Амброзия

Если же вы духом водитесь, то вы не под законом. Дела плоти известны; они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия, соблазны, ереси, ненависть, убийства, пьянство, бесчинство и тому подобное. Предваряю вас, как и прежде предварял, что поступающие так Царствия Божия не наследуют.

Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание. На таковых нет закона.

К Галатам 5:19–23

      Звонок. С неохотой открыв глаза, я невольно повернул голову на подушке в сторону звука. Картинка перед глазами медленно плыла, не поспевая за моими движениями. Я слишком резко проснулся, не до конца осознавая, где нахожусь, и что это за безумный инфернальный звук доносится из соседней комнаты. Я моргнул несколько раз, с силой сжав веки, чтобы попытаться прийти в себя. Помогло. Звук наконец-то удалось различить: это не был рог судного дня, это был всего лишь звон телефона посреди ночи.       — Какого хрена? — тихо выругался я и с тяжелым выдохом поднялся с кровати.       Если слишком долго вглядываться в темноту, то в полудрёме мерещатся разноцветные причудливые галлюцинации. Шатаясь и врезаясь в углы по пути, я побрёл к телефону, который, не переставая, дребезжал уже две минуты. Только я поднял трубку, как мой собеседник, даже не дожидаясь моего «Алло», сразу же начал говорить:       — Надеюсь, не разбудил? — послышался на той стороне бодрый мужской голос.       — Кто это? — еле раскрывая рот спросил я, пытаясь сдержать веки от того, чтобы не заснуть стоя.       — Старый знакомый. Из ФУРИИ.       Азеллар.       Веки поднялись сами собой, а сердце неприятно поскакало от добротной дозы адреналина.       — Ты что-нибудь узнал? — он неожиданно стал говорить тише.       — Я… — я попытался вспомнить, где был вчера, — Нет… Нет, ничего важного.       — У нас тоже тихо. Он аккуратничает. Не нравится мне это.       — Ты позвонил посреди ночи просто сказать мне об этом?       — Позвонил, чтобы лишний раз напомнить, кем ты являешься и на кого работаешь, — грубо ответил он, но потом тут же стих снова до нормального тона, — Мегера хочет, чтобы ты был вовлечён в наши детали, а мы в твои. Не знаю, на кой хер ты ей сдался, но теперь мы будем держать контакт. Считай, это сверка часов.       — И часто такое будет? — раздражённо спросил я, потирая переносицу.       — Настолько часто, насколько я посчитаю нужным. Ещё вопросы?       — А он точно в Дите? Прошло уже много времени, он не мог уже…       — Нет. Не мог. Исключено, — нервно отрезал он, — ФУРИЯ делает всё, чтобы перекрыть ему любые пути отступления. Он ещё в Аду, ты понял? Так что, будь внимателен. И как только… если ты что-то найдёшь, то сразу звони мне.       — А что мне делать сейчас?       — Ничего. Не привлекай лишнего внимания. Занимайся обычными делами. Рано или поздно он ошибётся и вот тогда-то мы прижмём эту тварь, — протараторил он и сразу же бросил трубку.       Телефон загудел у меня в ухе. Я лениво положил его обратно и потёр глаза. И что это было? Сон как рукой сняло. На часах шесть утра, до будильника ещё полчаса, но я не выспался от слова совсем. В висок колом ударила боль. Ложиться спать на оставшиеся тридцать минут смысла никакого не было. Лучше потрать это время на то, чтобы проснуться окончательно. Не в первый раз, прорвёмся.       Нарастающий свист. Я снял кипящий чайник с плиты и налил кипятка в кружку с кофейным порошком и сахаром. Моя правая рука, которая ещё несколько дней назад валялась отдельно от тела, уже сейчас слушалась нормально. Единственное, что выдавало травму, это толстый ровный рубец вокруг локтя, небольшая бледность кожи и отсутствие чувствительности на кончиках пальцев. Каждый раз, когда я чего-то касаюсь правой рукой, по пальцам и ладони разбегается острое покалывание.       Утренняя сигарета неспешно тлела во рту, а аромат пережаренного кофе наполнил кухню. Я затянулся горьким дымом, сделал глоток и глянул в окно на мрачный утренний Асфодель. Позади меня послышались неторопливые тихие шаги.

      — Доброе утро.

      Негромко сказала она и, шаркая босыми ногами, медленно двигалась по кухне. Она и в правду выглядела сонной: прикрытые невыспавшиеся глаза, помятое припухшее лицо и растрёпанные тёмные волосы. Она будто тащила на себе уставшее тело, потёрла кулаком прикрытые заспанные глаза и неслышно зевнула. Я ещё не видел её такой. Судя по всему, моё состояние напрямую влияет на неё.       — Завтрак? — предложил я и сделал ещё глоток обжигающего язык кофе.

— А что ты можешь мне предложить? Кофе и сигарету? Нет, спасибо.

      Проворчала она, медленно подошла к стулу, подтащила его поближе к столу и залезла, сев рядом со мной. Её сонные глаза медленно моргали, казалось, что она сейчас ляжет на край стола и засопит, но она стойко пыталась побороть это чувство.       — Может, побудешь сегодня дома, отдохнёшь, а? Ты выглядишь совсем уставшей.

— Я в порядке. Просто плохо спала.

      — Мне бы хотелось, чтобы ты отдохнула.

— А ты что, переживаешь за меня?

      — Конечно переживаю, что за глупый вопрос?

— Я не могу задавать глупых вопросов, но… Это приятно слышать, Билл.

      Она огляделась по сторонам с задумчивым видом.

— Может, и правда лучше побыть дома, пока ты занимаешься своей скучной работой в ЦЕРБЕРе?

      — Тебе не обязательно таскаться со мной весь день. Слышала, что сказал Азеллар? Он залёг, сейчас я его точно не найду.

— Это не значит, что не нужно искать…

      — Я буду искать, — перебил её я и погрозил указательным пальцем, — Буду, просто работы тоже много и она никуда от меня не денется.

— А вот он может.

      — Слишком долго я не был в участке, нужно совесть иметь. А если я что-то и найду на него, то вернусь за тобой.

— Вернёшься? Обещаешь?

      Она недоверчиво сощурилась, глядя на меня.       — Да, конечно обещаю, ты мне не веришь?

— Ладно…

      Она устало потёрла глаза и зевнула.

— Ладно, пап. Пойду посплю ещё немного.

      Она спрыгнула со стула и, шаркая босыми пятками по кафелю кухни, побрела обратно в комнату.       — Иди, — тихо сказал я, наблюдая, как девочка скрывается за углом. Я снова затянулся, стряхнул пепел на блюдце и сделал ещё пару глотков горячего кофе.

⛧⛧⛧

      Джонни открыл дверь, но не торопился садиться. Он нагнулся и внимательно, с серьёзным видом, осмотрел меня, мои руки и салон. Я непонимающе пялился на него в ответ.       — Ты смотри, старичок, в этот раз пушка у меня с собой, — на полном серьезе сказал он и похлопал по бедру, где висел пистолет, — Так что без резких движений.       — Понял, шеф, без резких движений.       Я наигранно поднял руки, показав пустые ладони. Джонни хмыкнул, сплюнул что-то в сторону и наконец сел, всё ещё корчась от боли, когда затаскивал больную ногу в салон. Несмотря на то, что времени прошло прилично, кажется, что состояние его бедра лучше не становилось, а только ухудшалось. В то время, когда я уже во всю использовал свою некогда отрубленную руку, ощущая лишь небольшой дискомфорт на кончиках пальцев, Джонни морщился и кряхтел каждый раз, как ему нужно было куда-то пройти. Хоть он и старался не подавать виду, но его потный лоб выдавал, что ему было действительно тяжело. Будь я на его месте, то спокойно бы взял отпуск на месяц или даже два, да нормально бы подлечился. Но Джонни по какой-то причине всё ещё этого не сделал.       — Как нога? Может, отлежишься? — по-дружески спросил я. Джонни оскалился и помотал головой.       — Да забей, старичок, бегать могу и хер бы с ним. Ты ж возишь, а мне то чё, до офиса доехал, пошуршал бумажками для жирной рожи Вальта, да домой. Ты же знаешь, мне главное до обеда где-то пошароёбиться, дома оставаться никак.       — Почему именно до обеда?       — Да Джаннет. Я ж тебе говорил, у неё это, как его там, экзацербация, в рот её… Короче, прям обострение какое-то. Ты, небось, думаешь, что это старина Джонни херни наплёл про жену, а она то на самом деле ваще… — он сморщился и сглотнул, — Знаешь чё? Чердак у неё потёк знатно, Билл, я тебе говорю. И, самое главное, именно до обеда, а потом отпускает. Я думал сначала прикол какой-то, что это из-за моих поблядушников, но нет, нихрена.       — И давно у неё это?       — Да… — он отмахнулся, — С прошлого года, наверное. Я не слежу, Билл, оно мне в хер не всралось. Сука, она же меня реально доведёт до своего состояния. Приедешь ты вот это ко мне, как сегодня, а старина Джонни там уже всё, говно по стенам размазывает. Так что, никаких там отлежаться и прочей залупы. Не, я лучше в тёпленьком офисе. Лучше подъёбы Ченски, чем домой. Мы то чё, в ЦЕРБЕРе, наше дело малое, главное просто не встревать перед начальством, да проёбываться там, где можно.       — Это ты умеешь.       — Ага, да. А тебе, старичок, я вот, что скажу: не женись. Это они по началу такие все люблю, хочу, а как только кольцо наделал, считай, всё равно что ошейник, — он глубоко грустно вздохнул, — А нога… Да нормально. Не знаю, сука, кровит ещё, но я у сутулого Генри узнавал, он же врач, ну, был, в прошлой жизни, он говорит затянется рано или поздно. Так что просто жду, чё ещё делать.       — На вызовы без тебя поеду значит.       — Да какие там вызовы. Слыш, я допизжусь с Валтазаром, чтобы если тебя и отправляли, то по всякой херне, а то как это ты без прикрытия.       — А что, первый раз? Думаешь, он не знает обо всех тех случаях, когда я один ездил?       — Да сколько их там было? Пару раз за бабкой съездить?       — Пару? — я громко рассмеялся, — Ага, пару десятков, Джонни.       — Эй, Билл, знаешь, кто старое помянет, тому… не помню, чем заканчивается. Короче, не вспоминай прошлого, вот чё хочу сказать, ведь сейчас я-то точно с ним добазарюсь, говорю тебе. Я тебя хоть раз подводил? Хоть раз, скажи? Было такое?       — Ни разу, — с поддельной серьёзностью ответил ему я.       — И я о том же, старичок. Мы с тобой сколько уже вместе работаем? Пятнашку недавно разменяли. Ебанёшься, прикинь, пятнадцать лет батрачить. Помню, в офис пришёл когда, ты ещё с этим Томпсоном работал. Старичок, честно, в тот момент мне тебя так жалко стало. Он же вообще улыбаться не умеет. А его эта жилетка? Он её вообще снимает?       — Понятия не имею.       — Зато согласись, со мной всё стало намного лучше. Я же твой лучший друг и твой самый надёжный напарник. Я чё хочу сказать, тебе крупно повезло со мной, а ты вообще не ценишь. Мы вместе чего только не прошли. Вместе, вот на этой девочке Малибу, — он погладил приборную панель, — А помнишь свой этот… Чёрт, забыл, коричневый у тебя был такой… А, Плимут. Сука, как вспомню, туда садишься, а он скрипит так, что кажется щас просто развалится к чертям. Жалко его было, изрешетили старика просто насквозь. Ты ещё тогда словил какой-то очередной кризис среднего возраста, ходил с длинными кудрями, помнишь? — Джонни ехидно улыбнулся.       — Как хорошо, что я этого не помню.       — Зато я помню, — тихо поржал он в кулак, пытаясь сдержать смех, — Ой, чёрт, смеяться больно.       — Так значит заткнись.       — Ой, блин, смотрю на тебя и представляю, — он снова залился хохотом, вытирая проступившие слёзы из-под очков, — Тебе нужно хотя бы раз в десять лет отращивать волосы, чтобы мир видел, как не нужно делать.       — Джонни, блять.       — Да всё, всё, молчу.       Мы приехали достаточно рано, но многие из наших уже были на месте. Как только я зашёл в офис, Жан сразу же приветственно кивнул мне, я кивнул в ответ. Он дымил как паровоз, выкуривая, наверное, уже третью папиросу за утро. Я встретился взглядом с Алисой, сидевшей за соседним от Жана столом. Судя по её удивлённой, но в то же время восторженной реакции на мое появление, она всё-таки переживала за меня все эти четыре дня и была рада меня видеть. Она скромно по-лисьи улыбнулась и начала сверкать мне глазками, я улыбнулся ей и помахал через половину зала, от чего она смущённо опустила глаза и тоже робко помахала мне в ответ. Я было хотел подойти к ней, поздороваться нормально, поболтать, настроиться на рабочий лад, и только я двинулся в её сторону, как со стороны послышался издевательский вопль Ченски:       — О, Макалистер! — окликнул меня Рон и подошёл почти в упор, — Где пропадал?       — Спал с твоей матерью, Ченски.       — Боже, Билл, сколько тебе лет? Шутки как из детского сада, — он издевательски похлопал меня по спине, от чего я недовольно скривился и злобно посмотрел ему в лицо. Но Рон продолжал внаглую давить ублюдскую улыбочку.       — Отвали по-хорошему, — грубо кинул я.       — Билл, ты меня обижаешь, что ты такой напряжённый, а? Я-то за тебя переживал всё это время, подошёл к коллеге поздороваться, а ты сразу гавкаться начинаешь. Ну зачем так?       — Что тебе от меня нужно, Ченски.       — Да так, пришёл немного позлорадствовать, а ты как думаешь?       — Я так и понял, — я попытался обойти его, но он загородил мне путь корпусом.       — Слушай, я уже начал собирать деньги с коллег на твои поминки, а ты явился тут неожиданно. Как-то неудобно теперь перед всеми, весь праздник офису испортил. Хотя знаешь что, Билл, это ведь вообще не важно. Собранное бабло всё равно пойдёт по назначению, не сегодня, так через две недели ты точно окончательно окочуришься.       Я только подался, чтобы толкнуть его плечом, как Рон выставил руки вперёд, остановив мой корпус прямо перед самым ударом. Он немного шатнулся, от чего некоторые обернулись в нашу сторону. Он опять хочет устроить дешёвый концерт, провоцирует, чтобы я врезал ему по морде.       — Убери руки, — зарычал я.       — О-о, тише, тише. Давай не будем забегать слишком далеко, мы ещё не так близки. Тем более, смотри, твой папка подошёл.       Рон кивнул мне за спину. Я обернулся. Вальтазар как раз медленно тащился по лестнице, с трудом поднимая тяжелый зад по ступеням. Он толкнул стеклянную дверь кулаком и с тяжелой отдышкой зашёл в офис. Жан Томпсон сразу же кивнул шефу в знак приветствия, но Вальт пришёл не к нему. Он глазами прошёлся по залу и, найдя меня, громки крикнул.       — Макалистер! — прогремело хриплым басом на половину зала, — Тащи себя и Барбаро ко мне.       Вальт что-то сказал Жану, взял какие-то бумажки со стола и также, вразвалочку, пошёл обратно. Рон похлопал меня по плечу и поспешил ретироваться, пока я не схватил его за шкирку. В этот момент уже и Алиса куда-то исчезла со своего рабочего места. Я глубоко недовольно вздохнул и пошёл в соседний офис.       Наш крутой, как любит выражаться Джонни, офис находился на третьем этаже. Здесь только лейтенанты, а новых членов мы не набирали уже приличное количество лет. На первом этаже — кафетерий и кабинет Вальта. На четвёртом, над нами, кабинеты штатных демонов, к ним лучше не заходить без особой нужды, эти ребята нас ни во что не ставят, и их можно понять. А вот под нами, на втором, располагается офис для «новичков». Это было самое настоящее стадо тупоголовых баранов, сборище дегенератов. Может, и не все там совсем уж тупые, но все, с кем мне когда-либо приходилось встречаться с того этажа, были полнейшими имбецилами. Зато с самомнением у них полный порядок. Однажды такой подсосок решил мне в баре тыкнуть своим жетоном, так я ему на месте руку то и сломал, а на утро ещё, с моей подачи, Вальт выгнал его к чертям из участка. И таких случаев были десятки, если не сотни. Но поток их нескончаем. Управляют этим штатные демоны, но им настолько плевать на кучку безмозглых димов под их опекой, что они просто пускают их на самотёк, никогда не интересуются работой и выполненными задачами. Поэтому чаще придурков с нижних этажей можно найти в кафетерии. Они оккупируют его, выпивают до конца весь кофе из кофейного автомата, разоряют холодильник, мусорят и очень громко разговаривают. От нескольких минут рядом с ними у меня начинает болеть голова. Зато Джонни всё время находит там новых друзей и может просидеть на втором хоть целый день, разговаривая со всеми подряд о своей тяжёлой службе. Именно там я и нашёл его. Он забрал чьё-то кресло и, вальяжно на нём развалившись, затирал молодому диму за жизнь:       — Я вот что скажу тебе, молодой, если ты вдруг думаешь, что на моём месте всё мёдом мазано, то хер там плавал. Говорю тебе, сука, подумай дважды. Видишь? — Джонни выпрямил ногу и кивнул на неё. Молодой дим, видимо, ещё даже пороха не нюхавший, с круглыми глазами и раскрытым ртом вникал в каждое мудрое слово матёрого офицера перед собой, — На задании ранили. А у нас таких заданий в недели по три штуки. Ты только представь, сука, три раза в неделю я жизнью своей рискую. И всё, чтобы ты тут сидел в тепле, спал в своей постели и не боялся за свою жизнь, потому что всю чернь я уже самолично, вот этими вот руками, вычистил. Так что молись, чтоб старина Джонни Барбаро был жив-здоров, и тебе, педику, не пришлось его заменить, если вдруг со мной что-то случится.       Джонни был максимально серьёзен. Молодой аж побледнел, видимо представив, как оказался на месте лейтенанта Барбаро, или как сильно изменится мир, если он завтра не вернётся на службу, и несколько раз покивал с открытым ртом, а Джонни всё продолжал:       — А там, знаешь ли, не как у вас всякое говно отстреливать, которое само на пулю лезет. У нас там, знаешь ли, уровень повыше: и бывшие зеки, и серийники, и мафиози, и жидовьё, сука. Так что, малой, не лезь, как говориться, в очко козы, если не хочешь там оказаться.       Я против своей воли дослушал этот монолог мудреца, схватил кресло за спинку и покатил его вместе с Джонни к выходу. Он только и успел, что свой костыль со стола стянуть, и в панике обернулся:       — Эй, ты чего?       — Вальт вызывает, — ответил я.       — Слышал? — крикнул он молодому диму, удаляясь от него всё дальше, — Шеф зовёт, начальство, на очередное задание поедем…       Джонни встал с кресла и поковылял за мной, еле поспевая за моим шагом. К этому моменту к кабинету как раз подошёл Вальт. Он иронично оглядел меня, а потом и Джонни за моей спиной, открыл кабинет и кивнул нам заходить внутрь. Мы зашли вслед за Вальтом. Он нёс в руках свежую, ещё дымящуюся кружку кофе, поставил её на стол и рухнул на скрипучее кресло. Шеф потянул за край стола и подкатился, пока его живот не упёрся в столешницу.       — Ну что, парни? — глянул он на нас с подозрительно довольным видом, — Билл? Смотрю, всё-таки вернулся? Все в сборе, это хорошо. Тут вот что…       — Шеф, нам ну вообще никак нельзя ничего серьёзного давать! — неожиданно включился Джонни, отчего я и Вальт немного опешили и оглянулись на него, — Я сейчас не в состоянии никуда выезжать, нога, сам же видишь, а Билл только…       — Расслабься, Барбаро, я это и без тебя знаю, — спокойно ответил Вальтазар и, громко сёрбая, отхлебнул кофе и стукнул большой красной кружкой с надписью «ЦЕРБЕР» по столу, — По-твоему я отпущу тебя прикрывать Макалистера, когда ты еле ноги передвигаешь?       — Ну… я так думал. То есть… Эм, тогда зачем было вызывать? — недоумевал Джонни.       — Хотел обсудить с вами ваши новые роли.       — Новые роли? — насторожился я.       — Да, новые роли. Если вы заметили, в ЦЕРБЕРе сейчас масштабная перестройка. Участки проверяют, процессы оптимизируют, димов сокращают, а начальников нагибают по любой херне. А я не хочу, чтобы меня нагнули. Так что посылать вас за просроками я не буду: Барбаро не в состоянии, Макалистер один не поедет. Что было можно я уже раскидал по другим, где-то напряг штат демонов, а что касается вас… Найдём работу попроще, что-то менее затейливое, где мне не придётся отчитываться перед начальством за ваш очередной просёр. И да, вот ещё что, эту неделю поработаете раздельно.       Мы с Джонни переглянулись. Вальт отпил ещё один глоток кофе и откинулся с кружкой назад, спинка под ним жалобно заскрипела, да так, что у меня невольно нервно дёрнулся глаз.       — Джонни, сегодня ты со мной, — продолжал Вальт, покручиваясь в кресле, — Придумаю тебе что-нибудь по конторе. У меня тут бумажек накопилось, ну и так, ещё кое-что по мелочи. Съездим по делам в соседний участок. В общем, будет весело.       — Как скажешь, шеф, — неожиданно легко согласился Джонни, не высказав ни одной претензии. Вальт одобрительно кивнул и повернулся ко мне.       — А что насчёт тебя… — он призадумался, потерев шершавый подбородок, осмотрел меня и обернулся к Джонни, — Барбаро, выйди-ка на пару минут, мне нужно с Биллом переговорить с глазу на глаз.       Джонни молча встал, снова ничего не высказав, и побрёл к выходу, звонко постукивая отбойником трости, а Вальт внимательно следил за ним до самой двери. И только дверь закрылась, как шеф тут же расслабился, стал говорить чуть тише и не так официально-показушно:       — Рад, что ты жив, — добродушно сказал он.       — Я тоже рад, если честно.       — Азеллар звонил. Сказал, ты чуть Ад не уничтожил.       — Недалеко от правды, — тяжело вздохнул я, — А ещё что-нибудь говорил про меня?       — Да. Что ты теперь выполняешь для него кое-какую работу. В детали не углублялись. Но мне, если честно, знать и не хочется. Уверен, это как-то связано с тем, куда ты нас всех втянул.       — Это не я втянул, — раздражённо ответил я.       — Может и так. Пока тебя не было, нас продолжали прессовать по всем фронтам. Димам обрезали часть их неофициальной работы, поэтому запара у нас сейчас на каждом участке.       — Что, демоны недовольны, что приходится выполнять свою работу?       — Тебе, может, и весело, Билл, а вот мне совсем нет. Слухи ходят у нас в кругах не очень хорошие, что это всё чья-то грязная игра, и ФУРИЯ здесь совсем ни при чём. Я слышал, что Вельзевул активно лоббирует министров перед скорыми выборами, указывая на дыры в системе, часто упоминает неэффективность димской реформы. Отсюда и проверки, отсюда и перераспределение нагрузки.       — Ты переживаешь? Думаешь, он сможет снова стать министром ЦЕРБЕРа?       — Не знаю, хочется верить, что нет. Ты моё отношение к этому знаешь, но ещё месяц назад это казалось невозможным, даже смешным. Вельзевул снова министр ЦЕРБЕРа? Ха. Но чем ближе переизбрание главного, тем чаще я слышу о его возвращении. А если он вернётся… Волна сокращений неминуема, и это коснётся именно вас.       — Лейтенантов он не тронет, а вот на этих желторотых плевать, они всё равно бесполезные.       — Как знать, тронет или нет, но точно отправят всех на скорую демонизацию. И именно ты, Билл, будешь в первых рядах. Там уже никто выбор давать не будет — или демон, или на выход.       — Кончай, Вальт, тошно от этой темы, ты же знаешь моё отношение к этому, — я скривился, а Вальтазар наоборот хрипло усмехнулся.       — А что насчёт тебя, есть тут ещё кое-что, — он напрягся, — Пока тебя не было, кое-кто активно искал с тобой встречи. Да настолько, что пришёл прямо сюда. Один наш общий знакомый.       — Крыса? — вырвалось у меня первое, что пришло в голову       — Боже, Билл, сколько раз я говорил не произносить это имя в моём кабинете? Нет, другой, тот, который молодой Владыка Ада.       — Стой, Люци был здесь?! — такого я даже предположить не мог, от чего по-настоящему удивился.       — Ага-м. Сказать, как я ахренел, увидев его здесь? Неплохие у тебя знакомства однако за последнее время.       — Что ему было нужно?       — Ты, очевидно. Царевич потерял тебя, был совсем на нервах, даже не представляю, что может его настолько перепугать, чтобы он притащил свой королевский зад прямо в участок. Это было вчера, если что. Вы так и не встретились с ним?       — Нет, — помотал головой я и глубоко задумался, — Меня даже в Дите не было. Он тебе что-то передал, так?       — Угу, — кивнул он, — Дословно: «Его ждут в Тартаре. Срочно.».       — Твою мать… — тихо выругался я.       — Судя по этому «твою мать», у тебя есть мысли, зачем.       — Только одна — я нужен Аиду.       — Ты не перестаёшь меня удивлять, Макалистер. Сначала Люцифер, теперь Аид, так и до Хель не далеко.       — Вальт, пожалуйста…       — Дружеский совет, Билл: с Аидом шутки плохи, съездить придётся и прямо сейчас, даже не думай отлынивать. Ты же понимаешь, что втеревшись к нему в доверие, он может решить твою маленькую проблему?       — Понимаю, но и жить потом вечность в Тартаре я желанием не горю.       — Лучше, чем просто сдохнуть. Слушай, Билл, один раз ты уже обосрался с могущественным повелителем, хочешь дам ещё один совет? Не обосрись второй раз. Поезжай к нему. Сейчас.       — А работа?       — Это твоя работа на сегодня. А за Джонни не беспокойся, я найду, чем его занять. Он мне сегодня… нужен, по личным делам. Занимайся своими проблемами, Билл, постарайся их уже наконец решить, желательно при этом не уничтожив половину Преисподней.       — А этого я не обещаю, — с саркастичной улыбкой ответил я.

⛧⛧⛧

      На подъезде в Тартар меня прошибло странное чувство. Если бы я верил в паранормальное, то сказал бы, что какие-то силы пытаются меня остановить. Как только я взглянул на возвышающийся акрополь, по спине пробежал холодок. Город, во всём его жутком великолепии, встречал одинокую въезжающую машину. Пустые дома с пустыми окнами, пыльные улицы с остатками былой античной роскоши, мощеная каменная дорога. Чёрные воды Ахерона бурлили в быстром потоке, бурная река неслась сквозь весь город, неся вместе с собой боль и стоны неупокоенных душ. Я стремительно проехал по мосту через реку и снова оказался на неровной дороге. Шины постукивали на выпирающих камнях, всю машину трясло, разогнаться не получалось. А очень хотелось. Распирающее чувство страха нарастало, и не зря. Чуть я начал углубляться в город, как из своих пустых белых домов начали выходить пустоглазые души. Они выстроились вдоль дороги, по которой я ехал, наблюдая за мной, двигая головой в сторону моего движения. Сначала я не придал этому особого значения, но чем ближе я подъезжал к дому Аида, тем больше холодных пустых взглядов ловил на себе. Белые мраморные лица торчали из окон, из-за углов зданий, выстраивались в линию вдоль улицы. Хотелось развернуться и уехать в противоположную сторону, но на горизонте уже блестел дворец некогда великого царя Подземного мира.       Пустоглазые духи окружили мой автомобиль, стоило мне только затормозить. Они повылезали из щелей, тянулись с противоположной улицы и буквально возникали из воздуха и из-под земли. Один из них, похожий на старика с недлинной козьей бородкой, приблизился ко мне слишком близко, его холодное дыхание ударило мне прямо в лицо. Я резко толкнул его в шею, со всей силы отпихнул в сторону. Его тело было настолько лёгким, как будто он был набит соломой или ватой, что он отлетел на пару метров от меня, упал навзничь, на спине прокатился по дороге, но через несколько секунд, не издав ни звука, он перевернулся и медленно поднялся на ноги. Я покрутил головой: им не было конца. Они ничего не делали, только смотрели и медленно приближались ко мне, волоча за собой ноги. Я уже был готов отбиваться от этих тупых, набитых пустотой кукол, но стоило мне зайти за калитку дома Аида, как они, словно потеряв меня из виду, развернулись и разбрелись в разные стороны. Я недоверчиво проводил их взглядом, как только последний оказался достаточно далеко, я наконец развернулся к двери, над которой, всё также как и в прошлый раз, повис в прыжке бронзовый Цербер.       — Привет, малыш, — тихо сказал я трёхголовой псине, — Надеюсь, ты не откусишь мне голову. Очень надеюсь…       Я несколько раз громко ударил в дверной молот. Гул, точно от чугунного колокола, раздался вокруг. Я затаил дыхание, а через несколько секунд дверь неторопливо открылась и из-за неё показалось уже знакомое мне лицо женщины с длинными каштановыми волосами и большими глазами золотого цвета. Увидев меня, она сначала оторопела, но потом насупила острый нос и нахмурилась.       — Что ты здесь делаешь? — прошипела она и резко оглянулась назад, проверяя, не стоит ли кто сзади.       — И я рад тебя видеть, Кассандра.       — Уезжай отсюда. Прошу тебя по-хорошему, — она взволнованно оглядывалась.       — Я не к тебе приехал, а к Аиду…       — Я сказала, убирайся!       Кассандра жёстко толкнула меня в грудь, ещё и ещё, стала выталкивать меня подальше от двери. Я попытался сопротивляться её ударам, но она только усиливала каждый последующий, пока я не схватил её за руку. Я крепко сжал её запястье, но вместо того чтобы остановиться, она очень легко, будто делала так много раз, вырвалась из моего захвата и снова, но уже с большей силой, толкнула меня в грудь, от чего я пошатнулся, но на ногах устоял. Её напористость меня только злила.       — Прекрати! — громко сказал я.       — Убирайся отсюда и никогда больше не возвращайся, — снова прошипела она, но в этот раз за её спиной кто-то появился.       — Кассандра, кто там?       Я сразу узнал этот торопливый тонкий женский голос. Персефона лёгким движением повела пальцами за плечо, убрала настырную Кассандру в сторону и глянула за дверь. Увидев меня, она хотела было улыбнуться, но только из вежливости, её совершенно не приводил в восторг обычный человек на пороге её дворца, от чего её улыбка вышла слишком уж невнятной и фальшивой.       — Ох, это же… Уильям, да? — спустя несколько секунд вспомнила она. Фальшивая улыбка на её морщинистом лице разрушилась окончательно, хоть она этого и не замечала, оставив на лице скорее неудобное презрение, — Мой дорогой Люци с тобой? — с надеждой глянула она куда-то мне за спину.       — Он… — я неожиданно понял, что просто так явился в дом к богам, не имея даже какого-то приглашения, лишь слова Люци, которые мне вообще передал Вальтазар. Я оторопел, но Персефона, будто назло, очень внимательно глядела на меня, ожидая что-нибудь более внятное, — Он просил заехать. Сказал, что Аид… точнее Владыка Аид ждёт меня.       — Вот как? — она снова попыталась скрыть удивление за наигранной вежливостью, — Мой дорогой муж сейчас у себя в кабинете, работает.       — Госпожа, я могу узнать у Владыки, если… — вдруг неожиданно подала голос девушка за её спиной.       — Кассандра? Тебе разве не нужно заниматься делами? — сделала она акцент на последних словах, прожигая девушку взглядом.       — Да, госпожа, нужно.       — Тогда почему ты всё ещё здесь?       Персефона деловито вздёрнула брови вверх. Кассандра проглотила последнее слово, которое застряло на её полуоткрытых губах. Она покорно поклонилась перед богиней и поспешила уйти, оставив нас наедине. Мне уже хотелось сбежать, пока Персефона ненадолго отвлеклась, но она снова обернулась на меня.       — Раз Аид тебя ждёт, как ты говоришь, можешь пройти.       Она отступила в сторону, приглашая меня в дом. Я неуверенно ступил за порог, прошёл вперёд в просторную прихожую с высоким потолком. Персефона дважды хлопнула и к нам тот час выбежали две белокурые девушки в чёрных сарафанах. Они были похожи как две капли воды, очень молоды, словно им едва исполнилось двадцать лет, и невероятно ангельски красивы. Девушки прятали взгляды, покорно опустив голову передо мной и Персефоной.       — Проводите его к Аиду, — властно приказала она.       — Да, госпожа, — одновременно произнесли девушки тонкими голосками, подхватили меня под плечи и понесли вперёд.       Мы пронеслись по коридорам, поднялись на второй этаж и остановились у входа. Я медленно поднял голову до самого потолка, разглядывая высокие двери, которые скорее напоминали ворота средневекового замка. Толстые дубовые двери сами раскрылись, в лицо ударил неприятный, пронизывающий душу, холод. Девушки, всё также не издав ни звука, спокойно вытолкали меня вперёд, после чего поклонились и также одновременно сказали:       — К Вам гость, Владыка.       Они тут же ушли, а за ними сразу же закрылась дверь, разнося громкое эхо по просторному залу. Длинный вытянутый на пару десятков метров зал с высокими колоннами, украшенными золотыми вьющимися ветками плюща. Горящие бронзовые факелы ровно через метр друг от друга торчали на стенах и колоннах. Огонь этот казался мне ненастоящим, он был скорее обжигающе холодным и светил неестественным зеленовато-красным пламенем. На мраморном полу с золотыми прожилками, отполированном до зеркального блеска, лежала шкура бурого медведя. Слева, вдоль стены, стояли до верху забитые пергаментами и свитками шкафы, а справа висел огромный гобелен тонкой работы во всю стену. На нём были изображены Аид и Персефона в роскошных одеждах, вышитых золотыми и серебряными нитями, в красивом фруктовом саду; у их ног, словно добрый маленький щенок, мирно лежал трёхголовый Цербер. Я, раскрыв рот, рассматривал гигантский гобелен, пока не услышал тяжелый выдох. Аид в красном бархатном платье сидел за столом в дальнем конце зала. Он, не отвлекаясь на меня, что-то старательно писал, шкребя по пергаменту пером. Звук от движения кончика пера по бумаге эхом разлетался по округе. Я слышал этот шорох даже здесь, находясь в десятке метров от стола Владыки Ада. Закончив последнее слово, Аид неторопливо, вальяжно поставил перо в чернильницу и наконец поднял на меня глаза. Его тяжелый свинцовый взгляд застыл, он не моргал, просто глядел в мою сторону с пугающе безэмоциональным лицом.       — Подойди, — громко сказал он, — Я же не буду говорить с тобой через весь зал?       Я вздрогнул и тут же быстрым шагом ринулся к нему. Мои шаги также разносились эхом в густой тишине. Аид не отводил от меня взгляда, всё также не моргая. Чем ближе я приближался к его столу, тем выше он мне казался.       — Владыка, — приклонился я, — Мне передали, что Вы хотели меня видеть.       — Я? Хотел видеть тебя?       Аид прищурился, но через мгновение уголок его рта немного дрогнул в лёгкой улыбке. Как будто только что вспомнил меня или наконец-то узнал в простом мелком человеке кого-то знакомого, и довольно протянул:       — Да! Да, да, да, точно. Действительно хотел! Это же Уильям. Тот самый, один из миллиона, верно? Один крохотный и ничтожный человек из миллиона таких же жалких и убогих людей. Выпьешь? Повод действительно стоящий.       — Я… пожалуй, откажусь.       — Знаешь, когда я последний раз лично принимал у себя человека? Это был Одиссей. Вот он был героем, не то, что сейчас. Он был настоящим героем, легендой, о которой слагали прекрасные баллады, он был действительно достойным этого мира. Его встречали, как героя. Даже я, представляешь? Наверно, последний из людей, не мерзкий мне. Он был тем самым — одним из миллиона, может быть даже миллиарда, как ты. Но ты… В отличие от него ты не герой, но забрался так высоко, что теперь нужно удержаться, чтобы не упасть.       — Я не хотел так забираться, это вышло случайно.       Аид усмехнулся. Он ещё раз оглядел меня свысока, а потом расслабленно откинул спину и медленно приступил расчёсывать свою длинную чёрную бороду, проводя по ней пальцами.       — Мой племянник Люци замолвил за тебя словечко и рассказал мне, что ты, оказывается, занимаешься очень интересной работой — убиваешь таких же, как ты, людей, только в этом мире. Это правда?       — Можно сказать и так.       — А приходилось ли тебе убивать кого-то не такого жалкого и более могущественного? — он хитро улыбнулся из-под густой чёрной бороды.       В голове сразу же возник образ высокого ангела, идущего на меня с огромным пылающим цветным пламенем мечом, разрубающего мою руку напополам. Я скривился от неприятных мыслей. Не хотелось бы это снова повторить. Аид продолжал смотреть на меня, кажется, молчание начало затягиваться.       — Смотря кого Вы имеете ввиду, — изловчился я.       — Я пригласил тебя в свой дом, не просто так. То, что я хочу тебе поручить, очень важно для моего царства. Мне было бы очень интересно понаблюдать за твоими способностями. Считай это проверкой.       — Проверкой?       — Конечно. Я не беру кого попало, Уильям. Даже Ахиллес не принимался ко мне на службу без проверки своих способностей. Ты же хочешь служить мне? Конечно хочешь. Служить богу, царю Подземного мира и Владыке Ада. Мне, Аиду, великому богу смерти, старейшему из богов. Ведь служить мне — это всё, о чём такие безвольные души вроде тебя, могут мечтать.       Это был риторический вопрос. Я сглотнул сухой ком в горле и думал, что можно ему сказать, не наслав на себя его гнев. Хоть Аид и казался спокойным, ответить ему, что служить в его городке пустоголовых кукол не входит в мои планы, всё равно что подписать себе смертный приговор. Один такой я уже подписал, пожалуй, хватит. С другой стороны, это была прекрасная возможность сблизиться с ним, её нельзя упускать. Я просто кивнул ему, решив только уточнить детали своей новой службы:       — Хотите проверить, способен ли я кого-то убить, Владыка? Не человека?       — Скажем так, в моём царстве завёлся паразит. Мерзкая тварь прячется за стенами моего города уже несколько дней. Такие, как она, не имеют права даже приближаться к моим владениям, не то чтобы входить в них. Я хочу, чтобы ты с ней разобрался, таким способом, который будет самым действенным. И как можно скорее. Хочу увидеть, годишься ли ты для более сложных поручений. Мне для этой работы нужен кто-то… такой, как ты. Такой неважный и незначительный, такой, на кого никто не подумает.       — А что я получу взамен?       На мой рискованный нескромный вопрос Аид даже бровью не повёл. Напротив, мой интерес к его поручению только одобрялся лёгкой ухмылкой с его стороны. Аид призадумался, но буквально на мгновение. Он немного наклонился ко мне и медленно ответил:       — Принеси мне её голову, и я даю слово бога, Уильям, что выполню любую твою просьбу, которую способен выполнить бог Подземного царства.       Очень громкие слова даже для бога. Если так, то он может решить для меня проблему моего договора с Люцифером или… он может найти для меня ангела.       Я коротко одобрительно кивнул. Аид не ответил, только полез в стол и достал оттуда что-то похожее на красный мешочек, перевязанный позолоченной верёвкой. Аид кинул мне этот предмет в грудь, я успел поймать его перед самым ударом. Верёвочка медленно развязалась, я неуверенно заглянул внутрь мешочка. Внутри лежал медный черепок с широко раскрытым ртом с золотыми зубами, он был небольшим, размером с яблоко. Как только я взял прохладный и гладкий на ощупь череп, то его глаза и раскрытый рот загорелись ярко-зелёным пламенем и он воспарил на моей ладони, повернувшись лицом куда-то налево. Как бы я не двигал рукой, череп смотрел только в одну сторону, это напоминало компас, вот только смотрел он не на север.       — Он приведёт тебя к ней, — добавил Аид, — Мне нужно, чтобы ты сделал работу быстро и чисто, Уильям. Никаких вопросов, никаких разговоров, только твоя задача. Я буду следить за твоими успехами.       — Я не подведу, Владыка.       — Очень на это надеюсь.

⛧⛧⛧

      Черепок немного холодил ладонь. Я не опускал руку, держа его достаточно высоко, боясь сбить направление. Водить при этом было тяжело, но за годы практики я и это научился делать. Я проехал несколько одинаковых, абсолютно идентичных друг другу квадратных кварталов. Духи всё также вылезали из-за углов и провожали меня пустым взглядом. Через какое-то время, я почувствовал вибрацию на ладони: черепок начал трястись, всё сильнее по мере моего приближения к цели. В какой-то момент он и вовсе так запрыгал на моей руке, что отлетел и закатился куда-то под сиденье. Я еле удержал руль, чтобы не влететь в стену одного из домов, затормозив буквально в метре. Черепок уже был совсем не холодный, он нагрелся так, что я не мог дотронуться до него пальцами. Я глянул на дом, около которого странный артефакт начал так странно себя вести. Тот, к кому он меня вёл, в этом доме. На кону слишком важная для меня вещь и я убью того, кто там прячется, чего бы мне это не стоило.       Двухэтажный белокаменный дом, больше похожий на двухэтажную белокаменную коробку. Пустые квадратные окна с деревянными подпорками, раскрытая нараспашку дверь, за которой не было ничего, кроме сквозняка. Я шагнул внутрь: только пустая комната, голые стены, давно сгоревший трухлявый старый факел, в углах ветром надуло кучки пыли, старая сбитая паутина длинными рваными верёвками свисала с потолка. Даже дома в этом городе внутри были абсолютно пусты, как и их жители. На противоположной стороне уходила вверх лестница на второй этаж. Я прислушался и, к своему же удивлению, что-то услышал наверху. Тихие шаги от одного угла до другого. Я перезарядил затвор и поднял пистолет, держа его наготове. Кто бы там ни был, он будет сопротивляться.       Я медленно, вымеряя каждый шаг, ступал ступенька за ступенькой, внимательно осматривая каждый новый сантиметр открывающегося мне визуального пространства. Лестница заканчивалась слепым карманом, куда дальше вёл только одинокий дверной проём без двери. Я быстро, в два шага, забежал наверх, ринулся внутрь и тут же направил пистолет на первую попавшуюся мне на глаза тень.       — Нет! Стой! Не стреляй! — завыл женский голос в противоположном от меня углу.       Нужно было просто выстрелить, но я не мог, слишком жалобным и беспомощным показался мне этот скулёж. Свернувшись калачиком и забившись в угол, она дрожала, выставив вперёд свои худые безоружные когтистые руки. Угловатые заострённые черты лица, светящиеся пламенем жёлтые глаза, длинные рога. Суккуб. Хотя нет, это была демонесса. Я редко видел демонесс, но это точно была она. Демонессы выше и статнее суккубов, у них большие перепончатые крылья и высокие закрученные рога. У демонесс другой взгляд, он не привлекает и манит, он пугает и смотрит вглубь, в душу. Вот и она смотрела вглубь меня, хоть и очень боялась, смотря робко, сквозь пальцы, но её маленькие круглые светящиеся зрачки такое ощущение старались до чего-то дотронуться внутри меня, уколоть или обжечь. Я не торопился, я пытался разглядеть её лицо, которое она от страха укрывала руками. Она боялась меня, и очень сильно боялась чего-то ещё.       — Подними руки и встань, — приказал я, держа её рогатую голову на мушке.       Демонесса покорно встала с колен и неуверенно приподняла трясущиеся ладони над головой, но они быстро упали перед ней, словно пытаясь сдерживать меня. Я наконец смог полностью увидеть её, и её лицо показалось мне очень знакомым. Угольно-черные густые волосы собраны в косу, глаза ярко-красного цвета, как смоль чёрные губы, а кожа фиолетового, почти черничного цвета. Её нежные, не характерные для большинства демонов, черты лица скорее напоминали суккубские, но это была демонесса, только точно не простая, каких-то аристократских кровей. Я аккуратно обошёл её со стороны стены, немного приблизившись. Можно было уже давно выстрелить ей в лоб, не слушая бесполезные мольбы, и уехать, но что-то не давало мне покоя.       — Откуда я тебя знаю? — тихо сказал я, больше сам себе, — Кто ты такая?       Она снова затряслась от страха, когда я ткнул пистолетом в её сторону, и неуверенно подняла на меня глаза.       — Ты пришёл меня убить или отвести к нему? — робко спросила она, пытаясь ещё сильнее вдавиться в пустой угол.       — Смотря, что ты натворила.       — Тебя прислал Люцифер?       — Люцифер? Нет, меня прислал Аид. Ты вторглась в его владения и он хочет…       — Значит, Люцифер не знает, что я здесь? — она неожиданно успокоилась и даже выпрямилась, будто в миг перестав меня бояться. Я на секунду оторопел, но почти сразу же сделал шаг вперёд, на вытянутой руке направив на неё ствол, чтобы вернуть контроль над ситуацией, но её это словно перестало пугать настолько сильно, чтобы в истерике снова трястись в углу. Мой пистолет пугал её меньше, чем Люцифер.       — Я понятия не имею, знает ли Люцифер что-то или нет, зато я точно знаю, что Аид хочет твою голову. И я пришёл за ней.       Я показательно взвёл курок, и это помогло. Этот металлический щелчок мгновенно вернул её в пугающую реальность. Поняв, что я настроен серьёзно, демонесса вздрогнула и вновь от страха выставила руки вперёд, широко растопырив пальцы.       — Стой! Я всё объясню, только… только не стреляй, пожалуйста… — она медленно опустила руки, показав, что настроена дружелюбно, её голос успокоился окончательно, — Меня зовут Лилит, я перебегала в новое убежище, но мой проводник завёл меня не туда и сбежал, когда на него напали духи. Я оказалась здесь абсолютно случайно, клянусь. Я понятия не имела, что зашла куда-то очень глубоко в Тартар, думала, что меня здесь не заметят, что не будут искать. Мне нужно только…       — Лилит?       Переспросил я, сделав вид, что не расслышал с первого раза. Но всё я прекрасно расслышал. Теперь я понял, где видел её, откуда я её знал, ведь это была она — жена Люцифера I и мать Люцифера II, княжна Преисподней и… Владычица Ада. Лилит снова оторопела, не понимая, что ей ответить. Она только робко кивнула, не убирая от меня испуганного взгляда.       — Ты жена Люцифера? Зачем ему тебя убивать?       — Я… Прошу, выслушай меня, — она снова в панике словно пыталась остановить меня, выставив ладони вперёд, — Я никогда не была его женой. Это всё была одна большая театральная постановка ради его политических амбиций. Я просто играла свою роль, была актрисой на показательных выступлениях и праздниках. А теперь я стала ему не нужна, знаю слишком много, и Люцифер хочет меня убить, он боится, что кто-то будет использовать меня для шантажа, что я что-то знаю. Умоляю, я не знала, что сюда нельзя залезать. Я уеду, скроюсь отсюда, и вы меня больше никогда не увидите, прошу, не надо этого делать.       — Я мог бы отпустить тебя, если сделаешь для меня кое-что.       Я засомневался, правильно ли поступаю, но впервые мне выпала возможность диктовать свои условия Владычице Ада, это был мой шанс наконец-то избавиться от проклятья Люцифера. Лилит подняла блестящие невинные глаза, в которых только что промелькнула надежда. Она одобрительно кивнула и сделала шаг навстречу, прижав к груди руки.       — Что угодно, обещаю.       — Ты заключишь со мной сделку.       — Что? — оторопела она, — Сделку? Какую сделку?       — Такую сделку, по которой я буду должен сделать для тебя что-то.       — Что-то? Я… я не понимаю, что ты должен для меня сделать?       — Что угодно, главное надолго, чтобы я был тебе должен.       — Но зачем?       — Затем, что мне нужно перекрыть мой договор с Люцифером сделкой с таким же Владыкой Ада. С такой, как ты.       — Но… но я не Владычица Ада, — в её голосе снова появилась дрожь, от осознания, что она не сможет этого сделать. Она тут же поникла, снова задрожала и боязно попятилась назад, выставляя руки вперёд.       — Что? Как нет?       — Я не его жена, я никогда не была женой Люцифера, это всё обман! Я же тебе говорила, он хочет от меня за это избавиться!       — Но ведь ты же… Ты же мать его сына. Ты же мать Люцифера-младшего!       — Я не его мать! И никогда ей не была. Я не Владычица Ада, мне очень жаль, но я не могу заключить с тобой сделку, которая тебе нужна.       — Тогда, кто его настоящая мать?       — Я не могу сказать… — уже впадая в историку завыла она, — Правда не могу!       — Говори! Ты знаешь, кто это?! Говори живо! — злобно вырвалось у меня. Я вновь направил на неё пистолет. Она подняла испуганные, залитые слезами, глаза.       — Она… Это…       Её лицо резко исказилось ужасом, глаза округлились, а взгляд был направлен куда-то назад.

Выстрел!

      Едва Лилит раскрыла рот, чтобы произнести слово, как за моей спиной раздался громкий хлопок. Лилит вздрогнула, выгнулась и замерла.

Выстрел! Выстрел! Выстрел!

       Пули пролетели в полуметре от меня, изрешетив её грудь и живот до того, как я что-то успел понять. Лилит отлетела назад, ударившись затылком и спиной о голую каменную стену, и медленно скатилась на пол, оставляя за собой толстые кровавые полосы. Я резко обернулся, направляя пистолет вперёд, но меня самого уже держали на мушке. Он мог меня застрелить ещё до того, как я повернусь, но почему-то не торопился, а просто держал на прицеле мою голову, а я в ответ, не встретив никакого сопротивления, взял на прицел его самого. Длинное серое платье под которым были видны крепкие кожаные сапоги, чёрный кожаный капюшон, закрывающий его голову и плечи до локтей. Лица я не видел, оно было закрыто маской, белой, будто мраморной или фарфоровой, маской в виде лица немолодого мужчины с бородой, точно как с античной статуи, содранная с одного из бродивших здесь духов. Я видел только его глаза в прорезях: золотые глаза.       — Опусти пистолет и спокойно поговорим, — послышался строгий женский голос из-под маски.       — И не подумаю, — огрызнулся я в ответ.       — Ты продолжаешь меня разочаровывать, Билл.       — Откуда ты меня знаешь?       — Ох, мы слишком старые знакомые.       Она потянула маску за подбородок, опустила её и скинула капюшон назад.       Кассандра.       — А теперь опусти пушку, не делай глупостей. Ты уже не выполнил задание, а я хочу помочь тебе исправить ситуацию.       — Какое ещё задание?       — Убить демона.       — Аид послал тебя за мной? Он не доверяет мне или хотел подстраховать?       — Нет, он послал меня убить тебя, если ты будешь колебаться. Я бы уже давно сделала это, если бы это был не ты.       — Кто ты такая? И откуда, чёрт возьми, ты меня знаешь?       — Ты правда не помнишь? — разочарованно спросила она, продолжая крепко держать пистолет в руке, — Неужели ты забыл всё настолько, что забыл даже меня?       — Откуда ты, сука, меня знаешь? — уже не выдерживая, сквозь зубы злобно процедил я.       — Слишком очевидно. Посмотри на мой пистолет и на свой. Они одинаковы.       Я краем глаза глянул на её пистолет. Он был в точности, как и мой — хромированный Кобальт 1915 с удлинённым стволом. Старая модель, снятая с производства несколько десятков лет назад. Такие стволы выдавали димам в ЦЕРБЕРе когда я только начинал, сейчас подобное оружие — настоящий раритет и роскошь, поэтому я его не меняю, но откуда у неё такой же?       — Сорок первый участок, — продолжала она, — Асфодель, отдел контроля. Мы работали вместе.       — Чушь! — перебил я, — Я никогда не служил в асфодельском участке. Я всю жизнь провёл в центральном участке Стигийского болота.       — Ты просто не помнишь, — с усмешкой сказала она, — Просто опять всё забыл. Мы работали вместе, Билл, и мы были близки, очень близки.       — Хватит увиливать. Ты начинаешь действовать мне на нервы.       — Я не хочу причинить тебе вреда. Опусти пистолет.       — Опущу, как только скажешь, кто ты такая? — я поднял пистолет ещё выше.       — Плохая идея тыкать в меня этим.       — Кто. Ты. Такая?       — Билл…       Кассандра разочарованно покачала головой и тихо цокнула, а потом громко вздохнула через нос и твёрдо произнесла:       — Я твоя жена.       Меня прошибло. Всё, что я мог, это молча пялиться на неё. Кассандра, увидев мою растерянность, не торопилась опускать пистолет, хладнокровно и твёрдо держа в руках оружие в метре от моего носа.       — Так что, может, теперь опустишь ствол и нормально поговорим?       Я молчал. Непонимающе пялился на неё, будто не понимал языка, на котором она говорит.       — Ладно, я первая, — рука Кассандры упала, она встала передо мной, демонстративно выставив беззащитную грудь вперёд, продолжая твёрдо смотреть на меня, — Видишь, ничего сложного.       — Моя… кто?       — Господи Боже, как же до тебя долго доходит, Билл. Я твоя жена, придурок.       — По-твоему я должен просто так в это поверить?       — Ты живёшь в двухкомнатной квартире в западном Асфоделе, на третьем этаже высокого дома на улице Саламандры. Я знаю это, потому что мы вместе купили её, как только скопили первые серьёзные деньги. По утрам ты пьёшь сладкий чёрный кофе, потому что я постоянно забывала покупать молоко, а ты, чтобы заглушить горечь, просто добавлял побольше сахара. Вечно куришь одни и те же дешёвые сигареты «Пепелище», пьёшь маисовый бурбон и постоянно жалуешься, что это невыносимо блевотное пойло. Каждую ночь ты плохо спишь, ты не видишь снов, ты забываешь всё, что было слишком давно, потому что на тебе проклятье забвения. И, видимо, я тоже уже вошла в категорию «слишком давно».       Моя рука медленно опустилась, а под конец и вовсе рухнула вместе с пистолетом. Я заглянул глубоко в её золотые глаза, пытаясь найти в этом твёрдом взгляде хоть крупицу того прошлого, о котором она говорит. Я ей верил, хотел верить, не было сомнений, что она действительно хорошо меня знала. Вот только я… Я не помнил ничего. Зудящее чувство где-то внутри моей головы не давало покоя. Словно видел дежавю, раз за разом, моё подсознание пыталось искать знакомые образы где-то глубоко, оно знало, что ответы есть, но найти их не получалось. Я стыдливо убрал взгляд. Кассандра сразу поняла, что я так ничего и не смог понять.       — Меня зовут Кассандра Николаус. Мы познакомились в участке, — продолжала она, — Меня только взяли на службу, а ты уже работал в ЦЕРБЕРе несколько лет, и нас поставили вместе в пару, сначала в патруль, а потом и на мелкие делишки в отдел контроля душ. Почти сразу у нас всё завязалось. Мы были счастливы, были везде вместе, вместе работали, вместе жили. А потом, через какое-то время, мы поженились.       — Откуда мне знать, что это правда?       — Спроси у Вальтазара, если не веришь мне. Спроси у него, что случилось с Кассандрой Николаус, он поймёт.       — Он расскажет?       — Нет, он обязательно солжёт, скажет, что я мертва или наплетёт другой чуши. Но теперь ты знаешь, что это не так и сможешь вытрясти из него правду, узнать, что действительно произошло.       — Почему ты не можешь мне рассказать сейчас?       Но она не ответила, а только подошла к окну и, аккуратно выглядывая из-за угла, одним глазом осмотрела улицу вокруг.       — Боюсь, у нас нет на это времени. Души уже собираются вокруг. Нельзя допустить, чтобы Аид узнал, что я с тобой говорила.       Она глянула в угол на мёртвую демонессу, которая за время нашего разговора уже полностью истекла кровью и лежала в багровой луже. Кассандра уверено подошла к телу, встала на колено, достала из-за пояса нож и, держа её за волосы крепкой хваткой, принялась торопливо отрезать ей голову.       — Отдашь это Аиду, — сказала она и бросила голову мне, — Он ждёт тебя, поезжай.       — А ты?       Кассандра распахнула её одежду, оголив грудь, принялась кромсать грудную клетку рваным, но твёрдым уверенными ударами.       — Мне понадобится её сердце, а потом ещё нужно будет избавиться от тела, иначе души совсем потеряют контроль, наевшись демонической плоти. Но это уже моя забота. И да, кстати, — обернулась она на меня, утирая кровь со щеки, — Тебе нужно торопиться, души здесь чувствуют тепло жизни. По одиночке они безвредны, но если собьются в кучу, лучше держаться от них подальше.       — Тебя они не тронут?       — У меня есть маска, они не видят меня, когда я в ней.       — Когда я узнаю правду… если узнаю, что это всё правда, как мне тебя найти?       — Завтра. В три после полудня. Я буду здесь, в этом же доме, буду ждать тебя. Ты главное приди, — она обернулась на меня, её взгляд стал мягким, женственным, щенячьим. Она перешла на нежный негромкий шепот, — Я ждала тебя пятьдесят лет, Билл. Ждала, когда ты придёшь за мной. И была уверена, что уже не дождусь, что тебя нет в живых. И когда увидела тебя тогда, в доме Аида, не поверила, что ты меня наконец нашёл.       Я ещё раз глянул ей в глубокие золотые глаза. На её лицо упала непослушная прядь каштановых волос, а на губах блеснула улыбка. Она сразу же отвернулась обратно к телу демонессы, будто боле не хотела меня держать, и продолжила дальше пилить грудную клетку. Всё это не укладывалось в голове, но ответы я получу завтра, а сейчас у меня есть дела поважнее: завершить поручение Аида и получить от него желание.       Я схватил голову подмышку и побежал вниз по лестнице. Духи уже приблизились к машине и, как только я вышел из дома, направили пустые взгляды в мою сторону. Они медленно, не издавая ни звука, побрели на меня, с трудом передвигая кривыми ногами. Я тут же со всей силы вмазал одному в лицо кулаком, а второму врезал пяткой в грудь. Оба отлетели на метр, врезались в толпу и упали, но на их место быстро пришли другие. Духи начали тянуть ко мне руки, пытались схватить меня за одежду, волосы, руки, ноги, но каждый, кто пытался до меня дотронуться, тут же получал от меня удар. Я протиснулся к машине и запрыгнул в салон, множество рук потянулось вслед за мной, они пытались вытянуть меня наружу. Я завёл двигатель и вдарил по педали газа. Малибу с рёвом буксовала на месте, пока не вылетела на скорости вперёд. Несколько духов пытались держаться за край открытой двери, но я со всей силой ударил их дверью, их пальцы разлетелись вдребезги, без крови, просто отдельные фаланги упали мне в салон, пока остальное тело полетело подальше от машины.       Рогатая голова Лилит лежала у меня на коленях. Её полуоткрытые чёрные глаза, раскрытый рот с выпавшим длинным острым языком. Она так и осталась с тем же лицом, словно в её горле всё ещё застряло так и недосказанное слово, которое она мне не успела сказать. Она не мать Люци и никогда не была женой Люцифера I, а это значит, что в Аду есть по меньшей мере одна Владычица Ада, о титуле которой никто не знает. Никто, кроме, конечно, самого Люцифера. В Преисподней только что стало на одну загадку больше. Потерянная ложная царица Подземного царства только что была найдена и убита у меня на глазах, а настоящая царица неизвестно кто и где. Стоит ли сообщить Люци о таких новостях? Сомневаюсь, что он оценит мою находку, для начала стоит выяснить, кто его настоящая мать и настоящая Владычица Ада.       Вокруг дворца Аида было непривычно пусто, как будто он отправил всех духов за мной, и они ещё не успели приползти обратно. Даже ветер завывал, разбиваясь о ровные углы соседних белокаменных домов. В открытых дверях дворца, на крыльце стояли те самые две белокурые девушки. Их взгляды были пусты, как у духов, хоть и выглядели они нормально, но это место не пошло им на пользу. Они протянули ко мне руки и только я приблизился достаточно быстро, как они схватили меня за рукава и быстро потащили внутрь.       — Он вернулся, Владыка, — в унисон сказали они, втолкнув меня в кабинет Аида, поклонились и исчезли за тяжелыми дубовыми дверьми.       — Ах, это ты? — с удивлением в голосе окликнул меня Аид, сидя за столом, и опустил невыразительный безразличный взгляд на голову демонессы у меня под рукой, — Вижу, ты справился со своей задачей. Кажется, я в тебе не ошибся, мой маленький один из миллиона.       Я подошёл поближе и протянул ему свой трофей, но Аид не торопился трогать голову. Он с отвращением поморщил нос и махнул мне пальцами руки.       — Прошу, оставь эту гадость где-нибудь… подальше от меня.       — Я выполнил свою часть сделки, теперь Ваша очередь, Владыка.       Аид приподнялся, осматривая меня сверху.       — И что же ты хочешь от бога Подземного царства, человечек? — с самодовольной ухмылкой спросил Аид.       — Я хочу узнать, где находится ангел.       — Ты хочешь, чтобы я, Владыка и Повелитель Ада, нашёл для тебя какого-то ангела? — с усмешкой в голосе спросил он.       — Не какого-то, а конкретного ангела. Того, что прячется где-то в Дите.       — Ты мог попросить что угодно, любое самое смелое желание: богатство, могущество, власть, а ты попросил это? Почему? Зачем тебе сдался этот ангел, глупый человек?       — Я хочу его убить, — ответил я со всей ненавистью, что у меня была. Аид глубоко вздохнул:       — Люди. Они никогда не перестанут меня удивлять…       Он вытянул руку вперёд. Неожиданно, в моём кармане начало что-то вибрировать, а потом и вовсе вылетело. Это был тот самый медный черепок. Он влетел в раскрытую ладонь Аида, тот осмотрел его гладкий затылок, провёл длинным ногтем по поверхности и что-то прошептал. Черепок вновь загорелся ярким зелёным пламенем и Аид снова кинул его мне в грудь.       — Это мой дар тебе, плата за работу, которую ты для меня выполнил. Он приведёт тебя к тому, что ты ищешь. Но поторопись, человек, череп будет указывать тебе путь только в течении трёх часов после того, как ты покинешь земли Тартара. Второй попытки у тебя не будет.       Я не мог оторвать взгляд от светящегося черепа, парившего над моей ладонью. Он медленно повернулся в сторону. Вот и оно, я знаю, где он, я могу найти его прямо сейчас, и он больше от меня не уйдёт. Больше никогда не уйдёт. Теперь он в моей власти, и я закончу начатое. Я… почувствовал тяжёлый взгляд на своем затылке. Аид внимательно наблюдал за мной и ожидал хоть какого-то ответа.       — Всецело благодарю за этот дар, Владыка.       Аид молчал, смотрел на меня тяжелым взглядом, не моргая. Я робко поклонился и поторопился убежать прочь.

⛧⛧⛧

      Он в моих руках. Он в моих руках. Он никуда больше не денется. Ты слышишь? Эй, ты слышишь меня? Мы убьём его. Ты…       Её не было.       Как только я пересёк границу Тартара, яркость пламени черепка тут же начала гаснуть, точно керосиновая лампа, которой прикрутили керосин. До Дита час езды, если не буду останавливаться, ещё два на то, чтобы найти его. Надеюсь, он не прячется в Элизиуме, тогда я успею. Даже если придётся рыскать по коллекторам Болот, я найду этого ублюдка.       Я потрогал пистолет. Ещё раз. Будто боялся, что он исчезнет в самый неподходящий момент. В этот раз я точно не промажу, я буду стрелять ему прямо в голову, прямо в лицо, в эту ехидную извращённую улыбку, в лоб, я размозжу его затылок в труху. Я справлюсь, в этот раз точно справлюсь. Тебе не придётся больше меня спасать, обещаю. Ты слышишь меня?       — Ты слышишь меня? — сказал я вслух и оглянулся на сиденье.       Её не было.       Ты не можешь оставить меня в такой момент!       Я оставил её дома. Только не говори мне, что ты не можешь просто появиться здесь, когда это так мне необходимо.       — Сука! Сука! СУКА! — заорал я в пустоту.       Я огляделся, посмотрел назад, по зеркалам, снова на сиденье рядом. Ну появись, прошу тебя, появись. Ты нужна мне сейчас. Ты должна увидеть, как я его убью. Должна увидеть, как он, стоя на коленях передо мной, молит о пощаде. Как извиняется за всё, что совершил. Как лживо раскаивается и в слезах клянётся, что не сделает так больше. Ты должна это увидеть. Давай. Появись. Ну давай же!       Её не было.       Мне нельзя останавливаться. Нельзя, сука, останавливаться. Пламя ещё сильнее начало слабеть. Череп лениво стал поворачиваться в сторону, стоило мне оказаться на перекрёстке. Вот оно! Впереди уже виднелся выезд на западный мост, за ним перекрёсток. Я глянул в сторону взгляда черепка: он был где-то в Стигийском болоте, как я и предполагал. Прячется там, как грязная крыса. Сидит в каком-то вонючем углу, в дерьме и помоях, и молится, умоляет Господа Бога, чтобы я его не нашёл, озирается по сторонам, в страхе вздрагивает от малейшего шороха, думая, что это я, что я уже взвёл курок и направляю холодный металлический ствол в его висок. Сука, как же он боится меня. Ничего, страху осталось недолго тебя мучить, скоро я дам конец твоим страданиям, богомерзкая тварь. Скоро я выпущу тебе мозги. Моя рука уже чешется, чтобы пустить пулю в висок. Нет, в лоб, прямо в лоб. Я отомщу за тебя. Только появись. Ну где ты? Где ты, сука, где ты? Хватит прятаться!       Её не было.       Она дома. Она дома, блять, дома, ждёт меня. Я же обещал ей, что вернусь, если узнаю что-нибудь. Я не могу без неё, она нужна мне. Нужна, очень нужна. Она должна всё увидеть собственными глазами!       До дома не так уж далеко. Гаснущий зелёный огонь в глазах черепка. Должно хватить, у меня должно быть ещё полтора часа. Туда и обратно, если потороплюсь, всего минут двадцать, максимум полчаса. Я успею за ней, успею, должен успеть.       Колёса покосило влево, машину занесло на резком повороте и чуть не выбросило с дороги в стену дома. Главное доехать и не важно, что произойдёт дальше. Знакомый перекрёсток. Вот я уже был на улице Саламандры, до дома всего десять минут пути. Пять. Три минуты. Я уже вижу свой дом. Торчащая многоэтажка.       У меня есть всего две минуты, чтобы подняться, забрать её и вернуться в машину. Проще некуда. Это самое простое, что я когда-либо делал. А там останется ещё целый час, чтобы доехать до Болот и найти его. Что может быть, сука, проще?       — Ты здесь?! — вырвалось у меня, едва я распахнул дверь.       Звонок.       Сучий телефон дребезжал на столе. Луч света из-за моей спины, разрезавший темноту в моей квартире, был направлен точно на телефон.       Звонок.       Снова долбил где-то на тумбе.       К чёрту телефон. Просто забрать её и уехать. Пока ещё есть время, куча времени.

— Возьми трубку.

      Приказала она.       Она сидела на кресле прямо напротив телефона, не отрывая от звонившей трубки холодный взгляд.

— Возьми.

      — Нет, нам нужно уезжать. Я нашёл его. Я нашёл этого ангела, слышишь?! Я нашёл гниду, что убила тебя. Мы покончим с ним. Вместе. Отомстим за тебя и за всех остальных. Поехали. У нас мало времени, поехали!       Я уже дернулся на выход, но звонок вновь разрушил тишину и заглушил мой голос.

— Возьми трубку, Билл.

      — Зачем?

— Потому что тебе никогда не звонят просто так.

      — Плевать.

— Нет. Возьми. Это важно.

      К чёрту! Возьму и брошу, чтобы она, сука, знала, как мной командовать. Только узнаю, кто это, и сразу распрощаюсь. Мне плевать, что бы там ни было!       Я схватил дребезжащий телефон и в ухо сразу же ударил громкий шум, шорохи и возня, из-за которых невозможно было что-то расслышать.       — Билл?! — в истерике кто-то выкрикнул моё имя. Но не успел я даже ответить, как в по ту сторону раздался ужасающий женский крик. Выстрелы. Снова крик. — Нет, нет, нет!       — Кто это?!       — Билл, это я, Джаннет! — снова возня, шорохи и непонятные удары. Лишь отдалённо я слышал плач и крики Джаннет и несколько мужских голосов. — Хватит, перестаньте! Джонни, нет! Остановитесь! — ещё один выстрел, протяжное шипение, а за ним тихий гул.       Квартира Джонни. Джаннет. Кто-то стрелял. Кто это был? Что это было?       Она не убирала с меня взгляда и явно хорошо слышала всё, что слышал я.

— Ты должен поехать к Джонни.

      — Нет, тогда я не успею…

      — Билл, это не предложение.

      — Хватит решать за меня!

— Это не я так решила. Ты сам знаешь, что должен ему помочь.

      Она была права. Джонни нужно вызвать помощь по рации, нужно поспешать. Ему помогут, и тогда я успею за ангелом. Да, отличный план.       — Идём! Идём, я сказал! — закричал ей я, а сам выбежал из квартиры, только успел захлопнуть дверь.       Я ворвался в салон, схватил рацию и несколько раз нажал на кнопку вызова. Неприятное бьющее по ушам шипение, но за ним, сквозь помехи, я слышу голос оператора.       — Д-52, я слушаю вас.       — Это офицер Макалистер. На офицера Барбаро совершено вооружённое нападение в его квартире, он, возможно, ранен. Срочно отправьте ближайший патруль к его дому по улице…       — Отказано. — монотонно ответила она, не дав мне даже предложение закончить.       — Что? — недоумевал я, и ещё раз чётко произнёс всё то же самое, — На офицера Барбаро совершено вооруженное нападение, нужно…       — Отказано. Мне дан приказ отказать на этот запрос.       — Пришлите наряд! Срочно! — заорал я.       — Отказано, офицер.       — Сука, ты издеваешься?! Он умирает, сука, умирает! Отправь к нему сучий отряд немедленно, ему нужна помощь! Ты слышишь меня?!       — Отказано. Д-52, у вас есть ещё запросы?       Я яростно начал бить рацией по панели. Она трескалась всё сильнее, с каждым ударом теряя по пластмассовому кусочку, пока полностью не разлетелась на осколки в моих руках, оставив только механические детали и металлические вставки, которые я столь же яростно кинул под сиденье.

      — Ты должен поехать к Джонни.

      Сказала она, наблюдая за моим приступом гнева со стороны пассажирского кресла.       — Тогда я не успею доехать до ангела. У меня осталось меньше часа.       От злости я ударил руль ладонями, а она всё также спокойно и непринуждённо продолжала:

      — Плевать. Найдём его снова, а вот Джонни ты спасти ещё раз не сможешь.

      — Просто так его отпустить? — грубо выпалил я в её сторону.

      — Хватит сидеть и ныть, сделай что-нибудь, Билл. Джонни нужна твоя помощь. Нам нужно ехать. Сейчас же!

      Рука сама потянулась к ключу, будто тело нарочно показало, что слушалось её приказам больше, чем моей воле. Она глядела вперёд в лобовое стекло, всем своим видом показывая, что ждёт, когда я поеду вперёд.

⛧⛧⛧

      Под подошвой что-то звонко хрустнуло. Осколки стекла, отстреленные гильзы, капли крови. Перед дверью в квартиру Джонни была самая настоящая перестрелка, но сейчас здесь было абсолютно тихо. В двери зияли дыры, множество пулевых отверстий, самых разных размеров. Кто-то простреливал её прямо отсюда. Сама дверь была едва прикрыта. Из тонкой щели пробивался свет от горящей в коридоре люстры. Я достал из-за пояса пистолет, аккуратно, медленно открыл дверь и заглянул внутрь. В прихожей ситуация не лучше, чем в подъезде: гильзы, ещё больше крови, дыры от пуль в полу и стенах. В воздухе витал горько-сладковатый запах пороха, пыль висела перед глазами. Здесь было всё также тихо.       — Джаннет! — крикнул я внутрь.       Дверь в уборную в конце коридора со скрипом открылась и из-за неё я увидел испуганное, обезображенное ужасом и истерикой конопатое лицо Джаннет. Увидев меня, девушка открыла дверь до конца и глянула наружу.       — Билл? — неуверенно спросила она.       — Что случилось? Где Джонни?       Я прошёл вперёд, спрятав пистолет обратно за пояс. Джаннет бросила робкий взгляд в сторону, и, от осознания моего вопроса, впала в ещё больший ступор. Её челюсть задрожала, а алые губы побледнели и слились по цвету с кожей.       — Он…       Она не могла выговорить предложение до конца. Тяжелое заикание сжимало её горло, подобно клещами. Всё, что смогла сделать Джаннет, это трясущимся пальцем показать в сторону комнаты, куда глядела всё это время. Я тут же рванул туда и увидел то, что всё это время боялся увидеть. Джонни был ещё жив, но назвать его живцом было трудно. Хрипел, плевался кровью, медленно дышал, но всё ещё дышал. Он криво упал на угол кровати, его голова неестественно покосилась на бок, вся грудь была исполосована мелкой дробью от дробовика. Кровавый круг в мелкую дырочку на его белой домашней безрукавке.       — Джонни, дружище!       Я тут же подлетел к нему и потряс за плечо. Джаннет, не в силах больше ничего сказать, лишь боязно смотрела за мной из-за угла. Джонни медленно открыл глаза, изо рта уже пузырилась кровяная пена.       — Б… Билл… — он закашлялся и выплюнул кровь себе на грудь, — Что-то я неважно выгляжу, да, старичок…       Его движения были медленными, тяжелыми, казалось, что даже глазами он двигал с большим трудом. Я глянул на его рану и приподнял край футболки, рассмотрев ранение. Джонни с болью выдохнул и застонал, когда ткань отлипала от оголённой открытой раны. В него стреляли из дробовика. Мелкая дробь проникла глубоко в тело, разорвав мышцы и сосуды, превратив их в кашицу. Его было не спасти. Его было не спасти ещё до того, как я приехал. Всё, что мне оставалось, это не продлевать его страдания.       — Джаннет! — крикнул я его жене, — Последи за выходом или… Нет. Лучше вообще уходи из квартиры и жди меня в машине.       — А… Джонни? — сквозь слёзы спросила она.       — Я сказал, жди в машине, — жёстче сказал я, после чего Джаннет незамедлительно выполнила мой приказ и ушла прочь.       Я не хотел, чтобы она видела это, чтобы она видела его в таком состоянии. Джонни был плох, судя по его ране, которую невозможно было закрыть, осталось ему совсем немного. Джонни попытался было улыбнуться, но сразу же его лицо скривилось от новой волны острой боли. Он начал слабеть, бегающие в панике глаза никак не могли найти за что зацепиться, словно не видел что-либо осязаемое вокруг. Он просто лёг мне на руку и смотрел в потолок, изредка хрипло выдыхая и откашливаясь.       — С-суки… лёгкое пробили, кажись… Решили старину Джонни… порешать… Чёрт! — Джонни делал большие паузы между словами и тяжело дышал. Каждое слово давалось ему с большим трудом. Он сморщился от боли, а его рот снова наполнился пеной, которую он уже с трудом выплёвывал, — Не думал, что кончу так… Блять… Думал… что ещё есть время…       — Кто это сделал?       — Какие-то ган… гстеры. Я даже не понял… что случилось… сразу начали… палить.       Он закряхтел, а потом протяжно застонал, задержал дыхание и схватил меня за руку.       — Старичок! — будто потеряв меня, крикнул Джонни куда-то вперёд. Он уже не видел меня, он смотрел сквозь, не различая моих очертаний, но крепко, насколько у него ещё было сил, сжимал мою руку.       — Да, Джонни, я здесь.       — Мы… Классно мы с тобой… поработали, да?       — Да, Джонни, очень классно.       — Столько говна… из этого города… вычистили.       — Ты был отличным напарником.       — А знаешь что? Умирать… — он протяжно закашлялся, но сквозь силу прохрипел вторую половину фразы, — Умирать второй раз тоже… страшно.       — Всё будет хорошо, Джонни, я позабочусь, сделаю всё быстро.       — Билл, только… не в голову… ладно? — он снова попытался найти мой взгляд, смотря куда-то в сторону моего лица. Бледные, уже едва реагирующие на свет зрачки. Я глядел на него. Джонни хрипло ответил, — Спасибо… старичок.       Я достал пистолет и приложил дуло к его груди, а он только молча кивнул. Я сжал зубы, отвернул голову и выстрелил. Джонни сделал последний резкий вздох, немного вздрогнул, и его тело медленно начало расслабляться. Он обмяк, разжал пальцы, сжимавшие мою руку, голова откинулась назад. Последний хриплый выдох вперемешку с кровяной пеной вышел из его рта. Я аккуратно положил его голову на пол и провёл ладонью по его лицу, прикрыв глаза.       — Спи спокойно, дружище.       Мне не было тяжело сдерживать слёзы, казалось, у меня их нет, но видя своего друга мёртвым у своих ног, сердце всё-таки ёкнуло. Я крепко сжал руку в кулак, сдерживая порыв гнева, переполнявший меня изнутри. Хотелось всё разбить, расстрелять, разломать, но ещё не время. Только молча откинув край плаща, я достал свёрток из внутреннего кармана и раскрыл его. Склянка со спиртом, свеча и сборник молитв с закладкой на нужной странице. Так заканчивают все, даже офицеры ЦЕРБЕРа. Я окропил тело Джонни спиртом, зажёг свечу и приступил читать молитву:

Pater noster, qui es in caelis:

Sanctificetur nomen tuum;

Adveniat regnum tuum;

Fiat voluntas tua, sicut in caelo, et in terra.

Panem nostrum quotidianum da nobis hodie;

Et dimitte nobis debita nostra,

Sicut et nos dimittimus

Debitoribus nostris;

Et ne nos inducas in tentationem;

Sed libera nos a malo. Amen.

      Огонь моментально вспыхнул, как только свеча упала на его тело. Я встал и огляделся, ещё раз осмотрел комнату и прошёлся по короткому коридору. Нападавших было не меньше трёх. Гильзы от дробовика, след от короткой очереди, как из полуавтоматического пистолета, короткие глубокие выстрелы от среднекалиберного револьвера. Джонни отбивался, но, судя по следам, даже не попал ни в кого. Они не дошли до комнаты, остановились в коридоре и убежали, как только Джонни достал пистолет и сделал несколько выстрелов в их сторону — две огромные дыры в двери от крупного калибра Магнума. Они знали, что он не жилец, потому и драпанули подальше, боясь поймать пулю. В него выстрелили почти в упор, удивительно, что он вообще не умер на месте. Но главное: они знали, что никто не приедет. Никто не будет спасать офицера ЦЕРБЕРа, даже если кто-то решит вызвать патруль. Приказ отказывать в помощи мог отдать только кто-то высокого положения. И я знаю, кто это был.       Я забрал Магнум Джонни, захлопнул дверь и вышел на улицу. Джаннет, завёрнутая в какое-то тёмное покрывало, не сидела в машине, а в панике ходила из стороны в сторону и, только увидев меня, сразу же бросилась в мою сторону, но остановилась в метре и осмотрела меня с ног до головы. Я был в крови и явно очень огорчён. Джаннет поняла всё без слов, но пыталась сдержать подступивший горький плач.       — Что с Джонни? — с трудом выдавила она сквозь прибивший к горлу ком.       — Джонни больше нет, — как можно твёрже и быстрее ответил я, не став растягивать и без того сложную ситуацию ещё больше, — Мне жаль.       Джаннет моментально разревелась и рухнула мне на грудь. Её горький плач разлетелся по округе. Он был громче чего угодно в этот момент. Мне самому было тяжело, но от её рёва было по-настоящему невыносимо. Я похлопал её по спине и прижал сильнее.       — Ты знаешь их? — спросил я. Джаннет, не убирая лица от моей груди, помотала головой.       — Нет… — она всё-таки подняла голову и попыталась успокоиться, утерев слёзы пальцами, — Я была в кухне, когда… Когда послышался какой-то грохот. А потом сразу же выстрелы. Они стреляли прямо в дверь. Мне было очень страшно! А Джонни… Он начал палить в ответ. Тогда я и позвонила тебе. Всё, что я успела сделать, это спрятаться в ванной, закрыться там… Боже, Билл, я так испугалась, что даже выйти боялась, когда всё стихло. Я должна была ему помочь.       — Ты ничего бы не сделала. Его раны были несовместимы с жизнью.       — Что теперь делать?       — Домой сегодня лучше не возвращаться. Тебе есть где переночевать?       — У меня есть сестра, она живёт здесь неподалёку.       — Мне нужно торопиться, но я смогу довезти тебя до перекрёстка.       — Что ты задумал? — прочитав мои намерения по лицу спросила она.       — Я узнаю, кто это сделал, и клянусь тебе, они за всё ответят.       — Билл…       Она потянула меня за одежду, будто пыталась удержать. На её лице вновь повис страх, только теперь страх за меня. Джаннет боялась меня отпустить, но я только глядел ей в глаза. Она глухо проговорила:       — Не надо. Пожалуйста…       — Я должен, Джаннет, — твёрдо ответил я.       Моя рука сжала её запястье и медленно отодвинула от груди. Джаннет, точно кукла, не сопротивлялась, а только грустно глядела мне в лицо. Но я лишь развернулся и пошёл к машине.

⛧⛧⛧

      Восточный Асфодель. Этот район отрезал Флегетон — ещё один «брат» Стикса — огненная река из кипящей крови, впадающая в Ахерон. Здесь находится Лес Самоубийц — большой лесной массив, тёмный, холодный, но завораживающий. Это очень тихое и уютное место, особенно в сравнении с остальными района Асфоделя. Неудивительно, что такую территорию быстро облюбовали демоны, возвели здесь спокойные коттеджные кварталы, таунхаусы, особняки разных размеров и уровней дороговизны. Лес Самоубийц — район для госслужащих демонов. Именно здесь жил один демон, который, как я думаю, стоит за всем этим.       Я завернул к дому и остановился возле чёрного внедорожника-пикапа, прямо у самых ворот. Чёрный чугунный забор, практически лишённый какой-либо эстетики и стиля, возвышался на высоту около трёх метров, скрывая за собой лужайку с садовыми гномами, крытую беседку с барбекю и гараж. Простенький двухэтажный дом со скошенной в одну сторону шиферной крышей. В прямоугольных окнах горел свет. Я нажал на звонок, послышалась причудливая орга́нная мелодия с той стороны. Он вышел из дома и торопливо, с тяжёлым дыханием, подбежал к воротам. Открыв мне и увидев меня, Вальт был удивлён не сильно, а я просто молча смотрел в его наглую лживую жирную демонскую рожу. Осмотрев меня, увидев кровь на рукаве, моё потрёпанное недовольное лицо, среди гнетущего молчания Вальт не сказал ничего, а только отошёл в сторону, будто приглашая меня внутрь, и пошёл обратно в дом.       — Лучше зайди, — хрипло сказал он мне, шаркая по каменной дорожке к крыльцу.       Играла музыка из граммофона. В доме пахло свежей, недавно разогретой едой. Трещал камин. Только я вошёл, Вальт снял иглу с грампластинки, тихая мелодия тут же затихла. Судя по его наполовину расстёгнутой серой рубашке, висевшем на плечах жилете, Вальт вернулся совсем недавно. Я не прошёл дальше порога, остановился в коридоре, укоризненно наблюдая за ним. Я ждал, когда он сам, поняв, что я взял его с поличным, решит оправдаться. Вальт украдкой кинул на меня взгляд из-за плеча. Он будто не хотел говорить, будто специально продлевал эту неудобную тишину, которую перебивал только треск дровишек в камине. Ему было стыдно, что лишний раз подтверждало мою самую страшную догадку — это он убил Джонни.       — Зачем ты это сделал? — не выдержал я.       — Не так всё должно было быть, Билл, — тихо ответил он, не отрывая от меня светящихся глаз, но позже не выдержал и отвернулся, уставившись на огонь.       — А как должно было быть, Вальт? Как? Они бы его убили, жену его, а твои ребята бы потом всё убрали? А утром на планёрке, рассказал бы, что Джонни уволился и уехал? Так должно было быть? Да они его распотрошили! Он, сука, на моих руках захлёбывался кровью! Как должно было быть?!       — Либо он, либо ты! — резко громко рявкнул он, перебив меня. Я замолк. — И я выбрал тебя. Опять.       — Что значит «либо я, либо он»?       — Крыса сказал, чтобы я выбрал. Что двоих я не потяну. Что от одного нужно избавиться, слишком много глаз и ушей. Сказал, что ты к нему приходил, Барбаро тебя привёл. Это было глупо, Билл, но я не стану тебя упрекать в этом. Мы все виноваты: и ты, и Джонни, и я тоже, что затянул вас в эту грязную игру. Скажи спасибо, что к тебе у Крысы больше нет претензий. Долго уплачен. Кровь за кровь.       — Сказать спасибо? Ты издеваешься?! — сквозь зубы прошипел я.       — Я не буду извиняться. Не перед тобой. Не так всё должно было быть с самого начала. Но Джонни получил, что заслужил, а ты опять вышел сухим из воды.       — Где они?       Вальт осмотрел меня с головы до ног и, сделав вид, что не услышал меня, спокойно кивнул и ответил:       — Иди домой.       — Где они, Вальт? Я знаю, что ты, сука, знаешь, где они сейчас. Где те ублюдки, что убили Джонни?       — Не знаю. Понятия не имею. Крысе не понравится, что ты гоняешься за его людьми…       — А Крыса с людьми и не работает, в отличии от ЦЕРБЕРа. Крыса здесь не причём. Трусливые шавки, были смелые только пока палили в закрытую дверь под крики его жены, но стоило Джонни достать ствол, они обоссались и убежали, поджав хвосты. Крыса бы закончил дело, а не оставил его умирать, он бы ему брюхо вспорол и кровью на стене имя своё написал. Это был не Крыса, Вальт, это твои наёмнички. Это ты всё спланировал, позаботился даже о том, чтобы никто из наших не успел доехать, пока дело не закончено. Крысе было плевать, как ты от него избавишься, ему нужен был только результат, поэтому ты выбрал такой путь, простой и трусливый путь. Всё бы выставил потом как несчастный случай? Так что выкладывай всё, что знаешь, лживый ты сукин сын.       Вальтазар молча выслушал всё, нахмурившись и поджав губы. Его стыдливое молчание лишь подтверждало каждое моё слово. Я прижал его к стене и больше ему некуда было деваться.       — Что ты собираешься делать? — неуверенно спросил он.       — Убью выродков что же ещё? Кровь за кровь, Вальт. Ты же так сказал? Джонни больше нет, твой долг уплачен, а теперь позволь собрать долги мне.       — Они вооружены. Их много.       — Ты пугаешь меня?       — Не хочу, чтобы ты умер из-за глупой мести. Ты всегда был таким. Вспыльчивым и неуправляемым, если тебя накалить. Ты ведь не сдашься, так? — он глубоко вздохнул и ещё раз всё обдумал, — Я скажу тебе где они, но подумай о последствиях. Сейчас мы в той точке, когда можно обо всём забыть и закончить с этим раз и навсегда. Ни ты, ни я, ни Крыса никаких претензий друг к другу не имеют, Билл. Джонни расплатился за всех. Не делай этого.       — Где. Они.       Вальт снова глубоко вздохнул и прикрыл глаза, отвечая мне будто через силу:       — Их пятеро. Четыре матёрых бандита, а один совсем пацан ещё. Ресторан «Моносоль», под мостом на…       — Я знаю, где это, — перебил его я.       — Делай, что должен, останавливать не буду. Только сделай так, чтобы потом не было неприятных сюрпризов.       — У меня или у тебя?       — У всех нас.       Мы снова молча переглянулись. Тяжелое сопение Вальта перекрывало даже треск камина, а мои уши наполнил густой пульсирующий шум крови в сосудах. Я не ответил, тут же развернулся и вышел, быстрым шагом направившись к машине, но в последний момент он всё-таки не выдержал и окликнул меня:       — Билл. У меня правда не было другого выбора. Клянусь.       — Клятвы таких демонов, как ты, ничего не стоят, — повторил я фразу, которую когда-то ему же в лицо высказал Крыса.       Вальт обижено засопел, провожая меня взглядом, а затем хлопнул входной дверью.

⛧⛧⛧

      Рестораном эту халупу назвать было тяжело. Скорее дешёвый кабак, в котором помимо выпивки ещё приносят свежепожаренные сосиски из карсатовского фарша. Я отлично знал эту забегаловку. «Моносоль» находился под мостом на выезде из Стигийского болота. Иногда я забухивал там после работы, чтобы снять напряжение после очередного заказа, слишком по пути, если так можно выразиться, находился этот ресторан. Но я никогда не любил это место. Завсегдашние кучи нажравшихся вусмерть пьянчуг, облёванных и обоссаных, которых порой приходилось выгонять пинками или и вовсе решать за углом. Нескольких я лично, в порыве хмельного запала, часто отправлял в нокаут смачным ударом в висок, выбивал челюсть или даже несколько зубов, если удачно попасть, а потом месил взбесившего меня уёбка, пока тот кровью харкаться не начнёт. О да, я отлично знал «Моносоль». Сжёг бы дотла эту грёбаную забегаловку.       Двухэтажное здание, деревянная обшивка, маленькие квадратные окна и бледная вывеска «Моносоль». Негромкая музыка едва доставала до дороги, она была тише, чем галдёж и гогот, доносившийся из тёмных закоулков вокруг. Сегодня было малолюдно, лишь парочка шатающихся зевак, лениво выходящих из ресторана один за другим. Я проводил их взглядом и достал пистолет. Потянул затвор, проверил патроны и положил в карман несколько сменных магазинов. Дождался, пока очередная партия пьяни пройдёт мимо, и толкнул дверь машины. Быстрым шагом я пересёк дорогу, ударил плечом тяжёлую дверь и, прищурившись, осмотрелся. За барной стойкой лысый бармен сразу же косо на меня взглянул, но только встретился со мной взглядом, как боязно опустил морду обратно на стойку, делая вид, что даже не видел меня. Несколько пареньков в потёртой рабочей одежде посасывали кислый бледный лагер, они даже не обернулись на нового посетителя. А в дальнем углу, вразвалочку, сидели двое мужчин, очень оживлённо и весело что-то обсуждали. Они, не стесняясь остальных, кричали и громко, во всё горло, смеялись.       — А я бы рыжухе этой, на, насадил бы, на, смекаешь? — он ехидно и мерзко посмеялся, пару раз хрюкнув.       — Да не гони, бля, слышишь, насадил бы он, сука. Теребил бы херок свой, сука, пока мы бы с братками её натягивали, бля, в три ствола. Закатай, слышь!       — Слышь, на, да я-то чё? — он обижено кинул карты и глотнул.       — А ни чё, бля! — во всё горло затяжно и хрипло поржал второй, — Дали бы шмоньку только нюхнуть и гуляй, пацан, бля. Ты ещё, бля, чё в жизни то нюхал? Мохнатку-то, небось, ни разу не видал. А? Сопля, слышь? Видал манду хоть раз?       Они вывалили оружие прямо на стол, оно лежало вместе с едой, стаканами пива, картами и разбросанной наличкой. Судя по отодвинутым стульям, с ними были ещё трое. Я не отрывал от них взгляд.       — Видал, на! И не не раз, на! И не только, — он хмыкнул и повернулся в мою сторону.       — Ага, смотри, я-то тебе по губам водить не буду, слышал, сопля, а если старшой услышит, то тебя потом как девку эту, дырявить будем по очереди!       Мы встретились глазами. Я неподвижно стоял и ждал. Я хотел, чтобы он понял, что я к ним, что я нарываюсь. Но сопляк, что только что ещё браво рассказывал о своих похождениях, в миг поник. Бармен, заметив это, нагнулся ко мне и боязно что-то промямлил:       — Лучше тебе уйти отсюда…       — Заткнись, нахуй! — тут же громко отрезал я.       Немногочисленные алкаши, вяло попивавшие пиво за баром, одновременно боязно обернулись, тут же побросали свои стаканы и попытались быстро ретироваться в ожидании скорой бойни. Они прошмыгнули за мою спину, а я не отрывал взгляда от уёбков в углу.       Бармен заткнулся, как я и приказал, и резко оглянулся на гангстеров. Первой толкнул в плечо второго и показал на меня. Улыбка с их лиц медленно сползла, а моя наоборот натянулась сильнее. Страх. Сука, животный страх. Трепет. Паника. Ужас. Я глубоко затянулся, будто пытался собрать частицы их страха, витавшего в воздухе, и пошёл точно на них. Бармен выключил музыку и попятился назад, в сторону кухни. Деревянный пол отбивал эхом каждый мой шаг.       Тот, что постарше, хотел было встать, только положил руку на спинку стула, как я одним движением достал пистолет из-за пояса.

Выстрел!

      Один. Точный. Прямо в глазницу. Половина головы в ошмётки. Он, не издав ни звука, отлетел и упал на стол. Звон разбитого стекла, пиво полилось, стекая через край, стволы посыпались в стороны. Пацан сразу же упал на пол, залез под стол и перевернул его вместе с телом товарища, спрятавшись за столешницей.

Выстрел! Выстрел! Выстрел! Выстрел!

      Для пуль из адского железа такие преграды это несерьёзно, оскорбительно. Я прострелил тощую деревянную столешницу насквозь. Услышал жалобный стон по ту сторону. Не добил, но так даже лучше. Я подошёл в упор и глянул за край. Пацан валялся, держась за окровавленную правую руку. Он трусливо, даже не попытавшись отбиться от меня, пополз назад. Я не торопился: положил пистолет обратно в кобуру, медленно поднял с пола двуствольный обрез, валявшийся у меня под ногами, и направил ему точно в морду. Он завыл, попытался закрыть лицо руками, но это было бесполезно.

Выстрел!

      Крупная дробь, скорее всего обрезки гвоздей, небрежно изрешетили кожу его рук, вошли в голову, превратив лицо в ошмётки. Он отлетел назад, врезался в стену, оставив круглый тёмный след за собой. Умер не сразу, ещё несколько секунд он пытался отползти вдоль стены подальше, но далеко он не ушёл, рухнув замертво через несколько секунд.

Выстрел! Выстрел! Выстрел!

      Справа от меня просвистели пули, они чудом пролетели мимо меня. На лестнице, ведущей на второй этаж, стояли ещё двое. Один из них, жирный, с криком начал беспорядочно палить из полуавтомата, второй — повыше и худее — поддерживал огонь выстрелами из двустволки. Я тут же рухнул на землю и спрятался за телом их товарища и продырявленной столешницей. Пули небрежно, вразброс летели надо мной, врезались в стены, пол и тело за которым я лежал. Уже через десять секунд, патроны у них кончились полностью, не задев меня ни разу, тогда я поднял обрез и, скорее наудачу, выстрелил в их сторону.

Выстрел!

      Жирный заорал. Дробь попала ему в коленную чашечку и пробила бедро. Он, не в силах устоять на ногах под тяжестью своего веса, покосился и кубарем скатился вниз по лестнице. Второй замер. Он с ужасом глядел на меня, как я медленно встаю с колен, бросил от себя ружьё и побежал обратно наверх. Я откинул в сторону отстреленный обрез и поднялся на ноги. Медленно, будто сама неотвратимость, я подошёл к нему и достал пистолет из-за пояса. Он стонал, держался за разбитое колено, быстро терял кровь и не мог даже разогнуться. Я наступил ему на ногу, прямо на место выстрела, усиливая его мучения. Его истошный крик бил по ушам.       — Чё за нах? — невнятно прозвучало со стороны.       Ещё один стоял в дверях уборной, застёгивая брюки. Едва его пьяный взгляд сфокусировался на расстрелянном толстяке, он судорожно стал дёргать за рукоять «коротыша», торчащего у него из кармана. Одно неверное движение, и курок сам щёлкнул у него в штанах. Раздался громкий выстрел, его брюки разорвало вместе с куском бедра. Он рухнул на пол. Это было самое глупое самоубийство, которое я видел. Кровь фонтаном била из его обнажённой раны, но он, будто даже не осознав ничего, не чувствуя боли, всё ещё пытался достать этого «коротыша»-двустволку.

Выстрел!

      Он всё-таки смог как-то поднять на меня ствол, прежде чем отключиться. Мелкая дробь, какая-то рубленная проволока, влетела мне в правое плечо, застряв под кожей. Я стиснул зубы, оглядев небольшие кровавые дырочки на своей одежде.       — С-сукин…       Я добил сукина сына несколькими выстрелами в грудь, но он даже звука не издал, скорее всего отрубившись от болевого шока несколькими секундами ранее. Рука заныла, но останавливаться ещё было рано. Панический топот из стороны в сторону донёсся над моей головой, со второго этажа. Он, как мелкая побитая собачка, забился в угол, спрятавшись за бильярдным столом, держа в руках кий. Меня позабавило, что он реально думал, что это его хоть как-то спасёт. Я поднял пистолет и

Выстрел!

попал ему в грудь. Пуля пролетела насквозь, пробив его лёгкое. Он выронил своё «оружие», кий покатился по зелёному ковролину. Я подошёл к нему в упор, он поднял на меня свой испуганный взгляд. Из его рта спустя полминуты уже сочилась кровяная пена, которую он выплёвывал себе на грудь.       — Ты кто, сука, такой? — прохрипел он и закашлялся.       — Я — Кара Небесная.       Я расстрелял ублюдка в упор, начинив его грудь адским железом под завязку. Он распластался по зелёному ковролину, быстро делая его цвет тёмно-багровым.       Стало тихо. Ни дёрганий, ни стонов, ни шагов. Я спустился и огляделся, глянул в сторону бара: на стойке блестели бутылки. Бармен успел сбежать. Я залез за стойку, выбрал бутылку хорошего бурбона, открыл её и сделал несколько больших глотков, скривившись от крепости пойла. Я перевернул бутылку горлышком вниз, вылив всё содержимое на пол себе под ноги. Глянул на барный шкаф за спиной, он был забит до отвала: виски, водка, джин, вермут, коньяк, абсент, огненные спиртовые настойки и просто чистый спирт. Без разбора, хватал всё подряд, всё что попадалось под руку, скидывал бутылки на пол, метал их в разные стороны, в стены, в углы, бросал в тела этих сукиных детей. Бутылки в дребезги разлетались, крепкий алкоголь разливался по деревянному дощатому полу. Забористый запах спирта быстро наполнил всё вокруг. Я глубоко затянулся пьянящим воздухом, подошёл к выходу, достал пачку сигарет и закурил, скурив половину за одну затяжку. Горький жгучий дым драл горло, но это был самый вкусный табак в моей жизни.       — Аминь.       Тлеющий окурок полетел прямо в спиртовую лужу. Голубое пламя тонкой плёнкой вспыхнуло на поверхности алкоголя, быстро разбегаясь по округе. Огонь быстро забирался на мебель, столы и стулья, на шторы и тела, становясь ярче, сильнее и горячее.       Грёбаная забегаловка полыхала, освещая весь квартал ярким пламенем. Я стоял и курил, наблюдая, как огонь стремительно сжирает здание, как оно тонет в огненном озере.       Она. Она подошла ко мне сзади, стояла рядом, наблюдая прекрасную картину вместе со мной. Жар обжигал лицо. Её холодная ладошка потянулась и коснулась моих пальцев. Она робко взяла меня за руку, не отрываясь от полыхающего зарева. А я докуривал ещё одну сигарету с чувством, что всё сделал правильно. Наконец-то всё сделал правильно.