Антитеза

      Информация, полученная Франом, Бельфегора всё же порадовала и он позволил не только провести на базе Вонголы лишнее время, но и отдохнуть во второй день: сам сходил забрать заказы, которые юноша сделал в первый день. Может, заметил, что тот едва держал глаза открытыми, а может решил сделать дела идеально, как любил — с ним понять точно никогда не получалось. В любом случае, они оба получили желаемое.       Франу понадобился этот лишний день, чтобы точно определить, в какой стороне прятался Расиэль. За это он заплатил болью в голове и тошнотой, но только покрепче стиснул зубы и к вечеру дал напарнику указания, куда им идти. Соврал, что смог узнать у Мукуро новости об адептах пламени, хотя если тот что и передал через Хром, так это планы уничтожения культистов и то, что Фран там понадобится. Бельфегор поверил. Не стал ничего спрашивать, даже не возмутился, что информацию передал ненавистный иллюзионист. Ещё бы, его захватило предвкушение битвы. Настолько, что он забыл обо всём остальном и заставил Франа выйти на час раньше заката. Юноша смолчал. После снятия печати влияние пламени стало мучительнее и он понимал, что в таком темпе долго не протянет. А раз так, каждый час стоило тратить с пользой.       В этот раз Фран почувствовал себя охотником. Хищником, почуявшим добычу и последовавшим за ней. Это было приятное чувство, несмотря на то, что каждый новый день начинался в лучшем случае за четыре часа до необходимого и потому изматывал не хуже еженочной борьбы с пламенем. На долгие переходы, во время которых они предпочитали скрываться среди холмов, чтобы не задерживаться на лишние бои, Фран наполнялся яростным желанием — найти, поймать, уничтожить. Сердце его билось в ритме этого желания, разум полнился им.       Впрочем, и Бельфегор безумствовать не меньше. Он согласился с напарником, что рядовых культистов стоит обходить, но это не останавливало его от боёв, если их всё же замечали. И в них он действовал даже яростнее, чем прежде. От культистов больше не требовалось получить информацию, потому пытки перешли в методичное и очень жестокое уничтожение. Что от мутантов, что от их хозяев оставались разве что истерзанные тела. Бельфегор наслаждался, превращая их в неопознаваемые трупы. Показывал Мельфиоре, кто здесь Принц и каким должен быть Белатри. Фран наблюдал за его безумством. Помогал, но стоял в стороне и любовался тем, какие формы могла принять жестокость Потрошителя.       К счастью, в этом водовороте сражений на пути к триумфальной победе Бельфегору было не до напарника. Он не видел, как Фран смотрел на него, а потому ничего об этом не говорил. Не замечал и того, как юноша помогал ему выкашивать мутантов и прикрывал спину. Но главное, он не чувствовал подвоха в том, как ловко Фран вёл его к цели.       Сначала, наверное, не верил. Но даже когда правильность пути стала очевидна, — это подсказали культисты, наконец начавшие нет-нет, а узнавать облик товарища в Потрошителе — он только больше загорелся целью. Франа это обрадовало даже сильнее, чем ощущения от охоты. Ему не хотелось искать оправдания. Юноша уже не видел в них смысла и просто надеялся, что последнюю миссию проведёт спокойно, без лжи и увёрток.       Впрочем, рано обрадовался. Вопрос всё же последовал, просто задержался на неделю пути до границ Вонголы. Именно там Фран и Бельфегор впервые нашли подтверждение того, что Расиэль прятался где-то рядом — следы от его кнутов на стенах одного из разорённых поселений бродяг. Не выбери они своим домом руины городка, не составляй основную его часть бетонные многоэтажки, не осталось бы и этого. Но одно здание уцелело, пусть и накренилось. Бельфегор осмотрел его. Исследовал оставшийся на бетонной подпорке след, похожий на шрам. Уже по тому, как задумчиво он потёр подбородок, Фран понял, что случится дальше. Понадеялся на лучшее, но выдохнул и на ходу придумал отговорку — неубедительную, как и вся эта его внезапная чуйка на Мельфиоре.       Удивительно, но Бельфегор не стал наседать, как того следовало от него ожидать. Вместо этого он медленно повернулся к Франу и произнёс, продолжив держать улыбку:       — Он был здесь, это точно. Следы от пламени урагана очевидные.       — Значит, учитель всё же не соврал. Может, это повод для вас зарыть топор войны с ним, — съязвил Фран, как ни в чем ни бывало.       — Нет, жаб, если кто меня к Расиэлю и ведёт, так это ты, — усмехнулся Бельфегор, впрочем, заметно помрачнев и став на шаг ближе к юноше. — Я могу представить, что Мукуро дал тебе направление, но с тех пор прошла неделя. И Расиэль явно на месте не сидел. Но мы всё ещё идём по его следу. Так что за чуйка ведёт тебя, Фран Тесси? Когда лягушка превратилась в гончую?       Когда из центровского неудачника стала жертвенным агнцем нового апокалипсиса, захотелось ответить Франу. Скорое и неотвратимое тяготило. Охота отвлекала от мыслей, но каждую ночь, лежа без сна и глядя в затянутое облаками небо, юноша чувствовал вес этого груза. Он душил, словно ладони на шее. Фран не хотел жалеть. Пытался убедить себя, что это было правильно, что он просто не стал затягивать с и так очевидным исходом… Но от этого легче не становилось. Хотелось сказать. Быть услышанным. Может, обруганным, но наконец спасённым.       Вместо этого Фран склонил голову к плечу, состроив саму невинность, и ответил:       — Всего лишь маленький трюк от учителя. Он трудный, но я мальчик талантливый.       — Ага, конечно. А ещё ты идиот, — скривился Бельфегор. — Если ты творишь очередную глупость, жаба, даже не надейся на спасение.       А он и не надеялся. Спасти его могла только гибель пламени, но оно становилось лишь сильнее. А потому Фран покачал головой и постарался разыграть обиду в лишённом эмоций голосе:       — Бел-семпай, вы снова меня недооцениваете. Это оскорбительно. Как насчёт перестать сомневаться и вместо этого направить силы на преследование вашей пародии?       Бельфегор умел быть настойчивым, когда того хотел. Но в этот раз, кажется, не хотел. Жизнь лягушки всё ещё ничего для него не стоила, а потому он только цокнул языком и позволил Франу сохранить секрет. Ушёл ещё раз осмотреть след от кнута, оставив юношу ёжиться на пробиравшем до костей ветру, в котором чувствовался скорый снегопад, и наблюдать за ним. Фран только прикрыл глаза. Как хорошо, что Бельфегор не стал настаивать.       Как жаль, что он так и не захотел узнать, насколько глупый мальчишка в него влюбился.       Так или иначе, они вновь отправились по следу Расиэля. И Потрошитель с головой погрузился в преследование. Позволил Франу находить его брата вновь и вновь, как бы тот ни убегал. А тот пытался. Сначала неочевидно, останавливаясь и тратя время на поиск новых жертв выжигания, но с каждым днём всё быстрее. Видно, пламя подсказало адепту, что охота на него не закончилась. И он не пожелал принять вызов, как не сделал этого и до. Жалкий трус, лишь сильнее убедился Фран. Он отбирал у него время. Юноша злился на него за это лишь больше.       Но это была даже не половина проблемы. Расиэль не просто решил бежать, он попытался избавиться от хвоста. Дураком всё же не был, понимал, что Бельфегор он него не отстанет, даже если близнец уйдет на край света. Его оружием стали, как этого и стоило ожидать, мутанты. Много, чертовски много мутантов.       На них Фран и Бельфегор наткнулись, когда до Расиэля оставалось не больше дня пути, если юноша правильно научился определять расстояние в мире пламени. Их изломанные фигуры полностью заняли заброшенный городок из числа тех, что жители пустоши воздвигли уже после Вспышки — с простенькими глиняными домами и узкими улочками, окружённый остатками деревянного забора. Никто из преследователей не захотел нарываться на новую проблему, когда цель была так близка. Но проблема сама пришла к ним.       Видно, Расиэль оставил мутантам приказ быть начеку. Видно, эти были ещё свежее тех, что сражались в овраге. Так или иначе, они патрулировали занятый город. И обойти их не удалось даже через холмы и с иллюзией наперевес — почувствовав что-то неправильное, мутанты сразу же насторожились и принялись перекрикиваться, собирая своих со всей округи.       — Чёрт, — скривился Бельфегор. — Лягушка, хоть раз твои иллюзии сработают?       — Ну, допустим, сейчас они работают, — отметил Фран, указав на мутантов, всё же не направившихся к ним сразу. — Просто они чувствуют странности. Прямо как вы, семпай. Хотите подраться с ними или попробуем обойти, как хочу я?       — И оставить вот это за спиной, чтобы Расиэль не только кнутами размахивал, но и армию себе созывал? — посмотрел на напарника как на идиота Потрошитель. — Ши-ши-ши, я не настолько из ума выжил. Давай, жаб, делай, что надо. Преврати этот город в ловушку. Покажи, что от тебя есть польза.       Фран мог бы указать, что свою пользу доказал уже раз двадцать за вторую фазу их охоты, но решил не обращать внимания на и без того сомнительную тему. Вместо этого он обратился к якорю. Представил, как ладони Бельфегора коснулись его плеч, — грубо, но с намёком на нежность — как руки притянули ближе, как спину согрело чужое тепло. Фран скучал по этим ощущениям, которым вне Вонголы, не было места.       Иллюзорный туман опустился и на городок, и на окружавшие его холмы. Отрезал мутантов, оставшихся у домов, от их товарищей. Перекрикивания стали тише. Твари беспокойно затоптались на месте, попытавшись понять, что им делать. Или, может, найти врагов. Фран не позволил ни того, ни другого. Земля под ногами тварей забурлила, обнажив деревья и траву. На окраинах городка собрался целый лес. И кроны его были не так безопасны, как выглядели.       Твари за пределами улиц не успели даже закричать перед тем, как ветви деревьев скользнули к ним. Листья потянулись к мордам и глазам, забрались в носы и уши, прилипли к коже. Мутанты забегали, попытавшись сбросить душившие их иллюзии. Всполохи пламени замерцали в воздухе. Фран не дал ни одному собраться в полноценную стрелу. Туман стал ещё плотнее, не только помешав мутантам дышать, но и сжав внутренние органы. Одна за другой твари упали в иллюзорную траву.       От таких тяжёлых иллюзий Франу и самому стало тяжело дышать. Холод стиснул руку до самого локтя, а в висках застучало. Но юноша только повернулся к Бельфегору в ожидании похвалы, и виду не подав, насколько это было непросто и как он потратился.       — Что смотришь, лягушка? — усмехнулся Бельфегор, впрочем, довольно заулыбавшись. — Садист мелкий. Но, так уж и быть, признаю, это было действенно.       — Мне хватит и того, семпай, — склонился в шутливом реверансе Фран. — Те, что в городе, за вами.       — Ши-ши-ши, ленивая лягушка, — пихнул его в плечо Потрошитель, впрочем, направившись к проглядывавшим сквозь туман очертаниям городка. — Сейчас я покажу тебе, как надо. Ещё разок.       И он показал. Расиэль постарался, выставляя на своем пути защиту — городок оказался полон мутантов, как живых людей. Туман спутал их, но не избавил от силы. Однако Бельфегор был сильнее. И в этот раз у него хватало подавителей, поэтому сдерживаться он даже не попытался. Пламя вспыхнуло, словно второе Солнце, но на плечах и спине человека. Мутанты взревели и кинулись к свету… К своей погибели. Она встретила их на лезвиях клинков Потрошителя. Охваченные огнём необычайной силы, они вспыхнули в тумане звёздами. Мутанты были почти невосприимчивы к пламени, но это ранило и их. Фран услышал яростные вопли, оборвавшиеся предсмертным клёкотом. Смех Бельфегора — задорный, полный восторга — совершенно его перекрыл.       — Давайте же, твари! Ши-ши-ши, покажите хоть какое-то сопротивление!       Фран качнул головой. Такими темпами наставнику мог понадобиться подавитель уже к середине методичного вырезания мутантов. Ну и пусть. Сейчас они у них были, как и план. Теперь они вели бой. Всполохи алого пламени, сияние его бесконечно двигавшегося хвоста стали только ярче и стремительнее, когда Бельфегор направился вглубь улиц. Фран видел их отблески даже стоя в стороне и осматриваясь в ожидании подвоха. Как же Потрошитель наслаждался этой битвой… Разогревался перед главным. Наверное, стоило бы его одёрнуть. Напомнить, что впереди могли быть и другие препятствия. Тем более, что наставник от такой вседозволенности немного — много — сошёл с ума.       — Ничтожества, прямо как ваш хозяин! — хохотал Бельфегор, оставляя за собой дорожку из тел. — Даже не надейся на спасение, Расиэль! Не сбежишь! Мы закончим это дело, как должно! О, ты расплатишься даже больше, чем отец и Рикарда. Отправлю тебя в Ад к ним! Крыса предательская, весь в них!       Пожалуй, Бельфегор перегибал. Но до чего он был прекрасен таким… Ничто не могло устоять перед ним и прежде, а теперь, когда он злился и жаждал расплаты — и вовсе. Он не нуждался даже в помощи Франа, лишь в собственной силе и уверенности. И в этот раз они его не подводили.       Впрочем, поддержка у него всё же была. И, видя, сколько мутантов жертва согнала в городок, надеясь задержать их, тоже вступила в бой. Правда, украдкой, чтобы не вставать на пути у раззадоренного и потому особенно опасного напарника: пока тот развлекался с ближайшими мутантами, Фран отманил тех, что подтягивались от дальних домов и с полей за ними. Звуковая иллюзия представила им лёгкую жертву, а мелькнувшая в тумане фигура дополнила её. Перекрикивания мутантов сменили тональность — стали тревожнее, но злее. Видно, они тоже продумали стратегию.       Никакая стратегия не могла спасти их от ярости Потрошителя, которую поддерживал холодный гнев Франа, обращавшийся настолько сильными и смертоносными иллюзиями, что он не чувствовал пальцев рук. На этот раз кольцо Ада работало в полную силу, а не как в Шимон. На этот раз их не поджидала зона сгущения. Да и пламя, уже уверившееся в победе, молчало и не мешало. Фран мог работать в полную силу. От ощущения вседозволенности, ещё более сильного, чем в госпитале, ему сорвало голову не хуже, чем Бельфегору.       Первые же мутанты, последовавшие за его иллюзиями, наткнулись на преграды. Скалы выросли вокруг них, сомкнулись лабиринтом в Кокуе Лэнде, отрезав пути отступления. Земля под их тонкими когтями обратилась лианами — мелкими, малоподвижными, но царапавшими туманом и коловшими статическим электричеством. Твари закричали лишь громче. Фран услышал, как они забились о стены лабиринта, попытавшись не то сломать его, не то взобраться на стены. Зря. Первых же мутантов, попытавшихся сделать это, туманные копья нашпиговали так, что они и заклокотать не успели. Даже со своего места юноша услышал чавканье разрываемой плоти и стук закапавшей на землю крови. Наслаждаться таким было неправильно. Но если раньше Фран ещё пытался сдерживать злорадство и гнев, то в этот раз поднял изрезанные тела мутантов лианами и повёл их на товарищей. Как и прежде, никаких угрызений совести не испытал. Осознание этого было до того приятным, что Фран ощутил сладость на языке и трепет, от которого быстрее забилось сердце.       Сегодня он правил бал. Вёл игру, как и Бельфегор, но мог сделать её ещё ужаснее… И прекраснее. Добавить необходимых декораций жуткому представлению, главной частью которого были жестокость и смерть.       Мутантам просто пришлось пойти по лабиринту дальше, чтобы спастись от товарищей, оплетённых лианами. Они попытались обстрелять их пламенем, сбив иллюзии, но это не помогло. В конце концов, тела тварей остались целы… А значит, новые иллюзии повели их дальше. Лабиринт же запетлял, заветвился, ощерившись острыми выступами и лезвиями на стенах. Земля под ногами мутантов стала лишь более липкой. Туманная дымка окутала края стен, почти скрыв небо, но оставив слабые лучи Солнца. Фран не знал, насколько мутанты осознавали себя живыми и могли ли испытывать страх, однако на это ему было уже наплевать. Он испытывал наслаждение, а с остальным не считался.       Юноша растянул представление на долгие двадцать минут. Игрался с тварями, как мог, загоняя их в тупики и ударяя о внезапно сдвигавшиеся стены. Поднимал и опускал землю под их лапами, раскалывал её снова и снова, упиваясь клёкотом, лишь подчёркивавшим смех Бельфегора, хрипы убиваемых им тварей и треск пламени. Как и всякое представление, это завершилось громкой кульминацией — последним тупиком, больше похожим на пещеру из слишком разросшихся скал. Твари доверчиво вбежали в него, подгоняемые ставшими только злее зомби-мутантами. Фран дождался, пока они забьются туда, пока повернутся и изогнут спины, готовые дать ещё один бой…       Стены лабиринта раскрылись, словно коконы, выпустив на волю множество ветвей. Они сжали мутантов, словно капкан, и сомкнулись. Клёкот оборвался хрустом сминаемых костей. Твари-зомби попадали, словно марионетки с оборванными ниточками, а получившийся шар из ветвей с запертым в них месивом из изломанных тел поднялся в воздух на тонкой ножке только для того, чтобы с грохотом удариться о землю. Даже если кто-то из мутантов выжил в мясорубке, этот удар отправил их на тот свет.       Фран отряхнул ладони от невидимой грязи. По спине его скользнули мурашки. Сладкая дрожь — удовлетворение от сделанного — щекотнула тело с головы до ног.       — Посмотрите-ка, лягушка упивается властью. Ши-ши-ши, ну что за шоу, — услышал Фран смешок Бельфегора совсем рядом.       За игрой с мутантами юноша немного отвлекся от дел напарника, прекрасно справлявшегося со своими соперниками. Бельфегор мог наказать его за это, как делал прежде, но вместо этого подошёл к Франу и замер, словно чтобы полюбоваться. Юноша повернулся к нему. Окинул взглядом с ног до головы. Бельфегор весь был покрыт чёрной кровью мутантов, но улыбался даже шире, чем обычно, и беззаботно покачивался с пятки на носок. Наслаждался сделанным так же, как напарник.       — Лягушки бывают не только ядовиты, но и агрессивны, — протянул Фран, развеяв иллюзии и оставив лишь месиво мутантских тел. — Важнее другое — нравится ли вам это шоу?       — Чтобы повеселить Принца в его игре, нужно постараться, — усмехнулся Бельфегор. — Но у тебя неплохо получается, лягушка.       — Тогда это представление можно считать завершённым, — выдавил из себя ответный смешок Фран.       Как жаль, что кольцо сдерживало большую часть чувств… Как хорошо, что оно не могло забрать у него восхищение искусством, которому его научил Бельфегор, и им самим, лучшим учителем жестокости, которого мог придумать этот мир.       Фран шагнул ему навстречу. Остановился совсем рядом, на расстоянии протянутой ладони. Посмотрел на лицо, покрытое чёрными каплями мутантской крови. Не почувствовав ни стыда, ни сожалений, Фран потянулся к щеке Бельфегора и медленно стёр с неё одну из капель. Вместо того, чтобы убрать ладонь сразу, он задержал пальцы на тёплой коже. Остановил взгляд на светлых вихрастых волосах, скрывавших глаза. Как бы ему хотелось увидеть их…       Бельфегор схватил юношу за запястье. Сжал — впрочем, не так сильно, как мог — и медленно отвёл ладонь от своего лица. Улыбка его не дрогнула. Фран ожидал, что его оттолкнут, посмеются над ним, но вместо этого Бельфегор направил ладонь юноши к своей груди. Позволил положить её на ткань кофты. Фран едва не дрогнул, почувствовав жар и стук чужого сердца. Так близко… Как в его мечтах. Интимнее даже, чем секс.       — Больная лягушка, — тихо произнёс Бельфегор, и в голосе его послышалась хрипотца. — Ты улыбаешься.       — Идеальная тень для Принца Потрошителя, — в тон ему ответил Фран. — Вы улыбаетесь тоже.       Момент был идеальный. Юноша кожей почувствовал невидимые искры, затрещавшие между ними, нити спонтанных чувств, потянувшие их друг к другу… Но первого шага ни один не сделал. Фран не стал навязывать своих чувств, в которых уже не было смысла, а Бельфегор в конце концов отстранился и направился вглубь городка.       — За мной, лягушка, — позвал он, как ни в чём ни бывало. — Дело к полудню, заночуем здесь.       — Это что же, снисхождение к жабе? Я его всё же заслужил, невероятно, — протянул Фран, на краткий миг прижав ладонь к груди и зажмурившись.       — И не близко, гадость такая, — усмехнулся Бельфегор, на счастье юноши, не обернувшись. — Просто это единственный город на всю округу. Неплохое место, чтобы набраться сил перед боем, а?       Лучшее. Учитывая, что Расиэль был совсем недалеко, а они только что потратили время на его армию… Наверное, стоило продолжить преследование. Не дать жертве уйти, не позволить ей увериться в победе, оставить напуганной и загнанной. Но это был риск, на который они не имели права. С Расиэлем Белатри любая ошибка могла закончиться плохо, особенно самоуверенность.       Ради победы можно было рискнуть ещё парой часов. Даже учитывая, как мало их осталось у Франа.       В любом случае, он не стал спорить. Бельфегор выбрал дом — один из тех, что стояли на дальней окраине, ближе к вытоптанным полям и тому месту, где прятался Расиэль — и юноша послушно зашёл в него. Не то чтобы это был лучший дом не то что на его памяти, но и в этом городке, но всё необходимое в нём нашлось — комната с большой тахтой, кухонька с глиняной печью и даже душевая, в которой стояла бочка с водой.       В доме Бельфегора жилось лучше. Удобнее, теплее, красивее, так, что в него хотелось вернуться. Фран с сожалением подумал, что никогда его больше не увидит, и принял как данность этот дом. Тем более, что он должен был стать им базой лишь на пару часов…       Пока Бельфегор осматривал другие дома, Фран приготовил поздний завтрак — пюре из сухпайка и суп из сушёных овощей и мяса. Он постарался. То ли на самом деле смог, то ли напарник решил не обращать внимания, но они поели без острот. Впрочем, после целого дня в пути и долгого боя любая еда казалась вкусной. Особенно если после неё можно было помыться, пусть и холодной водой, и пойти спать.       Кровать Бельфегор, конечно же, сразу занял.       — А лягуха — на пол, — усмехнулся он, завалившись под пёстрый плед.       — Ну уж нет, Бел-семпай, — протянул Фран, тоже забравшись под краешек пледа и шутливо потянувшись к напарнику. — Я сегодня постарался и хочу получить за это награду.       — Ши-ши-ши, секса не будет. Значит, вали от меня подальше, — поддержал его настрой Бельфегор, пихнув юношу ногой, но не став скидывать с тахты.       — Не обязательно заниматься сексом, чтобы спать в одной кровати, — указал Фран, ещё ближе подобравшись к Потрошителю. — Иногда достаточно холодов. Мне вот холодно. А вы тёплый. Считаю себя в праве о вас погреться.       Он мог пережить холод, тем более, что пол дома устлали ковры, на которых в спальнике было бы даже удобно. Просто… Кошмары не отступали. А сегодня Фран ещё и использовал пламя сверх меры. За это во тьме снов его уже поджидало наказание, и юноша не хотел встречаться с ним в одиночестве. Фран и прежде подтягивал спальник поближе к напарнику. Бельфегора это не радовало, конечно, но последствий нахальному мальчишке он не устраивал. Нет-нет, а одобрял эту близость. Сейчас у Франа была прекрасная возможность устроиться у него под боком и постараться хоть ненадолго забыть о том, как неотвратимо наступало пламя. И ему этого хотелось даже больше, чем наконец настичь Расиэля.       — Вот же наглая лягушка, — усмехнулся Бельфегор, упустив, видно, как дрогнули губы Франа и как крепко он вцепился в его кофту. — Ши-ши-ши, оставайся уж. Хоть погреешь меня.       Конечно, он снова повернул всё в свою сторону. Фран не был против. Раз позволили, он подобрался к переставшему сопротивляться Бельфегору ближе. Лёг, устроив голову у его груди, и постарался не дёргаться. Наставник только цокнул языком.       — Лягушка, вот ты же нахал, каких поискать. Зачем недотрогу из себя строишь?       — Не понимаю, о чём вы, — протянул Фран, даже дыхание задержав, когда наставник зашевелился.       — Хватит уже жаться, как будто я тебя сейчас придушу, — недовольно объяснил Бельфегор, перевернувшись на бок, лицом к юноше. — Ты к этой моей стороне привычен, но лучше уж отвечай остротами. Не сегодня, жаб.       И в подтверждение своих слов… Обнял Франа. Обхватил его обеими руками и прижал к себе так, что тот ткнулся носом ему в плечо. Тепло разлилось в груди юноши, когда Бельфегор вжался подбородком в его макушку и шумно выдохнул.       Решился всё же. Уголки глаз Франа защипало, но он только зажмурился и закинул ногу поверх ноги Бельфегора перед тем, как сказать:       — Могли бы и раньше предупредить, что не против. Я был бы понастойчивее.       — Ши-ши-ши, куда уж больше, лягушка? — усмехнулся Потрошитель.       И шепнул так тихо, что Фран едва расслышал, и то потому, что прислушался к тихому дыханию Бельфегора:       — Ты и так уже залез везде и всюду.       О, Фран старался. Короткая потрошительская милость — очередной приступ безумия, не иначе, но принявший другую форму — была ему за это наградой. И юноша не отказался от неё. Наоборот, вцепился в эту подачку руками и ногами — ещё сильнее вжался в Бельфегора, схватил его за кофту так, чтобы его не смогли оттолкнуть, устроился поудобнее, наслаждаясь прекрасным моментом близости.       Эти несколько часов они провели вместе, завернувшись в потрёпанный плед и слушая вой ветра. Бельфегор спал, не выпуская его из объятий, а Фран смотрел в серую, покрытую разводами стену и позволял слезам катиться по щекам. Как это было прекрасно… И как мимолётно.       Он хотел бы остановить время. Остаться в этом моменте навечно — согретым теплом Бельфегора, ощущавшим его руки на своей спине, слышавшим тихое дыхание над головой, как будто бы нужным и любимым. Но время неумолимо продолжило свой бег. И вскоре Солнце медленно пошло на убыль… Начав последний акт этой истории.