Пленник судьбы

*Плен 2*

***

Сознание вновь возвращалось к нему, но... медленно. Чересчур, предательски медленно и даже как-то неторопливо-нехотя, без энтузиазма. Кажется, он опять егó где-то спонтанно, по безолаберности, потерял, видимо сказывалась травма, ну, или... "Или ему с этим помогли. Кто-кто, а демоны опуститься до подобного могли с легкостью, им сделать подобное - бы́ло раз плюнуть - у них ведь ни стыда, ни совести не было, а еще... и чести, как теперь оказалось, тоже не было, но на то они и были демóнами, чтобы творить зло и этими самыми демонами быть - им ведь людской закон порядочности не писан - порочный круг демонизма в природе какой-то получается óдним словом", - чуть пространно подумал Деон, приходя в себя и собираясь с мыслями.

***

"Скажи Арут, а ты... Ты, и правду так си́льно нас всех ненавидишь, что даже пытался убить изподтишка, прикинувшись перебежчиком и десницей мао? Неужели... даже... Даже меня? А, я... Я ведь так тебя любила и... сейчас... Сейчас тоже люблю! И... И другие тоже, Арут, любят тебя! Тут все так сильно и искренне любили тебя, а ты... Ты! Почему? Почему ты тáк поступил со всеми нами? С ними... Сó... мной.... Ну скажи же уже, хоть что-нибудь, Арут! Неужели, я, и вправду, настолько тебе противнá, безразлична и омерзительна, что заслуживáю подрбного? Я действительно в твоих глазах достойна такого отнóшение к себе? Ну ответь же мне! От чего ты все еще молчишь и молчишь?! Тебе что, даже говорить со мной в тягость?!"- воззвал к Деону, а вернее к егó, как и он сам, контуженной, произошедшим, совести, знакомый женский гóлос. "Риринелль?"- на всякий случай решил уточнить он, пытаясь понять: это и вправду она, или же это очередные проделки́ Кабера, сподобившегося устроить ему очередные личные игры разума. "А ты думал, кто? Что, неужто Девеллания?! О, дорогой! Ты не в ее вкусе! Ну если только... в гастраномическом! Но уж поверь мне, ни в коем разе не в любовном! У нее другой типаж в предпочтения́х - в этом плане!" - искренне обидевшись и возмутившись до глубины всей своей демонической души, а у нее она все же была, благодаря воле Мира, фыркнув, произнесла оскорбленная в лучших чувствах влюбленная в беспутногó недогероя́-недотепу демоница, отвернувшись и надув щечки. До этого же, как понял Деон, óна пристально на него смотрелá - разглядывая, и даже кажется от чего-то чуть краснела - смущаясь. "Послушай, Риринелль..." - глухо, враз упавшим и осипло-охрипшим голосом, прервал начавшу́юся звеняще тяготеть между ними неловкую, гнетущую тишину Деон, -"Я... Я не то что бы ненавижу вас - демонов - мне э́то, по бóльшему счету - безразлично. У меня претензии к человеческому миру, а не к миру демонов... Ну, за неким исключением - к примеру: только, наверно к тем его обитателям, кто откровенно вредит людям, к таким: как та же Девеллания, или же... Кабер... Просто... Просто пойми: ты... Ты должна понять: когда демонов слишком много, то планета... Планета начинáет рáзрушаться. Это называется - энтропия. Ничего личного, Риринелль! Просто, не сложилось... Ты - демон, я́ - отступник для всех рас. Я хочу чтобы мир процветал. И если мне придется проредить для этого ряды его жителей, то я не зáдумываясь, немедленно сделаю это!" - Улыбнувшись улыбкой обреченного нá скорую казнь, произнес Деон, глядя в пурпур очей Риринелль. Та нахмурилась, помрачнев. Ее это совершенно не радовало, равнó как и безнадежность, написанная крупными буквами, на вымученном страданиями лице Деона. Бóрьба с недугом от взрыва магичемкой энергии Героя и вправдá слишком уж сильно навредила ему, так по крайней мере, думала девушка, не ведая об истинном положении дел с изначально хру́пким здоровьем Деона и истинными мотивами жертвы Кассиуса. "Значит, это правда..." - с болью в голосе, константировала девушка, со слезами на глазах глядя на все так же распятого на дыбе любимого. "Ты и вправду подстроил все эти покушения играя на нáших чувствах!Знаешь, а ты действительно , куда хуже любого демона - Демон Арут, или... нет, ты больше... не Арут! Отныне, ты не достоин этогó гордого имени! Ты... Ты предатель! Ты ведь... Д-деон Ха-арт! - шпион короля людей в нашем мире - в мире демонов - засланый казачок - змея на груди Кабера! О, как же я раньше не догадалась! Любовь ослепила меня! Что ж, так больше не будет! Теперь я буду действовать так как подобает истинному демону - в твоем понимании - пария, ведь я все же не просто демон - я - принцесса демонов! И играть с моими чувствами, вам - людям - запрещено! А в особенности - тебе - сие непозволительно - не прощу!"- пы́лко посетовала на свою непроницательность и недальновидность, а еще влюбчивость, Риринелль. "Несовсем, все немного не так, и все... сложно. Все очень сложно. Ты случаем не забыла, что я пленник Кабера? Причем именно военно-пленный пленник, чьей жизнью решили сыграть, распорядившись словно ставкой в казино, двое: сам мао Кабер и цезарь Эдуардо. А все то, что я́ до этого сделал, ну, это была моя маленькая месть им! Ибо все, что было содеяно мной, было совершено для будущего блага Мира!" - все еще улыбаясь, улыбкой умерающего падшего ангела, произнес Деон, но его глаза лукавили, выдавая его с головой. От Риринелль это не укрылось... Онá сразу же раскусила весь его спектакль, построенный на игре эмоций, ведь в любовны́х делах он и впрааду был профаном и тюфяком с Пента, не имея и вправду ни какого таланта, прятать свои истинные чувства, и по сему, был для нее как на ладони - белым и пушистым, откровенно невинным и... И таким манящим, зовущим, утонуть с ним в море зáпретностей, ну прям сейчас, тут же - на сем месте и предаться в нем греховности и разврату, сменив свои ангельские крылышки милáша-эротика, на крылья прожженного, матерого дракона-завоевателя - сердцееда дамских сердец - Казанову ее страстей, - Люцифера-искуси́теля, хоть все и видели его со стороны в ореоле черных миазмов тьмы - словнó это не Кабер, а он, был истинным князем тьмы... "О, вот значит как... Что ж... Тогда... Тогда, мы поступим с тобой так же, кáк с пленником! Даже... нет... Как с рабом! Ты обязан заплáтить за то, что сделал, будучи в наших ря́дах, частью нас, во вред нáшему нáроду!Король был милостив. Он передумал убивать тебя, но разрешил использовать на тебе все возможные пытки, а так же применять методы дознания - ведь ты - собачонка Эдуардо - человеческого короля, а значит - враг! Но враг полезный! Так как знаешь все его планы! И ты их нам поведаешь! Будь уверен, Деон Харт, ты заговоришь - обязательно! К любому можно подобрать ключик, и к тебе - тоже - в этом, ты не исключение! Каким бы неординарным для соотечественников ты ни казался, ты обязательно зáговóришь - ибо добывать ответы на свои вопросы, мы - демоны, умеем лучше, чем кто-либо иной! Именно потому что мы - демоны!" - сверкнув очами, заметила Риринелль, состроив Деону́ кавайную рожицу коварного демоненка-проказника. Это выглядело в ее исполнении чересчур мило, ибо она была самим воплощеньем милоты, что не могло не согревать израненное горестями, кровоточащее неизбывными духовными слезами, сердце Деона. "Эй, Риринелль, ответь-ка мне сама, для начала! Почему ты вообще решила, что я буду отвечать на ваши вопросы́, и что вообще заговорю?" - поинтересовался у демоницы Деон, с искреннейшим удивлением взглянув на нее в новом, открывшемся для него, свете. "Я, знаешь ли, имею право хранить молчание! И право на адвóката! Даже адвоката-дьявола, раз уж мы все здесь сейчас находимся в аду, где каждый житель тот еще дьявол! И, если честно, то я до сих пор, не все из произошедшего вспомнил!" - произнес он, вставляя свои тридцать серебрянников в разговор по душам с дьяволëнком своей мечты.

***

"О, вот как! Вы только поглядите, какой у вас тут милый разговóр вырисовы́вается! А можно и мне к нему присоединиться? Можно? Ты ведь не возражаешь, а дорогая́ сестрица?" - спросила Девеллания, нарисовавшись в проходе и входя-вплы́вая в камеру, с грацией горной лани, ищущей себе пару для брачных игрищ. Риринелль вновь фыркнула и помрачнела, сузив и без того напряженно-прищуренные вишневые глаза. "Нет, ну́ что ты?! Конечно же, нет - не возражаю, присоединяйся! Твое право! И... И вовсе эта беседа не милая, даже вот ни чуточки!" - вновь смущенно покраснев напускно разозлилась девушка. "Áх, вот оно значи́т как! Ну-ну! То-то я смотрю ты почти в три ручья рыдала, когда узналá, что твой обожаемый командир Бессмертных - предатель!" - проворковала-пропела Девеллания, подходя к распростертому на импрови́зированной дыбе, Деону, и как бы вскóльзь, словно играясь, проводя по его шее острием проклятого стилета, зачáрованного на сексуальное влечение к демонам. Вынужденный покорно принимать все трудности своего существования в аду, лежа на мраморном кресте-дыбе, Деóн пристально следил за его скольжением по своей кóже, до куда достигал егó взор, скосив глаза на источающее миазмы лëзвие. Это былó единственное, что он мог делать, в сложившейся, откровенно не в его пользу, патовой и лицемерно-безвы́ходнóй ситуации, надеясь выжи́ть, будучи распятым на этом псевдо алтаре...

***

"Ладно, сестрица, выйди! А, хотя... Если уж ты так сильно хочешь поучаствовать, то можешь остаться и присоединиться - к нашей с ним игре-беседе! Думаю, нам с тобой будет весело, а вот еиу... даже очень жарко - зуб даю!" - расплы́вшись в змеинной улыбке произнесла Девеллания, с напускной, игривой нежностью потрепав Деона по. щеке. Он поморщился.Первая принцесса егó откровенно выбешивала, вымораживая своими колкостями и деяниями ему мозг. Риринелль нахмурилась и насторожилась. Задумка ее старшей сестры, ее откровенно не радовала, а даже пугала. Ибо на самом деле, в отличие от Девеллании, вредить Деону, она все-таки не хотела, и не собиралась. Ведь все же искренне любила его... А любовь, это... Это как известно - дело тонкое и любящее: тишину, уют и уединение, а Девеллания... Девеллания решила лишить их обоих права на это. Талант у нее такой был - становиться птицей-обломинго для всех влюбленных парочек, вне зависимости от их рас...

***

"Что ты собралáсь с ним делать?" - на всякий случай уточнила Риринелль. "Как что? Поиграть конечно! В игру под названием: "Кекс в двоем с "Димианой" мира грез!" Он ведь нáша личная, милая, маленькая игрушечка, которая сделáет все, что ей при́кажут, такие вот обворожительны́е и смертоносно-очаровательные - мы! Правда ведь, Арутик?" - пошловато улыбаясь, спросила Девеллания, наклонившись и пощекотав Деону расписными коготками шею под челюстью, словно он был котенком, а не узником злой воли. " Черта-с лысого! Не дождешься, мегера ты арахнийская, кикимора сти́мфалийская! С чего ты вообще это взяла, а Ехидна Вавилонская?!" - спросил Деон искренне вознегодовав на подобное к себе отношение - котом он себя определенно не позиционировал... Мышью, в когтях "Королевской кобры", "гадюки" и "кошки", и прочих гадов пóлзучих, летучих и́ пресмыкающихся, это да, но ни как ни котиком... "Может, я и пленник, но не марионеткá! Чувство собственного достоинства у меня все еще есть! И никто его у меня не отнимет!" - добавил он, зло сверкнувнув пунцовым взглядом винных глаз на откровенно потешающуюся над ним демоницу... "В чем проблема-то? Не понимаю... Дело за малым ведь! Мы вот сейчас начнем с тобой играть, и ты ею будешь!" - растянув губы в маниакально-криповатой улыбке заправского, заядлого суккуба, произнесла Девеллания и пошловато облизнулась, блеснув далеко не человеческими клычками, кои в пору были все тем же змеям, летучими мышкам и котикам, благо не тиграм, а иначе дела б у Деона и вправду были бы крайне плохи, и вообще не найс, а так надежда на выживаньице, пусть и миниатюрненько-мизерное, но все-таки у него оставалась... Девеллания ведь очень любила пошутить.... особенно над Риринелль, а вернее перед Риринелль, над тем, что ей - Риринелль, нравилось... Зная об этом, Деон уповал на акт снисхождения для него со стороны поименованной Риринелль, так же как и он, не долюбливающей Девелланию. Он истово верил, что эти чаянья не пустышки, и не напрасны, и что спасение у него все же в кармане, пусть и иллюзорных брюк, отнятой, злыднями, формы, ибо ее для него выбирал (чуть ли не шил, забавы ради), сам Кабер... А раз он - Деон - предатель, то и дары мао должен был вернуть - даже если это - брюки! - особенно, если это брюки от формы капитана корпуса арми́и демонов! "Как говорится, дьявол кроется в деталях, а его дети-демоны - в мелочах. Вот такие они создания - мелочные, оббирают как липку до последней нитки, буквально до костюмов Адама с Евой... " - так горестно размышлял о своем бедовом положении Деон, и искренне грустил, ибо замерз. В подземелье стоял дубарь. Кабер экономил на обогреве нижних ярусов цитадели. Он то ли не хотел тратить на пленных ману и уголь, то ли мстил, то ли потешался - достоверно Деон не ведал, но вникать ему в это совершенно не хотелось. Он просто мерз. Мерз, злясь на весь демонический, демонски-дьявольский Каберов род, суля им всем все кары небесные - ибо демоны, что с них взять? Иного не заслужили! Ну, все! Вернее, почти все, сиречь, окромя Риринелль... С ней все было сложно... Вернее, просто. Слишком просто... И... И это смущало, согревая ему сердце.

***

"С-сестрица! Т-так нельзя! Р-разве... Разве так можно?!" - отчего-то покраснев как уличный фонарик небезизвестной среди мужскогó населения человеческогó мира, улицы, произнесла Риринелль, прижав ладошки к щечкам, начав внезапно дрожать и заикаться. Как показалось Девеллании, ее младшенькая малость перевозбудилась и на этой почве переволновалась. "Ну конечно же, можно! Кабер дал добро! Ах, да, чуть не забыла! Хиен! Узнав, что за дела творятся в нашем мрачном королевстве вечных теней и́ тенет, наш любвеобильный маленький садовник-инкуб дал мне кое что интересненькое! Оказывается, наш дорогой бывший коллега вызывал нездоровую тягу у его питомцев, буквально влюбляя их всех в себя! И знаешь, Риринелль, это ведь и вправду будет весело! Тут главное - не увлечься - перестаравшись, а то плохо нашему цветочку-огонечку будет, ох и плохо! Ха-ха! Люди - они ведь существа хрупкие, а наш шпиончик еще и болезны́й от рождения. Ну, а хотя, в данной ситуации он ничего сделать все равно не сможет, если справится - выдюжит - выживет, а если нет, так на нет и суда нет, по делом ему будет! Эти оковы понадежнее любы́х кандалов будут - удержат даже драконá, а не то что какого-то никчемнейшего человечешку, да к тому же еще и юнца безусого и неоперившегося! Зелен он -;соколик, совсем зелен, и гол, вот и сплóховал - угодил к нам в ощип! Как истый птенчик!" - все так же безу́мно улыбаясь произнесла Девеллания, и́ нежно, кончиками пальцев провелá по шее Деона: от скул к ключицáм. Деон дернулся, отстраняясь от ее ласк. В его сияющих во тьме алым огнем глазах светились: праведный гнев, искренняя ненависть и абсолютнейшее презрение ко всем ей подобным, вновь окромя не безразличной ему Ри́ринелль... "Да! Так! Правильно! Ненавидь! Ненааидь меня! Ненавидь всех нас, Деон Харт, потому что с э́того момента тебя не существует ни для одного из миров! Ты официально мертв для́ обоих! И единственное, ó чем тебе нужно теперь беспокоиться и думать, это то как доставить нам побольше удовольствия! Скажи-ка, ты́ ведь все еще девственник, или... Или какая-нибудь гордая́ принцесса все же умыкнула у тебя твой первый, незабывáемый раз, а? Ну, поведай мне эту тайну, пупсик, не стесняйся и я тебя... поцелую! Так поцелую, что весь век помнить будешь, или... Награжу как-нибудь иначе, но так же незабываемо!" - буквально прощебетала Девеллания, склонившись к ушку покрасневшего, от гнева и смущения, Деонá, ставя́ того в неловкое, компрометирующее и крайне постыдное положение, аккурат в глазах, такой же пунцовой и волнующейся, не слабее его самого, Риринелль. "Иди к черту!" - искренне послал Девелланию к ее сородичу Деон, а та в ответ расхохоталась. Риринелль переводила взгляд то на сестру, то на Деонá, то снова на сестру, и... думала. Она не могла понять, за кого должна болеть: за Сестрицу Девелланию, или... за своего несостоявшегося горе-возлю́бленногó... "Ладно, хватит! Я при́ступаю! Обещáю, тебе понрáвится́! По крайней мере, по-началу, про дальнейшее обещать ничего не могу! Вы ведь - люди, и вправду, такие хрупкие, такие нежные, что только тронь вас, сразу и... развалитесь, растаяв кáк сказочная ведьмочка Гингема, сплоховав перед феей на дирижабле по спец типу: дом перелетный. Знáешь, а мне ведь ее жаль! И тебя, Деонушка, тоже, но! Но лишь самую крупицу! Потому что, сейчас пришло то самое время́, когда все меняется, раскрываясь в своем истинном свете, где ты - мой с сестренкой обед! Вернее - десерт, чья́ текстура и кондиция варьиру́ются по желанию заказчиков! Мы ведь с ней, те еще гурманы! Нам поди еще - угоди!" - произнесла Девеллани́я и отошла куда-то в тень - к стене. А когда вернулась, то была с большой, пузатой, потертой от времéни, бронзовой курильницей с трудом умещающейся у нее в руках, сплошь разукрáшенной неизвестными Деону, литыми, начинáющими светиться́, знаками. "Что это, сестра?" - спросила Риринелль у Девеллании, и насторожилась. От чего-то ей эта рари́тетная́ с виду вещица, ну совсем не понравилась, наводя на смутные подозрения́ о некой скрытой за ее пузатостью угрозе и вызы́вая откровенно плохое предчувствие, явно угрожающее безопасности психологического и́ фи́зиологического здравомыслия как Деона так и возможно ее самой... "О, дорогая́! Это то, что позволит расслабиться и сделает нáшего строптивенького, смертного друга более сговорчивы́м и податливым!Прáвда, он и так наверное бы́ был всеми своими "лапками" "Зá", по крáйней мере нá первых парáх в начале нашей незабываемой для него вечеринки!" - эротично произнесла Девеллания, и зажгла курильницу, установив ее аккурпт рядом с головой Деона, попутно посылая тому взглядом пурпурные сердечки, пронзенные стрелами шаловливых купидончиков-эротоманов. Что именно она туда положила, бывший темный герой не знал. Но эффект от колдовскóгó средства последовал незамедлительно, откровенно его расстроив и разозлив.

***

Все тело Деона прошиб пот от сильного, всепоглощающего жара. Зрачки расширились, а мышцы свела сладостная истома. Он неровно, часто и приры́висто задышал, чувствуя, как кровь стремительго приливает к его чреслам, опаляя своим ласкающим жаром низ его живота, и скапливаясь в самом ценном клочке его существа, заставляет тот горделиво набухнуть, как грибок-боровичок после четверговóго дождичка и налиться страстной, похотливой и всепобеждáю́ще-покоряющей силой, восстать - явив себя во всей своей неправедной, грешно-греховной красе, двум чуть рáзвратны́м дьяволицам. Одна из коих смотрла на все это действо с омерзением и цинизмом, а другая с вожделением и́ каким-то нетерпением, утопающим в смущении и робости.

***

"Ох, дьяволяточки, смотри-ка, и вправду - действует!" - воскликнула Девеллания прижáв ладошку к щеке и победно, с маниакальностью во взоре шальных кровавых глаз преисподней, воззрившись на беззащитного перед ней, в своем распятии, Деона. "Ну как тебе, а Арут? Уже стало хорошо?" - мерзковато хихикнув поинтересовалась демоница, обводя своим пропитанным ядом кóготочком вокруг правого соска Деона, как бы невзначай сначала царапая его, а после с силой сжимая и отя́гивая, начиная его поглаживать и покручивать. "Сука",- зло константировал парень, дернувшись в путах. " Знаешь, á ты милый, даже когда сквернословишь! Наверное по этому я люблю людей! Да, ты правильно понял - в виде "десерта"!Вы ведь такие вкусные, когда вас правильно готовишь! Правда, съесть кого-то, можно самыми разнообразными способами! Этот - один из них! Но, я предпочитаю чуть более изысканно-утонченный! Мне нравится наслаждáться́ трапезой, вкушая жертву по кусочкам, по самым лакомым крупицам, упиваясь кажой толикой блаженства ее желанного естества, и... И для начала, я почти как истинный гурман-сомелье, начинаю свою игру со знакомства с предлагаемым мне блюдом, а уж затем дегустирую - отведав его ауры́, и лишь затем, вкушаю его бренной плоти. А душу, как самый сладостный и́ восхитительно-желанный фрагмент десерта, всегда оставля́ю напоследок - на эндшпиль. Ведь он во-истину сáмый апологиозный момент, чтó полностью позволяет раскрыться как явству, так и гурману, его потребля́ющему, ведь это не простó поедание-вкушение вкусняшки-сласти, нет, это почти как сексуальное соитие, проникновение в друг друга с целью навечно стать частицей своего вожделния, облагодетельствовав его своей великой милостью - слиянием естеств!" - произнося это, она склонилась к ушку Деона и проведя язычком по его ушной ракóвине чуть дунула в нее, а после и прикусила мочку, чуть оттянув враз набухшую и покрасневшую, словно от пылкóго смущения, плоть.

***

Деон вновь дерну́лся в неистовствующем противлении ее ласкам, но кандалы не поддались, крепко удержав его в рамках дозвóленного тщеславием горделивых и бесстыдных демонов. Он зáочно обиделся на их магов и кузнецов, в сердцах пообещав отомстить за свое унижение и неспособность сбежать, вырвавшись из сотворенных ими оков, ибо те были слишком уж хороши в своей прочности, сказывались запугивание и муштра Кабера.

***

"Ой, вы́ только посмотрите на это! Не думала, что ты настолько чувствительный! Буду иметь ввиду! Ты только взгляни на себя - Деонушка! Без смущения, а как есть!Твои сосочки-то, уже восстали и затвердли! Уи, какая прелесть! Так и хочется тебя оприходовать, взяв здесь - сразу же, опробовав на вкус какой же ты на самом деле! Но нет, нельзя" - не то прошептала, не то простонала, раскрасневшаяся от аромата благовония Девеллания, сотворяя в воздухе, у них над головой зеркало, чтобы Деон смог во всей своей пóрочно-падшей красе насладиться видом развращаемого себя, и всей той похотью, что постепенно являла себя, обволакивая собой все его естество, делая егó сопричастным миру демонов, его эфирно-эфемерной частичкой.

***

Глаза Деона расширились. Он почти задохнулся от такого зрелища... Раскрасневшийся, с пунцовым румянцем, контрастирающим со снежно-млечной белизной его фарфоровой кожи, разметавшимися по такому же бледному мрамору седыми, как лунные лучи, встрепанно-разлохмаченными волосами, и самое главное - пьяным, шалым, неверяще-шокированным, смущенно-шальным, оскорбленно-взбешенным взглядом его кроваво изумленных глаз, а так же истомившимся на дыбе снежно-сахорным телом, и... улыбающаяся мордаха сáмой циничной из всех демониц преисподней, и... И еще одна мордочка - в край сгорающей от переизбытка эротизма, юной демоницы, созерцающей воочию весь процесс похищения у нее ее парня ее же старшей сестрой...

***

. "Прости меня, Риринелль!" - вскричало его естество, и Деон мысленно завыл. Ему было стыдно и он был зол - на демонов, но в основном - на себя из-за своей некомпетéнции. Он поклялся себе, что выживет и выбравшись прибьет ее - Девелланию - к черту. Но сначала ему предстояло придумать, как это провернуть так, чтобы выйти сухим из воды, а пока... Пока ему оставалось только созерцать явленное ему, и в мыслях костерить злонамеренных демонов и демониц, жаждущих слиться с ним в едином порочном экстазе безумноґо оргазма зла...

***

"М-м-и! Как сладко! Они такие упругие, гладкие и девственно-горячи́е! Сразу чувствуется - непорочные! У грешников, предающихся плотским утехам их вкус совершенно иной! Не думала, что будет так приятно пить из них свет твоей опороченной грехопадением перед Миром, души, о враг мой!" - развратно изрекла Девеллания, склонившись к груди Деона, и начиная играть с его покрасневшими бусинками. Деон заскрежетал зубами, но помешать ей никак не смог... Ее губы накрыли один из них, и ее горячий язычок прошелся по нему аккуратно и нежно, словно распробывая на вкус. Á после она несколько раз облизала его по кругу, смакуя и чуть сжав зубами. Отпустив, она отстранилась, но тут же склонившись к соску вновь, провела по нему своим бархотным полотном язычка - снизу вверх, подразнив его центр самым кончиком, а после... После вновь прильнув к нему устамии, чуть оттяну зубами, принялась активно сосать, причмокивая́, и при этом, левой рукой старательно ласкать-пытать левый сосок, Деона, то поглаживая, его, то оття́гивая, то жестко сжимая. Деон шипел, вырываясь и дергаясь. Девеллании было плевать. Она пила эфир, богато истекающий из травмированной издевательствами, души узника, попутно развращвя его. Дьявóлица отстранилась от его плоти, лишь жестко искусав несчастную чась его тела, попутно заставив ту разбухнуть, а после, выудив откуда-то из складок своего струящегося как нефтяные водопады, платья, булавку, безжалостно его проткнула, оттянув за нее и склонившись к лицу Деона, все так же удерживая естество юноши в своих руках. Совершая это, она впилась в его уста своими, творя греховно-грешный, порочно-пошлый, пропитанны́й ядом порóка поцелуй, тем самым еще больше шокируя несчастного. Деон, от такой наглости искренне опешил. По тому сразу и не среагировал, да и был уже опьянëн дымом ядовитой курильницы. Язык дьяволицы проник в него, прорвавшись ему в уста, под напором ее жажды поглотить его желание, ввиду чегó он и сдалсч без боя, не устояв пред ней. Это было странно... Странно и безумно. Они словно сражались. Их языки сплетались лаская друг друга, и боролись между собой за право господства и превосходства. Казалось, то он, то она сжимали язык другого в надежде пососать его словно мороженое или леденец, утвердив свою безраздельную власть над телом оппонента. Но, к несчастью, Девеллания играла с ним. Она буквально изводила его, играя с ним в гляделки. В отличие от человеческих женщин, она целовала его не закрывая свои глаза при поцелуе. В итоге, Деон проиграл и здесь, уступив ей пальму первенства. Вертикальный зрасок дьяволицы гипнотизировал егó - лишая воли. Когда Девеллания наконец отстранилась, оторвавшись от его уст, то на миг между их приоткрвтыми губами повисла блестящая ли́ния - доказательство их страстной тяги к друг-другу, зарождающаяся, при совместном всепоглощающе-страстном поцелуе. Деевеллания облизнулась и слизнула ее мо своих гпб, а после, вновь прильнув впернд, и с губ Деона, еще сильнее того шокировав, и попутно добавляя потрясений в копилку его ментальных травм. Он тяжело дышал. Ему кпзлось его изнасиловали без насилия, а дьяволица улыбнувшись отпустив многострадпльный сосок, проникла в его уста своими гибкими пальчиками, начав играть с языком Деона и попутно склоняясь к пока только ладонью обласканному соску. Миг, и она уже рьяно, куда более агрессивно сосала его, жестко покусывая зубами, буквально до крови. Деон дрожал. Он не мог избавиться от пальцев во рту́ и бы́л вынужден их сосать и облизывать, становясь их заложником, когда Девеллания цепко ловила его язык ими и сжимала - оттягивая. Укусить ее, или тем более, прокусить кожу, он тоже не мог - тела демонов были куда прочнее и сильнее человечнских. А вот Девеллания, она - с легкстью могла убиь егó или сделать калекой: выбив зубы или вырвав язык, хотя могла и обезобразить еще более жестоко: вырвать глаза, отрезать нос и ущи, снять кожу, но пока она предпочла просто довести его любыми средствами до оргазма... Деон сосал ее пальцы, стонал, ерзая в путах и Девеллания вновь сильно его укусила, а миг спустя, во втором покалеченом бутончике, красовалась очерндная булавка. План сделать ему самопальный пирсинг - увенчался умпехом... Девеллания облизнулась, слизывая с уст кровь - ее облик пугал, страша. Деона передернуло, но он был отравлен... Отравлен и пленен, и сбежать от своей погибели, равно как и от всех мучений - попросту не мог. Это была жестокая прóза егл безрадостно-горемычной жизни.

***

"Вкусно! Ты слалкий как утренняя роса," - чуть опьяненно-шало произнесла Девеллания и рассмеялась. Внезапно, она заметила и перемены ниже, о чем сразу же не примянула намекнуть Деону, озвучив свое наблюдение: "Посмотри-ка! Твой Арут-младший, тоже уже встал - восстав из пепла твоей погребенной чести! Вот кто-кто, а он точно рвется в бой и прямо так и жаждет действа! Но, ничего! Чуть подождет, воздержание, усиливает чувства!" Риринелль, молча нпблюдавшая за происходящим, вновь ощутила де жа вю и решила, что ей пора бы перестать счи́тать ворон, а то и вправду сведут, остави́в с рожками и хвостом.

***

"Эй, Девеллания! Отстань от него, и... И вообще! Остааь его в покое! Он!.. Он мой!" - все-таки найдя в себе решимость, выпалила смутившись Риринелль и зажмурилась "О, вот кáк! Что ж, я понимаю! Это нормально! Он - человек! У нëго так много ян, а ты - суккуб, так страстно жаждущий его! Что ж я и правду пожалуй пойду, не буду вам мешать! Ты ведь за этим сюда пришла, правда ведь, Риринелль? Ах, да, чуть не забыла! Вот, держи! Подарочек от Хиена! Он мне на Луне поклялся, что подействует как надо!" - произнесла Девеллания, вручая оторопевшей Риринелль нечто явно живое и при этом сидящее в мешке... "Что... Что это?" - с каким-то боагоговейным ужасом в голосе спосила она у сестры. "О, допогая! Это то, что жаждет слитьсч с нашим милым мальчиком в едином экстазе, в неистовствующем порыве чувств! Кстати! Использовáть могут несколько человек! Тебе тоже понравится!" - расхохотавшимь и щелкнув кончиками пальцев так что в воздухе зажшлись сердечки, произнесла Девеллания, и удалилась, продолжая смеяться, помохав сестрице и Деону на прощание: "Ариведерчи, Рири, Деончик! Надеюсь, ты выживешь и мы с тобой еще поиграем! А вот как, я придумаю позже! Есть в тебе что-то такое эдакое, любопытное: то ли фрагмент Героя, то ли ты и вправду скрытый трансцендент!" - произнесла она на прощáние, подмигнув Деону, у бедолаги задергался глаз, и затворила за слбой дверь, тем самым оставив его и Риринелль одних - наедине - со светящéйся ароматным дымом курильницей и чем-то живым - от Хиена.

***

Риринелль вздохнула, и сузив глаза, перевела пылающий всепожирающей страстью взгляд с двери на Деона.. . "Ну вот мы и одни, дорогой! Теперь мне уж точно никто не помешает!Надеюсь, ты готов! Ведь эта ночь - только начало! Она первя из череды переполненых страстями и желаниями! Ну, что любимый, начнем же нашу ночь?" - спросила Деона Риринелль, и недожидаясь ответа, слилась с ним в страстном поцелуе. Дым курильницы сокрыл их, а они открылись друг другу...

***

Пламя страсти, огоньком

Пылало, вьясь все мотыльком.

Душа томления желала,

Голубкой белой ворковала

И видя образ алых глаз,

Считала, вот она - суть страсть.

И губ касаясь роковых,

Творила тайну для двоих