Антитеза

      Внутри руины оказались крепче, чем выглядели снаружи, и из них можно было выйти с другой стороны, через дыру в стене, пробитую одной из обрушившихся потолочных балок. На этом хорошее в них заканчивались. Как и в ситуации в целом.       Они едва успели добраться до укрытия, как к уже спустившимся мутантам присоединилось ещё с десяток. Овраг заполнил треск пламени и грозный клёкот.       Бельфегор не стал даже забираться в руины — кинул Франу рюкзак с припасами, достал клинки, и кинулся в бой с особо ретивым мутантом, на ходу крикнув:       — У тебя две минуты создать убедительное укрытие, лягушка, или я тебя им на корм сдам!       — Сами им на корм не сдайтесь только, — буркнул Фран себе под нос.       В обычных обстоятельствах даже за такую тихую гадость он получил бы наказание. Но у Бельфегора нашлось другое занятие: вместо того, чтобы бить Франа, он снёс первого мутанта, направив на него алый всполох, и увернулся от пламени дождя от второго. Судя по рычанию, которое эхо вознесло, казалось, до самых небес, тварям это не понравилось.       Фран постарался, создавая иллюзию. Ни на какую другую он не тратил столько усилий, даже на лианы, которыми спасал себя на задании Мукуро. Ещё бы, от этой иллюзии зависела не только его жизнь. И условия, в которых её пришлось создавать, не радовали. Когда-то эти руины были не просто многоэтажкой, а чем-то историческим: в уцелевшей их части ещё стояли разломанные кресла, лежали истлевшие почти до пыли бархатные ткани и обрушившиеся на пол лепнины и декорации. Но всё, что осталось от былого величия — относительно ровные стены, удивительно крепко выглядевший потолок и чуть накренённый пол. Ни перекрытий, ни комнат, в которых в случае чего удалось бы спрятаться. Так себе укрытие. Выбирать не приходилось.       Чтобы убежище выглядело правдоподобнее, Фран поднял песчаную бурю. Ветер взметнул иссохшую землю, закрутил её вокруг собравшихся на запах добычи мутантов, скрыл даже очертания руин. Впрочем, они и сами скоро исчезли — растворились в туманной дымке, превратившей бетон в очередной изгиб стены оврага. Всё, что Фран от них оставил — несколько обломков кирпичей и камней, способных направить Бельфегора. Путь же до них усеяли ловушки одна хуже другой. Рядом с простыми ямами затерялись спящие в песках мутанты, ненастоящие подземные озера, в которые можно было провалиться от любого неловкого шага, капканы и так полюбившиеся юноше шипастые лианы, готовые утянуть добычу в кокон. Ни один мутант не смог бы сюда прорваться. Да и не захотел бы, потому что звуки и запахи Фран тоже скрыл.       От такого количества иллюзий перед глазами у юноши на мгновение поплыло. Он не позволил себе даже сморщиться. Это укрытие должно было продержаться столько, сколько Бельфегору потребуется, чтобы разобраться с мутантами. Пусть такое количество иллюзий приближало Франа к выгоранию, — судя по нарастающей головной боли и тому, как активно юноша пользовался кольцом в последние дни, до него осталось не так уж далеко — он не собирался допустить ни малейшей оплошности в идеальной картине их прикрытия.       Ему хотелось верить, что на бой не уйдет много времени. Бельфегор хорошо справлялся с натиском мутантов. Пламя в этот раз двигалось послушно — снова слишком большое, яростно плевавшееся искрами, но подчинявшееся и не пытавшееся поглотить хозяина. Жаль только, что против мутантов оно работало плохо: искры разве что жгли им глаза да отвлекали. Пламя урагана разрушало всё, чего коснётся, но кожа мутантов выдерживала и его. Добивать их Бельфегору приходилось самому.       Сказать, что он справлялся, было мало. Как и на всех прочих вылазках, Потрошитель творил. Его искусство казалось жестоким, но захватывающим — метательные клинки, охваченные пламенем урагана, легко вспарывали кожу тварей, целили им в морды, ранили в грудь и плечи, заставляли притормаживать… Как раз чтобы Бельфегор настиг их лично. Он пользовался неповоротливостью мутантов на полную. Твари действовали яростно, но Потрошительская ярость была сильнее. Он ловко проскальзывал мимо грузных тел, нанося точные, стремительные удары — иногда, вслед за пламенем, в глаза, но чаще в тонкие лапы и шеи. И даже так мутанты не всегда умирали с первого раза. Давали Бельфегору вызов, которым он обычно так наслаждался.       Хранителям Вонголы приходилось стараться, чтобы убить хотя бы нескольких тварей. Бельфегор действовал лучше, но и мутантов на него одного шло слишком много. Ему требовалось прикрытие. И Фран постарался его оказать.       Земля под лапами мутантов превратилась в болото. Юноша вложил в него даже больше сил, чем в невидимость убежища. Настолько, что часть мутантов, оказавшаяся в центре иллюзии, ушла в ненастоящую грязь по самые шеи. Другие просто завязли, став уязвимее для ударов Бельфегора. Песчаная буря же лишь набрала обороты, окончательно спутав движения в рядах тварей. За это Франу пришлось расплатиться слабостью в ногах. И бороться он с ней не стал: сел, ни на миг не задумавшись о том, что пол покрывали плесень и высохший ил.       Всё должно было закончиться быстро. Фран, давно выучивший ритм Бельфегора, легко влился в его бой, а тот взялся получать выгоду из созданных туманником условий. Убойная боевая сила и мастерство иллюзий сошлись. И у них даже вышло поладить, несмотря на то, как часто их обладатели ссорились…       Но, пожалуй, что Фран, что Бельфегор проблему недооценили. Это стало понятно, когда даже после второго десятка убитых мутантов их не убавилось. Наоборот даже — ещё больше фигур замелькало по дну пересохшего озера. И на этот раз болото их не обмануло. Фран накрыл зону боя куполом звукоизоляции, но даже это не особо помогло. Что-то звало тварей сюда. То ли они умели переговариваться как-то ещё, то ли крики заранее дали знать остальным, что рядом нарушители — в любом случае, мутанты шли за добычей армией не хуже той, что захватила Джиглио Неро.       Их словно кто-то направлял. Как тогда, в поместье, но ещё яростнее. Может, Франа просто захватила вспышка паранойи, обострённая активным использованием пламени, но ему начало казаться, что за ними наблюдали. Спиной юноша чувствовал взгляд, обжигавший холодом не слабее странного кольца. А оно как будто пульсировало — кололо пальцы и вновь успокаивалось. Словно слышало чей-то зов. Кому-то отвечало. И, подтверждая страхи Франа, мутанты всё прибывали. Кричали, гудели, общаясь между собой, и шли, шли, шли им навстречу.       Это было чертовски плохо. Нет, не так — кошмарно. По крайней мере, для Франа. Бельфегора же всё устраивало.       — Ши-ши-ши, давайте, неповоротливые твари, быстрее! Почему вы такие медленные?! — заливисто смеялся Потрошитель, вторив треску пламени, скакавшего от врага к врагу. — Мозги есть, а пользоваться ими не научились? И-ши-ши, Принц упокоит вас всех!       Бельфегор слишком разошёлся. В таком ритме веселье быстро пришлось свернуть. Он сдерживал натиск около часа перед тем, как пришло выгорание — долго, но недостаточно. Франа к тому времени настигла головная боль и ощущение крови в носу, уже начавшей мешать дышать, но пока не проявившей себя. Судя по холоду, особенно обжигавшему левую руку, благодаря странному кольцу. И всё же польза от него нашлась.       Едва Бельфегор укрылся за иллюзией, — тяжело ступая, покачиваясь и утирая кровь с лица — как Фран потянулся к рюкзаку.       На этот раз Бельфегор даже ничего не сказал слишком понятливому напарнику. Пламя, устроившееся на его плечах, лишь раз взмахнуло хвостом, чуть не разрушив иллюзию у выхода, и успокоилось, кажется, приструнённое хозяином.       — Сколько их ещё? — протянул Фран, прекрасно зная ответ.       — Дохрена и больше, — огрызнулся Потрошитель, вытащив из рюкзака ящичек с подавителями. — И что-то их никто не останавливает. На что ты здесь, лягушка?       — Бел-семпай, я очень стараюсь. Могли бы отметить, какое хорошее убежище я сделал и какими ловушками его окружил, — протянул Фран, указав на своё побледневшее лицо.       Он старался. Работал на пределе, постоянно подбрасывая новые иллюзии и поддерживая множество старых, в том числе и болото, которое нет-нет, да затягивало тварь-другую. На это уходило много сил. Бельфегор, конечно, никогда не обращал внимания ни на что, что не было его заслугами, но мог бы хоть промолчать.       Удивительно, но это замечание сработало. Перед тем, как выпить подавитель, Потрошитель процедил:       — Убежище нормальное. Но толку от него с таким количеством мутантов немного.       — А это уже не моя вина, Бел-семпай, — ответил Фран, понадеявшись, что мутантов на самом деле не его кольцо собирало. — Как насчёт всё же попробовать прорыв?       — Ши-ши-ши, не выйдет, — качнул головой Бельфегор, сморщившись и кашлянув после первого же глотка. — Их сейчас ещё больше. Попытаемся забраться наверх — нас изрешетят пламенем ещё до того, как хоть до середины доберёмся.       — Сражаться дальше тоже не лучшая идея, — подметил юноша, не став напрямую говорить, что кому-то стоит прекратить использовать пламя.       Даже за невинный намёк Бельфегор швырнул в него колбу от подавителя. Она пролетела мимо и разбилась за спиной Франа, но осколки всё равно усыпали его плечи и волосы. Сил ставить купол не осталось: даже хлипкий мог нарушить баланс и отправить юношу на первую стадию выгорания. Раз уж прорыв они себе позволить не могли, Франу не стоило тратить силы понапрасну.       Бельфегор отвёл на перерыв лишь несколько минут. За это время он вытащил из рюкзака флягу, щедро отпил из неё, и немного прошёлся, разминая мышцы. Фран старался не наблюдать за ним. Видеть Бельфегора таким — двигающимся без привычной грации — было неприятно. Несмотря на странное кольцо внутри росло и ширилось чувство вины. Будь Фран сильнее, он мог бы утянуть в болото всю мутантскую братию, а не лишь её часть. Но всё, на что его хватало — создавать условия для боя Бельфегора, обеспечивать ему прикрытие и иногда пытаться ранить тварей исподтишка. Большое дело, но недостаточное.       Бельфегор, впрочем, его принял. И, отдохнув, снова вышел в бой. На этот раз Фран проводил его не только взглядом, но и иллюзией — небольшим, но крепким шипастым шаром, который забрал хотя бы часть врагов на себя. За это юноша тут же расплатился — кровь хлынула из носа, закапала на ворот накидки.       — А вот и первая стадия выгорания, — выдохнул Фран себе под нос, утерев кровь.       Бороться с ним дальше не стал и пустил шар в бой с первым попавшимся мутантом. Подавители лежали совсем рядом, в рюкзаке Бельфегора… Но они принадлежали ему. И, раз уж никто из них не знал, сколько ещё придётся держать оборону, юноша не собирался тратить ни единого, пока это не станет необходимо. Он мог потерпеть. А вот для Потрошителя каждый подавитель значил слишком много, чтобы хоть один потратить на мальчишку, ещё неплохо справлявшегося с контролем пламенем.       Бельфегор в голове Франа, его якорь, на эту затею только усмехнулся.       — Глупая лягушка, — хохотнул он, замерев за спиной юноши. — Слишком печёшься обо мне. Я не беспомощный, в твоей помощи не нуждаюсь. И в любом случае её не оценю.       Пусть. Фран был здесь только ради Бельфегора. Частично — ради информации о Мельфиоре. А раз так, стоило постараться. Ещё немного, ещё чуть-чуть… Ещё раз испытать себя, к чему бы это ни привело.       Странное кольцо кольнуло руку холодом. Напомнило о себе. О том, что всё это получалось только благодаря ему. Фран не собирался радоваться тому, что оно так к нему привязалось. Словно услышав это, кольцо послало по ладони Франа вторую судорогу, да такую, что юноша невольно дёрнул рукой. Взгляд зацепился за печатку. Оно призывало ещё чудовищ? Или помогало ему? Фран предполагал, что первое. Но судя по тому, что боль в голове стала меньше, всё же второе.       Похоже, сущность из кратера на самом деле нуждалась в этом теле. Настолько, что готова была помочь ему пережить бой. Странная, но своевременная подачка. Фран принял её без особых вопросов. И добавил к одному шару второй. Он получился зыбким, двигался медленнее, но позволил отвести ещё часть мутантов от Бельфегора.       Оба они продержались не дольше пяти минут. Сначала лопнул второй, более неповоротливый. Фран почувствовал его разрушение и услышал торжествующий крик твари, почти сразу перешедший в хрип. Бельфегор воспользовался и такой заминкой. Первый шар смог ранить ещё нескольких мутантов, прежде чем что-то развеяло его.       — Да ну? И туманом пользоваться умеете? — услышал Фран смех Потрошителя, вторивший разрушению этой иллюзии.       Фраза оказалась настолько же удивительной, насколько и неприятной. Значит, и среди тварей туманники водились. И один такой пришёл по их души.       С трудом Фран поднялся на ноги. Колени тут же затряслись, напомнив, какую нагрузку он возложил на разум и тело столькими иллюзиями, но юноша не позволил себе сдать. Не обратив внимание на то, как подогнулись ноги при первом же шаге, он выглянул на улицу.       Несмотря на то, сколько мутантов собралось вокруг убежища — не меньше сорока, если не считать тел, — Фран быстро нашёл нужного. Тварь окружила себя иллюзорным щитом — зыбкой дымкой тумана, из которой то и дело что-то формировалось. Юноше успел увидеть, как она создала целый град острых каменных пик. Чтобы увернуться от всех, Бельфегору в его нынешнем состоянии пришлось перетянуть к себе пламя, а не попытаться увернуться. Огненный зверь послушался, но часть туманных пик всё равно застучала в опасной близости от Потрошителя. Унизительно для такого бойца, как он. Оскорбительно. Бельфегор не прощал оскорблений.       Фран, впрочем, тоже. И заставил мутанта заплатить. Над завязшей в болоте тварью вмиг соткался шип достаточно острый и широкий, чтобы насадить её на него, как бабочку. И туманная дымка, прикрывавшая мутанта, ему не помогла: шип пронзил её так же легко, как и живое тело. Кровь хлынула на землю. Тварь засучила лапами, забилась, но лишь ускорила свою смерть.       Впрочем, Франу от этого лучше не стало. Боль пронзила голову, словно такой же шип, заставив юношу прижаться к стене и стиснуть зубы, чтобы не захрипеть. Кольцо вновь послало импульс. И в ту же секунду Фран почувствовал… Что-то. Как будто ещё одну волну холода откуда-то со стороны. Знакомую до боли. Такая же терзала его прямо сейчас.       Юноша высунулся из убежища ещё дальше и окинул взглядом верх оврага. Попробовал найти источник этого холода. Не увидел ничего. Лишь новые тени мелькали у обрыва да где-то вдалеке как будто мерцало марево. Но холод не исчез. И даже не сдвинулся. Встретил его взгляд уверенно.       Была ли это ещё одна вспышка тревожности? Обман кольца, вновь попытавшегося свести юношу с ума? Фран не знал. Он определенно что-то чувствовал — и взгляд, и холод, и как будто бы движение… Но подтвердить ничего не мог. Всё могло быть лишь игрой разума, причудой обострившихся до предела инстинктов, давших сбой в настолько сложной ситуации.       Размышлять у Франа в любом случае не осталось времени. Бельфегор вновь разорвал контакт с чудовищами, когда пламя вместо того, чтобы кинуться на очередного мутанта, потянулось хвостом к нему. Ещё бы, с тех пор, как они попали в овраг, пошёл второй час, если судить по положению Солнца. И Потрошитель продолжал активно использовать пламя несмотря на то, что уже принял подавитель.       Чертыхнувшись, Бельфегор рванул к убежищу. И напарника затащил туда вслед за собой — подхватив под пояс и буквально швырнув в пыльную залу. Фран остался лежать на полу. От этого в носу запекло лишь больше, а в горле стало липко от крови, но он разве что дёрнул рукой и гнусаво протянул:       — Могли бы и поосторожнее. Я вашу драгоценную жизнь спас.       — Тебя об этом не просили! — огрызнулся Потрошитель, смахнув с руки пламя и утерев кровь, вновь капнувшую на одежду. — Что с пламенем?       — Неужели это забота обо мне? Невероятно, — чуть приподнял голову юноша. — Нормально. Просто предвестие первой стадии. Так, шутка. Подумаешь, столько иллюзий разом держать.       — Не ной, лягушка, — отмахнулся от жалоб Бельфегор, вновь потянувшись к рюкзаку и подавителям. — Береги силы, нам тут ещё долго сидеть. Выгоришь — терпеть будешь до постов Шимон.       — Да, чего-то такого и ожидал, — выдохнул Фран, сев и шмыгнув носом. — Вам бы своему совету последовать тоже. Мутантов много. Драться со всеми — не лучшая затея даже для такого бойца.       Бельфегор только отхлебнул подавитель. Наглядно показал, что Фран говорил верно, но смиряться с этим он не собирался. Что доказал, вновь шагнув к выходу несмотря на то, что пару раз его порядком качнуло.       — Бел-семпай, на улице жарко. Хоть немного себя пожалейте, раз уж слушать меня не хотите, — протянул Фран, не захотев отпускать Бельфегора так, в напряжении и недовольстве.       — Не собираюсь слушать кваканья, лягушка. — вот и всё, что он получил в ответ.       И Бельфегор ушёл. Снова нырнул в бой, хотя его телу очевидно требовался отдых после двух подавителей, если он не хотел в ближайшее время использовать третий. Фран должен был остановить его. И попытался — пока Потрошитель не достиг топчущихся у руин мутантов, выставил перед ним каменную стену. От этого в носу вновь запекло, но юноша только качнул головой, отогнав боль. И правильно сделал, потому что Бельфегор за очередную попытку вмешаться отомстил. Пламя соскользнуло с его плеч и последовало к Франу. Юноша встретил его, даже не подумав убегать.       Пламя зверьком замерло перед ним, низко пригнувшись к земле. Махнуло хвостом у самого пола, плеснуло искрами, словно оскалившись.       — Даже не думай, животное, — протянул Фран, махнув на него рукой, словно всполох на самом деле мог его понять. — Шу, шу, иди к хозяину. Его донимай.       Пламенный зверь снова плюнул в него искрами, заставив всё же поджать ноги, чтобы искры не попали на одежду. Шагнул чуть ближе, словно к жертве. Прямо как Бельфегор, когда злился.       — Бел-семпай, заберите своё мелкое чудовище. Оно ещё настойчивее, чем вы, — протянул юноша так, чтобы наставник точно услышал. — Вот только если ваши удары я ещё могу пережить, то его точно нет.       — Это тебе намёк не лезть в то, в чём ничего не понимаешь, — насмешливо ответил Потрошитель. — Напомню, жаба, ты никто и звать тебя никак. Здесь и сейчас ты — прикрытие. Им и будь, а дальше не суйся. Иначе я, пожалуй, предпочту от такого прикрытия отказаться.       Каким образом стало понятно, когда пламя потянулось к Франу хвостом. Юноша не двинулся, позволив огню оказаться рядом с его рукой — так близко, что жар отогнал и холод активированного кольца. Юноша остался таким же упрямым и неподвижным. Дал понять, что не отступит.       — Прямо сейчас вы, Бел-семпай, один из моих способов выбраться отсюда. Самый действенный, я бы сказал, — протянул он, не отведя взгляда от пламени. — И я бы хотел, чтобы этот способ продержался подольше. Но вы делаете всё, чтобы выгореть. И меня за собой потянуть. Я знаю, вы меня ненавидите, но не настолько же, чтобы убить сначала себя.       — Ах ты ж… — шикнул Бельфегор ровно в тот же момент, как пламя всё же одернуло хвост. — Нет, лягушка, я намерен прожить подольше. Ши-ши-ши, и если ты тоже, запомни — не смей мне мешать. Это мой бой. Моя игра. И мелкой жабе в ней делать нечего.       — Некоторые игры имеют свойство плохо заканчиваться, — протянул Фран, проводив огонёк, скользнувший к напарнику, взглядом. — Ваше дело. Помните только, я предупреждал. Ну, так, если захотите потом побить меня за то, что я вас не останавливал.       Очередную лживую фразочку пламя не упустило — рывком вернулось к Франу и всё же коснулось его пальцев. Шипение сорвалось с губ юноши, хоть он и постарался сдержаться. Да и куда тут: даже от парочки искр кожа покраснела и покрылась мелкими волдырями. Холод колец забрал жар, но не зуд. Бельфегор был на пределе, раз позволил себе такую выходку. И это Франу ещё повезло, что бил он не в полную силу, иначе пламя вполне могло перекинуться на ладонь. Юноша решил не испытывать терпение напарника дальше. Он хотел удержать Потрошителя от необдуманных поступков, но не ценой собственной жизни.       Впрочем, тот и в самом деле, кажется, вознамерился стоять до конца и демонстрировать, что всё с ним в порядке. Как будто это на самом деле было так. Фран хотел бы поверить, однако дураком не был и видел достаточно. Пламя, подпитываемое гневом, стало настолько же огромным, как когда вторая стадия выгорания свела его хозяина с ума больше обычного. И настолько же злобным. Его удары по мутантам начали наносить хоть какой-то урон: всполохи выжигали белесые глаза и сбивали ответные вспышки с изломанных спин. Бельфегор вложил в беснующуюся фигуру, воплощение своей ярости, столько сил, что оно научилось всё же прожигать устойчивую кожу мутантов. Армии тварей пришлось нелегко.       Но и Потрошителю тоже. С таким напором он вернулся за третьим подавитель уже через полчаса. Фран к тому моменту потерял надежду образумить напарника и сосредоточился на том, чтобы не потерять себя. Что, признаться, стало тяжёлым испытанием. Первая стадия выгорания оказалась даже хуже, чем её предвестники. От каждого движения боль шилом врезалась в виски и затылок, жгла череп изнутри. Холод колец поднялся до самых плеч, сковав руки так, что Фран перестал их чувствовать, пополз к подбородку. И только кровь, стекавшая по лицу, согревала промерзавшее тело. Что ещё хуже, ощущение чужого взгляда стало лишь сильнее. Фран мог поклясться, что в овраге были только они с Потрошителем и мутанты… Но пару раз его иллюзий словно что-то касалось. Что-то такое же холодное, как кольцо, но даже ещё более злое. Что-то, что словно бы проверяло его на выдержку…       Фран определенно сходил с ума от такого напряжения.       Юноша не посмел пожаловаться. Упрямо стиснул зубы, бросил на Бельфегора подчеркнуто-небрежный взгляд и молча отпустил его на четвёртый заход. А затем и на пятый. После пятого даже Потрошитель утомился до того, что позволил себе сесть на слишком короткие двадцать минут. Выгорание терзало его настолько, что он даже до рюкзака едва смог дотянуться, и то — с помощью Франа, подтолкнувшего припасы к напарнику ногой. Спасибо юноше никто не сказал. Хорошо хоть Бельфегор ещё раз приложился к фляге и перекусил, от него и это можно было зачитать за поблажку настойчивому напарнику.       И даже так, переводя дыхание, он умудрился выгореть. Хотя пламя потушил. Просто в какой-то момент кровь с новой силой хлынула из его носа, а сам Бельфегор качнулся, чтобы достать ещё один подавитель. Кажется, его тело было на пределе. Даже у грозного Принца он имелся. Или, может… Первая догадка заставила Франа мельком глянуть на странное кольцо. Но подтвердить её юноша не смог. Впрочем, запомнил и принялся складывать с другими, когда напарник отправился на шестой заход.       Весь этот бой был странным. Мутанты очевидно заманили их сюда сами, но всё происходившее после падения в овраг походило на слаженный спектакль под названием «свести шпионов со свету». Слишком быстро Бельфегор выгорал. Слишком сильно утомлялся сам Фран, поддерживаемый только странным кольцом и упрямством. Слишком слаженно твари действовали в условиях полной заглушки. Всё казалось слишком. Особенно то, что мутантов не становилось меньше, как бы упорно Бельфегор ни убивал их. Ощущение неправильности нарастало в груди Франа с каждым получасом всё больше, заставляя его лихорадочно думать — он сошёл с ума или всё-таки…       К тому моменту, как Солнце поднялось над пересохшим озером и принялось с новой силой выжигать округу, юноша окончательно уверился — то, что они оказались здесь, не было просто охотой. И уж точно не совпадением. За мутантами кто-то стоял. Твари действовали словно бы самостоятельно, загоняли добычу, охраняли базу Джиглио Неро, но тень неизвестного направляла их. Фран чувствовал его присутствие. Можно сказать, ощущал близость родственной туманной души. Она отлично скрывалась, даже дымкой себя не выдавала, но этот холодок и то, как действовали мутанты…       Овраг был прекрасной ловушкой. И они в неё попались. Вопрос оставался только в том, когда именно. И даже его не получалось назвать главным.       Главным был вопрос, как они могли выбраться из западни. Потому что у мутанты и их кукловод преследовали очевидную цель — отправить их на тот свет. Не когтями тварей, так выгоранием.       Осознав это, Фран нашёл в себе силы подняться вновь. Перед глазами от этого поплыло так, что его замутило. Странное кольцо снова запульсировало, забрав часть боли в голове, но не слабость в теле, из-за которой юноша едва смог выползти из убежища. Не помогай странное кольцо, он наверняка уже приблизился бы к Бельфегору. Фран не мог тревожить этим, когда их буквально давили со всех сторон. Должен был продержаться, собраться, найти способ сбежать. Как бы тяжело это ни давалось.       Даже едва стоя на ногах, он собрался, поднял голову и ещё раз оглядел вершину холма. Жара заставила всё плыть в мареве, горячий ветер поднял песчаную дымку и там, среди барханов. Юноша не увидел ничего необычного. Но ощущение чужого взгляда стало только сильнее. Словно некто посмотрел прямо на него.       Стиснув зубы, Фран собрал ещё одну иллюзию — слабый, размытый, но туман. Туман, который, словно облако, сгустился, попытавшись дать очертания их с Потрошителем погибели. Из-за этого часть ловушек у убежища замерцала, грозясь разрушиться, но Фран сумел уловить… Словно бы ветерок. Тень, нырнувшую из едва собравшегося тумана. Не чувствуй юноша его присутствия, не заметил бы. Но после этого убедился — за ними на самом деле наблюдали. И вся эта армия мутантов не между собой переговаривалась, а подчинялась лидеру.       Когда Бельфегор вернулся в убежище за подавителем в восьмой раз, Фран не позволил ему уйти сразу же. Рискнул нарваться на гнев напарника и сказал:       — Бел-семпай, у нас проблемы.       — Да ну? Только заметил? — усмехнулся Потрошитель, перебив напарника.       — Ещё большие. Эти мутанты не сами действуют, — ответил юноша, утерев снова хлынувшую из носа кровь и постаравшись собрать разбегавшиеся от напряжения мысли. — Тут есть туманник. Сильный. Сильнее меня.       — Да сильнее тебя любой туманник, — не упустил возможности огрызнулся Бельфегор, впрочем, на самом деле остановившись. — Ши-ши-ши, это было очевидно. Я взгляд постоянно чувствовал, как мы сюда упали.       — Не так уж мы и отличаемся по чувствительности, значит, — решил похвалиться Фран. — Предлагаю попробовать прорваться.       — Не получится. Мутантов ещё много, — задумчиво ответил Потрошитель, похоже, и вправду собравшись с мыслями. — Да и туманник наблюдает. Он не даст уйти.       — Но и продолжать сидеть здесь мы не можем, — протянул Фран. — Бел-семпай, вы просили об этом не говорить, но я всё же поговорю: вы же тоже это чувствуете?       Не только холод, но и пульсацию пламени, словно заставлявшую землю под ногами ходить ходуном, а на деле — потряхиваться тело. Юноша не был уверен до конца, лишь хотел проверить. Но не зря рискнул спросить.       — Ши-ши-ши, ага. Здесь странное пламя, — усмехнулся Бельфегор, повернувшись к нему. Кажется, внимательность Франа его порадовала. — Как в зонах сгущения. Но пламени в воздухе нет. Как думаешь, лягух, это может быть проделкой туманника?       — Не уверен. Вы в этом больше понимаете, — качнул юноша головой, отогнав головокружение. — Я просто чувствую, что что-то не так, не более.       — И то неплохо, — цокнул Потрошитель языком, вновь отвернувшись. — Всё равно чертовщина какая-то. Как и вся эта культисткая пляска.       — Надо выбираться, — повторил Фран очевидное. — Не то чтобы я хочу драться с мутантами так, но если мы останемся здесь, точно пойдем им на закуску.       — И если на прорыв пойдем, тоже закуской станем, — напомнил ему Бельфегор. — Подождем ещё. Посмотрим, что они делать будут.       Юноша вовремя прикусил язык, но фраза «а сил нам на это подождать хватит» и без того повисла в душном воздухе, раскалявшемся всё больше в полуденный час. Ответ они оба знали без слов. Но Фран всё равно невольно глянул на ящичек с подавителями, который Бельфегор на этот раз не стал убирать в рюкзак. Сколько порций лекарства у них осталось?       Потрошитель не дал ему об этом подумать — вновь направился на улицу, поставив точку в коротком разговоре. Ну конечно. Всегда имелось два плана — Бельфегора и неправильный. Даже если план Бельфегора тоже гениальностью не блистал.       На этот раз Потрошителя хватило ещё на полчаса. Но назад он вернулся даже утомлённее, чем прежде — покачиваясь и потирая бок, где на одежде остались следы от когтей.       — Прорыв, Бел-семпай, — напомнил Фран, которого к тому времени хорошо так повело. Настолько, что в реальности он продолжил держаться только мыслями о якоре, которому нужна была помощь, а не валяющаяся в отключке проблема. — Надо решать скорее. Пока у нас ещё есть силы хотя бы попытаться.       — У тебя, лягушка. Что, уже сдаешь? — опять ускользнул от очевидного Бельфегор, вытянувшись.       Фран решил не давить на и так раненое эго Принца и протянул:       — Это вы уже девятый подавитель принимаете, а не я. Напомню, мы в одном положении, и нас обоих неплохо выжигает. Как насчёт прикрыть прикрытие?       — Ши-ши-ши, как насчёт пойти к чертям, жаба? — ощерился Потрошитель, подхватив ящичек с лекарством и демонстративно открыв его. — Терпи. Пока сознание терять не начнёшь, ничего не получишь.       Фран ждал такого ответа. Он подтверждал догадку — подавителей могло хватит для скрытного перехода даже с непредвиденными обстоятельствами, но не для затяжного и агрессивного боя. Потрошитель и сам это понимал, дураком не был. Поэтому перед тем, как выйти на очередной бой, уже десятый, сказал:       — Готовься прикрывать, лягушка. Я разведаю пути отхода. С тебя достаточно плотные иллюзии и отвлечение.       — Так точно, — с облегчением выдохнул Фран.       И всё-таки желание жить взяло верх над эго. Юноша уж на мгновение подумал, что честь Потрошителя для Бельфегора окажется дороже. И, признаться, на самом деле заволновался. Уже не только за Бельфегора, но и за себя.       Для него выгорание было историей из пустоши, не более: сказкой Кена, образом окончательно сошедшего с ума Потрошителя. Не чем-то, с чем он познакомился лично. Теперь же тело и мозг юноши испытывали эту нагрузку в полной мере. Фран не мог точно понять, на какой стадии он находился и как близок оказался к тому, чтобы упасть. Как не мог понять и того, каким образом так хорошо держался в зоне, очевидно перегружавшей предел влияния пламени. Всё, что он мог сказать — ему было чертовски плохо. И с каждой минутой поддержки такого количества иллюзий после нескольких тяжёлых дней становилось только хуже.       — Так сдайся, — услышал он шепот словно в самое ухо как раз когда в очередной раз прикрыл глаза, чтобы дать им отдохнуть от бесконечной круговерти мира вокруг.       Юноша дёрнулся так, словно в спину его вонзился нож, и повернулся. Однако там, как и прежде, никого не оказалось. И только голос зазвучал вновь — так же рядом, на ухо, но теперь словно отовсюду:       — Ты такой же упёртый, как он. Но я, кажется, нашёл к тебе подход, а? Использовать твои слабости всё ещё приятно, мальчик из Центра. Так боролся с собой, пытался вырасти, а всё равно за душой что-то осталось… Ни к чему хорошему это тебя не приведёт, не думаешь?       Фран знал этот голос. Он преследовал его каждую ночь, гудел во мраке кошмаров, шипел и трещал, словно бушующее пламя… Это был голос сущности. И звучал он так же отчётливо, как во снах.       — Неужели насторожился? О, ты действительно постарался быть внимательным. Но, знаешь, твои уловки мне известны. Ты этого не хочешь, но всё пойдет так, как должно.       — И как же оно должно пойти? — язвительно шепнул Фран.       — Узнаешь, — засмеялась сущность в три голоса. — Ты ступаешь ровно по путям судьбы. А значит, скоро увидишь, к чему приведёт твоё упрямство.       Сущность замолчала, но смех её продолжил звенеть в голове Франа — уже не во сне, а наяву, так явно и громко, как никогда. И это определенно был дурной знак.       Взгляд юноши снова обратился к странному кольцу. Так почему же оно помогало ему выдержать тяжесть выгорания? Дурное предчувствие подкатило к горлу Франа вместе с кислящим комом.