Антитеза

      В Кокуе Лэнде, как оказалось, всегда царила та необычайная тишина, что терзала нервы Франа с первых секунд там. Лишь камни осыпающегося замка тихонько перестукивались, да ветер выл в стенах, словно самые лютые мутанты, а больше — ничего. Ни птиц, ни животных… Ни звуков людей. Местные вели себя подобно призракам. С рассветом они ускользали из комнат и шли блуждать по руинам: тихие, молчаливые, теряющиеся в дымке, окутывающей холм.       От подобной тишины гудело в голове и зудело в теле. Причем вполне реально. Фран пытался сидеть ровно, держаться, но напряжённые мышцы никак не желали расслабляться…       — Суть медитации, дорогой ученик, в сосредоточении на мыслях и успокоении тела, — раздался рядом насмешливый мужской голос, мягкий, словно холод скользящего у самого пола сквозняка. — А ты даже спокойно посидеть не можешь.       — Вы так и не сказали, о чем мне думать. А без этого сидеть скучно, — протянул Фран, приоткрыв один глаз.       — Нет-нет, я говорил тебе, о чем думать. Просто ты никак не может понять этого, — рассмеялся Рокудо Мукуро, соскользнув с небольшого выступа у стены.       Снег тихо захрустел у него под ногами. Фран напрягся только больше. Рука его привычно потянулась к ножнам, к оружию… Но его не было. Придя в выделенную юноше комнату перед первой тренировкой два дня назад, — маленькую и темную, но хотя бы теплую и с кроватью, — Мукуро разоружил его. Причем без особого желания Франа: пока тот спал и не мог высказаться. Подобно своим подопечным, Мукуро был призрачно-тихим и словно умел парить над землёй, так хорошо скрывал звуки движений.       Сейчас Рокудо хотел, чтобы Фран слышал его шаги. Хотел, чтобы краем глаза видел его фигуру. Чувствовал взгляд, словно пронзающий насквозь, заглядывающий в душу.       Фран помнил правила новой игры. Мукуро точно дал ему понять, приведя на задний двор замка и усадив на едва расчищенную от снега площадку, что ожидал получить: юноша должен был успокоиться. Открыть разум иному, нематериальному, как это описывал Рокудо.       Звучало просто. Сядь, выдохни, подумай о чем-то прекрасном и представь себя подальше отсюда. Предложение года, особенно после всего случившегося в последние месяцы. Кто бы мог подумать, что просто сидеть и расслабляться окажется так сложно. Фран вот не смог ни на мгновение за два часа, проведенных на заднем дворе. И виноват в этом был даже не холодный ветер, обжигающий шею и забрасывающий за ворот снег.       Мукуро остановился за его спиной. Фран затылком ощутил тяжелый взгляд. Это тоже была проверка. И определенно юноша с ней не справился, потому что напрягся только больше. Приготовился рывком подняться на ноги, если хоть что-то пойдет не так.       А оно пошло. Фран услышал тихий шелест ткани, ощутил, как тонкие, длинные, похожие на паучьи лапки пальцы потянулись к его плечу…       Прежде, чем Рокудо успел его коснуться, юноша дернулся в сторону, упер руки в пол и повернулся всем телом, вытянув ногу так, чтобы подсечь соперника. Мукуро, однако, оказался совсем не так близко, как Франу показалось. А вот несколько туманных рук, ещё не успевших стать дымом — совсем рядом. Чертов мастер иллюзий.       — Ку-фу-фу, как грубо, — улыбнулся Мукуро, покачав головой. — Нет, так никуда не годится.       — Что именно не годится? Этот прием или мои методы отработать его? — протянул Фран, даже не попытавшись сесть ровнее.       Мукуро не ответил ему, только чуть прищурился. Фран окинул его расслабленную фигуру быстрым взглядом. Прямая спина, опущенные плечи, руки в карманах — он не сомневался в себе ни на миг. Как будто и не ожидал возможного нападения. Но было в нем что-то такое, неправильное. В глазах, взгляд которых словно пытался прожечь в лице юноши дыру.       Фран понял, что, когда ощутил справа касание холодного ветра. Чье-то движение. Совсем рядом. Стремительное, но недостаточно. И вновь он дернулся в сторону, чтобы уйти от удара.       Иллюзия оказалась быстрее. Вмиг рассеявшись, она вновь собралась уже у его лица. Огромный лист накрыл голову Франа, словно причудливая шляпа, и края его сомкнулись у него под подбородком. Мукуро засмеялся. В смехе его не было и тени веселья.       — Вот так тебе определенно идёт больше, злое дитя, — произнес он, все равно рассеяв иллюзию. — Впрочем, такой вот лист есть и у тебя в голове. Может, мне вернуть его, чтобы медитировать тебе было проще?       — Оставьте себе. Я все равно не вижу особо смысла во всем этом, — фыркнул Фран, разжав кулаки. — Объясните лучше ещё раз, что мы делаем и для чего? А то пока что бы я ни делал, вам не нравится.       — В тебе слишком много Белатри, чтобы понравится мне в ближайшее время, — склонил голову Мукуро. — Так уж и быть, я задам наводящий вопрос, но ответ тебе придется найти самому. И от него будет зависеть, сколько ещё ты проведешь тут и в каком темпе пойдут наши тренировки. Что такое медитация?       Разговор ещё не окончился, а Фран уже ощутил спиной липкие касания тумана. На этот раз он постарался остаться на месте.       — Медитация — это способ достичь гармонии. С миром. И с собой. Расслабиться.       — Надо же, ты это понимаешь. Но все никак не можешь сделать, — поцокал языком Мукуро, состроив притворно-печальное выражение лица.       — Потому что не могу понять, зачем мне это, — выдохнул Фран, мечтая, чтобы рядом оказался нож, лучше всяких медитаций способный успокоить его. — Что, в иллюзионисты берут только мастеров медитации?       — Нет. Только тех, кто способен успокоить разум и сосредоточиться на нем, а не на мирском, — спокойно ответил на его выпад Мукуро.       Что-то рядом зашелестело только громче. Фран постарался проигнорировать движения так близко к его руке, что пальцы почувствовали холодок… Но все равно не смог. Едва иллюзия стала ближе, как юноша попробовал придавить ее. Туман рассеялся, а запястье его словно хлыст обвил.       — Ты ведь понимаешь, что все происходящее вокруг — иллюзия? — насмешливо уточнил Рокудо.       — Ещё бы. Все ваши иллюзии холодные, липкие и очень заметные, — протянул Фран, тряхнув рукой в попытках прогнать очередной морок. — Напоминают кого-то.       За эту грубую фразочку Мукуро наградил его порывом ветра, подхватившим горсть снега и бросившим его юноше в лицо. Фран сморщился, попытался прикрыться, но снег все равно попал и в глаза, и в нос, заставив его чихнуть и начать усиленно тереть веки в попытках стереть выступившую под ними влагу.       — У тебя есть талант. Большой, как я уже говорил, — назидательно произнес Мукуро, судя по едва слышному звуку, шагнув в сторону. — Ты легко распознаешь иллюзии, понимаешь их. Потенциально — можешь так же хорошо создавать. Но от этого нет толку, пока сам ты что бушующий шторм.       Фран не успел спросить, что он имел ввиду. Сверху на него обрушилась ещё одна волна снега, тяжёлая и уже совсем не мягкая. Конечно, это тоже была иллюзия, но до того реальная, что юноша смог разве что немного побарахтаться… Перед тем, как завязнуть в снегу намертво.       Впрочем, даже тогда он не оставил попыток выбраться. Раз не получилось силой, настало время иллюзий. Пытаясь держать голову повыше, чтобы не ткнуться подбородком в снег, Фран обратился к запечатанной в кольце силе. Знакомого холода не ощутил. Может, потому, что ему всему было холодно, но скорее потому, что кольцо не отозвалось.       — Я же говорил. Никакого толка, когда в голове и душе раздрай, — хохотнул Мукуро, обойдя получившийся сугроб и замерев перед Франом.       — Раньше получалось, — буркнул юноша, попробовав дернуть рукой с кольцом.       — Случайность, не более. Совпадение чувства и желания, — небрежно бросил Мукуро, присев перед ним. — Дай угадаю, в моменты активации кольца ты очень хотел жить. Или ранить кого-то так, что глаза пелена застилала.       Фран заглянул в разноцветные глаза и молча поджал губы. Как только угадал? Что в случае с первой активацией кольца, когда Бельфегор почти убил Франа, что со второй, когда к юноше приставал Найт, он злился, да, но и хотел чего-то. В этом была суть?       — По глазам вижу, ты и сейчас не понял, — все так же спокойно подметил Мукуро.       — Понять что-то из ваших запутанных речей сложно, — протянул Фран. — Будьте проще, и мир к вам потянется.       — Ку-фу-фу, пусть уж лучше держится подальше, — рассмеялся Мукуро, вновь поднявшись на ноги. — Но, так уж и быть, сделаю исключение. Постараюсь объяснить так просто, чтобы и ребенок вроде тебя понял.       В этот раз в словесной перепалке Франа переплюнули. Да, кажется, у иллюзионистов все же были особенные способности к красноречию. Исключая Хром, но она скорее скромничала. Чего только стоила та сцена перед отъездом, когда девушка парочкой слов вывела старшего офицера Суперби из себя так, как никто другой…       Мукуро же наконец прекратил «успокаивать» ученика и убрал иллюзию. С тихим фырком Фран шлепнулся на землю. За лучшее счёл не подниматься и послушать, что же Рокудо хотел ему сказать. А то пока от его слов все путалось только больше.       — Чтобы создавать иллюзии, нужно уметь контролировать себя, — начал Мукуро, вновь сев на выступ и подтянув колено к груди. — Пламя тумана только выглядит спокойным, на деле оно такой же жестокий враг, как пламя урагана. Ошибок не прощает. Стоит только поддаться ему, разок упустить контроль, и есть риск не вернуться из мира фантазий.       — А вот теперь стало чуть понятнее. Могли бы сразу с этого начать, — протянул Фран, перевернувшись на спину. — Пламя тумана подпитывается от эмоций, да?       — Ну наконец до тебя дошло, — довольно отозвался Мукуро. — Да, эмоции — главный враг туманника. Эмоции не только удерживают тебя от работы с пламенем, но и дают ему силу. Когда ты делаешь иллюзию, желая чего-то слишком сильно, она хватается за твой разум. Иногда уже не отпускает. Тогда есть только два пути — появится кто-то с подавителем, кто спасет тебя, или ты выгоришь. Навсегда останешься в иллюзии. Может, это приятно. Но, думаю, ты согласишься, что смерть эта бесславная.       — Любая смерть бесславная и неприятная, — протянул Фран, глядя в затянутое тучами небо. — И что со мной не так? Мне всегда казалось, что я не мастер проявлять эмоции.       — Проявлять да, камень ты тот ещё. Но не испытывать, — качнул головой Мукуро, не переставая насмешливо улыбаться. — Ты злишься. Безумно. Я вижу это в каждом твоём жесте и слове. Ярость бушует в твоей душе, не даёт покоя, натягивает нервы до предела. Зовёт в бой. Терзает разум, не давая ему сосредоточиться на иллюзиях. Не знаю, на что ты злишься, и не хочу знать, но в твоих интересах самому это понять и научиться контролировать. Иначе ты просто не сможешь активировать кольцо. А если сможешь, не откроешь и половины потенциала или сразу утонешь.       Дав это несчастливое пророчество, Мукуро замолчал, позволив Франу осмыслить его.       Осмыслять было особенно нечего. Юноша знал свою проблему. Понимал и причину. С тех самых пор, как родителей изгнали из Центра, в нем поселилось знание — мир несправедлив и жесток. И с каждым годом оно становилось сильнее. А вместе с ним зрел и гнев на мир, в котором его родителям не дали и шанса. В котором они с бабушкой остались одни. В котором ему словно не было места. После изгнания из Центра чувство это достигло пика. Потому что оно действительно было несправедливым. Юноша считал, что имел право злиться. У него забрали все — спокойствие, дом, право на жизнь… И ради чего? Ради погонов? От одной этой мысли в душе Франа поднимался гнев, сжимающий горло и мутящий голову.       Шанса избавиться от этого чувства у него не было — пустошь полнилась жестокостью и несправедливостью. Вария и Бельфегор лично доказывали это Франу ежедневно, на поле боя ли или в обычной жизни. У него в пустоши не было права ни на что. Хорошо хоть дали показать себя. Окажись он ещё более неудачливым — валялся бы в том доме на отшибе обитаемой пустоши воплощением несправедливости.       Фран медленно сложил руки на груди и прикрыл глаза. Что он мог сделать с этим? Вария нуждалась в нем как в туманнике. Без этой силы у него могло не остаться и того хрупкого, жуткого, но места для жизни, которое он нашел. Да и сами по себе иллюзии Франа интересовали после демонстрации от Мукуро. Это была большая сила. Большая возможность.       Для которой нужно было научиться держать гнев в душе под контролем так же хорошо, как и в проявлении. С виду просто. На деле… А как на деле Фран пока сказать не мог. Уверен был только, что непросто. Одно дело контролировать проявление эмоций, и совсем другое — само их существование. Ну как ему было не злиться? Как не волноваться, когда ситуация принимала скверный оборот, а он не знал, сможет ли с ней справиться? Фран всегда считал эмоции ненужными, неважными и местами даже вредными, но не мог отказаться от них совсем. Что понял ещё острее, когда почувствовал что-то к… Когда уезжал из Варии, да.       Сомневался, что и медитации помогут.       Глубоко вдохнув, Фран задержал дыхание. Медленно открыл глаза. Серое небо вновь предстало перед ним в своих унылых красках — солнце едва пробивалось сквозь неизменные облака и казалось подернутым бельмом глазом дикого зверя. Безумное сравнение для сходящего с ума юноши.       В лёгких быстро заболело. Вместо того, чтобы расслабиться, тело напряглось лишь больше. Под кожей зазудело желание осмотреться, сжать кулаки, напрячь ноги, чтобы прийти в движение в ту же секунду, как рядом появится угроза. Давно в жизни Франа не было такого затишья. Если только не перед бурей в лице очередного испытания.       — А есть какой-то другой способ? — протянул он, наконец выдохнув. — Считалочка там, или правильное дыхание.       — Снова тянешься к бою. Не удивлен. Тебе с первого дня привили неправильные привычки, — насмешливо отозвался Мукуро. — Можно правильно дышать. Но только освободившись от эмоций ты сможешь полностью контролировать иллюзии.       — Скажите честно, у вас получилось? — попытался поддеть нового учителя Фран, чтобы отвлечь внимание от неудобной правды о себе.       — А ты как думаешь?       Да никак Фран не думал. По словам Хром, Мукуро считали сошедшим Богом. Или Дьяволом во плоти, смотря кто и как близко с Рокудо знакомился. Но все это были слова посторонних. Легенды тоже говорили лишь о силе, не более. Тем более, могли быть преувеличением.       Но если говорить честно… Фран склонялся к тому, что, да, у Мукуро получилось. Уж слишком реальными были его иллюзии, слишком живыми. Поверь, протяни руку — в них и останешься.       Франу хотелось бы так же. Забыть о водовороте в душе, потушить горящее яростью и обидой сердце, оставить только холодный разум.       Выдохнув, юноша поднял руку с кольцом к небу. Раздвинул пальцы так, чтобы сквозь них лишь едва мог просочиться тусклый свет. Тень легла на лицо. Камень на кольце сверкнул затаённой синевой. Обещанием дать силу, с которой он наконец сможет добиться большего — ненужного признания, необходимого спокойствия… Пустоты в душе.       Но после тренировок с Бельфегором все вокруг казалось уловкой. Мгновением перед новым ударом, в которое замирает сердце и сжимаются мышцы. Фран хотел бы забыть. Но понимал — отучится от этого и в следующую встречу его раскатают снова. Причем даже не наставник, а прелести пустоши, с которыми тот его справляться и учил.       Иллюзии могли дать ему многое, но только грубая сила обещала защиту.       — Я чувствую твои сомнения, — вновь заговорил Мукуро, судя по звуку, стукнув пяткой по каменному выступу. — Давай ещё раз. Попробуй отчистить разум. Пока не сможешь хоть на мгновение сосредоточиться не на происходящем вокруг, будешь мёрзнуть.       — Вот и пошли знакомые мне методы, — выдохнул Фран, опустив руку на грудь. — Так даже удобнее. Можете ещё бить за каждую неудачу, тогда совсем себя как дома почувствую.       — Как обидно, что не я встретил тебя первым, — совершенно пустым голосом произнес Мукуро. — Будь так, я уже сделал бы из тебя достойного туманника. Теперь же… Придется постараться, чтобы вытравить из тебя это.       Фран хотел этого. Фран хотел остаться при своём. А чего хотел больше сказать не мог. Все ещё поддавался глупым чувствам, от которых так хотел убежать.       — Не стройте из себя кого-то выше всего этого, — выдохнул юноша, снова закрыв глаза. — Вы не небожитель. Просто такой же житель пустоши, как и все. Тоже безумный, тоже странный и тоже опасный.       — О, мальчик, нет-нет. Я действительно выше этого, — хохотнул Мукуро. — Ведь я здесь родился. И знаю куда больше прочих из-за связи с туманом. Однажды ты тоже будешь таким. И тогда… Хм. Это будет интересно.       — Вы так не любите Бел-семпая. Но у вас с ним есть кое-что общее, — постарался расслабиться юноша, зная, что будет дальше. — Вы оба невыносимо пафосные. Аж язык желчь жжет.       Ожидание сбылось — очередная иллюзия соткалась из тумана так быстро, словно всегда была рядом. Тонкая длинная змея с белоснежными чешуйками шлёпнулась юноше на грудь. Бледно-фиолетовые глаза остановили взгляд на его лице. Ложное веко закрыло их раз, затем другой, но змея не шевельнулась. Только её длинный язык несколько раз показался изо рта. Фран постарался остаться спокойным. До боли стиснул зубы и сжал кулаки, сосредоточил мысли на другом. Представил себя дома, у телевизора, с чашкой чая… Но почему-то вместо родного дивана перед глазами возник тот, на спинку которого он смотрел, когда не мог уснуть ночами в пустоши, а вместо чая в железной кружке оказался кипяток. И, что ещё важнее, на краю фантазии возникли очертания фигуры со светлыми волосами…       Змея шевельнулась, нависнув над лицом Франа. И в ту же секунду юноша дёрнул рукой, попытавшись ухватить ее за хвост. В отместку иллюзия изогнулась и укусила его за нос. Стало больно, несмотря на то, что змея тут же растворилась в воздухе.       — Почти. Но в голове и душе у тебя всё тот же хаос, — поддел его Мукуро.       — У вас тоже, что такие иллюзии создаёте, — буркнул Фран, потерев укушенный нос. — Где вы вообще видели змей с фиолетовыми глазами?       — О, одну видел. Может, и ты ее увидишь, — рассмеялся Мукуро. — Думаю, совсем скоро.       Спросить, что за бред он только что сказал, Фран не успел — его отвлек скрип двери, хруст снега и стук тарелок.       — Мукуро-сама, Фран-кун, я принесла обед, — услышал юноша знакомый мягкий голосок.       Хром тенью замерла на ступеньках, переступая с ноги на ногу, но не решаясь шагнуть ближе. В руках она держала металлический поднос, — согнутый и ржавый местами, как и, кажется, все в Кокуе Лэнде, — на котором стояли две деревянные миски. В такой холод дымок, поднимающийся от них, был ещё заметнее…       Фран привык завтракать редко и не есть как минимум до обеда, если только Бельфегор не расщедривался на разрешение доползти до столовой в перерыв, но от близости еды у него невольно заурчало в животе. Позорно. А в добавок ко всему, он ещё и не смог удержаться и не поджать губы.       — Спасибо, Хром, но лучше отнеси их в столовую, — мягко произнес Мукуро. — Наш гость пока не освоился с собой и с едой подождет. Думаю, это затянется.       — Но это не повод забыть о себе, Мукуро-сама, — улыбнулась девушка, бросив на Франа печальный взгляд.       И все же он не ошибся, верность Хром учителю была сильна. Хотя бы за это стоило себя похвалить. Но как, если он сам только что вспомнил того, кого обещал не вспоминать никак, кроме как в связке с боем? Прав был Мукуро, в голове у Франа царил сущий хаос. С этим действительно придется долго работать…       — Хм… Может, если ты сама покажешь мастерство иллюзий нашему ученику, я смогу отвлечься на обед, — внезапно произнес Мукуро, задумчиво качнув головой.       — Но, Мукуро-сама, я… — попыталась оправдаться Хром, и тут же замолчала. — Если вы обещаете съесть всё, я попробую.       И такой взгляд она бросила на Рокудо, что Фран сразу понял — кроме верности тут дело и другим пахло. Не хватало ему только романтической драмы в прямом эфире. Юноша и по телевизору их не смотрел, отдавая предпочтение образовательным каналам, а уж в реальности точно видеть не желал.       — А меня спросить никто не хочет? — встрял в их разговор Фран, пока флирт не пошел дальше. — Между прочим, это меня тут учат.       — Извините, Фран-кун, но учитель Мукуро-сама. Ему и решать, — виновато улыбнулась девушка, попытавшись скрыть румянец за волосами.       Ну прямо как на боевых тренировках. А кое-кто так отчаянно отрицал сходство… Свести бы этих двоих ещё раз и посмотреть, кто живым из боя выйдет. На одного странного человека в пустоши точно станет меньше, уже плюс.       — Попробуй, Хром. А я пока попробую твою еду, — разочаровал его ещё раз Мукуро, пройдя к девушке и забрав у неё поднос.       На мгновение их пальцы соприкоснулись. Фран услышал тихий выдох Хром, увидел, как широко распахнулись её глаза… И отвёл взгляд. Романтика пустоши… Нет уж, обойдется без неё. Мукуро, на счастье, остался так же хладнокровен. Забрав поднос, он сел на ступеньки, на которых появилось несколько больших подушек, и приступил к еде. А Хром сбежала ближе к Франу, пытаясь скрыть дрожь в ногах, одергивая полы длинной юбки.       — Ум… Мои иллюзии ещё не очень хороши, но я надеюсь, что смогу помочь вам, Фран-кун, — сделала она вид, будто ничего не произошло.       — Мне поможет только мой нож, — выдохнул юноша, с сожалением вспомнив потерянные ножны. — Пока ваши иллюзии не смогут выручить меня в беде, верен я буду только ему.       — Иллюзии сильнее любого ножа, Фран-кун, — выдохнула девушка. — Я надеюсь, мы сможем доказать это вам.       И девушка сразу же взялась за это с таким жаром, какого Мукуро не показывал и близко. Фран даже сосредоточиться не успел, а иллюзии одна за другой возникли из морозного воздуха, окружив его подобно деталям причудливой картины.       — Прошу, попробуйте сосредоточиться. Иначе мне придется закрыть вас куполом тишины, — молящим тоном попросила Хром. — Я не хочу ранить вас.       — О, тут и так могут? Вот это мне роднее, — выдохнул Фран.       Роднее-то да, но в том и была проблема… Перед лицом знакомых угроз у него была только одна реакция — приготовиться к бою. Разумом Фран попытался воззвать к благоразумию. Он закрыл глаза, вдохнул поглубже, отпустил мысли об окружении и вновь сосредоточился на прекрасном мире вне. На мгновение юноше показалось, что он почувствовал запах чайного концентрата и ощутил касания холодных мозолистых пальцев к задней стороне шеи…       А потом совсем рядом что-то упало. Так, что едва не задело его плечо. И Фран дернулся. Лишь чтобы увернуться, не более, но это нарушило идеальное равновесие созданной Хром картины. Увернувшись от и так пролетевшего мимо предмета, Фран впечатался в дымное подобие шкафа. Тот покачнулся, заскрипел, словно настоящий, и навалился на юношу всей своей громадой…       Не будь это просто туман, Франа определенно раздавило бы в тот же момент. Но Хром развеяла иллюзию. И юноша снова остался с гадким чувством провала, от которого ещё больше захотелось схватиться за нож.       — Это было уже лучше, — отозвался Мукуро, на мгновение отвлёкшись от еды. — В том числе и у тебя, Хром. Вещи получились как настоящие и ты выстроила их в очень точной последовательности. Умно. А ты, Фран… Что ж, чему-то ты научился. Но не настолько, чтобы получить этот замечательный суп.       — М-мукуро-сама… Не надо так, я ещё далека от идеала… — замялась Хром, схватившись за юбку.       Фран только позволил себе снова распластаться на снегу и обратил взгляд в темное небо.       Что ж, думая, что бой — это сложно, он, кажется, ошибался. Там от него хотя бы требовалось сосредоточиться и двигаться, а не отказаться от привычек, отсутствие которых в пустоши могло стоить жизни.       Перспективы на ближайшие три месяца открывались потрясающие… Впрочем, кто сказал, что он собирался отказаться от боевых тренировок? Иллюзии могли многое, это ему не уставали доказывать уже четвертый день. Но у каждой силы должна была быть подстраховка. Мукуро мог сколько угодно говорить про спокойствие, но пока только бой не дал Франу умереть. И он не сомневался, что ещё не раз сделает это.       Поэтому после тренировки, не увенчавшейся успехами, юноша наскоро перекусил под молчание остальных членов Кокуе Лэнда и сбежал, но не в свою комнату, а в одну из пустых. Не то чтобы она была большой… Таких в замке и вовсе не наблюдалось, кроме главного зала… И выходить на улицу, в ставший только сильнее мороз, Фран не хотел. За неимением лучшего пришлось удовольствоваться приемлемым.       Тем более, что на сегодняшней боевой тренировке у него не было соперника. Не то что такого сильного, как Бельфегор, а хоть какого-нибудь.       Нож Франу, к слову, тоже не вернули. Пришлось взять первую попавшуюся железку похожего размера — ржавую и неудобную, но хотя бы лёгкую, — и начать отработку навыков.       Стойка за стойкой, шаг за шагом юноша вспоминал приемы, выученные болью и кровью. Движения невидимого противника приходилось додумывать, но с этим Фран справился удивительно легко. В его мыслях сам собой возник знакомый образ — выше него, жилистый, гибкий и ловкий, стремительный настолько, что дух захватывало от каждого движения. Со светлыми волосами и безумной улыбкой на остром лице, поражающем изяществом черт. Воспоминание заставило вытянуться, собраться с мыслями и сосредоточиться на бое с тенью.       Тенью того, кто построил всю его новую жизнь.       Фран начал с отработки уворотов, как это всегда и бывало. Представил, как фигура рванула к нему, сжимая очередной клинок — в привычной манере, легко, яростно, но четко выверяя каждое движение. А чтобы лучше в эту мысль погрузиться, позволил себе закрыть глаза.       Движение влево получилось таким же, как в последние дни в Варии — ещё чуть неловким, но стремительным. Дыхание не сбилось, тело не качнулось. Фран про себя подметил, как легко ему было шагнуть, как послушно отозвались конечности, как в груди вновь родилось предательское чувство восторга… Жар битвы, которой ему, как оказалось, очень не хватало.       Шаг, ещё — он погрузился в знакомый танец, в котором было так много деталей, но который он понимал куда лучше песни, которой его учил Мукуро. Фран забыл обо всём: о Кокуе, о железке вместо ножа, о том, что провёл день на холоде без особого смысла. Всё, что осталось — вымышленный Бельфегор и он сам, кружащий по комнате и уворачивающийся от выпадов.       Какого было удивление Франа, когда по руке его внезапно скользнул холодок… А затем совсем рядом с щекой словно пролетел клинок. И даже свист повторился, словно Бельфегор и вправду оказался в комнате.       Фран распахнул глаза — и успел поймать короткий момент перед тем, как знакомый образ, соткавшийся из тумана, растаял в воздухе, бросив ему на прощание широкую улыбку.       Что это было? Фран растерянно поднял ладонь и взглянул на кольцо. В синем камне в последний раз сверкнул свет.       Быть не могло. Он создал иллюзию. И не просто какой-то мелочи, а Бельфегора. Может, не точно, зыбко, слабо, слишком быстро, но создал. Кажется, не так уж Мукуро был прав, говоря о подавлении эмоций. Или, может, все же…       Ведь всё, о чем Фран думал, танцуя с воображаемой смертью — о следующих движениях. И не было в нем ни боли, ни страха, только распирающее грудь чувство… Восторга. Злого и неправильного. Такого же знакомого, как и движения, в которые он погрузился с головой.       — И все-таки ты насквозь прогнил, мальчик, — услышал Фран за спиной голос Мукуро.       Тот замер за дверным проёмом, и в разноцветных глазах его словно горело собственное пламя — пробирающее до глубины души, сверкающее в отблесках фонарей в коридоре.       — Что ж, так ты хочешь? Попробуем, — продолжил он, не став дожидаться ответа. — Вспоминая твой вопрос… Да, я не избавился от эмоций до конца. Моё чувство — ненависть. А твое, как видно, ярость. Худший вариант. Но не мне тебя поучать.       — Главное, чтобы получалось, — выдохнул Фран, медленно опустив руку. — Варии нужен туманник. А значит, я должен им стать.       — Варии нужен туманник… — выдохнул Мукуро, покачав головой. — А самому тебе что нужно, Фран Тесси?       — Выжить, — без тени эмоций ответил юноша. — Показать несправедливому миру, что я могу быть сильнее него.       — Как наивно, — хохотнул Мукуро, повернувшись и направившись прочь. — Мир всегда оставляет последнее слово за собой. Но, знаешь… Будет интересно понаблюдать за попытками. Лишь бы они не завели тебя слишком далеко…       Фран сжал железку в руке, вновь представив вместо неё нож. Как бы далеко его не завела живущая в душе ярость, он готов был на это. Лишь бы жить дальше. Лишь бы не сломаться.       Пусть ярость станет последним его чувством. Пусть поведет за собой глубже в пустошь… И в мир иллюзий.