BORN TO LOVE

      — Этот омега пробудил в тебе гон. Ты думаешь, я не понимаю, почему ты меня переубеждаешь в том, чтобы мы согласились на его предложение? Не тупой, вижу, что ты хочешь его, — Намджун возвращался в дом, перед этим проводив глазами вертолëт со двора Чимина, в котором улетел этот Мин Юнги, дипломат по вопросам безопасности страны по поводу чëрных продаж.       Чимин шёл за ним следом, закатывая глаза, заходя внутрь, где сидели альфы за компьютерами и мониторили всю ситуацию по продаже продукции, что была на сайте Чонсына. Намджун хотел за сутки успеть продать половину, а потом можно будет уже и посмотреть на лицо Чонсына, который узнает об этом.       — Он же не отдастся мне, если я не приведу его сюда, Намджун, соглашайся, у него хороший план, в любом случае — Чонсын твой и ты его прикончишь так, как захочешь, они хотят помочь, — Чимин падает в кресло, берёт ноут в руки, смотря на проценты продаж, расплывается в улыбке, видя там хорошую цифру. Голодные звери увидели распродажу за копейки, налетели и начали уничтожать сайт. То, что стоило безумных денег, стоило копейки…       — А тебя интересует только его задница, — хмурится Намджун, машет головой, смотря на Чимина, который явно от этого не отступит и будет заставлять альфу согласиться.       Намджун упрямый, любит делать все сам и планы создавать тоже, но после того, как Чоны узнали о его семье, хотели кинуть его за это, он понял, что из-за своей гордости, своей жадной мести может потерять всё. Самых близких. Из-за жадности. Он не хочет делиться ни с кем своим мясом. Он сам хочет убить Чонсына. Это его дело. Его месть. Его злость.       — Твои братья мне дороже, Намджун, вот я и хочу этой сделки с правительством, чтобы это окончательно было завершено, чтобы ты больше не боялся за Джина и Тэхёна, ведь зло ликвидировано. А ещё я хочу, чтобы нам помогли, ведь я не хочу, чтобы у самых прекрасных омег забрали брата. Тот, кто когда-то хотел у тебя забрать их, — Чимин показывает указательным пальцем на сердце Намджуна, имея в виду его семью… Намджун не сводил глаз с Пака, видя в нём желание сохранить то, что сейчас у них есть, но чтобы это сделать, нужно уничтожить самого главного врага, у которого течёт слюна на всё то, что имеет Монстр.       — Тогда скажешь своему покровителю твоей души, что я согласен, может, он за это тебе разрешит уложить его на лопатки и в постель, — слегка улыбается альфа, вызывая улыбку со стороны Чимина, который довольно прошëлся по нему взглядом, имея в планах на утро сообщить этому сладкому омеге эту новость.       — Он будет обязан разрешить, — смеётся Чимин, закрывая ноут, трёт свои глаза, заставляя себя не спать, ведь до утра ещё пара часов, а им ещё хотя бы поднять несколько процентов продаж перед тем, как уйти спать на пару часов.       Намджуну вообще не положено, он ждал Чонсына, ждал от него каких-то новостей, чтобы кто-то уже передал, как тот отреагировал, какие у него подозрения и что он собирается делать. Но так как Намджун согласился на сотрудничество с правительством, он обязан следовать плану Мин Юнги. Предложить помощь Чонсыну, который потерял больше половины бизнеса. Заманит этим в ловушку и уничтожит. Нравится альфе этот план. Хоть он и не понимает, зачем в этом деле будут фигурировать люди Мин Юнги, если их за раз уничтожить можно, а псы Монстра лучше них справятся с этим. Но Намджун здание псами накроет и внешне, люди правительства будут как массовка, если они так сильно хотят помочь.       — Я завтра еду к Чонам, мне нужно узнать, что недавно было и какого хрена они молчат, если что-то случилось? — Намджун сидел напротив Чимина, делая кофе, чтобы не засыпать. Он больше бы, наверное, обрадовался, если бы это был Чонсын, а не какие-то ублюдки, которые посмели побывать в доме Хосока и следить за ними.       — Ну, что они молчат, это ты уже сам должен понять, а насчёт того, что что-то могло случиться, лучше помолчи, это вновь звучит, как будто ты им не доверяешь. Всё же хорошо, тебе Джин звонил и даже на эту ситуацию ничего не сказал, возможно, Чоны быстро истребили эту проблему, что и омеги не знают об этом, всё под контролем, у нас своя работа — у них своя, причём, ещё тяжелее: охранять твою, Намджун, семью. Они справляются хорошо, — Намджуну вновь не по себе от слов Чимина. Ему становится неприятно от самого себя. Но он оправдывает в мыслях себя тем, что он переживает за своих братьев, они впервые так далеко от него, от дома. Но пока Намджун не может осознать, что омеги дома и с теми людьми, которые в сто раз лучше их будут охранять, чем те, кого альфа держал у себя в особняке для этого дела. Эти альфа тоже для них дом, тоже семья.       — Прости, я зол, эти ублюдки убили наших, — Ким поднялся на ноги, следуя на кухню, чтобы наконец заварить себе кофе. Он поедет утром к Чонам чтобы узнать, всё ли хорошо.       — А я какой злой, они ранили ангела на моих глазах, пока я был ослеплëн его красотой и не мог соображать! — Чимин бы всё отдал, чтобы услышать от него «дурачок». Он им становится моментально, когда в его глаза смотрит. От ангела этого не может. Он его на колени ставит. Разум собой наполняет, делая из него умственно отсталого.       — Возможно, пускай переедут домой к Чонгуку, так как особняк Хосока уже спалили, для безопасности могли бы там побыть, — возвращается с двумя чашками кофе Намджун, зная, что Чонгук, когда услышит эту идею от него, будет не против и брату будет на этом настаивать. Хоть и Хосок будет уверен в том, что это не повторится, а если посмеет кто-то, то их ждёт тяжёлая смерть. В любом случае они не дадут в обиду омег.       — Тэхён с ума сойдёт, — смеётся Пак, принимая от альфы кофе.       — Он этого только и ждёт, желая, чтобы Джин остался у Хосока, а они с Дьяволом уехали к нему, — Намджун переводит глаза на открытую террасу, откуда доносился запах костра.       — Чтобы убить Чонгука… — Чимин тоже обратил внимание на то место, откуда запах доносился, закатывая глаза, поняв, в чём дело, альфа уже не хотел пить кофе без аппетита.       — Чтобы трахнуть, — спокойно произносит Ким, глотая кофе, плевать на этот запах, не впервые, он ведь Монстр, такого не боится, он и есть будет, смотря на гнилую человечину, если это его враги.       — Блядь, я же говорил им за моей территорией их сжигать, не за домом, — закрывает пальцами нос Чимин и покидает помещение, поднимаясь на второй этаж, куда запах вряд ли доберётся. Там альфа хотел спрятаться от этого запаха, чтобы на первом этаже не вырвать. Хоть он и врач, но такие запахи не переносил. Намджун остался допивать кофе, думая над своими словами, сказанными недавно. Он знал, что Дьявол будет на коленях. Он ангелу повиноваться будет. Дьявол ведь слабее, он похоти кланяться будет, ведь обязан.

* * *

      — Спасибо, что составил компанию, я, наверное, уже пойду, — Тэхёна уже в сон клонило, и, чтобы не прилечь на крепкую и обнаженную грудь альфы, он захотел покинуть это место и уйти в свои покои.       — Тебе, может, помочь расстегнуть халат? Я в этом специалист, — облизывается Чонгук, провожая глазами омегу, который направлялся в сторону ступенек.       — Я и не сомневался, что ты специалист в таких вещах, но, пожалуй, я сам справлюсь, ведь я уверен в том, что ты пальцами не сможешь, ты зубами будешь срывать, а мне этот халат ещё нравится, — Тэхён рукой касается перил, медленно поднимаясь наверх, через плечо смотря в наглое лицо альфы.       — Почему же не смогу пальцами? Это я тоже умею, и зубами тоже, если захочешь, чем угодно, — Чонгук балдел, смотря на него, понимая, что этим его дразнил, раздражал, а Тэхён держался лишь по одной причине. Смотря на его торс, успокаивался, ведь понимал, что если сейчас разобьёт ему нос, то уткнётся в его грудь и захочет там остаться и уже своими будет зубами рвать.       — Мой второй кулак ещё крови не пробовал, он чист, хочешь его накормить своей кровью из своего носа? — Чонгук откидывается на спинку стула, таким образом его плечи ещё шире стали, а Тэхён при виде его ещё сахарнее становится, ещё чуть-чуть и таять начнёт, поэтому глаза опустил в пол, чтобы по кускам потом себя не собирать. Чонгук не против его предложения кровавого, ведь в любом случае Тэхён ему раны залечит. А если альфа попросит, омега и зализывать будет. Альфа лишь улыбнулся, промолчал, а Тэхён лисьими глазами прошëлся по его торсу в последний раз, желая наконец уйти и не мучить себя.       — Какой же ты послушный, Дьяволёнок, я бы дал тебе корма и погладил по макушке, но ты пока ещё не заслужил, — Тэхён так ещё Чонгука не заводил.       Теперь альфе есть к чему стремиться, он не против и поскулить для него, лишь бы тот погладил его и дал корма. Чонгук не против на коленках к нему подойти и попросить этой ласки. Тэхён довольно продолжил свой путь, оставив альфу дальше продолжать быть послушным. Чонгук разложился на стуле, думая о том, как бы заслужить у него этой ласки. Как же Чонгука привлекало это двуличие в омеге, который играл с ним. Одновременно любил и это чёрное поведение Тэхëна, и повиновение. Чонгук кусал губы, сдерживая себя, чтобы не заскулить, как же ему нравился этот омега, который управлял им. Альфа разрешал ему это делать, ведь Чона это дразнило и одновременно делало приятно. Чонгук всё равно знает, что рано или поздно это всё доведёт его и пробудит Дьявола, он не сможет контролировать себя и сделает то, чего и добивается омега.       Тэхён уснул моментально в своей комнате, пропахшей чужим телом, которое ему так подходило, он его хотел попробовать, как и Чонгук омегу. Но Чонгук был обязан ждать разрешения, а Тэхён сам — от себя. Чонгук ещё посидел внизу, расплавленный, и, едва себя собрав, ушел в свою комнату, уснул в роли послушного Дьяволёнка, желающего получить больше полномочий.       Тэхён встал рано, этот запах повсюду заставлял его открыть глаза, он блуждал в его ноздрях, дразнил его, вынуждал проснуться и вдохнуть свежего, не того, который уже тут остался жить после того, как альфа тут спал когда-то и оставил часть себя на этих простынях, в этих стенах, на стенках ванной, на плитке… Омега открыл глаза, понимая, что этот запах ему покоя не даст, пока он тут будет жить, а ведь он сам выбрал эту комнату, теперь обязан терпеть, рано вставать, чтобы пойти и подышать свежим воздухом, который прячется на шее Чонгука. У омеги ломка, он хочет свежего запаха. Думая, что именно свежий воздух ему нужен, омега ушёл на балкон, взял в пальцы локон, начал мять, смотря на бассейн, желая окунуться, чтобы спрятаться от запаха, который дышать ему не давал.       Тэхён вспомнил, где бы мог быть запах свежее. Омега ушёл в ванную комнату, сбросив с себя белье, лёг в ванную, включив горячую воду на себя. Ванна была глубокая, он полностью спрятался в ней, принимая воду на лицо, чувствуя едва ощутимый вчерашний запах его шампуня, который и сам даже успел попробовать, но во второй раз его уже смыл и использовал другой, чтобы не привлекать внимание. Но Чонгук уже всё знает, сам Тэхён ему признался. Да. Тэхён дуреет от его запаха, от его плоти, от его торса, он не может себя держать в руках, когда видит его обнаженный торс, хочет окунуться в него, он ещё так предательски пахнет, лучше, чем за слоем ткани. Альфа как будто специально дразнит его, ждёт, когда же голодный омега начнëт бросаться на него, возьмёт его, захочет этот запах себе навеки присвоить. Дьявол врал себе, что ждать будет, на самом деле он тоже на грани, ещё чуть-чуть и он сорвётся. Ему уже будет плевать, что он будет делать, ему главное, что он это делает с его телом, приятно и дико.       — Чёрт, что я делаю? — Тэхён принял сидячее положение, осматривая помещение, чувствуя свои красные щеки, боясь самого себя, боясь своих желаний.       Омега выключил горячую воду и ушёл обратно в комнату, оставляя влажные следы за собой. Ким достал из чемодана белье для купания, решив, что холодная вода ему лучше поможет, свежий воздух утра и спокойствие, пока ещё все спят и никто ему не помешает. Тэхён надел на влажное тело красивое бельё, поверх накинул кружевной черный халат, который тоже Чонгуку понравился. Ким спустился вниз и вышел на террасу, скинув на шезлонг халат и скрыв своё тело в прохладной воде бассейна. Ему открывался красивый вид на сад, а с другой стороны на выстроенные в ряд машины Хосока. Тэхён больше не хотел думать о том, что недавно было, его это пугало. Он не понимал, почему его так трясёт от этого альфы, почему он так без ума от его запаха, тела. Так плохо по утрам ему ещё не было.       — Разве принцессы так рано просыпаются? Я думал, их поцелуем нужно будить, — Тэхён услышал этот голос и понял, что покоя ему и ранним утром не дадут. Омега был спиной к нему, развернулся, увидев его сонное лицо, спокойное, но оно начинало напрягаться. Смотря на омегу, он начинал просыпаться, смотря на этого ангела.       — От губ Дьявола твоя принцесса точно бы не проснулась, — Тэхён отплыл подальше, бассейн был глубоким и большим, и, чтобы не слышать его запах, омега решил себя держать подальше от него. Альфа был одет — черная футболка, шорты, — кудри сковывали его глаза, альфа только проснулся и первым делом вышел на террасу, увидев там свою русалку.       — Моя, — улыбается Чонгук, удовольствие получает, ещё раз себе это повторяет, как будто империю завоевал, радуется.       — Иди куда шёл, дай мне покой, — Тэхён упёрся в стенку, руками держась за борт, прогоняя глазами альфу, хотя был бы не против ещё на него поглядеть.       — Скажешь Хосоку, что я уехал по душу беты, — Чонгук сделал два шага назад, был готов уходить и выполнить просьбу омеги, но, смотря в его лисьи глаза, не смог сдержаться.       Вот как выглядит пробуждение Дьявола. Он рвет душу альфы, он наружу выходит и показывает своё нутро. Показывает, кто он есть на самом деле, что хочет, куда зубы свои припрятать, а куда — язык. Чонгук пальцы к футболке притянул, снимая её, не сводя глаз с омеги, у которого зрачки расширились, когда он увидел вновь его обнаженный торс, его шикарное тело. К которому так хочется зубами ангельскими прикоснуться. Чонгук в мгновение прыгнул в бассейн, скрылся под водой, а вскоре уже был возле омеги, который уже не мог прогнать его, ведь его ангел ему этого не позволял, хотел Дьявола. Так сильно, что и сказать ничего не мог, как обычно умеет Тэхён. Дьявол сломал омегу, он его научил быть тем, кто он и есть. Ещё чуть-чуть и Дьявол полностью наружу выберется, уничтожит острыми зубами цепи и научит многому омегу.       Тэхён своего Дьяволёнка научит большему. Как нужно повиноваться омеге. Как нужно служить своему повелителю Дьявольской души. Ангел поставит на колени своего Дьявола.       — Я думал, ты меня топить будешь, — произносит Чонгук, смотря в его глаза, делая волны вокруг, держась на воде. Тэхён молчит, отводит глаза от него, думая, что сказать, желая вновь в его шею глазами уткнуться, которая так хорошо пахла.       — Не сегодня, — Тэхён скользит пальцами по стенке бассейна, чтобы упереться и самому не утонуть от такой близости с альфой.       — Значит, утром принцесса добрая и я могу не сдерживать себя? — Чонгук приближается к нему, руки под воду прячет, видит, что омега хочет выбраться из воды, поэтому он пальцами его талию обхватывает и поднимает, садит наверх. Тэхён не сопротивлялся, лишь вздрогнул, желая ещё его рук. Чонгук лишь убедился в том, что омега действительно по утрам не такой, как обычно.       — Держи себя в руках, ведь я тоже кусаться умею, — Тэхён отполз немного назад, стал мочить ноги в бассейне, смотря на Чонгука, который так и остался там, смотря на его ножки, желая по ним языком пройтись и зубами обратно в воду затянуть. Тэхён по утрам чувствительный, и он не может сопротивляться своим желаниям, особенно когда рядом этот Дьявол, он омеге дышать не даёт.       — Мне твои зубы не страшны, я желаю их, — Чонгук играется с ним, отплывает от него, перед этим трëтся об его ногу, а омега его от себя отстраняет в воде. После того, как ночью омега его укусил за шею, Чонгук ничего не боится. Он мазохист, когда дело доходит до этого омеги, он полностью ему отдаться готов, ещё раз попросит, когда тот больно, но дико приятно сделает этим.       — Ну смотри, чтобы потом не скулил как пёс, — Тэхён спустился в воду и начал плыть к нему, омега ухватился за его шею руками, держа себя на воде благодаря движениям ног, ощутил руки альфы вновь на своей талии, не убирал их, не из-за того, что он ему таким образом помогал не идти под воду, а из-за того, что Тэхёну было приятно ловить мурашки по коже от его рук, от его хватки. Дьявол знает, как брать, за что хвататься и не отпускать.       — Смотри, чтобы ты не злился, если я начну стонать, малыш, — Чонгук его своим поведением вынуждает на это действие, сам от него этого уже хочет, но тот его лишь дразнит.       — Я тебя утоплю, если ты это сделаешь, — Тэхён взял его пальцами за шею, притянул к себе, довольно рассматривая рану, которую сам же своими зубами ночью ему и оставил. А этот Дьявол, оказывается, ещё хочет. Чонгук был ещё больше доволен, его омега так ухватил, как будто своё, притянул к себе, так сладко рассматривал его шею, место искал, куда бы можно было зубами впиться, где бы кровь была вкуснее.       — Я жду от тебя ещё одну метку, принцесса, — Чонгук тоже захотел пальцы свои куда-то деть, хоть и всё это время держал омегу обеими руками за талию, притянув его поближе, разбудить его захотел, чтобы тот открыл свои зубки и взял его шею, чтобы он понял, как сильно Дьявол любит боль. Особенно, когда это он делает. Принцесса его. Дьявол любит, когда грубо. А принцесса любит грубо брать. На данный момент пока играется в грубость, но придет время, и ангел покажет себя, свою святость.       — Моя ладонь на щеке подойдёт? — омега оттолкнул его от себя, отплывая за его спину, но альфа не отпустил, вновь к себе притянул, ухватил за талию, сзади него прилип.       — Я хочу зубы, — шепчет ему, зная, что не только зубы хочет.       — Моё колено тоже сейчас кое-чего хочет, но в воде это будет не так эффектно, почти что приятно, поэтому не буду, а ты отпусти и езжай к бете, — Тэхён слегка отталкивал его от себя, в воде было сложно сопротивляться, но на сам деле он этого и не хотел, его всё устраивало, он любил играть в недотрогу.       — Когда уже не коленка захочет? — альфа отпустил его, и омега отплыл от него на другую сторону.       — Когда я прикажу, — уверенно произносит омега, а Дьявол слюной уже давится, желая этого приказа. Омега ведь сам себе должен приказать, а потом уже альфе. Чонгук теперь ночами молиться на это будет, чтобы рабом его стать, чтобы приказы его выполнять. Да ради таких приказов Дьявол и на колени присядет. Это ведь блаженство, это красота, которая до безумия обоих доводить будет.       — Принцесса ведь, забыл, — расплывается в лёгкой улыбке альфа, плывёт к нему.       Омега не убегает от него, как будто ожидает от него вновь тех действий, вновь хочет его руки на своей талии, его касаний, ощутить, как его пальцы сжимают его кожу, к себе притягивают, говоря этим «моим будешь». А это ведь любимая фраза Дьявола теперь, хоть он и знает, что омеге решать, будет он ему принадлежать или нет. Дьявол лишь знает то, что он сам ему будет служить. Чонгук хочет перед ним на коленях ползать. Он это во снах видит, мучится, так в реальности попробовать это хочет. Вкус рабской жизни. И вкус земли коленям дать попробовать. Но больше всего его губы хотят вкус омеги. Вкус ангела.       — Скольких в этом бассейне твой брат трахнул? — Тэхён развернулся к нему лицом, а тот на него плыть начал, следуя к стенке бассейна.       — А ты хочешь быть первым? — альфа в тупик омегу завел, ещё и собой его накрыл, за широкими плечами омега не может найти себе прохода, а ему и не надо. Тэхён благодарил бога за то, что его торс был под водой, он бы зубами не к шее полез.       — Дьяволёнок много чего себе позволяет, — омегу уже и в этом альфа в тупик заводил. Ангел знает, что хочет с Дьяволом сделать, но боится об этом даже думать.       — Так прикажи помолчать, — альфа протягивает под водой к его ноге пальцы, проводит по ней, поднимаясь выше, чувствуя, как омега дрожит.       — Хитрый Дьявол, я ведь знаю, что тебя это заводит, — Тэхён сдерживает себя, чтобы голову не закатить от его касаний, которые гореть его заставляют.       — Хороший ангел, — его же словами его уничтожает, продолжая подниматься выше, сжимая в пальцах его бедро, пытаясь вывести омегу на чистую воду, он ведь видит, как он кипит, как сдерживается, не даёт себе это попробовать.       — Заткнись, — шипит омега, но так тихо, чтобы не застонать.       — Не так приказывают принцессы, ты ведь умеешь лучше, ну же, — так хитро прошептал, омега не мог упираться ему, ещё и рукой своей его ублажал, водил по ноге, сминая в пальцах, поднимаясь к талии, заставляя омегу растаять.       — Не дождешься, — шепчет омега, смотря в его наглые глаза.       — Почему же не останавливаешь? — Чонгук себя тоже не останавливается, выводит омегу до дрожи, но тот так хорошо держится, принимая на себя эти пытки Дьявола. Вот оно, это пекло, но это только первый круг ада. Им ещё восемь нужно познать.       Тэхён не успел ему ответить вновь, чтобы он закрыл рот, не останавливая его действия, ведь он хотел этого, вот только чтобы альфа это делал молча, не дразня его, и не вынуждал его на те же действия своими хитрыми словами.       Но в этот момент во двор кто-то заехал. Тэхён взглянул в сторону звука, рассмотрел лишь открытые ворота. Омега оттолкнул альфу от себя, отплывая от него, видя, как и Чонгук напрягся, услышав, что во двор кто-то заехал. Пропуск во двор имели лишь Чоны и Намджун с Чимином, если это вновь какой-то гость, то Чонгук уже будет делать всё на месте, и пускай Хосок будет злиться, что он испачкает ему всë.       — Сиди здесь, я проверю, кто это, — Чонгук вылез из бассейна, шагая в сторону двора, где и припарковалась та машина.       — Конечно, — с сарказмом произнёс омега и вышел из бассейна следом за альфой.       Чонгук, услышав за собой его влажные шаги, поднял брови, с самого себя смеясь, ведь этот омега ни за что не будет прятаться в сторонке, потому что он не боится — его боятся. Тэхён опередил Чонгука, прошёл вперёд, увидел Ауди во дворе, улыбнулся, поняв, что это Намджун спас его с утра от похоти Дьявола, которая ангелу даже прекрасно нравилась, но, чтобы это далёко не зашло, сам Монстр решил это нарушить. Тэхён встретил брата глазами, когда тот вышел из машины, омега подбежал к нему и с объятьями накинулся, окольцевал его шею. Намджун от неожиданности немного сделал шаг назад, получив в свою грудь мокрого омегу.       — Почему ты мокрый? — Намджун принял брата к себе, положил руки ему на спину, чувствуя на ней холод, пытаясь понять, почему в такую рань, когда ещё толком солнце не вышло, он в купальнике. Альфа поднял глаза, увидев, что к ним приближается Чонгук, такой же, как и Тэхён, мокрый, в шортах, а в руках черная сухая футболка.       — Понятно, — Намджун всё понял, ведь там, где есть этот Дьявол, все мокрыми будут, омеги в том числе.       — Дай угадаю, пришёл отчитывать за то, что случилось ночью? — Чонгук подошёл к Монстру, который так и продолжал обнимать брата, а Тэхён, когда услышал о вчерашней ночи, сразу отстранился от Намджуна, перевёл глаза на Чонгука, глазами прося, чтобы он лишнего не говорил.       — Нет, — Намджун уже не хотел этого, Чимин его своими словами переубедил, и теперь альфе стыдно за свое поведение, он ведь от Чонов получил той же монетой, которой кормил их столько лет.       — Хорошо работаете, если это не Чонсын был, — альфа обвёл глазами омегу, который уже был не рад, что вышел из объятий брата и стал лицом к Чону, не сводя глаз с его торса, ведь это дико тяжело. Ким выставил немного язык, прикусив его зубами, чтобы спрятать, но он наружу выходил больше, блуждал по губам, привлекая внимание Дьявола, который всё видел и слегка улыбался всем телом, чувствуя, как этот ангел этим языком его всего хочет.       — Он спит долго, пока он проснётся, уже ничего не будет, — Намджун видит, как у Дьявола глаза красным загорелись. Монстр опустил свои на брата, видя, как тот любуется телом Чонгука, вынув язык. Намджун приподнял бровь, поняв, в чём проблема. Дьявол наглый, он глаза на тело омеги не опускал, он ждал, когда он спиной к нему повернется, тогда и Чонгук смелее станет.       — Надень футболку, иначе Тэхён и не высохнет, я не надолго, хочу увидеться с Джином и тебе и Хосоку кое-что рассказать, планы поменялись, — Намджун, чтобы не видеть то, как эти двое пожирали в наглую друг друга, не стесняясь никого, ушёл в сторону дома.       — Я уже сутки не высыхаю, — смотря в глаза омеге, слыша за спиной отделяющиеся шаги Намджуна, произносит Чон, он не хотел идти первым, он хотел за омегой, он хотел быть наглее, рассмотреть его купальник лучше.       — Ты хоть признавайся, что от крови, — обходит его омега, догоняя Намджуна, желая тоже знать, что за планы.       Чонгук теперь остался один, он шёл медленно за омегой, смотря на его красоту, чувствуя, как его зубы сжимались, как все внутри рвалось на куски, он ведь это всё под водой в руках мял, своим представлял. Альфа потихоньку его себе присваивал. Он знал, что это ангел его будет.       — А твой брат в своём репертуаре, — входя в дом, произносит Намджун, видя Хосока за чашкой кофе, сидящего на диване, на что альфа перевёл глаза на мокрого Чонгука, вошедшего внутрь за Тэхёном, который считал узоры на купальном белье омеги.       — А он в сухую никогда не действует, — отвечает, преподнося кружку с кофе к губам, провожая глазами Тэхёна, который поднялся наверх, а потом остановился на Чонгуке, который понял, что дальше ему нельзя, поэтому пошагал к альфам.       — Мне уже сообщили, что ты ликвидировал Змей. На что же он надеялся, посылая своих крыс ко мне домой? — Хосоку всё доложили, когда он проснулся и по привычке связался с картелем, чтобы узнать о новостях по поводу плана Намджуна, ведь там тоже все следили за этим, они назвали ему лишь проценты продажи, после чего и сообщили о новости, что случилось ночью в доме Пак Чимина, но о правительстве они ничего не знали, ведь Намджун ещё не сообщал о своём вердикте сотрудничества с ним, Чимин утром поехал к ним в посольство, чтобы передать Мин Юнги, что Монстр и его псы согласны.       — Чонгук убил его пассию, ничего удивительного, — Намджун знал, что если бы это был обычный альфа из его клана, то вряд ли он приехал бы к нему домой с таким цирком, но это был его альфа, не обычный. Чонсок был его правой рукой, создал с ним всю империю и хотел тоже участвовать в ней, поэтому все кровавые миссии брал на себя, как бы Ихёк не говорил ему, что это всегда опасно, тот отвечал ему, что он альфа, может быть и его змеёй в постели, а может быть и змеем в клане.       — Ещё один такой Эмир, — вот только Чонсыну плевать на своего альфу, ему нужен будет скоро тот, кто уничтожил его. Хосок поставил кружку на столик у своих колен, переводя глаза на Намджуна, понимая, что он не просто так приехал, ожидая от него прямолинейности.       — Какой же бедный Дьявол, за задницей моего брата совсем скоро потеряет себя, — Намджун хотел начать выкладывать все карты на стол, что случилось ночью и с какой новостью он прибыл к ним, но, взглянув на Чонгука, понял, что он ещё не в реальности.       — Я нашёл себя и понял, что познал рабство, — Чонгук подошёл к ним ближе, упёрся в диван за спиной Хосока, видя, как Намджун кривится от таких метафор, хоть и понимает, что таким же стал бы, если был бы на месте Чонгука.       — Одурели, — Намджун держал руки в карманах брюк, имея в виду и Чимина, и Чонгука, и Хосока, которые души свои последние продали, чтобы побыть такими. Вот только продавали они их тем, кто их наполнит собой и вернёт назад. Монстр продал бы тоже, но некому… Никто не хочет его черную душу, в ней нет ничего человеческого.       — Ну рассказывай, почему в такую рань явился, мне ещё по поводу беты ехать, чтобы завтрак успел приготовить, — Чонгук уже возвращается в реальность потихоньку, обращается к Монстру, который привёз новости, на которые его Чимин вынудил, чтобы быть поближе с его тигром красоты.       — Не спеши куда-то ехать, возможно, сегодня поедете к тебе для безопасности, так как дом Хосока уже засекли, мы не знаем, кто ещё знает о нём, — от услышанного Хосок сразу же стал недовольным, идею не принял, ведь кто бы ни знал об этом месте, он в любом случае сюда никого не пропустит, так как это его дом, а он не потерпит здесь крыс, их нужно будет травить. А Чонгук, как-таки ни странно, загорелся, желая своей принцессе и свои хоромы показать, наверное, там его Дьявольская душа расцветала, чувствовала себя в своей тарелке, вот это его и радовало, что он там будет собой, хозяином.       — Начинается, — Хосок поменял позу, сменил ногу и уложил её на вторую, не поддерживая эту идею, его устраивает его комната, которая так близко у Джиновой находится.       — Я лишь предложил, решать вам, как вам удобно, моё дело обезопасить свою семью, — безопасно уже не будет, лишь рядом с альфами, которые взялись за их покой.       Возможно, дом Чонгука и хороший вариант, так как ещё никем не замечен, но это лишь стены, защита идёт от альф, никак не от дома, о котором никто не знает. Намджун услышал звуки сверху, поднял глаза, увидев Джина, спускающегося на нижний этаж, а за ним и Тэхёна, который уже был с высушенными волосами и в наряде. Наконец-то. Хосок увидел своё солнце. Наконец-то пробудился. Для него утро наступило. Джульетта ему его подарила. Джин был очень рад, увидев брата, ускорился и подбежал к Намджуну, обняв его, после страшной ночи он мечтал об этом.       — Как же ты меня напугал, солнце, — обняв омегу, протянул альфа, смотря на Хосока, который всё ещё понять не мог, что было ночью.       — Когда ты уже поймёшь, что если я звоню в любое время суток, это не значит, что что-то случилось, может, я просто соскучился, — отстраняется от брата омега, рассматривая его лицо, видя прекрасного альфу, которому лишь любви не хватает, поцелуев этих, от которых он бы не был таким каменным, думающим лишь о работе.       Намджун лишь ночью думает о том, что его привязывает к стенке и заставляет вымаливать у бога любви. Наверное, этот альфа в прошлой жизни не умел любить, вот его и наказали, чтобы он любви хотел в новой жизни, но не получал её. Он получит её лишь тогда, когда своей империей назовёт любовь, а не власть. Он получит её лишь тогда, когда ради любви будет готов власть отдать, душу продать. Но на данный момент Хосок хочет душу продать, лишь бы этот омега взглянул на него.       — С такими альфами, которые рядом, я точно уж не буду переживать, — хоть Намджун и видит, какие эти альфы голодные, всё равно не переживает, ведь видит, что на их шеях уже место для ошейника греется, сами омеги на них их оденут.       — Дышать не забывай, Дьявол, — шепчет Тэхён Чонгуку, подсев рядом к Хосоку, чувствуя за спиной альфу, который хоть и дышал, но задыхался, чувствуя свою смерть, ощущая, что скоро ему будет сложно выживать, держа себя в руках. Скоро он поймёт Хосока и будет ещё удивляться, как он держится.       — Да ты глотку мою уже давно вырвал зубами, малыш, — отвечает ему шепотом, запах ещё не такой резкий, но его хватает для того, чтобы Чонгук ощутил в ногах дрожь и все нервные окончания, которые хотят быть в состоянии спокойствия, а не готовности.       А Тэхён пока ещё не понял, к чему его эта повышенная чувствительность, желание, запах альфы. Это совсем не торс Чонгука. Когда он ощутит, что превращается в лужицу, то поймёт, что дело в том, что он его хочет. Этого Дьявола, который розы свои чует и умирает, ему воздуха не хватает, он чувствует петлю на своей шее, но хочет его зубы. Он слышит розы и его трясёт, в нём бушует Дьявол, который хочет ангела. Ангела, который очистит душу Дьявола и пустит туда любовь.       — Чимин за тебя остался командовать? — Джин захотел присесть, даже не смотря на Хосока, лишь приметил возле него место, хотел туда сесть, но из-за ночи было неловко, поэтому решил сесть на совсем другой диван сбоку, заставив Хосока тяжело вздохнуть, не получив от омеги ни приветствия, не взгляда, его душа болела из-за этого, Зверя этим убивали.       — Чимин довольный уехал к своему Тигриско, видели бы вы, как он этого альфу ночью на лопатки уложил, я бы всё отдал, чтобы вы это увидели, — Джин на слова брата довольно поднял глаза, был рад слышать, что этот Оборотень уже и днём ведёт свой ночной образ жизни.       — Что за Тигриско? — хмурится Хосок, желая уже всё от Монстра узнать, что ночью случилось.       — Кого наш Оборотень ночами ласкать будет? Хосок, кто ещё… — Чонгук коротко и ясно помогает брату, который ждёт конкретики.       — Он из правительства Рима, хочет сотрудничать, я согласился, Чимин уехал к нему на подпись, — выдает все Намджун коротко, но уже и Чонгуку ясно не становится, им теперь обоим нужно больше информации.       — Дай угадаю, так решил Чимин, чтобы быть поближе к нему, ведь он его хочет? — на свой вопрос Чонгук лишь получает кивок головы Намджуна.       — Именно, но я согласился, ведь у него хороший план насчёт Чонсына, как бы я не хотел заняться этим сам, но я в любом случае выигрываю и делаю всё сам. Они — массовка, они на себя берут лишь всю информацию, его людей, я — его, — Намджун лучше бы это все скинул на своих псов, но так как у Мин Юнги может быть больше информации о Чонсыне, поэтому Ким и согласился на это.       — Что за план? Они знают, что ты его обчистил? Как это всё совмещать? — Хосок должен был знать всё, хоть и понимал, что Намджун знает, на что идёт и никогда не ошибается, но Чон тоже хотел знать об этом.       — Они знают всё, о чём-то даже больше нас. Они хотят, чтобы мы пошли на помощь Чонсыну, после того как он узнает, что его обчистили. Таким образом, он и не кинет подозрения на нас, а наоборот, немного успокоится, так как давно хотел сотрудничества с нами. Мы позовём его на мероприятие, мол, чтобы заключить договор о сотрудничестве, я блокирую его в своём кабинете и действую так, как хочу дальше. Правительство лишь подстраховка, они заинтересованы в его ликвидации, ведь он вышел за границы бизнеса, неся опасность в гражданский мир, — Намджуну лишь было нужно услышать от альф одобрение и поддержку его идеи.       — Это часть вашей работы с Чимином, наша — быть с омегами и до конца этой миссии беречь их жизни, — Хосок дал знать, что ему нет дела до этого. Это ведь месть Намджуна, и ему виднее, как это должно быть, у них с Чонгуком была миссия куда важнее.       — Тогда я и предлагаю вам переехать к Чонгуку, — вновь за своё берётся Намджун, видя, что Дьявол совсем не против, лишь Хосок недовольно цокает, не хотя никуда уезжать, ведь в любом месте, где есть он и Чонгук, будет безопасно.       — Вот же чёрт, ты шутишь? Ты посмотри на эту рожу, и ты доверишь меня этому Дьявола? — Тэхён больше всего этого боялся, ведь там намного лучше им пахнет и омега вряд ли сможет себя держать в руках. В логово Дьявола он боялся попасть, ведь понимал, что это клетка, в которой он сам же и закроется вместе с альфой.       — Мне кажется, что Чонгук больше испугался от услышанного, чем ты, посмотри, что ты с ним сделал, не прошло и дня, как ты мне Дьявола покалечил, — глазами указывая на шею альфы, произнёс с сарказмом Ким, заметив ещё прошлой ночью на шее Чонгука порез от ножа, а сейчас зубы видит, понимая, кому они принадлежат.       — Я могу и добавить, но этот мазохист этого только и добивается, — шипит омега, косит на Чонгука, на котором лица не было, он даже в сторону омеги не смотрел, так боялся от его красоты сорваться, его уже его шипы роз душили, окольцовывали его шею и кровь пускали.       — Мне и здесь уютно, но если Тэхён с Хосоком будут не против, тогда и я «за», — альфа, когда услышал своë имя из уст Джульетты сразу расцвёл, и все его недовольства по поводу переезда к Чонгуку куда-то делись, он ради этого омеги тоже будет не против поехать, лишь бы вновь побыть с ним в одной машине, под одной крышей, слышать его голос, запах, его смех.       — Я не против, — сразу за словами Джина произносит Хосок, вызывая со стороны Тэхёна понимание, этот ведь альфа тоже за Джином, как и Дьявол за своим ангелом. Вот только Хосок не такой противный, Джин от него светится, а Тэхён только и делает, что нервы пытается сохранить.       — Тогда я пойду встречать довольного альфу, который ночь не просыхал от того, кто его контузил, когда на лопатки уложил, — Намджун достал руки из карманов брюк, увидев, что к нему шли омеги, чтобы попрощаться.       — Не обижай Дьявола, — принимая Тэхёна в свою грудь, смеётся Намджун, получая от омеги по плечу ладонью.       — Он пускай руки при себе держит и язык желательно тоже, тогда всё будет хорошо, — шепчет Намджуну, но косит на Чонгука, который всё слышит.       — Найдешь мне место для языка, тогда всё будет хорошо, — дополняет Чонгук, а Намджун, понимая, что это сейчас перерастёт кровавое убийство, решил успокоить обоих.       — На том ноже, которым я тебе хотел глотку перерезать, устраивает? — Намджун взглянул на Хосока, глазами спрашивая молча у него, как он их терпит. На что тот лишь глазами отвечает, что весь во внимании своей Джульетты, вот всё вокруг и не слышит, и не видит.       — В твоём рту и в губах лучше, ты же умеешь, сделай ещё раз так, — Чонгук будил не в себе Дьявола, он будил его в омеге.       Все присутствующие понимали, что может случиться сейчас, видя красное лицо Тэхёна, который приподнимал губы, пытаясь этим показать всем, что с ним все хорошо, но он едва сдерживал себя, чтобы не накинуться на этого альфу и не взяться за его язык и не вырвать его, найдя этим для него лучшее место. Всех дико интересовало Чонгуково «ещё раз», Джин свёл бровь, посмотрев на Тэхёна, поняв, что что-то он ему не договорил.       — Какой же невоспитанный Дьяволёнок, — шипит омега, понимая, что этим он и добивается от него всё то, на что способен Ким.       — Так воспитай, — бросает вызов, но на самом деле Чонгук умоляет.       — Чонгук, прекращай, иначе он тебя убьёт, ты же видел, как он умеет, — Хосок повернул голову назад, смотря на Чонгука, который завелся в ожидании нападения омеги, а Зверь ему решил напомнить о ночном ударе Тэхёна, пугая этим брата, который уже привык к тому, что этот ангел кровью его питался, от него у него теперь и зубы на шее есть, он такие по всему телу хочет, вот и доводит омегу до бешенства, чтобы отдаться ему на пытки.       — Хватит этой прелюдии, у меня времени на это нет, — Намджун обнял Джина, смотря в телефон, куда постоянно приходили данные о сайтах Чонсына. Намджун знал, он чуял, что эта их вражда приведёт их к самому горячему миру.       — Тогда я зову бету к себе домой, пускай приготовит нам завтрак, пока мы доедем, — Чонгук отстранился от дивана, следуя на ступеньки, чтобы подняться в свою комнату и решить вопрос по поводу беты, чувствует, как его пожирает глазами Тэхён, который вряд ли успокоится и в его доме будет скромным, на это Чонгук и не надеется, ему нужен такой омега, чтобы попробовать усмирить, как Дьявол умеет. Альфа ошибается, это ангел его усмирить хочет, на колени поставив.       — Соскучитесь — звоните, я всегда на том телефоне, связь с которым у Чонов есть, — Намджун ушёл к выходу, омеги его провели взглядом, а когда тот скрылся за дверью, Джин ухватил младшего за руку и увёл за собой, завёл в угол, хотя выяснить, что он с этим альфой делал, из-за чего у него такое неконтролируемое желание к его губам.       — Что значит «ещё раз»? Ты пускал его к своим губам? — шепчет Джин, оборачиваясь назад, видя сидящего Хосока, который делал вид, что ничего не слышит.       — Нет, я сам его поцеловал, чтобы отвлечь и достать его револьвер, потому что хотел убить, когда он на моих глазах убил Эмира, а потом он всё о нём рассказал и привёз меня домой. Необдуманное действие, за которое он теперь мне до смерти, гадёныш, будет припоминать, — сложив руки на груди, Тэхён блуждал глазами по лицу брата, видя там восторг и удивление, он знал, что омега сумасшедший, но не на столько.       — От тебя пахнет твоим запахом, — немного вдохнул его запах Джин и отошёл, заставив Тэхёна нервничать.       — Как же не вовремя, — к Тэхёну приходит осознание того, почему он так хотел запах Чонгука, почему так чувствителен к нему, к его запаху, и телу.       — Завтрак нам уже обеспечен, можете собирать чемоданы вновь, — Чонгук спустился вниз, решив все вопросы.       Он обнаружил лишь одного Хосока на нижнем этаже, а когда услышал подозрительную тишину, заглянул под ступеньки, схватившись за перила, увидев там омег, которые недавно о чем-то болтали. Тэхёну было проще, он не успел разложить все вещи, поэтому ему нужно было лишь положить в чемодан то, что достал. Джин же распаковал вещи полностью. Тэхён обошёл брата, поспешил в свою комнату, игнорируя Чонгука, который уже понимал омегу, почему он его шампунь использовал, ведь сейчас больше не хочет его запахом надышаться, эти розы ему покоя не дают, шипами своими глотку режут и кровью его питаются.       — Что это с ним? — смотря на Джина, спрашивает Чонгук. Омега поднимался к нему, чтобы тоже поспешить собирать чемоданы, у него их было два, которые успел даже разложить. А Чонгука тянуло в сторону Тэхёна, ведь обычно он что-то говорил в его сторону, даже если не в настроении. Теперь Дьявол переживал, думая, что он доигрался, обидев эту душу. Если это так, тогда он будет вынужден каяться перед ним, чтобы вернуть того омегу, который умеет кусаться.       — Я надеюсь, ты так же, как и твой брат, сможешь без приключений довести Тэхёна к себе домой, — Джин поднялся выше, держась за перила, стоя спиной за альфой, решил позвать Хосока на помощь.       — Хосок? Не мог бы ты мне помочь с чемоданами? — омега знал, что он не откажется. Альфа, когда услышал своё имя, загорелся. Он как пёс на ноги встал, покорно молча к нему шёл.       — Старайся держать себя в руках, а лучше не дышать, — остановился Хосок возле брата, предупреждая его.       Он ведь говорил ему, что будет и его время в этом умирать. Хосоку рвало всю душу, ведь он так сильно хотел омегу, но он упирался себе, его на куски распирало желание, но он не дышал, чтобы контролировать себя. Дьяволу же надо, чтобы его кто-то за горло держал и не подпускал, но и это опасно, ведь грубость его ещё больше в бешенство приводит. Этого Дьявола либо на цепи нужно держать, либо чтобы омега приказал ему быть послушным, тогда он послушается и будет покорным Дьяволёнком. Даже Хосок уже понял, в чём дело, а Чонгук блуждал глазами по лицу брата, не понимая, что они ему пытаются донести. Но когда шипы роз на шее почувствует, тогда поймёт, о каком аде его предупреждали.       Ангелу придётся усмирять Дьявола. Иначе он уже свои зубы будет на чужой плоти оставлять. Когда розы взойдут на его плоти, тогда Дьявол пробудится. Пробуждение Дьявола будет именно от запаха ангела. Розы. Они в его шею шипами ворвутся и яд свой вкусный пустят, который его глаза красными сделает, а зубы острее, тело твердее. Дьяволу лучше не дышать… Иначе ангел начнёт кусаться, желая плоти Дьявола.

* * *

      — Садись в машину, — так спокойно, с безразличным лицом произносит Чонгук, смотря вдали на Тэхёна, который тянул за собой чемодан, скрывая на лице недовольство из-за того, что альфа ему не помогал.       Однако тот сам держался подальше, когда наконец понял слова брата, услышав дикий запах, который был для него красным цветом для животного, желающего взять свою кровь, пустить её и сожрать попробовать. Чонгук держится на расстоянии, не помогает, хотел бы, но не может, а догадываться боится, как будет выдерживать с ним всю дорогу к нему домой в одной машине. Его розы за время, которое Тэхён собирал вещи, очень усилились, на процентов семьдесят точно. И если Чонгук себя так боится, своих действий, если он сорвётся, то что будет, когда омега будет пахнуть на все сто. Альфе лучше не дышать. Он послушается брата. Лучше самому сдохнуть, чем выпустить Дьявола наружу.       Но он уже умирает. Этот ангел его своими розами душит, уничтожает прекрасным запахом, не давая попробовать. Тэхён начинает чувствовать боль, когда уже восемьдесят процентов, а когда девяносто, то начинает течь, сотки он никогда не знал, ведь принимал лекарства, которые понижали его состояние. Тэхён взял эти лекарства, хранит рядом, ещё не принимал, ведь болей ещё нет, когда появятся, тогда обязательно примет. Альфу он не боится, знает, что он крепкий и не позволит себе что-то сделать с омегой. Это с тех альф, которые что-то ждут от омег, но Тэхён хочет от Дьявола первых шагов, таких, как были в бассейне.       — Хотя бы помог, вчера так вылизывал, даже на руках носил, а сегодня пару раз меня коснулся, так уже решил, что я твой? — Тэхён застрял у входа на улицу к машине Чонгука, вытягивал чемодан, колесо заело, омега психовал, неудивительно, в таком состоянии.       Его раздражало, что альфа лишь упёрся в машину и смотрел на него, не желая помочь. Чонгук очень хотел помочь, он не хотел так близко приходить, задыхался. Он и так задыхался, но боялся ощутить ад так близко. Он боялся быть ещё ближе в машине, но почему-то был уверен в том, что довезёт, он ведь хотел, чтобы его любимец сам его взял, а не наоборот, поэтому и Дьявола своего на цепи держал, говоря ему, чтобы молчал, не рычал, ведь не получит приз тогда, когда заслужит. Чонгук ещё пару минут понаблюдал за тем, как омега мучился с чемоданом, что застрял в проходе. Не хотя того, чтобы омега был злым, ещё и на него не изгонялся, альфа решил помочь. Чонгук направился к нему, молча взялся за его руку, желая взяться за ручку чемодана, на что омега отошёл в сторону, весь красный от недавнего действия, но больше от гнева.       — Ещё не вылизывал, но, блять, как хочу, — Чонгук потянул за ручку резко, чемодан прошел за ним, альфа повёз его за собой, увидев, что колесо лопнуло, взял его за боковую ручку и поднял, неся его в багажник, продолжил речь, которая делала омегу ещё краснее, но теперь не от злости, от смущения: — Но да, решил, что ты мой, но не сегодня, принцесса, — альфа закрыл багажник, открыв для омеги двери, ожидая его, смотрел на его растерянный вид, из-за которого ему ещё хуже становилось.       — Ну конечно, вчера, не такая уже и большая разница, — омега сложил руки на груди и, пряча глаза в землю, направился в машину, уселся на сиденье, ожидая альфу с его невъебенными метафорами.       — Ты принадлежал мне ещё тогда, когда солнца ещё не было, — Чонгук закрыл за ним дверцу, присоединился к нему, заводя машину.       Взглянув на него, увидел, что он не пристегнулся, пересилил себя и потянулся к нему, натягивая ремень безопасности. Чонгук дрожал. Он хотел это всячески скрыть, но руки и ноги предательски тряслись. Вся кровь в нём бушевала, вены рвались, голова кружилась, так вдохнуть хотела воздуха, наполненного розами. Но шипы не давали, не разрешали, душили его и приказывали не дышать. Как же Дьявол бушевал, уже хотел его, его запах, его плоть, его душу попробовать. Но телу, которое души не имеет, нельзя касаться такой роскоши, пока сам ангел не позволит. Тэхён замер, ощутив такую близость, слегка успокоился, увидев, что он тянется к ремню, пристегнув его, альфа упирался в него торсом, а омега ощущал его дрожь, после чего перевёл глаза на руки, увидев, что они тряслись. Глядя в его глаза, полные жажды, омега наблюдал за его выступающим на его лбу потом. Но глаза ведь не той жаждой больны были. Они хотели не пить. Они хотели кусать, поглощать. Полностью.       — Что с тобой? — омега протянул к нему руки, успел коснуться его груди, которая дрожала из-за сильного сердцебиения. Но Чонгук ухватил его руку, так крепко сжав, делая омеге больно.       — Не прикасайся! — шипит альфа, с такими глазами злыми на него смотрит. Ощутив его касание на себе, едва не выпрыгнул из кожи, почувствовал, как все кости на двое поломались и пустили яд в организм, с помощью которого Дьявол становился сильнее, но голоднее, он хотел наружу, он хотел ангела.       — Отпусти, мне больно, — отдалился от неожиданности омега от него, спиной упёрся сильнее в сиденье, видя зубы альфы, видя его красные глаза. Тэхён не понимал его перемены в настроении, но догадываться о том, что это из-за его течки он не хотел, ведь знал, что так лишь избранные могут, все остальные лишь жадно берут, чуя течный запах других. Чонгук не отводил с его глаз свои, когда услышал просьбу омеги, начал бегать глазами по лицу Тэхëна, потом опустил на свои руки, видя, как он ухватил его, после чего ослабил хватку, убрав пальцы с его запястья, видя на нём красный след.              — Выходи, поедешь с Хосоком и своим братом, — Чонгук возвращается на свое место, руками ухватившись крепко за руль, чтобы не давать им больше свободы.       — Что? Сам же сказал, чтобы я к тебе садился, в чём дело? — омега в непонимании на него взгляд кинул, осматривая его, пытаясь понять, почему он себя так ведёт, сначала дразнит, потом хочет, касается, своим называет, а потом выгоняет. Тэхён понял, что он грубость любит, но думал, что когда к нему проявляют её, а не наоборот. Чонгук тяжело дышал, ведь ранее пытался не дышать, а сейчас ловит эту кровь, ловит это наслаждение и одновременно ад своими лёгкими.       — У меня гон, уходи, я боюсь, что не смогу контролировать себя, ты уже увидел, ты душишь меня своим запахом, — выдает ему все Чонгук, на что омега приподнимает брови, немного удивляясь, уже понимая, почему он так себя ведёт, почему его так знобит, но не уходит, не хочет.       — А у меня течка, но почему-то я контролирую себя, хоть и чертовски хочу альфу после того, как ты сказал, что хочешь меня вылизать, — Тэхён не собирался никуда уходить, сидел на месте, смотря на альфу, который на него ни разу, ведь боялся, боялся его красоты. Они оба понимали, что в машине две ядерные бомбы, которые могут взорваться от одного дыхания, касания, взгляда, мысли… Чонгук пробудился от роз, теперь его организм гонится за ангелом.       — Езжай, — продолжает Тэхён, этим ему сказав, что не уйдет, не боится его таким, каким он боится сам себя. Ведь они оба в одном положении, поэтому должны держаться вместе, иначе отдельно будет ещё хуже. Теперь Тэхён задумывается об избранных… Чонгук послушался его, начал спокойнее дышать, приказав своему телу подчиняться ему, пока он подчиняется омеге. Альфа нажал на газ, выехав на дорогу. Тишина привела альфу в норму, и он не хотел, чтобы Тэхён что-то говорил, ведь он слышал его нежный голосок и начинал паниковать, видя ад прекрасным.

* * *

      — Прости, что вновь касаюсь этой темы, я переживаю за твоё здоровье, и, возможно, хотел бы знать, что делать, чтобы ты больше не терял сознание. Или это неизбежная твоя болезнь какая-то, о которой знает твоя семья, а меня забыли предупредить? — Хосок уже минуты две помогал омеге со сборами, подавал ему все его вещи с полок, которые еле успел разложить.       Этот вопрос мучил его, он хотел знать правду, чтобы спокойнее относиться к этому и, возможно, с правильным подходом относиться к омеге. Джин поднял на него глаза, видя в них действительно переживание, а омега и не знал, что ему ответить, врать не хотел, а от правды у него уголки губ приподнимались, и он хотел вслух смеяться, что замечал альфа и тоже хотел знать, что же его так смешит в этом.       — Хосок, я не болен, можешь быть спокоен, — омега рукой закрывает свои губы, чтобы не обидеть своим тихим смехом альфу, который так переживал за него и проявлял доброту, желая знать, что с ним.       — Я почему-то поначалу подумал о какой-то болезни, но сейчас, когда ты говоришь, что все в порядке, теперь переживаю, что ты поскользнулся и ударился, после чего вырубился. Это правда тревожит меня, — Хосок не останавливался, всё продолжал искать правду, желая убедиться в том, что с омегой всё в порядке, но тот продолжал улыбаться, пряча свои красивые губы от него.       — Хосок, я потерял сознание от увиденного, — поднимает на него свои глаза, пытаясь успокоить, что он не болен и не ударялся, возможно, только немного, об его сердце… Хосок замер, поднял на него глаза, спокойно проводя ими по его губам, вспоминая, что такого омега мог увидеть, что его так напугало и он потерял сознание. Но кроме той ситуации, когда он был в ванной комнате и потом зашёл омега, ему в голову ничего больше не приходило.       — Разве я такой страшный? — Хосок догадался, что напугало Джульетту. Он не был готов к тому, что его так манило. Он не был готов так быстро к его плоти обнаженной, которую он так хотел. Он не был готов увидеть его внутреннего Зверя, которого он хотел попробовать.       — Ты прекрасный, поэтому и не выдержал, Хосок, — Джин спокоен, он питается его вдохами, которые альфа делал часто, слыша от омеги эти слова.       — В тот момент я тоже не выдержал, увидев такого ангела прекрасного, — Джину не надо было эти слов, он и без этого всё видел, вот и потерял себя в темноте, чтобы не потерять власть над собой и не утопиться под телом альфы в той ванной.       — Ангелы Зверям не по зубам, но твои могут попробовать, — Джин хотел доказать «принять участие», но Хосок уже слюну пустил, он теперь хочет попробовать, услышав «могут». Он принял это за тот приказ «можно», принял это за разрешение, теперь не мог остановиться, загорелся, теперь задыхался. Джин недосказал, увидел, как альфа медленным шагом к нему направлялся, что заставляло омегу шагать назад.       — Ох, Джульетта, зачем же так быстро, — протянул альфа, смотря в его глаза, которые блуждали по нему в страхе. Альфа догнал омегу, тот остановился, тяжело дыша, останавливать его не хотел, когда тот положил свои руки ему на талию, сжав пальцами её и притянул его ближе, поставив так, как ему удобно, аккуратно осмотрев его стойку, а потом свои руки, которые красиво лежали на его талии, уже в конечном счëте он поднял глаза на него, медленно опуская их на его губы.       — Попробовать, говоришь, могут? — шепчет альфа, видя эти пухлые губы, желая взять из в свои зубы, ведь омега разрешил, ему «можно».       — Да… — отвечает омега, хоть и не это имел в виду, не досказав, что хотел, ведь альфа перебил его своими пальцами, когда сжал его талию, притянул к себе и приманил своими действиями, вот и выдразнил омегу, теперь он готов дать ему попробовать. Хоть он и не знал, что именно, но этому Зверю хотел довериться, в который раз, ведь знал, что не ошибётся.       — Тогда ты должен знать, что Зверь пробует не зубами, — альфа опустил свое лицо к нему, ещё ближе находясь возле его губ, хорошо слыша, как омега глубоко дышит.       — Чем же тогда? — омега знал, чем, хотел, чтобы альфа молча показал.       Хосок приподнял губы, нежно пальцами опускаясь к его бедрам, потянулся лицом ещё ниже, найдя свое место на его пухлых губах. Альфа ухватился за них, показав, что совсем не зубами. Но Джин так вздрогнул, ощутив, что именно зубами он его и взял в плен. Альфа второй рукой поднялся к его спине, приблизив его к своему торсу, сначала пробовал его губы на вкус нежно, но потом пролез глубже, разрешая и зубам присоединиться, оттягивая его губы на себя.       — Всем, — остановился альфа, шепча ему в губы, продолжая дышать вместе с ним так тяжело после поцелуя, который их обоих в ад затягивал, но так как это было слово «могут», а не «можно», оно Хосока ещё за цепи на шее держало и оттягивало, чтобы далеко не зашёл, ведь он может глубоко.       — Сейчас было не всем, — опустив свои руки на его, оттягивая их от себя, омега отошёл на шаг, желая продолжить с чемоданами, хотя того же и от альфы.       — Не зря нас псами называют, поэтому я буду ждать верно, когда будет можно пробовать всем, — альфа принялся помогать омеге, как будто пару секунд назад ничего не было.       — Стой! — перевёл глаза на руки альфы, которые взяли пакет с бельем, останавливает его омега, подняв немного ладони, продолжив, когда Хосок остановился, услышав тон Джина: — Лучше это я сам, там бельё, — предупреждает, после чего альфа скидывает с рук этот пакет, сделав шаг назад, молча смотря, как омега забрал его с постели и спрятал в чемодан.       — Прости за это, — альфа чувствовал себя идиотом из-за своей чувственности.       — Это твоё дело, а тогда так отреагировал, ведь подумал, что ты такой, как все те ублюдки, которые в каждом клубе проявляли нежеланный интерес ко мне, а сейчас такая реакция, потому что меня всё ещё триггерит это, — Хосок внимательно слушал, глотал так тяжело, злясь на всех уродов, которые посмели хоть пальцем к нему притронуться, желая их прикончить.       Альфу лишь его красивые глаза успокаивали, желающие, чтобы их тоже попробовали, губами накрыли, показали мир не таким жестоким и грязным. Хосок мог бы, но сам такой же жестокий и грязный, он не может дать этому омеге ничего хорошего, чего он бы хотел. Он создан для любви. Хосок души не имеет, вот и не умеет любить. Но… Джин научит. Его Джульеттой называют, ведь это душа. Душа, принадлежащая Зверю. Её вырвали давно у него, ещё когда солнце умело уничтожать человечество, когда Дьявол правил этим Римом, а ангелы погибали от зубов тех, кто им не разрешал любить. У них всех были души, но их вырвали не тогда, когда они впервые убили. Их вырвали тогда, когда их солнце погасло.       — К тебе больше они не прикоснутся, — альфа дал знать, что этого больше не повторится.       Он таким тоном произнёс, как будто его все услышат и поймут, что будет, если посмеют на ангела хотя бы посмотреть. Почему же Зверь зубами не пробует? Потому что бережёт их для врагов. Джин, закрывая собранную сумку, ощутил надёжную опору рядом, можно сказать, что есть Намджун, который не хуже Зверя справлялся, но для Джина это совсем другое. Ведь к нему больше они не притронутся, потому на это имеет право лишь один альфа. Его Зверем называют за его острые зубы, которыми альфа готов глотки рвать всем тем, кто посмеет криво взглянуть на его ангела. За его острые когти, которыми альфа будет нежно рисовать узоры на омежьем теле утром. За его убийственные глаза, которыми альфа исцеляет омегу. За его пустую душу, которой нет, но омега её будет целовать, чтобы вернуть. Она вернётся тогда, когда альфа ощутит любовь в крови, она уже прибывает, но когда начнёт душить, взяв за горло, тогда и душа проснется, Джульетта губами возвращать будет.       — Я отвезу один собранный чемодан в машину, за вторым тоже поднимусь, сам не пробуй, — альфа поднял собранную сумку и ушёл к двери, оставив омегу быть в восторге от его последних слов, которые для всех врагов звучали как приговор смертный.       К Джульетте больше никто не прикоснётся, иначе Зверь коснётся зубами тех, кто посмеет.

* * *

      Дорогу Тэхён проспал, так как лег очень поздно, а проснулся очень рано. Чонгук мечтал о противогазе, ощущая все девяносто процентов. Он был в аду, когда омега — в раю, видел прекрасные сны. Чонгук молча ехал, у него были силы себя контролировать, научился не дышать, но, чтобы вновь ощутить приятную дрожь в теле, грешил, вдыхая эти розы, но они его в покое не оставляли, просто так не разрешали собой наслаждаться, оставляли на его плоти раны от шипов. Душили, шипами въедались в его шею, заставляя его пить его же кровь со вкусом омеги. Чонгук хотел скулить, пару раз останавливался, просто смотря на спящего омегу, питаясь его красотой, пытаясь понять, куда девался его горячий характер, когда он засыпал, почему он становился таким ангелом, когда закрывал глаза.       Альфу спасала скорость, с помощью которой они так быстро приехали домой. Но омега спал, поэтому он и сидел в машине до того, как стемнеет, пока Тэхён не проснётся. Даже Хосока с Джином ещё не было, альфа успел позвонить брату, узнав, что они поздно выехали, вот и опаздывали. А Чонгук, сидя в машине во дворе, приказывал бете в который раз уже переделать ужин, который остывал, а омега так и не просыпался. Он бы и не хотел, чтобы его будили, во сне он ощущал боль, но не мог проснуться и выпить лекарства, ведь эта боль не позволяла, заставляла спать и чувствовать её, во сне она была не такой жестокой, поэтому он и не открывал глаза. Но когда омега начал течь, Дьявол проснулся. Тэхён тоже. Он в страхе глаза открыл, ощутив влагу под собой, он начал смотреть вокруг, видя, что машина стоит во дворе, а хозяин этого двора рядом.       — Позови Джина, — в холодном поте произносит, смотря в его красные глаза, налитые кровью.       — Его ещё нет, но я могу помочь, — Чонгук имел в виду совсем не ту на уме помощь, он хотел помочь ему добраться до дома, где уже постарался бы поухаживать за ним, найти для него лекарства. Альфа был спокойным, но не омега, его рвало от болей, и он начинал паниковать, услышав, что брата ещё нет, а он под одной крышей с альфой, хоть и твердил, что контролирует себя, но сейчас уже не уверен, ведь у него на все сто в крови, а для альфы розы теперь не те, что были ранее, теперь это как красный флаг для хищника.       — Чем ты мне поможешь, глупый Дьявол, я теку и тебя душу, — шипит от болей омега, а альфа не смог держать его в таком виде, вышел из машины, подошёл к его двери, открыл, протянул руки к нему, отстегнул от ремня, взял на руки и унес к особняку.       — Твой Дьявол любит удушение, — Чонгука больше не трясло, его ломало.       — Поставь меня на ноги, — тихо просит омега, сквозь боль произнося, сначала не сопротивлялся, укутавшись в тело альфы, но когда начал хотеть его, касаясь его широкой спины, запаниковал, прося его оставить, иначе он начнёт выгибаться на его теле, прося его.       — И стая псов за моей спиной тебя не пугает? — подняв бровь, даёт знать альфа омеге о своих псах, которые ощутили запах хозяина и бежали к нему, зная, что он будет их угощать чем-то вкусным. Омега, держась за плечи альфы, выглянул за них, видя псов породы Доберман, но они его не пугали, будучи на руках Дьявола.       — Сейчас пугаешь меня ты, псина, поэтому оставь меня в покое, пока не отгрыз тебе глотку, — Чонгук игнорировал его, не воспринимал его слова всерьез, хоть и знал, что он способен на это, но так, как омега не сопротивлялся, то не верил в его слова. Но омега не мог сопротивляться от боли, успел испугаться его напора.       — Хуже только сделаешь, — альфа внёс его в дом, поставил на ноги, чувствуя, что пропах весь ним, его запахом, измазался им, что вызывает теперь в Чоне бурю, которая начинает гореть, а бомба на таймере ускорять время взрыва.       — Урод, я же просил! — омега одарил альфу пощёчиной, развернулся к нему спиной, ища место, где бы спрятаться от него и привести себя в порядок, но на его пути был пёс, он бежал на него, но на самом деле к хозяину своему, но всё равно напугал Тэхёна, который остановился, начал медленно шагать назад, после чего неосознанно побежал назад к альфе, запрыгнув на него обратно, прячась в его шее от пса, поддержавшего в ногам Чонгука.       — Убери его! Убери это создание! — кричит ему в шею, закрыв глаза, не видя того, что этот милый пёс тёрся об ноги своего хозяина.       — От ненависти до любви один шаг, — кладя руки омеге на спину, обходя пса, альфа последовал на второй этаж, ища для омеги комнату.       — Я и за псов добавлю! Какого хрена ты не сказал о них? Как тут жить с этими убийцами? — не слезая с альфы, смотря за его спину, на всех тех псов, которые вошли за ним в дом. Чонгук крепко его держал, пальцами на его спине его в себя вдавливал незаметно, пока омега подбородком лежал его плече, смотря, не бегут ли за ними псы. Он всё-таки предпочтёт этого пса, который несёт его, чем тех, кто считает его своим хозяином.       — Потому что они безобидные по отношению к тем, кто не враг дома, — альфа следовал в свою комнату, желая и тут её ему отдать, чтобы был повод зайти и взять что-то из своей комнаты, чтобы увидеть его.       — Они теперь и меня врагом считают, увидев, что я ударил тебя…       — Они теперь считают тебя и своим хозяином, и моим тоже, ведь знают, что так могут делать только истинные, — Чонгук так и не дошёл до своей комнате, поставив омегу на ноги, чтобы осмотреть своего хозяина.       — Что? Какие к чёрту истинные? Да я лучше этим псам в зубы отдамся, чем быть с тобой истинными, ты же невыносим! — омега отошёл на шаг, понимая то, что осознанно отрицает то, что, возможно, так и есть, ведь просто так от альфы не знобит по утрам. То же касается и альфы. От омег так просто не ломает. Чонгук, только увидев впервые его глаза, понял, что он его, ему принадлежит, его будет. Его истинный. А омега боится это осознавать, ведь если признает, то захочет.       — Неудивительно, — следуя за Хосоком в новый дом, слыша сверху как обычно повышенный голос брата на Чонгука, Джин устало присел на диван, принимая от альфы стакан воды.       — Поверь, это когда-нибудь закончится очень горячо и они будут хотеть так ссориться, чтобы потом безумно и дико мириться, — Хосок присел рядом с Джином, приняв голову омеги на своём плече, слушая срач наверху, зная, чем он может у этих двоих закончиться.       Ад просыпался. Он хотел этих двоих в своё рабство. Они этого ещё больше хотели. Кто бы мог подумать, что адское рабство могло бы быть у кого-то в желаниях? Ад просыпался. Дьявол и Ангел его будили.

Адское примирение Дьявола и Ангела.