Антитеза

      — Давай же, дрянь культисткая, от тебя немного просят, — насмешливо протянул Бельфегор.       Хвост пламени, собравшегося на его руке, потянулся к боку культистки. Девушка попыталась увернуться, но от Бельфегора сбежать было сложно и стоя в полный рост, не то что лёжа на земле, опутанным иллюзорными цепями по рукам и ногам. Крик её взлетел в воздух, заставив дёрнуться недобитого мутанта, лежавшего рядом с четырьмя другими. Помочь хозяйке он не смог бы при всём желании, — без передних лап сделать это было сложно — но Фран всё равно отсёк твари голову иллюзорным клинком. Ясно показал и без того проигравшей культистке, что надеяться она могла лишь на себя. Та и сама всё поняла, но вместо ответа стиснула челюсти и мотнула головой.       — Нет-нет, идиотка, не сбежишь. Ши-ши-ши, хочешь отправиться к своему Богу? — усмехнулся Бельфегор, направив хвост пламени выше. — Тогда говори: где сейчас культист, похожий на меня и владеющий кнутами из пламени урагана?       Фран не был фанатом пыток, пусть и оценил ценность жестокости, но за этой наблюдал с удовольствием. Культистка сама напала на них в районе одной из мелких группировок, на пути в Вонголу. Наверное, хотела отомстить за кого-то из десятка своих товарищей, что Фран и Бельфегор выкосили до этого, но только попалась в ловушку. С ней шло восемь мутантов, да и сама она оказалась сильной соперницей… Однако против двух старших офицеров Варии выстоять не смогла, как ни старалась. Дура. Возьми она ещё нескольких товарищей, может, смогла бы заставить их отступить, как отряд из четырёх культистов до неё.       Девушка рванулась из цепей всем телом, забила ногами и руками. Крик перешёл в хрип. Ещё бы, пытка продолжалась уже с полчаса, и Бельфегор вкладывался в неё не меньше, чем в бой. А ещё у него было время отработать тактику. За двадцать дней, что они провели в погоне за Расиэлем, гнев его стал только больше, но перешёл из безудержной жажды крови в холодную ярость. И каждая новая неудача делала эту ярость только сильнее.       — Я не знаю… Не знаю, где он! — наконец не выдержала культистка. — Я его даже не знаю!       Пламя оставило на её боках, руках и груди чёрные, дымившиеся ожоги. Часть белых одежд сплавилась с кожей. Культистка держалась достойно, но против такой пытки даже присущая бойцам Мельфиоре отчаянность помочь не могла. Жертвы до неё чаще всего тоже сдавались. Редкие люди, пусть даже одурманенные пламенем, могли выдержать злость Потрошителя.       Ответ культистку не спас. Бельфегор заулыбался только шире и произнёс:       — Значит, пользы от тебя никакой. Оставайся здесь и моли свое Божество о милосердии, и-ши-ши.       Пламя, едва убравшее хвост от бока девушки, скользнуло по плечам Потрошителя в намёке на милосердие… Фран лишь крепче сжал руки девушки цепями. Она ничего не смогла сделать, когда пламя, плюнув искрами, набросилось на её ноги, расплавив ботинки и опалив до костей плоть. Запах палёного в холодном октябрьском воздухе стал настолько невыносимым, что Фран невольно сморщился, а от истошного вопля у него заболела голова.       — У этого Бога бездарные последователи, — протянул он, создав во рту девушки иллюзорную тряпку.       Она продолжила дёргаться, но полузадушенный хрип хотя бы не смог собрать мутантов со всей округи. За этот короткий проблеск здравомыслия в их почти четырехнедельном безумии Бельфегор наградил юношу недовольным шипением и клинком, царапнувшим лицо.       — Ауч, Бел-семпай. Это всё, что я могу вам дать, — протянул Фран, утерев кровь.       — Тогда не мешайся, лягух, и дай насладиться моментом, — усмехнулся Потрошитель. — Или соскучился уже по моим урокам?       — Есть немного. Всё внимание уходит этим ничтожествам, — ответил Фран, поднявшись с иллюзорного стула и развеяв его. — Я даже немного ревную.       — Тц. Не наглей, жаба, на тебя у меня время всегда найдётся, — отмахнулся от него Бельфегор, сжав пламя до небольшого огонька, обвившего его запястье. — Дай только с этим разобраться, сразу пожалеешь, что не ценил мою занятость.       — Если жалеть вы меня будете заставлять, как перед выходом на миссию, то я за, — с ответной насмешкой произнёс Фран, бросив последний взгляд на культистку и направившись прочь. — Но для этого надо добраться до Вонголы. И ваши остановки на очередное шоу этот момент оттягивают.       — Не жалуйся. Ши-ши-ши, ты тоже этих придурков выцепляешь, — хохотнул Бельфегор, легко нагнав его и с размаху хлопнув по спине чуть выше ягодиц. — Хорошая лягушка, послушная.       — Но вашу пародию это найти не помогает, — подметил Фран, шутливо пихнув наставника плечом. — Только припасы спускает.       Бельфегор на очевидную подколку только языком цокнул. На этот раз подзатыльник давать не стал, в отличии от пятнадцати прошлых подобных указаний. И сам, видно, от них устал. А может, наконец признал, насколько поиски его пародии пошли не по плану.       Выходя с базы Вонголы в конце сентября, они думали, что быстро найдут такого видного человека, как Расиэль Белатри. Он не выглядел как тот, кто любил скрываться, да и Бельфегор говорил, что его близнец любил выпендриваться, раз уж чем-то ещё ему взять преимущество не получалось. Но то ли Расиэль со времени «смерти» сильно изменился, то ли пламя рассказало об открытой охоте, однако пародия залегла на дно. Да настолько, что даже культисты не могли сказать, куда он ушёл.       Скольких бы из них Фран ни находил, скольких бы Бельфегор ни запытывал до полусмерти, чтобы оставить гнить под хмурым небом, информации не прибавлялось. Двадцать дней они на это потратили, сунулись ближе к Шимон, несмотря на то, насколько Скуало настаивал, чтобы они туда не заходили, перебили больше двадцати пяти отрядов, причём иногда — по два-три в день… А Расиэль как был далёк, так и остался.       Бельфегор ещё неплохо держался на фоне этого знания. Хотя срывы на стоянках становились всё чаще. Особую силу они обрели сейчас, когда им просто пришлось пойти обратно к Вонголе за припасами, которые стали подходить к концу. Он снова сократил время на привалы, а когда не отдыхал, искал новых боёв. Фран пытался сдерживать напарника, но после секса его слушать больше не стали. Приходилось находить врагов самому — выцеплять культистов, ходивших без товарищей, или тех, у кого в отрядах было поменьше бойцов. Бельфегору его выбор чаще всего не нравился, но он принимал «игры» и с таким мусором.       Однако это не отменяло того, что в Вонголу они возвращались ни с чем. И за это могли получить. Фран обещал, что сделает всё, чтобы месть Бельфегора состоялась. Скуало поверил ему и помог проработать стратегию боя. Вонгола дала поддержку в виде продовольствия и подавителей, не стала афишировать их уход… И все эти усилия не дали ничего, потому что Расиэль Белатри оказался трусливой крысой, почему-то забившейся в самую глубь пустоши и не пожелавшей принять вызов. Фран не мог сказать, что его такие итоги радовали. Скорее, как и Бельфегора, раздражали.       Печать слабела, он чувствовал это. С каждой новой иллюзией пламя становилось ближе, а защита от него истончалась. У юноши осталось мало времени. И последнее, на что он хотел его тратить — на бесплотные поиски.       Однако и в пути до Вонголы информации больше не стало. Хотя отрядов Мельфиоре у неё за месяц прибавилось. Если до этого они стояли только у трактов, мешая поставкам, то к концу октября подтянулись к позиции главных врагов. И действовали, кажется, успешно, потому что уже издалека Фран и Бельфегор увидели оборонительные укрепления, которых раньше не было — каменные бастионы вроде тех, что защищали Шимон, но не слитные, а состоявшие из башенок, между которыми кто-то навалил дроблёного камня.       — Кажется, шимоновский мусор оправился, — усмехнулся Потрошитель, когда они замерли на возвышенности и остановились, чтобы рассмотреть эти перемены, яснее всяких слов сказавшие, что времени мало осталось не только у Франа, но и у всей пустоши. — До Козарта всё равно не дотягивает.       — Меня больше интересует, насколько атаки Мельфиоре стали слаженнее, раз ему пришлось вот это воздвигнуть, — протянул Фран, убрав от глаз иллюзорный бинокль. — И насколько Вонгола с ними не справляется, если им приходится снова загонять себя в ловушку.       Это у них с Бельфегором были иллюзии, пламя и мастерство, чтобы отражать атаки, а в Вонголе жили сотни обычных людей. Это у них с Бельфегором имелось преимущество манёвренности и возможность выбора соперников, а Вонголе оставалось мириться с теми, кто нападал на них. Наконец, это Фран и Бельфегор могли уйти, если бой выходил из-под контроля — неохотно, но всё же. Бойцам Вонголы и застрявшим с ними участникам коалиции оставалось только отражать нападки и верить, что следующий день не принесёт что-то худшее.       Удивительно было уже то, что город стоял уверенно, сверкая целыми стеклами и вывесками. Пламя всё ещё игралось. Искало силы. Ждало, пока Фран сдастся. Но его действия становились решительнее, и это чувствовалось даже в воздухе, в котором витал запах скорого дождя.       Двух путников, пусть и одетых не в белые балахоны Мельфиоре, ещё на подходах встретил патруль. Пятеро мужчин, не выпускавших из рук оружия, даже попробовали напасть, и только после предупредительного залпа пламенем и ответной иллюзии, налетевшей на них порывом ветра и донёсшей голос Франа, поняли, что битвы не будет. Не то чтобы от этого они стали спокойнее. Зато постарались проявить уважение и по пути немного рассказали о ситуации в городе. Даже несмотря на то, что их не спрашивали.       — Вы уж нас простите. Время сейчас непростое, — прокашлялся старший в отряде, неохотно убрав в ножны длинный кинжал. — Эти культисты… Мы их бьём-бьём, а такое ощущение, что их только больше становится.       — А их и становится, — усмехнулся Бельфегор. — Среди вас есть кто из Орсы?       — Ам… Я, — отозвался один из юношей, прикрывавших тылы.       — Считай, что все ваши, кто здесь — последние оставшиеся, ши-ши-ши, — ответил Потрошитель, и не попытавшись проявить жалости к юноше.       Тот даже запнулся, и прийти в себя не смог. Фран услышал его удивлённый возглас, оборвавшийся шумным выдохом «вот почему ответы не приходили». Поддерживать юношу пришлось товарищам.       На деле, он такой был не один. За октябрь Мельфиоре сумели опустошить базы двух самых слабых группировок в коалиции и довести до полного истощения силы ещё пяти. Это не говоря о том, сколько поселений бродяг они превратили в дымящиеся руины, стены которых украсили узорами в виде своей эмблемы. Всех людей либо убили, либо увели. Причём последнее, судя по не становившемуся меньше количеству мутантов, проделывали чаще. Пустошь сдавала перед силой пламени. И, признаться, стремительно. Наверное, об этом стоило сказать уже сейчас, тем более что после слов о гибели Орсы патрульные стали заинтересованно поглядывать на разведчиков, ожидая откровений. Но ни Фран, ни Бельфегор не собирались рассказывать увиденное настолько незначительным людям. Доклад должен был услышать только Скуало.       Это если они дойдут хотя бы до него. Потому что, едва оказавшись за оборонительными укреплениями, Бельфегор развил ещё большую активность.       — Бел-семпай, не спешите так, — постарался притормозить его Фран. — Сейчас за нами никто не гонится. Как насчёт полюбоваться окружением и перевести дух? Не врите, вы это умеете. Я даже начну. Смотрите, кажется, урожай собрали.       — Лягушка, заткнись и шевели лапами, — огрызнулся Бельфегор, повернув к нему голову. — Я не собираюсь задерживаться здесь, пока Расиэль живой где-то там. Будешь тормозить — потащу волоком.       — Сочту это за признание своей полезности, — выдохнул Фран, отведя взгляд от очередной фермы, за которой простёрлось опустевшее поле. — Но в остальном… Вы же понимаете, что ваша привычная стратегия сейчас не поможет?       Иллюзия, которую юноша выставил ещё после первой фразы, приняла ножи на себя. Туманные перья от подушки живописно разлетелись во все стороны, а Фран поймал её, изрезанную в клочья, и прижал к груди на случай новой атаки. В том, что она последует, не сомневался, потому что молчать не собирался.       — Можете злиться сколько угодно, но я настаиваю, — протянул юноша, поравнявшись с напарником. — Нужно задержаться.       — На отдых два дня, жаба. Этого тебе либо хватит, либо ныть будешь в пустоши, — упрямо повторил уже не раз сказанное за долгий путь к Вонголе Бельфегор, пригрозив юноше очередным клинком.       — Ошибаетесь, семпай, — продолжил настаивать Фран, пихнув наставника иллюзорной подушкой. — Три дня минимум. На меньшее не согласен. За два дня я просто не успею узнать у учителя, что и как с пламенем, и при этом пробежаться по тому списку, что вы выдали.       — Ты иллюзионист. Пошли копию по магазинам, — скривился Потрошитель, вырвав подушку из рук юноши.       — Иллюзию нужно контролировать. А чтобы это делать, стоит держаться к ней поближе, — парировал и это Фран, развеяв подушку ворохом перьев, заставившим Бельфегора зашипеть. — Я всё ещё не так способен, как учитель.       Хотя бы с этим наставник спорить не стал. Впрочем, всё равно скривился и наградил юношу подзатыльником, от которого того чуть швырнуло вперёд. Не то чтобы Фран не понимал его желания вернуться к делу, пока пламя опять всё не изменило… Но им на самом деле требовалось время. Если припасы они могли собрать максимум к завтрашнему обеду, то вот информация ждала основательности.       Бельфегор мог сколько угодно говорить, что ему не требовалось знать больше, чем давала ему пустошь, но это было не так. Жизнь в группировках на месте не стояла — это раз. Два — Мукуро мог что-то знать о том, что планировали культисты и их Божество. С Франом оно после появления печати информацией делилось редко, но, может, хоть ему угрожало более открыто… Только так они могли понять, что ждало пустошь в ближайшее время.       Зима была раздольным временем для хищников. Холода и снег, усложнявшие охоту, делали их голоднее и злее. Добыче же приходилось забиваться по норам и ждать весны. Эта аналогия подходила и Мельфиоре с группировками.       Но Бельфегор тоже был хищником. Охотником, шедшим по следу, пока не измотает свою цель, и чудовищем, способным преодолеть любые преграды, лишь бы получить желаемое. Для него обстоятельства не имели значения — каждое из них он мог преодолеть. Едва ли он понимал аналогию, подходившую добыче. Едва ли хотел опускаться до уровня лягушки — хитрой добычи, сумевшей заделаться под хищника, но не забывшей, какого это, бояться и прятаться. Что ж, выбора пустошь не собиралась давать и ему.       На счастье, к первым жилым районам Вонголы он это всё же осознал и чуть успокоился. Темп не сбавил, решимости не растерял, но неохотно бросил Франу:       — Три дня, лягушка. Не больше. И если сегодня же не узнаешь чего-нибудь важного, выйдем завтра вечером.       — Ну конечно, как же Принцу оставить предложение лягушки без поправок? — насмешливо протянул Фран, чуть отойдя от наставника. — Сойдёт. Не самый гениальный ваш план, но, так уж и быть, я доведу его до идеала.       — Лягух, ты зарываешься всё больше, — усмехнулся Бельфегор, ухватив его за капюшон плаща и легко притянув к себе. — То, что пару раз я тебя поимел и не убил, не делает тебя особенным.       — А что спасали делает? — продолжил очередную игру юноша. — Не отвечайте. Помните, семпай, я вам помогаю. Исключительно по доброте душевной. За это меня надо беречь, а не убивать.       — Ши-ши-ши, да от тебя избавиться сложнее, чем от ожогов, гадость такая, — ответил на неё Потрошитель.       Он не стал его бить. Вместо этого пальцы Бельфегора забрались Франу под плащ. Словно и не было вокруг людей, наблюдавших за непривычно для них одетыми, грязными после пустоши людьми. Юноша попытался вывернуться и шутливо напомнить наставнику, что лапать его посреди улицы всё же перебор, но Бельфегор схватил его только крепче… И начал щекотать.       Это был запрещённый приём, определенно. Не то чтобы Фран боялся щекотки, но Бельфегор чертовски хорошо запомнил его чувствительные точки. И надавил на них так же мастерски, как в настоящем бою. Заставил Франа задержать дыхание, чтобы не показать, как оно сбилось, и сжаться в попытке сбежать от пальцев, удивительно нежно защекотавших его. Улыбка всё равно дёрнула уголки губ юноши вверх. Полузадушенный смех застучал в горле в ритм прерывистым выдохам. Жар согрел выстуженную пламенем душу, когда наставник навалился на него.       — Бел-семпай, хватит, — выдохнул Фран, попытавшись собраться. — Это нечестно. Щекотка — универсальное оружие, его использовать нельзя.       — Ши-ши-ши, а с каких пор я честный человек? — усмехнулся Бельфегор в ответ, перестав щекотать его, но не отпустив. — В борьбе с твоей унылостью, жаба, любые средства хороши. А теперь, давай, дуй на сбор информации.       — Прямо сейчас? Я бы хотел сначала добраться до ванны, — протянул Фран, даже не попытавшись рвануть из подобия объятий. — Не думаю, что с переговорщиком, серым от грязи, станут общаться.       — Уж с этим справляйся как-нибудь по ходу дела, избалованная мелочь, — продолжил поддерживать его настрой Потрошитель, впрочем, отстранившись, заставив юношу на мгновение потянуться за его руками и тут же себя одёрнуть. — Ванну ему подавай, ишь чего. Привык, что я тебе поблажки делаю. Нет уж, в этот раз работаем быстро.       — Ладно, ладно, Принц-грязнуля, — ответил Фран, заранее рванув вперед.       Вслед ему, как и ожидалось, полетели клинки, но юноша успел свернуть в переулок и оставить Бельфегора и его возмущения позади. Хотя, признаться, не хотел. Не то чтобы Потрошитель смягчился по отношению к нему. Он стал позволять себе больше, вроде такой вот щекотки или насмешливых хлопков на грани флирта, однако его вспыльчивости и очевидного неумения поддерживать отношения это не отменило. Но в такого Бельфегора Фран и влюбился — в безумного, гневливого, вечно дававшего ему вызов… То, что внимания стало больше, сделало эту влюбленность лишь очевиднее. Отрицать её не получалось и прежде, но сейчас близости Потрошителя хотелось до одури. Чтобы он продолжал улыбаться и флиртовать с ним на грани оскорбления, словно на самом деле пытаясь удержать Франа рядом. Ещё день, ещё месяц… Столько, сколько у них осталось. Немного, юноша слишком остро это чувствовал.       Терять даже мгновения, которые он мог провести с Бельфегором, наслаждаясь его снисхождением, он не хотел. Но Фран сам запросил информацию. Пусть и только для того, чтобы Потрошитель дал себе ещё хоть день на отдых, принятие подавителей и обработку ещё напоминавших о себе ожогов.       Поэтому, вздохнув, он всё же направился туда, где надеялся найти больше знаний — к мэрии Вонголы. По хорошему, стоило для начала зайти к Скуало. Но это значило бы показать, что ничего у них не вышло. Не то чтобы к вечеру старший офицер Суперби об этом не узнает, — идти всё равно оставалось только в отель — но момент отчёта хотелось оттянуть. Да и… Кому как не Вонголе было знать о том, что происходило у них на территории? Тем более, что связной у Франа там имелся… И даже должок, на который можно было надавить, чтобы получить больше, тоже.       Впрочем, Скуало в планах у юноши всё равно остался. Потому что, судя по атмосфере в городе, Хранители были заняты сверх меры. Это раньше Вонгола позволяла своим людям жить почти как в Центре. Сейчас же её сияние собирало врагов и даже гражданские отлично это чувствовали. Идя по улицам и стараясь ни с кем не сталкиваться, Фран подмечал хмурые лица людей и слышал обрывки их разговоров. Все они — от пересудов женщин у магазинов до разговоров явно находившихся в увольнении солдат в одежде Вонголы — сводились к Мельфиоре. Но, что ещё хуже, все как один полнились тревогой. Да и сам город словно бы поблёк. Ещё заметнее стал мусор в сливах, ещё острее — запах нечистот, и ещё хуже — состояние улиц и домов. Стоило ожидать: несмотря на бойцов коалиции, основной удар культистов принимала именно Вонгола.       И даже так Франу улыбнулась удача — у самой мэрии он увидел знакомую фигуру с короткими чёрными волосами, стремительным шагом пересекавшую улицу. Лицо Ямамото Такеши оказалось необычайно мрачным, но юноша всё равно выставил перед ним иллюзорную стену.       — А? А, брат по обучению! — на всю улицу крикнул Ямамото, когда остановился, едва не ткнувшись в стену, и нашёл взглядом того, кто её создал. За этот краткий миг он успел положить ладонь на рукоять меча и даже чуть обнажить его лезвие. — Смотрю, только вернулся? Прости, дела не ждут, поболтаем как-нибудь потом…       — Потом уже не выйдет, — протянул Фран, перейдя дорогу и поравнявшись с Ямамото. — Мы вернулись ненадолго. И мне нужна информация, если я хочу продержаться здесь хоть на день дольше.       — Бельфегор как обычно не хочет ждать, да? — усмехнулся Ямамото, потерев затылок. — И у Скуало ты не всё узнаешь. Эх… Ладно, у тебя есть минут десять, пока мы не дойдем до кабинета Тсуны. Сойдёт?       Мало. Но Ямамото, кажется, не был намерен уступать. По крайней мере, взгляд его постоянно уходил от Франа к зданию мэрии.       — Сойдёт, — кивнул юноша, развеяв стену. — Тогда сразу к главному — что по последним новостям? Эти бастионы на входе выглядят внушительно.       — Но защищают не так уж хорошо. Мельфиоре атакуют каждый день, чаще всего под вечер, отрядами по пять человек, у каждого из которых в управлении по десятку мутантов. Особо сильных бойцов мы здесь пока не встречали, но, помяни моё слово, к январю они явятся. Когда дожмут остальных.       — Ждите их к Рождеству, — поправил Фран. — Потом передам список тех, кого они разгромили. Он вряд ли полный, это только те, кого мы видели. Но там порядком названий. Что по ответу?       Прежде чем заговорить, Ямамото качнул головой. Улыбку удержал, но глаза прищурил. Фран не думал, что он не знал о творившемся вне укреплений, скорее, просто не хотел об этом слышать лишний раз. Но всё равно сказал:       — Заранее спасибо. Сопоставим с нашим списком. А что до ответа… Ну, как выходит, так и отвечаем. Получается постольку-поскольку. Вария очень помогает, но основные почести стоит отдать Энме и остаткам его бойцов. Они нам и оборонительные укрепления построили, и постоянно выходят в бой. Мстят от души.       — А Вонголе месть не нужна разве? Или позициями не дорожите? — съязвил Фран, решив, что на эту подколку ему времени хватит, несмотря на то, что они с Ямамото уже подошли к мэрии.       — Дорожим. Поэтому за нами продумка более глобальных целей, — усмехнулся вонголец, спустив ему грубость. — Мельфиоре пытаются нас выместить? Без отпора не останутся.       Вот об этом Фран и хотел узнать. Впрочем, ничем заинтересованности не выдал. Голос его остался совершенно спокойным, когда он бросил:       — Разок мы уже попытались дать отпор. Вышло не очень. В этот раз планы другие или на эту вечеринку лучше будет не возвращаться?       — Ха-ха-ха, нет уж, к тому времени будьте добры вернуться, — рассмеялся Ямамото, открыв перед Франом дверь мэрии и махнув охраннику, мол, всё в порядке, этот парень со мной. — Вечеринка, как ты сказал, намечается знатная. За планирование отвечает Мукуро, а он мастер задать жару культистам. Можешь не сомневаться, к весне пустошь содрогнём уже мы.       — Не сомневаюсь в способности учителя отжигать, но что-то он тянет с этим. Будет ли кому задавать жару? — напомнил о главном юноша.       — Будет, не сомневайся, — заявил Ямамото, поднявшись по лестнице на второй этаж. — К тому же, это лучшее время. Сейчас уже ноябрь, скоро пойдёт снег. Выдвинемся на Джиглио Неро сейчас — будем зажигать в снегах, пока не околеем. Зато к весне Мельфиоре можно будет зажать невыгодными условиями. В грязи прятаться проще, хоть и неприятнее.       В этом имелась логика, которую, впрочем, легко было оспорить. Фран не стал. Он знал, что не доживёт до попытки дать отпор, а значит, не считал своим делом узнавать, что там Мукуро придумал. Тем более, что учитель наверняка понимал больше и оценивал риски лучше него, неспокойного мальчишки.       — Предпочту оставить сложное вам. Страдайте сами, — протянул Фран, затолкав поглубже мрачные мысли. — Последний вопрос, раз уж вам на самом деле надо спешить. О передвижениях наместников пламени есть какие-нибудь сведения, кроме того, что они у вас под окнами ещё не шастают?       Этот вопрос Фран не планировал. Просто решил попытать удачу. Может, они с целью просто разминулись и она терзала отряды Вонголы где-нибудь в другой стороне. Но Ямамото только усмехнулся.       — Хочешь сказать, один такой похожий на Бельфегора? Не-а. После боя в Шимон он исчез, как будто его никогда и не было. Хотя Скуало направлял парочку ваших на его поиски в другом направлении.       — И в самом деле трусливая крыса, — протянул Фран, не очень умело скрыв недовольство. — Из-за него всю зиму придётся по пустоши шататься.       — Ха-ха-ха, да уж, тебе не позавидуешь, брат по учебе. Бельфегор упрямый, когда ему что-то надо. Сколько стен не ставь, сколько на шею ему не вешайся, не остановится, — рассмеялся Ямамото в ответ. — Удачи вам. Если что услышим, передадим Мукуро.       — Спасибо, конечно, но удача и я находимся по разные стороны баррикад, — отмахнулся Фран, остановившись посреди коридора. — На этом и разойдёмся.       — Спасибо за точные вопросы, брат по учёбе. У меня редко выведывают информацию так быстро, — хохотнул Ямамото, махнув ему на прощание и ускорившись.       Фран не стал провожать его даже взглядом. Вместо этого он развернулся и побрёл обратно к лестнице. Наверное, не стоило ему ходить по главному зданию Вонголы так открыто. Все таки, офицеров Варии тут не жаловали. Но последнее, о чём Фран думал — о недовольстве каких-то вонгольцев.       Миссия терпела крах. Пародия на Бельфегора не просто бродила где-то по пустоши, а на самом деле не то пряталась, не то собирала силы. Времени на поиски оставалось всё меньше… Как и говорил Ямамото, зимой разгуливать по пустоши не стоило. Бельфегор неплохо переносил холод, но трудно было отрицать, что снег замедлит их и сделает бои с мутантами и культистами ещё тяжелее. Не говоря уже о том, как сложно будет согреться посреди пустоши. По хорошему, следовало разобраться с этим до первого снега… Но даже если новости о Расиэле появятся уже завтра, они не успеют.       А что ещё важнее, крайним сроком была весна. Всего четыре месяца, может даже меньше, если тепло придёт быстрее. За такой срок обыскать всю пустошь? Сущее безумие.       А к решающему бою Расиэль наверняка подготовится… Снова соберёт силы, чтобы разгромить их. План, разработанный со Скуало, придётся отправить в топку, потому что он предполагал работу для двоих, а не для толпы. И они снова останутся ни с чем.       Бельфегору не стоило знать об этом. Он разозлится, Фран не сомневался. Игра в прятки и так бесила его донельзя. Но как оставить эти новости нераскрытыми? Тогда они выйдут на поиски уже завтра вечером…       Фран остановился, не дойдя до лестницы. Замер посреди коридора, у окна, и шумно выдохнул, да так, что в лёгких заболело. Задержал дыхание, попробовав остановить поток мыслей, от которого в висках закололо. Но сделал только хуже.       У него имелся способ получить информацию. Всё ещё холодил левую ладонь, сжимал палец тяжестью, от которой плечи невольно опускались. Кольцо Ада связывало пламя с Франом, но и его с ним. Он мог заставить его говорить. Или даже обойтись без этого. Во время разговора в Шимон Мукуро говорил, что кольцо могло показать ему мир пламени, если обратиться к нему правильно. Но для этого требовалось снять печать… Вновь обречь себя на борьбу, а пустошь — на ежедневное ожидание конца.       Фран поднял ладонь и взглянул на свою смерть. Кольцо блеснуло в тусклом солнечном свете. Юноша выглянул в окно. Вонгола жила: напряжённо, ожидая новых ударов, в вечном страхе поражения, но жила. Тучи клубились в небе, предвещая скорый дождь, однако Солнце светило, едва-едва согревая землю. Там, за окном, за стоявшими напротив мэрии домами, был целый мир — такой же прекрасный, насколько и ужасный, полный людей, плохих ли или хороших, но желавших жить. Они не заслуживали обречения, насколько бы Фран ни ненавидел несправедливый мир и его более удачливых обитателей.       Они всё равно окажутся обречены, едва печать спадёт. Как и Фран. Ей осталось недолго — неделя, может чуть больше. И юноша не собирался прерывать миссию, чтобы обновить её. Пламя вновь явится ему и с достижением главной цели не задержится. Так почему бы… Не снять печать раньше?       Франу всё равно было не жить. Ни Мукуро, ни он так и не нашли ответа, как использовать кольца Ада против пламени. По крайней мере, если учитель что и раскопал, то поделиться этим с учеником привычным методом — через транс — не пожелал. А раз так, они могли либо до бесконечности обновлять печать, либо отпустить его. Фран смирился с этой правдой. Она до сих пор скребла похороненные чувства, — страх, горечь, обиду, желание кричать и плакать — но юноша не мог сбежать от неё. А раз так, не видел смысла и отрицать.       Здесь и сейчас у него осталась одна цель — последняя радость в жизни, которой отмерили лишь восемнадцать слишком коротких лет. И он должен был выполнить хотя бы её. Уйти, увидев триумф Бельфегора. Ради неё Фран ничего не жалел. Даже себя.       Взгляд его вновь остановился на печатке с тремя шестёрками. Вспомнились месяца с пламенем в голове. Бесконечные кошмары, в которых он боролся за жизнь, страх не проснуться, усталость, преследовавшая день за днём… Он не хотел вновь с этим сталкиваться. Но выбора осталось немного. На самом деле, сейчас или потом.       Фран предпочитал нырять в омут без раздумий. Так страха было меньше. И сомнений тоже.       Вот и сейчас он поступил так же. Выдохнул, прикрыл глаза, обратился к кольцу Ада и создал несколько подробнейших своих копий. Печать, и без того державшаяся слабо, треснула, и юноша ощутил это так же остро, как если бы хрустнули его ребра. Ощущения оказались прескверные. И ещё хуже стали, когда Фран развеял иллюзии и попытался найти «правильный» подход к кольцу. Не совсем, в общем-то, понимая, каким этот подход должен был быть.       Мурашки щекотнули его спину, когда в голове зазвучал голос — слабый, но слышный достаточно отчётливо:       — Опять… сделал?.. предсказуемый. Так любишь жизнь… жертвуешь собой. Как жаль…       Фран только головой качнул, отмахнувшись от насмешек. Пламя не получит его, это он решил твёрдо. Юноша собирался продержаться столько, сколько потребуется, чтобы месть Бельфегора свершилась, и… Как вариант, отдать себя Мукуро на растерзание. А пламя… Что ж, ему придётся смириться и заткнуться.       Остановившись у окна, чтобы его не сбили, юноша ещё раз обратился к силе кольца. Вспомнил, как сделал это в первый раз в логове мутантов. То чувство величия, которое он испытывал, уничтожая гнездо тварей, было прекрасно… Фран хотел ещё.       И всё же это оказалось не сложно. Юноша просто позволил туману, созданному кольцом Ада, окутать его второй кожей, холодом обдать не только ладонь, но и всё тело, а оно взамен открыло перед его глазами… Что-то, чего он точно не ожидал увидеть.       Мир пламени не особо отличался от того, что видел сам Фран, только здания в нём тонули в дымке и казались куда более побитыми, чем были на самом деле. В этом мире чернота, такая же всепоглощающая, как и во снах, казалась скорее копотью, чем особенностью взгляда. Во мраке ясно выделялись только всполохи пламени. Разноцветные, яркие и тусклые, большие и маленькие, они сияли даже сквозь стены словно бы иллюзорных зданий. И их было куда больше, чем пользователей колец…       — Прекрасный вид, правда? — уже громче спросило пламя, позволив себе намёк на нежность. — В первый раз всегда удивляет. Но когда привыкаешь, становится даже неловко видеть мир таким. Чувствуешь… Вину.       Фран не позволил себе задуматься. Кольцо услужливо раскрыло перед ним бескрайние просторы пустоши, и там, в этой черноте, от которой спазмом сжало горло, ярко полыхало алое пламя, подобного которому не было ни в Вонголе, ни за её пределами.       — Нашёл, — выдохнул Фран, распахнув глаза.       Реальность предстала перед ним снова — серая, обыденная, пахнувшая скорым дождём, пылью и кофе. После необъятной черноты, расцвеченной разве что всполохами пламени, она показалась Франу настолько приятной, что он прижался к окну в попытке почувствовать касания холодного ветра. Солнце согрело озябшую кожу, заставило жадно глотнуть спёртый воздух и повести плечами. Мир пламени был таким же отвратительным, как и оно само. Как Мукуро не начал слюни пускать от контакта с такой сущностью? Фран сильно его недооценивал.       — Он мудрее тебя, Фран Тесси, — усмехнулось пламя, заставив юношу прикусить губу. — Не лезет, куда не просят. Боится за свою жизнь. Учит любимых не тянуться к недостижимому. Бережёт их, но и себя тоже. А что ты?       А он поддакивал Бельфегору. Позволял вести себя всё глубже в безумие пустоши, в самые мрачные её уголки и самые неприятные истории.       Но в этом и был смысл. А раз так, его Бог получит свою жертву. Фран сойдёт с ума настолько, насколько потребуется, чтобы увидеть его улыбку и услышать довольное «теперь всё».       Глупым он был человеком. Ребёнком, нашедшим спасение не там, где стоило. Фран не жалел. Время, проведённое рядом с Бельфегором, оказалось самым страшным в его жизни, но и самым прекрасным. Оно того стоило.       Выдохнув, Фран похлопал себя по щекам. Он принял решение. Отступать было некуда. А раз так, оставалось только довести дело до конца. И с этой целью юноша направился прочь из мэрии. Поход по магазинам ждал его, даже если после этой выходки переменилось всё. Никто не должен был узнать, какое решение он принял. И в первую очередь — Бельфегор.       Кольцо помогло ему разыграть прекрасное представление. С вновь набравшим силу подавлением эмоций Фран смог пройтись по списку, который ему передал Потрошитель, и купить или заказать почти всё, что им могло потребоваться. А после, уже к вечеру, ещё и заглянуть к Скуало, чтобы передать ему информацию. Не только об уничтоженных группировках, но и о сильнейших владельцах колец Мельфиоре.       К счастью, старший офицер Суперби не стал задавать вопросов. К сожалению, он принял всё как данность. Подумал наверное, что, гонясь за Расиэлем, они сумели и его товарищей найти. Спроси он больше, Фран бы посыпался. Но Скуало оставил это на совести юноши. Не спас его, как не мог спасти отчаявшегося мальчишку никто в целом мире, кроме одного человека…       Фран провёл с ним прекрасную ночь. Навязался пойти в номер под предлогом передачи информации, но остался и после. Помылся и подготовился, как его научили, чтобы выйти к Бельфегору, устроившемуся в кровати с книгой в руках, обнаженным и оседлать его. Подарил всего себя: позволил бить и кусать, оттягивать за волосы, царапать, называть грязными словечками. Отвечал со всей страстью, какую мог позволить себе под действием кольца: двигался в ритм чужим движениям, вертелся, раздвигал пошире ноги и стонал даже громче, чем в первых их раз.       Для Бельфегора это была просто ещё одна ночь удовольствия. Секс, после которого он потерял к Франу интерес, вернувшись к мыслям о мести. Впрочем, он великодушно позволил остаться рядом. Юноша предложением воспользовался. Свернулся калачиком, уткнувшись лбом Бельфегору в бок, и прислушался к стуку его сердца и постепенно выровнявшемуся дыханию.       Той ночью он не спал, как бы ни пытался найти спокойствия рядом с Потрошителем. Его тепло и рука, во сне коснувшаяся спины Франа, отвлекали и убаюкивали, но не спасали от насмешливого голоса и страшных обещаний. Пламя вернулось, чтобы извести юношу до конца. Фран только улыбнулся ему и мысленно послал нахер. Потому что его счастье, вся его хрупкая жизнь, всегда казавшаяся как-будто неправильной и искажённой, а теперь обрётшая смысл, лежало рядом и спало, не опасаясь от лягушки предательства. И ради него Фран готов был продержаться ещё немного.       Лишь бы только его тепло осталось с ним подольше… Лишь бы только он сам продолжал дарить ему внимание. Ещё день, ещё месяц… Ещё немного, пока не настанет время попрощаться.