Migrate to me (Мигрируй ко мне)

       Удерживая на бедре стопку медицинских карт, Джисон наваливается всем весом на входную дверь клиники и поворачивает замок.        — Она была последней, верно? — из-за стойки администратора доносится голос Чана, и он кивает в знак подтверждения, — Слава Богу. Не знаю, как миссис Чой могла часами сидеть в этом кресле. Моя спина отваливается.        — Она подкладывала подушку под поясницу. Она должна быть где-то в кладовке. Я поищу ее для тебя, если ты планируешь здесь работать, пока клиника открыта.        — Это неплохая идея. Вам двоим пригодится помощь с приемом и составлением расписания.        По коридору раздаются шаги, и, заглянув за угол, Джисон замечает доктора, который тащит швабру в смотровую комнату.        Наклонившись вперед, Чан понижает голос до шепота:        — Как он?        Пожевав нижнюю губу, Джисон нехотя признает его профессионализм:        — Он отлично справился с работой. Если не считать попытки убить Чанбина пенициллином, он не допустил ни одной ошибки, к тому же он не мог знать о нашей чувствительности к нему. Он компетентен, работает быстро и эффективно. Несмотря на то, что сегодня утром он послал меня на хуй, на приеме он вел себя спокойно и уважительно.        — Ты заслужил это, Сон-а. Нет ничего плохого в том, чтобы быть пластическим хирургом, а ты, по сути, назвал его алчным и усомнился в его моральных принципах как врача.        Сердито пыхтя, Джисон смотрит на дверь в смотровую комнату, в которой находится мужчина.        — Да ладно. Ты был в таком же шоке, как и я.        — Шокирован, да. Но я ведь не назвал его лжецом или омерзительным, не так ли?        — Никто в здравом уме не будет одновременно получать две разные медицинские степени, хён. Тот распорядок, который он описал, способен убить человека, он должен быть мертв прямо сейчас.        — Я удивился, когда он сказал о косметической медицине. Это не соответствует тому, что я помню. В колледже он собирался заняться экстренной медициной, отчасти из-за отца, но еще и потому, что ему это нравилось. Поначалу он кажется отстраненным, но когда узнаешь его получше, понимаешь, что Минхо искренне заботится о других. Ему нравится помогать людям, и работа в неотложке — это то, чем он собирался заниматься.        — Его отец тоже врач в отделении экстренной медицины?        — Да. Насколько я слышал, он занимает пост главного врача больницы в Сеуле.        — Хмпф… это впечатляет. Почему ты не пригласил его на остров? Похоже, у его отца больше опыта.        Закатив глаза, Чан встает и задвигает изрядно потрепанное компьютерное кресло под стол.        — Потому что ему уже за шестьдесят, и я хотел увидеть своего друга. К тому же я знал, что Минхо не откажет пациенту, который в нем нуждается. Неприятно, что Чанбин пострадал сегодня утром, но этот несчастный случай разрешил проблему, связанную с тем, как мы собирались затащить его в клинику.        — Это значит, что ты готов рассказать ему о Хёнджине?        Он нервно бросает взгляд в сторону коридора.        — Пока нет. Я бы хотел подождать еще немного. Я доверяю Минхо, но в то же время думаю, что лучше подождать как можно дольше.        — Меня это устраивает. Я бы предпочел, чтобы он как можно меньше времени думал о нас как о шоу уродцев. Медицинские карты и книги, которые могут нас разоблачить, заперты в шкафу.        — Ты не уродец, и он так не подумает.        — Не у всех такой свободный взгляд на вещи, как у вас с Ликсом. Вам двоим придется придумать, как заткнуть его в случае срыва.        — Мне не нужно напоминать об этом Сон-а.        Дверь в смотровую со щелчком открывается, и Джисон молча наблюдает, как Минхо выкатывает ведро со шваброй, подталкивая его к следующему кабинету.        — Эй, Мин! — милый тон Чана, когда он разговаривает со своим другом, просто отвратителен. — Как насчет поужинать сегодня у меня? Ты сможешь познакомиться с Джинни, и остальные тоже будут там. Мы будем готовить на гриле.        Глаза мужчины сужаются, прежде чем взглянуть на Джисона, и дыхание в его легких замирает. Несправедливо, что этот напыщенный ублюдок оказался одновременно и горяч, и умен. Еще одно убедительное доказательство того, что у Вселенной есть любимчики.        — Звучит заманчиво. А то у меня не было возможности сходить на рынок сегодня. Он будет работать завтра?        — В воскресенье утром на рынке обычно лучше всего. В город приезжает больше людей.       Пожав плечами, доктор вкатывает ведро со шваброй в дверь следующего смотрового кабинета:        — Мне подходит. Я закончу здесь и приду.        — Прекрасно. Я пойду, предупрежу Джинни, чтобы мы могли разогреть гриль. Мой дом расписан в цвета заката! До скорой встречи!        В дверном проеме возникает рука, машущая Чану, и старший поворачивается к Джисону.        — Веди себя хорошо. Он не обязан нам помогать, но он оказывает острову огромную услугу.        Джисон поднимает руки вверх, изображая притворную капитуляцию.        — Ладно, я буду вести себя хорошо. Но если он начнет умничать, я его прикончу.        — Ха! Удачи. Мин занимался боксом в свободное время. Он надерет тебе задницу, и я всю жизнь буду напоминать тебе об этом.        — Неважно. Иди домой к своему мужу.       Ох, черт! Сексуальный, умный и умеет драться?! Это полная чушь. Вселенная не могла подкинуть на остров идеального мужчину только для того, чтобы он оказался самодовольной сукой.        Смех Чана сопровождает его, когда тот уходит через боковой вход, и Джисон надеется, что он споткнется и упадет по дороге домой. Он мог бы предупредить, что друг, которого он пригласил на Аар, в буквальном смысле привезет на остров сексуальность. Этот придурок, наверняка, сделал себе пластическую операцию, чтобы его нос стал таким острым… и челюсть… и губы. БЛЯДЬ!        Подойдя к задней части офиса, он останавливается у открытой двери в комнату, где убирается Минхо. Мужчина негромко напевает, протирая шваброй пол. Почему он все еще здесь? Уборка не входит в обязанности врача.        — Ты можешь идти. Я все уберу.        При звуке его голоса спина мужчины напрягается, и это раздражает его еще больше. Пристальный взгляд мужчины падает на Джисона, когда тот поворачивается, и крошечная шлюха, живущая внутри него, падает на колени. Ни у одного мужчины от природы не должно быть такого обжигающего взгляда, но у этого он почему-то есть.        — Я не против убрать здесь, остался всего один кабинет. В любом случае, уборка помогает мне расслабиться.        — Помогает расслабиться… правда? — скептицизм сквозит в его голосе, и Джисон сомневается в здравом уме парня.        — Если ты думаешь, что я сумасшедший, можешь встать в очередь. Медсестры в отделении неотложки тоже дразнили меня за это. Я же использую это время, чтобы проанализировать свои действия и подумать, что можно сделать по-другому в будущем. Кстати, сегодня ты хорошо поработал. Я буду действовать быстрее, когда освоюсь в клинике и выучу, где что находится. Шесть пациентов за такое количество часов — это оскорбительно для моего послужного списка.       Хммм… Что он задумал? Джисон — не какая-нибудь неопытная медсестра, которую можно задобрить простой лестью. Ему не нужен врач, указывающий на его хорошую работу. Если Минхо хочет быть милым, он может найти кого-нибудь другого. Повернув голову в сторону смотрового стола, Джисон смотрит на сухой участок пола.        — Ты пропустил одно место.        Развернувшись на пятках, он поспешно удаляется, пока другой не успел ответить. Возможно, раньше последнее слово оставалось за Минхо… но не в этот раз.

***

       — Посмотрите на его бедра…        — Забудь о бедрах. Что насчет его линии челюсти?        — Линия челюсти? Нет, нет, нет… Вены на его руках.        — Хватит уже!        Три головы поворачиваются в его сторону, и Джисон, скрестив руки на груди, отказывается смотреть в глаза своим друзьям.        — Вам не стыдно? Вы все трое женаты. Откинув голову назад, Хёнджин смеется, и Чан с интересом смотрит в их сторону.        — Может, я и женат… — голос понижается до шепота, и он бросает взгляд на группу мужчин, стоящих на пляже. — …Но я еще и беременный. В мире не найдется такого члена, который удовлетворит меня прямо сейчас.        — Не будь таким категоричным, Сони. Если мы женаты, это не значит, что наши глазные яблоки не работают, — Феликс показывает на свое лицо. — А эти глазенки работают сверхурочно. Джинни, ты должен был это видеть. Минхо сегодня помогал Чанбину встать, и его бицепсы гораздо больше, чем кажутся.        Чонин лукаво ухмыляется, тыча ногой в ногу Джисона:        — От того, что мы ценим его красоту, наши мужья не становятся менее привлекательными. Почему тебя так волнует, что мы любуемся Минхо?        — Волнует?! — оскорбленный до глубины души, он свирепо смотрит на собеседника. — Меня совершенно не волнует, что вы все пускаете слюни на Минхо. Я беспокоюсь только потому, что ваши мужья — мои близкие друзья.        — Угу. Ты же знаешь, что у тебя дергается правый глаз, когда ты врешь?        Джисон прикрывает глаз рукой, но при этом как-то умудряется ткнуть в него пальцем, и он начинает слезиться.        — Это не так!        — Ты, конечно, быстро его спрятал. Просто признай, что он горяч, — Феликс двигает бровями. — Я не раз ловил твой взгляд на его заднице, пока он зашивал Бинни.        Лицо задыхающегося Джисона пылает жарче солнца:        — Вранье! — его слова звучат неубедительно даже для него самого. — Ты просто пытаешься затеять что-то. Не думай, что я не заметил, как ты выпытывал у него информацию сегодня утром.        — Ооой, да ладно тебе, Сони! Острову нужен врач, а то, что он так горяч, это просто бонус. Свести его с кем-нибудь — самый верный способ удержать его здесь.        В словах Феликса есть определенный смысл, но Джисон НЕ желает становиться жертвой его коварного замысла.        — Можешь вычеркнуть эту идею из своего списка прямо сейчас. Я не заинтересован в том, чтобы стать якорем, который удержит его на Ааре.        — Ты? — Хёнджин закатывает глаза. — Ты — последний, с кем мы думали его свести, а после того, что случилось сегодня утром, этот корабль вообще уплыл. Я думал о Терри или Сонхва.        — Ооо. Сонхва может сработать. Он очень симпатичный…        Глядя на океан, Джисон притворяется, что ощущение давящей боли в глазах — результат того, что он смотрит на закат. Рядом с ним его друзья составляют список немногочисленных одиноких геев на острове, и он говорит себе, что его чувства не задеты. Он не хотел быть одним из вариантов, да и не факт, что Джисона было бы достаточно, чтобы убедить мужчину остаться.        Его история отношений — это не что иное, как длинный список мужчин, которых он сумел отпугнуть за постыдно короткое время. Будучи сиреной, он не способен привлечь или удержать любовника. Этот факт беспокоит его больше, чем он показывает, особенно в кругу друзей. Он принимает их поддразнивания и отвечает на них дерзостью, чтобы отвлечься от очень серьезного одиночества, которое он испытывает почти каждый день.        Он симпатичный… как все сирены, но в отличие от Хёнджина, чья застенчивость притягивает мужчин как мух, или очаровательной натуры Чонина, которая удостоилась предложения от Сынмина всего через неделю. Джисона, по словам его бывшего парня… «небеса благословили задницей, а ад — скверным характером». Эти слова очень больно ранили.        Громкий крик с берега привлек его внимание к другой половине их группы. Чан заливисто смеется, пока Минхо гоняется за ним с чем-то похожим на большой комок песка. Взгляд падает на обнаженные ноги доктора, и он быстро отводит глаза…черт возьми. Пораньше он уже разглядывал его задницу и был пойман с поличным за этим занятием.        Когда Джисон шел купаться сегодня утром, он планировал понаблюдать за гостем и, если повезет, мельком увидеть мужчину, чтобы знать, кого стоит ненавидеть. Не имея ни малейшего представления о том, чего ожидать, он едва не упал лицом в песок, выходя на пляж, когда заметил сонного брюнета, прислонившегося к террасе и потягивающего кофе. Растрепанные волосы и простая белая рубашка доктора будут преследовать его во сне. Минхо — это тот тип утонченной красоты, который заставляет людей замирать на месте и гадать, откуда же взялся такой мужчина.        Длинные волосы цвета шоколада и пухлые губы смягчают первоначальный шок от его резких черт лица, вместе с милыми кроличьими зубками, показавшимися в тот момент, когда тот открыто разглядывал наготу Джисона. Мужчина опасно привлекателен, и на секунду он подумывал о том, чтобы развлечься с ним. Последний раз у него был приличный секс полгода назад, когда он совершил короткую поездку в Сидней, чтобы заказать необходимые товары для клиники.        Узнав, что он одинок и гей, Джисон почувствовал, что его ненависть к доктору пошатнулась, пока тот не рассказал о смене работы и не проявил себя как жаждущий денег придурок, использующий неуверенность людей в себе ради денежной выгоды. Если бы Джисон был способен закончить медицинскую школу, он бы использовал свои знания, чтобы помогать людям, а не набивать карманы. Он еще больше убедился в том, что Минхо не стоит доверять их тайну.        — Терри тоже неплохой вариант, хотя он соблаговолит покинуть остров вместе с ним и переехать в Сеул.        — Пфф. Терри? Серьезно?        — Что не так с Терри? — Чонин пихает его в плечо. — Он довольно милый и помогает пожилым фермерам собирать урожай. Ты просто завидуешь, потому что он натуральный блондин.        — Довольно милый? Да у него характер как у куска белого хлеба.        Нахмурившись, Хёнджин достает из бокала кусочек льда и бросает в него.        — Что на тебя сегодня нашло? Ты устроил ссору с другом Чана, чуть не убил Чанбина, а теперь еще и обсираешь Терри.        — Ничего… Я в порядке.        — В порядке переводится как охуенно безумный, нервный и слишком эмоциональный… Выкладывай, Сони. В чем дело? Ты злишься, что он теперь работает в клинике? Ты же знаешь, что именно на это мы и надеялись. Нам нужен врач.        В его голосе сквозит уязвленная гордость. Из-за своих несовершенств он не смог стать тем, кто нужен острову:        — Я прекрасно понимаю, что нам нужен настоящий врач.        — Нет, я… я не это имел в виду. Ты очень помогаешь нам и уже год заботишься о жителях города. Сони… Прости меня… — взгляд Хёнджина становится сожалеющим, он протягивает руки. — Я не могу встать с этого стула, иначе мой охеренно большой живот будет выставлен напоказ. Обними меня, и позволь хёну как следует извиниться. Я не хотел ранить твои чувства.        Встав, Джисон подходит к другу только потому, что Хёнджин скрыт под грудой одеял, и его кресло придвинуто вплотную к столу, чтобы Минхо не узнал о его состоянии слишком рано. Секрет уже чуть было не раскрылся, когда врач предложил осмотреть его «травму спины». Как бы он ни боялся его реакции, для него будет большим облегчением, когда тот все узнает, и им больше не придется разыгрывать спектакль о том, что Хёнджин травмирован.        Руки обхватывают его талию, и он наклоняется навстречу прикосновениям.        — Ты в одиночку заботился обо всех нас, и мы ценим проделанную тобой работу. Постарайся не принимать это на свой счет. Мы любим тебя, и ты заслужил отдых.        На спину Джисона наваливаются всем телом, и теплое дыхание Феликса щекочет ему ухо.        — Его присутствие здесь не делает тебя менее ценным для нас. Ты незаменим, и не только потому, что ты здесь единственный медбрат. Ты — наш драгоценный Сони.        К ним присоединяется и Чонин, просовывая руку между ними, чтобы погладить его.        — Я сомневаюсь, что Чан пригласил бы сюда своего друга, если бы беременность Джинни не была столь рискованной. Мы не пытаемся убедить его остаться, потому что тебя недостаточно. Мы все беспокоимся о последствиях того, что посторонний человек узнает о нас.        От поддержки и подтверждения того, что он не единственный, кто беспокоится, у него на глаза наворачиваются слезы. Слезные протоки жжет, во внутреннем уголке глаза вспыхивает боль, когда маленькая жемчужинка, покрытая водой, выскальзывает наружу. Поймав ее, он засовывает маленький шарик в карман и всхлипывает.        — Я бы хотел сделать больше…        — Оу, малыш, — Хёнджин прижимается лицом к его груди. — Ты уже и так много делаешь. Ты покинул дом на несколько лет, чтобы получить диплом в той области, которая нам особенно необходима. Вернулся, чтобы ассистировать доктору Бэ, а потом заменил его, когда он скончался. Ты единственный, кто корит себя за то, что не стал врачом.        — Что происходит? — громкий голос Чанбина доносится до них, когда ребята возвращается на заднюю террасу с пляжа.        — У Сони случился трудный момент, и он нуждался в любви, — отвечает Феликс.        — Моя принцесса нуждается в любви? Тогда отойдите с дороги!        Руки, державшие его, исчезают, и Чанбин подхватывает его, как принцессу, и кружит. Смеясь, Джисон изо всех сил цепляется за его шею и позволяет своему беспокойству смениться радостью. Эти люди — все для него.        — Принцесса?        Вопрос, заданный Минхо шепотом, заставляет его навострить уши, пока Сынмин отвечает:        — Чонин может быть и макнэ, но Джисон — бэбигерл нашей компании. Как ты уже убедился на примере панкейков сегодня утром, никто не может отказать ему. Избалованный — это еще мягко сказано.        Пересекая террасу, Чонин устраивается под боком у мужа.        — Ты говоришь так, будто не вносишь свой вклад в избалованность. Ты не берешь с него денег за американо с тех пор, как он сказал, что твой кофе — лучший из всех, что он когда-либо пробовал. Ты такой же простачок, как и все мы.        Лицо Сынмина становится недовольным из-за того, что его выставили мягкотелым.        Поставленный на ноги Джисон спотыкается, хватаясь за плечо Чанбина для поддержки, пока мускулистый мужчина высказывает свое мнение.        — Что-то в Сони вызывает желание заботиться о нем. Я не могу не баловать его.        Шлепнув по мускулистой руке Чанбина, он уворачивается от пальцев, пытающихся его пощекотать.        — Называя меня избалованным, ты намекаешь, что я не заслуживаю такого обращения. Я знаю, чего стою, и боготворение — это не так уж много, о чем я прошу.        При слове «боготворение» на лице доктора появилось язвительное выражение.        — Ты подушечная принцесса, которому нравится, когда его балуют? Хныканье за завтраком вдруг обрело смысл, как и слова Чанбина о том, что до сих пор ты никого не привязал к себе. Рабов в наше время найти сложно.        Джисон не знает, что его больше бесит. То, что его назвали подушечной принцессой, нытиком, или то, что ему указали на то, что он одинок.        — А теперь послушай сю…        Рука закрывает ему рот, обрывая тираду, которой он собирался разразиться по поводу сексистской природы стереотипных представлений о геях. Облизав ладонь, он давится, почувствовав во рту песок. Чан отдергивает руку и смотрит на него с отвращением, в то время как Хёнджин гогочет, сидя в кресле.        — Подушечная принцесса? Ого, он так быстро тебя раскусил.        Надув щеки, он поворачивается к своему другу, готовый защищаться, когда между ними встает Феликс:        — Даже не пытайся отрицать это, к тому же в этом нет ничего постыдного. Мне, например, нравится, когда мой мужчина делает всю работу.        — Да, это так, — подойдя к блондину сзади, Чанбин осыпает его шею чередой влажных поцелуев, от которых Джисон закатывает глаза. В определенный момент, когда они собираются все вместе, парочки всегда переходят к отвратительным проявлениям симпатии. Похоже, это время настало.        — Что ж, это сигнал, что мне пора уходить, спасибо за ужин, Чанни-хён, — захватив полагающуюся ему порцию оставшихся блюд, Джисон целует Хёнджина в щеку. — Я бы остался подольше, но слышу, как кровать зовет меня, и мне нужно в душ.        — Я все понял. Мой муж пожарил мясо на гриле, а ты сбегаешь до того, как придет время мыть посуду.        Он улыбается, показывая пальцем на мужчину:        — Точно!        — Подожди. Если ты уходишь, то, пожалуйста, проводи Минхо до дома, — от просьбы Чана у него кровь стынет в жилах.        — Зачем? Он прекрасно добрался сюда сам, — оглянувшись, он видит, что лицо мужчины, о котором идет речь, совершенно непроницаемо.        — Уже темно, и это его первый день здесь. Я не хочу, чтобы он пропустил нужный дом.        — Хён, все в порядке. Я сам справлюсь. Я не хочу никому доставлять неудобства.        — Вот, он сам отказался!        — Никаких неудобств, ведь вы оба идете в одном направлении. Джисон!        Тон Чана и упрямо поджатые губы говорят о том, что ему придется либо мыть посуду, либо провожать мужчину до дома.        — Ладно! Боже, хён! Пойдем… Ликс, я приду в понедельник утром за блинчиками.        Не обращая внимания на усталые взгляды друзей, он бросает на доктора пристальный взгляд, топая по деревянной террасе в сторону пляжа. Зная, как он не любит чужаков, они должны были быть к этому готовы. Заставляя его общаться с Минхо, можно нарваться на неприятности. Почему Чан так чертовски настойчив? Этот парень здесь не для того, чтобы общаться с ним!        Звук песка, шуршащего под ногами, доносится до него сзади, и он молится, чтобы парень вел себя тихо. До дома Джисона пять минут ходьбы, и еще несколько минут — до того, где остановился Минхо. Они уже прошли половину пути, когда его желание оказалось нереализованным.        — За то короткое время, что прошло с момента нашего знакомства, я не могу припомнить, что я сделал такого, что могло бы оправдать твою враждебность по отношению ко мне.        — Мне не нужна причина, — оглянувшись назад, он видит силуэт мужчины, освещенный луной и слабым светом, исходящим от домов на берегу. — Я неплохо разбираюсь в людях.        — Сомневаюсь, ведь ты уже списал меня со счетов, хотя мы обменялись всего несколькими словами. У тебя проблема с косметической хирургией в целом? Тебе это точно не нужно. Если, конечно, тебе уже не сделали неудачную операцию…        — Нет! — он разворачивается и сталкивается с Минхо грудью, от чего тот отступает на шаг назад. — Работа в медицине — благородное занятие, и знания, позволяющие помогать людям, должны использоваться для улучшения их жизни. А не для получения прибыли.        — Значит, я антихрист, потому что хочу зарабатывать деньги? Пластическая хирургия помогает улучшить жизнь людей. Люди, пережившие автокатастрофу или получившие ожоги, обретают уверенность в себе и начинают лучше чувствовать себя, появляясь на людях, — в бледном свете, отбрасываемом луной, кажется, будто этот мужчина высечен из камня.        Скрестив руки на груди, Джисон принимает вызывающую позу.        — И именно такие операции ты будешь проводить?        Губы Минхо сжимаются в тонкую линию, и это весь ответ, который ему нужен. С насмешкой он разворачивается и начинает идти быстрее.        — Я так и думал, и люди не нуждались бы в пластической хирургии, если бы общество не было поверхностным и жестоким по отношению к тем, кто не соответствует его представлениям о красоте.        — Говорит тот, кому от рождения дана привилегия быть красивым.        Комплимент застает его врасплох, и, оступившись, он спотыкается. Больно ударившись пальцами на ноге, он падает на колени, сдерживая ругательство. Его неуклюжесть всегда настигает его в самый неподходящий момент. Руки ложатся ему на талию, отчего сердце замирает, а по коже бегут мурашки.        — Ты в порядке?        Поднявшись с земли, Джисон отстраняется от него на безопасное расстояние.        — Я в порядке, и не надо меня трогать! Я подам на тебя в суд за сексуальные домогательства на рабочем месте.        — Боже мой, ты несешь чушь! — в голосе старшего звучит комбинация смеха и разочарования. — Я жадный и омерзительный. В том, что мир помешался на красивой внешности, каким-то образом виноват я, а теперь ты угрожаешь подать в суд, потому что я пытался тебе помочь. Чертовщина какая-то, — вскинув руки вверх, Минхо проходит мимо него, заставляя Джисона поспешить следом. — Слезь со своей высокой лошади, принцесса. Деньги и помощь другим не являются взаимоисключающими понятиями. Я могу делать и то, и другое!        — Я не на высокой лошади!        — Дорогой, ты восседаешь на самой высокой из лошадей. Вот тебе жизненный урок. Не все живут в райских уголках, и людям нужны деньги, чтобы комфортно существовать. Можешь сколько угодно смотреть на меня свысока, но я имел в виду то, что сказал сегодня утром. Твое мнение для меня ничего не значит. Хочу также отметить, что я согласился работать в местной клинике и ни разу не поинтересовался, как город собирается мне за это заплатить.        — Хорошо, поскольку в этом месте нет денег!        — Конечно, нет! Этот никудышный городишко на последнем издыхании.        — Что ты только что сказал?! — закипая от ярости, Джисон хватает комок мокрого песка и запускает его в голову мужчины. Звук удара радует его душу до тех пор, пока Минхо не разворачивается и не направляется прямиком к нему.        Отшатнувшись назад, он чувствует крошечный укол страха при виде ярости в темных глазах мужчины. Грудь Минхо сталкивается с его грудью, и от волнения у него дрожат руки. Лицо старшего находится так близко, что горячие потоки дыхания пробегают по его щекам.        — Еще раз выкинешь такое дерьмо, и я улечу с острова ближайшим рейсом. Я приехал сюда увидеться с другом, а не терпеть оскорбления от медбрата с комплексом превосходства, и уж тем более не вкалывать большую часть единственного отпуска, который я взял за последние десять лет.        Паника переполняет его, и он подавляет скулеж. Чан задушит его, если Минхо уедет, не приняв роды у Хёнджина, и никто из местных жителей не попадет к врачу. Слишком напуганный, чтобы говорить или двигаться, он ждет, пока успокоится яростное дыхание мужчины. Темные глаза впиваются в него и на мгновение опускаются к губам Джисона, после чего мужчина моргает и делает шаг назад.        — Я сам найду дорогу до дома. Увидимся на работе в понедельник.        Он с дрожью в коленях смотрит, как Минхо уходит прочь…что это было, черт возьми? На секунду ему показалось, что мужчина собирается либо ударить его, либо поцеловать. Прижав кончики пальцев к губам, Джисон сгорает от стыда, осознавая нарастающее внутри него возбуждение. Черт… если бы Минхо попытался поцеловать его… он бы позволил этому случиться.

***

       — Доктор Ли. Я не знаю, как вас благодарить.        Упаковывая пробирки с кровью, которую он только что взял для лабораторных исследований, Минхо возвращает улыбку миссис Кан.        — Не стоит благодарности, я рад, что вы пришли на осмотр. Приступы головокружения время от времени не являются показателем того, что что-то не так, но поскольку они у вас случаются довольно часто, я думаю, что необходимо сделать полный анализ крови.        — Делайте все, что считаете нужным. Я была вне себя от радости, когда узнала, что в клинике снова принимает врач, да еще и такой красивый.        Уголок рта Минхо дергается от этого комплимента, и он ждет продолжения.        — Раз я уже здесь, я хочу дать вам это.        Ах, вот и оно…        Отложив ярлычки для пробирок, он поворачивается, чтобы взять протянутую фотографию. На профессиональном снимке улыбающаяся девушка выглядит счастливой. Скорее всего, снимок с выпускного в колледже.        — Это моя милая ХёСу. Лучшая внучка, о которой только может мечтать женщина. Она сейчас на материке, недавно получила диплом по экономике. Она собирается стать юристом.        — Теперь я понимаю, откуда у нее такая привлекательная внешность. Это явно генетика.        — О боже! — сильно покраснев, миссис Кан хватает свою сумочку и проводит по щекам. — Обаятельный, красивый и две докторские степени. Вы — благословение для Аара, доктор Ли. А теперь просто назовите мне дату, и я позову ХёСу в гости.        — Я подумаю над этим. А пока эти образцы завтра отправят в Сидней, и я рассчитываю получить результаты через две недели. Когда они придут, медбрат Хан свяжется с вами.        — Замечательно. Я буду ждать. Спасибо.        Дверь за ней захлопывается, и Минхо облегченно выдыхает. Чан не преувеличивал, когда предупреждал, что бабушки на острове будут преследовать Минхо, если узнают, что он врач. Сегодня среда, последний рабочий день на этой неделе, и все предыдущие три дня были одинаковыми. Пожилые женщины приходили на прием и оставляли фото. После понедельника некоторые из них стали приходить с фотографией своих внуков… на всякий случай.        Усмехнувшись про себя, он убирает фотографию в карман своего медицинского халата и берет пакет с образцами. Он надеется, что результаты анализов крови миссис Кан дадут четкие ответы о причинах происходящего. Она призналась, что дважды падала в обморок, и он хотел бы найти лечение, которое могло бы ей помочь.        Выйдя из смотровой, он машет Чану, сидящему за стойкой регистрации.        — Она была последней перед обедом, верно?        Вставая, мужчина берет бутылку дезинфицирующего средства и упаковку салфеток.        — Да. Ты свободен на ближайший час. Я уберусь в комнате и подготовлю ее к послеобеденным приемам.        — Спасибо, хён. Не забудь поесть.        — Оу. Мой младшенький Мин-Мин беспокоится обо мне?        От тошнотворно-приторного тона Чана Минхо кривится:        — Ага! Продолжай называть меня Мин-Мин и посмотрим, что произойдет.        Чан смеется и ласково смотрит на него:        — Я поем, обещаю. Феликс сказал, что пришлет угощение из кафе. Я жду.        — Звучит заманчиво.        Оставив временного администратора убираться, Минхо направляется в небольшую комнату отдыха в задней части здания. Из комнаты доносится писк микроволновки, и он готовится к тому, что окажется в тесном помещении с Джисоном. Войдя в комнату, он сразу же направляется к холодильнику, маркированному как холодильник для биологически опасных материалов, и кладет туда образцы миссис Кан. В другом конце комнаты он видит Джисона, стоящего перед микроволновой печью, и ловит его взгляд.        — Образцы миссис Кан помечены для транспортировки.        — Ммм.        Тихий хмык — единственное подтверждение, которое он получает, и эта реакция соответствует напряженной атмосфере между ними. Последние три дня им удавалось работать в тесном контакте, обмениваясь лишь словами, связанными с работой. Чан сразу заметил возникшую напряженность и загнал Минхо в угол, спросив, что между ними произошло. Приятно, что его друг сразу заподозрил в неподобающем поведении Джисона, а не Минхо. Он соврал, сказав, что ничего не произошло, но он знает, что Чан все еще обеспокоен.        Он достает из кармана полученную фотографию и добавляет ее к растущей стопке снимков на стойке. Увидев это, Джисон фыркает и качает головой. Судя по тому, какими темпами местные жители приносят фотографии, к моменту отъезда Минхо их наберется достаточно, чтобы сделать целый альбом. Микроволновая печь дребезжит, и, вынув свой обед, Джисон молча садится за маленький столик в центре комнаты.        Вымыв руки, Минхо украдкой бросает взгляд на медбрата и изучает, как тот сидит. Физически с ним вроде бы все в порядке… В понедельник он подслушал разговор местного жителя с Чаном и с тех пор наблюдает за Джисоном в поисках каких-либо признаков проблем со здоровьем.

***

       Приближаясь к стойке регистрации, Минхо останавливается за поворотом и слышит, как последний пациент, которого он принимал в этот день, разговаривает с Чаном.        — Чан. От имени всего города я хочу поблагодарить тебя за приглашение на остров твоего друга. Доктор Ли так любезен, что в свой отпуск работает здесь, и я знаю, что большинство жителей планируют посетить его.        — Не за что, мистер Ян, но я не могу приписать себе эту заслугу. Минхо решил открыть клинику, когда увидел, что людям нужна помощь.        — Он хороший человек, и это здорово, что у нас снова есть врач. Джисон очень старается заботиться о нас, как только может, но, учитывая его хрупкое состояние, многие из нас не посещают клинику, хотя хотели бы попасть на прием. Мы все были расстроены, когда он бросил медицинский колледж, чтобы стать медбратом, но его здоровье превыше всего…

***

       Этот разговор не выходит у него из головы вот уже два дня, и он использует каждую минуту, проведенную в обществе младшего, чтобы понаблюдать за ним и определить, какое «хрупкое состояние» имел в виду мужчина. Однако тайное наблюдение не дало никакой новой информации. Конечно, просто наблюдение за человеком — не лучший способ определить диагноз, но пока что Джисон выглядит здоровым.        То, что он сменил медицинский колледж на программу для медсестер, сбивает с толку не меньше. Этот человек, безусловно, достаточно умен, чтобы быть врачом. За несколько дней совместной работы он показал себя одним из самых компетентных медбратов, с которыми Минхо приходилось работать, и хотя они не ладят друг с другом, им легко работается вместе. Часто Джисон предугадывает потребности Минхо и приносит ему очередной необходимый инструмент без его просьбы. Этот человек легко мог бы стать врачом, если бы захотел.....        Достав из микроволновки свой обед, Минхо садится на противоположный от Джисона край стола и делает вид, что не замечает, как тот украдкой поглядывает на его еду. Наслаждаясь процессом, он провел большую часть воскресного утра на рынке, делая покупки. Выбор фруктов и овощей был огромен, а поскольку кулинария — его хобби, он заранее приготовил обеды на неделю вперед.        Обеды, вызвавшие у дерзкого парня тоскливые взгляды. Если Минхо получает удовольствие от экспериментов с ингредиентами и готовкой, то Джисон, похоже, находит удовольствие в еде. Загадка, как младший остается таким стройным, учитывая, сколько он ест. Единственное время, когда Минхо не видит, как еда исчезает у него во рту, — это когда он находится с пациентами. В остальное же время он постоянно грызет фрукты или перекусывает выпечкой, которую Феликс присылает из кафе.        Физически больно признавать, как мило выглядит Джисон во время еды. Мягкие щеки юноши, набитые до отказа, подчеркивают его и без того большие глаза, делая его похожим на очаровательного персонажа аниме. Если бы он не был его заклятым врагом, Минхо с радостью поделился бы с ним едой или даже приготовил что-нибудь для блондина.        Несмотря на то, что их отношения начались не совсем гладко, он не раз ловил себя на желании начать все сначала. Медбрат — его идеальный типаж, и если бы он не был таким засранцем, он бы не упустил шанс узнать его получше. Помимо внешности, его безумно привлекает изнеженная натура Джисона и его остроумное чувство юмора. Его мужчина мечты — дерзкий паршивец, который мгновенно превратится в заплаканное податливое создание, как только Минхо приступит к его наказанию. У него есть подозрение, что Джисон именно такой. Только лает, но не кусается. Он — покладистая подушечная принцесса, чьи ноги дрожат, когда он кончает, а по лицу текут слезы…блядь.        Крепче сжав вилку, Минхо прерывает поток этих мыслей. Прелестный блондин будет вписан в его историю как любовник, которым мог бы стать, но которым так и не стал. Жаль.        Стук в дверь нарушает неприятную тишину, и он благодарен за это. В атмосфере неловкости он чувствует себя неуютно, и у него возникает соблазн поесть снаружи, на задней террасе клиники, лишь бы не встречаться с ним.        — Эй, ребята… — дверь распахивается, и в проеме появляются Чан и человек, стоящий справа от него. — Феликс прислал кофе и выпечку. Минхо, это Сонхва…        Широко раскрыв глаза, Минхо ошеломленно смотрит на вошедшего в комнату парня. В здешней воде должно содержаться что-то особенное, из-за чего многие местные жители выглядят до неприличия привлекательно. Муж Чана и его друзья — лишь часть из многих… И этот человек тоже.        — Привет, — наклонив голову, Сонхва проходит вперед и ставит на стол небольшую коробку и подставку с двумя стаканами американо со льдом. — Приятно познакомиться. Прошу прощения, что прерываю ваш обеденный перерыв. Я был в «Тайм Аут», и Ликс попросил меня занести это.        — Приятно познакомиться, и вы ничего не прерываете, — отложив вилку в сторону, он протягивает руку и с одобрением принимает крепкое рукопожатие. Непринужденно окинув взглядом парня, он поражается его смелому стилю. Воздушная длинная рубашка в стиле бохо в паре со свободными хлопковыми брюками, скорее всего, была создана для женщин, но на мужчине она выглядит привлекательной комбинацией женственности и мужественности. В сочетании с тонкими чертами лица, четкой линией челюсти и черными волосами Минхо удивляется, почему этот парень не ходит по подиуму.        — Ааа! Он сделал эклеры!        Радостный возглас Джисона вынуждает его оглянуться, как раз в тот момент, когда медбрат запихивает лакомство в свой рот. Розовые губы, обхватывающие десерт фаллической формы, заставляют Минхо поперхнуться, и он отворачивается, чтобы не дать волю своему воображению. Он стискивает зубы, от глубокого стона, который тот издает, наслаждаясь вкусом десерта.        — Доктор Ли, — мягкий голос Сонхва привлекает его внимание, а застенчивый румянец на лице мужчины выглядит мило. Боковым зрением он замечает, что Джисон перестал жевать, и его глубокие карие глаза перескакивают с парня на Минхо. — В понедельник вы осматривали мою бабушку, и я хотел поблагодарить вас за заботу о ней. Ее зовут Пак Ёна.        — Миссис Пак — это ваша бабушка? — дама, которая рассказала всему острову о его профессии, упоминала о внуке, но оставила ему фотографию своей внучки.        — Да, — нервно переминаясь с ноги на ногу, мужчина переводит взгляд на его лицо, и Минхо очень хорошо знаком этот взгляд, направленный в его сторону. Интерес. — Я также хотел извиниться за нее. Я слышал, что это именно она распустила сплетни о вашей работе. Очень любезно с вашей стороны использовать свой отпуск для осмотра пациентов.        — Нет необходимости извиняться. Я не привык к длительному отдыху. Мне стало бы скучно через неделю, если бы нечем было заняться. Я рад помогать людям.        Громко прочистив горло, Джисон достает из подставки для чашек один кофе и протягивает ему.        — Вот, держи… хён.       Какого черта? Принимая напиток, Минхо старается не смотреть на Джисона так, словно у того выросла вторая голова. Медбрат обращается к нему только Минхо-щи или по его должности. Он не спрашивал разрешения на неформальное обращение.        — Я пойду. Уверен, у вас плотное расписание на вторую половину дня, — слегка помахав рукой, Сонхва собирается уходить, но Чан его останавливает.        — Сонхва, у тебя есть какие-нибудь планы на вечер? Минхо предложил приготовить для нас с Джинни ужин, а ты уже давно не был у нас в гостях, — взгляд, которым одаривает его старший, заставляет Минхо насторожиться. — Мин. Ты не против приготовить еще на одного человека?        Замысел свести его с местным жителем совершенно очевиден, но, поскольку этот парень — единственный человек, к которому он испытывает влечение, не считая его огнедышащего медбрата, Минхо не видит причин перечить своему другу.        — Я с удовольствием приготовлю для Сонхва. Надеюсь, ты любишь корейскую кухню.        Громкий скрежет стула доносится со стороны Джисона, когда медбрат резко встает и несет свою тарелку в раковину, уставившись в пол.        — Я люблю корейскую кухню, обязательно приду. Спасибо за приглашение, Чан.        — Давай я тебя провожу…        Минхо провожает взглядом выходящих из комнаты парней, не замечая возвращения Джисона, и едва не подскакивает на стуле, когда тот появляется рядом с ним, чтобы взять второй эклер.        — Тебе следует быть осторожным.        Схватившись за грудь, Минхо бросает на мужчину холодный взгляд.        — Что, прости?        — Сонхва — милый и хороший парень. Если не хочешь оставить его с разбитым сердцем, будь осторожен.        Непрошеное предостережение вызывает у него такое раздражение, которое пересиливает страстное желание полюбоваться на то, как Джисон глубоко заглатывает эклер. Встав из-за стола, он относит свою тарелку к мусорному ведру и отправляет оставшиеся кусочки обеда в корзину.        — Мне тридцать один, Джисон. Я не нуждаюсь в твоих советах и не хочу их слышать. У меня нет планов разбивать чьи-либо сердца. И, рискну предположить, что я разочарую Чана и всех стариков на острове, но я не собираюсь искать себе здесь мужа.        Голос становится серьезным, он ставит тарелку в раковину и облокачивается на стойку.        — Когда закончится мой отпуск, я уеду. Моя начальная зарплата в Сеуле — полмиллиона, а к третьему году работы она будет в два раза больше. Ничто на этом острове не сможет убедить меня остаться. Что касается Сонхва, то он уже взрослый и может говорить за себя сам. Мы оба способны выразить свое согласие, и не твое дело, если у меня будет интрижка, пока я здесь.        Во время его речи рот Джисона приоткрылся, и Минхо молча гордится тем, как увеличились его глаза, когда он упомянул о зарплате. Минхо с трудом сдерживает желание сцеловать это глупое выражение с лица младшего. Дурацкие прелестные губки и огромные глаза…        — Обеденное время закончилось, и нам нужно принимать пациентов. Думаю, нам с тобой лучше не обсуждать друг с другом нашу личную жизнь.

***

       Во время прогулки по пляжу рука Сонхва задевает руку Минхо. Его общество — приятная передышка от гневных взглядов, которые он получал всю первую половину недели.        — Спасибо за сегодняшний ужин. Поскольку я никогда не был в Корее, я поверил маме на слово, когда она сказала, что ее тушеная скумбрия — самая лучшая.        — О да… — его кокетливая ухмылка, заставляя Сонхва отвести взгляд. — Давай оставим это между нами. Если старушки узнают, что я умею вкусно готовить, они позовут своих внучек раньше, чем я успею уехать с острова.        В ответ раздается тихий смех, и Минхо кажется, что ему это нравится. Это не тот громкий гогот, который он слышал от одного демоненка с улыбкой в форме сердца, но… Тряхнув головой, он отгоняет прочь эти мысли. Всю ночь он только и делал, что сравнивал Сонхва с Джисоном, и это медленно сводило его с ума. Мозг отказывался работать, и он просил собеседника повторять свои слова по нескольку раз. Его бесит, что он находится в компании красивого мужчины с приятным характером, а его мысли постоянно крутятся вокруг ворчливого медбрата, с которым он работает.        — Неужели все так плохо? — спрашивает Сонхва. Лунное сияние раскрашивает его черты бледным светом, подчеркивая сливочный оттенок его кожи. Схожий с Минхо, но сильно отличающийся от золотистого загара…        — В клинике у меня накопилась целая стопка фотографий. Среди них есть и фотка твоей сестры.        — Нет! — прикрывая щеки руками, скулит мужчина. — Мне так жаль! Они перегибают палку со своей охотой на мужей. Местные жители беспокоятся, что население сокращается, ведь большинство людей нашего возраста и моложе уезжают учиться. И многие не возвращаются. То, что ты здесь, означает, что, возможно, они смогут удержать рядом одну из своих дочерей. Они ведут себя слишком самоуверенно.        — Все в порядке… У меня на родине на каждом углу можно найти врача. Это мило, и, если честно, повышенное внимание мне льстит. Если оно уместно. У них было бы больше шансов, если бы они приносили фотографии своих сыновей и внуков.        — Сомневаюсь, что врачи, стоящие на углах Сеула, выглядят так же, как ты…        Этот комплимент обжигает уши:        — Ты хочешь сказать, что считаешь меня привлекательным?        — Ох, перестань, — игривый шлепок приземляется на его плечо. — Тебе правда нужно, чтобы я ответил на этот вопрос?        Нарушая границы дозволенного, для людей, которые только что познакомились, Минхо пробегает пальцами по позвоночнику Сонхва.        — Подтверждение не помешает. Не хотелось бы понять что-то неправильно.        На его запястье ложится рука, останавливая его, и мужчина оказывается в его личном пространстве.        — Думаю, ты прекрасно все понял… — губы мягко встречаются с его губами, и, обхватив талию парня, Минхо притягивает его ближе. Нежный поцелуй становится глубже, и он чувствует, как Сонхва слегка дрожит в его объятиях.        « — Тебе следует быть осторожным…»        Совет Джисона эхом отдается в его голове, вынуждая отстраниться. От его колебаний на лице Сонхва мелькает растерянность.        — Я должен быть честен с тобой. Мой отпуск продлится два месяца, и когда он закончится, я уеду. Мне было приятно познакомиться с тобой сегодня, но я не хочу, чтобы у тебя сложилось впечатление, что за этим может последовать нечто большее.        Облизывая губы, Сонхва делает шаг назад.        — Я ценю твою честность, Минхо. Я… ну, я тоже должен быть честным. Я не в том состоянии, чтобы эмоционально привязываться к кому-либо. Мой бывший, человек, с которым, как я думал, проведу всю свою жизнь, уехал в Корею чуть больше года назад. Я до сих пор не забыл его и сомневаюсь, что когда-нибудь смогу это сделать. Если все, что ты ищешь, — это дружба и компания, то я думаю, мы неплохо подойдем друг другу.        Сократив расстояние между ними, Минхо заключает парня в крепкие объятия, и их губы вновь встречаются. Руки Сонхва зарываются в его волосы, притягивая его еще ближе и покусывая нижнюю губу.        — Значит, дружба и компания…        Минхо легко кивает в ответ, и младший тихонько скулит. Возбуждение закипает в его теле, и он задыхается, когда чувствует руку, стискивающую его сквозь шорты.        — Мой дом вон там…        Возбужденный и довольный тем, что удалось достичь понимания с мужчиной, Минхо смотрит в ту сторону, куда указал Сонхва. Небольшой дом оказывается совсем рядом, и, взяв его за руку, он тянет его за собой.        Войдя в дом, он не успевает осмотреться, поскольку все его внимание захватывает обнаженная бледная кожа. Жадные руки срывают с него рубашку, и он удивлен тем, как быстро тот стал агрессивным. Толкнув его на кровать, Сонхва оказывается над ним. Его черные волосы до плеч растрепаны, губы припухли, а щеки раскраснелись.        Мужчина великолепен… но крошечная часть Минхо хотела бы, чтобы на него смотрели огромные бездонные глаза. Блядь…        Флакончик со смазкой и квадратик фольги приземляются рядом с ним, а затем парень поднимается вверх по его телу. Ловкие пальцы расстегивают пуговицу на его шортах, и он шипит, когда рука проскальзывает за пояс.        — Мин… черт возьми.        Гордость заставляет его ухмыляться, как идиота. Размер Минхо значительно больше среднего, и это не первый раз, когда его любовник удивляется. С него стягивают шорты, и рука обхватывает его, проводя по стволу вверх, отчего его глаза закрываются.        — Проклятье. Бабушки абсолютно точно не должны знать об этом. Если они узнают, их внучек не нужно будет зазывать обратно. Они сами прибегут и выстроятся в очередь за тобой…        Его смех от этой шутки обрывается, когда горячий рот смыкается вокруг его члена.        — Б-блядь!        Бедра толкаются вверх, и он расслабляется на мягком матрасе, пока Сонхва отсасывает ему до полной твердости. Мужчина определенно знает, что делает, и пальцы Минхо подрагивают, когда он запускает их в черные волосы. Обычно он предпочитает сам руководить прелюдией, ведь больше всего его заводит возможность доставить удовольствие партнеру. Сосредоточившись на тепле, окутывающем его, он заставляет свой разум отключить контроль и наслаждаться происходящим между ними.        Щелчок открываемой бутылочки сливается с шумом океана за стенами дома, и, открыв глаза, он с удивлением обнаруживает, что рука мужчины уже за его спиной, подготавливает его. Проклятье… он сам хотел это сделать.        Подавив в себе разочарование, он сдерживает стон, когда Сонхва втягивает щеки, резко поднимаясь. В мгновение ока презерватив оказывается раскрыт и раскатан по всей его длине, после чего сверху льется тревожно малое количество смазки.        — Ч-черт… — прежде чем он успевает попросить добавить еще, его член оказывается внутри, а спина выгибается на простынях, когда мужчина опускает свою задницу навстречу бедрам Минхо. Блядь, как же это приятно!Руки ложатся ему на грудь, и он, держась за талию партнера, матерится в третий раз, когда Сонхва находит нужный ритм, трахая себя членом Минхо…

***

       Натянув шорты, Минхо оглядывается в поисках своей рубашки. Заметив, что она висит на стуле, он на цыпочках подходит к ней, стараясь не разбудить мужчину, мирно спящего в постели. Обычно он чувствовал себя виноватым, убегая после секса, но перед тем как заснуть, Сонхва дал понять, что тот не обязан оставаться на ночь. Найдя блокнот и ручку, он быстро набросал записку, в которой сообщил, что хорошо провел время и увидится с парнем на рынке в воскресенье утром. У семьи парня имеется торговая лавка, и Минхо, которому пообещали капусту за его труд, согласился помочь.        Закрыв за собой дверь, он набирает полные легкие соленого морского воздуха и хмыкает. Это была такая необходимая разрядка. Выйдя на пляж, он направляется в сторону своего дома, размышляя о том, стоит ли поблагодарить Чана при следующей встрече. Сонхва, обладающий мягким характером, оказался приятной компанией, и он уверен, что они станут хорошими друзьями. Сексуальная совместимость у них, конечно, не очень, но в целом все было достаточно неплохо, и он не прочь повторить.        В спальне застенчивая манера мужчины исчезла, и Минхо вынужден был отказаться от своих предпочтений быть более доминирующим партнером. Для первого раза все прошло достаточно хорошо, и, возможно, когда они лучше узнают друг друга, он сможет попытаться вернуть контроль. Он немного беспокоится о болевом пороге мужчины… Член Минхо довольно большой, и примерно на середине Сонхва почувствовал чрезмерную стимуляцию. Однако он не останавливался, и его прерывистый вскрик в момент кульминации доставил Минхо немалое удовольствие.        Засунув руки в карманы, он неторопливо идет по пляжу, наслаждаясь поздним ночным бризом и тем, как луна отражается от океана. Аар прекрасен, и он понимает, почему люди здесь так любят его. Возможно, здесь нет современных удобств, как на материке, но его первозданная красота и спокойная обстановка восполняют этот недостаток.        Проходя мимо дома Чана, он видит, что свет выключен, и задается вопросом, сколько сейчас времени. Он не посмотрел на часы перед тем, как уйти от Сонхва, а мобильный телефон оставил у себя заряжаться. По ощущениям, уже поздно, возможно, ближе к часу ночи. После того как они закончили, они еще некоторое время лежали в постели и болтали. Кроме сексуального интереса, у них мало общего. Сонхва, как и он сам, — скрытый нерд, но интересы у них совершенно разные. Минхо предпочитает японскую анимацию и мангу, в то время как тот обожает Звездные войны. Правда, было забавно видеть его восторг, когда младший демонстрировал свою коллекцию световых мечей.        Глядя на небо, он шаркает ногами по песку. При таком малом световом загрязнении звезды здесь просто невероятные, ему бы хотелось, чтобы и в Корее можно было увидеть такое чудо. Раньше, когда он чувствовал себя одиноким или потерянным, он смотрел на темное небо, и это только усиливало боль. Здесь, откуда открывается ясный вид на просторы Вселенной, он находит покой в ощущении себя маленьким. Он — крошечная часть огромного мира, который он не в силах постичь, но звезды показывают ему, что он не одинок. Они тоже всего лишь одни из триллионов, но все равно продолжают сиять. Их свет не ослабевает от присутствия других, а наоборот, становится более ценным, когда на мгновение они выделяются. Это прекрасно…        Сквозь шум волн, разбивающихся о берег, легкий ветерок доносит до него звуки гитары. Оглядевшись по сторонам, он видит дом, в котором все еще горит свет, и, желая услышать больше, он направляется вверх по пляжу, следуя за звуком перебираемых струн. Мелодия ему знакома, и, придерживаясь тени, отбрасываемой пальмами, он приподнимает брови, когда замечает Джисона, сидящего на террасе. Его силуэт освещает лишь слабый свет, льющийся изнутри дома.        Day6 — это не та группа, с которой он хорошо знаком, но эту песню он слушал достаточно часто, чтобы понять, что младший исполняет ее достойно. Акустическая гитара рассыпается аккордами, и по позвоночнику пробегает дрожь от того, как он поет.        Я чувствую, что превратился в зомби        Не живой, но я все еще иду        Когда наступит рассвет        Я буду ждать, пока пройдет этот день, о, почему?               Я превратился в зомби        И нет ничего, что могло бы меня вылечить        Поэтому я знаю, что завтра все будет по-прежнему        Я хочу остановиться и закрыть свои глаза               Да, это моя жизнь        Постоянно мечтаю, чтобы мечта осуществилась        Такая бессмысленная жизнь               Хочется чего-то такого, чего я не вижу        И чего-то такого, чего я не могу достичь        Или чего-то такого, чего не может существовать               Я чувствую, что превратился в зомби        Не живой, но я все еще иду        Когда наступит рассвет        Я буду ждать, пока пройдет этот день, о, почему?               Я превратился в зомби        И нет ничего, что могло бы меня вылечить        Поэтому я знаю, что завтра все будет по-прежнему        Я хочу остановиться и закрыть свои глаза…               Пение переходит в мурлыканье, когда младший заканчивает песню, и Минхо чувствует, что его сердце будто подхватывает океанский бриз, унося к звездам на небе.        Голос Джисона… завораживает. Чувства и тоска в тексте прекрасно переданы с помощью глубокого и уверенного тона. Его переполняет благоговение, и он хочет, чтобы у них были более теплые отношения. Если бы он мог, то сел бы в кресло и попросил парня всю оставшуюся ночь петь колыбельные и песни о любви. Но он знает, что если его застукают за подслушиванием, то мужчина закатит истерику. Он делает шаг назад, и его нога наступает на сухие пальмовые листья, и треск ломающегося кустарника звучит в ночной тишине как пушечный выстрел. Вслед за вскриком включается свет, и Минхо застывает на месте…черт.        — Что ты здесь делаешь?!        От испуга голос Джисона подскакивает на октаву, и он чувствует себя виноватым за то, что напугал его.        Смущенный тем, что его поймали, но знающий, что он не сделал ничего плохого, Минхо расправляет плечи, пока его глаза привыкают к яркому свету, льющемуся с заднего крыльца.        — Ничего. Я шел обратно и услышал музыку. Мне захотелось послушать, поэтому я подошел со стороны берега.        — Правдоподобная история, — по тону мужчины понятно, что он ему не верит. — Сейчас почти час ночи. Скрываться в темноте — это жутко, и именно так и убивают людей. И вообще, почему ты гуляешь так поздно? — одетый лишь в тонкую оверсайз футболку и боксеры Джисон теребит подол футболки, натягивая ее ниже.        Заметив помятый вид Минхо и его явно растрепанные волосы, парень широко раскрывает глаза. Его подозрительное выражение сменяется шоком, и он отводит взгляд. Неяркий румянец, заливающий его шею, выглядит привлекательно, а его загорелая кожа кажется золотистой в свете, льющимся с крыльца.        — Я-я так понимаю, ужин прошел хорошо, и-и теперь ты возвращаешься домой.        Не желая обсуждать с парнем свою сексуальную жизнь, Минхо вновь разворачивается к океану.        — Я пойду дальше. Хорошей ночи и спасибо за неожиданное выступление. У тебя прекрасный голос и э-э… ты очень талантлив.        Огромные глаза устремляются на него, и, блядь, младший выглядит невыносимо мягко со своими пушистыми светлыми волосами, пухлыми щечками и надутыми губами.        — Спасибо, — голос у Джисона тихий… почти грустный.        Удивленный тем, что получил адекватный ответ, а не остроумное замечание о том, что он спит неизвестно с кем, Минхо замирает на месте, и их глаза встречаются. Его небольшие миндалевидные глаза оказываются в плену бездонных круглых. На мгновение ветер стихает, шелест волн умолкает, и все, что он может воспринимать, — это человека перед ним.        В своей растянутой футболке и с босыми ногами Джисон выглядит почти беззащитным. Кислота и яд, которыми он брызжет, стерлись под влиянием позднего часа, и перед Минхо обнажился хрупкий, бесценный человек. Джисон изучает его в ответ, и ему интересно, о чем тот думает. Находясь вдвоем в ночной тишине, он по-прежнему видит в старшем жаждущего денег мерзавца, или же звездный свет показал, что в нем есть нечто большее?        Он хочет преодолеть террасу, разделяющую их, и прижаться своими губами к его. Хочет, чтобы глаза Джисона смотрели на него так, как сейчас, открыто и откровенно. Все, что угодно, только не тот холодный взгляд, к которому он привык. Он хочет повернуть время вспять и вернуться в то утро, когда младший вышел обнаженным из океана. Он должен был тогда сказать ему, как он прекрасен. Если бы все было иначе, он мог бы признаться, что хочет узнать его. Хочет выяснить, почему местные жители называют его хрупким и почему, когда он пел эту грустную песню, казалось, что его душа вложена в каждое слово.        Минхо жалеет, что сейчас его кожа пахнет сексом и одеколоном, который совсем не похож на цветочный парфюм с оттенком шампанского, которым пользуется медбрат. Он…        — Вы использовали презерватив?       А… вот оно. Закрыв глаза, Минхо массирует висок и радуется, что Джисон не может долго держать рот закрытым. Ночь творит странные вещи с его разумом, и он уже почти забыл, какой этот человек на самом деле.        Не желая утруждать себя ответом на этот неприятный вопрос, Минхо молча разворачивается и идет к своему дому еще несколько минут. Приоткрыв стеклянную дверь в спальню, он бросает последний взгляд в сторону того дома. На крыльце все еще горит свет, вырисовывая силуэт Джисона, стоящего на террасе и закрывшего лицо руками.

***

       — Спасибо. С вас пять долларов, — Сонхва смотрит на Минхо. — Ты не передашь мне пучок моркови, два кочана капусты и дыню?        — Сейчас все будет, — собрав все необходимое, Минхо кладет их в плетеную корзину покупателя. Поначалу не уверенный в том, что помощь в овощном ларьке доставит ему удовольствие, Минхо машет рукой покупателю и искренне улыбается ему. Рука обхватывает его за талию, и ему нравится чувствовать, как Сонхва прижимается к нему.        Младший бросает на него лукавый взгляд:        — Ты сегодня в хорошем настроении, — говорит тот, поглаживая его по заднице.        — Хммм, интересно, почему, — парень хихикает, а Минхо крепче сжимает его в объятьях.        Прошлой ночью Минхо уже собирался ложиться спать, когда раздался стук в дверь, и в результате все закончилось бурным сексом, после которого он, тяжело дыша, остался на полу в гостиной. В той самой комнате, где Сонхва набросился на него.        — У меня есть все основания для хорошего настроения. Я живу в раю, и единственное, что красивее самого острова, — это люди, которые на нем живут.        За этот кокетливый комментарий он получает игривый толчок.        — Меньше флирта и больше дела! Картошка сама себя не разберет, сэр.        Резко отсалютовав Сонхва, Минхо поднимает небольшой ящик с картофелем и приступает к разделению красных картофелин от круглых коричневых. До него доносятся громкие раскаты смеха, и, оглядев рынок, он видит, кучку детей, которые толпятся вокруг Джисона, раздающего леденцы.        — Ах, он так хорошо с ними ладит, — в голосе звучит нежность.        — Джисон?        — Да. Он прекрасно общается с детьми, да и вообще со всеми. Если кто-то приедет на Аар в поисках спрятанных сокровищ, то именно его они найдут в месте, отмеченном Х.        Закусив губу, он раздумывает, стоит ли расспрашивать подробнее. В конце концов, он решает, что это не повредит, ведь в отличие от Чана, Сонхва не будет вникать в суть происходящего.        — Он ненавидит меня…        — Ненавидит — это сильно сказано, но я не удивлюсь, если Джисон не в восторге от твоего присутствия здесь. Он защищает остров. Он и к Чану не очень-то хорошо относился, когда тот только приехал, — Сонхва бросает на него пристальный взгляд. — Не смотри так удивленно. Ты думал, это что-то личное?        Потирая затылок, Минхо не может скрыть хмурого выражения лица:        — Это определенно кажется личным.        — Я не так близок с ним, как другие, поэтому не могу со стопроцентной уверенностью сказать, что это не так, но прадед Джисона был одним из тех, кто подал петицию в правительство, чтобы признать остров охраняемым местом. Их любовь к острову передается из поколения в поколение, и он не любит, когда сюда приезжают посторонние. Пару лет назад правительство рассматривало возможность увеличения количества выдаваемых туристических виз, и Джисон был в ярости. Он полетел на материк и помог добиться отмены этого предложения.        — Он так сильно любит это место? — информация интересная. Минхо считает себя патриотом и гордится тем, что он кореец, но может ли он сказать, что любит свою страну?        — Ага… Аар — его дом. Ему было шестнадцать, когда его родители переехали. Они хотели, чтобы он поехал с ними, но он отказался. Некоторое время он жил в семье Хёнджина, но в итоге смог построить дом с помощью доктора Бэ. Он боготворил городского врача. Думаю, именно поэтому он уехал в Сидней и поступил в медицинский колледж. Он хотел быть похожим на него и оказывать помощь острову.        Этот комментарий подает ему идею. Сосредоточившись на сортировке, он пытается казаться незаинтересованным, выпытывая подробности.        — Он учился в медицинском колледже? Не на курсах медсестер?        — Э-э… да. Были некоторые… проблемы, которые, я думаю, помешали ему закончить.        — Проблемы?        В ответ — тишина, и, оглянувшись, он видит, как настороженно смотрит на него Сонхва.        — Ты не обязан мне рассказывать. Прости за любопытство.        — Нет, нет… просто. Он отличный медбрат и много делает для местных жителей. Я не хочу, чтобы ты осуждал его за это.        Будучи не до конца отвергнутым, Минхо использует свой главный козырь, чтобы получить ответ.        — Я врач. Я не собираюсь осуждать его ни за что.        Подойдя ближе, Сонхва понижает голос:        — Это довольно печально, и я не знаю всех подробностей. У него были какие-то проблемы с психическим здоровьем, и Чан с Хёнджином вынуждены были привезти его обратно. Ему потребовались месяцы, чтобы прийти в норму, и он отказался от мысли стать врачом. В конце концов он получил диплом медбрата, но большую часть обучения прошел онлайн. Чан или Хёнджин находились с ним в течение нескольких месяцев, когда у него не было другого выбора, помимо возвращения в Сидней для очных занятий.        — Ох… — сомневаясь в том, что он ожидал услышать, Минхо не знает, что чувствовать. Он знает достаточно о проблемах психического здоровья, чтобы оказать помощь в экстренной ситуации, но его познания в психологии и лечении ограничены. Переведя взгляд на мужчину, он застывает на месте, когда видит, что Джисон уже смотрит на него. Взгляд младшего мечется между ним и Сонхва. — Как жаль. Он один из лучших медбратьев, с которыми я работал. Из него получился бы отличный врач.        — Он был убит горем, когда у него ничего не вышло, как и все жители города. Так же сильно, как он любит Аар, местные жители поддерживают его. Когда доктор Бэ умер, мы все волновались за него, но он справился. Он работал в клинике два дня в неделю, занимаясь простыми проблемами.        — Доктор Бэ был его наставником?        — И еще он был для него как отец.        Это могло бы объяснить странное навязчивое стремление медбрата сохранить клинику в неизменном виде. Минхо предложил внести несколько незначительных изменений, чтобы повысить эффективность работы, но встретил такой отпор, что можно было подумать, что он предложил поджечь мешок со щенками. По сравнению с другими зданиями на острове клиника кажется удивительно продуманной и усовершенствованной. Объяснение этому дал Чан, который лично помогал составлять заявку на государственный грант для получения финансирования.        Самая странная часть всего здания — операционная в задней части. Она спроектирована и оборудована для оказания экстренной медицинской помощи, как в обычной больнице, но при этом в пол вмонтированы две большие металлические ванны. Эти емкости достаточно велики, чтобы вместить восемьсот литров воды, и в них легко может поместиться человек ростом в метр восемьдесят. Как они используются… полная загадка.        Он никогда не видел ничего подобного, а когда спросил, Джисон ответил, что их установил доктор Бэ, и чтобы он перестал любопытствовать. Он заметил, что иногда Джисон заходит в операционную, чтобы взять медицинские карты. И эти документы, когда тот передает их ему, кажутся гораздо легче, чем остальные. Они хранятся в запертом шкафчике, и ему до смерти хочется узнать, что в нем есть еще. Это единственный шкаф в здании, к которому у него нет доступа, и неизвестность убивает его.        — Сонхва!        — Миссис Адамс. Доброе утро, я уже собрал ваш заказ.        Австралийка подходит к столику, и Минхо усиленно пытается понять ее английский сквозь сильный акцент. Интересно, что, несмотря на то, что она родом из Аара, ее акцент все еще так ярко выражен.        — Ты такой милый! Спасибо и вау, какой красивый у тебя сегодня помощник!        При упоминании о нем его щеки заливает румянец. Местные жители ведут себя так, будто никогда раньше не видели красивого корейца… что невозможно, ведь Джисон и остальные живут здесь.        — Сегодня годовщина свадьбы моих родителей. И доктор Ли решил помочь, чтобы они могли насладиться солнцем и поплавать.        — О боже, доктор Ли, вы так добры и отзывчивы.        Потратив минуту на то, чтобы перевести слова в голове, Минхо морщится от своего корейского акцента при произнесении иностранных слов:        — Я не такой альтруист, как вы думаете. Я рад помочь, но взамен мне обещали капусту.        Глаза женщины загораются.        — Честная сделка. У семьи Пак одни из лучших продуктов на острове. Приятно, что на Ааре снова есть врач. Большинство людей здесь в добром здравии, но никогда не знаешь, когда может случиться непредвиденное. Вы уже виделись с Хёнджином? Я слышала, что вы друг Чана, и решила, что вы приехали на остров, чтобы помочь Хёнджину.        Услышав это, у Минхо внутри все сжалось от подозрения.        — Хёнджину?        — Да. Чан говорит, что у него проблемы со спиной, но его прекрасный муж уже четыре месяца не выходит из дома. Некоторые из нас начинают волноваться.        — Миссис Адамс, Хенджин в полном порядке. Просто у него повреждена спина, вот и все, — Сонхва сует женщине в руки небольшую картонную коробку, приготовленную заранее. — Хорошего дня и спасибо за покупку.        Покупательница переводит взгляд с коробки с овощами на Сонхва. Улыбка мужчины натянута, и тепло, исходящее от нее, не достигает его глаз.        — Я… хорошо. Что ж, спасибо. Я, пожалуй, пойду. Было приятно познакомиться с вами, доктор Ли, и я с нетерпением жду встречи через пару недель.        — Всего хорошего, — помахав женщине на прощание, Минхо собирается расспросить Сонхва о Хёнджине, но тот быстро отводит взгляд, сосредоточившись на раскладывании томатов по ящикам. Странно…        Перемена в поведении Сонхва сразу же вызывает у него вопросы. Он впервые видит, что тот ведет себя не мило, а как-то по-другому. Конечно, слова миссис Адамс тоже прибавили ему беспокойства. Четыре месяца? Чан сказал, что возил Хёнджина к врачу в Сидней незадолго до приезда Минхо, но ничего не говорил о том, что проблема существует так давно. Травмы спины заживают медленно, но такой срок — это слишком. Минхо отбросил подозрения, что он приехал из-за Хёнджина, когда тот отказался от его предложения пройти обследование… но сейчас… что-то не так.        В те несколько раз, когда он встречался с блондином, тот сидел в кресле, утопая в пледах и кутаясь в невероятно большое худи. Чан объяснил, что из-за низкого содержания железа Хёнджин мерзнет, но теперь он начинает сомневаться… Пока все сходится с версией, что у мужчины проблемы со спиной и анемия, но разве они не должны были с радостью воспользоваться шансом услышать мнения другого врача?        Ему нужно попасть в закрытый шкаф в клинике. Если доктор Бэ был лечащим врачом Хёнджина, то в его записях может быть хоть какая-то подсказка о том, что происходит.

***

       Бормоча ругательства, Джисон со всей силы давит на распылитель баллончика, который держит в руке. Вот уже второй раз он врезается во что-то коленом и винит Минхо в своей неспособности сосредоточиться. Он чувствует себя не в своей тарелке с той самой ночи, когда мужчина случайно наткнулся на него во время пения. Сначала его разозлил этот любитель подсматривать, а потом его предательский мозг решил сокрушить его. В лучах мягкого света он разглядывал растрепанные пальцами волосы Минхо, припухшие губы и сияющий вид… и его желудок рухнул вниз. Удручающая реакция, ведь он поклялся ненавидеть этого человека вечно.        То, что старший нашел себе любовника на острове, не должно волновать его… но все же волнует. Как бы он ни ненавидел его, в его голове роились мысли о том, что было бы, если бы. Что, если бы Минхо поцеловал его в ту ночь, когда они спорили на пляже? Может, быть тогда это его руки, растрепали бы ему волосы? Его зубы, искусали бы губы старшего, пока те не стали пухлыми и розовыми? Скорее всего, нет… Для этого Джисон должен быть тем, кем он не является… человеком с приятной внешностью и характером.        А вот Сонхва, пожалуй, сможет заполучить самого сексуального мужчину, который когда-либо ступал на остров. Сирена является истинным воплощением того, каким должен быть представитель их вида. Красивый, застенчивый, соблазнительный… в общем, такой, каким Джисон не является. Черт, даже если бы он не был настроен враждебно по отношению к чужаку, то при появлении Сонхва внимание Минхо сразу же было поглощено им. Он утонченный и элегантный… скромный и общительный. Единственная причина, по которой он сейчас одинок, — Хонджун уехал в Корею строить карьеру. В то время как все бывшие бойфренды Джисона сбежали с Аара, чтобы обрести свободу от него.        Еще хуже то, что из островных сплетен он узнал о том, что у Минхо охуенно большое хозяйство… ну а почему бы и нет. Этот мужчина чертовски красив, умен и уделяет много времени окружающим. Почему бы ему не иметь такой член, от которого Сонхва потом полдня хромал? Возможно, Джисона называли сайз квинраз или два… или десяток раз. Кажется, будто судьба несправедливо решила наградить мужчину сразу всем… это относится и к Сонхва, и к Минхо.        Доводы Джисона о том, что доктор — всего лишь жаждущий денег оппортунист, также потерпели крах. Доказательством тому служит то, что в понедельник он стал свидетелем одного из самых милых взаимодействий, которые он когда-либо видел.

***

       — На этой неделе у нас плотный график, но, учитывая, как быстро Минхо работал на прошлой неделе, мы должны успеть посетить дом Картеров в среду.        Читая журнал записей через плечо Чана, Джисон мысленно отмечает сирен, записанных на прием. Ему нужно будет заранее просмотреть их медицинские карты и вытащить все записи доктора Бэ об их биологическом виде.        — Тогда все получится. Я возьму джип в среду утром. Мать Мартина будет счастлива. Бедная женщина годами умоляла его сделать последнюю прививку, но все без толку. Чонин поедет с нами, ведь это он обратился к нам с просьбой.        — Отлично.        Колокольчик, прикрепленный к двери клиники, звенит, но, подняв голову, Джисон удивленно моргает, обнаружив, что холл пуст. Кто же…        Из коридора доносится голос Минхо:        — Мистер Со, я понимаю, что вы курите сигары с восьми лет, но как ваш врач, я вынужден настаивать на том, чтобы вы бросили курить.        — Ага! Я знал, что вы это скажете. Моя жена уже много лет достает меня этим. Она заплатила, чтобы вы это сказали?        Минхо поворачивает за угол, провожая последнего перед обедом пациента к входной двери, и Джисон задерживает дыхание. Мужчина выглядит до безобразия привлекательно в белом медицинском халате, и этот вид неизменно заставляет его пульс учащаться.        — Я еще не знаком с вашей женой, так что нет. Мой совет обусловлен исключительно заботой о вашем здоровье и моим медицинским образованием.        — Да-да. Я подумаю об этом. Клянусь, все врачи хотят только одного — высосать радость из жизни пациентов. Доктор Бэ тоже просил меня прекратить каждый раз, когда я приходил на прием.        — Похоже, доктор Бэ прекрасно знал, что делает. В любом случае, спасибо, что пришли, а медбрат Хан свяжется с вами, когда придут результаты анализов.        — Спасибо, док!        Защелкнув замок на двери, Минхо останавливается как вкопанный, когда разворачивается лицом к стойке администратора. На его лице отражается растерянность, а глаза мечутся от пола к Джисону и Чану. Встав, Чан выглядывает из-за высокой стойки, чтобы посмотреть, на что смотрит мужчина, и Джисон повторяет за ним. Ох… с другой стороны стойки стоит Ли Юсок, слишком низкий, чтобы его можно было заметить.        — Эм… Привет. Чем я могу тебе помочь? — говорит Минхо нежным тоном, подходя к маленькому мальчику. Мягкие нотки в его голосе, когда он обращается к шестилетнему ребенку, заставляют сердце Джисона сжаться.        — Привет! — Юсок нервно переминается с ноги на ногу, и его уши краснеют. — М-моя мама сказала, что вы пластиковый доктор. Это правда?        Джисон прикусывает губу, борясь с желанием рассмеяться. Пластиковый доктор… ха!        Улыбка, с которой Минхо опускается на колени, чтобы соответствовать росту мальчика, заставляет внутреннюю шлюху Джисона упасть в обморок.        — Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду под пластиковым доктором.        — Вы делаете людей красивыми.        — Ах. Тогда да, но правильно говорить пластический хирург. Почему ты спрашиваешь?        Юсок снимает с плеч свой рюкзак и достает оттуда маленькую фотографию. Он протягивает ее Минхо, а Джисон и Чан вытягивают шеи, пытаясь рассмотреть снимок. С их места за стойкой он выглядит как фотокарточка к-поп айдола. Такие прилагаются к альбомам.        — Вы можете сделать меня похожим на него?        Улыбка на лице Минхо исчезает, и Джисон чувствует тошноту в животе.        — Почему ты хочешь выглядеть как он? — вопрос срывается с языка прежде, чем он успевает его остановить, и при звуке его голоса и Юсок, и Минхо поворачиваются в его сторону.        — П-потому что я хочу жениться на Юми, а-а она говорит, что не может, потому что влюблена в Чонгука. Пожалуйста, о-она самая красивая девочка на свете! Я должен на ней жениться. Я могу заплатить!        Открывая рюкзак, мальчик не замечает грустного выражения лица Минхо… а вот Джисон видит.        — Вот! — порывшись в рюкзаке, Юсок достает пластиковый контейнер с палочкой и двумя большими жуками. От вида насекомых Джисон жалобно хнычет и делает шаг назад.        Минхо бросает на него взгляд, а Джисон сердито смотрит на доктора. Боязнь жуков — это совершенно нормально!        — Это моя коллекция жуков, а вот Спок, он самый толстый. Его было трудно поймать! Этого должно быть достаточно, верно?        Сердце Джисона бешено заколотилось при виде выражения абсолютной нежности, появившегося на лице доктора.        — Как насчет этого… — передав фотографию обратно Юсоку, Минхо тянется к карману и достает свой бумажник. — Сейчас посмотрю… — порывшись в нем, он протягивает мальчику несколько купюр. — Этого должно хватить на шоколад и цветы, которые продает миссис Ян. Я хочу, чтобы ты купил их, подарил Юми и сказал ей то же самое, что говорил нам.        Взяв деньги, Юсок смотрит на доктора с горящими глазами:        — Вы думаете, это сработает? Даже если я не такой красивый, как Чонгук?        — Ты очень симпатичный, и если Юми не примет их, то я предлагаю тебе найти вторую по красоте девочку в мире и подарить цветы ей. Поверь мне, я врач. Я в этом разбираюсь.        — С-спасибо!!!        — Хороший мальчик. А если через тридцать лет ты все еще захочешь выглядеть как Чонгук, тогда и поговорим.        Джисон закатывает глаза.        — Тридцать лет?! — голос Юсока срывается на крик. — Но вы же такой старый! К тому времени вы уже умрете!        Зажав рот рукой, Джисон пытается скрыть хихиканье, глядя на шокированное выражение лица Минхо. На лице доктора появляется улыбка, и его милый смех, сопровождающийся крошечными вздохами, заполняет холл.        — Ух ты! Не думал, что я настолько стар, но если ты так говоришь, значит, это правда. Давай… бери свои деньги и иди покупать конфеты. А на следующей неделе загляни ко мне и расскажи, как все прошло.        Запихнув свою коллекцию жуков обратно в рюкзак. Юсок успевает приобнять Минхо за ногу, прежде чем выбежать из клиники.....

***

       Улыбаясь своим воспоминаниям, Джисон выбрасывает использованные бумажные полотенца в мусорное ведро и выходит из кабинета в поисках Минхо. Рядом со стойкой регистрации его ждет Чонин, который отрывается от журнала и кивает ему в знак приветствия. Их последний пациент на сегодня обещает быть непростым, и они надеются, что Минхо сможет сделать то, что не смог даже доктор Бэ.        — Доктор Ли? — открыв дверь в комнату персонала, он хмурится, обнаружив, что там пусто. Где же он может быть? Он проверяет смотровые кабинеты, и с каждой последующей неудачной попыткой отыскать доктора его беспокойство растет. На заднем крыльце его нет, уборная пуста… остается только… Бросившись по коридору, он распахивает дверь в операционную, отчего мужчина, возившийся с запертым шкафом, подпрыгивает.        — Что ты делаешь?        — Ничего. Я просто осматривался… — от такого беспечного поведения доктора у него закипает кровь. Этот шкаф заперт не просто же так?!        — Что здесь? Почему он заперт?        Джисон протискивается между Минхо и шкафчиком.        — Это личные записи доктора Бэ, и они тебя не касаются. Если бы тебе полагался к ним доступ, я бы дал тебе ключ, — толкнув мужчину в грудь, он игнорирует восхитительно твердые мышцы, которые чувствует своей рукой, и угрожающе смотрит на собеседника. — Нам нужно осмотреть последнего пациента, а ты напрасно тратишь время, рыская вокруг. Давай, поехали.        — Поехали? — Минхо едва ли сдвинулся с места от его толчка, и это только сильнее злит его. Глупый доктор со своим симпатичным лицом и сильными ногами.        — Да, поехали. У нас вызов на дом.        — Вызов на дом?        — Ты что, попугай? Ты повторяешь за мной, будто не знаешь корейского. Я не заикался. Да, вызов на дом. Знаешь, это такая штука, когда врач сам приходит к пациенту, а не просит его прийти в клинику.        — Тск, — втянув воздух, Минхо, наконец, делает шаг назад, из-за чего Джисон теряет равновесие и падает на старшего. Руки обхватывают его за талию, а в нос бьет аромат мужского пряного одеколона, затуманивая разум. Блядь, как же он хорошо пахнет…        С пылающим лицом он высвобождается из объятий старшего, не желая встречаться с ним взглядом. Проклятье.        В тоне Минхо слышатся надменные нотки:        — Я знаю, что такое вызов на дом. Просто не думал, что врачи до сих пор этим занимаются. Мы поедем на старой доброй повозке, запряженной лошадьми?        Не обращая внимания на довольно милую шутку, Джисон толкает дверь в операционную и держит ее открытой, пытаясь быстрее выпроводить оттуда мужчину.        — Нет, мы возьмем старый добрый джип, запряженный тремя сотнями лошадиных сил… а теперь поехали. Мы уже опаздываем, а у тебя наверняка запланировано горячее свидание на эту ночь, ведь завтра у тебя выходной.        Выходя из комнаты, Минхо останавливается прямо перед ним, и он не может не заметить, что они идеально подходят друг другу по росту. Джисону нужно приподняться всего на пару сантиметров, и их губы соединятся, как ключ в замке. Теплое дыхание обдувает его лицо, и он впивается ногтями в ладонь.        — Ты странно зациклен на моей личной жизни.        Встретившись с ним взглядом, он сглатывает:        — Скорее я надеюсь, что ты что-нибудь подхватишь и тебе придется уехать гораздо раньше.        С такого близкого расстояния он может разглядеть ореховые блики в темных глазах мужчины. Глазах, сузившихся от гнева.        — Твой мерзкий рот нужно зашить наглухо.        От этого замечания у него внутри все сжимается от боли, и он отводит взгляд. Ему уже говорили нечто похожее бывшие любовники… И доктор Бэ предупреждал, что если он не сможет преодолеть свою неприязнь к чужакам, то, скорее всего, останется один. На острове не так уж много подходящих партнеров, и в определенный момент придется знакомиться с новыми людьми. Напряжение нарастает в глазах, и он втягивает в рот нижнюю губу.        Усталый вздох шевелит его челку.        — Джисон… Я…        — Оставь это. Просто поехали.        Проскочив мимо мужчины, он хватает сумку с медикаментами, которую подготовил заранее, и выбегает из клиники, чтобы устроиться на заднем сиденье джипа.

***

       Двадцать минут спустя Чонин паркует машину, и он старается игнорировать обеспокоенный взгляд, который бросает на него младший. Напряжение между Джисоном и Минхо очевидно для всех, и он предпочел бы, чтобы его друг держал жалостливые взгляды при себе.        — К кому я приехал?        Проглотив свою все еще уязвленную гордость, Джисон придерживается принципа профессионального поведения на работе.        — Ты здесь, чтобы сделать Мартину прививку от оспы.        — Укол? Мы поехали в горы, чтобы сделать ребенку укол?        — Да. Он уже давно просрочил прививку, а в Австралии она необходима, чтобы он мог посещать старшую школу. Он единственный на Ааре, кто не привит, и, несмотря на все попытки доктора Бэ, он не смог ввести ему вакцину.        — Старшая школа? Сколько лет Мартину и почему так долго не удавалось сделать ему прививку?        Джисон спрыгивает на землю и забирает медицинскую сумку. Вопросы раздражают, но они вполне логичны, учитывая, как мало Минхо знает о подростке.        — Ему шестнадцать, и он смертельно боится иголок. Доктор Бэ пытался, но ему уже было за семьдесят, и он не смог поймать Мартина.        Когда Минхо выходит из джипа, наступает тишина.        — Что ты имеешь в виду под… поймать?        — Э… ребята…        Привлекая их внимание, Чонин указывает на крыльцо дома, и Джисон слышит, как Минхо резко втягивает воздух при виде мускулистого подростка ростом более ста восьмидесяти сантиметров, выходящего на улицу.        — Шестнадцать?!— шумно вздохнув, доктор подходит к нему. — Чем они его кормят?        Сдерживая смех, Джисон ухмыляется:        — В основном рисом и рыбой. Твоя задача — усмирить Мартина и сделать ему укол.        — Усмирить?! Я же не гребаный укротитель лошадей.        На лице Чонина появляется огорчение:        — Чан сказал, что ты занимаешься боксом.        — Вы просите меня вырубить ребенка и насильно сделать ему укол? Я не могу напасть на подростка.        В глазах учителя появляется мольба, и он складывает ладони вместе перед собой и просит:        — Мартин не сможет вернуться в школу, пока не сделает прививку. Пожалуйста, Минхо, он уже отстает на целый класс.        Сжимая переносицу, доктор опускает плечи в знак поражения, и Джисон практически ликует. И не только потому, что Мартин сможет вернуться в школу… но и потому, что за этим будет весело наблюдать.        Бормоча себе что-то под нос, Минхо поправляет свой медицинский халат и забирает у него сумку с медицинскими препаратами. Скрестив руки на груди, Джисон прислоняется к машине, а Чонин встает рядом с ним и шепчет:        — Ставлю десять баксов, что он это сделает. Хён говорил, что Минхо раньше был очень сильным.        — Идет, а я ставлю на то, что он не справится. Ключевое слово — раньше был сильным.        Пожав друг другу руки в знак соглашения, оба наблюдают, как Минхо осторожно приближается к дому.        — Здравствуйте. Я доктор Ли, и я здесь, чтобы сделать вам…        — НЕЕЕЕТ! — спрыгнув с крыльца, Мартин пихает доктора, который приземляется на задницу, и убегает за дом. Бросив свою медицинскую сумку, Минхо вскакивает на ноги и бросается в погоню, а Джисон, схватившись за живот, сгибается пополам от безудержного смеха…

***

       Мышцы живота болят от смеха: Джисон наслаждается теплым ветерком, развевающим его волосы, пока Чонин ведет машину вниз с горы. Он настолько счастлив, что даже не злится из-за потери денег. Видеть, как Минхо швыряют из стороны в сторону, словно тряпичную куклу, более чем достаточно, чтобы компенсировать потерю. Как и видеть полотенце, наполненное льдом и прижатое к разбитой губе мужчины.        Врачу удалось сделать Мартину укол, но только после того, как ему надрали задницу в схватке, продолжавшейся почти десять минут. Увидеть, как старшего повалили на землю и держат в удушающем захвате, было очень приятно. В конце концов Мартин устал, и мужчина одолел его и выполнил усыпляющий захват. Когда мальчик отключился, Джисон подбежал к нему с наполненным шприцем и едва не рухнул от нехватки кислорода из-за смеха.        Миссис Картер чувствовала себя настолько виноватой за причиненные сыном неприятности, что подарила Минхо курицу. Хотя доктор и не знал об этом, но стоимость куриных яиц делает это щедрой компенсацией за всего лишь рассеченную губу и несколько синяков… ну и, возможно, испорченную одежду. И в данный момент симпатичная оранжевая курочка с белыми отметинами вокруг клюва сидит на коленях у Минхо, обернутая полотенцем.        Оглянувшись, он быстро отводит взгляд, когда замечает, что доктор наблюдает за ним в зеркало заднего вида. Это должно быть преступлением, что разбитая губа и синяк под глазом делают мужчину еще красивее. Честно говоря, просто удивительно, насколько привлекателен этот засранец.        Устремив взгляд на океан, он осматривает горизонт и чувствует, как кровь стынет в жилах при виде стаи птиц, кружащих вокруг едва заметной в море лодки.        — Инни, останови машину!        Джип с визгом останавливается, и, взявшись за перекладину, он встает на заднее сиденье, чтобы лучше видеть.        — Минхо. В бардачке есть бинокль, дай его мне…        Нужный предмет ложится в его раскрытую ладонь, и, глядя в полевой бинокль, он ругается:        — Черт…        — Хён? Что там?        — Рыболовное судно… возможно, китайское.        — Китайское? — Минхо привстает со своего места, чтобы посмотреть. — Далековато они от дома.        — Они проделают такой путь, какой потребуется… — убрав бинокль, он возвращается на свое место и гладит Инни по плечу. — Поехали быстрее назад. Мне нужно сообщить Чанбину.        — Я так понимаю, их здесь быть не должно, — Минхо садится обратно, пристегивая ремнем безопасности и себя, и курочку…мило.        Покачав головой, Чонин объясняет, в то время как Джисон погружается в свои мысли:        — Нет. Остров находится в заповедной зоне, и в радиусе сорока морских миль запрещен коммерческий вылов рыбы. В последние пару лет участились случаи незаконного промысла. Чем богаче становится Китай, тем более востребована рыба у его жителей. Они стали смелее, раз приплывают уже и в дневное время.        — И что вы сделаете? Вызовете береговую охрану?        В зеркале заднего вида глаза Джисона встречаются с глазами Чонина.        — Ага… мы позвоним в береговую охрану…

***

       Приблизившись к судну, Джисон всплывает над поверхностью ровно настолько, чтобы разглядеть происходящее. Вокруг судна летают чайки, рабочие громко кричат, вытаскивая сети, наполненные рыбой. Облачная ночь прячет луну, помогая ему укрыться от посторонних глаз. Рядом с ним над водой появляются глаза Чанбина, и старший постукивает его по плечу, направляя к другой части лодки. Он погружается обратно, подплывает к противоположному краю и ждет сигнала.        Хвост Чанбина дважды рассекает океан, и Джисон, плывя вверх, заставляет свое тело трансформироваться. Его длинный хвост разделяется надвое, а чешуя превращается в загорелую кожу. Он встает на плечи Чанбина, который всплывает над водой настолько высоко, чтобы поднять его к кораблю. Ухватившись за бортовое ограждение, он переваливается через край, мягко приземляясь в носовой части судна. Рыбаки, увлеченные вытаскиванием улова, бегают по корме, поднимая сети на борт. Пробираясь вдоль главной каюты, Джисон следит за ними в поисках хоть какого-нибудь признака того, что его заметили. Не услышав тревожных криков, он быстро сворачивает за угол и бросается вниз по ступенькам, ведущим в моторный отсек лодки.        Потянув за защелку, он облегченно вздыхает, обнаружив, что она не заперта. Подняв дверь отсека, он морщит нос от вони дизельного топлива и масла. С большой долей вероятности можно предположить, что с судна в океан вытекает небольшое количество топлива, и он приходит в ярость от этой мысли.        Дотянувшись до нужного отсека, он начинает дергать за провода, которые, как он знает, выведут из строя маленькое судно. Выдернув их, он впихивает их в маховик и барабан стартера, тихо торжествуя, услышав, как мотор начинает глохнуть. Вцепившись когтями в крышку свечи зажигания, он вырывает ее и вздрагивает, когда искры обжигают его кожу. Не обращая внимания на боль, он просовывает пальцы в маленькое отверстие, и в этот момент вторая искра пронзает его руку. Громкий взрыв эхом разносится по маленькому отсеку, и перед ним загорается яркая вспышка, прежде чем мир погружается во тьму…

***

       Громкий стук заставляет Минхо рывком подняться в постели. Продрав сонные глаза, он проверяет свой телефон и с раздражением смотрит на время. Что, блядь, случилось в два часа ночи!        — Мин!!!        Испуганный крик Чана заставляет его вскочить с постели и распахнуть дверь в спальню.        — Хён?        В гостиной загорается свет, как только Чан входит в дом и несется по коридору.        — Мин! У нас чрезвычайная ситуация. Мне нужно, чтобы ты немедленно отправился в клинику!        — Блядь… окей, просто… подожди, — схватив шорты, он натягивает их на ходу и едва не падает лицом на пол, споткнувшись.        — Что случилось? Кто пострадал и насколько сильно?        — Мин… Я… я не знаю, насколько все плохо, но крови очень много.        Сунув ноги в сандалии, он направляется к выходу:        — Сходи за Джисоном. Ключи от клиники у него.        Схватив его за руку, Чан качает головой, и он впервые замечает кровавый след на щеке мужчины.        — Она уже открыта… Минхо. Это Джисон ранен.        — Блядь! — пока он бегом преодолевает короткое расстояние до клиники, адреналин захлестывает его. Резко затормозив, он распахивает боковую дверь, как раз в тот момент, когда воздух разрывает крик. Следуя за звуком, он старается взять свои эмоции подконтроль. Он не сможет помочь, если позволит страху взять над собой верх.        — Мин, подожди! — Чан пытается остановить его. — Тебе нужно подготовиться к тому, что ты сейчас увидишь.        Отпихнув его, Минхо распахивает дверь в операционную.        — Чан, я много чего повидал в неотложке. Меня уже ничем не удивишь.        Его внимание привлекает группа людей у металлических ванн, и, протискиваясь сквозь них, он чувствует слабость в коленях при виде человека, лежащего в ванне, наполненной водой. Кровь струится из нескольких серьезных рваных ран на груди и боку мужчины, но то, от чего у него замирает сердце и немеют руки, — это длинный рыбий хвост вместо ног Джисона, покрытый сверкающей чешуей такого же красного оттенка, как и кровь, окрашивающая воду.