The Black Swordsman

      2 года. Именно столько времени потребовалось, чтобы пройти смертельную игру. 2,457. Именно столько игроков погибли из-за этой игры. Это число составило более половины игроков, которые оказались в ловушке в самом начале, когда создатель игры Акихико Каяба сделал свое леденящее душу заявление.              По правде говоря, нам потребовалось бы больше времени, чтобы пройти игру. Однако во время одного из рейдов с боссами я сделал шокирующее открытие. Я заметил, что командир Рыцарей Крови Хитклифф на самом деле сам Акихико Каяба. Я понял это только потому, что во время боя с боссом заметил, что после того, как его здоровье достигло половины, он перестал получать урон. Он сделал так, что его персонаж не мог потерять больше половины здоровья, и именно так он стал самым сильным и уважаемым игроком в САО. Это была не тяжелые тренировки или мастерство… это был просто, жестокий трюк. И ничего больше. Все игроки, участвовавшие в рейде, были шокированы, узнав правду, но вместо шока я почувствовал лишь злость. Гнев и ненависть. Тогда я принял необдуманное решение вызвать Хитклиффа на бой один на один. Если бы я победил, он бы досрочно завершил игру, но если бы победил он, то лучший игрок САО погиб бы. Оглядываясь назад, можно сказать, что это был совершенно эгоистичный поступок. Если бы я умер, то все оставшиеся игроки в смертельной игре лишились бы чрезвычайно сильного игрока и были бы вынуждены проходить игру без моей помощи. К тому же Асуна осталась бы совсем одна, если бы я исчез, и я даже представить себе не мог, как это повлияло бы на неё. Нет, это неправильно. Я знал, как это повлияет на нее, но в данный момент для меня не имело значения ничего другого, кроме как стереть с лица Каябы его ухмылку и заставить его заплатить за то, что он использовал всех остальных игроков для развлечения.              Асуна была зла на меня… и имел на это полное право, но… как и остальных игроков, кроме меня, Каяба парализовал ее, так что она могла только лежать и смотреть, как сжигаю свою жизнт… нет, нашу жизнь, по своим эгоистичным причинам. Я хорошо сражался, когда скрестил мечи с создателем игры, но, конечно, я не мог сравниться с ним. Но прежде, чем Каяба успел зарубить меня, произошло нечто необъяснимое… это произошло так быстро, что я не успел ничего сделать, кроме как наблюдать, как Асуна принимает удар клинка Каябы… удар, предназначенный мне. Удар был настолько сильным, что Асуна успела сказать лишь «прости», после чего рассыпалась на мелкие голубые многоугольники прямо на моих глазах. Я пытался что-то сделать, пока Каяба с сочувственным выражением лица наблюдал за мной, но на его лице снова появилась ехидная ухмылка. Я никогда не забуду, что он сказал дальше.              — Как ей удалось победить эффект яда? Неужели ее воля была настолько сильна? Ну что ж, именно такие непредсказуемые моменты и делают ММОРПГ такими захватывающими, не так ли, Кирито?              Эти слова напомнили мне, что всё то дерьмо, через которое прошли игроки… потеря Асуны… все это было не более чем игрой для этого куска дерьма. Вместо того чтобы сдаться, я поднял оба меча и продолжил сражаться, на этот раз питая к нему лишь ярость и ненависть, так как в голове проносились воспоминания о том, как мы с Асуной жили друг с другом. По мере того, как воспоминания становились все более сентиментальными, мои атаки становились все яростнее. Я думал, что победил этого ублюдка, но в тот момент, когда я нанес ему последний удар, он также пронзил меня своим огромным стальным мечом прямо в грудь. Когда наши глаза встретились, ухмылка на его лице наконец-то исчезла и сменилась выражением презрения и облегчения.              — Хорошая работа, Кирито. Вы с Асуной оба… оказались весьма занятными. Спасибо, что осуществили мою мечту.              Я думал, это всё. Вот так закончится моя жизнь. Благородная жертва, которая помогла закончить смертельную игру, но вместо этого я сидел на платформе над облаками Айнкрада и смотрел, как окружающий мир рушится на моих глазах. Я не знал, почему в моих глазах стояли слезы, когда смотрел, как мир, частью которого я был почти два года, превращается в пыль. Потому ли, что я привык к красоте этого мира… потому ли, что, как бы мне ни хотелось это признать, мне нравилось участвовать в ней, или потому, что в моем сердце образовалась дыра от того, что Асуна умерла у меня на глазах? Невозможно было сказать. Боль в животе была невыносимой, как и грусть. Больше всего на свете я хотел…              — Я очень надеялась, что ты выживешь. Но похоже, в итоге моя жертва оказалась бесполезной.              Не успел я закончить мысль, как повернулся и заметил, что Асуна, все еще одетая в наряд Рыцарей Крови, смотрит на меня со слезами на глазах. Я коснулся рукой ее лица, чтобы убедиться, что это не галлюцинация.              — Я не плод твоего воображения, дурачок. Похоже, мы оба в раю… или, по крайней мере, в версии рая этой игры.              Я чуть было не поцеловал Асуну, но меня прервал другой голос, более глубокий и полный сожаления.              — Он прекрасен, даже когда разваливается на части, не так ли?              Голос принадлежал японцу в белом лабораторном халате и очках. Он смотрел на мир САО, который разваливался на части. Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что этот человек — не кто иной, как Акихико Каяба.              — Какого черта ты здесь? — прорычал я.              — Я здесь… чтобы поздравить вас обоих. Поздравляю Кирито… Асуну… с прохождением Мастеров Меча Онлайн.              — Каяба, какого черта ты все это затеял? — сердито спросил я. — Зачем ты здесь?              Не отвечая на мой вопрос, Каяба уставился в пространство и вздохнул.              — Мне снился… замок в небе… каждую ночь. Я хотел побывать в этом парящем замке… Но никогда не думал, что мне представится такая возможность.              После своего загадочного ответа Каяба отошел от нас с Асуной, а затем исчез прямо на наших глазах. Все молчали, пока Асуна наконец не заговорила.              — Я знаю, что это эгоистично с моей стороны, но я так рада, что ты здесь со мной, Кирито. По крайней мере, мы сможем исчезнуть из этого мира… вместе.              Я вздохнул, понимая, что она права. Может, мы и победили в игре, но мы оба были мертвы. Это был лишь вопрос времени, когда наши мозги поджарятся в реальном мире. Я даже удивился, что этого ещё не случилось. Асуна прислонила голову к моему плечу, и мы вдвоем наблюдали, как мир, в котором мы впервые встретились, исчезает, а вместе с ним и мы.             

══════ஜ▲ஜ══════

      — Почему? — спросил я, хотя мой голос охрип от слез. — Почему, черт возьми, я здесь, а она нет?              Это было несправедливо. Прошло почти три недели с тех пор, как САО было пройдено, так почему же Асуна до сих пор не проснулась… почему, чёрт возьми, я жив? Все это не имело никакого смысла. Я бы предпочел умереть и раствориться в САО, вместе с Асуной, но вместо этого мне пришлось жить в дерьмовом реальном мире, зная, что Асуна может никогда не проснуться. Я почувствовал теплую руку на своем плече. Я отнял лицо от рук и вытер слезы рукавом черной рубашки с длинным рукавом. Я уставился на руку на своем плече и поднял глаза, чтобы увидеть отца Асуны, господина Юки, который смотрел на меня сверху вниз. Он похлопал меня по спине и подошел к дочери, чтобы положить ещё цветов.              — Ты… даже не представляешь, как много для меня — значит то, что ты каждый день был рядом с моей дочерью с тех пор, как вас выписали из больницы, — проговорил Юки-сан, держа дочь за руку. — Но заботишься ли ты о себе, Кадзуто?              Я уставился на чистый пол больничной палаты, в которой находилась Асуна, что было странно, учитывая, насколько грязным был пол в моей больничной палате. Судя по одежде господина Юки, было очевидно, что семья Асуны довольно богата. И все же меня беспокоило одно: как и я, господин Юки каждый день навещал свою дочь вместе со мной, но я ни разу не видел её мать. Пару раз я встречался с братом, который был поразительно похож на Асуну и, казалось, обладал тем же добрым нравом, что и она с отцом. Но всё же, черт возьми, почему мать до сих пор не навестила её? Я хотел спросить об этом у Юки-сан, но понял, что это не мое дело.              — Я… наверное, в последнее время немного пренебрег своим питанием, — признался я, не глядя в глаза Юки-сану.              Я услышал, как он вздохнул, и ожидал какой-нибудь нотации, но ничего подобного не произошло.              Когда я наконец набрался смелости и посмотрел ему в глаза, он искренне смотрел на меня, и в его глазах, которые были такого же цвета, как у Асуны, не было ничего, кроме доброты и понимания.              — Забавно… Помню, когда Асуна застряла в той ужасной видеоигре, я почти ничего не ел. Не потому, что думал, что это поможет Асуне быстрее проснуться, просто… я не мог найти причину, чтобы поесть. Какая-то часть меня… надеялась, что так будет лучше. Что это лучшая участь, чем остаться без дочери. Но потом, благодаря резким словам моей бывшей жены, я понял, что вел себя как идиот. Она сказала мне, что если я растворюсь в небытии, то, если Асуна проснется, она останется без отца. Единственное, о чем я думал, навещая Асуну в больнице, — это воспоминания о том времени, когда она была маленькой… о том, как я водил ее на фестивали… о том, как брал её с братом в Америку и мы ходили в тематические парки… даже о таких мелочах, как чтение ей любимых сказок перед сном. Таких воспоминаний с дочерью у меня не было уже много лет, с тех пор как мы с ее матерью развелись. Я… боялся навещать её… не из-за её матери, а потому что думал, что Асуна не захочет меня видеть. Я оставил заботу об Асуне своей жене, и теперь мать Асуны — совершенно другой человек. Асуна говорит мне, что её мать очень строга к ней и не позволяет ей развлекаться. Честно говоря, она уже не похожа на прежнего человека… но я знаю, что она по-прежнему заботится о ней. Я видел грусть в ее глазах, когда она впервые увидела Асуну, лежащую в больничной палате в этом дурацком устройстве. Это был один из первых случаев за последние годы, когда моя бывшая жена выглядела так, будто была на грани слез. С тех пор она больше не навещала Асуну… не потому, что не хочет, а потому, что ей невыносимо видеть дочь в таком состоянии.              «Какой же я мудак», подумал я про себя. «Я думал, что мать Асуны просто эгоистка, но в итоге она страдала так же, как и я, только по-своему».              — Я хочу сказать, что если я буду позволять себе растрачивать силы, то моя дочь не вернется быстрее. Я даже не могу понять, какую травму ты и Асуна пережили в той ужасной игре, и не буду пытаться. Но что я точно знаю, так это то, что на тебе, похоже, лежит большая доля вины… вины за то, что ты очнулся, а моя дочь — нет.              — Это я не должен был очнуться, — наконец заговорил я, перебивая Юки-сана, мой голос дрожал. — Ваша дочь была настоящим героем в том мире… она проводила большую часть времени, расчищая этаж за этажом, чтобы помочь закончить игру как можно быстрее, чтобы спасти как можно больше людей. Тем временем я провел половину игры в одиночестве, эгоистично становясь всё более могущественным, чтобы в одиночку пройти всю игру.              — Но встреча с моей дочерью, должно быть, изменила ситуацию? — заметил Юки-сан. — Полагаю, встреча с ней заставила вас немного изменить образ мыслей, да? Моя дочь всегда была очень убедительна… думаю, это у нее от матери. Не возражаешь, если я задам вопрос?              Я пристально посмотрел на отца Асуны.              — Была ли Асуна счастлива, когда ты видел её в последний раз?              В голове всплыло последнее воспоминание об Асуне: я наблюдал, как мир Айнкрада превращается в пыль. Я помнил почти все детали того момента, включая тот факт, что Асуна, казалось, улыбалась, всё время, пока её голова лежала на моем плече.              — Да, — ответил я. — У нее всегда была очень красивая улыбка… Я бы хотел, чтобы она улыбалась чаще.              Ее отец грустно рассмеялся и отпустил руку Асуны, положив её обратно на бок. Он подошел ко мне и похлопал по спине.              — Чего бы я только не отдал, чтобы увидеть, как моя дочь улыбается ещё раз. Постарайся позаботиться о себе, Кадзуто, потому что я хочу, чтобы первым человеком, которого увидит моя дочь, когда проснется, был ты. Думаю, увидев тебя, она улыбнется ярче всех.              Я не успел ничего сказать в ответ и почувствовал, как рука Юки-сана покинула мое плечо, после чего он вышел из больничной палаты. В душе я понимал, что отец Асуны прав, но не знал, хватит ли у меня сил продолжать. Без Асуны моя жизнь казалась… бессмысленной, и каждый раз, когда я навещал ее в больнице, это заставляло меня ненавидеть себя ещё больше. Я взял руку Асуны, которая была ближе всего ко мне, и прижал к своей груди.             

══════ஜ▲ஜ══════

             Медленно открыв глаза, Асуна оглядела мрачную и жуткую тюремную камеру, в которой находилась. Она спала на неудобном матрасе, и стоило ей сесть прямо, как желудок громко заурчал. Асуна почти не ела и не пила, казалось, уже несколько недель и была заперта в тюремной камере, не имея никаких ответов с тех пор, как покинула САО. Последнее воспоминание: она сидела рядом с Кирито, положив голову ему на плечо, и наблюдала, как прекрасный мир Айнкрада рушится прямо на глазах. Её костлявое лицо соответствовало остальному истощенному телу, и она пару секунд яростно закашлялась, а затем положила руку на голову.              Асуна услышала шаги. Инстинктивно она встала с тюремного матраса и чуть не опрокинулась навзничь, забыв, что с тех пор, как оказалась в камере, почти не стояла на ногах. Тюремная камера открылась, и в нее вошли две фигуры. Асуна прижалась спиной к стене камеры, чтобы оказаться как можно дальше от стоящих перед ней мужчин. Она нахмурилась. Один из мужчин, стоявших перед ней, был одет в знакомое темное пончо с капюшоном, закрывавшее его до колен, а в правой руке у него было что-то похожее на мачете. Нет, это было не мачете. При ближайшем рассмотрении Асуна узнала оружие из САО. Оно называлось Дружок-рубака и представляло собой кинжал в форме китайского кухонного ножа. Асуна также вспомнила, что в мире САО этим оружием пользовался только один игрок. Лидер гильдии убийц «Смеющийся гроб» под ником ПоХ. ПоХ стоял молча, и не произнес ни слова Асуне, а другой человек рядом с ним шагнул вперед. В отличие от ПоХа, Асуна ничуть его не узнала. Больше всего в нем выделялась золотая корона, которую он носил на голове. У мужчины была бледная кожа, заостренные уши, зеленые глаза и темно-зеленый плащ. Несмотря на королевскую внешность, в нем было что-то очень тревожное, но Асуна не могла определить, что именно.              — Давно не виделись, Молния, — пробормотал ПоХ со зловещей улыбкой на лице. — Чертовски жаль, что твой парень не с тобой. Я бы убил за то, чтобы наконец-то встретиться с ним один на один.              — Если бы он был здесь, ты бы и секунды не продержался, ублюдок, — выругалась Асуна. — Ты ведешь себя как крутой, но тебя никогда не было рядом, когда мы сражались с другими членами «Смеющегося гроба». Ты всегда просто наблюдал со стороны, как маленькая плаксивая девчонка.              ПоХ рассмеялся.              — Проклятье, вот это упорство… должно быть, именно это Черному Мечнику так нравится в тебе.              — Хватит, — прервал его мужчина с короной.              К её удивлению, это, похоже, заставило ПоХа замолчать. Асуна никогда не думала, что доживет до того дня, когда ПоХ будет слушать кого-то ещё.              — Кто ты… и где я, чёрт возьми? — разочарованно спросила Асуна.              — К сожалению, я не могу сказать, где, — ответил незнакомый мужчина. — Это испортило бы большую часть веселья. Но я могу рассказать, кто я, если так интересно? Меня зовут Оберон, король фей. Я тот, кто уничтожит «Молнию»… и убью ЧЕРНОГО МЕЧНИКА!