Амброзия

Если кто согрешит тем, что слышал голос проклятия и был свидетелем, или видел, или знал, но не объявил, то он понесет на себе грех.

Или если прикоснется к чему-нибудь нечистому, или к трупу зверя нечистого, или к трупу скота нечистого, или к трупу гада нечистого, но не знал того, то он нечист и виновен.

Или если прикоснется к нечистоте человеческой, какая бы то ни была нечистота, от которой оскверняются, и он не знал того, но после узнает, то он виновен.

Если он виновен в чем-нибудь из сих, и исповедается, в чем он согрешил, то пусть принесет Господу за грех свой, которым он согрешил, жертву повинности за грех, и очистит его священник от греха его, и покропит кровью сей жертвы за грех на стену жертвенника, а остальную кровь выцедит к подножию жертвенника: это жертва за грех; и загладит священник проступок его, в чем он преступил по неведению, и прощено будет ему.

Это жертва повинности, которою он провинился пред Господом.

Левит 5:1-19

      Я медленно открыл глаза. Всё плыло. В глазах вспыхивали и тут же гасли искры. Голова гудела от боли. В груди пекло. Тошнота подступала к горлу рыхлой мягкой массой. Внутренности живота крутило. Кожа болела будто обожжённая. Вся рубашка была мокрая от пота. Во рту мерзкий кислый привкус. Я лежал на полу, холодном гладком кафеле на моей кухне. Свет от лампочки разъедал глаза, я прищурился и попытался встать. Рядом валялась полупустая бутылка бурбона, немного поодаль - лужа блевоты. Я ничего не помнил о прошлой ночи, кроме своих рыданий и… её.       Она ещё здесь?       В голове резко вспыхнуло воспоминание. Сердце на секунду замерло. Что если она ушла? Я резко поднялся и в голову тут же вонзилась острая боль. Я зажмурился, пульсирующая боль медленно угасала. Нужно двигаться помедленнее. Я аккуратно поднял взгляд на дверной проём. Она стояла там. Всё такая же нагая и босая.       Она ещё здесь.       Я выдохнул и невольно улыбнулся. Радуюсь галлюцинации своей дочери. Убитой дочери.       — Тебе нужно одеться, — сказал я ей. Язык ещё заплетался, было тяжело говорить и думать.

— А у тебя есть детская одежда?

      Игриво спросила она, будто заранее зная ответ на вопрос. Её тонкий голос отдавал эхом и звучал откуда-то изнутри моей головы.       — Нет, — с горечью ответил я, — Разве что ты найдёшь что-нибудь для себя в моём шкафу. Не ходи голой, пожалуйста. Замёрзнешь.

— Мне совсем не холодно.

      Конечно, призракам не бывает холодно, но обнажённое детское тело меня смущало.       — Я сказал оденься, — чуть строже сказал я.

— Ладно. Что-нибудь поищу.

      Немного обиженно ответила она.       Она скрылась за углом. Тихий топот голых ног по полу в сторону моей комнаты. Я лёг обратно на спину и прикрыл глаза. Холодный кафель под затылком успокаивал распирающую мигрень.

— Так лучше?

      Я открыл глаза. Она стояла надо мной в моей серой рубашке от формы ЦЕРБЕРа и смотрела на меня сверху вниз. Рубашка висела на ней до колен, рукава свисали вниз с тоненьких ручек. Но хотя бы не голая.       — Да. Намного лучше.

      — Мне нравится эта одежда. Она пахнет тобой. Только неудобного рукам. Вот, смотри!

      Сказала она, подняла руки вверх и посмеялась, демонстрируя мне обвисшую ткань. Она подтянула рукав, достав сначала одну, а затем и вторую ладонь.       — Я найду тебе что-нибудь получше, только чуть-чуть попозже.

— Не нужно. Мне и в этом хорошо.

      Я попытался встать на ноги. Шатает, но стоять могу. Голова в тумане, всё выглядело как на экране плохо работающего телевизора: картинка рябила и шумела, а центр то и дело норовил сбежать вбок. Больше было похоже на бредовый сон. В горле до боли пересохло и всё ещё сильно тошнило. Я подошёл к крану и налил стакан воды. Тёплая вода с солоноватым привкусом. Я, сдерживая рвотные позывы, смог выпить половину, пока живот снова не скрутило.       — Блять.       Я повис над раковиной. Меня тут же вырвало всем, что было в желудке. Она сидела за столом, свешивая ноги с края высокого стула.

      — Эта штука убьёт тебя. Рано или поздно.

      Сказала она мне. Голову снова прошибла мигрень и я зажмурился от боли. Желудок снова и снова бешено сокращался в надежде извергнуть из меня всё до последней капли. Казалось, что меня сейчас вывернет наизнанку. Я провёл трясущейся ладонью по мокрому лицу и протяжно выдохнул. Снова отпустило. Надолго ли?       Я обернулся и посмотрел на неё, она смотрела на меня. В черных глазах я видел собственное отражение. Она сложила маленькие ладони на коленях и игриво покачивалась. Для галлюцинации она слишком натурально выглядит. Хотелось её потрогать, но что-то в голове говорило мне, что этого категорически нельзя делать.

— Лучше не стоит.

      Серьезно сказала она.       Я упёрся задом в край раковины и стал внимательнее её рассматривать. Из всего вокруг меня, она была самым чётким объектом. Я взглянул на неё, повернув голову, она с точностью повторила моё движение.       — Как тебя зовут?       Она призадумалась, будто искала ответ где-то внутри. Внутри моей головы. Но безрезультатно. Её задумчивость через мгновение сменилось разочарованием.

      — Если ты не знаешь, то не знаю и я.

      — Возможно, я просто не помню. Может, ты видишь что-то в моей памяти, чего не вижу я.

      — Может быть. Я вижу много чего в твоей голове. Но моего имени там нет.

      — Тебя убили?

— Насколько я знаю, да.

      — Кто тебя убил?

      — Я не знаю его имени, но ты с ним уже встречался. Точнее, видел его преступления. Видел, что он делал с другими. Как он это делал. Это тот, кто так сильно хотел меня убить, что смог забрать меня из Рая и перевезти сюда. Таких немного, ведь так?

             — Это мог быть только ангел.

— Да, ты давно это понял, верно? Ангел. Но ты же будешь вести охоту на ангела? Это же самоубийство.

      — Я убью его, чего бы мне это не стоило, — уверенно, сквозь сжатые зубы, выговорил я.       В этот же момент желудок скрутило в узел и я снова чуть не упал в раковину с очередным рвотным приступом.

— Явно не в таком состоянии.

      Я поднял голову. Трясло и знобило. Пальцы онемели. Кожа покрылась мурашками, которые по ощущениям больше напоминали сотни иголок. Она сидела рядом. На столешнице кухонного гарнитура. Я открыл кран и умылся. Капли воды скатывались с моего подбородка. Я схватил кухонное полотенце с вешалки и вытер им лицо. Я снова в норме и, казалось, в этот раз наверняка. Оглядев кухню, взгляд снова встретился с лужей рвоты на полу и разлитым бурбоном. Нужно убраться.

— Тряпка под раковиной в ванной.

      Сказала она. Её чтение моих мыслей начало раздражать.       — Как мне тебя называть? — спросил я, направляясь в ванну за половой тряпкой. Она спрыгнула со столешницы и, шлёпая босыми ногами, шла рядом со мной.

— Твоей галлюцинации не обязательно иметь имя, Билл.

      Она посмеялась.       — Значит, могу называть тебя как угодно, верно?

      — Будет ли это уважительно по отношению к твоей покойной дочери?

      — Хм. Ты права.       Я взял тряпку и наспех вытер вонючую лужу и остатки бурбона. Так лучше.       Из соседней комнаты раздался звон будильника. Она обернулась в сторону звука.

— Уже половина восьмого, кажется, тебе ещё за Джонни нужно заехать.

      Я зашёл в комнату и ударил по будильнику сверху, он со звоном заткнулся. Взяв свежий комплект формы из шкафа, я начал переодеваться. Она сидела на кровати и не отрывала от меня пустых глаз.       — Я попробую найти что-нибудь об этом ангеле, — сказал я, пока надевал серую рубашку. Кожа всё ещё болела, я поморщился, когда шершавая ткань тёрла спину.

      — Я могу пойти с тобой?

      — Нет, будет лучше если ты останешься дома и будешь ждать меня.

      — Боишься, что кто-то увидит, как ты разговариваешь сам с собой?

      — Боюсь, что ты потеряешься и больше не вернёшься.

— Ох, не переживай, это исключено.

      — Если захочешь есть, еда в холодильнике, — сказал я, схватив ключи от машины со стола, и направился в сторону выхода.

— И что я там найду, кроме бутылок алкоголя, пустых коробок от китайской еды и банки плесневелых огурцов?

      — Ладно. Я понял. Купить еды.

— Я буду ждать, папа.

⛧⛧⛧

      Я резко затормозил у обочины. Тело ещё плохо слушалось, руки тряслись, а ноги слишком резко нажимали на педаль. До Джонни, по ощущениям, я доехал быстро, но когда взглянул на часы, оказалось, что ехал я до его дома в два раза дольше обычного. Я постучался в дверь. Мягкие шаги послышались с той стороны и мне открыла Джаннет. Она встретила меня с миловидной улыбкой, будто это я её муж.       — Я так понял, он совсем не ходячий? — смекнул я.       — Он делает вид, что не ходячий, — она подмигнула.       — Джаннет, кто там? Помоги мне встать. Джаннет! — заорал ей Джонни из спальни.       — Я сейчас, — тихо сказала она мне и быстрым шагом пошла в спальню, — Это Билл приехал.       — Билл? Твою мать. Дай мне трость. Да вон она, блять! Вон она, Джаннет, сука, за креслом, ты слепая? Не позорь меня перед другом. Ага, да, давай. Спасибо. Вот, рубашку заправь. Всё, я сам. Я сам!       Джонни, медленно прихрамывая, вышел из-за угла с тростью в руках. Он широко самодовольно улыбался, демонстрируя то-ли шикарную трость, то-ли что он сам может ходить после ранения.       — А? Как тебе, старичок?       — Класс. Где ты её взял?       — Это? Да у соседа спёр. Ты посмотри как я бегаю! И это после того ужасного инцидента. Да мне больничный должны дать по службе, но нет, старина Джонни не оставит своего напарника без прикрытия. Правда, теперь тебе придётся водить, я еле сидеть нормально могу, так что…       — Хорошо, я не против.       — Ну погнали, не будем терять время.       Он подошёл поближе, хлопнул меня по плечу, схватил свой пиджак с вешалки за моей спиной, закинул подмышку и со всех ног, насколько это возможно, побежал на выход. Я только и слышал тихое кряхтение и стуки деревянной трости.       — Я привезу его обратно, — сказал я Джаннет, стоявшей неподалёку.       — Ох, жду не дождусь.       Джонни поковылял к машине в сторону пассажирского места. Я быстро его обогнал и уселся за руль. Он, кряхтя, открыл машину, кинул трость в салон и упал на сиденье, затаскивая больную ногу в салон руками.       — Мне пять швов наложили, прикинь? Пять! — сказал он и громко хлопнул дверью. Я завёл двигатель и тут же резко тронулся, на что Джонни начал активно махать руками — Эй-эй, ты чё творишь? Дай ей прогреться. Ай, похуй, ладно, поехали. Да поехали уже, но в следующий раз прогрей. И выжимай сцепление до конца, видишь, как дёргается?       — Много крови потерял? — спросил я, пропустив весь его бубнёж мимо ушей и достал сигареты, как только вывернул на дорогу.       — Да не, не то чтобы много. Тот пидар больше потерял, скажи? Сука! Мне вообще ветерана боевых действий за такое давать должны. Спасибо за патруль, кстати. Быстро приехали, какие-то черты. Ну, бесы эти, которых в патруль всё время набирают. Мудачьё сраное. Блять. Я им говорю: слышь, тащите меня, мать вашу, в ёбаный медпункт. А он ни в какую. Я офицер ЦЕРБЕРа, мать вашу!       — И что, потащили?       — Конечно, как миленькие! Взяли на руки и понесли, ага. Ага, ну почти, помогли доскакать до машины. Да я и сам ходить мог, так что… Там какая-то хуйня случилась на бумажной фабрике, слышал? По рации слышал. Всех ближайших вызвали, вроде даже шеф подорвался. Не знаешь, чё там? Вы же туда вчера поехали.       — Знаю, только сказать не могу, подписал стандартную форму три, — я неприятно скривился и сплюнул горькую от табака слюну в окно.       — Ох, твою ж мать! — глаза Джонни округлились, он провёл руками по залысинам, — Да, конечно, лучше не говори. Даже знать не хочу. А чё, были из ФУРИИ? Нет, не говори, не надо. Я однажды такую бумажку подписал, я рассказывал? Думать боялся, не то, что пиздеть. А я люблю попиздеть, ты же знаешь. У неё срок, кстати, год, ты знал? Мне Амарентус потом рассказал, но я всё равно не рискую. Блять, уже и забыл, что там было, зачем подписывал, а что пиздеть нельзя - помню как сейчас. Да уж, попал ты, старичок. Надеюсь, не из-за тебя Лимб закрыли.       Лимб закрыт?       Я коротко оглянулся на невозмутимый вид Джонни. Он вразвалочку, расставив широко ноги, почти лежал на пассажирском сиденье.       — В каком смысле? — переспросил я.       — А ты не слышал?       — Не слышал что?       — Лимбо закрыли. Вообще. Все въезды, выезды перекрыты. Мне Алекс утром звонил, ну который из асфодельского, у Зепароса работает. Понял? Пересекались с ним пару раз, когда новичков принимали. На прошлой неделе с ним здоровались. Лысый такой, с Кевином Маккензи в группе.       — Джонни, ближе к делу, — нервно рявкнул я.       — Ну, короче, звонит мне Алекс, говорит: «Джонни, старина, отменяй все планы на Лимбо, там всё закрыли». ФУРИЯ, я так думаю. Зажимают кого-то. Опять какие-то разборки с контрабандой, наверное, или что-то в этом духе. Порт — всё, одним словом. Очередь из барж потом будет такая — ахренеешь, нам с тобой разгребать потом это ещё пару недель придётся. Поэтому, надеюсь, это не связано с тобой, старичок. А то я тебе благодарен не буду.       Он не может покинуть Ад? Этот ангел-психопат ещё в Дите. Если так, ФУРИЯ не даст ему сбежать так просто, или хотя бы задержит его подольше, а значит, он ещё здесь. Если он ещё здесь, я должен его найти и убить собственными руками. Я выпотрошу его полностью. За всё, что он сделал с ней.       — Эй, старичок, мы поворот проехали.       Я снова завис. Джонни привёл меня в чувство. Я неуверенно осмотрелся по зеркалам, сделав вид, что так и должно быть.       — На следующем съезде повернём.       Мы свернули на мост, пересекавший широкий Стикс. Уже на подъезде к участку я понял, что сегодня творится какая-то чертовщина. Всё вокруг, начиная уже с парковки, кипело работой. Беготня, куча народа в форме, в основном ЦЕРБЕР, и снова тёмно-синие тонированные фургоны ФУРИИ, на сей раз один за другим стояли на парковке у входа в здание. Демоны в синих куртках с белыми буквами «ФУРИЯ» на спине и эмблемой на груди, ходили в участок и обратно, забирая коробки с бумагами. Они раскидывали всё до кучи по фургонам.       — Чё за хрень… — тихо сказал Джонни, наблюдая за обстановкой в окно.       — Видимо, сейчас узнаем.       Мы припарковались рядом с одним из таких фургонов. На парковке, неподалёку от нас, стояли Глен и Рон. Глен что-то жрал, вроде шаурму, а Рон курил тонкую сигарету. Я, увидев его курево, решил не терять возможности его подколоть. Я хлопнул дверью и пошёл в его сторону.       — Всегда знал, что ты педик, Ченски.       Рона, как ни странно, мой подкол совсем не задел, он даже посмеялся и одобрительно кивнул. Его блондинистый чупчик сегодня был ещё выше обычного. Он всегда считал себя копом-суперзвездой. Лакированные туфли, чёрные брюки-чинос, модная церберовская кожаная куртка с патчем на плече, которую выдают «старичкам» за выслугу лет. Не знаю, где он мог достать её, у меня такая же висит в шкафу, надевал я её всего пару раз, в ней очень жарко, а ещё она тяжёлая и скрипит от каждого движения. Рон открыто улыбнулся моей приближающейся фигуре, и демонстративно затянулся.       — Это «Слеза Серафима», старик, ты такие в жизни не пробовал, — сквозь дым сказал он с ухмылкой.       — У меня целый блок дома, могу подарить, я такое дерьмо не курю.       — Эй! — обиженно крикнул Джонни, когда услышал. Он чуть не упал, пока пытался самостоятельно выбраться из машины, а потом медленно поковылял к нам, подпирая себя тростью. Увидев эту картину, Ченски ещё шире улыбнулся.       — Вы, старичьё, держите марку. Барбаро, что, уже на пенсию пора?       Глен на глупую шутку глупо посмеялся, выронив изо рта всё, что успел откусить.       — Заткнись, Ченски, меня на задании ранили.       — Это правда? — серьёзно спросил у меня Рон.       — Да, вчера шкафов принимали. Сразу двух.       — Я ему яйца отстрелил за это, — добавил Джонни.       — Это тоже правда, — подтвердил я.       — Что ж, неплохо. Мы вчера кучку алкашей въебали на западе. Ёбаный притон, как обычно. Там такое месиво. Человек пять было.       — Ага, не меньше, — добавил Глен.       — Я после этого всю одежду выкинул, такое не отстирать уже.       — Что тут происходит? — спросил я, кивнув в сторону фургона. Глен затянулся ментоловым дымом и повернул глаза в сторону.       — Какая-то проверка. Сегодня весь Дит на ушах, особенно наш участок. С чего бы это? Хрен его знает, но ФУРИЯ тут с ночи что-то грузит, весь наш офис перерыли, суки. Так что, если у тебя было там что-то ценное в столе, можешь попрощаться.       — Что?!       В моём столе лежали «обосранные» улики, которые после вчерашних событий теперь точно имели вес.       — Ага, беги, может, успеешь что-нибудь забрать. Мы уже не успели, так что просто провожаем их взглядом.       Не успел Рон договорить, как я уже рванул в участок. Расталкивая демонов из ФУРИИ, я пробился внутрь и побежал в сторону офисов. Всё в здании было забито доверху демонами, димами, бесами, гончими и квазитами на цепях. Причём штатные сотрудники как и ФУРИИ, так и ЦЕРБЕРа, вперемешку носились, толкались и явно не наслаждались компанией друг друга. Они особо не общались, но шум стоял знатный. Такой гул я не слышал в участке никогда. Гончая громко зарычала в мою сторону и кинулась на меня, благо цепь её тут же остановила. Густая пена стекала с её жёлтых клыков и капала на пол. Она повисла на поводке и громко лаяла, пока хозяин пытался её утихомирить. Чем дальше я углублялся в участок, тем больше взглядов представителей ФУРИИ ловил на себе. На дверях в наш офис стоял демон в синей форме с фуражкой на голове. Он деловито посмотрел на меня сверху вниз и вопросительно поднял бровь.       — Не положено, — коротко сказал он.       — Но это мой офис.       — Я чё, блять, заикаюсь? Я сказал - не положено. Гуляй отсюда.       — Мне только вещи забрать, буквально на минуту, ну. Пару бумаг и всё, ты меня не видел.       — Слушай, у нас приказ всё вычистить, — он снисходительно ухмыльнулся, — Что-то не нравится — иди к начальству. Меня не ебёт твоя проблема.       В этот момент за его спиной открылась дверь и из нее вышли несколько демонов ЦЕРБЕРа в серой форме, держа в руках коробки, забитые всяким хламом из столов. Я посмотрел в открывшуюся щель, а демон посмотрел на меня, явно разгадав мои мотивы:       — Хочешь рискнуть? — спросил он, сложив руки на груди.       — Нет. Не в этот раз.       — Правильный выбор.       Я недовольно фыркнул, развернулся и пошёл в противоположную сторону. В кабинет Вальтазара. Раз идти к начальству, значит, именно туда и направлюсь. Я уже знатно сел к нему на шею, но мне нужны мои улики. Он должен мне объяснить, что здесь происходит, должен помочь. Он должен.       Без стука, чуть ли не выбивая дверь ногой, я ворвался в его кабинет.       — Какого хрена тут происходит?! — заорал я, даже не успев открыть дверь до конца. Но тут же замолк и опешил, когда увидел, что Вальт не один. Кто-то сидел перед его столом. Широкая спина в сером кителе, обрезанные короткие крылья, погоны с крупными блестящими золотыми звёздами и серая высокая офицерская фуражка на голове, полностью закрывающая толстые короткие рога.       — Билл? — вопросительно и в то же время грозно посмотрел на меня Вальт.       Фигура медленно обернулась. Это был Аббадон. Глава ЦЕРБЕРа. Сердце ушло в пятки, я встал, как вкопанный, боясь даже вздохнуть слишком громко. Аббадон спокойно осмотрел меня и медленно расплылся в снисходительной улыбке.       — Это он, Вальтазар?       — Да, сэр.       — Макалистер, верно? — его голос был убаюкивающее медленным и обманчиво добродушным. Он был одним из самых страшных демонов в этом мире.       — Сэр? — трясущимися губами произнёс я.       — А парень-то с темпераментом у тебя, да, Вальтазар? — с усмешкой сказал он, обернувшись на шефа.       — Ещё с каким, не знаю, куда деть весь этот гонор, — Вальт поднял на меня взгляд исподлобья, — Билл, подожди за дверью, мы разговариваем.       — Я… Да. Да, конечно. Извините.       Я сделал несколько шагов назад и тихо закрыл дверь. Он мог прикончить меня за дерзость, буквально испепелить на месте. Мне повезло, что сегодня он в добром расположении духа. Слухи об Аббадоне ходят разные, но все, как один, всегда характеризуют его одинаково — расчётливый и жуткий. Внешность обманчива, этот неторопливый и тучный с виду старый демон когда-то возглавлял адский легион. Он вступил в должность министра относительно недавно, пару столетий назад, сменив предыдущего главу ЦЕРБЕРа — Вельзевула. Вельзевула так и вовсе называли психом и неадекватным, при нём ЦЕРБЕР был настоящей машиной для наказаний. После люциферовских министерских реформ многое поменялось. Вальтазар не любил Вельзевула, часто вспоминал его не в лучшем свете, а вот к Аббадону он относился с большим трепетом и уважением, у них были старые дружеские отношения. Но сам факт того, что Аббадон здесь, говорит о многом. ФУРИЯ всегда прогибала ЦЕРБЕР, если им было это нужно, но не делала это без веской причины. Наши министерства старались не пересекаться: ЦЕРБЕР занимается душами и порядком, ФУРИЯ занимается безопасностью всего Ада. ЦЕРБЕР во многом зависит от адского легиона Люцифера, финансирование и всё оснащение, начиная от ручек и бумаги, заканчивая оружием, идут оттуда. Люцифер когда-то провёл ряд реформ в ЦЕРБЕРе, одной из которых было привлечение на службу душ — димов, таких, как я. Поэтому ЦЕРБЕР уже давно негласно считается личным министерством Люцифера. Но в ФУРИИ всё иначе. Там руководят сами Великие инквизиторы, порядки там жёсткие и работают в этом министерстве исключительно демоны. Они независимы, могущественны и стоят над всеми органами власти, над всеми законами, поэтому их так уважают и боятся. Появление ФУРИИ - вестник чего-то серьезного. Что-то прямо сейчас происходит в Аду такого, что угрожает его безопасности. Я уверен, что события прошлой ночи - главная причина сегодняшней облавы на наш участок, что даёт ещё одно лишнее доказательство моим догадкам — это был ангел. Само наличие ангела в Аду — прямое нарушение всех границ между мирами, поэтому ФУРИЯ стоит на ушах, перекапывая весь город.       Дверь медленно открылась. Аббадон ещё не торопился выходить. Я вжался в стену, почти слившись с ней по цвету, и смотрел в пол, ожидая, когда он наконец уйдёт.       — …так что скоро всё разрешится. Но к вам будет особое внимание, ты же понимаешь?       — Конечно, сэр.       — Ну-с, работайте, Вальтазар, — он обернулся, увидел меня и с улыбкой обратился ко мне, — И Вы тоже, Макалистер.       — Конечно, сэр, — я покорно приклонил перед ним голову, но он не особо обратил на это внимание.       Ещё раз неторопливо осмотрев участок вокруг, Аббадон медленно, вперевалочку, пошагал на выход. У меня дрожали руки, уровень адреналина от такой встречи зашкаливал. Я всё ещё не мог отдышаться от первой встречи, пот лил по спине, хотя прошло уже около двадцати минут. Вальт тоже провожал его взглядом, и когда Аббадон уже был у дверей, он кивнул мне в сторону кабинета.       — Кончай эту привычку врываться ко мне без стука, — раздраженно бросил мне Вальт.       — Мне нужны мои вещи, но сраная ФУРИЯ меня не пускает.       — И поаккуратнее с выражениями, — Вальт рухнул на своё скрипучее кожаное кресло, покрутился и придвинулся к столу, — Боюсь, я ничего не могу сделать, Билл. Есть приказы сверху, и, как ты видишь, даже наш любезнейший Аббадон приехал нас навестить. Не каждый день такое бывает, значит, дела серьёзные. Это всё не без твоего участия, напомню.       — Ты так говоришь, будто я к этому причастен.       — Отчасти. Билл, присядь.       Он указал на стул перед столом, взял со стола свои очки и надел их. Вальт был спокоен и педантичен, в отличие от меня.       — Твоё шмотьё вернуть не получится. И, опережая твоё недовольство, скажу: мне самому не нравится, что ФУРИЯ, а тем более отряд Азеллара, хозяйничают в моём участке, как у себя дома. Ты прекрасно знаешь, какие у меня натянутые отношения с ними, но я связан по рукам и ногам. Верховные инквизиторы вмешались, и даже Аббадону пришлось язык в жопу засунуть и делать всё, что они скажут. А Аббадону я доверяю свою жизнь, и если он сказал, что так нужно, значит, так нужно.       — Я расследую убийство, серию убийств, если точнее, мне нужны мои улики, Вальт!       — Это уже не важно. Теперь это улики ФУРИИ. Мне жаль, но всё, что нам остается, это смириться с ситуацией и делать, что говорят. По поводу всей этой истории вчера я, как и ты, подписал бумагу, поговорить можно, но желанием я не горю, настоятельно рекомендую трепаться поменьше. Я знаю, к чему ты клонишь, что твоя недавняя история с тем алкашом к этому причастна, и я отрицать не буду, скорее всего, ты прав. С Аббадоном мы этот момент тоже обсудили, и о тебе поговорили, он отзывался хорошо о твоей проделанной работе, что, безусловно, большой плюс. Но позволить тебе ввязаться в это ещё сильнее, погрузиться в это дерьмо с головой, я не могу. ФУРИЯ не те, с кем можно шутить.       — Боишься, что я перейду дорогу Азеллару?       — Азеллар меня не волнует, я не боюсь его, мы давно знакомы, ещё в бытность моей работы в Асфоделе я служил вместе с ним много лет. Но какой бы он не был мерзкий тип, он - сосунок, по сравнению с теми, кто там заправляет. Так что, не его тебе нужно бояться, Билл. Инквизиторы разбираться не станут, если ты встанешь у них на пути. Ты для них не более чем назойливая мошка, которую они прихлопнут и бровью не поведут. В любом случае, скоро это всё закончится, а пока нужно немного потерпеть, усмирить свою излишне вспыльчивую натуру и чрезмерно большую гордость.       — Он ещё здесь. Они перекрыли порт, чтобы он не сбежал. Он может сбежать из Ада. Ангел в Аду убивает всех подряд, а ФУРИЯ не может его найти. Значит, я его найду.       — Билл, ты совсем тупой?! Какой, к чёрту, ангел?! Господи… — взорвался он, закатил глаза и попытался ещё раз меня вразумить, — Я прошу тебя не лезть, а ты делаешь всё наоборот. Ты ума лишился?       — Да плевать я хотел, Вальт, плевать на твою осторожностью. Скоро я всё равно сдохну, я должен попробовать найти его. Плевать мне на Азеллара, и на ФУРИЮ, и на инквизиторов, мне нужен только этот ангел. Но если они его не поймают, значит, это сделаю я. Я должен что-то сделать, Вальт. Я должен его остановить!       — Остановить? Ты совсем сбрендил?! Даже не думай лезть в эти разборки!       — Шеф, у нас тут проблема, — послышалось со стороны двери. Я обернулся, там торчала голова демона, — Вы нужны.       — Да, сейчас выйду! — крикнул ему Вальт и снова обратился ко мне, — Билл, ты меня достал. Ты уже не маленький мальчик, и если куда ввяжешься, то на меня можешь больше не рассчитывать, понял? Доставать из задницы тебя больше не намерен, закончилась акция. Всех димов сегодня я отпустил, так что иди, делай, что хочешь, совершай свои возмездия, а мне нужно работать.       Он поднял свой огромный зад и быстрым шагом пошёл к двери, открыл её и подождал пока я встану. Я недовольно повертел головой, но всё же вышел вместе с ним. Мы не закончили и меня это раздражало. Вальт хлопнул дверью, закрыл кабинет на ключ и неспешно двинулся за демоном разруливать какие-то проблемы. Его широкая спина удалялась от меня, а меня переполняла злость от его предательства. Грёбаные бюрократы. Я не знал, что мне делать дальше. Мне нужны мои улики, но, видимо, с ними можно попрощаться. Нужно делать следующий шаг, времени мало. Я стоял неподвижно, стиснув зубы, пытаясь подавить нахлынувший гнев, пока мне на плечо не положили руку, от чего я вздрогнул и резко обернулся. Это была Алиса. Она широко улыбалась, глаза игриво бегали, руки были спрятаны за спиной.       — Привет! — счастливо крикнула он мне.       Она вновь выглядела сексуально. У неё снова обострился сексуальный голод и начался период подкатов ко мне. Ярко-красная блестящая помада, торчащее из-под одежды чёрное кружевное бельё, громкое протяжное дыхание. Обычно за этим следуют недвусмысленные намёки на секс. Алиса выставила грудь вперёд, прижимая меня сильнее к стене. Давление возрастало, а моя злость резко сменилась на растерянность. Не люблю, когда на меня давят, тем более женщины.       — Привет, — сдерживая её натиск сказал я. Алиса наиграно повертела головой.       — Ну и хаос они тут устроили, скажи? — у неё вырвался игривый смешок.       — Ещё мягко сказано.       — Вальтазар сказал, что сегодня у димов выходной в связи с… вот этим.       — Да, кажется, что-то такое слышал.       — Я тут подумала.       — М?       — Возможно, я была слишком резкой в прошлый раз. Ты же действительно не виноват, что так произошло, верно? Я пообщалась с ребятами, говорят, тебя чуть не убили, на цепях висел, ужас какой, а я так как-то неправильно отреагировала на это что-ли. Ты же извинился всё-таки.       — Ничего, на твоём месте я бы отреагировал также.       — В общем, я подумала, мы не чужие люди друг другу, верно? Мне кажется, ты заслуживаешь ещё один шанс.       — Ещё один шанс? — я сделал вид, что не понимаю, о чём она.       — Сегодня же нет работы, и завтра, скорее всего, тоже ничего серьёзного не будет, так что ты вечером свободен, — она начала говорить медленнее, с придыханием, растягивая гласные, — Что ты там предлагал? Ах, «Огненная креветка»? Сотню лет там не была, кстати. Помню эти алые скатерти, приятная музыка, удобные кабинки туалетов…       — Я сегодня занят.       — Что. прямо весь вечер? — продолжила кокетничать она, прижимая пышную грудь ко мне всё сильнее. Она прикусила губу, играючи провела пальцем по моему плечу и заглянула глубоко в глаза. Отступать было некуда, за мной стена.       — Может. не весь, но очень некультурно будет не назначить точное время, верно? А если я опоздаю или вообще не смогу приехать, а столик забронирован? Ты же, наверное, и вина уже полбутылки выпьешь.       — Может тогда сделаем так? Креветку оставим на другой раз. Ты заедешь за мной, как только освободишься, не важно во сколько. Мы поедем к тебе и будем трахаться всю ночь. Только ты и я, никакой работы, никакого ЦЕРБЕРА. Наши тела, твой матрас и может быть чуть-чуть алкоголя. Идёт? — она внаглую положила ладонь мне на пах и немного сжала. Я заглотил воздух, задержал дыхание и дёрнулся. Не люблю, когда меня берут за яйца.       — А если я не освобожусь до утра?       — Мне плевать, Макалистер, я просто хочу тебя отыметь. Сегодня. Твой последний шанс.       — Звучит… многообещающе, — я криво улыбнулся и убрал туловище в сторону от её руки, — А почему не можем просто остаться у тебя?       — Ты уже упустил возможность увидеть моё шикарное постельное бельё в прошлый раз. Теперь твоя очередь меня удивить.       — Боюсь, у меня нет шикарного постельного белья.       — Может, я просто хочу на твоей кровати? — она подмигнула и отдёрнула длинные рыжие волосы назад, распуская по воздуху свои приторно сладкие духи, — До вечера, Билл.       Я наконец смог выдохнуть. Алиса удалялась от меня. Цокая каблуками и виляя широкими бёдрами, она растворилась в толпе демонов. Я зажмурился и потёр глаза. Она портит мои планы, но терять я её не хочу, она тоже мне нужна. Придётся мне как-нибудь выкручиваться. Тогда нужно начинать своё расследование как можно скорее.       Джонни сидел на пассажирском сидении, откинув спинку назад, и с открытым ртом спал. Когда я открыл дверь, он подскочил и пощурился на меня. Очки были у него на затылке.       — Нас на сегодня отпустили, отвезу тебя домой, — сказал я и завёл машину.       — Да, я слышал, все остальные уже свалили, — Джонни нащупал очки на голове и натянул из на нос. Он громко зевнул и начал крутить рычажок, поднимая спинку в вертикальное положение, — Ты забрал, что хотел?       — Нет, — с горечью сказал я и начал сдавать назад, — ФУРИЯ поставили раком весь ЦЕРБЕР.       — Да, я видел, даже Аббадон приехал. Ну и денёк. Хорошо, что работать не надо, — Джонни ещё раз зевнул, — Ты ведь довезёшь меня до дома?       — Машину я забираю, раз я теперь буду кататься за тобой каждое утро.       — Ты знаешь, как я к этому отношусь, старичок, — он недовольно скривился, — Но разве у меня есть выбор?       — Это был не вопрос, Джонни.       — Я знаю, Билл, я знаю.       

⛧⛧⛧

      Я мчал к тому единственному, кому я мог доверять в вопросах высших существ — Люци. Надеюсь, он дома, у меня нет времени искать его по всем увеселительным заведениям Элизиума. Я знал только адрес, где он живёт. Это шикарный пентхаус в самом высоком и дорогом жилом доме Дита — Elysium Emperial. Конечно, это должен был быть именно пентхаус и именно в самом центре самого помпезного района Дита. Где ещё может жить адская элита? Только в таком месте. Горячий, серьезный, тёмный Асфодель был похож на Люцифера, а вот Элизиум - это было буквально олицетворение Люци, его обитель, будто сделана прямо под него. Вечно в свете софитов, наполненный громкой не замолкающей музыкой, с кучей казино, баров, клубов, горой всевозможных наркотиков, секса и бесконечного пьянства.       Я подъехал к высоким воротам, на которых блестели и переливались буквы «E-E». Остроконечное здание голубоватого цвета, с каскадами балконов, ступенчато тянулось вверх на сотню этажей. Оно освещалось со всех сторон прожекторами, чтобы с любой точки Дита все знали, где именно находится самая дорогая недвижимость. Из сторожки в мою сторону выдвинулся охранник — хромающий на одну ногу демон в костюме, явно ему не по размеру. Он поправил фуражку и нагнулся к моему окну, сунув свою бульдожью морду чуть ли не в салон.       — Документики, — сипло сказал он, — Что-нибудь. Паспорт, права, удостоверение, книжка пребывания. Мне пробить по спискам, простая формальность, сэр.       — Я к другу, — сказал я, протягивая своё удостоверение ЦЕРБЕРа.       Охранник посмотрел на документ, потом снова поднял взгляд на меня, почесал затылок и, переваливаясь с ноги на ногу, пошёл обратно в сторожку. Через окно я видел, как он, щурясь и нашёптывая себе под нос, водил пальцем в книге на своём столе, после чего ворота медленно открылись и он вернулся ко мне.       — Всего доброго, мистер Макалистер, — он протянул мне удостоверение. Я коротко кивнул ему и проехал внутрь. Видимо, Люци записал меня в список своих друзей, официально.        Я припарковался. Рядом с роскошными лимузинами, дорогими блестящими кабриолетами и огромными черными демонскими внедорожниками, моя Малибу казалась ржавым куском металлолома. Стеклянные револьверные двери медленно вращались. Вся парадная часть здания больше похожа на музей-выставку, чем на подъезд жилого дома — мраморные пол и лестница с практически зеркальной полировкой, люстра из хрусталя и серебра блестела тысячей огней, на стенах мятного цвета висели картины с пейзажами Земли и Рая в позолоченных рамках, на потолке лепнина и огромная фреска. Я вызвал лифт, над дверьми загорелся циферблат с более чем сотней этажей, стрелка медленно опустилась на единицу и раздался звон — двери медленно отрылись. Я нажал кнопку 99 и лифт неспеша начал подниматься, заиграла тихая симфония на фоне. Я точно в Дите? Такое чувство, что я в санатории Альбалаполиса. На всём этаже была только одна дверь, в самом конце недлинного коридора. На той стороне слышалась музыка, смешки и множество женских голосов. Кажется, он дома. Я позвонил. Через минуту дверь открылась и за ней показался Люци, прикрывающий свой член простынёй. Он не сразу понял, кто перед ним, несколько прищурившись, он пару секунд всматривался в моё лицо.       — Билл? Дружище, ты чего? Время видел? — он потёр слезящиеся глаза, — А сколько время?       — Около двух часов после полудня.       — Я что-то совсем потерялся. Надо завязывать с этим винтом, — Люци отошёл в сторону и пошёл обратно, повернувшись ко мне голым худым задом, и потащил за собой длинную простыню, — Ты, эта, проходи давай. Щас что-нибудь найдём для тебя.       Что бы это не значило.       Я зашёл в открытую дверь и прошёл в просторный зал. Было светло. Высокий потолок с лепниной соседствовал со светильниками в стиле хай-тек, мраморные колоны, множество скульптур голых женщин, демонесс и суккубов, на которые кто-то развесил свою одежду и нижнее бельё. Из большого, размером со шкаф, музыкального катушечного аудиопроигрывателя играла активная музыка. На нескольких круглых стеклянных столах лежали канапе, фрукты, алкоголь, а на серебряном блюдечке с маленькими граммовыми ложечками, были аккуратно выстроены в дорожки белые порошочки. На полу расстелены ковры и бычьи шкуры в несколько слоёв, кресла и диванчики на тонких ножках. Всё это было заполнено обнаженными девушками, лежавшими на и в белоснежных простынях. Около десятка. Кто-то из них спал, пил, раскуривал высокие кальяны, а кто-то занимался сексом. Сладострастные стоны перекрывали музыку. Люци переступил через одну из них и наклонился, потрогав её за пышную грудь. Он улыбнулся и подмигнул мне.       — Ты пока располагайся, я сейчас приду, только накину что-нибудь.       — Люци-и-и! Мы ждём! — протяжно послышалось из соседней комнаты. Люци тут же переключил внимание, и пошёл в сторону звука.       Девушки сразу начали строить мне глазки, кокетливо улыбаться, не стесняясь вставали передо мной в развратные позы намеренно показывая, чего именно они от меня хотят. Я огляделся вокруг, оценивающе рассматривая некоторых из них.       — Хочешь? — спросила у меня светловолосая дама, сидевшая на большой перьевой подушке рядом со мной, завёрнутая в простыню, с открытой бутылкой вина в руке. Не понятно, что именно она предлагала, себя или вино. Она была уже довольно поддатая, улыбка уставшая, голова шаталась. Она протянула мне бутылку на качающейся руке.       — Я за рулём.       — Да ладно тебе, ты думаешь, куда-то от нас уедешь? — она посмеялась, — Давай расслабимся. Что ты хочешь? Я всё сделаю. Ты ведь друг Люцифера?       — Смотря какого.       Она снова звонко похихикала и повернулась другим боком. Простыня скатилась по её гладкой шёлковой белой коже, оголив бюст и живот. Она наклонила голову в сторону и устало улыбнулась пьяной улыбкой.       — А ты забавный. Как тебя зовут?       — Уильям.       — Люцифер назвал тебя по-другому.       — У меня много имён.       — Что ж, Улям, разденешься сам, или тебе помочь? Я могу снять с тебя штаны даже без рук, — она оскалила зубы и наигранно порычала, но меня это не возбудило.       Люци долго не было. Компания обнажённых женщин меня скорее раздражала, чем радовала. Я проигнорировал предложение своей собеседницы и прошёл мимо неё в сторону комнаты Люци, она обиженно цокнула. На меня пялились, подмигивая блестящими пьяными глазами, девушки перешёптывались между собой и задорно хихикали. Одна, чуть ли не падая мне в ноги, встала на колени и выставила вперёд голую грудь. Я переступил через неё, прошёл за угол. Заглянув внутрь комнаты, я увидел, как Люци, склонившись над круглым стеклянным столиком, снюхивал целую горку порошка стеклянной трубочкой. В компании с ним, тем же занимались ещё пара голых суккубов. Одна из них, увидев меня, улыбнулась. Она утёрла нос, глубоко и звонко вздохнула и кивнула Люци в сторону двери. Он резко обернулся, с трубочкой в руках, и снова удивлённо поглядел на меня, как будто впервые меня видит.       — Блять, Билл, я забыл, что ты тут, — он громко втянул в себя остатки, застрявшие в носу, и на секунду зажмурился, после чего его резко передёрнуло, — Ух, блять. — Люци повернулся ко мне и блеснул болтающимся членом. Я отвернулся в сторону. Люци завязал халат, который, видимо, накинул минуту назад, — Сейчас я тебе найду что-нибудь. Эй, — он свистнул одной из девушек, — Принеси моему другу какую-нибудь рясу там или халат, короче что-нибудь принеси накинуть. Он немного стесняется по началу, но потом втягивается, — с широкой улыбкой он подошёл ко мне поближе, — У нас сегодня оргия. Вечером выберемся куда-нибудь. Можешь снимать эту свою одежду, через пару минут ты и про халат забудешь. Мы тут всё перетрахаем с тобой. Будешь? — он протянул мне трубочку, на её стенках прилипли белые пылинки, но я отодвинул его руку в сторону.       — Я хотел поговорить, — с полной серьёзностью в голосе сказал я.       Люци схватил трубку от кальяна, лежавшую на пышном розовом махровом диванчике, и затянулся. Высокая пузатая колба долго булькала, после чего он выдохнул белый дым вверх. Сладкий ягодный аромат наполнил комнату.       — Разговоры оставь политикам. А мы с тобой для другого в этом мире. В лучшем из миров. Сегодня мы кайфуем! — он протянул мне трубку от кальяна, но и её я не принял. Люци по доброму сморщился и улыбнулся, — Да ладно тебе, дружище, расслабься сейчас, а завтра поговорим, договорились?       — Это не займёт много времени.       Я бросил взгляд на суккубов, которые с клыкастой улыбкой смотрели на меня. Их глаза горели розовым блеском, лучше долго в них не смотреть, знаю я этих тварей. Одна из них высунула длинный раздвоенный язык и сексуально облизнулась.       — И желательно наедине, — добавил я.       Люци, поняв, что я не отстану, тут же оглянулся на девушек, щёлкнул пальцами и кивком указал на выход. Суккубы покорно вышли за пределы комнаты, виляя длинными тонкими хвостами. Люци разлёгся на диване, прикрывшись по пояс простынёй, и посасывал трубку кальяна.       — Я слушаю, дружище, Люци к твоим услугам, — с улыбкой сказал он и затянулся, выдохнув густой белый дым в потолок.       — Мне нужна информация об… ангелах.       — Ангелах? Тебе интересует кто-то конкретный или обо всех сразу? Только эпоху укажи, а то я ж самого начала начну.       — Меня интересуют те, кого можно найти в Аду.       — Ну, как минимум, один из них лежит перед тобой. Я самый что ни на есть чистокровный ангел.       — Ладно, задав вопрос точнее: бывают такие, кто из Рая сюда приезжает?       — Конечно! — ответил он, будто это самый очевидный ответ. Но, увидев моё, недопонимание, он продолжил, — Это же Ад — царство грехопадения. Здесь можно всё, на любой вкус, на любой цвет и на любой грех. Ангелы сюда как на курорт приезжают. Только представь, как в Раю скучно! Сидишь ты в своём Альбалаполисе сотни лет напролёт, а там даже вздрочнуть нормально нельзя, не выпить, я уж про дурь молчу. Секс очень ограничен и, я уверен, только в миссионерской позе и после обеденной молитвы. Я бы повесился от такой жизни, клянусь тебе. А им каково? Даже думать страшно. Вот и приезжают сюда время от времени. Отдыхают, веселятся, трахаются, пьют, долбят, всё, что захочешь.       — Убийство тоже?       Люци покривился от моего вопроса и покачал головой, выбирая наиболее приемлемый ответ.       — Как бы там ни было, в Аду такой грех не в почёте, также, как и везде. Но за деньги можно организовать и такое.       — И часто они наведываются сюда?       — Нет, что ты. Это очень трудно. Я знаю, что места на паром бронируют за сотню лет. Ходят они редко, один, может два раза в десять лет, иногда ещё реже. В чёрную всё, естественно. Такими перевозками законно уже занимаются. Раньше у Отца и Харона была целая программа, но наверху такое развлечение назвали прямым вмешательство в дела Рая и прямое нарушением договорённостей Ада и Рая. И лавочку прикрыли. Сейчас, я не знаю, кто рискнёт таким промышлять, но такие отбитые точно есть. Денег это, наверное, стоит, ахренеешь. Вот только попасть в Ад - это не так сложно, а вернуться обратно - уже то ещё приключение. Отцу-то по большей части плевать, кто сюда приплывает, ему главное, чтобы деньги за души шли, а вот фуриям не плевать. Но я знаю это так, между делом, не спрашивай меня, как провести ангела в Дит.       — Ты знаешь кого-нибудь из таких приезжих ангелов?       — Я встречался с ними пару раз, очень давно. С этими ангелами я не связываюсь. Они крайне неприятные типы, очень специфические, у нас с ними разный кайф, это точно. Мерзкие, грубые и упарываются только самым сильным дерьмом. Это точно не моя компания.       — И надолго они остаются?       Люци снова глубоко затянулся, замолчал на пару секунд и выдохнул дым через нос.       — Нет, в этом тоже трудности. В Преисподней любой ангел через какое-то время станет похож на такого как я, или Отец. Причём переход этот не из приятных. Кожа слезает, крылья облезают, глаза чернеют, кровью харкаешься, могут даже рога начать расти у некоторых. В Рай с таким набором тебе дороги нет. Сразу под трибунал, это тяжкое преступление, ты же буквально исчадие Ада, там такого не приемлют.       — И сколько времени у них до такого перехода?       — Неделя, может, чуть больше, это пока не наступят необратимые изменения. Если повезёт, можно будет вернуть прежний вид через какое-то время. Но это если он в Рай вернётся.       Неделя. Если он ещё здесь, значит, у него осталось всего пару дней, чтобы свалить отсюда обратно в Рай невредимым.       — Это очень поможет мне. Спасибо за помощь.       — Да разве я помог? Дружище, благодарить будешь, когда мы тут оторвёмся хорошенько.       — Сегодня без меня, мне нужно найти одного ангела.       — Надеюсь, ты не серьёзно. Они шуток не понимают, слишком серьёзные типы с огромным самомнением и огромными мечами. Не так посмотрел - сразу оскорбиться может.       — Ещё как серьезно. За меня не волнуйся, я что-нибудь придумаю. Кстати, ты знаешь, где его можно найти?       — Понятия не имею, он может быть где угодно. Любая тусовка, бордель или казино. Естественно, все мероприятия закрытые, так что даже я о них не знаю, — Люци ещё раз глубоко затянулся, булькая кальяном, после чего, выдохнув через ноздри, ненадолго задумался, — Хотя, знаешь, есть одна идея. Им грешки очень дорого обходятся, и, будь я райским ангелом, у которого всё строго с молитвами, пошёл бы в церковь. Замаливаться, иначе кожа слезет очень быстро.       — Церковь. Хорошая идея. Начну оттуда.       — Ты же вернёшься, как закончишь, да?       Я обернулся на него. Счастливая улыбка, казалось, не сходит с его лица ни на секунду. Он встал, подошёл ко мне и, приобняв под спину, пару раз похлопал по плечу. Он реально так рад мне, разве я мог сказать ему нет?       — Конечно, — с фальшивой улыбочкой сказал я, на что Люци ответил только искренним смехом.       — Вот это другой разговор, Билл, дружище!       Люци снова упал на диванчик и свистнул. К нему, толпясь, под всеобщее хихиканье повалили девушки.

⛧⛧⛧

      Церковь Сошествия Господне. Один из немногочисленных крупных христианских храмов в Дите. Сложно представить, что в таком богом забытом месте может существовать подобное сооружение. Храмовый комплекс находится в западном Асфоделе. Вдоль дороги росли невысокие сухие деревья с редкими облезлыми кронами. От неоживлённой улицы его отделяет высокая стена из лавового камня. Полянка с сухой травой, декоративными посадками из колючего кустарника, лавочки и беседки. Высокий шпиль храма, покрытый чёрной черепицей, возвышался на шесть-семь этажей вверх, остроконечная башня была украшена простым позолоченным крестом. Мозаичные окна из цветного стекла с религиозным орнаментом, белые отштукатуренные стены, высокие лакированные деревянные ворота.       Я подъехал к стенам храма и припарковался у обочины. Немногочисленные прихожане косо посматривали на меня и поторопились скрыться на святой земле за забором. Будто меня это остановит. На стене храма висело несколько табличек, одна из которых гласила: «Уважаемые братья и сестры, на территории храма курить запрещено». Я бросил недокуренный окурок в сторону. Попрошаек здесь, как ни странно, было совсем немного. В основном среди прихожан были женщины. Их покрытые разноцветными платками головы рябили перед глазами. Я заметил лишь несколько старых бородатых мужских лиц. Многие начинали свои молитвы ещё даже не зайдя в стены церкви. Стояли на коленях, сложив руки в замок, они что-то старательно бубнели себе под нос. Что они так отчаянно пытаются замолить? Я не понимаю. Последнее, что бы я сделал, это пошёл в церковь, чтобы найти ответы на свои вопросы, но как ни странно, именно за этим я здесь.       Перед входом в храм также висело несколько табличек: «Уважаемые браться и сестры, церковь принимает пожертвования только в виде оболов.»; «Уважаемые братья и сестры, подпевать церковному хору строго запрещено!»; «Дорогие прихожане, свечи и другую церковную утварь можно покупать только в церковном магазине. Чужие свечи НЕ ОСВЯЩАЮТСЯ.».       Я зашёл внутрь. Пахло ладаном и воском. Эхом отдавалось негромкое церковное песнопение. Несколько длинных деревянных скамеек стояли кривыми рядами с одной стороны. Алтарь в центре, перед ним на пьедестале стояло огромное распятие. Несколько человек припали к его основанию на колени и тихо молились. Раскуренные благовония дымились в подвешенных кадильницах. Тонкие свечи из красного, чёрного и жёлтого воска мирно догорали на стоячих подсвечниках.       Я бродил по храму, рассматривая церковную утварь. Прихожане шарахались от меня, как от дьявола, прятали глаза, отходили в противоположный угол, бурчали проклятья на мою голову. Большая икона в золотой раме. Я поднял голову и осмотрел святого. Несколько свечей горело на круглом высоком подсвечнике. Я заприметил маленькую, почти догоревшую свечу, и потушил её большим пальцем. Горячий расплавленный воск с приятной болью прилип к коже.       — Вам помочь? — послышался женский голос из-за спины. Я резко обернулся. В длинной бордовой рясе с белым епитрахилем поверх стояла женщина на вид моего возраста. Греческий нос с горбинкой и выразительные большие тёмно-карие, почти чёрные глаза. Каштановые волосы, аккуратно собранные, немного выглядывали из-под белого шёлкового апостольника с бордовым кобуком в цвет рясы. Некоторые элементы громоздкого одеяния выглядели не по размеру, явно мужские. Похожего цвета облачение я уже видел прошлой ночью, только более скромное. Её одежды были богаче: вышитые золотыми и белыми нитями орнаменты и кресты на рясе, икона Богородицы в золотой узорчатой рамке свисала с шеи на цепочке чуть ниже груди. Она сложила руки за спиной, выставив грудь вперёд, и уверенно глядела на меня.       — Мне нужен главный, — сухо сказал я, осмотрев её одеяния сверху вниз.       — Главный перед Вами, — она едва заметно ухмыльнулась, предвкушая моё недоумение, — Так чем могу помочь?       — Вы? — я вздёрнул брови вверх, — Вы главная?       — Этой епархии — да. Что-то не так?       — Ожидал увидеть старика с бородой до колен, а не… монашку.       — Как мило. После отхода от дел патриарха Константина, я заняла его место в этом храме. И нет, я не монашка.       — Видимо, очереди из желающих не было.       — Почему же? В нашем церковном сане женщины имеют столько же власти, что и мужчины.       — Удивительно, что именно в Аду этого сумели добиться.       Она начала медленно расплываться в надменной ухмылке, на моё замечание и глубокие морщинки на уголках рта стали заметнее.       — Матриарх София, — она кивнула головой, — А вы?       — Просто Уильям.       — Просто Уильям, значит? Хм. Итак, Просто Уильям, что же Вас привело в наш храм? Вы не похожи на того, кто часто обращается к Господу. Скорее на того, кто пугает моих прихожан своим присутствием.       — Так Вы встречаете новых прихожан? Вдруг я решил найти Бога в своём сердце? А как же быть пастырем для глупых блеющих овец? Или это не про Вас, матриарх?       — При всём уважении, я вижу, когда приходят за помощью, и кому нужен пастырь. И Вы не из тех. Бога давно нет в Вашем сердце.       — У нас с ним всегда были сложные отношения. Но мне всегда было интересно, зачем все эти храмы здесь стоят? На какое спасение души вы надеетесь после того, как угодили сюда?       — Значит, Вас привёл интерес? Что ж, в этом нет ничего странного, Уильям. Все мы начинали наш путь к Богу с интереса. Сначала детский интерес, потом взрослая мудрость, — она снисходительно улыбнулась, я сделал то же самое в ответ, — Если наши души уже не спасти, никогда не поздно начать просить о прощении. Молись и ответ Его будет дан.       — Сомневаюсь в этом.       — Сомнения от незнания. Незнание порождает ошибки. Ошибки рождают опыт. Опыт делает нас лучше. Если Вы решили вступить на путь прощения, это правильный путь. Те, кто обрёл смирение даже в этом мире, давно уже нашли покой. Обычные души, не Вы.       — А я какой-то другой? Необычный? Вы ведь знаете, кто я?       — Конечно, я знаю, кто Вы такой, что за глупый вопрос? — у неё вырвался смешок.       — Откуда?       — Вы скорее волк в овечьей шкуре. У таких, как вы, другой взгляд, другое лицо, другие движения, другие повадки. Пока одни припадают к земле, моля о прощении, вы тушите свечи рукой, не боясь священного огня. Если мы здесь узники, то вы надсмотрщики. Если мы прячем взгляд в страхе, то вы его ищете. Если мы молим о прощении, то вы никогда не прощаете. Мы пытаемся сохранить совесть, а вы изощряетесь в истязаниях. Мы — жертвы, а вы чувствуете себя здесь как дома. Вас боятся и вы это любите. В ваших сердцах давно только Ад и Диавол. Власть и страх - ваша главная пища. Вас невозможно не отличить от других. Не берите на свой счёт, я просто говорю, как есть.       — Но Вы не боитесь меня.       — Бог с Вами, мне не зачем Вас бояться, я ничего не скрываю и у меня всё в порядке с документами, священнослужители получают хорошие преференции, думаю, Вы в курсе. Тем более, я знаю, что это всего лишь ваша работа. Мы не сильно отличаемся друг от друга, просто у нас разный подход. Правда, что вы читаете «Отче Наш» перед убийством?       — Правда. Только после, перед погребением. Не более чем регламент.       — Регламент. Как мило. Хоть что-то осталось от старого мира, — она иронично оскалилась.       — Если не боитесь, так, может, презираете, как остальные?       — Невозможно подавлять негативные чувства к вам, даже мне. Да простит меня Господь, но я бы делала всё то же самое на вашем месте, если бы могла. Презираю? Может быть. Завидую? Да, скорее всего. Именно это чувство вы и вызываете у остальных — призрение и злость за свою несправедливую зависть.       — Зависть — грех. Смелые слова для матриарха церкви.       — Зато честные. Честные перед Господом, а главное, перед собой. Я не боюсь брать грех на себя. Все мы здесь по какой-то очень веской причине, не так ли? Грех привёл меня на этот путь. Так ли страшно в этом признаться?       — Удивительно, насколько Вы проницательны, матриарх. Этому Вы учите своих прихожан в Вашей церкви. Смирению и признанию своих грехов?       — Это не моя церковь. Это церковь Господа нашего. Иисус сошёл в Ад на второй день после своей смерти. Он отчистил Лимб, сокрушил врата Преисподней и вывел всех праведников, все бедные души, что были заточены в это ужасное место несправедливо. И мы верим, что он вернётся снова и выведет всех праведных, всех, кто раскаялся в своих грехах. Он выведет нас в Рай. Ведь Господь умеет прощать. И он простит нас, обязательно простит. Когда-нибудь он вернётся, мы ждём этого.       — Он не вернётся. Бог забыл это место и он вас не слышит. Иначе бы он остановил то, что здесь происходит. Ему плевать на этот мир.       — Каждый верит в то, во что он больше хочет верить. Я думаю, Вы бы точно не хотели, чтобы Он вернулся. Иначе Вам было бы не избежать кары Его. Вы знаете это.       Улыбка спала с моей физиономии, а её наоборот стала явнее. Давно я не видел такой уверенности и стойкости, чтобы передо мной не испытывали ни трепета, ни ненависти. Эта матриарх не из простых душ, которые мне попадаются.       — Так… Чем я могу Вам помочь, Уильям? — вновь спросила она.       — Это больше дело личное. Я ищу кое-кого. Не так давно я встретил одного старика в похожей одежде. У него не было руки и… он нёс всякий бред. Я особо не могу углубляться в подробности, но, подумал, может Вы его знаете?       — Однорукий старик в церковной рясе? Похоже на описания викария Артура. Я не видела его несколько лет. Он давно отошёл от нашей церкви, посвятив свою жизнь служению душам в самых незавидных уголках Ада. Кажется, у него была часовня в Стигийских болотах, но подробностей я не знаю. Вряд-ли я смогу Вам сильно помочь в его поисках.       — Мне не нужно его искать, я уже уже его нашёл.       — Тогда я не понимаю.       — Он мёртв.       В мгновение её лицо опустело. Она застыла с открытым ртом. От прежней улыбки не осталось и следа. Зрачки расширились, появилась едва заметная дрожь, но я хорошо вижу такие эмоции. Вот теперь она испугана по-настоящему. Она не боится меня, но испугалась этой новости. Интересно.       — Как… мёртв? — вырвалось у неё.       — Самоубийство. И, боюсь, причиной его смерти стал вовсе не несчастный случай.       — Вы подозреваете, что я к этому причастна? — сдерживая дрожь в голосе спросила она.       — Я этого не говорил, но, мне кажется, Вы могли бы что-то знать, — я оглянулся. Несколько пар глаз из-под платков наблюдали за нами. Не слишком далеко сидели и внимательно слушали наш разговор. Не люблю лишних взглядов и ушей, — Мы можем поговорить в более уединённом месте?       София оглянулась и серьезно глянула на старух. Те стыдливо попрятали взгляды и опустили голову. Это был страх или уважение?       — Да, есть одно место, — более собрано сказала она, — Следуйте за мной.       Матриарх развернулась и двинулась в сторону деревянной двери в углу неподалёку от алтаря. Тяжелая дощатая дверь была закрыта на ключ. Матриарх достала из-под рясы с характерным звоном связку ключей. За дверью находилась круговая лестница из лавового камня. Матриарх взяла подсвечник со стены, и, освещая себе тёмный путь, аккуратно, ступенька за ступенькой, начала спускаться вниз, а я следом за ней. Мы кружили по лестнице несколько этажей, минуя такие же закрытые толстые старые двери, пока, наконец, не опустились до конца. Здесь, в узком и низком каменном тоннеле, на стенах висели толстые свечи. Судя по количеству застывшего воска под ними, их меняют регулярно. В конце нас ждала ещё одна дверь, на которой висела старая позеленевшая медная табличка. «Bibliotheca». София открыла замок и потянула дверь за толстое медное кольцо. Дверь со скрипом открылась.       — Здесь нас не потревожат, — сказал она, войдя внутрь.       Библиотека была большой. Высокие книжные шкафы доверху забитые ветхими пыльными книгами. Два деревянных стола с лавками, красное кресло, трибуна в дальнем конце с большой толстой раскрытой книгой Ветхого Завета. Было светло, горели свечи, особенно много было возле читальных столов. Матриарх, запыхавшись, прошла немного вперёд, поставив подсвечник поближе к остальным.       — Вы так легко поверили мне. Это либо глупость, либо страх.       — Почему бы мне просто не поговорить с Вами наедине, Уильям.       — Потому что, зная кто я такой, Вы наверняка знаете, чем я занимаюсь. Люди обычно боятся оставаться наедине со мной.       — Я не из их числа. Хотите проверить мои документы? Боюсь, они не при мне, лежат в моей спальне в другом крыле.       — Нет. Я просто думаю, что Вы знаете, зачем я пришёл, — она недоумевающе покачала головой, — В городе творятся странные вещи. Сначала убитая свинья, потом несколько убитых людей. Всё это приводит меня к сумасшедшему священнику. Он мог бы быть настолько не в себе, что легко спрыгнул бы с крыши без особой причины и никто бы не удивился. Но не Вы. Вас эта новость повергла в ужас. Почему? Вы не виделись несколько лет, и неужели это было бы так неожиданно, что Вы приняли это так близко к сердцу? Вы не из тех людей, матриарх, кого легко напугать. Мне Вы отвечали уверенно, даже слишком, я бы сказал, нагло, не зная моих мотивов. Что-то напугало Вас настолько, что Вы особо не раздумывая привели меня сюда. Что-то не сходится. Что? Мне нужно знать это.       — Если я скажу, то у меня могут быть проблемы? — сказала она, сохраняя твёрдость, несмотря на ужас где-то в глубине.       — Никто не узнает об этом разговоре. Обещаю.       — Вы же из ЦЕРБЕРа.       — ЦЕРБЕР здесь ни при чём, это моё личное дело и только моё.       - Почему я должна Вам доверять? С какой стати? Откуда мне знать, что Вы мне друг. Откуда мне знать, что я вообще выйду отсюда живой?       - Вы задали этот вопрос себе ещё до того, как мы спустились сюда. Слишком много свидетелей, Вы явно подкованы в праве и знаете, что я не буду убивать Вас без причины. Я точно не друг, но мне нужно разобраться в том, что происходит.       — Зачем? Зачем Вам это нужно?       — Есть причины, но я не могу о них говорить, пока не узнаю наверняка о том, что здесь происходит. Я под контрактом о неразглашении и не могу вести этих разговоров с непосвященными.       София скривилась, отвернулась в сторону и глянула через плечо. Её агрессивная настороженность ко мне понемногу начала растворяться, оставив в сухом остатке истинное волнение и тревогу. Но это не из-за меня. Она по-прежнему не боялась меня, её пугала мысль, которую она обдумывала, решая рассказать мне что-то или нет. Она сжалась. Тревога оказалась сильнее строгости. Она на глазах поникла, будто сбросив маску железной девы, оставив только своё истинное лицо, истинный ужас, окутывающий её уже очень давно.       — Он кого-то снова убил, да? — тихо спросила она, будто боясь, что её услышат. Она жалобно поджала дрожащие губы, глаза наполнились слезами, которые она старательно сдерживала.       — Невинную душу, — с горечью произнёс я.       София зажмурилась и затряслась. Горький всхлип вырвался изнутри. Слезы покатились по её щекам. Это был последний удар.       — Господи Боже… — шёпотом произнесла она и сжалась, схватив себя за плечи. Она не выдержала и, скривившись, расплакалась, отворачиваясь от меня, чтобы я не видел её лица.       — Вы можете сказать мне всё, что знаете. Мне очень важна любая информация. Пожалуйста.       Она аккуратно села на край скамейки, вытерла слёзы и попыталась успокоиться. Смотря в пол, София едва слышно начала говорить:       — Тот, кого Вы ищете... Да, я знаю кое-что. Что-то, что уже можно считать грехом. Что уже не смогу никогда забыть. Это было три дня назад. Ужасная, холодная ночь. Я проснулась от шорохов и тяжелого дыхания. Я думала, что это какой-то кошмар, что это не по-настоящему. Ангел. Высокий, обнажённый по пояс, со сложенными облезлыми крыльями за спиной и огромным пылающим мечом в руках. Он хрипел и кашлял, сплёвывая кровь. Кожа на его руках была покрыта миазмами и волдырями. Ему было больно, очень больно. Он мучался от этого. Надо ли говорить, как ужас я испытала при виде его. Я была уверена, что он убьёт меня. Но реальность оказалась куда трагичнее.       — Что он хотел?       — Он сказал… хотя нет, он приказал мне, чтобы я, как священник церкви Господа, приняла у него жертву повинности.       — Жертву повинности?       — Да. Эта жертва приносится за грех. За очень страшный грех. Такие жестокие ритуалы уже давно не проводят, но раньше, в ветхозаветные времена, за грех нужно было платить жертвой повинности. Кровь за кровь. Око за око. Плоть за плоть.       — И что это была за жертва?       — Он принёс мне кровь. Много крови. Кровь вонючая, кровь животного, как он сказал, которого он убил во имя Господа. Но как бы мне не было ужасно в этот момент, я обязана была принять её. Это очень... старый ритуал, если так можно выразиться, и, конечно, я понятия не имела, как принимать подобные подношения. Я хоть и давно служу в церкви, но ничего подобного не делала никогда. Я перерыла всю библиотеку, все записи, времени было мало. В одном из томов я нашла что-то похожее на этот ритуал. Нужная страница всё ещё открыта там, — она указала на трибуну с открытой книгой, — Буквально с томом в руках я проводила обряд. Сделала всё, как нужно было, всё, как было описано. Но это помогло не сильно. Ему не стало лучше. Он стонал и кричал от боли. Он схватил меня и угрожал, что убьёт, если я не помогу. Что меня ждёт кара небесная за грех, который я несу, за грех, который не предотвратила.       — И что Вы сделали?       — А что я могла сделать? - она грустно усмехнулась, слеза скатилась по её щеке, - Я предположила, что подобной жертвы недостаточно за тот грех, что он несёт на себе. Что нужна жертва больше, соразмерная грехам.       — Вы знаете, что обрекли его на ещё одно убийство?       — Да, но иначе бы он обрёк меня. Что по-Вашему мне нужно было сделать? Что, Уильям? Что бы меня ждало, если бы я ослушалась?       — И он не вернулся на следующую ночь?       — Нет. Возможно, он нашёл другого священника.       — Викарий Артур, — предположил я, как только в голове снова возник образ безумного однорукого старика.       — Вполне возможно, — София несколько раз покивала головой, — Он мог знать этот обряд даже лучше меня. Скажем так, он всегда был крайне консервативен в вопросах веры. Он мог знать, что делать.       — Но теперь он мёртв, а значит, ангел придёт к Вам снова, с новой жертвой повинности.       — Откуда Вы знаете? Он мог уже давно покинуть Преисподнюю.       — Нет. Он ещё здесь. Где-то прячется или даже не подозревает о преследовании. Ему нужен священник, а времени у него совсем немного.       — Вы же понимаете, что если он придёт снова, я не смогу ему отказать. Я сделаю всё, что он скажет, у меня нет выбора.       — Я понимаю. Сделайте всё, что необходимо, всё, что он попросит. Он должен быть жив в тот момент, когда я его найду.       — Зачем он Вам нужен?       — Чтобы отомстить, — не скрывая своих намерений ответил я.       — За кого? Чья ещё кровь на его руках?       — Моей дочери.       — Мне очень жаль, — искренне сказала она, — Но месть не вернёт её, Уильям. Подумайте о своей жизни. Он страдает за это и обязательно получит своё возмездие.       — А если нет? А если я хочу сам?       — Господь воздаст всем сполна.       — В этом мире нет Бога.       — Тогда, полагаю, не мне Вас отговаривать.       Шорох где-то из-за угла. София замерла, вглядываясь в пустоту между книжными шкафами. Под тусклым светом нескольких свечей промелькнула маленькая тёмная фигура. Просто мышь.       — Вы поможете мне его поймать? — спросил я. София пожала плечами.       — Уильям, я… не знаю, чем Вам помочь. Я обычный священник в церкви.       Она замялась. Ей было страшно, и я её прекрасно понимаю. Незнакомец приходит к ней и просит поймать ангела, возможно, рискнуть своей жизнью, но она - мой последний шанс.       — Если я не остановлю его, жертв будет больше. Этого хочет ваш Бог? — я надавил на неё, но её это не сломало. Наоборот, её жалобное лицо снова стало серьёзным. Она нахмурилась и злобно посмотрела на меня.       — Я не знаю, чего Он хочет. Но умирать я тоже не хочу, — грубо ответила она.       — Он придёт к Вам, и я должен быть готовым к этому, я могу Вас защитить.       — Нет! — с ужасом выкрикнула она, — Если он узнает, что я не одна, кара небесная погубит нас обоих. Я не позволю Вашему возмездию погубить и себя. Если Вам плевать на свою жизнь, то мне на свою нет. Я не хочу умирать. Не так.       Я недовольно поморщил нос и сглотнул. Она права, я должен это признать, подставлять её не входит в мои планы и терять такого ценного союзника тоже. С ней мои шансы возрастают сразу в несколько раз.       — Вы правы. Тогда сделаем иначе. Позвоните, если что-нибудь узнаете, хорошо?       София засуетилась, оглядываясь вокруг. Увидев на соседнем столе несколько листков для молебен, она протянула мне один из них и крохотный карандашик. Под тусклым светом свечей, я вывел цифры своего номера, обвёл их пару раз и отдал листок ей. Она внимательно, приставив его почти вплотную к глазам и щурясь, прочитала номер.       — Это всё, спасибо за помощь, — сухо сказал я и поторопился удалиться.       — Уильям! — окликнула она. Я обернулся. Женщина искусала нижнюю губу до крови, взгляд испуганный, но в ней я видел сильного человека. Она сложила руки в замок и подтянула к подбородку, — Вы не такой, как они. Извините, я ошиблась в Вас. Вы не такой же, как они.       — Я такой же, и этого у меня уже никак не отнять. Просто хочу сделать что-нибудь правильное.       Она покивала мне в след, выставила два пальца вверх и в воздухе нарисовала крест, что-то шепча себе под нос. На её бледном лице засветилась умиротворённая улыбка.       — Храни Вас Господь, Уильям.

⛧⛧⛧

      — Привет, Билл, — Алиса широко улыбнулась.       Её глаза сверкали то-ли от счастья видеть меня, то-ли от скорого секса, который я ей обещал утром. Кажется, она была уже немного пьяна. Я сразу учуял спирт, когда она вышла. Настроение у меня было паршивым, если не сказать плохим, но я обещал Алисе этот вечер и, надеюсь, он немного отвлечёт меня от происходящего, иначе я рискую ещё больше сойти с ума. На моём лице эта мрачность не была заметна, вряд ли я умел выражать чуть больше нескольких базовых эмоций. Вот и Алиса, судя по всему, не увидела в моём поведении ничего необычного. Она потянулась и поцеловала меня в щеку, оставив едва заметный красный след от помады. От неё приятно пахло: приторно сладкие ванильные духи — слишком очевидный и беспроигрышный вариант, чтобы очаровать мужчину. Этот запах действительно что-то растопил внутри меня и я немного расслабился. Я глубоко им затянулся. На лице пробилась лёгкая улыбка.       — Ну что, поехали? — спросила она, стоя передо мной, покачиваясь с носка на пятку. Жёлтое велюровое платье чуть ниже колен красиво переливалось даже под тусклым светом фонарей в Болотах. Она одета не по погоде, гулять явно не рассчитывала.       — Заедем куда-нибудь поесть или…       — Давай просто возьмём что-нибудь в кафе на углу на въезде в Асфодель? — она протянула мне бутылку. Вино.       — Как скажешь.       Я схватил бутылку. Алиса, не дожидаясь меня, сразу полезла в машину и села на переднее пассажирское сидение. Её чрезмерная активность меня настораживала.       — Уверена, что не хочешь просто посидеть у тебя? — спросил я, заводя двигатель. Машина после второй попытки затарахтела и завелась. Я поддал газа.       — Уверена. Поехали скорее, я очень голодна.       — У меня не было возможности убраться.       — Билл, я тебя умоляю, ты правда думаешь, я буду рассматривать твою берлогу.       — Это… — я достал заранее заготовленную сигаретку из-за уха и сунул в губы, — Немного грубо звучит.       — Перестань. Хочешь, я закрою глаза, пока ты будешь провожать меня до спальни.       — Нет, в этом нет необходимости. Там не убрано, но не настолько, — заворчал я, выезжая из её двора.       Алиса рассказывала мне забавный случай, который произошёл у них с Жаком Томпсоном на днях на выезде. По радио играл джаз, очень популярная песня, которую я слышал, по меньшей мере, тысячу раз. Алиса сделала погромче, не замолкая ни на минуту. А я просто молчал. Курил, выдыхая дым в щель в окне, рулил одной рукой, иногда поворачивался и кивал ей, делая вид, что я слушаю и мне интересно. Но мысли были заняты совсем не этим.       Мы поднялись ко мне на этаж. Я открыл дверь и пропустил Алису вперёд. Она прошла вперёд, в гостиную, покружилась вокруг себя, огляделась и посмеялась. Я бросил ключи от машины и квартиры на полочку рядом с вешалкой, снял пиджак и повесил его на крючок.       — Не так уж и плохо. Я бы даже сказала уютно, — с озорной улыбкой сказала она, — Чего ты так парился?       — Да я не то, чтобы…

— Она красивая.

      Глубинный голос внутри головы. Она. Сидела на кресле напротив нас и с лёгкой детской ухмылкой рассматривала Алису с ног до головы своими бездонными чёрными глазами. Моя счастливая улыбка тут же сошла на нет. Алиса заметила это.       — Ты чего? — тревожно спросила она, сдерживая приподнятое настроение.       Алиса оглянулась на точку, куда я уставился, и ничего там не увидев, снова повернулась ко мне. Алиса не видела её. Конечно, она ничего там не видела. Её видел только я.

      — Она меня не видит. Никто меня не видит кроме тебя.

      — Всё в порядке? — Алиса прижалась ко мне, приобняла и, прикусив губу, покосила голову в сторону.       — Да, я просто…       — Тогда чего мы ждём? — тихо спросила она и полезла ко мне.       Это был риторический вопрос. В этот же момент Алиса вжалась в мои губы, просовывая язык так глубоко, насколько могла. Я замер, расставив руки в сторону, боялся даже коснуться её. Это было очень резко и неожиданно. Вся её страсть выбралась наружу и она не сдерживала себя. После нескольких секунд поцелуя она отлипла и принялась расстёгивать маленькие пуговицы моей рубашки, но я её притормозил.       — Давай я сам. Мне ещё много чего нужно снять.       Я одной рукой схватил её обе ладони. Ей это понравилось. Она глядела на меня широкими, как две монеты, зрачками и глубоко дышала. Её грудь довольно сильно приподнималась над вырезом облегающего платья.        — Располагайся в спальне, а я пока… схожу в ванну, не против? — я кивнул в сторону ванной, но Алиса, только услышав слово «спальня», тут же взглядом нашла куда именно нужно переместиться.       — Да, конечно, — сказала она и наконец отошла от меня на пару шагов.       — Если хочешь выпить, я принесу. Есть бурбон и… только бурбон в общем.       — Я буду вино, которое мы привезли, — напомнила она.       — Точно, вино… — неуверенно сказал я и попытался вспомнить, где его видел в последний раз. Кажется, оно осталось в машине, — Да. Я открою. Ты пока иди в спальню, я всё принесу.       — Только не задерживайся, я не люблю ждать, — ответила она, скидывая бретельку платья с плеча. Алиса быстро оголила спину и кокетливо обернулась на меня, хлопая длинными ресницами. Она уже ни о чём другом не думала, в отличие от меня.       И только Алиса скрылась за дверью, я резко обернулся в сторону кресла. Её уже не было.

— Можно я посмотрю?

      Послышалось со стороны кухни. Я обернулся, она стояла в дверном проёме.       — Нет, это исключено, — раздражённо сказал я. Мне не нравилось её присутствие в этот момент.

— Я же всё равно приду.

      — Нет, не придёшь, — полушепотом сказал я, подошёл к ней ближе и строго тыкнул пальцем перед её носом, — Это наш с ней вечер. Только наш, — сквозь зубы выцедил я.

— Но я…

      — Нет! — случайно громко сказал я, пытаясь перебить её.       — Билл? Всё нормально? — послышалось из спальни.       — Да, всё в порядке, — крикнул я в ответ.       — Ты там скоро?       — Уже иду! — я вновь повернулся к ней, — Ты никуда не пойдёшь. Никуда. Даже не думай. Тебя там не будет. Ты поняла меня? Не будет. Будешь сидеть в кабинете. И только попробуй выйти оттуда. Ты меня поняла?       Я был на взводе. Что это? Усталость? Нервы? Я спорю сам с собой. Я по-настоящему сорвался на неё. Я ещё не видел у неё таких эмоций. Обида. Но почему мне должно быть жалко своё бредовое видение? Не должно. Не мешай мне.

— Я… не буду мешать. Вообще.

      — Вот и отлично, — с издёвкой ответил я и указал пальцем в сторону тёмного кабинета, — Иди. И чтобы ни звука, поняла?

— Да.

      Я проследовал за ней и, как только она скрылась за дверью, я запер кабинет на ключ. Так будет надёжнее. Надёжнее для меня.       Я зашёл в спальню. Алиса, полностью раздетая, лежала в раскрытой постели. Округлая грудь с большими розовыми сосками, кожа усыпанная множеством родинок и веснушек, полные бёдра. Она играючи двигала ногами, тёрла ими друг об друга. Она лежала на боку, подперев голову одной рукой, а второй водила по телу. Сверху вниз. От шеи, до лобка. Она не отводила от меня спокойного, но одновременно безумно страстного взгляда, ничего не говорила, только смотрела и трогала себя. Лёгкий стон вырвался у неё вместе с выдохом.       — Так и будешь стоять? — полушёпотом просила она, — Или сделаешь уже что-нибудь?       Я не ответил. Я тут же набросился на неё. Почти не сняв ничего, кроме рубашки, я принялся целовать её шею и грудь. Я пытался снять с себя брюки, не отвлекаясь, но это было очень сложно. Она немного помогла мне и я откинул их ногой в сторону, куда-то далеко за кровать. Алиса не сдерживала стоны и вздохи. Я грубо схватил её под спину, прижал к себе, завёл руку под зад и с силой сжал упругую ягодицу, от чего она невольно ойкнула.       — Билл… — прошептала она и звонко выдохнула.       Я уткнулся в её рыжие волосы. Они очень сильно пахли цветочным ароматом. Я припал к её губам. Влажные, слегка холодные, пухлые губы. Я не сдерживался, заводя руку всё дальше и дальше, от чего Алиса вздыхала всё громче и протяжнее. Она выгнулась в спине, ещё сильнее прижималась ко мне, я рукой согнул её ногу в колене и…

Звон телефона.

      Из гостиной. Звонкое дребезжание старого телефона. Я обернулся. Алиса тоже вслед за мной посмотрела в сторону звука.       — Не отвлекайся, — глотая воздух, сказал она и схватила меня руками за голову, обратно прижав к её губам.

Звон телефона.

      Снова. Кто-то позвонил мне ещё через несколько секунд. Звон не прекращался, до талого выжимая все гудки. Кто-то очень хотел до меня дозвониться. Но я сегодня недоступен. Я здесь только для Алисы. Я не останавливался, только наращивая темп. Я не собираюсь отвлекаться ни на какие звонки. Я здесь только ради…

Звон телефона.

      Я остановился и нервно выдохнул. Приподнявшись на колени, я посмотрел на неё, на её потное тело, голая грудь, расставленные вверх руки и растрёпанные рыжие волосы. Она не теряла оптимизма в отличие от меня.       — Может, всё-таки возьмёшь трубку? — спросила она, тяжело дыша.       — Плевать, — я нагнулся к её шее и начал целовать, но ей не давал покоя проклятый звонок.       — Билл, — остановила она меня, отставив моё лицо рукой, — Просто ответь и скажи, чтобы не звонили. Так будет лучше.       — Ладно, — раздражённо сказал я.       Я перелез через обнажённое тело Алисы и с голым задом побрёл к телефону, который после недолгой паузы снова начал разрываться от звонка. Я резко схватил трубку, готовый очень грубо послать любого, кто находился на том конце провода, хоть Вальтазара, хоть Аббадона, хоть Люцифе…       — Билл? — произнёс женский голос из трубки, — Ты меня…ышишь?       Помехи съедали половину слов, но кое-что я разобрал. Я молчал, потому что надеялся, что это не она. Что просто ошиблись номер. Что просто позвонили ещё одному Биллу.       — Ал…ё, ты слиш… меня? Это я… — сквозь шипение она снова попыталась достучаться до меня.       — Кэт? — вырвалось у меня.       — Билл, мн…ужна помощь. Ты може… приехать? Билл?       — Где ты? — уже с большим волнением в голосе спросил я.       — Я не слыш… Билл, помоги мн…       — Кэт, где ты?! — я уже пытался докричаться до неё.       — Забери меня, я возле кази… Икарус!       Икарус. Казино в Элизиуме. До туда час езды по пустой дороге. Нужно поторопиться.       — Я понял. Никуда не уходи, ты меня поняла?! Стой на месте! Я скоро буду!       — Билл, приедь, пожал…       Связь оборвалась. Я кинул трубку и чуть ли не голым подбежал к двери, лишь в последний момент, держась за дверную ручку, я опомнился. Когда я обернулся, Алиса, завернувшись в простынь, грустно наблюдала за мной.       — Кэт. Это твоя подружка? — самый очевидный вопрос, который она только могла мне задать в этой ситуации.       — Это… по работе, — ответил первое, что пришло в голову.       — По работе? — она грустно усмехнулась, — Какой, к чёрту, работе, Билл, я работаю с тобой в одном отделе уже много лет и впервые слышу это имя.       — Алиса, я…       — Ты так побежал к ней, чуть голый не выбежал. Вряд ли я когда-нибудь буду достойна такой чести, — Алиса обижено фыркнула и отвернулась в сторону, сильнее заворачивая торс в простынь.       — Ей нужна помощь. Очень срочно.       — Не сомневаюсь, — Алиса покачала головой и обиженно поджала губы, — Какой же ты сукин сын, Билл. Я… верила тебе.       Она расплакалась, громко шмыгнула носом, развернулась, начала впопыхах одеваться, держа простынь на груди одной рукой.       — Полчаса. И я вернусь. И мы всё продолжим. Обещаю.       — Не надо! Мне уже ничего от тебя не нужно.       — Алиса…       — Езжай быстрее, ей очень нужна твоя помощь, — грубо выкрикнула она и взглянула на меня. Мне нечего было ей ответить. Я просто молча, как полный придурок, виновато опустил глаза и стоял.       Алиса спряталась за угол, я слышал её всхлипы. Она быстро оделась, вытирая слёзы, обогнула меня сбоку, открыла щеколду и вышла прочь, напоследок громко хлопнув дверью.       Пустота. Тишина. Эхо её каблуков. Я поднял голову вверх и с силой зажмурил глаза. Почему это всё происходит со мной? Почему именно сейчас? Чёрт! Нужно ехать, как можно скорее.

⛧⛧⛧

      Я гнал на всей скорости, не останавливался на светофорах, обгонял по встречке машины, выжимал газ на полную. Только бы успеть. Только бы успеть. Я старался не думать о плохом, но плохое само лезли в голову. Что если она в беде? Что если люди Крысы нашли её и уже увозят куда подальше, чтобы заживо похоронить? Что если её обвинят в смерти тех двоих? Может, её прямо сейчас грузят в багажник, чтобы отвезти на казнь этому ангелу-психу? Сделают из неё новую жертву повинности. Нет, нужно сосредоточиться на дороге, иначе я не успею. Только дорога.       Прошло двадцать минут с тех пор, как я выехал. Элизиум не так уж близко от меня, а это казино и вовсе находится в западной части. Лабиринты из автомагистралей, завёрнутые в клубок, круглосуточные пробки, толпы пьяных дегенератов, выпрыгивающих на дорогу. Я срезал углы насколько мог, объезжал пробки по переулкам, сигналил всем, кто был впереди и лез на красный. Вот наконец я вижу жёлтую вывеску казино «Икарус». Надеюсь, она ещё здесь. Надеюсь, я не опоздал. Только бы не опоздать.       Я крутил головой, выглядывая её, всматривался в окна каждой машины, в лица каждого, кого увижу. Где ты? Где ты, чёрт возьми?! Площадь, машины, фонарные столбы, таксофон, толпа пьяниц, мерцающие вывески. Я осматривал всё, вылез из окна и колесил вокруг казино. Взгляд резко остановился на двух девушках возле телефонного автомата на обочине. Это была Кэт. Она шаталась и держала свою пьяную подругу. Увидев меня, она радостно помахала мне. Я нервно выдохнул. С ней всё в порядке?       — Привет, — не скрывая счастья сказала она и кивнула на подругу, — Поможешь её усадить?       — С тобой всё… в порядке? — я будто не верил в то, что вижу.       — Ну как сказать, — она иронично улыбнулась. Её помада сливового цвета размазана по щеке, тушь осыпалась на скулы, растрёпанные волосы наспех расчёсаны пальцами, — Как видишь, у Виолы дела не очень.       — Привет, Билл, — полумёртвым голосом сказала Виола. Её пьяный взгляд постоянно падал. Я поспешил выйти из машины, открыл заднюю дверь, и мы кое-как вместе уложили вдребезги пьяную Виолу вдоль сиденья. Она плюхнулась на мягкую сидушку и почти сразу же засопела. Кэт заботливо прикрыла открывшуюся ягодицу подруги подолом платья.       Я уставился на Кэт. Её спокойный приспущенный взгляд вместе с хитрой улыбкой. В отличие от меня: сердце всё ещё бешенно колотилось в груди, затылок изрядно вымок от нервного пота. Она подняла брови и вопросительно, но по-доброму, начала таращиться на меня в ответ.       — Ну чего? — не выдержала и спросила она.       — То есть, ты не в опасности? — я всё ещё не мог поверить в очевидное.       — Эм, нет.       — Ты же сказала, что тебе очень нужна помощь.       — Ну да, очень нужна, спасибо, что приехал, — она ещё сильнее улыбнулась, — Как тебя отблагодарить?       — Ты издеваешься надо мной? Ты можешь объяснить, что туТ происходит, чёрт возьми?       — Эй, ты чего такой нервный, Билл? Всё ж нормально.       — Ты могла просто вызвать такси!       — Вызвать такси? Ты знаешь, где мы находимся? Сколько стоит такси из Элизиума до Асфоделя?       — Я гнал через весь город! Думал, ты в беде!       — Так я правда была в беде. Мы с Виолой застряли непонятно где. Приехали на заказ. Мужик так напился, что вырубился, как только спустил штаны. Ни его, ни его вялого в чувство мы привести не смогли. Заплатил он нам вперёд, на всю ночь, как обычно бывает, да ещё и чаевых таких накинул. Мы решили, что это знак, пошли в казино и проиграли всё до последнего обола, — она начала посмеиваться над собственным рассказом, — Виола так напилась, что на ногах не стоит. А до дома десятки километров. Кто-то сжалился и дал нам пятёрку, чтобы мы могли позвонить. Я позвонила тебе, потому что ты единственный, кто мог бы мне помочь, я правда не знала, что делать. Если это не беда, тогда что вообще?       Я вздохнул, негромко цокнул и открыл ей дверь. Сил вести этот разговор у меня не было. Я променял вечер с Алисой на… это.       — Просто садись в машину.       Кэт тоже была очень пьяна, хоть так сразу и не скажешь. Держалась она лучше свой подруги, но было заметно, как она пошатывалась на невысоком каблуке, переставляла ноги, удерживая равновесие, и глупо улыбалась. Сев в салон, она поджала ноги и подставила их под себя на сидение.       — Убери ноги с кресла, — строго сказал я, указав пальцем на её подошвы. Кэт обижено цокнула и жалобно взглянула на меня.       — А если я туфли сниму?       — Нет, всё равно нельзя.       — Я надеюсь, ты не серьезно, Билл?       — Более чем.       Кэт закатила глаза, но ноги всё-таки опустила. Я резко тронулся и поехал в обратную сторону, в Асфодель. Через несколько минут я услышал тихий храп сзади. Это была Виола. Я глянул на неё в зеркало заднего вида, она без задних ног спала с открытым ртом, её шатало на каждом ухабе и повороте так, что она чуть ли не скатывалась с кресла. Кэт, подперев голову рукой, смотрела в боковое стекло. Она периодически проваливались в сон, долго моргала и роняла голову, резко поднимая её обратно. Салон быстро наполнился спиртовыми испарениями, стекло запотевало, пришлось опустить окна.       — История с долгом тебя ничему не научила? — раздражённо буркнул я.       — Ой, ну что ты начинаешь? Как мой отец, ей богу. Ну выпили немного, поиграли в автоматы, повеселились, разве нельзя? Что тут такого?       — Ничего, просто надеялся, что ты будешь более благоразумной. А ты как ребёнок себя ведёшь. Ещё вчера долги свои выплачивала на мои деньги, а сегодня уже опять ищешь неприятности на задницу.       — Что ты заладил? Неприятности на задницу, ничему не научилась, долги-долги-долги. Он нам там столько денег оставил, что грех было их не потратить. У меня, как и у тебя, вчера был не самый приятный опыт, если что. А то вдруг ты забыл. Если ты там упиваешься до смерти, почему мне нельзя то?       — Ладно, проехали.       Тишину вновь нарушил протяжный храп Виолы.       — Её не стошнит? А то это не моя машина.       — Не волнуйся, у неё крепкий желудок.       — А по поводу вчерашнего…       — Слушай, давай без «по поводу вчерашнего». Я хочу забыть тот день, как страшный сон, — с нервозностью в голосе перебила она, — Обсуждать тут нечего.       — Нет, я не про это.       — А? — она оглянулась в мою сторону и вопросительно округлила глаза.       — Кое-что не дает мне покоя.       — И что же не даёт тебе покоя? — она с издёвкой спародировала меня и ухмыльнулась.       — Почему вчера я приехал на тот адрес?       Кэт этот вопрос не сильно удивил, даже наоборот, она улыбнулась ещё шире, будто я спросил какую-то глупость.       — Потому что тебе нужно было туда по работе?       — А почему именно мне и именно туда?       — Совпадение? А, может быть, ты веришь в судьбу? Гороскопы? Карты Таро? Я не знаю. В этом мире столько объяснений случайным совпадениям.       — Хватит увиливать, ты понимаешь, о чём я.       — Как я это сделала? Хм, дай подумать. Может, у меня есть знакомые в ЦЕРБЕРе, которые могут что-то достать для меня. А может, я сплю с начальником твоего участка.       — С Вальтазаром? Сомневаюсь, что ему нравятся люди и женщины в целом.       — Ох, он без ума от меня. Любит порку, женскую доминацию и снюхивать кокс с моих ягодиц. Когда я надеваю на него поводок, он становится на четвереньки и жадно вылизывает пальцы моих ног. Страпонить его одно удовольствие, визжит, как свинка. Просит его трахнуть, иногда прям умоляет, становится на колени и жалобно скулит. А ещё я просто говорю ему, что выдать Биллу завтра. Вот и всё, — она язвила и саркастично улыбалась, наслаждаясь собственным рассказом.       — Я так понял, нормального ответа от тебя не дождусь?       — Билли, если в следующий раз захочешь допросить меня, я должна быть чуть больше пьяна, а ты чуть более груб.       — Нет настроения на тебя давить.       — Потому что ты слишком меня любишь, Билли, — она рассмеялась, — Скажи, любишь Кэт? Ну? Скажи, что любишь, Билли.       — Кончай это.       — Иначе что? Застрелишь меня? — она сложила два пальца, приставила к виску и "выстрелила", — Пфф!       Она опять громко посмеялась и снова поджала ноги под себя, только в этот раз без обуви. Я не стал ругать её снова, она не специально, по привычке.       — Как тебя зовут?       — Кэт. Ты что, до сих пор не запомнил?       — Я про настоящее имя.       — Оно тебе не понравится, — она поморщилась.       — С чего это?       — Не знаю, есть причины. Говорят, кто-то не любит евреев. Почему? Наверное, есть причины. Я вот не люблю жаренную картошку. Она жирная и безвкусная. Или картофельное пюре. Фу.       — А если серьезно?       — А если серьезно, мы не так близки, чтобы я сказала своё настоящее имя.       — Мне кажется, что мы вполне близки, — ехидная улыбка тут же спала с её лица и она стала очень серьёзной.       — Тебе кажется, — ответила она и отвернулась в сторону.       Что это с ней? Она обиделась?       Огни жёлтых фонарей сменяли друг друга. Пустая ночная дорога. Я курил в открытое окно. Кэт включила на радио какую-то радиостанцию с попсой. Она больше не произнесла ни слова, будто действительно обиделась на меня. Это совсем не в её стиле, не похоже на неё. Я старался лишний раз не смотреть в её сторону. Хочет дуться — ради Бога. Вечер и без того пошёл по жопе из-за этой ситуации, ухудшать положение не в моих интересах.       Мы наконец подъехали к дому Кэт. Она не стала ждать, надела обувь, открыла дверь и устремилась выйти.       — Поможешь дотащить её? — неожиданно обратилась она ко мне. Я оглянулся на неё, она выглядела уставшей, пьяной, но всё такой же, как раньше. Кажется, странная обида прошла также резко, как и началась, — А то я одна не справлюсь.       — Конечно.       Я вышел. Кэт уже дёргала Виолу за ногу, чтобы та проснулась. Виола открыла глаза и с сонным видом начала оглядываться по сторонам.       — Ви, вставай, мы уже приехали.       — Приехали? Куда?       — Домой, Ви, пошли. Билл донесёт тебя.       — Ну если только Билл донесёт.       С придурковатой улыбкой она выползла и поднялась на ноги. Кэт кивнула мне в её сторону. Но не успел я даже сообразить, что делать, Виола уже навалилась на меня. Она еле стояла на ногах. От неё несло перегаром, табачным дымом и дешёвыми духами. Я подхватил её под талию и мы вместе, в обнимку, медленно пошли в сторону дома. Невысокая широкая лестница, наверху двойные железные двери, одна дверца открыта настежь, её подпёрли кирпичом. Кэт шла впереди, сопровождая меня. Это было общежитие. Хорошее, новое, ухоженное общежитие. Длинный коридор с кучей дверей от комнат, много хлама, который выставлен за дверь, шкафы и сушилки для белья. Весь этот блок был изолирован большой широкой комнатой, в который стоял телевизор и ещё несколько шкафов. Кэт свернула в сторону лестницы. Мы поднялись на второй этаж, где вышли в такой же коридор с множеством дверей.       — Дальше я справлюсь, — Кэт подхватила у меня Виолу, та мёртвым грузом рухнула на её хрупкие плечи. Кэт с тяжестью выдохнула и перевалила её к стене, а потом тихо посмеялась с комичной ситуации, — Сегодня она правда переборщила. В следующий раз буду внимательнее следить за тем, как она пьёт.       — Вы живёте вместе?       — Угу, — кивнула она, — Спим в одной комнате.       — И сколько вас здесь?       — Четырнадцать девочек. У нас отличная семья. Чисто, всегда есть еда, а старшая, Гретта, заботится о нас как мать и часто ставит на место Доминика, когда тот начинает наглеть. А тебе нужно валить, пока она не проснулась, иначе тебе не поздоровиться, — она устало выдохнула и улыбнулась, — Спасибо, что приехал. Правда. Это очень… благородно с твоей стороны. Ты правда за меня так испугался?       — Да.       — Как мило, — Кэт открыла дверь блока и втолкала Виолу внутрь, а потом ещё раз повернулась ко мне, — Доброй ночи, Билл.       — Доброй, Кэт.       Дверь со сквозняком захлопнулась. Кэт закрыла её на задвижку и несколько цепочек. Я ещё несколько секунд просто стоял на месте. Пустота. Снова пустота, тихо, холодно. Голова пугающе легкая.       Я спустился по лестнице, сел в машину и достал сигареты. Дым, мотор с рыком завёлся, я дёрнул коробку передач. Чего-то не хватает.       — Ты здесь? — спросил я в пустоту и глянул в зеркало заднего вида. Заднее сиденье пустовало. Пустовала и моя голова. Я затянулся тлеющим табаком и нажал на газ. Дым пощипывал язык. Глаза то и дело невольно озирались на зеркало. Надеюсь, что она просто дома.       — Ты здесь? — повторил я, как только зашёл в квартиру. Тёмная комната была пустой. В воздухе летал сладковатый аромат духов Алисы. Но не хватало самого главного — её.       — Это не смешно, выходи! — мой голос надорвался нервозностью. Это была не её злая шутка, её действительно не было. Я испугался. Дёрнув рукой, я ударил по выключателю. Пусто. Как и в моей голове. Я походил по гостиной, заглянул за угол, ещё несколько раз посмотрел на кресло, где она частенько любила сидеть. Ничего. Её не было. Твою мать. От пяток до макушки пробежала холодная острая дрожь. Взгляд остановился на закрытой двери в мой кабинет.       Нет. Нет. Нет.       Я рванул к двери и принялся, как бешеный, дёргать ручку. Заперто. Идиот, запер кабинет на замок. Ключ не поворачивался, как будто что-то мешало изнутри. Он намертво застрял в замочной скважине и не поворачивался. Я с силой толкал дверь, но ни в какую. Снова подёргал ручку, ключ, ручку, ключ. Я ударил плечом, бил дверь коленом, в панике просто стучал кулаком в пустую комнату.       — Открой, эй! Хватит! — закричал я. Я кричал ей, галлюцинации девочки по ту сторону. Она хочет меня проучить. За мою оплошность, за мою грубость к ней, за то, что наговорил. Она закрыла дверь и держала её с той стороны. Подпёрла стол или засунула спичку в замок, — Открой, пожалуйста! — Я снова начал бешенно колотить дверь кулаком. Но она молчала. Не отвечала ни на стук, ни на мои призывы. Я принялся биться плечом. Я ударил. И ещё раз. И ещё раз.       Плечо отсохло. От боли, пронизавшей всю руку, я скорчился. Ни в какую. Должно быть, она опрокинула книжный шкаф. Забаррикадировалась, чтобы я не смог войти. Я разбежался и со всей силой ударил ногой по замку. И ещё раз. И ещё раз.

И ЕЩЁ РАЗ!

      Хруст. Ручка раскололась и кусочки упали на пол. Дверь треснула. Неглубокая трещина в районе замка. Я ударил снова.

Ещё раз. Ещё раз!

      Дверь с хрустом и грохотом вылетела внутрь и настежь открылась. Я влетел внутрь.       — Ты здесь?! — заорал я вникуда и включил свет. Красный коврик, стол с лампой, кресло, книжный шкаф, заполненный пыльными книгами.       Никого. Пусто. Её нет. Её нет в моей голове.

      Её нет.

      — Нет, нет, нет, НЕТ! Пожалуйста! Прости меня! Прости меня, умоляю! Не оставляй меня! Эй! Вернись. Вернись!       Я в панике начал оглядывать комнату со всех сторон. В ярости я начал громить всё вокруг, раскидывать книги, пинать мебель. Я поднял тяжелое кожаное кресло и кинул его в сторону. С рычанием я перевернул стол и       Амброзия. Бутылочка блеснула в открытом сейфе.       Я, недолго думая, нырнул под стол и достал её. Пот со лба капнул и звонко ударился о толстое стекло бутылки. Нервный смешок вырвался из моих уст. Я не мог оторвать от неё взгляд.       «Эта штука убьёт тебя.» — послышалось в моей голове.       Я подскочил, начал озираться по сторонам.       Где ты? Где ты! Я слышу тебя! Ты здесь! Я знаю! Хватить прятаться! Ничего. Пусто. Всё также ЧЕРТОВСКИ, СУКА, ПУСТО. Если я выпью, она вернётся? Она же вернётся, так? Это вернёт её. Это выход. А если я сдохну? Не попробуешь — не узнаешь, Билл. Нужно узнать наверняка. Русская рулетка - уже слишком скучно. Мне скучно одному скучно одному скучно. Она вернётся вернётся вернётся вернётся вернётся. Хватит. Просто выпей. Пей эту ЁБАНУЮ АМБРОЗИЮ!       Я схватил злосчастную бутылку и открыл пробку. Запах. Тошнотворный, острый, невыносимый запах. Меня скрутило, желудок протестовал, сильно сжавшись в комок. Боль пронзила от груди до паха. Я закашлялся и отвернулся в сторону от запаха. Ужасного запаха.       А мне это нужно? Старичок, ты чего, а? Конечно, нужно. Необходимо! А как иначе? У тебя есть другие идеи? Попробуй засунуть пистолет в рот и нажать на спуск. Вот это будет представление. Один хер всё то же самое будет, если не попробуешь. Будешь один, хочешь так? А? Нет. Вот давай, бери себя в руки, сопляк! Слышишь меня, Билл, старичок. Один глоточек. Нет, давай несколько. И всё. Не больше. Ты сможешь, старичок. Давай. На раз-два-три. Раз. Два.       Я сделал глубокий вдох и схватил губами горлышко, вливая столько нектара, сколько было возможности. Острый, жгучий, будто горячий свинец. Мой рот едва сдерживал жидкость. Я с силой протолкнул всё содержимое внутрь, но почти сразу же оно полезло обратно. Я едва не захлебнулся. Кашель и рвотный позыв одновременно чуть не разорвали меня. Я изверг из себя всё выпитое, оно полилось изо рта на пол. Больно. Очень больно. Глаза слезились, изо рта текла густая тягучая слюна, я выл от боли.       — Вернись. Вернись. Вернись… — стонал я.       Но её всё не было. Пусто. Пустота в моей голове. Бесконечная пустота.       Старичок, ты чего, первый раз что-ли? Не получится через рот, значит, сделаем это по-другому. Ты уже знаешь как. Дерзай. Собери сопли, сделай это!       Маленькая деревянная шкатулка в сейфе. Мой старый набор. Я достал и открыл. Всё также, как и раньше, всё на месте. На бархатной фиолетовой подушке блестящая серебряная рукоятка с кольцом, украшенная резными узорами, поршень со стеклянной ампулой, насечки с цифрами и острая игла. Я умело наполнил шприц несколькими миллилитрами переливающегося золотом нектара амброзии. Снял ремень с брюк, сунул шприц в зубы несколькими простыми движениями с помощью свободной руки затянул лямку чуть выше локтевого сгиба. Вены набухли и начали выпирать, пульсировали и подёргивались вместе с рукой. Игла проткнула кожу, капля крови выступила на месте прокола. Я продвинул иглу чуть глубже вдоль вены и начал медленно спускать поршень. Жидкость приятным холодом расходилась от вен по телу.       Вот так, да. Понеслась душонка в рай. Прям наверх. Ты уже собираешься сдохнуть? А? Билл? Уже пора? Нет, старичок, подожди, мы ещё не всё тут сделали. Сейчас мы её найдём. Найдём эту суку. Я лично вытащу эту тупую суку обратно, старичок. Я, блять, тебе клянусь. Слышишь? Заткнись! ЗАТКНИСЬ НАХУЙ! ЗАВАЛИ СВОЁ ЕБАЛО, ДЖОННИ!        Почти сразу же голова закружилась и я рухнул на пол, сильно ударившись затылком. В ушах запищало. Боль прошибла голову, но я не мог пошевелиться, я вообще больше ничего не мог делать. В глазах посветлело настолько, что тусклая лампочка в моём кабинете, казалось, была ярче солнца. Она слепила до чёрного пятна в глазу. Пятно расплывалось, пока полностью не заполнило пространство моего зрения. Пальцы на руках и ногах сжала невыносимая судорога, я крепко сжал кулаки. Судорога понемногу перешла на всё тело. Я свернулся в клубок, невольно, от нескончаемой боли. Меня трясло, голова дребезжала по паркетным дощечкам. Челюсть бешено стучала. Мои зубы крошились, я чувствовал песок на языке. Я не мог даже завыть. Казалось, я не мог даже дышать.

— Зачем ты это сделал?

      Яркая вспышка снова вернула мне зрение. Мои глаза были сухими, я не мог сомкнуть веки. Свет выедал глаза. Тёмное пятнышко собралось в узкую точку. Это была она. Она снова была здесь. Она здесь. Она здесь. Я улыбнулся кривой улыбкой, изо рта текли слюни, а на глазах выступили густые, как смола, слёзы.

— Зачем ты это сделал?!

      Снова повторила она. Надрывисто, с криком, обиженно. Я не мог ответить. Её лицо начало проявляться из чёрного пятнышка. Бездонные черные глаза глядели на меня сверху. Она было разгневана. Я виноват. Я так перед ней виноват.       — Я не могу… — промычал я.

— Что?

      С ненавистью в голосе выкрикнула она.       — Снова тебя потерять.       Последний немой крик вырвался из глубины. Я уже ничего не чувствовал. Тело погрузилось в холодную липкую пучину. Голова медленно проваливалась под половицы. Пальцы рук торчали, цепляясь за реальность ногтями. Ногти ломались, ломались и мои кости. Все органы превратились в кисель. Я медленно растворялся в кислоте, превращаясь в бесформенную массу. Её белое кукольное лицо. Она снисходительно покачала головой, глядя на меня сверху. Наблюдала, как моё ничтожное тело умирает вместе с остатками разума.       Я жалкий кусок дерьма. Мне так жаль. Прости меня, дочка.       На её лице не было никаких эмоций. Но она снова здесь. Снова со мной.

Я уплываю. Уплываю в бескрайнюю чёрную топь.