяжелая улыбка скользнула по его лицу. «Спасибо, Туббо. Я не подумал об этом». Майло начал было протестовать, но был прерван. Томми не смотрел на него. «Но... даже так. Это ничего не меняет. Притворяется ли он или нет, это не меняет того факта, что тебе нужна медицинская помощь. План остается тем же, правда. Он... даже если он уже рассказал им что-то, Фонд уже знал, что мы снова попытаемся сбежать. Это не...» - в горле саднило, - «это не имеет значения». «Почему, Томми?» - взмолился Туббо. «Почему ты до сих пор терпишь людей, которые причиняют тебе боль?» А кто не причинял? Ответ пришел незамедлительно. Туббо. Туббо никогда не причинял ему вреда. Розалинда тоже, но она уже не была отдельной личностью. Уилбур, хотя у него никогда не было такой возможности. Томми должен был найти способ спасти его, но не знал как. И... и Клинок, теперь, когда Томми понял, что он сам был виноват в том, что призыв не сработал. Но на самом деле Томми не имел возможности быть избирательным, как хотел того Туббо. «Сейчас не время», - устало сказал он. «Ты все еще должен сделать выбор». «Мы можем устранить повреждения», - попытался Майло, голос был странный и пустой. «Как будто мы доверимся гадюке», - процедил Туббо. Ну что ж. Решено. «Ты должен уйти, пока он тебя не увидел», - повторил Томми, все еще не желая видеть, как человеку причинят вред, даже если прежнего доверия больше не было. У него всегда были проблемы с тем, чтобы отпускать людей, даже когда это обжигало сердце. Проблема была в том, что у него было слишком мало людей, за которых можно было держаться, полагал он. Когда он снова посмотрел на мужчину, его лицо было каменно-холодным, как в тех случаях, когда он натягивал маску, чтобы оправдать себя перед подозрительным Лоуренсом. Или... или когда его маска спадала, и он просто разговаривал с коллегой по работе. Дружелюбный настрой полностью стерся, оставив лишь, как он предположил, настоящего человека. Томми знал, что парень хорошо умел притворяться, но перепутал в какой момент актер исполнял игру. Ах. Что ж. О неудачах поговорим в другой раз. «От тебя никогда нельзя было добиться чего-то полезного, не так ли?» - резко проговорил Майло. Это был скорее риторический вопрос. «Отлично», - почти прошипел он. «Я пытался пойти легким путем. Не моя вина, что ты не захотел сотрудничать, даже когда я предложил столько выгоды». Когда сверкающий ствол пистолета показался из-за дверного проема, в нем поднялся крик, призывающий вмешаться Бога Крови. Но дуло выбрало целью не Томми, и крик умер задушенной смертью, застряв у него в горле. «Я бы посоветовал не делать этого, если не хочешь, чтобы свинец прошиб ему голову», - спокойно объяснил Майло. Глаза Туббо были прикованы к стволу, направленному в его сторону. Оказался бы под дулом пистолета он сам, Томми, вероятно, закричал бы. Но если на линии огня был Туббо... Он вышел из зала вместе с Туббо, перекинутым через спину. Удобно, учитывая, что для их остановки, потребовалась бы всего одна пуля, раз он сам нес инсектоида. Шум битвы отдавался эхом и медленно затихал, пока все не смолкло, оставив лишь топот пары шагов и гула пчел. «Ты не выглядел слишком удивленным», - хмыкнул Туббо. Томми чувствовал, как тело друга сотрясалось от речи. Слабый гул звучал совсем рядом, когда слова эхом отдавались в груди. «Ты просто... смирился». Томми криво ухмыльнулся, глядя в пол; взгляд не отражал его улыбки. Он был так измотан, что это определенно выливалось наружу. «Просто... ты знаешь, или... или, может быть, не знаешь, но... когда появилась Розалинда с ее этой "человеческой порядочностью" и все такое, я подумал, ну, знаешь. Это не продлится долго? Никогда раньше не длилось. Она не первая, кто проявлял доброту. Пусть все остальные и притворялись, но... я не знаю. Мне кажется это странным. Я думаю... думаю, может быть, Фонд тоже поставил их перед своим выбором. Никто никогда бы не выбрал меня. Проще предать монстра», - пробормотал он. «Тихо», - отрезал Майло. Его голос был таким резким и точным. Как Томми мог считать его милым? «О, пошел ты в м̵̼̺̏̇̂̓а̴̧͉̗̳͋͂̆̈́ф̸̡̦̣̻̺̀ф̴̛̝̗̗̱̗̽̔́͐и̷̛̻̪̪͐н̶͉̤̠̯͂͋. Мы и так идем», - ответил Томми, подавляя укоренившийся инстинкт, предупреждающий болтовню в коридоре. Майло мог попытаться ударить его, но он не был снабжен нормальной экипировкой как у всех сопровождающих охранников. Пистолет, конечно, был серьезной угрозой, но настоящей подготовки, вероятно, у него не было. Кожа не полностью закрыта, - заметил Томми. Во рту появился кисловатый привкус, но не более того. Просто наблюдение, как факт. В том не было какого-то злого умысла. Только если он не будет действовать в соответствии с ним. Только если у него не будет такой возможности. «...Обычно это происходило сразу после теста Красного. Вот почему они так любят отправлять ко мне новичков, я думаю. Устроить зеленых новобранцев к маленькому симпатичному гуманоиду, а потом вырвать ковер у них из-под ног». Из дальнего зала донесся рев. Томми не отреагировал, стараясь ничем не привлекать внимание к слабому стуку копыт позади них. Он немного замедлил шаг, надеясь выиграть времени. «Я имею в виду. Ты сам почти на это повелся». Он не мог видеть лица Туббо из-за своего положения, пока нес его, чем был очень рад. «Живее», - приказал Майло, слегка подталкивая пару пистолетом. Томми чуть больше замедлился, прислушиваясь к стуку копыт. «Я сказал, двигайся!» Он толкнул их вперед. За углом резко зацокали копыта, и Томми рискнул оглянуться назад, обнаружив в конце коридора Клинка, который быстро набирал скорость. Томми уперся пятками в пол, полностью остановившись. «Я пристрелю вас обоих, если вы не сдвинетесь с места», - яростно пригрозил Майло. Томми не подчинился, питая опасное подозрение. Клинок приближался, и в холодных чертах Майло нарастала паника. «Ну ладно», - прошипел он. Выстрел раздался прямо за его головой, отчего в ушах зазвенело. Кровь застыла в жилах, приморозив его к месту. Еще один толчок, и он споткнулся, едва удержав равновесие с бешено бьющимся сердцем. «Продолжай идти!» - рявкнул Майло. Приказ звучал будто вдалеке. «Следующая пуля попадет в прямо цель, понятно?» «Томми?» - выдохнул Туббо, снова прижимаясь к его шее. Мягко гудящие руки легли ему на плечи, сдвинув вес на спине. Ему нужно было защитить Туббо. Груз миссии был достаточно велик, чтобы отрезвить его. Томми подчинился и поспешил за сотрудником, завернув за угол. Тяжелая армированная дверь встретила их, темная и внушительная, закрепляя его провал. Клинок приближался, но оставался еще далеко. Нет. Нет, это не могло быть правдой. Они зашли так далеко. Вход в бункер открылся, и Майло жестом указал идти внутрь. Клинок был близко. Он мог еще потянуть время, так ведь? Он мог задержаться. Подстрекатель развернулся в коридоре, готовясь бежать. У него было всего несколько секунд, прежде чем его охватило удушье: руки вцепились в горло и соскользнули прочь. Одна рука схватилась за его плечо, поворачивая его обратно, ища опоры. «Томми!» - выкрикнул Туббо, когда его стащили с него. Майло бесцеремонно швырнул инсектоида в комнату. Он упал с силой удара, и крики из паники резко перешли в боль. Скрежет копыт затих, когда они затормозили перед поворотом, и Клинок с яростью в глазах показался из-за угла. Это... не имело большого значения. Инстинкт побуждал Томми бежать за Туббо, спеша убедиться, что с другом все было в порядке. Его пальцы пробежались по его дрожащему телу. Майло хлопнул по панели управления, но прежде чем дверь полностью закрылась, чья-то ловкая рука протянулась в коридор и втащила мальчика внутрь. Громоздкая дверь захлопнулась. Томми вздрогнул от пронзительного крика и треска костей. Звук заглушался дверью, но был слышен сквозь толстые стены. Он заслужил это, - сказал он себе. Но не поверил. Возможно, Майло лгал и манипулировал Томми ради какой-то цели, которую тот даже не понимал, но это не значило... Ах. Забудьте. По крайней мере, он точно знал, что смерть сотрудника не была его выбором. Этого должно было быть достаточно. У него были более важные вещи, на которые следовало сосредоточиться. Он поднял голову. В комнате стояла фигура, прижимаясь к стене. Это имело смысл, поскольку обычно никто не знал, как попасть в убежище на таком позднем этапе, когда нарушение изоляции обычно означала немедленную смерть. «Дайте аптечку», - приказал Томми. Сотрудник вздрогнул и повиновался, копаясь в шкафу, и вытащил, к счастью, приличного размера коробку. Судя по одежде, это был исследователь. Мужчина обернулся и начал передавать предмет, но вдруг остановился. Томми протянул руку, сверкая рубином. Пойман с поличным. И... вот же, м̶͙̮̜̏̅͑͜а̸̛͎̥ф̶̨͖̳͇̄͑̐͗ф̵̥̘͎͐ͅи̵̡̘͔̱̭̾͝н̵̛̤͉̈́̽͆̀͜, он узнал его. Ну. К л а с с. «Ты не человек», - прошипел Лоуренс, осознавая, кого же он впустил. «Да, Шерлок, очень проницательное наблюдение», - огрызнулся Томми, потянувшись за аптечкой. Неплохо бы было ею воспользоваться, раз уж он пром̴͇͐͌̆̄а̴͓͖̜̠̾ф̵͇͕̲͙̺͌̐͒̓ф̷̗̐͝ӣ̸̭̳͓͊̂̔̽л̷̨̣̝͇̳̓̄̿ весь побег из-за нее. «Ты не должен быть здесь». «Я и не хотел быть здесь, что кстати и пытался предотвратить. А теперь перестань все усложнять и отдай мне коробку! Если ты не заметил, тут ситуация жизни и смерти». Ох, ну и почему здесь не могло оказаться никого другого? Даже Блейк была бы лучше, ведь она была настоящим доктором. Лоуренс посмотрел на дрожащего Туббо. «Уже не первый и, надеюсь, не последний раз я кого-то нейтрализую. Единственная хорошая аномалия - это мертвая аномалия». Томми сделал еще попытку украсть ящик, но потерпел неудачу. Лоуренс нахмурил брови, а затем посмотрел на Туббо. «Это тот, кому помогала Розалинда». Он снова отдернул аптечку в сторону, но слишком поздно, чтобы помешать Томми схватиться за вещь и выдернуть ее. Томми быстро покрыл коробку Красным, обозначив ее своей собственностью. Лоуренс отказался от борьбы за нее. «Это тот, кто убил ее, не так ли?» - сказал он тихо. Томми хмуро оглядел аптечный набор, перебирая содержимое в поисках чего-нибудь полезного. Реальность была слишком сложной, чтобы утруждать себя объяснениями. Да и толку от этого было мало. Лоуренс был полон решимости ненавидеть, и ничто из сказанного не поможет изменить его мнение. Кроме того, благополучие Туббо было более приоритетной задачей, чем препирательство с незнающим и озлобленным человеком. В наборе имелось множество странных противоядий и баночек: от мази от ожогов до противогрибковой пасты и святой воды, а также различные виды лекарств - больше, чем Томми осмеливался назвать. Он узнал пузырек сильнодействующего обезболивающего и просмотрел этикетку в поисках информации о размере дозы. Он перевел взгляд на Туббо. В выпуклых глазах инсектоида блестели золотые слезы. К этой картине Томми уже начал привыкать, пусть и ненавидел это. Не то чтобы он ненавидел Туббо за подобные действия или как-то думал о нем плохо - это было бы нелепо. Он просто ненавидел боль, которая доводила его друга до слез. «Все будет хорошо, правда, Туббо? Ты будешь в порядке», - успокаивал он. «Наши ноги еще больше разбились», - только и смог выдать он обрывками. Томми снова проверил этикетку, подтвердив информацию, а затем открутил крышку и высыпал несколько таблеток. «Возьми две», - приказал он. По рассыпанным таблеткам проползла гудящая толпа. Пересчет показал, что две таблетки были съедены, как и было велено, хотя Томми не совсем понимал, как это работало. Неважно. Дело было сделано, и это все, что имело значение. «Все еще больно», - заскулил Туббо. «Нужно подождать пару минут, чтобы подействовало, глупый», - мягко ответил он. Туббо кивнул, уверенный, если не успокоенный. «Это тот, кто убил Розалинду», - снова объявил Лоуренс. «Они сказали, что он набросился на нее после неудачного побега». Лицо мужчины исказилось в уродливой гримасе. «Это низко, даже для тебя, Томми. Продолжать помогать чудовищу, который убил ее. Я знал, что ты притворяешься добрым и дружелюбным, но даже я не ожидал, как мало она для тебя на самом деле значила». Туббо снова задрожал, но на этот раз не от боли. По крайней мере, не от физической. Слова ужалили и Томми, но для Туббо они были практически кинжалами. «Этого бы не случилось, если бы ты нас пропустил», - огрызнулся Томми. «Еще минута, и мы были бы свободны, и она была бы в порядке». «Не притворяйся, что тебе не все равно, твоя пустая уловка не сработает на мне. Ты можешь подражать людям сколько хочешь, но ты никогда не станешь одним из них». «Я знаю это! Я знал это с тех пор, как появился Красный! Но мне не все равно! Я не хочу, и я не должен, и это причиняет боль, но я все равно переживаю. Потому что, знаешь что? Возможно, я никогда больше не буду человеком, но я все еще личность, и я отказываюсь отнимать это у меня». «Ты монстр, Томми», - прошипел Лоуренс. «Серьезно? Правда? Отлично. Может, и так. Иногда я в это верю. Но можешь ли ты верить в это сам, когда по-прежнему называешь меня по имени?» Лоуренс не нашел, что ответить. Это можно было считать победой. Томми устал от его язвительных комментариев. Гул Улья стал намного приятнее. Шепот благодарности роем проплыл мимо его уха. Все три головы дернулись вверх, когда что-то с силой ударило в дверь. «Томми!» - выпалил Клинок, голос заглушал почти метровый слой бетона и стали между ними. «Они пытаются отвлечь меня, я не думаю, что у меня есть много времени». «Я в порядке!» - крикнул он в ответ. «Мне... мне жаль! Я думал, что на этот раз все будет по-другому!» Однако надеждой не заменишь правду. Глупо было забывать об этом, но прошло столько времени с тех пор, как он чувствовал ее, что позабыл о ядовитой части. «Эх, ну, ты старался! Больше, чем за долгое время. Это все, что я могу от тебя просить. В следующий раз у нас все получится, да?» «Конечно». Он перешел к обычному тону, услышав шарканье копыт, когда Клинок умчался прочь. Он верил, что кабан тоже не преуспеет, но у него был шанс попытаться. (Томми, конечно, ошибался, но в этом нельзя было его винить. У него не было причин не доверять лжи, которую ему дарили Клинок и Фонд, поскольку она только укрепляла его в мысли о невозможности побега. Сомнения в противовес бывает трудно заметить, когда вся ложь сводится к одному и тому же выводу). «В следующий раз, Туббо. В следующий раз». Дрожь в теле уже немного поутихла, агония ослабила свою хватку на инсектоиде. «Следующего раза не будет. Я остановлю тебя», - раздраженно вмешался Лоуренс. «Я не смог помешать тебе убить Розалинду, но я могу остановить ее убийцу, чтобы он не мог творить зло дальше. Слишком поздно, но я еще могу почтить ее память». «Активно разрушая то, чего она пыталась достичь?!» - возмутился Томми. «Она помогала нам сбежать!» «Она бы не стала этого делать, если бы знала, кем вы являетесь на самом деле! Я пытался помочь ей увидеть в вас монстров, но она не смогла и поплатилась за свою ошибку жизнью!» «Она не умерла!» - возразил Туббо. «Как будто я поверю словам убийцы». Разочарование кипело в медовых чертах мальчика, перекрывая явно подавляемую боль. «Отлично». Туббо выплюнул пчелу вместе со словом. «Если не хочешь верить нашим словам, то поверь ее». «Я не собираюсь предавать ее!» «Правда?» - голос прозвучал резко и женственно, слегка подергиваясь и расплываясь от ударов спазмов. Она зашипела от боли, а потом, казалось, стиснула зубы, хотя их у нее и не было. «Похоже, ты отлично справляешься с этой задачей, мешая нам бежать. Этого я желаю, Лоуренс. Перестань притворяться, что исполняешь мою последнюю волю». Отвращение промелькнуло на лице Розалинды. «Твори зло от своего имени, но никогда - от моего. У меня мало что осталось, кроме моего имени, я не хочу, чтобы ты уничтожил и это». Томми не знал, почему она об этом так беспокоилась. Смесь недоумения и недоверия охватила Лоуренса, исказив его пестрое от веснушек лицо. «Что...? Как ты подражаешь ей? Она не... она мертва. Дриян сказал, что он видел, как ее тело разорвало на части!» «Это не значит, что я умерла. Ты всегда видел мир в слишком черно-белом цвете. Полагаю, я мало чем отличалась, но я хотя бы попыталась измениться. И я изменилась. Я так сильно изменилась, Лоуренс, и вот ты здесь. Застрял на месте». «Прекрати пытаться обмануть меня. Я не поддамся на твою фальшивую человечность. Я лучше этого». «Нет, не лучше, и никогда не будешь лучше, если откажешься понять, что ошибаешься. Мир сложнее, чем ты себе представляешь. Я - Розалинда. Всегда была ею, но теперь я стала больше, чем это. Так что, пожалуйста, Лоуренс. Я помню обучение, у тебя есть пароль от входа. Я знаю, что они сказали никогда не использовать его до завершения тревоги, но они также сказали ненавидеть заключенных. Ты не должен оставаться жестоким и неправым. Помоги мне. Помоги им. Помоги нам». «Они чудовища», - прошипел Лоуренс. «Они дети! Они дети, Лоуренс. Я не знаю, как ты этого не понимаешь». «Нет, они монстры. Они должны быть монстрами. Они не могут быть людьми, иначе...» - что-то изменилось в его голосе, отдавшись болью, которой Томми никак не ожидал, прежде чем его лицо снова ожесточилось. «Нет. Это не может быть правдой. Это ложь, ты не она». «А иначе что, Лоуренс?» - хмыкнула Розалинда. «Я убил монстра», - убежденно произнес он. «Монстра. Не человека. И когда оно стояло перед мной и просило о прощении, когда оно умоляло… это должно было быть ложью. Иначе... иначе я не знаю, кто я после этого». «Убийца», - сообщил ему Томми. Что-то надломилось в человеке. «После этого ты такой же, как я. Это был твой выбор?» «...да». «Заслужил ли он это?» Вспышка гнева. «Конечно, оно…да. Он заслужил это». «Это твоя вина?» В комнате стояла тишина. Затем... «Да. Я убил человека». Не монстра. Не животное. Человека. «Что мне... что мне делать?» «Я не могу тебе с этим помочь», - честно ответил Томми. «Я сам не знаю». «Будь лучше», - сказала Розалинда. «Ты обрек их однажды, но не должен повторять ошибку». «Ты действительно хочешь такой жизни?» - умолял он. «Нет», - просто сказала она. «Но это единственное, что у меня есть, и я не собираюсь просто смотреть, как ты это разрушаешь». Лоуренс вернулся к шкафу, просканировал ключ-карту в секретном отделении, которое Томми не заметил, и нашел бумажку с паролем. Он ввел его. Сканер засветился зеленым, дверь с жужжанием открылась, и Томми схватил аптечку и Туббо, пораженный и немного смущенный тем, как все получилось. Человек еще немного постоял задумчиво, а потом Томми рванул вперед к надежде.

***

Туббо вел его к Клинку, давая понять, когда можно было идти, а когда - затаиться от охранников. Томми не знал, как персонал мог еще здесь оставаться, но для Фонда они, казалось, всегда являлись нескончаемым запасом. Пятно размытых лиц, бесполезно брошенных на смерть. Он пробирался через последствия кровавых стычек, стараясь не привлекать лишнего внимания и не падать. Если он бежал достаточно быстро, то мог заверить себя, что изображение было просто слишком размазанным (иногда буквально), чтобы можно было что-то разобрать. В боку тянуло, а ноги снова горели, все еще болевшие после последней пробежки. Они поднялись на несколько уровней, и Томми поразился тому, как далеко успел пробраться Клинок. Конечно, когда ему не приходилось возиться с двумя бесполезными гуманоидами, дело в разы шло быстрее. Они преодолевали проем за проемом, каждый из которых был пробит насквозь или сломан, не в силах преградить вход или выход. Шум битвы приближался, и Томми осторожно подкрался ближе. Последний крик, и копыта снова загрохотали. Томми выбежал из-за угла, ноги его колотились, когда он бежал за своим другом, неистово крича ему вслед. Пауза, и Клинок высунул голову из-за поворота, нахмурив морду. «...Томми??» «Ага, здоровяк», - усмехнулся Томми. Клинок бросился к ним навстречу. На нем было гораздо больше ран, чем в прошлый раз. «Ты в порядке?» Он быстро осмотрел подростка на наличие травм, в его темных глазах читалась растерянность. «Как ты выбрался? Раньше тебе это не удавалось». В его словах звучало приятное удивление. «Если честно, это все Туббо». Клинок показал инсектоиду большой палец вверх. Ну. Что-то вроде большого пальца. Противопоставленная фаланга вверх, только одна, хотя технически у него было три на каждую руку. Биология свиней. Все странно. «Ну, что бы ты ни сделал, спасибо. Может, мы сможем отсрочить следующее похищение достаточно надолго, чтобы выбраться. Подмога прибывает медленнее, чем обычно, у нас может получиться». «Это потому, что мы прикрываем камеры», - коротко признался Туббо. Клинок выглядел благодарным. Туббо издал странный скулящий звук, прижавшись к Томми поближе. Жужжание имело неприятную вибрацию. «О, ограничить их данные для планирования тактики. Мило. Как вы вообще меня нашли? Ах. Кровавый след. Ну да». «Вообще-то, Туббо просто был рядом с тобой, поэтому знал, куда идти. Он очень крут». Туббо слегка поежился от комплимента, но затем вернул разговор к насущной проблеме: «Куда теперь?» «Ну. То есть, я немного знаю схему коридоров, но... я имею в виду, в основном наверх. Это подземное здание, больше тут ничего нет», - объяснил Клинок. «Разве мы не собирались забрать остальных?» «Томми, послушай», - вздохнул Клинок. «Мы уже пытались. Фил слишком упрям, и я даже не знаю, где Уил. Проще всего сначала побеспокоиться о себе». «Это эгоистично». Они заслуживали свободы не меньше, чем он, Туббо и Клинок. «Это практично. Слушай, если бы я мог освободить остальных, я бы давно это сделал. Я даже до тебя никогда не мог добраться. Я могу сделать лишь очень немногое». «Мы найдем Уила, если желаешь, Томми», - тихо произнес Туббо. Томми благодарно улыбнулся. «А это уже оптимистично», - фыркнул клыкастый великан. Туббо вздрогнул, не знавший, насколько острым был слух кабана. «Но в любом случае это очень поможет, иметь лишнюю пару глаз, чтобы присмотреть за вами двумя. Он также хороший боец и знает толк в многозадачности. Но я сомневаюсь, что ты его найдешь. Я имею в виду, мне самому это никогда не удавалось, а я занимаюсь этим побегом гораздо дольше, чем вы, ребята, но милости прошу», - ответил он, саркастично поклонившись.

***

«Хм. Похоже, ты действительно заставишь меня забрать свои слова обратно». «Конечно, он справился, Туббо просто великолепен. Ну да ладно», - хлопнул Томми по стоящей перед ним дверью, к которой их привел Туббо. Им пришлось вернуться назад и проделать немалый путь, ныряя обратно в глубины Фонда. Очевидно, это повлекло за собой новые сражения, но это было ожидаемо. «Круши дверь!» «Вообще-то, я уже выбил семьдесят дверей до этого. Я подумал, может, на этот раз ты окажешь честь?» - предложил мальчику зверь. «Мои плечи начинают побаливать». Томми поперхнулся, потеряв свою театральность. «Эм. Нет». Кабан приподнял бровь. «Ты хочешь сказать, что не можешь разрушить одну маленькую армированную дверь? Как-то жалко». «Нет! На самом деле я могу (ведь я такой сильный и могучий), просто я не хочу, потому что мне не хочется». В итоге Томми не стал ломать дверь. И не дверь после этой двери. И не ту, что была после. В длинном коридоре, который вел к покоям Уила, было много дверей. По словам вепря-великана, ограждения были не особо прочными, просто толстыми. Он уже начинал утомляться от этой экскурсии. К пятому проему в металлическом полотне стали появляться странные царапины, которые потом сменились вмятинами, а затем на настоящие дыры. Внутри разбитой клетки темноволосый мужчина поднял голову и нахмурился. Его единственный правый глаз был подведен следами усталости, и он поднялся на ноги, когда с подозрением сощурил свой кофейный взгляд. Он был высокого роста, долговязый молодой парень. Необычной деталью были брюки, что дополнялись к больничному халату из того же дешевого материала лазурного цвета, что и все остальные одеяния заключенных. Импозантные черты лица, как будто склонные к лукавым улыбкам, теперь щурились в недоверии, отчего скривились шрамы, разбросанные по его коже. Их было великое множество: темные царапины, следы когтей и укусов, тянувшиеся к его левому глазу. Его потрепанные волосы слабо вились, нависая над глазом и почти полностью скрывая половину лица. Когда он поднялся, принимая готовую стойку, раздался звук цепей, и Туббо понял, что движение было слишком резким, чтобы его можно было принять за инерцию. Формально Томми предупредил его, что из себя представлял Уил, поскольку это было частью описания, необходимого для поиска пленника. Тем не менее, это было по меньшей мере ошеломляюще, когда каштановые волосы внезапно расступились, и из левой половины лица выползла темная рука. Она не была похожа на человеческую: пальцы слишком длинные, ногти слишком когтистые, движения дерганные и искаженные неестественным образом. Рука скользнула по лицу мужчины, а затем отпрыгнула, поплыв по воздуху. Запястье вытянулось, соединенное усиком из темных нитей, почти сплошных, изгибающихся и дрожащих, как змея. За ней последовала вторая рука, а затем третья, каждая из которых взмывала в воздух, извиваясь зигзагами. Волосы к тому моменту полностью убрались, открыв взору пустотную дыру на лице мужчины, от брови до щеки. Лишь темные тени виднелись позади, искажаясь и скручиваясь за горизонтом событий. Он стоял напротив входа, наблюдая в ожидании. Готовый нанести удар. Из бездны потянулось все больше и больше существ, и лишь немногие из них притворялись руками. Извивающиеся многоножки, гадюки и твари, которым Туббо не мог найти определения, образовывали ветвистые корни вокруг мужчины. Существа расплывались, края их были неопределенны и размывались, и их было почти не разглядеть, хотя Туббо не знал, было ли это связано с их теневой природой или с тем, что наблюдение за ними вызывало боль в сознании Улья. Порождения бездны было сложно определить, если не считать их очевидной агрессивности. Раздался треск, и последняя дверь была побеждена. Небольшое колебание, прежде чем беглецы вошли в камеру. Не успел Туббо моргнуть, как вдруг обнаружил, что человек перед ними за мгновение увеличился в росте. Ноги теперь были длиннее, ростом он легко превосходил Туббо (хотя, стоит признать, сейчас Туббо был ниже, чем обычно. Где-то вполовину так). На самом деле парень стал как раз такого роста, чтобы угрожающе нависать над зверюгой-свиньей, а штаны вытянулись, соответствуя новой длине. Какого???? Вообще-то, если честно, парень выглядел довольно глупо. Его туловище все еще было человеческого размера, просто ноги стали очень длинными. Жираф бы позавидовал ему. Туббо все еще мог видеть его лицо (или то, что у него было на этом месте), в силу своих способностей, но полагал, что Томми мало, что мог разглядеть с такой высоты. Острый взгляд сменился шоком, и мужчина несколько раз моргнул (или подмигнул. Один глаз все-таки). «Клинок... ты ли это?» - тихо спросил мужчина. Бездна ускользнула прочь, затаившись в его черепе. Несколько рук остались на месте с горстью прямых полос, которые заканчивались тем, что Туббо мог принять за волков, если б их пасти еще открывались нормально. «Э-э. Ага», - хмыкнул боров. Несколько нерешительных шагов на тонких палочках-ногах, и человек бросился вперед, обнимая шею кабана. Его собственные руки были далеко до того, чтобы полностью сомкнуться, но для пустотных рук, очевидно, это не было проблемой. Темные конечности несколько раз обмотались вокруг зверя, прижимая к себе. «Верно, я сплю? Должно быть это сон». Последовало добродушное похлопывание по спине. «Я бы сказал "нет", но так бы во сне и сказали, да?» Уил отступил назад, вглядываясь и осознавая картину. «Я не видел тебя уже м̵͙̋͆̊а̶̨̖̗̻̊͆ͅф̶̧̧̝̻̘̀͑̄͝ф̷͇̬̇͊и̴̦̱̹̬̞͆̎̈н̷͎̘͓̻̎̓͛͝у̵̮̀͜ тучу лет...» Фраза оборвалась на горькой печали. Еще пауза, и улыбка расплылась по лицу мужчины, освещая его усталый взгляд. «Что ж. Теперь ты здесь». Он бросил взгляд на дверь, а затем оглядел остальных. Удивление промелькнуло в его выражении, и он присел, согнув конечности, будто паук. Несколько теневых и неясных фигур уперлись в пол, чтобы придать ему устойчивости. «Прошло так много времени...», - начал он, прикусывая язык. Наступило тягостное молчание, которое становилось тем хуже, чем дольше оно держалось. Лицо его исказилось от неуверенности. «...Томми...?» - нерешительно закончил он предложение. Мальчик поднял руку, свободную от медикаментов, и сделал неловкий взмах, чуть сместив Туббо. «Привет, Уил. Рад тебя видеть». Он ярко улыбнулся. Пустотная рука ответила на приветствие. Затем его взгляд переместился на Туббо, и улыбка медленно померкла. Возникла скрытая паника, затаившаяся в измученном взгляде. Остальные черты выражали почти спокойствие, за исключением нахлынувшего отчаяния. «А тебя…я не помню», - тихо признался он. «Мы никогда и не встречались. Мы Туббо», - быстро успокоил он парня. Он никогда не слышал о нем ни одного плохого слова, хотя, очевидно, к любому другу Томми следовало автоматом относиться с подозрением. Выражение лица быстро прояснилось, пока улыбка не стала настоящей. «Какой-то сирота, которого подобрал Томми», - объяснил зверь, после того как Уил взглянул на него. Он ответил кивком. «Мы бы пожали тебе руку, но... Хм. Сейчас она вроде как занята». Томми, проявляя свой обычный страх перед контактом, быстро передал Туббо в руки Уила. Туббо мимолетно подумал, что толчки при перекладке должны были доставить боль, но лекарство, похоже, работало. По крайней мере, оно сняло остроту. Оба чувствовали себя неловко, но так для Туббо было гораздо безопаснее. В том числе благодаря множеству рук, которые были способны удерживать его тело, что было очень приятно, поскольку ему не нужно было хвататься так крепко. Он и не подозревал, как много энергии это отнимало, прежде чем внезапно в этом пропала необходимость. Рука, перекинутая через его шею, послужила большей устойчивости. «Ну, Туббо, похоже, наши с тобой отношения развиваются немного быстрее, чем мы ожидали. Я еще даже не спел тебе серенаду, а ты уже в моих объятиях». «Хмм. Ага». Его голос был невероятно нейтральным и равнодушным. Хотя несколько хихикающих роев все же выдавали веселье. «Ты просто такой... высокий. Ничего не можем с собой поделать. А еще, типа. Ты только что стал выше? Куда деваются лишние ноги, и практикуешь ли ты донорство?» «Пхах. Ни за что. Ты не заслуживаешь таких прелестных ножек». «Эй, без Туббо мы бы никогда тебя не нашли», - запротестовал Томми. «Он заслужил ноги! Так что, давай, руби концы, Уил». «Оу». Мужчина похлопал глазом, взглянув на Туббо с новым интересом, мысленно пересматривая свои ранние предположения. По прежним расчетам, Туббо был грузом, который нужно было беречь, но никак не активным участником побега. Поспешил с выводами, - подумал он. «Благодарю», - искренне произнес Уил, что сделало близость еще более неловкой, чем она уже была. «Не считая Фила, я давно не видел дружелюбного лица. Ты не представляешь, как много это для меня значит. Кстати о Филе, где старик?» «Я мог бы... если бы мы вернулись в мою камеру, я бы знал, куда идти», - предложил Томми, тщательно подбирая слова. «Я мог бы найти его. Или Туббо мог бы». Туббо не стал бы. «Я тоже знаю, где он. Пару раз вламывался к нему», - ответил он. «Хотя... Прошло какое-то время...» «У тебя были дополнительные визиты? Несправедливо. Томми, нам нужно связаться с профсоюзом. Это нарушение наших прав». Томми неловко хмыкнул на слова кабана, не сумев выразить согласие вслух. Похоже, остальные не знали о том, что сделал Фил. Что-то неприятное кольнуло Туббо. Чем таким особенным эти двое отличались от Томми? Почему он оставил двух других, но бросил его? Вопрос "почему" всегда мучил Туббо. Он не мог представить, как кто-то мог не хотеть быть с Томми. Он не мог представить Фила, и все же ему предстояла ужасная встреча с этой персоной. Единственное, на что наделялся Туббо, это то, что ему удастся уберечь Томми от худшего. И, конечно, влепить смачный удар.