Амброзия

Вставай, взывай ночью, при начале каждой стражи; изливай, как воду, сердце твое пред лицем Господа; простирай к Нему руки твои о душе детей твоих, издыхающих от голода на углах всех улиц.

«Воззри, Господи, и посмотри: кому Ты сделал так, чтобы женщины ели плод свой, младенцев, вскормленных ими? Чтобы убиваемы были в святилище Господнем священник и пророк? Дети и старцы лежат на земле по улицам; девы мои и юноши мои пали от меча; Ты убивал их в день гнева Твоего, заколал без пощады. Ты созвал отовсюду, как на праздник, ужасы мои, и в день гнева Господня никто не спасся, никто не уцелел; тех, которые были мною вскормлены и вырощены,

враг мой истребил».

Плач Иеремии 2:19

      Мускусный запах кожи, терпкого одеколона, землистый запах табака и аромат дорогого спиртного. Удар одного бильярдного шара о другой. Тихий звон хрустальных бокалов. Смешки и разговоры молодых дам. Живой джаз в исполнении музыкантов на сцене возле барной стойки в противоположном конце зала. Пара ранних посетителей или тех, кто ещё не закончил ночную пьянку, сидели за маленькими круглыми столиками. Бармен в красном жилете натирал до зеркального блеска деревянную лакированную столешницу. Красный бархатный ковёр с тёмными ромбиками. Кубики льда болтаются на поверхности крепкого напитка в моём стакане. Черная сигара в моих пальцах медленно тлеет, дым пахнет приятно, особенно в сравнении с тем, что я обычно курю.       — Аид? Ох. Он был крутым Царём Мертвых. Во времена его правления тут вообще всё по-другому было. Типа другие порядки, совсем другие, другой мир считай. Аид — бог, не демон какой-то там, не ангел, как Отец, а самое настоящее древнее божество. Тяжело, наверное, быть богом и не иметь той силы, могущества и влияния, как раньше?       Люци поправил спавший с голого костлявого плеча чёрный шёлковый халат с узорами, нагнулся над бильярдным столом и ударил кием по ещё одному белому шару, отправив его точно в лузу. Идеальное попадание. Он самодовольно улыбнулся. Полуобнажённые девушки, сидевшие кучками на больших круглых подушках вокруг стола, торжественно похлопали и залились лёгким смехом.       — Он что, так просто отдал всю преисподнюю в руки твоего Отца? — спросил я, хлебнув немного холодного виски. Я неспеша поболтал стакан, кубики льда ударялись о стеклянные гранённые стенки. В зубах торчала толстая сигара, которую я с удовольствием посасывал, пуская ароматный дым в сторону.       — Просто так здесь ничего не бывает, дружище. Тут такая была бойня. Когда Отца изгнали, он пришёл сюда с армией падших ангелов. Этого, поверь мне, достаточно было, чтобы многие демоны перебежали на его сторону. Ад, видимо, требовал перемен, каких Аид дать не мог, а Отец с радостью всем наобещал с три короба. Свиту Аида, кто не захотел мириться с новым порядком, проредили знатно. Кучу всяких князей, лордов, судей, крутых демонюг из античных легенд. Цербер, Минотавр, Циклоп, сёстры Горгоны. Ты видел скелет Лернейской Гидры? Там такая громадина. И это только верхушка. А других богов либо казнили, либо упрятали так глубоко и надолго, что они не смогут вернуться вечность. Но не Аида. Нет. Он вышел сухим из воды. Почему? Вот тут и начинается самое интересное. В Аду есть кое-кто, кто всё контролирует. Ты о них точно слышал. Их называют Великими Инквизиторами, Стражами преисподней и Богинями мести. Эринии или Фурии — Алекто, Тисифона и Мегера.       ФУРИЯ. От одного упоминания этого министерства, у любого сотрудника ЦЕРБЕРа нервно дёргается глаз.       — А разве они не служили Аиду?       — Тут всё не так просто. Боги не служат другим богам. Так было в старом мире. Они скорее выполняют свою работу. А безопасность Ада — главная обязанность фурий. И так получилось, что когда дело шло к полному изничтожению всего, они вмешались. Я не знаю, как — этого не знает никто, кроме Люцифера и Аида — но у них получилось заключить договор. Все остались довольны. Люцифер становится новым правителем Ада, а Аид спокойно живёт дальше, и никто его с женой больше не трогает. Тартар теперь независим и Аид остался там Царём Мёртвых навсегда. Думаю, это отличная сделка. Быть губернатором Тартара лучше, чем вечно гнить в таких подземельях, как Хель, верно?       Люци закусил между зубами тоненькую опиумную трубку из слоновой кости, украшенную серебряными черепками, и затянулся, выпустив тоненький опиумный дымок вверх. Он повернулся обратно к столу, разглядывая положение шаров.       — Видать, у фурий есть что-то, что остановит даже твоего отца. Думаю, если он с остальными богами разобрался, с ними-то и подавно, разве нет?       — Скажу тебе только одно, — Люци легко усмехнулся, — Они оба их как огня боятся. Поэтому в дела их не лезут и ФУРИЯ теперь не просто три сестры, а целое министерство, независимое и очень могущественное. Всё осталось также, для ФУРИИ безопасность Ада превыше всего.       — Не то что ЦЕРБЕР, — подытожил я и наполнил лёгкие сигарным дымом, — И что, ты думаешь, у Аида с Люцифером сейчас никаких проблем нет?       — Это же Дит, здесь у всех есть какие-то тёрки друг с другом, тем более, у старых врагов, — Люци внимательно осмотрел позиции на бильярдном столе, обошёл его с другой стороны, выбрав положение получше, и сделал ещё один меткий удар, — Сомневаюсь, что такое можно простить. Представь: тебя предают Фурии и половина армии, убивают любимого Цербера, убивают старых друзей, выгоняют из дворца и меняют тут всё под себя. И это только часть. Это, мягко говоря, не очень приятно. Но с другой стороны, на что жаловаться сейчас? Огромный кусок земель принадлежит ему, ни у кого такого нет.       — Весь этот Ад сейчас — это дело рук твоего Отца?       — Ага. Я ж говорю, тут раньше вообще другой мир был. Души, по типу тебя, не имели тел, это были просто кучки воспоминаний, которые вынуждены вечно бродить по бескрайним адским пустошам. Город был другим, осталось только название. Тут всё снесли под чистую и перестроили заново. Новые договорённости между Раем и Адом вступили в силу, а значит, новые законы. Не знаю подробностей, но пустой Ад быстро заполнили новые души, демоны и падшие ангелы. Другой город, другие жители, другие законы, другие боги. Отец тут всё поменял. Всё. Под себя. Это ключевое. Только Тартар не трогали. Там всё как было раньше в старом Подземном Царстве. Это автономный район дяди Аида, поэтому там всё такое странное.       Люци сделал ещё один удар, но кий в последний момент пошёл по косой и шар предательски отлетел от угла лузы. Он скривился от горечи неудачи и цокнул.       — Ай, дьявол! — выругался он отходя в сторону, — Твой ход.       Я подошёл поближе и поставил стакан на угол бильярдного стола. Почти не глядя, больше даже на удачу, я выбрал шар и отправил его в дальний угол. Каким-то чудом он попал точно в цель. Приятно. Я улыбнулся. Девочки, пусть и без прежнего энтузиазма, но тоже похлопали моему меткому удару. Люци одобрительно кивнул.       — Отличный удар, дружище! — искренне похвалил он.       — Почему ты называешь его дядей, вы что, родственники? — продолжил я.       — Да нет. Знаешь, как-то так получилось. Породнились семьями, я часто в детстве гостил у дяди Аида и тёти Персефоны. Они меня любят, а я люблю их, стали роднее настоящих родителей. Типа знаешь, добрые старики, у которых куча историй о прошлом мире и они постоянно ворчат, что сейчас всё не то.       — У нас это называют бабушка и дедушка.       Я снова сделал удар на удачу, но в этот раз шар покатился со всем не туда. Я, сделав вид, что огорчился, поставил кий и побрёл обратно к креслу, сжимая стакан вискаря в руках. Люци начал внимательно осматривать стол, как будто это главная игра в его жизни.       — А тебе зачем? — спросил он, выбирая позицию.       — Я с твоим папашей, можно сказать, повздорил недавно. Поэтому сейчас ищу какого-нибудь бога или Владыку Ада, у которого с Люцифером старые счёты. Мне нужен тот, кто не побоится вступиться за меня, — на Люци эти слова не произвели никакого впечатления, он даже глазом не повёл.       — Что ж, удачи тебе. Аид не из тех, кто тебе нужен. У него хоть и есть с отцом старые счёты, да и друзьями их не назовёшь, но он не пойдёт против, это точно.       — И точно не ради меня, — с горечью заметил я и хлебнул немного прохладного алкоголя.       — Ага. Он терпеть не может людей. Хотя вроде ты ему понравился. Он спрашивал про тебя, звал на ужин.       Меня прошиб холодный пот только от одной мысли об этом.       — А чем он занимается сейчас? Ну, помимо своего уютного зомби-городка.       — У него вроде какой-то бизнес, вроде есть доля в «Харон Трансе», но я ничего об этом не знаю. И знаешь, оно и к лучшему. Советую тоже не лезть, а то башку открутят, мало ли. Дела богов — это дела богов.       — Спасибо за совет.       — Ещё коктейльчик, мальчики? — милая мулатка с пышными короткими кучерявыми волосами цвета тёмного шоколада принесла очередной поднос с напитками. Её голое тело закрывал только лишь полупрозрачный фартук, завязанный сзади тонкой ленточкой. Она подошла ко мне, предлагая коктейль.       — Спасибо, не нужно, — я показал на свой ещё наполненный стакан. Она широко улыбнулась и пошла обратно. Я снова поднял взгляд на царевича с кием в руках, — А что на счёт тебя, Люци?       — Меня? Пойти против отца? — он нервно усмехнулся, — Ну уж нет, спасибо, дружище. Я помогу чем смогу, но не тем, чтобы воевать против отца.       — А твоя мать? Она же тоже Владычица Ада. У тебя вообще есть мать? — бесцеремонно и самонадеянно спросил я, но от этого вопроса он помрачнел и нахмурился.       — Без понятия. Я никогда не видел её, — он пожал плечами, будто это для него ничего не значит, — Честно, я вообще сомневаюсь, что Лилит жива. Отец говорит, что она бросила меня, потому что я ей не нужен. Но мне плевать.       — Она тоже демон, как и ты?       — Я не демон, дружище, я вообще-то ангел, хоть по мне и не скажешь, наверно, — он легко посмеялся над этим, — Ад делает своё, но когда-то моего Отца описывали, как божественно прекрасного.       — Прости, не хотел обидеть.       — Да расслабься, Билл, дружище, я рад поговорить об этом, правда. Все стесняются, но не ты, и мне это нравится.       — А ты бы не хотел её найти? Лилит, я имею ввиду.       — Не горю желанием. Зачем искать того, кто прячется от тебя всю твою жизнь? Я ненавижу всю свою семейку, а Лилит не меньше Отца. Никакой любви я не испытываю, только равнодушие. Пусть гниёт в самых отдалённых уголках Ада. Будь моя воля, я бы давно сменил имя и жил себе спокойно. Подальше от этих… психов.       — А если твой отец специально её прячет от тебя? Или она просто боится чего-то?       — Плевать! Пусть делают, что хотят. Эти брачные разборки папы и мамы меня не волнуют. Я не собираюсь участвовать в программе воссоединения семьи.       — Попробую найти что-нибудь о ней, может, будет полезным. Ты не против? — я допил последний глоток и начал собираться уходить.       — Да-да, ищи, сколько хочешь, мне-то что? — Люци попытался снова прийти в себя и через пару мгновений ему удалось натянуть широкую улыбку. Он приобнял за талию двоих девушек и повёл их ко мне, — Может, ещё задержишься? Не хочешь развлечься с девочками? Могу позвать суккубов.       — Нет, мне нужно ехать. Дел в ЦЕРБЕРе ещё куча.       — Такси вызвать?       — Нет, сам доеду. Кстати, можно я позвоню? Здесь есть телефон?       — Ага. Вон там, на баре. Синди, проводи моего друга Билла до телефона, — сказал он одной из девушек.       — Не надо, я найду сам, — остановил я её, — Спасибо за встречу. Ещё увидимся, Люци.       — Давай, Билл, дружище, — со смехом крикнул он и испарился в толпе голых женских тел.       Я вышел из приватной комнаты и сразу же очутился в баре. Худощавый бармен с коротенькими чёрными усиками в белой рубашке, галстуке бабочке и красном выглаженном жилете, стоял за стойкой и тщательно натирал стаканы. Он поднял на меня глаза. Я сложил руки в виде телефона и показал ему. Он ещё раз оглянулся на вывеску приватной комнаты, откуда я вышел, вздохнул и молча достал из-под стола красный телефон на длинном проводе. Я взял трубку и по памяти набрал номер Кэт. Она обещала мне имена, но я их всё ещё не получил.

— Гудок —

— Гудок —

— Гудок —

      Ничего. Тишина. Чёрт. Где её носит?       Я раздражённо дёрнулся и бросил трубку. Бармен злобно нахмурился и убрал телефон обратно под стол, продолжая начищать стаканы.       Это было знаменитое заведение «Горны». Что-то вроде казино-отель-стриптиз-бара. Несколько дней назад в пьяном угаре я смог побывать здесь в первый раз. Знакомство с Люци открывает двери в такие места по щелчку пальцев. Он говорил, что это «его место». Не знаю точно, что это значит, но здесь ему буквально лижут пятки. Вот и сегодня утром он любезно позвал провести время за партией в бильярд. Не в моём положении отказывать царевичу в таких мелочах, тем более, что полезную информацию я всё-таки получил. «Горны» с утра пустовали. Оно не удивительно — самое интересное здесь происходит после полуночи.       Я уже направлялся к выходу, как услышал приближение тяжёлых демонических шагов и громкого баса. Я остановился. Не хочу пересекаться с красномордыми. Встав за угол, я ждал, когда они пройдут мимо.       — Сегодня будет жарко. Смотри, не облажайся, как в прошлый раз. И подготовь всё в лучшем виде.       — А что, важные гости?       — Важные? Ещё как, блять, важные. С самого верха. Ты давай поменьше трепись и делом занимайся. Закажи там что-нибудь хорошее, девочек побольше, сукубов, инкубов обязательно, выпивки, закусок, наркоты насобирай всех видов, по мелочи всего. Чтобы все довольные были, понял? Покажем, как в Аду дела делаются. Мы не можем ударить в грязь лицом. Вечеринка закрытая, так что смотри, чтобы об этом никто не узнал, ты меня понял?       — Да понял я, понял.       — Там все уже в курсе, работа кипит. Тебе осталось просто собрать всё и набрать меня, а там я уже привезу куда надо. Ты понял? Собрать всё и набрать. Повтори.       — Собрать и набрать.       — А то в прошлый раз этим занимался Ленни, ему потом руки выкрутили за то, что напортачил. Хочешь также? Вот-вот.       Они не прошли мимо, как я ожидал, а вышли прямо на меня. Двое здоровых демонов в спортивных костюмах. Я чуть было не упал им под ноги, от чего они шарахнулись в сторону.       — Блять!       — Эй, ты потерялся? Чё ты тут ошиваешься?       — Я… да я просто мимо проходил, — ответил я.       — Ага, так вали нахуй отсюда! — бросил мне один из них и они, как ни в чём не бывало, пошли дальше, — Ёбаные уроды, как я их ненавижу.       — Вот было время, когда их пиздить можно было, а щас что?       — Да, замечательное время. А сейчас только тронь — сразу прибежит адвокат, начнёт права качать. Права, блять. У людей?! Понимаешь? Я ебал этот город. Долбанная демократия.

⛧⛧⛧

      Только моя высокая фигура промелькнула возле стеклянных дверей адвокатской конторы «Амарен и Партнёры», и не успел я даже схватиться за ручку, как тут же мне открыл дверь Габерус. Высокий костлявый скрученный демон только молча фыркнул на мой приветственный кивок и схватил меня за шкирку, потащив внутрь. Он повёл меня прямо в кабинет под звонкое цоканье, вздохи, тихий гул и косые взгляды плебеев, которые пришли получить «бесплатную» консультацию, где их в очередной раз разведут на деньги. Амарен меня не любил пускать к себе именно поэтому — «я создаю антирекламу», как он говорит. На консультации у адвоката дим, который их может грохнуть в ближайшее время, стоит им просрочиться на пару дней. А таких здесь каждый второй.       — Рассказывай, что нашёл, ковбой. Надеюсь, у тебя есть новости. Не люблю гостей, сам понимаешь. Только давай побыстрее, время — деньги, — крикнул мне Амарен, развалившись в мягком кожаном кресле и задрав чёрные лакированные туфли на широкий дубовый стол. Он жадно поедал лапшу в картонной коробочке, купленную в ближайшем китайском ресторанчике.       — Да, новости есть. Я нашёл несколько Владык Ада, — ответил я, стоя перед ним, как перед начальником, и наблюдая, как он набивает брюхо, довольно чавкая.       — Отличная новость. И кто же? — даже не оторвав взгляда от еды, спросил он.       — Сын Люцифера, Аид и его жена Персефона.       — Очень недурно для пары дней поиска. Ну и? Кто-нибудь из них согласился на договор?       — Я никому не предлагал.       — А что ты медлишь?! Билл, часики тикают, и точно не в твою пользу.       — Думаешь, я этого не понимаю? — раздраженно выкрикнул я. Габерус косо глянул на меня, — Сделка со мной означает для кого-то из них пойти против самого Люцифера, их Господина. По-твоему это кому-то нужно?       — Билл, почему тебя так волнуют трудности высших существ, тем более богов? Они сами там разберутся без тебя с этим «маленьким» недоразумением. Твоя задача — договор заключить, чтобы не сдохнуть, а что будет потом, уже будем разбираться по ходу событий. Скажем, этот малой, Люцифер-младший, вы же с ним, я так понимаю, те ещё кореша. Надави на паренька, на жалость, можешь грубостью, но он же сломается. Я уверен, ты умеешь это делать, Билл. Ну скажи, что Люцифер сделает своему любимому сынуле?       — Так не пойдёт, Амарен.       — У тебя есть идеи получше? Если есть, то выкладывай. А то мой обеденный перерыв уже подходит к концу, — ответил он с набитым ртом. Кусочек лапши упал ему на галстук, и он с выпученными глазами начал стряхивать его на пол.       — Его мать — Лилит.       — Лилит? Идея определённо заслуживает внимания, вот только… Лилит никто не видел уже примерно пару-тройку сотен лет. Ты это учитывал? Просто интересно, где ты собираешься её искать?       — Не знаю, поищу, попробую разыскать как-нибудь. Пробью по своим каналам.       — В телефонном справочнике? Хах, не смеши меня. С тех пор, как молодой царевич был представлен миру, её и след простыл. Не задумывался, почему?       — Люцифер что-то с ней сделал, — грустно для себя подметил я.       — Вот именно! Мы же не кошку тёти Гарнет ищем, верно? А давно потерянную Владычицу Ада и бывшую жену Люцифера. У меня есть два варианта, что с ней: она убита или она надёжно спрятана.       — А у тебя есть тот, кто может её найти?       — Я тебе что, сыскное агентство? Не говори глупостей! Я пытаюсь донести до тебя, что, возможно, её вообще нет в живых. Лилит уже легенда. А вот малыш Люцифер вполне себе реален. И каждую неделю даёт о себе знать на весь город. Ты же буквально в шаге от спасения! Так что, на твоём месте, я бы рассматривал этот вариант.       — Я не могу втягивать в это пацана.       — Билл, когда же ты уже поймёшь, что здесь каждый сам за себя. Пока ты тут мнёшься, как подросток перед шлюхой, Люцифер-старший тебя так поимеет, что ты имя своё забудешь. У нас с тобой, дружище, вариантов немного, и твоё счастье, что вообще хоть какие-то варианты есть. Так что запомни — либо ты поимеешь, либо поимеют тебя. Поразмышляй над этим на досуге. Габерус!       — Да, босс.       — Нашему другу уже пора.       Судя по всему, обеденный перерыв кончился. Амарен поторопился бросить под стол все остатки еды, вытер вымазанное лицо салфеткой, отряхнул руки и поправил галстук. Габерус «любезно» положил руку мне на плечо и потянул в сторону двери.       — И да, Билл, — добавил Амарен, — С этого дня мы переходим на почасовую оплату. Я вышлю тебе счёт.       — Что? Какая ещё нахрен почасовая оплата?       — Эй, мои услуги не из дешёвых, приятель. Я один из лучших адвокатов в Дите и не могу помогать тебе забесплатно. Тем более не сейчас, не когда ты можешь через три недели уехать в один конец в адское жерло. Без обид.       — Чёрт с тобой. Позвонить от тебя хотя бы можно?       — Позвонить?! — его глаза округлились, — У меня тут не колл-центр, парень. Три обола.       — Два.       — Отдашь Габерусу. Габерус!       — Да, босс.       — Новый план. Проводи его до телефона, а потом на выход. Понял?       — Да, босс.       Я накопал в кармане два обола и положил в сухую руку Габеруса. Горбатый демонюга проводил меня до соседней комнаты, больше похожую на кладовку, с широким столом и тремя табуретками. Стол завален толстыми подранными желтыми телефонными справочниками, рекламными буклетами, листовками, визитками и объявлениями. Под этим мусором я отыскал маленький жёлтенький телефон. Ещё одна попытка дозвониться до Кэт.

      — Гудок —

      — Гудок —

      — Гудок -

      Снова ничего.       Я попробовал ещё раз.

      — Гудок —

      — Гудок -

      — Гудок -

      Я уже слышу недовольное протяжное дыхание Габеруса за спиной. Я не дозвонюсь до неё. Я положил телефон и последовал из кладовки. Демон проводил меня до выхода, проследив, что я точно вышел на улицу, после чего вернулся к своему хозяину.       Снова начал накрапывать мерзкий вонючий дождь. Увидев пустую жёлтую машину такси на противоположном краю дороги, я дернул в её сторону и начал махать таксисту, чтобы тот немного подождал. Но только водитель увидел, кто приближается к его автомобилю, дал по газам и умчался прочь.       Сукин сын.       После ещё нескольких безуспешных попыток поймать такси, я всё-таки смог найти неравнодушного водилу с бесовской мордой. Конечно, он задрал цену для особого клиента, но я уже к этому привык.       Времени было уже за полдень. В участке было пустовато, когда я приехал. Кто ушёл на обед, кто уже разъехался по делам. Сегодня была суббота — день раздачи дел на следующую неделю. Надеюсь, Джонни забрал нам что-нибудь лёгкое. Не хочу все выходные потратить на головняк. Я поспешил в офис, но не успел я даже миновать кафетерий, как услышал громкий бас за спиной.       — Билл! — окликнул меня Вальтазар. Я закатил глаза, остановился и медленно повернулся, пытаясь сохранить остатки спокойствия. Шеф указал большим пальцем на свой кабинет и зашёл обратно. Ненавижу, когда он так делает. Снова что-то ему от меня нужно.       Вальт вовсю пыхтел толстой папиросой, словно паровоз. Даже не подняв на меня взгляда, он показал пальцем на стул напротив стола. Любит же он, чтобы перед ним покорно сидели. Только я сел перед ним, он кинул мне папку с личным делом. Ясно, новая работа.       — Это тебе, — хрипло сказал он.       — Работа?       — Нет, подарок на день рождения, — сострил он и затянулся.       — Мог бы просто оставить в офисе или отдать Джонии.       — Хотел с тобой обсудить. Твой сегодняшний клиент не так прост.       Я открыл папку и глазами пробежался по досье. Имя: Тиаго Луиз дос Сантос. Пол: муж. Рост: 201. Вес: 122. Особые приметы: лысый, татуировки на обоих руках, короткая бородка. Кличка «Энцо». Район контроля: Стигийское болото. Срок: просрочен Подлежит устранению.       Теперь я понял, зачем Вальт меня позвал. Таких типов мы называем «шкаф». Громко падает и больно бьёт. Весело. Все, кто работает с подобными делами, берут больничный на следующий день. У нас с Джонни был такой три месяца назад. Я поймал пулю в плечо, а Джонни чуть не лишился глаз, когда шкаф начал их ему выдавливать. Благо всё ещё пули из адского железа останавливают таких очень хорошо.       Шеф подождал, пока я пробегусь по досье и снова подниму глаза. Он затянулся своей вонючей папиросой и выпустил черный дым через ноздри.       — Шкаф? — спросил я, протягивая ему папку обратно.       — Не просто шкаф. Особенный, — он забрал у меня папку и кинул её в стопку, — Я знаю этого парня. Не из ЦЕРБЕРа, по другим источникам. Он подрабатывает вышибалой в какой-то забегаловке, но его основной доход идёт от поставок других товаров.       — Наркотики?       — Наркотики не самое страшное, что можно найти в Дите, Билл. Между нами, он работает на одну большую шишку в подполье, надеюсь, ты понимаешь, к чему я клоню. К тому же, он постоянно таскается со своим братом Эрнестом, но нам нужен только этот Энцо. Усёк?       — Ты же понимаешь, что там или двоих, или вообще никак? Его брат не будет стоять в стороне, пока мы там ему права зачитываем.       — Я-то понимаю. Сделайте так, чтобы с Эрнестом тоже не было проблем. Одно скажу точно, этот Энцо не такой же чмошник, как те, с какими ты привык работать. Не исключаю, что он вооружён.       — Прекрасно. Если это такой тяжёлый клиент, может, ты каким-нибудь штатным демонам его поручишь? Почему мы? Мы же отработали свой косяк.       — Во-первых — это твоя работа, а не штатных демонов, у них своих дел по горло. Во-вторых — я хочу, чтобы им занялся кто-то из опытных, остальные уже разобрали лёгкие заказы, пока ты полдня где-то шлялся. А в-третьих — не только же с дряхлыми старушками тебе разбираться? Так что делай свою работу и не ной. Просто хочу тебя попросить быть аккуратным и предупредить, что этот дос Сантос не рождественский сюрприз. И проследи, чтобы Барбаро опять не слинял.       — Прослежу, босс.       — Хорошо, — он ещё раз посмотрел на меня и кивнул на лицо, заметив мои свежие побои после вчерашней стычки, — Это что?       — Так, мелочи, — нехотя ответил я. Босс не стал докапываться.       — Ладно. Занимайся делом. И будь осторожен.       — Будь осторожен? Ты стал слишком сентиментальным, Вальтазар.       — Заткнись, Билл. Разве я когда-нибудь хотел, чтобы тебя тебя забил до смерти на каком-нибудь задании в клоаке мира.       — Да я так, просто заметил.       — Давай работай, Макалистер.

⛧⛧⛧

      Мы с Джонни заехали в закусочную. «ГОРЯЧАЯ СОБАКА» написано большими русскими буквами на вывеске. Мы часто заезжаем сюда перекусить перед выездом на задание. Здесь вкусные и большие хот-доги, и продавец один наш знакомый. Хозяин забегаловки, Олег, был братом знакомого автомеханика Джонни — Виктора. Он давно уже с нами любезничает, а мы и не против. Жареная жирная свиная сосиска, обильно политая острой горчицей, от которой глаза на затылок лезут. Вместо обычной булочки там целая половина батона. Джонни всегда берёт себе с соусом чили и дополнительным луком.       — А помнишь одного пидора, мы его брали пару лет назад? Как там его… Какой-то Слав. Здзислав Кравчик. Ага. Помнишь его? — спросил Джонни, откусывая очередной кусок хот-дога. Пузырёк с жиром внутри сосиски лопнул, когда Джонни его надкусил, и жир брызнул ему на рубашку, но он этого даже не заметил. Я кивнул ему на грудь, — А? Чё? Ай, вот же ж блин. Твою мать! Старичок, дай салфетку, — я взял несколько салфеток из салфетницы на столе и протянул ему. Он неуклюже начал размазывать жирную каплю, делая ситуацию только хуже. Джонни ещё раз взглянул на пятно и неутешительно помотал головой, — Ладно, хер с ней, пиджак надену.       — Кравчик? — переспросил я. Я удивился, что Джонни вообще запомнил такое имя, память — его слабая сторона. Я взял охапку и закинул в рот несколько долек картошки-фри.       — Да, Кравчик. В «Глобал Электрик» работал каким-то бегунком.       — Ну, может, вспомню. А что с ним?       — Эти сосиски мне его напоминают, — он глупо улыбнулся, сам же оценив своё остроумие.       К нам приближался хозяин и, по совместительству, единственный сотрудник «ГОРЯЧЕЙ СОБАКИ» — Олег. Олег был высоким крупный мужчиной с седой стрижкой ёжиком и глубокими морщинами на лице. Зато у него были добродушные голубые глаза. Он с широкой улыбкой подошёл к нашему столику и поставил на стол два стакана с содовой.       — Подарок, — с акцентом выговорил он и ещё раз широко улыбнулся.       — Спасибо, — я коротко кивнул ему и он поспешно удалился, — И чем Кравчик напоминает сосиску?       — Ты не помнишь? Мы же его поджарили. Это было западных фавеллах. Мы спокойно по своим делам шли, и тут он стоит в щитке копается. А мы же по его душу.       — Да, что-то такое припоминаю, — с лёгкой ухмылкой ответил я, предвкушая по лицу Джонни, что сейчас будет за рассказ.       — Ага, — Джонни начал сдерживать смех, — И тут я его толкну в этот щиток, а ты дверь закрываешь на щеколду. И Кравчик начинает там колошматить в конвульсиях. Жареный Кравчик в электробудке. Электрокравчик! Ахаха! — Джонни заливается громким протяжным смехом и громко бьёт ладонью по столу, — А потом… А потом…       — Да, а потом он загорелся, — продолжил я, видя что Джонни не может выговорить ни слова из-за истеричного смеха.       — Да-да! Ой, сука, не могу. Ты помнишь его лицо? Вот об этом я говорю. У него всю кожу оплавило. Глаза, ноздри, губы превратились в одну горелую кашу! — он снова засмеялся, пусть не так сильно. Я с лёгкой улыбкой кивнул, на мгновение вспомнив тот день.       — Прям как эти хот-доги?       — Ага. Ахаха! И шкварчал также. Шкварчик. Разве что сосиски не мычат и не катаются по полу.       — Что с ним сейчас?       — Да хрен его знает, старичок. Мы ж перепутали тогда всё. У него ещё год был. Год, прикинь? Типа в его деле опечатка или однофамилец был, что-то такое. Вроде, я слышал, он там же работает. А, может, уже сдох. Ему отрезали губы, чтобы он дышать и есть мог. Прикинь, эти все слюни текут постоянно. Фу, блин.       Я ещё раз взглянул на ароматную горячую сосиску, обильно обмазанную горчицей. Рассказ Джонни аппетита не прибавил, но я всё же откусил большой кусок и запил его содовой. Джонни выпил за раз половину стакана и громко рыгнул.       — И чё он, этот шкаф, с ним так много проблем? — продолжил он, неожиданно переключившись на работу. Я кивнул ему, пока жевал.       — Шеф считает, что да.       — Блять. Ну что за козёл, мог ведь нам выбрать что-то нормальное, разве нет?       — Он говорит, что мы должны не только старушек стрелять да педиков регистрировать.       — Надо было мне с ним побазарить. Я бы разобрался.       — Не сомневаюсь. После твоих переговоров нас бы отправили, скорее всего, без табельного.       — Да иди ты, — обиженно скорчился он в ответ на мой подкол и сделал ещё один укус, продолжая разговаривать с набитым ртом, — Ну а ты чё? Кто это тебя так? — он кивнул на моё лицо, где красовался синяк в области виска, который вчера оставил сутенёр с друзьями.       — С парой алкашей вчера сцепился. Бухали в моём дворе.       — А что, нельзя было пушкой посветить?       — Хотелось выпустить пар.       — А, понимаю, старичок. Я бы сам уёбков голыми руками пиздил прямо на улице. Но нельзя. Я же всё-таки в уважаемом министерстве работаю. Ну а расследование как? Продвигается?       — Ага, как же. Ночами не сплю, только думаю, кто убил колдыря-охранника свинофермы.       — Вчера, мне казалось, ты был настроен более серьёзно.       — Я и сейчас настроен. Но не бросать же работу ради этого, верно?       — Да Вальт всё забудет уже через пару дней. Главное, ты не заёбывай его больше своими обосранными уликами, а он и не будет так возбуждаться по этому поводу.       — Возьму на заметку, — я взял стакан с газировкой и допил всё до конца.       Достав из внутреннего кармана плаща бумажник, я отчитал несколько купюр и положил на стол, докинув пару оболов «на чай». Джонни тоже достал несколько помятых купюр и мелочь из кармана брюк, оставив на столе ровно столько, сколько он съел. Я помахал Олегу, он радостно помахал в ответ с широкой улыбкой.       — До свидания! — крикнул он что-то по-русски.       Мы подошли к Малибу. Я отодвинул край рукава и взглянул на часы. Было около пяти. Скоро уже нужно было выдвигаться. Я достал пачку сигарет и подкурил одну. Джонни с сигаретой в зубах расположился неподалёку, разглядывая какое-то объявление на стене. Краем глаза я заметил ржавый таксофон, висевший на стене закусочной. Он был сверху до низу обклеен объявлениями с интимными услугами.       Кэт так и не связалась со мной. Где её носит? Она должна уже вернуться домой, стоит попробовать дозвониться ещё раз, пока я не уехал на задание.       Я подошёл к автомату, снял трубку, прижав её подбородком к плечу, кинул в монетоприёмник полтора обола. Монетки звонко упали в корзину и из трубки послышался протяжный гудок. Я набрал на циферблате номер и ждал ответа.

— гудок -

— гудок -

      — Алло? — наконец-то послышался с той стороны тонкий женский голос.       — Кэт? — с надеждой спросил я.       — Нет, это Виола.       — Виола, а… это Билл. Привет. Билл, помнишь? Я звонил позавчера.       — Билл? Ага, да, помню, Кэт про тебя рассказывала.       — Отлично. Она сейчас дома?       — Нет, она только уехала.       Блять. Она издевается?       — Алло? — прервала тишину Виола на той стороне.       — Алло, да, я тут. Слушай, можешь, как только она вернётся, передать ей, что я звонил и жду её звонка. Это очень важно.       — Да, хорошо, — с улыбкой ответила она.       — Только не забудь, Виола. Пожалуйста. Скажи ей, что Билл её ищет.       — Ага, хорошо, Билл. Ну пока!       Она сразу же сбросила. Я недовольно ударил трубкой по стойке и с мрачным видом побрёл в сторону машины. Джонни, увидев мой вид, по-дружески спросил:       — Чё такое, старичок?       — Меня, кажется, развели на пять штук.       — На пять штук?! Нихрена себе. Сочувствую, старичок. Потеряй я пять штук, я бы тут такое устроил. Ты ещё нормально, держишься. Есть идеи, как их вернуть? Ты же знаешь, старина Джонни тебя всегда выручит.       — Спасибо, но я постараюсь разобраться с этим сам, — я ещё раз затянулся и бросил окурок в сторону, — Поехали, у нас ещё куча работы.       

⛧⛧⛧

      Вечерело. Мы заехали в Стигийское болото и направились вниз по дороге, в сторону нужного адреса. Район снова накрыло густым туманом. Ненавижу это. И без этого тут ничего не видно из-за отсутствия освещения, так ещё и свет фар не сильно спасает. Джонни, матерясь себе под нос, медленно ехал по разбитой дороге. 2-й Болотный проезд. Ничего удивительного в этом доме не было, за исключением крутой синей спортивной машины на парковке. Что-то мне говорит о том, что крутое авто принадлежит нашему Сантосу и его брату.       Джонни припарковался прямо возле неё и поспешил выйти. Он начал кружиться, рассматривая тачку со всех сторон, а потом протяжно засвистел.       — Вот это аппарат! — не скрывая восторга, протянул Джонни и начал рассматривать салон. Чистая, блестящая, с хромированными бамперами и большими литыми дисками. Джонни тщательно осматривал именно колёса, — Давай, когда с ним разберёмся, тачку буксанём на разбор к Виктору. Там пару штук выйдет, деньги пополам. А?       Я не ответил. Минуя машину, я направился к подъезду, встав у дверей. Я достал пистолет и ещё раз, под слабым жёлтым светом фонаря, всё проверил. Вытащил магазин — полон, зарядил затвор, ещё раз его осмотрел и положил обратно в кобуру на поясе. Джонни, следуя моему примеру, тоже достал свой револьвер и покрутил барабан с характерными тихими щелчками.       — Знаешь, надо сказать Вальту, что если мы едем за вот такими пидарами, нам нужно выдавать нормальные стволы. Как у демонов. Ты видел, что у них за пушки? Дробовики, пистолеты-пулемёты, я даже гранатомёты видел. Вот это игрушки. А у нас что? Позорище! А если там какие-то гангстеры с парочкой автоматов сидит. Дверь изрешетят и бровью не поведут. А, старичок? Блять, я не хочу туда даже соваться с этим!       Джонни ещё раз продемонстрировал свой крупнокалиберный Магнум. Едва он умел из него нормально стрелять. Отдача от него такая сильная, что он еле удерживал его в двух руках, чтобы ствол не отлетел ему в лицо, разбив очки и лоб в кровь. Зато выглядит эта махина внушительно. Выстрел из такой ручной гаубицы разрывал бошку в ошмётки. Потом стоишь с ног до головы в кровавом киселе из мозгов. После подобного случая мы обусловились, что в голову он больше не стреляет.       — Если сделаем всё правильно, даже стрелять не придётся, — подытожил я, хотя сам мало в это верил, — Хотя знаешь, давай с ними не церемониться особо. Зашли, застрелили и ушли.       — Права не будем зачитывать?       — Протокол есть протокол, но в этот раз если не откроют за пять секунд, то будем выбивать дверь. Препятствование аресту и попытка побега.       — Идёт.       Третий этаж из пяти. Мы медленно поднимались по лестнице, осматривая каждый пролёт. Не удивлюсь, если нас поджидают, в нашей профессии это не редкость. Я держал ствол наготове, выставив перед собой. Джонни с силой сжимал зубочистку в зубах и стирал её в мелкую крошку. Он волновался, но продолжал вести себя профессионально. Какой бы он не был распиздяй, но с ним я чувствую себя в разы спокойнее. Мы вместе прошли уже не одну заварушку.       Мы поднимались на этаж вымеряя каждый шаг. Длинный тёмный коридор почти не освещался, только мигающая старая лампочка еле-еле горела в противоположном от нас углу. На полу битое стекло, алюминиевые и жестяные банки. Почти на ощупь мы подошли к нужной двери. Я осторожно прислонил ухо. Громко играла музыка из радио, какие-то шорохи, тяжелые шаги, он явно был не один. Несколько мужских голосов и один женский. Плохо дело. Разобраться с его братом ещё входило в план Б, но вот разбираться ещё и с посторонними — точно не в наших силах. Делать было нечего, мы вооружены и готовы к перестрелке в случае чего. Действуем по регламенту.       Я ещё раз оглянулся на Джонни. Под тусклым светом я видел блеск его очков. Он коротко кивнул мне. Я повернулся к двери и несколько раз громко постучал рукоятью пистолета.       — Это ЦЕРБЕР, откройте дверь! — громко и чётко произнёс я. Шуршания за дверью усилились. Они вырубили музыку и вообще заглохли. Хреновый знак. Я снял пистолет с предохранителя и ещё раз громко крикнул им, — Если вы не откроете в течение десяти секунд, мы будем вынуждены применить силу!       Тихо. Они не двигались. Я оглянулся на Джонни, он оглянулся на меня и нервно сглотнул. Я отошёл в сторону, чтобы Джонни выбил дверь. Он отошёл на три шага и с разбегу ударил пяткой по дверному замку. Дверь хрустнула, но всё-таки не выбилась с первого раза. Джонни отошёл ещё раз и был готов. Я встал ему за спину, вскинув ствол в направлении дверного проёма и тихо сказал.       — Давай.       Джонни ещё раз с разбегу со всей силы треснул по замку. Дверь вылетела, раскрывшись почти полностью. Джонни тут же отошёл в сторону, присел на колено за угол, а я начал выцеливать того, кто стоит за дверью. Яркий луч от лампочки ударил в непривыкшие к свету глаза. Я прищурился, выглядывая человека прямо у меня на прицеле. Но как только я разглядел, кто стоит передо мной, я застыл, пристально смотря только на её испуганное лицо. Какого       — Я захожу, прикрой меня! — сказал Джонни и тут же влетел в открытую дверь.

хрена

      — Билл, он за углом! — крикнула она.

она тут делает?

      — Стоять, руки за голову! — орал Джонни кому-то за стеной, направляя на него пушку.       Но не успел я даже увидеть, в кого целиться Джонни, как на него из-за угла навалился здоровый мужик с ножом в руке. Джонни случайно выстрелил в потолок. Кэт закричала от страха, попятилась назад и спряталась за диваном. Я влетел в квартиру, пытаясь взять кого-нибудь на мушку. Джонни валялся на земле, пытаясь отбиться от нападавшего. Окровавленный нож валялся в стороне.

Выстрел!

      Возле моего уха просвистела пуля. Кто-то стрелял в меня из соседней комнаты за моей спиной. Было темно, я никого не видел. Я сделал несколько выстрелов в темноту, но вряд ли попал. Кэт снова вскрикнула и упала на пол, закрыв голову руками. Я отпрыгнул к ней, за спинку дивана.

Выстрел!

      Уже с другой стороны. Истошный мужской крик. Я обернулся. Джонни выстрелил ему в брюхо. Мужик сполз с Джонни и перевалился на спину. Огромная зияющая дыра в животе, через которую было видно его кишки. Он пытался прикрыть льющуюся кровь рукой, но бесполезно. Он стонал и кричал, пытаясь отползти от Джонни подальше.

Выстрел!

Выстрел!

Выстрел!

      Снова из другой комнаты. Я пригнулся и прикрыл голову Кэт своей рукой. Он стрелял наобум, надеясь попасть в меня шальной пулей. Я прислушался.

Бег!

      Он выбежал из комнаты и устремился в открытую входную дверь. Я слишком поздно понял, что происходит, и когда я вновь поднял голову из-за спинки дивана, он уже пробегал мимо. У меня была только секунда. Навскидку, не целясь, я выстрелил несколько раз ему в след. Один раз точно попал где-то в районе рёбер. Но его это не остановило. Он, не теряя скорости, вылетел из квартиры и быстро побежал прочь по лестнице на улицу. Я перепрыгнул диван и побежал за ним, но опоздал. Он опережал меня на несколько лестничных пролётов, а через десять секунд я уже слышал, как он садится в машину и заводит двигатель. Шум покрышек и рычащего мотора устремились куда-то вдаль.       — Сука! — громко выкрикнул я.       На полу валялся второй, уже потерявший приличное количество крови. Он ещё пытался собрать свои внутренности обратно, но пуля прошла насквозь, оставив в потолке дыру, по краям усыпанную кровавыми ошмётками.       — Сын шлюхи, ты мне бедро порезал! — заорал Джонни, осматривая свою ногу, лежа на полу в метре от него, — Блять, новые брюки! — Джонни вскинул ствол в руке и выстрелил ему в бедро. Его нога разлетелась напополам, отбросив кусок мяса с костями в сторону. Хорошо, что я был далеко и не попал под этот взрыв.       Он снова истошно завопил, только теперь пытаясь держаться за фонтанирующий обрубок своей ноги.       — Ты в порядке? — спросил я у Кэт, как только она подняла голову из-за спинки дивана. Она оглядела себя, отряхнула узкие короткие джинсы и поправила голубую маечку.       — Да, всё нормально, старичок, — ответил Джонни, осматривая своё ножевое ранение, — Царапина.       — Всё нормально, — тихо ответила Кэт, медленно выбираясь ко мне. В этот момент, видимо, услышав новый голос, Джонни поднял голову и, увидев Кэт, подозрительно прищурился.       — Эй! Я тебя знаю. Ты та проститутка с парковки! Старичок, чё происходит?       Я подошёл поближе к лежачему, мычащему от боли крупному парню. Густые черные волосы, бритый, толстоват.       — Это не наш. Это Эрнесто, его брат. Блять, — я выдохнул и снова оглянулся на Кэт, — Ты знаешь, куда он поехал? — она молча кивнула, — Сможешь показать дорогу? — она снова кивнула. Я повернулся на лежачего на полу Джонни, — Джонни, идти можешь?       — Не знаю, — кряхтя ответил он и ещё раз посмотрел на окровавленные брюки. Ему правда досталось, — Он меня нормально так порезал. Сука! Езжай без меня, старичок. Я пока с этим хуесосом разберусь, — он ткнул своим стволом в сторону стонущего парня, который с такими ранениями едва ли проживёт ещё несколько минут. Джонни кое-как достал из кармана брюк ключи от Малибу и кинул их мне, — Только вызови мне наряд, я сам не доберусь до дома.       — Ладно. Едем, — сказал я Кэт и быстрым шагом вышел из квартиры. Она побежала за мной, едва поспевая следом.       Я сел на водительское сиденье и сразу же взял рацию, висевшую под приборной панелью. Я несколько раз нажал на кнопку вызова и после недолгого шипения мне ответил оператор.       — Д-52, что у вас случилось?       — Это офицер Макалистер. Мой напарник ранен, нужна помощь. Пятый съезд, вторая болотная. Двадцать вторая квартира.       Кэт открыла дверь и села рядом на пассажирское сиденье. Я поднял на неё взгляд исподлобья.       — Вас поняла, офицер, направляю ближайшую патрульную машину по указанному адресу.       Рация кратко зашипела и отключилась, я положил её обратно и вновь взглянул на попутчицу. Кэт убрала кучерявые распущенные волосы с лица и смотрела куда-то в пол, боясь повернуться. Она ждала мой самый очевидный вопрос — «Что ты тут делаешь?». Но я не буду его задавать. Не сейчас. Нам ещё нужно найти Энцо.       — Куда ехать? — я завёл машину и ждал её ответа.       — Бумажная фабрика внизу. Знаешь такую?       — Знаю.       Я резко тронулся и направился по пустой разбитой дороге в сторону бумажного завода.

⛧⛧⛧

      Тёмная ночная дорога. Туман. Свет фар едва пробивался через зловонную дымку, освещая только несколько метров дороги впереди. Покосившиеся полуразрушенные здания близ низины сливались в одну большую чёрную стену. Бумажный завод был в южной части Болот, на самой окраине, рядом с топями. Мы должны были прибыть на место в течении десяти-пятнадцати минут. Энцо опережал нас, скорее всего, он уже там, хотя он мог уехать в абсолютно другую сторону. Но я знал только одно место, где он может быть и был должен его проверить. Кэт молчала, боясь произнести хоть слово. Она не поворачивалась ко мне, пустыми глазами пялилась в темноту улицы. Я краем глаза глянул на неё и достал из кармана сигареты.       — Значит, это были они? Те, кому ты задолжала? — спросил я, выдыхая горький дым.       — Да, — тихо ответила она.       Кэт зажалась и приобняла себя за голые плечи. На руках были свежие синяки от грубого захвата. Было прохладно, особенно ей в одной тонкой маечке. Я снял плащ и протянул его ей.       — Спасибо.       Кэт взяла его и тут же укуталась полностью. Он был ей великоват, длинные рукава свисали с её тонких жилистых рук.       — Ты очень вовремя подоспел. Ещё бы немного, и они бы сделали, что задумали.       — Надеюсь, спасаю тебя в первый и последний раз.       — Извини, что втянула тебя в это.       — Ты здесь не при чём. Я весь день пытался с тобой связаться, но не смог. И понятия не имел, что ты там будешь, это заказ по работе.       — Я же говорила, что что-нибудь придумаю.       Я оглянулся на неё и встретился с ней взглядом. Кэт молча смотрела на меня, как будто убедилась, что я её правильно понял, и снова отвернулась к окну.       Что-нибудь придумаю? Она к этому причастна? Не удивлюсь, если так. У этой кошечки явно больше секретов, чем кажется на первый взгляд. Но как она узнала, что шеф отдаст этого шкафа именно мне? Как она узнала, что мы сделаем это именно сегодня? Что-то мне кажется, что она выкрутится и в этот раз. Как обычно.       Свернув с главной, мы двигались по узкой ухабистой дороге вниз, прямо к низине. На горизонте уже виднелись острые кирпичные трубы фабрики. Нараспашку открытые покосившиеся железные ворота с аркой, на которой когда-то красовалось название нового бумажного завода. Дорога покрыта ямками и выбоинами, вдоль неё росли редкие сухие колючие кустарники, тянущие свои костлявые руки к машине. Мы подъезжали всё ближе, пока наконец не выехали на просторную площадку перед стенами завода.       Монолитные бетонные стены, изуродованные низкосортными рисунками и бранными фразами, взмывались вверх на несколько этажей. Толстые трещины с торчащими в стороны арматурами разрывали стену снизу вверх, какая-то часть даже обвалилась, оголив пустое нутро здания. Гул боли и страдания с болотных топей был слышен здесь особенно хорошо. Обмельчавший берег Стигийского болота обнажил миллионы костей с облезлым мясом и кожей. Весь берег был усеян трупами жертв этого болота. Трупами тех, кому не повезло провести вечность в этом месте. Они тянули свои костлявые пальцы вверх. Зловонная чёрная вода волнами качала черепки и косточки из стороны в сторону. Но где-то там, во тьме и трупном смраде, всё ещё бродят неупокоенные, проклятые, неотпетые души с самой незавидной судьбой.       — Смотри, — окликнула меня Кэт, показывая пальцем вперёд. Там стоял синий спортивный автомобиль. Он здесь.       Я подъехал чуть поближе. Дверь открыта нараспашку. По-над стенами завода горело несколько бочек-очагов с кострами. Вокруг них на грязных матрасах мирно спали бомжи и наркоши, завернувшиеся в одеяла. Обычная стихийная ночлежка. Странно только, что не внутри.       Я взял фонарик из бардачка и собирался выйти, но Кэт тут же резко вцепилась в моё плечо.       — Сиди здесь, — сказал я.       — Я пойду с тобой!       — Нет, Кэт, там может быть слишком опасно.       — По-твоему, если оставить меня в машине посреди этого места, то я буду в большей безопасности, чем если пойду вместе с вооруженным димом?       В её словах был смысл. Я ещё раз осмотрелся вокруг. Пусть та кучка бомжей не представляли для меня особой опасности, но не для неё.       — Ладно, — нехотя ответил я, — Только держись за моей спиной, поняла?       — Угу, — она кивнула.       — Пошли.       Мы вышли из машины. Снаружи было мерзко, воняло сыростью, плесенью и сточными водами. Я подошёл к открытой машине: всё водительское сиденье было в крови. Я серьезно его ранил. От двери автомобиля в сторону здания вела дорожка из капель крови. Служебная лестница на верхний этаж. Далеко он уйти не мог. Кэт постоянно прижималась ко мне, стоило мне остановиться.       Внутри было темно и холодно. Я достал пистолет из кобуры, включил фонарик и посветил вперёд. Длинный коридор в конце которого ступени, ведущие вверх. Капельки крови шли именно туда. Мы шли неспеша, я аккуратно ставил ноги, вымеряя каждый шаг. Кровь его не останавливалась, он уже потерял очень много. Кэт держала меня за локоть обеими руками, боясь отпустить. Мы поднимались по старым бетонным ступеням наверх.       Второй этаж.       Пусто.       Пугающе пусто.       Сменяющие друг друга подряд идущие пустые комнаты. На огромной площади не было видно ничего: темнота, огромные квадратные бетонные колонны, квадратные комнаты, крысы и капающие с потолка капли ржавой воды. Мы обходили колонну за колонной, входили в новую комнату, где каждый раз под ярким светом фонаря открывался один и тот же вид: старая гнилая мебель, какие-то тряпки, шприцы, бутылки, лужи и снова крысы. Странно, что бомжи предпочитают спать на улице, нежели здесь, хотя я могу понять почему. Здесь очень некомфортно, даже по меркам Ада. Темно. Сыро. Холод прошибал даже сквозь одежду. Пальцы на руках уже окоченели, изо рта шёл пар.       Я посветил себе под ноги. След крови становился всё более отчётливым. Он замедлил шаг. Видимо, сил идти дальше было всё меньше. Он был где-то рядом, но шансы найти его живым таяли.       Я снял пистолет с предохранителя, светил вперёд, целясь по направлению света, пока яркий луч не остановился на чём-то, похожем на человека. Он лежал в углу, поджав ноги, и держался за бок. Не двигался, не реагировал на свет, не дышал. Я подошёл ближе и посветил ему в лицо. Никакой реакции. Раскрытый рот и стеклянные глаза, глядящие в пустоту. Окровавленная одежда, пулевое ранение в районе печени. Выстрел, который я сделал, оказался для него фатальным. Я носком ботинка ткнул его в подбородок. Голова безжизненно покосилась, от чего рот открылся ещё шире.       — Это он? — спросил я у Кэт. Она робко посмотрела из-за моей спины.       — Да, — тихо ответила она и через секунду с ужасом вздрогнула, обернувшись в другую сторону.       Плач.       Тихий мужской плач.       Всхлипы, стоны, скулёж.       Послышалось где-то вдалеке. В другом конце этажа.       Кэт вцепилась в меня трясущимися руками. Даже у меня выступил холодный пот от этого душераздирающего воя.       Я обернулся в сторону звука, смотря в черную темноту. Плач был протяжным, плач тоски, плач горя, плач утраты.

Прости меня… Прости меня…

      — Ты… слышишь? — спросила Кэт дрожащим голосом.       — Слышу, — полушепотом ответил я, поднял пистолет и пошёл вперёд, но Кэт меня остановила.       — Может, просто уйдём? — она потащила меня за руку назад.       — Нет, я должен взглянуть.       Что-то странное и пугающее тянуло меня в глубину этого проклятого места, на звук страшного горького плача.       Я снова двинулся вперёд, Кэт решила, что оставаться в холодной тьме вместе с трупом хуже, чем пойти со мной в сторону леденящего душу рыдания. Мы шли в сторону звука, обходя одну колонну за другой. Я светил фонариком вперёд, целясь в каждую тень, что мерещилась мне. Кэт не отпускала меня ни на секунду, сама боязно озиралась по сторонам и вздрагивала от малейшего шороха. Плач был всё ближе.

Прости меня, дитя…

      Минуя очередную колонну, я увидел свет. Тусклый свет, десятки дрожащих огоньков. Это были свечи. Они стояли возле полуразрушенной стены, расставленные высоким треугольником на пьедестале. Подойдя ближе, я увидел несколько лампад со свечами и человека в тёмной рясе, стоявшего на коленях. Это был его плач. Плач настолько горький, плач потери, тихий, но пронзительный. У него не было руки — короткий обрубок по локоть был спрятан под рясой. Он рыдал, прикрывая лицо ладонью и иногда смотря себе под ноги. Там что-то было, что-то, от чего он рыдал с новой силой каждый раз, как смотрел вниз.       — Боже, я прошу, услышь меня… Прости меня, Господи. Я не виноват… Это был не я…       Я медленно сделал несколько шагов в его сторону. Он не реагировал на меня, продолжая бубнеть что-то под нос.       — Господь милостливый, смилуйся, это был не я…       — Эй! — окликнул я его. Но он даже не шелохнулся, — Ты слышишь меня? Повернись!       — Билл, там что-то… — прошептала Кэт, выглядывая из-за моей спины.       Я осмотрел место. Это был алтарь. Многоуровневый пьедестал. Множество старых обгоревших свечей. Красный воск длинными каплями стекал с лампад. Алтарь не новый. Бутылки вина, хлеб, библия и даже сухие цветы. В центре возвышалось серебряное распятие, блестевшее в свете свечей. На красной ткани, в центре, что-то лежало. Я не мог разглядеть, он закрывал это своей спиной.       — Повернись, я сказал! — я уже перешёл на крик и взвёл на него пушку.       — Это не я… — тихо сказал он, сквозь плач, — Это был не я…       Он медленно повернулся ко мне. Я посветил ему в лицо. Старик с глубокими морщинами, смуглой кожей и длинной седой бородой. Его слезы ручьём стекали по лицу, падая толстыми каплями на землю.                          — Это был не я! — закричал он в историке, — Я не убивал её! Не убивал! Нет!       — О Боже! — вскрикнула Кэт, как только увидела что-то за его спиной. Она спрятала лицо и тут же начала горько рыдать, рухнув на колени, — Боже мой…       — Я не убивал её… Не убивал её… Это был не я… — повторял он вновь и вновь.       Я сделал шаг и заглянул за его спину. На красной бархатной ткани, посреди сухих лепестков цветов, окруженное свечами, лежало тело. Обезглавленное, обнажённое тело. Тело ребёнка. Маленькой невинной девочки.       — Слишком поздно… Уже слишком поздно! Её не спасти! — закричал старик, вскинув руки вверх. Он, разрывая горло, стал кричать, — Господь! Очисти проклятую землю от страшного греха! Лишь боль, смерть, страдания и горькие слёзы смогут отчистить этот мир от страшного греха! Грех должен быть смыт кровью и слезами!       Я не мог сдержаться. Меня шатнуло в сторону. Ноги подкосились. Из рук выпало всё: пистолет звонко упал передо мной, а фонарик покатился в сторону. Дыхание спёрло, я не мог дышать. Мне хотелось разрыдаться. Слезы проступили, я был не в силах их сдержать. Я заплакал.       — Молю тебя, Отче наш! Внемли словам моим! Сокруши ярость огненную свою на проклятую землю! Убий виновных в страшном грехе! Господь, будь мечом яростным, что внемлет молитвы рабов твоих! Будь палачом, что срубит голов людских и нелюдских, виновных в страшном грехе! Я молю тебя, Господи, молю! Убий их! Изничтожь! Сокруши гнев Свой!       Я не мог остановиться. Я плакал, рыдал, тихо выл. Слёзы лились из моих глаз. Сквозь слёзы я смотрел на неё. Тело, точно кукольное, она лежала укрытая в багровый саван. Её маленькая голова лежала отдельно от тела рядом, на той же ткани, усыпанной лепестками десятков цветов. Крик старца звучал в моей голове словно колокол. Я вслушивался в его слова. Они приводили меня в чувства. Отвлекали от чудовищной картины, что была у моих ног.       — Господь мой! Услышь меня! Прошу, подай мне свет. Прими душу мою во искупление страшного греха! Я искуплю грех свой! Покарай меня! Истреби глаза мои! Отруби ноги мои! Разорви чрево мое! Ибо грех должен быть смыт в страдании и горе!       — Он тебя не слышит, — чёрство сказал я, утирая слёзы. Я схватил пистолет и встал с колен. Старик поднял на меня глаза и упал мне в ноги. Стоя на коленях, он с бешенным взглядом начал громко шептать, надрывая голос.       — ОН всё слышит. Он видел, что я не виноват. Но за то, что видел я, меня ждёт кара небесная. И всех вас она ждёт. Невинное дитя было убито по желанию, не по случайности, не по глупости, её возжелали! Её возжелали!       — Кто это сделал? — спросил я.       — Глаза мои не видели его. Я должен быть слеп только за то, что видел грех! Я должен быть наказан за это. И ты за это тоже будешь наказан, — сказал он с безумной улыбкой, тыкая в меня пальцем, — Вы все будете наказаны! — старик снова перешёл на крик, — Этот проклятый мир будет изничтожен! Господь придёт и совершит возмездие над неверными, нечестивыми, грешными, грязными! Мы очистим грехи свои кровью и слезами. Как и я. Но я буду в муках вечно. И тогда Господь простит меня! Он простит. Он простит меня, когда я буду слеп!       Он вскочил и начал оглядываться. Найдя что-то на полу, он бросился на предмет и подобрал его. Это был осколок стекла. Я отскочил от него и взял на прицел, но он будто не видел меня.       — Господи Боже! Услышь меня! Ибо я раб твой, я грешен, я хочу покаяться за грехи свои, грехи моего народа! Я должен быть слеп за то, что видел это! Я должен быть слеп!       Старик воткнул себе в глаз острый край. Я сморщился и отвернулся. Кэт спряталась за мою спину. Кровь хлынула из его глазницы. Он истошно закричал от боли, но продолжал вертеть стеклом внутри, пока глазное яблоко не выпало и не плюхнулось на землю.       — Прими эту жертву, Господи! Прими моё тело во искупление! Прими меня!       Он тронулся с места и с криком убежал прочь в темноту. Я проводил его и опустил пистолет. Грёбаный псих. Его вопли ещё некоторое время отдалялись от нас, пока он резко не замолк.       Я повернулся обратно к алтарю. Она мирно лежала на ткани. Хрупкое тело. Голова отрублена одним ударом. Всё это я уже видел. Её нежное фарфоровое лицо застыло с закрытыми глазами. Она будто спала. Кэт прижалась ко мне и обняла со спины. Я чувствовал её горе также, как и своё. Никогда не испытывал ничего подобного здесь. Руки дрожали, тело промёрзло, ноги едва держали меня. Я отвернулся и поволок Кэт подальше от алтаря. Девочка мирно спала на бархатной багровой ткани в лепестках цветов под тусклым светом свечей.

⛧⛧⛧

      Красные проблесковые маячки кружились по облезлым стенам фабрики. Наряд ЦЕРБЕРа приехал в течение двадцати минут после того, как я сообщил диспетчеру о страшной находке. Они приехали полным набором: патрульные, офицеры из демонического отдела, криминалисты, следаки и ещё куча другого персонала во главе с Вальтазаром. Вальт с недовольной рожей только встретился со мной взглядом и сразу же побежал внутрь здания вместе с остальными, чтобы убедиться, что это правда. Это была страшная правда. Убийство ребёнка невозможно оправдать ничьими законами и порядками. Ни Рая, ни Ада. Ни в одном мире это преступление не прощается. Тот, кто это сделал, настоящее чудовище, которое даже в Аду будет истреблено. Но это был продуманный план, сложный, требующий больших ресурсов и знания дела. Но самое главное, из-за чего поднялся весь этот кипиш — дети не попадают в Ад. И все это знали. А значит, кто-то забрал ребёнка, протащил через Чистилище из другого мира, провёз через половину Преисподней и жестоко убил. Убил невинное дитя. Маленькую девочку. Убил настолько изощрённо и демонстративно. Кто-то хотел, чтобы её нашли. Это обещало быть одним из самых громких случаев нарушения безопасности Ада.       Кэт сидела в машине. Она откинула спинку кресла, укуталась в мой плащ и поджала ноги. Я видел только её глаза, в которых отражались красные огни проблесковых маячков патрульных машин. Она тихо наблюдала за всем вокруг, часто устремляя на меня взор. А я стоял у стены неподалёку от входа и курил уже четвёртую сигарету подряд.       — Кто это?       Вальт кивнул в сторону Малибу, где сидела девушка. Он неожиданно появился у меня за спиной. Он не мог отдышаться, на его морщинистом лбу выступали крупные капли пота, его едва заметно потрухивало. Только что он видел что-то, от чего даже его каменное демонское сердце треснуло.       — Она со мной, — ответил я, смотря на неё, и ещё раз затянулся.       — Лучше ей убраться отсюда. Здесь не место для посторонних, — Вальт достал из кармана куртки салфетку и провёл по лицу, собрав густую испарину.       — Я сам разберусь.       — С Джонни всё нормально, если ты вдруг волнуешься. Его уже осмотрели, всё будет в порядке.       Я не ответил. На Джонни было плевать, ясное дело, что с ним всё в порядке. Ножевое ранение, скорее всего, не более чем очередной повод проебаться. Но вот белоснежное кукольное лицо девочки не выходило у меня из головы. Закрытые глаза, бледные губы, тонкий нос, тёмные кучерявые волосы. Её обнажённое маленькое тело. Каждое моргание было похоже на искру в моей голове, вспыхивающая ужасающая картина увиденного. Я словно видел её фигуру где-то вдалеке. Она смотрела на меня.       Я скривился. К горлу подлез острый ком. Снова хотелось разрыдаться, что было мочи. Я задержал дыхание и постарался подавить в себе это желание, потряс головой и ещё раз затянулся горьким дымом.       — Ты видел? — сипло спросил я у Вальта сквозь ком.       — Видел, — угрюмо ответил он и глубоко вздохнул, расставив руки в боки.       — И что думаешь?       — Криминалисты уже занимаются. Пока выводы делать рано, но… Тут очевидно убийство. Жертвоприношение или что-то в этом роде.       — Нет, я о другом.       — М?       — Ты думаешь это… это ребёнок? — сказал я, смотря на кажущуюся мне фигуру девочки в темноте.       Вальт помрачнел ещё больше. Он отвернулся от меня и смотрел вперёд, будто меня рядом уже не было. Мимо нас прошла ещё кучка демонов в черной форме. Они кивнули шефу и шли дальше по своим делам. Вальт выждал паузу, чтобы никого рядом не было, а потом тихо продолжил, говоря в сторону:       — Билл, я бы на твоём месте не болтал лишнего и дождался бы заключения криминалистов. Оно скоро будет.       — Изуродованное и обезглавленное тело маленькой девочки, — тихо произнёс я, — Оно до сих пор у меня перед глазами. Я разрыдался, когда увидел. И мне не нужно заключение криминалистов. Мне нужно, чтобы ты сказал, что видел.       Но Вальт будто не дослушал. Он выпрямился, высматривая что-то вдалеке. Была кромешная тьма вокруг, холод и вонючий болотный ветер, но через несколько секунд я тоже что-то заметил. Синие огни, точнее, синие проблесковые маячки. Из тумана на площадь, одним за одним, выехали несколько больших чёрных фургонов. Я не мог разглядеть эмблему на боку, но это и не было необходимо. Я знал, кто это. И Вальт тоже.       — Твою ж мать… — тихо ругнулся Вальт, как только увидел фургоны, — Этого ещё не хватало.       Он пошёл в сторону колонны автомобилей, откуда сразу же начали выгружаться демоны в форме, бронежилетах и с оружием в руках. Демоны с обрезанными крыльями и сточенными рогами. Спецназ. Рычание и лай нескольких гончих. Даже опытные и сильные демоны из спецназа с трудом удерживали толстые поводки в руках. Здоровые лысые псы с горящими жёлтыми глазами и пеной у рта тут же начали обнюхивать всё вокруг. В этот момент, с пассажирского места одного из фургонов вышел высокий демон в синей короткой куртке с эмблемой на груди, но особенно в глаза бросались толстые бараньи рога. Он сделал несколько шагов вперёд, огляделся по сторонам и громко свистнул.       — Так, педики церберские, собирайте свои манатки и проваливайте нахер отсюда, — закричал он. Все обернулись в его сторону и замерли, — Адские отродья, я чё, сам с собой тут разговариваю? Живее, блять, живее! Теперь здесь работает ФУРИЯ.       ФУРИЯ, конечно. Как только в Аду происходит какой-то пиздец, они тут как тут. Это лишний раз подтвердило мои и без того уверенные догадки. Ошибки быть не могло — это убийство ребёнка, здесь, в Аду.       Сотрудники ФУРИИ быстро заняли все позиции. Десятки фонариков светили в разные стороны, мелкие группы рассредоточились вокруг здания завода, группа вооруженных демонов вошла внутрь. Они активно жестикулировали и отдавали приказы друг другу. Главный ещё раз огляделся и наконец увидел Вальтазара, который уже шёл в его сторону.       — Азеллар, — поприветствовал его Вальт коротким кивком. Демон с лёгкой надменной улыбкой посмотрел на него сверху вниз.       — Вальтазар, — протянул он.       — Давно не виделись.       — Да, и ты ничуть не изменился. Всё такой же жирный и всё такой же урод.       — Оставим любезности. Мои сотрудники уже работают.       — Очень жаль, но придётся тебе их поторопить свалить отсюда, теперь мы этим занимаемся. Дело государственной безопасности.       — Думаешь, я так просто соберу парней и свалю? Придётся тебе привести аргументы получше, чем весь это выпендрёж со спецназом.       — Не тебе тут права качать, Вальт.       Он достал из внутреннего кармана куртки свёрнутый лист и протянул его Вальтазару.       — Что это?       — А ты как думаешь? Приказ. От Аббадона. Твоего начальника.       Вальт, щурясь в очки, под тусклым светом смог разглядеть несколько слов и жирную подпись Аббадона. Этого было достаточно. Он ещё раз поднял глаза на Азеллара, тот ждал, сложив руки на груди. Вальту ничего не оставалось, как тихо фыркнуть в сторону и протянуть документ обратно.       — Оперативно, — с горечью признал он. С лица Азеллара не сходила тонкая ехидная улыбка.       — И кстати, — он залез в салон фургона и схватил с переднего сиденья стопку распечатанных бланков, протянув их Вальтазару, — Ты знаешь, что это. Стандартная форма номер три.       — Контракт о неразглашении? — смекнул шеф.       — Проследи чтобы все, кто здесь находился и контактировал с «объектом», подписали эту бумажку, иначе… отвечать тебе головой, смекнул? А все подписанные бумаги отправишь мне, я лично всё проверю.       Вальт взял стопку в сухие руки и недовольно наморщил лоб, осматривая бланки.       — Дай нам несколько минут, — он развернулся и громко свистнул сквозь зубы, поднял толстый палец вверх, покрутил им в воздухе и громким хриплым басом заорал, — Парни, ЦЕРБЕР, закругляемся! По одному подходим, расписываемся и разъезжаемся! Живее.       Шеф только было хотел уйти, как Азеллар его вновь окликнул.       — Вальт.       — Что ещё? — раздраженно спросил он и медленно повернулся.       — Кто нашёл тело?       Вальт машинально бросил взгляд в мою сторону. Я стоял неподалёку и всё слышал. Я смотрел на них. Он не мог не сказать ему про меня, но медлил, оттягивая неизбежное. В след за Вальтом на меня уставился и Азеллар.       — Тот парень. Он из моих димов, — тихо ответил Вальт.       — Только он?       — Да.       Азеллар кивнул. Обойдя широкое тело Вальтазара, он медленно тронулся в мою сторону, не разрывая зрительного контакта со мной. Оранжевые глаза с горизонтальными зрачками. Я закусил сигаретный фильтр между зубами и сделал ещё одну затяжку, также смотря прямо на него. Я затаил дыхание, от демона чувствовался морозный холод. Но приблизившись, он не остановился, а просто прошёл дальше, мимо меня, за стену в сторону входа в здание, где толпились сотрудники ФУРИИ.       Вальт, расположившись на капоте одной из патрульных машин ЦЕРБЕРа, следил, чтобы все присутствующие демоны расписывались в выданных им бланках. Никто не спрашивал зачем, они не читая чёркали на листе свою подпись ручкой, и как можно скорее сваливали. Патрульные быстро рассаживались по машинам и на всём ходу уезжали прочь, остальные же собирались в наш фургон. Чёрный внедорожник Вальтазара уже был заведён и был готов тронуться в любую секунду. Вооруженные сотрудники ФУРИИ косо смотрели в сторону коллег из ЦЕРБЕРа, и в мою тоже. Было не по себе.       Азеллар остановился неподалёку от входа. К нему подошла пара сотрудников ФУРИИ с отчётом:       — Сэр, нашли ещё два трупа. Внутри, человек, молодой мужчина, огнестрельное. Второй — человек, старик, глаза выколоты, руки нет, бошка вдребезги, видимо, спрыгнул или столкнули с крыши. Наши уже проводят осмотр.       Мне тоже надо закругляться. Видя, как поспешно сваливают даже самые матёрые демоны из ЦЕРБЕРа, становится некомфортно. Я бросил окурок на землю и собрался уйти, но Азеллар неожиданно обратился ко мне.       — Знаешь, кто это? — спросил он мне в спину. Я будто знал, что он обращается именно ко мне.       Я повернулся. Азеллар смотрел на меня сверху вниз через плечо.       — Того, что с огнестрельным, убил я. Мой заказаный. А старик… простой безумец, нёс несуразную хрень, он не при чём. Он сам сбросился. От того, что увидел.       Азеллар молча кивнул демонам в сторону двери и те, кивнув в ответ, пошли внутрь, оставив нас наедине. Демон ещё раз огляделся, и подошёл ко мне поближе.       — И что ты видел внутри? — спросил он.       — Видел достаточно, чтобы никогда не забыть.       — Неправильный ответ, — он оскалился, — Ты ничего не видел внутри. Максимум тело, немолодой женщины, возможно проститутки, с ножевыми ранениями. Бытовое убийство. Очередное. Одно из сотен в этих местах.       Естественно, меня задели эти слова. Хотелось со всей силы врезать ему. Идея была ужасная, но я вряд ли даже нормально дотянусь до его лица, он был сильно выше меня. Я попытался подавить внутри злость.       — Ты меня понял? — его голос вновь вернул меня в реальность.       — Вполне, — выдавил я.       — Мне бы не хотелось устранить тебя как неудобного свидетеля, да и с ЦЕРБЕРом потом разбирательств не хочется, поэтому поступим гуманно, да? — он достал из кармана свёрнутый помятый листок. Это был тот самый бланк, гору подобных он отдал Вальтазару, — Подпишешь и свободен.       Стандартная форма номер три договора о неразглашении. Наказание за несоблюдение условий суровое — смерть. Причём оно одинаково как для демонов, так и для людей. Нельзя говорить незнающему о том, что видел и слышал в прошедший час до подписания. Подписывая его, я должен буду замолкнуть о том, что видел этой ночью навсегда.       Демон протянул ручку и ждал, когда я распишусь. Он мог меня убить, это не шутка, у ФУРИИ есть на это все полномочия. Выхода не было. Я взял ручку и быстро черканул навесу кривую подпись. Азеллар выхватил у меня листок, свернул и вернул обратно в карман.       — Знаешь, парень, что будет, если ты будешь много болтать?       — Меня ждёт… кара небесная?       — Хуже. Тебе ждёт кара моя. Любой слух, намёк, случайная болтовня, я найду тебя. Только дай мне повод.       Слишком часто мне стали угрожать демоны в последнее время.       — Как скажешь, — я кивнул ему.       — А теперь пиздуй отсюда. Живо.       Я, недолго думая, быстрым шагом пошёл к машине. Азеллар ещё несколько секунд смотрел мне в спину. Только бы он не заметил Кэт. К счастью, его скоро отвлекли с очередным отчётом, и он поспешил внутрь здания. Я облегчённо выдохнул.       Кэт совсем вдавилась в кресло, боясь подняться, и, как только я открыл дверь, она вздрогнула, но, узнав меня, снова прибилась вниз. Я, особо не оглядываясь, завёл мотор и вдарил по газам, удаляясь подальше от фабрики.       — Я отвезу тебя домой, — сказал я, — Какой адрес?       — Капанеи, — тихо произнесла она и медленно поднялась.

⛧⛧⛧

      Я гнал по полупустой дороге. Мост через Стикс, туман рассеялся, стало лучше. Мы наконец въехали в Асфодель. Кэт не произнесла ни слова, она всё также смотрела в окно, не поворачивалась ко мне. Но меня больше интересовала не она. Паранойя. Я всё время озирался на зеркало заднего вида, ожидая, что вот-вот нас нагонит какой-нибудь чёрный автомобиль. Мафия или ФУРИЯ. Кто угодно сейчас хотел мою голову. Почему? Потому что я что-то видел, или потому что вёз ещё одного свидетеля. Слишком легко я отделался. Навязчивые мысли. Каждый автомобиль, выезжавший из-за угла, представлял для меня опасность. Я постоянно оглядывался на зеркала. Не сбавлял скорость, педаль лежала на полу, я гнал, насколько мог. Но кроме паники и страха, было ещё кое-что: перед моими глазами повис ужасающий образ мёртвой девочки. Эти вспышки возникали часто, всё чаще и чаще. Раз за разом. Я моргал и видел её. Страшно. Мыслей было много, но все они перекрывались этим. Меня начало трясти, руки знобило, а лоб покрылся потом. Я не мог сосредоточиться на дороге, машину периодически виляло и заносило на скорости.       — Всё в порядке? — спросила она. Кэт наконец отлипла от окна и взволнованно глядела на меня, когда машину сильно занесло.       — Да. Просто выбоина, — сухо ответил я, утирая липкий пот со лба.       Конечно, всё было не в порядке, но я не мог ей сказать. Мне было очень хреново и становилось только хуже. Главное, довезти её. Главное просто довезти. А дальше справлюсь.       Кэт подтянула колени к подбородку и обняла их руками. Она хотела потянуться к радио, но я тут же остановил её:       — Нет! — резко крикнул я, от чего она вздрогнула, — Мне… нужна тишина…       Я сам испугался. Новая волна паранойи. Снова моргаю — снова она. Голова сама начала поворачиваться из стороны в сторону. Я глядел на машины, прохожих, окна домов, рекламные вывески, фонари, зеркала.       Нет.       Зеркала нельзя. Зеркала нельзя. Только не зеркала.       Почему? Я не знаю. Что там? Что в зеркале?       — Билл? — Кэт на секунду вернула меня обратно.       — Со мной всё нормально… — раздраженно сказал я и впился ногтями в кожаный чехол руля. Пот тёк по виску, кожа зудела.       Кто едет сзади? Зеркала. Нужно глянуть. Вдруг это ФУРИЯ.       Я глянул в зеркало заднего вида. Отражение. Отражение её мёртвого лица.       Я зажмурился. Машину снова вильнуло в сторону. В последний момент я успел выкрутить руль, чтобы мы не прочесали отбойник. Я несколько раз глубоко вздохнул.

Нельзя смотреть в зеркала.

Только прямо.

Только прямо.

      Я попытался собраться и спокойно обратился к Кэт:       — Сделай одолжение. В кармане лежат сигареты. Достань одну для меня и помоги закурить.       — А ты…       — Сделай, что я сказал! — снова сорвался я.       Смотреть только прямо. Я не мог взглянуть на неё. Потому что её там нет. Её нет. Я везу труп маленькой девочки. Её тело на переднем пассажирском сиденье. Нет. Там труп Кэт. Обезглавленный труп худой проститутки. Да. Я везу её прятать? Куда я еду? Мне нужно её закопать. Нет, можно просто сжечь. Вместе с машиной. Ты мне поможешь? Девочка сидит сзади. Мы вместе избавимся от Кэт. Нужно только…       Сигарета. Её вставили мне в губы. Я невольно закусил и начал затягиваться. Табак. Дым. Смоль. Знакомый вкус. Я еду прямо. Всё в порядке. Всё в порядке.       Улица Капанеи. Я хорошо знал эту улицу. Знакомые виды. Она была параллельна улице Саламандры, на которой я живу, только намного длиннее.       Я прихожу в себя.       — Ещё два квартала, — послышался женский голос с пассажирского сиденья. Голос будто из глубины. Это Кэт или она?       Я сделал глубокую затяжку. Всё нормально. Я в норме. Я посмотрел в зеркало заднего вида — фонари едущей сзади машины. Кэт снова отвернулась к окну. Она положила голову на стекло. Стекло. Стекло. Разбить голову о стекло. Её голову о стекло. Хватит. Ещё одна затяжка. Кучка пепла свалилась на грудь. Я в норме. Я в норме.       — Ты в норме? — спросила она. Я, как ни в чём не бывало, кивнул.       — Да, а что? — невозмутимо спросил я. Капли пота стекали по затылку за шиворот. Холодно. Нет, жарко. Открыть окно? Я немного прокрутил стеклоподъемник вниз.       — Ты куришь фильтр уже десять минут.       Десять минут? Сколько я еду? Где я еду? Улица Капанеи. Я хорошо знал эту улицу. Она была параллельна улице Саламандры на которой я живу, только намного длиннее. Длиннее. Длиннее. Длинный путь домой. Нужно домой.       Я в порядке. Я в норме. Просто стресс. Я устал. Тут жарко. Нет, холодно. Тогда почему я потею?       — Не хочешь поехать ко мне? — спросил я. Зачем я это спросил?       — Я очень устала. Это был чертовски сложный день. Я хочу домой. Хочу выспаться.       Выспаться. Да. Мне тоже нужно поспать. Очень нужно. Напиться. Очень нужно напиться. Да. Амброзия. У меня дома есть бутылка. Нужно домой.       — Вот мой дом. Заверни тут.       Я остановился у обочины. Коммуналка. Пять этажей. Одна лестница. Бельё на сушилке. Бельё. Женское бельё. Хочу его снять. Всё снять. Всё бельё с Кэт. Оставить её голой. Нет, нужно её одеть. Она в одежде. Что нужно делать? Просто молчать.       Кэт открыла дверь и вышла. Я вышел за ней. Я в порядке. Я в норме.       — Ты же понимаешь, что…       — Никому не говорить? — опередила она меня, — Да, как-то догадалась. Я не хочу, чтобы у меня были проблемы, но… Боюсь, что забыть я это не смогу.       — Кажется, я тоже, — я пялился на неё. Она вопросительно подняла бровь на моё затяжное молчание. Нужно предложить ей поехать ко мне, — Уверена, что не хочешь переночевать у меня?       — После всего, что случилось, будет лучше, если я проснусь у себя в кровати и выйду на работу утром. Со мной всё будет нормально. Я не одна живу.       — Да, точно.       Я перекатывался с ноги на ногу. Хотелось пить. Напиться. Хотелось напиться. Пора домой. Кэт не уходила. Она пялилась на меня. Может, предложить ей поехать ко мне?       — А ты… Доедешь?       она переживает?       — Что-то ты неважно выглядишь. Может, вызовешь такси?       — Нет, нет. Конечно, доеду. Тут же недалеко. Я же живу на соседней улице.       — Ладно. Доброй ночи, Билл.       — И тебе.       Её усталые глаза. Она отвернулась и побрела по бетонной лестнице в здание. Я стоял, покачиваясь. Я в норме? Нет. Нужно домой.       Я сел в машину. Лицо. Моё лицо. Я потрогал лицо. Мокрое, холодное, липкое. Хочется курить. Где сигареты?

                  — Они тут.

      Взгляд сам повернулся в сторону. Сигареты и зажигалка лежали на бардачке под стеклом. Кэт оставила их там. Стоп. Кто это сказал?       — Сиди тихо.       Кому я это сказал? Она сидела на заднем сидении. Я видел её в зеркало заднего вида. Она взглянула в отражение в мои глаза.

— Я хочу спать. Поехали домой.

      — Да… Да, сейчас.       Я прикурил, открыл окно. Воздух душный, серный. Она играючи бьёт ногами по спинке переднего сиденья. Я повернул ключ зажигания, двигатель завёлся, я поехал вперёд по улице. На улицу Саламандры, что в Асфоделе. Я там живу. В высокой многоэтажке в лавовом архитектурном стиле. Затянулся. Вкус горелой бумаги. Зеркало. Пусто. Может, мне показалось? Я схожу с ума.       Передо мной дверь. В трясущихся руках я держу ключи и пытаюсь открыть входную дверь в квартиру. Я не могу попасть в дверной замок. Ключ не влезает. Вошёл. Я поворачиваю его. Три щелчка. Ручка. Я нащупал выключатель на стене. Свет включился.

      Она.

      Девочка. Голая, босая, бледная, с кучерявыми чёрными волосами и перерезанным горлом. Запёкшаяся кровь на ране, ровные резаные края. Глаза чёрные, без зрачков. Она стоит передо мной. Смотрит на меня. Я смотрю на неё.       — Тебя здесь нет, — сказал ей я. Она покачала головой и ухмыльнулась.

      — В Аду всё возможно.

      — Всё. Кроме ребёнка в моей квартире.

— Нашей квартире. Я тоже буду здесь жить. Я не буду мешать.

      — Это исключено.

— Ты бросишь ребёнка на улицу?

      Я прошёл сквозь неё и толкнул входную дверь. Дверь с грохотом закрылась. Я повернул щеколду и обернулся. Она сидела на моём кресле, завернувшись в одеяло. Сидела и смотрела на меня.

      — Если меня нет, тогда кто я?

      Спросила она и спрятала нос под шерстяным пледом.       — Просто моя галлюцинация. Тебя убили.

      — А ты меня знаешь?

      — Не знаю. Уже никто не знает. Твоё тело уже никто никогда не найдёт.       Во рту пересохло. Хотелось пить. Дурацкая галлюцинация. Мне нужен сейф. Там амброзия. Мне нужна амброзия. Она поможет. В кабинете сейф.       Я вышел из гостиной и зашел в свой кабинет. Она сидела в тёмной комнате за моим рабочим столом, накрытая одеялом.       — Хватит за мной ходить, — недовольно, но тихо высказал я.

      — Ты говоришь сам с собой, Билл.

      — Плевать. Просто… исчезни. Сейчас. Сейчас ты исчезнешь из моей головы. Отсюда исчезнешь. Подожди…       Тяжёлое дыхание. Я нагнулся. Под столом, за половицей. Дверца сейфа. 714. Три тихих щелчка. Дверь открылась. Бутылка. Ещё почти полная. Золотой нектар.

      — Уверен, что это хорошая идея?

      Спросила она, болтая босыми ножками перед моим лицом.       Не вылезая из-под стола, я открыл бутылку. В нос ударил запах трав и спирта. В горле запершило. Я выдохнул и приставил горлышко к губам. Сильный запах, хотелось кашлять. Я сделал два больших глотка. Внутри всё запекло. Рот вяжет. Язык онемел. Дыхание спёрло. Больно. Очень больно!

      — Запей чем-нибудь, пока не стошнило.

      Я выполз из-под стола и побежал на кухню. В холодильнике стояла бутылка бурбона. Я схватил её и начал жадно пить. Глоток за глотком наполняли мой желудок. Холодный алкоголь ничуть не снимал боль. Становилось только хуже. Меня сковало. Я выронил бутылку, она звонко покатилась по кафелю, разливая бурбон. Коричневая жидкость вытекала из горлышка.

      — Сейчас отпустит. Только перевернись на бок, чтобы не захлебнуться рвотой. Так себе конец.

      Начало светлеть. Лампочка на потолке становилась всё ярче. Я упал на спину и смотрел в потолок. Слюна стекала из уголка рта. Я слышу короткие шаги босых ног по полу. Она была рядом, стояла надо мной, глядела сверху вниз. Босая девочка, завёрнутая в одеяло. Смотрела на моё неподвижное тело.

      — Видишь, я всё ещё тут.

      — Убирайся из моей головы!

      — Зачем ты выпил эту дрянь?

      — Чтобы забыть тебя.

      — Забыть? Значит, ты помнишь, кто я? Или ты хочешь вспомнить?

      — Хватит! Я хочу забыть тебя! Убирайся! — громко промычал я.

      — Ты знаешь, кто я.

      — Нет.

      — Да.

      — Оставь меня. Уходи. Уходи, пожалуйста, — я истерично попытался дотянуться до неё руками, но она будто была намного выше, под самым потолком. Мои руки вообще не двигались.

      — Билл, это бесполезно.

      Она присела на корточки и склонилась над моим лицом. Я смиренно, не моргая, уставился в её бездонные черные глаза.

      — Скажи, кто я.

      — Нет… Это не ты.

      — Скажи.

      — Я не могу. Я не могу. Я не могу, — тихо заскулил я.

      — Ты знаешь, кто я?

      На глазах снова выступили слёзы. Я разрыдался. Рыдал. Горько. Завывая. Во всё горло.       — Тебя больше нет! Он убил тебя. Он убил тебя…

— Ты не мог этому помешать.

      — Я должен был тебя защитить…

      — Скажи. Кто я?

      Тихий надрывистый сиплый голос вырвался из моего горла.       — Ты моя дочь.       Она расплылась в счастливой улыбке. Встав на колени, она наклонилась прямо к моему лицу. Её холодные влажные губы коснулись моего лба. Она поцеловала меня. Я рыдал. Я не мог остановиться. Я свернулся и поджал ноги.       — Мне так жаль… Мне так жаль…

      — Всё хорошо, папа. Я с тобой. Я теперь с тобой.

      — Не уходи от меня. Пожалуйста. Не уходи от меня. Я так по тебе скучаю. Не бросай меня.

— Я буду здесь. Я никуда не уйду. Обещаю.

      Она легла рядом, повернувшись ко мне лицом. Крохотной ручкой она накинула на меня половину своего пледа и поджалась поближе. Было спокойно. Тепло. Я больше не плакал. Я больше не плакал.