Нелюди

      В следующие три месяца усердных тренировок Джисон сделал для себя неопровержимый вывод: всесильный, невероятный и довольно высокомерный вампир Ли Минхо на самом деле очень чувственный и ответственный. Не важно, как долго приходилось мучаться над одним упражнением и как сильно беситься от неудач — Минхо мягко сглаживал все углы, спокойно объясняя всё по новой.       Нет, безусловно он продолжал посмеиваться над ним, если, к примеру, дерево окажется слишком убийственным препятствием или выпитая кровь польётся через нос. Но со временем Джисон с гордостью понял, что раскрыл его настоящую сущность — зла тот не желает, а лишь от большой заботы издевается, потому что разучился быть добрым. Сам Минхо даже не догадывался о том, что его «прочли как открытую книгу», потому что наверняка не согласился бы с этими выводами и рассмеялся.       Минхо же наконец убедился в своей теории: Джисон вообще не знает, как ведут себя нормальные люди, путая всё со всем. Хоть ему и повторяли чуть ли не каждый день, что его не собираются «воспитывать, чтобы потом выкинуть», но он всё равно постоянно пытался облегчить чужую жизнь, усложняя её в разы. Минхо уже не понимал, каким взглядом ему нужно смотреть, чтобы тот не решил, что в чём-то провинился.       Зато «скромный подопечный» совершенно забывал о всём должном уважении, когда дело касалось контроля сил и тренировок в драке. Конечно же сейчас мирное время и охотников уже сотню лет не было от слова совсем, но Минхо хотел обучить его драться на случай, если беспомощный вампирёныш попадётся на глаза могущественному клану: им же тоже скучно проживать свою спокойную жизнь, поэтому более опытные вампиры частенько гоняют новорождённых. А учитывая отсутствие усидчивости Джисона и его жгучее желание познакомиться и с ними, навык защиты ему жизненно необходим.       Вот в таких тренировках он становился совсем сумасбродным, подначивая Минхо нападать беспощадно, ещё и вдобавок подкрепляя это горделивыми выкриками. Порой, когда ему объясняли, как и куда стоит бить, показывая на нём самом и не применяя силу, Джисон забывался и сам кидался — дуралея сразу же опрокидывали на лопатки. Но даже побитый и хромой он поднимался, скуля от боли и всё равно харкаясь новыми смелыми криками. Пару костей Минхо он всё-таки ломал, а один раз даже прорезал когтями его сонную артерию, победно заливаясь воплями радости со сломанным позвоночником и оторванной рукой, которой сделал свой удачный выпад и которая после валялась в пару метрах от него.       Как бы голова Минхо порой не кипела, ему было весело с ним. Обижаться или раздражаться чрезмерно сильно не получалось, и он просто чувствовал себя живым. Однако и мёртвым, хотя бы иногда, хотелось побыть снова, и в такие часы перерыва Джисон отправлялся на самостоятельные тренировки: разбивание ненавистных орехов, медленная ходьба через препятствия, концентрация во дворе на зрение, обоняние и слух.       Для последнего упражнения он садился на склоне горы и сосредотачивался на одном звуке, запахе или картинке, стараясь абстрагироваться от остального громкого и яркого мира. Только через месяц каждодневной тренировки получилось отыскивать Минхо среди всех зверей, горных рек и гудящего внизу города. Но вампиров легче всего чувствовать, поэтому постепенно задача усложнялась, закончившись шелестом ветра. С ней Джисон так и не справился, но и без неё он научился концентрироваться на определённом объекте, хоть и не настолько тихом.       Но уроки проводились не только с неодушевлёнными предметами — под «неодушевлёнными» Минхо чаще всего имел в виду и себя, заливаясь довольным смехом, который никогда не понимал его подопечный. Лучшего друга ученика тоже втянули в тренировки, ведь он человек, ещё и единственный, знающий о новой личине Джисона. Только спустя полтора месяца Минхо позволил Феликсу придти к ним в замок и увидеться в жизни, но только через ещё месяц разрешил, наконец, обняться. При всём этом он тщательно следил и чуть ли не отбрасывал счастливейшего Хана в стену, если ему казалось, что тот пренебрегает контролем и перебарщивает с силой, способной сломать человека. Видя это Феликс так и не понял, как его друг абсолютно спокойно прощал хладнокровного вампира, рядом с которым всегда хотелось только дрожать.       Из-за скованности, вызванной страхом, Джисон даже решил, что Феликс так относился именно к нему, чрезмерно преувеличив свой «грозный вампирский» вид. Но со временем, когда Минхо стал доверять его контролю и смотреть сквозь пальцы на их взаимодействия, друзья вновь вспомнили, насколько их дружба тактильно-доверительно липкая.       Да и, как позже выяснилось, грозному хозяину замка абсолютно плевать на их болтовню. Поэтому окончательно свыкнувшись со случившимся, спустя три месяца Феликс расслабленно сидел на диване с Джисоном, рассказывая чуть ли не в его открытый от шока рот все новые сплетни из университета. О том, какие ему похороны и трагичную смерть придумали, чтобы хоть как-то оправдать резкое исчезновение, друг описывал веселее всего, даже задев интерес посмеивающейся мебели в виде Минхо.       Три месяца прошли насыщенно и невероятно быстро. За три месяца Джисон почти перестал быть проблемой. За три месяца Минхо почти перестал быть проблемой. Но как и первый периодически случайно сваливал настольную лампу и прочее со стола из-за неуклюжести, уже не связанной с неконтролируемой силой; так и второй уже реже, но выкидывал внезапную флиртующую шутку, уже не заканчивая её сравнением Джисона с домашним питомцем. Хотя тому иногда казалось, что улучшение отношения Минхо к нему не совсем от чистого сердца, а лишь бы добавилась ещё одна задевающая издёвка, по типу «секс по дружбе». Пугающий парень.

×|×|×|×|×

      — На! Получи! — ворвавшись в комнату Минхо без стука, Джисон протянул ему руку, сжатую в кулак, затем хрустнул скорлупой и довольный собой хлопнул содержимым по столу. Великолепный результат — скорлупа сломалась, а орех остался целым, как и должно было быть. Отвратительный результат — стол проломился под его ударом, чего явно не должно было быть. — Блин…       Минхо поднял прикатившийся к его ногам орех, взглянул на смутившегося Джисона, ожидающего похвалу или придирки, с усмешкой кивнул ему и бросил орех в открытое окно. В первые разы тому не нравилась эта проверка, похожая на брошенную палку для пса, но теперь уже без задней мысли он выпрыгнул в окно, прокатился по траве и, влёгкую поднявшись, бросился к летящему ореху. Неудачная история со столом снивелировалась удивительным окончанием — Джисон успел поймать орех и при этом кубарем не влетел в дерево.       Пока он размахивал доказательством своей победы и громко воодушевлённо кричал, Минхо опёрся о подоконник и улыбнулся.       — Молодец. — сказанно тихо, почти что шёпотом.       — Спасибо! Я знаю!       Несмотря на чрезмерную гордыню, в ответ на которую Минхо лишь цокнул на него и закрыл окно, Джисон сильно растерялся — реакция накрыла тогда, когда он обходил замок, чтобы вернуться. Вообще-то Минхо его почти не хвалил, и это был только второй акт проявления невиданной доброты за всё время.       Ещё и как: тихо, наверняка рассчитывая, что Хан не услышит. А он ведь услышал — подловить не получилось! Но поднимаясь по лестнице, он уже не был таким уверенным в себе. Минхо всегда знал, к чему придраться, и с чего бы этот успех был исключением?       — Ну что? — начиная с атаки, Джисон влетел в комнату, когда поломанный стол уже разобрали и готовились выносить. — Стол я случайно сломал, это не считается!       — Я бы удивился, если бы ты его специально сломал. — зависнув в своих мыслях и не поднимая взгляда, Минхо вложил в руки Хана связку частей бывшего стола. — Выбрось.       — Ты так и не сказал. В чём косяк?       — А? Его нет. Кроме стола, но мою мебель ты будешь ломать и через лет десять. Так что молодец, азы освоил.       — Азы? Это всё были всего лишь азы? — Джисон разочарованно заныл, забыв о своём счастье от похвалы.       Но слово «азы» на самом деле имело невероятное значение, ведь за ним следовало обещание.       — А нет, не ржи! Раз я научился себя контролировать, значит уже сегодня смогу выйти в город! Да?       Минхо только отмахнулся от воодушевлённого, выгоняя из комнаты. Он уже начал злиться от своей доброты, но обещанные слова обратно не заберёшь.       Зато их исполнение можно оттянуть.       — Или же вечером мы будем тренировать обращение в животного… — заключил Минхо себе под нос, тут же усмехнувшись от дикого взбудораженного крика из коридора. — За что мне это всё?..

×|×|×|×|×

      Вечер рано или поздно обязан был наступить. И вот Джисон снова сидит в зале в трижды починенном кресле перед своим учителем. Он определённо в предвкушении того, как скоро научится новому трюку. А вот его учитель за весь свободный от доставания день уже в сотый раз представил начало новых безуспешных попыток и злостных криков из другого конца замка. Он чокнется, но зато чокнется опять весёлым и нескучающим. В принципе плюсы весомее.       — Обращение поможет тебе скрыться и сбежать, если тебя поймают… — Минхо начал совсем удручённо, тут же жестом затыкая готового запротестовать. — Я не смогу следить за тобой и, конечно же, спасать каждый раз, когда ты намылишься в город. Так что тебе предстоит…       В нетерпении впиваясь в колени стёртыми когтями, Джисон слушал нудную и в тоже время захватывающую лекцию. Нудная она, потому что Минхо видимо читал слишком много заумных книжек, вдалбливая в чужой мозг откровенно много информации. Хотя его можно понять — делать то нечего было в трёхсотлетнюю жизнь, а в последний спокойный век особенно. Пришлось читать, и читать много, забыв о простой лексике. Но благодаря поднятой теме лекция стала не просто терпимой, а интересной.       Перевоплощение в животного.       По словам Минхо, всеобщее мнение о том, что вампиры превращаются в летучих мышей, полный бред — только некоторым удаётся эта форма. На самом деле облики есть двух видов: основной и личный. Основной, пресущий всем вампирам, это крысиный облик — кстати говоря, именно в таком виде, а не человеческом, Хан увидел Ли в первую очередь. И именно с этого вида они начнут.       Но естественно Джисон ещё не был готов не нагружать чужую голову, принявшись выспрашивать про личный облик и как его можно добиться. Он вообще никогда не обходился полумерами, выбирая «слишком». А раз и Минхо месяц назад выбрал это самое «слишком» в человеческом флаконе, то пришлось устало выдохнуть и отложить в сторону книги с практиками для начального уровня.       — Личный облик — превращение в животное, к которому вампир предрасположен. У кого-то личный облик — это всеми «излюбленная» стереотипная летучая мышь; у другого — козёл; у третьего может оказаться рыба, а у четвёртого, самого огромного неудачника, волк. — боковым зрением Минхо заметил готовый раскрыться вслед за глазами рот. — Не смей.       Джисон промолчал целых три минуты. Но только пока удивлённый им лектор продолжал, он так и оставался на том же шерстяном месте.       — И вот прямо ничего страшного не будет от этого? — бесстрашно перебив, Джисон чуть не подскочил на своём месте.       «От того, что ты меня не слушаешь? Ох, конечно, я твою задницу сейчас…»       — От чего не будет? — вместо озвучивания мыслей Минхо спокойно переспросил.       — Я про тех вампиров, которые в волка превращаются. Ну там стычки с оборотнем и вампиром-волком? Мы же враждуем, и вдруг…       — Враждуют только здравый смысл и твоя наивность. Вот вроде месяц прошёл с развеивания мифов, Джисон, но…       Минхо остановил усталый взгляд на подскочивших от неверия бровях, тут же усмехнувшись с собственной напыщенности во фразе. Его любимая игрушка так ему и не надоела и точно надоест не скоро, так что можно смягчиться и щёлкнуть по вздёрнутому носу.       Даже этот игривый тычок выполнен с особой элегантностью и молниеносной скоростью, которая раньше была не под силу неокрепшим глазам Джисона. Теперь он легко мог бы защититься, но не стал. Тычок ведь совсем аккуратный, еле скользящий по кончику носу и точно не с целью принизить, как раньше казалось постоянно. Так почему бы не позволить ему свершиться в обмен на предоставленную информацию и терпение, которое Джисон действительно ценил?       Параллельно можно ещё и насладиться легчайшим взмахом кисти. С первой встречи его движения, да и сам Минхо в целом, восхищал чужой взгляд. И со временем, несмотря на частые придирки и едкие шутки, вампир не стал выглядеть хуже или хотя бы обыкновеннее. Он точно не человек, но и не нечисть — произведение искусства, муза, да хоть кто, но точно ненастоящий. Как бы порой Джисон не бахвалился от кипящей натуры, но в некоторые неподходящие для этого моменты утопал в его возвышенной и чарующей ауре.       Да, наставник высокомерен, что иногда немного обижало. Но он настолько красиво высокомерен, что долгой обиды никогда не бывало. Как раз из-за таких моментов глупого ступора по необъяснимым причинам Джисон и хотел поскорее вырваться из замка в город. Ему срочно нужны люди и, что ещё важнее, девушки, пока совсем с ума не сошёл и сдуру не согласился на одну из выбрасываемых флиртующих шуток.       — Поэтому хватит судить всё по «Сумеркам»… Джисон, а хочешь я тебя порву напополам? — Минхо вставил свою неожиданную реплику в ответ так монотонно-сладко, что и на неё получил ещё один согласный кивок. — Да зачем я распинаюсь…       Своими мыслями ученик уже ушёл в воспоминание своего первого поцелуя, украденного вампиром. Не по своей воле ушёл, так получилось. Поэтому Джисон твёрдо решил, что ему нужно перецеловать половину женского населения Сеула, чтобы точно удостовериться, насколько Минхо был плохим вариантом. И только когда этот плохой вариант так жёстко гаркнул на него, тот сумел собраться и прислушаться.       — Да, да, я слушал. Ты говорил про вражду вампиров и оборотней.       Джисон так уверенно откинулся на спинку кресла и щёлкнул пальцами с самодовольной улыбкой, плохо скрывающей остаточный румянец, что даже захотелось поверить. Но Минхо собирался сойти с ума только лет через сто, так что получилось лишь тихо посмеяться.       «Вот почему вампир не может убить другого вампира…?»       — В следующий раз порву… — тихо пробормотав себе под нос и вызвав недоумение, Минхо резко переключился на повторное объяснение. — Естественно вражда оборотней и вампиров тоже придуманный самими вампирами миф, чтобы люди, увидевшие смерть от клыков волка, ненавидели не их, а оборотней.       — Вот суки…       — Естественно. И, что довольно часто случалось, люди обращались к вампирам за помощью в изгнании «шерстивых тварей» в обмен на небольшую жертву, чаще всего юную живую девушку. Наши предки никогда не отказывались, хах.       — Так оборотни это выдумка?! — Джисон уже перестал удивляться с коварных планов вампиров, отчего вся печаль ушла в неожидаемое для этого русло. — Да я столько книжек про них читал, а они! А они! Ну сволочи…       — Оборотни существуют. — положив ладонь на опущенную грустную голову, Минхо говорил с видимой неприязнью. — Вампира-волка не отличить от обычного волка, а вот оборотней ни с кем не спутаешь: начиная от запаха и окраса шерсти и заканчивая их повадками. Но я надеюсь, что твоей глупости не хватит, чтобы начать их искать. Они мерзкие.       Новое скопище вопросов полетело на вампира, но все их он пренебрежительно сбросил. На лице Минхо отражалось отвращение, но в действительности ненависти к оборотням у него не было. Скорее непринятие и полнейшее непонимание к одному определённому оборотню, но в их случае виноваты абсолютно противоположные характеры, а не природная сущность.       Джисон с удручёнными вздохами принял чужой взгляд, решив, что в таком случае волком быть не хочет. Было бы славно открыть книжку с картинками и перечнем всех возможных обликов и выбрать для обучения самый понравившийся. Плевать, что он даже к основному облику не приступил — уже уверен, что не так уж и долго придётся терпеть. Но только, к сожалению ученика, невозможно узнать свою предрасположенность до того, как обратишься. Это не выбор, а факт. Грустно посопев в закрывшую рот ладонь и опять пропустив возобновление лекции, Джисон резко подскочил на месте, сияя ярче солнца.       — А покажи себя! Или ты… не умеешь?       — Откуда столько тщеславия в том, кто в личном облике будет белкой?       — Не буду я белкой! Не сглазь… — Джисон задумчиво погладил себя по пухлой щеке, недолго порасстраивался одному из самых нелюбимых прозвищ и настойчиво тыкнул усмехнувшегося в грудь. — Ну Минхо, я же должен глянуть, чтобы понять!       За свою жизнь Минхо слышал так много слезливых, наглых или вовсе бешеных просьб, что уже давно очерствел к ним. Но только не к упёртости Джисона, совмешающего все три настроения в одном. Минхо уверенно отрицал, что из него вьют верёвки, ведь из каждого исполнения чужой просьбы он извлекал свою выгоду. Искренняя насмешка слишком ценна для позабывшего о смехе.       Словно отключившись от всего мира, вампир опустил наставленную на себя руку и залип в одну точку на чужих коленях, неспециально-специально заставив заёрзать в кресле. Ему нравилось смущать Джисона, но в этот раз вся концентрация направлена не на эмоции.       Через мгновение Минхо сделал резкий толчок телом в его сторону, прыгнул и перед самым столкновением… ничего не произошло. Точнее ожидаемое нападение, которое Джисон прочёл как внезапная тренировка в рукопашной драке, оказалось всего лишь захватом его колен. Маленькие пучки шерсти, щекочущие нос, разлетелись в воздухе вокруг из ниоткуда появившегося кота. Честно говоря, в воображении Джисона превращение не могло произойти так просто: а где же мучения от мутации тела? Медленное и безусловно эффектное покрытие шерстью? Изменение черт лица? Да хотя бы вспышка света или затмевающий голову дым? Жаль невероятный момент не растянули, чтобы можно было насладиться, но о своей печали Джисон не сказал, чтобы лишний раз не назвали наивным дуралеем.       Гладкошёрстный серый полосатый кот глядел внимательно, не моргая двумя изумрудными океанами, полностью открывшимися вокруг тонких чёрных линий зрачков. В этом взгляде прослеживалось знакомое чувство. Презрение.       Несмотря на это, Джисон был очарован личным обликом Минхо, являющийся явно более приятным, нежели крысиный. Но только-только его кисть опустилась к голове животного, чтобы прогладить по сверкающей шёрстке, как кот задыбился и резко царапнул того по лицу. Пока взбудораженный ахал от щиплющей ранки, схватившись за попавший под удар глаз, Минхо уже обратился в прежнюю человеческую форму, встав к нему спиной и нависнув строгой фигурой.       То, что Джисон так пищал от хоть и сильной, но для вампира пустяковой царапины, хотя во время тренировочных боёв не обращал внимание на оторванные конечности, не стало удивлением. Вероятнее всего он объяснился бы «душевной болью от милого кота, убившего его веру в милых котов», поэтому его даже не спрашивали и не просили не паясничать. Но говорили твёрдо и холодно, вбивая важную информацию       — Вампиры могут отравлять свои когти, шипы или клювы покрытием серебра — в животном облике мы не настолько чувствительны к серебру и огню. Ты не должен умиляться, иначе можешь и с жизнью распрощаться.       — Ты сказал, что вампир не может убить вампира из-за веры!       — Веры во что? — Минхо слегка обернулся, бросив вспышки из глаз и хитрющей ухмылки, хоть и первой эмоцией было разочарование. — Ах, ладно… из-за инстинктов не может. Да, тебя не убьют, а просто поиграют. Но неужели ты думаешь, что я с тебя живым слезу, если ты вернёшься домой весь погрызенный? Я же обещал, что вечная жизнь станет для тебя вечной кончиной.       У Джисона оказалось полно времени для регенерации и отпущения серьёзной обиды, пока Минхо отсмеивался от своих шуток категории «мёртвый-живой». Это его любимый неумирающий вид шуток, заслуженно делящий первое место с шутками-флиртом. Ему и через ещё триста лет не надоест, если рядом будет такой слушатель.       — Неужели в обычном виде ты уже не хочешь меня погладить? Становись крысой быстрее, очень уж хочу за тобой погоняться.       Мгновение, и Минхо уже сидел на диване напротив потерявшегося Джисона, заново раскладывая книжки на столе. Он не улыбался от слова совсем, но на секунду поднятые глаза горели игривостью. Точно не надоест.       Пока сконфуженный учился у него вампирским чувствам и рефлексам, Минхо учился вместе с ним джисоновскому нестандартному поведению. И, как уже ожидалось, после колкой фразы его настоятельно попросили начать обучение. А ещё в конце добавили прожёванным скорым оправданием, что он не ради «догонялок» хотел научиться быстрее, а потому что это очень интересно. И ещё, что он не будет белкой. Это самое важное уточнение.       Гордыня так и плещет в груди Минхо. Так приятно угадывать чужую реакцию чуть ли не дословно. В своё охотничье время он мастерски считывал людей, привязывая их к себе тем, чего они так хотели. Приятно знать, что навык не растерян. Но это давит.       Прошло всего лишь три месяца, а он уже предсказывает чужие мысли и поведение. Страшно очерстветь к игрушке, ведь выбросить будет слишком жестоко. Вот только где-то совсем глубоко крылся ещё больший страх. Минхо отгадывал поведение Джисона, но всё так же вспыльчиво реагировал на него. Уж точно не привязаться ему хотелось, когда он брал того на своеобразную опеку. Развлечение выходило за рамки, и ладно уж испытывать жалость и интерес. Привязанность — начало конца Ли Минхо.       По-настоящему страшно.       — Пробуй. — пробормотал под нос Минхо, собираясь оставить ученика с книжками одного, а себя со своей травмой.       — А сколько времени надо?       — В твоём случае я ставлю первую неделю на то, чтобы ты не разорвался и не обделался. — от возмущений улыбнулся, не сдержавшись и совсем издевательски добавив. — Справишься?       — Да к концу недели я уже буду готов к личному облику, пфф.       — На что спорим?       — Да на что хочешь, всё равно.       — Даже дам тебе месяц. Победишь, и я не буду следить за тобой и названивать, когда ты выйдешь в город. Полная самостоятельность.       Это уже не первый их спор. Джисон ненавидел учёбу, засыпал над книгами ещё до вампирских практик, всегда терял концентрацию, а возможные призы давали ему нужную мотивацию, чтобы не бросить всё на полпути. Но раньше победа могла подарить ему только целый день без приставаний и ужасных шуток, а сейчас ставки оказались невероятно высоки.       В Джисоне заиграл восторг от превкушения своей победы — о проигрыше даже думать не посмел, ведь в таком случае можно настроить себя на него. Вот только Минхо не договорил.       — А проиграешь, тогда я буду делать с твоим телом всё, что захочу. Спорим?       Минхо с лёгкой душой отпустил его тренироваться, наслаждаясь быстро сошедшим, но таким ярким смущением. Единственное желание над чужим телом — чтобы оно поменьше мельтешило перед ним. Проиграть же было совсем не страшно. Он и так не собирался идти за тем в город, потому что в сиделки не нанимался. А если Джисон встрянет в какую-нибудь сумасшедшую историю, то так только интереснее.       Одни плюсы, но подопечному об этом знать не обязательно. ×|×|×|×|× Ровно через месяц. Вечер.       Совсем в свободное плавание Минхо его не отправил. Они также встречались каждый день в зале, параллельно оттачивая изученное. Но, что поразительно, своими успехами в превращении Джисон совсем не хвастался. Из-за того, что обычно тот показывал даже самые убогие попытки других тренировок, Минхо решил, что с превращением всё совсем отвратительно, поэтому о споре благополучно забыл.       В течении последней недели поставленного месяца Джисон был совсем тихим — никаких глупых вопросов не задавал и особо сильно не разбалтывался. Зашедший три дня назад Феликс ушёл раньше обычного, попрощавшись с хозяином дома совсем опечаленно. Минхо догадывался, что случилось нечто ужасное. Но раз это «ужасное» было таковым только для эмоционального дурака, а в его понимании наверняка обошлось бы пустяком, то он не стал ничего выяснять.       Но в последний день Минхо начал переживать всерьёз — о Джисоне не было ни слуху, ни духу. Точнее было, тот даже слишком громко занимался и кричал что-то нечеловеческое в течении всего дня, но только в рамках своей комнаты. Под вечер Минхо решил, что если завтра его голову не заклюют хотя бы одним смешным выпадом, то он точно обратится к затихшему. Но затихший сам пришёл к нему, как назло прямо перед ужином.       Хоть Минхо и услышал псевдотихие шаги ещё за пять минут до того, как они оказались перед дверью кухни, но всё равно состроил удивлённо-озабоченное лицо, когда в дверь скромно постучали и, не дождавшись разрешения, вошли.       — Есть будешь? — усмехнувшись, Минхо протянул к Джисону пакет с кровью, но увидев его серый вид, огрызнулся на себя и вернул пакет к губам. — Давай, кайся.       — Минхо, мы малознакомы… — Джисон мялся, тупя взгляд то об свои ноги, то об пакет с медленно выпиваемой кровью. — И я не очень хочу запоминать такой первый раз, ты и так меня засосал без моего спроса, а если ещё и трахнешь, то вообще же… — вампир подавился, но Джисон слишком долго собирался, чтобы не выпалить всё без остановок. — Поэтому давай ты оторвёшь мне нижнюю половину тела, заберёшь её, сделаешь с ней всё, что хотел, главное не на моих глазах, а я у себя в комнате дождусь столько, сколько нужно. Ещё могу извиниться.       — А в честь чего такой… — скривив подскочившую от шока бровь, Минхо откашливался и тряс головой. — Такой ненужный мне подарок?       — Плата за спор. И за помощь. Будущую.       Минхо отложил пакет с кровью обратно в холодильник, пока не подавился трижды. Для Джисона это был безумно серьёзный и постыдный шаг, к которому он шёл в течении всего последнего дня спора, о котором помнил только он.       Прикрыв глаза и медленно развернувшись, ученик был готов выслушать длительное занудное поучение. И Минхо с удовольствием поможет и разжуёт каждую из ошибок, как только с чувством отсмеётся.       Тот, кто так уверенно расхваливал себя месяц назад, теперь стоял с крысиным хвостом. Маленьким, размером с оригинал, слегка торчащим из-под толстовки, от чего выглядящим ещё абсурднее.       — Было легко думать о животных лапках и о том, как они должны превратиться в руки или ноги обратно… и о голове тоже, об ушах, о зубах. И даже о шерсти, потому что волосы у меня на теле есть, просто не заметненькие… Но как мне превращать хвост, если у меня его нет? Как можно представить отсутствие?       — Ох, Джисони… — сложив связь этого стыда и затяжное молчание прошедшей недели, Минхо искренне насладился итогом, за который чуть не начал переживать. — Усы же ты как-то превратил в отсутствие.       — Хах, да знаешь… Там это… Короче. Я их состриг.       Джисон ожидал эту реакцию, но не ожидал того, что от усугубившегося смеха и представления того, как усы отстригались, у самого Минхо они прорежутся. Но тот, глумливо смеясь, долго их не замечал. Годы без частой практики и слишком смешной Хан Джисон брали своё.       Подопечный попытался также насмехаться над ним, но заметивший прокол вампир за мгновение привёл себя в чувства, сделал короткий выдох и стёр усы со своего лица, снова став обыкновенно необыкновенным с холодным лицом.       — Вот и всё — никаких усов. — бахвально сказал Минхо, выставив ошибку за наглядный пример. — У тебя сегодня получилось превратиться в крысу, да? Представить отсутствие не так сложно, ещё неделя практики и ты…       Строгий учитель хотел окончить реплику похвалой, честно, ведь Джисон освоил превращение довольно быстро, хоть и с небольшим огрехом. Как бы он смешон ни был, но первыми мыслями в голову Минхо нагрянул приятный шок, а не смех. Но только его беспощадно перебили, отрицательно закачав головой.       — Сегодня?! Ты не понял — это не крысиный хвост! И это самое сучье…       Игнорируя все вопросы, Джисон зажмурил глаза, грузно выдохнул и сконцентрировался на превращении. Полминуты молчаливого ступора Минхо всё-таки пережил перед тем, как подопечный испарился. Тихий бегающий по кафелю звук маленьких лапок не удивил его, а вот найденный в полумраке объект, забравшийся на его обувь, очень даже. И правда не обычная крыса.       С интересом рассматривая довольно крупного не узнаваемого грызуна на раскачивающейся ноге, Минхо сделал вывод, что это некая мутация основного вида превращения. Не успел он наклониться и поднять зверька, как Джисон вернулся в человеческий вид, врезавшись в чужой подбородок, когда вырастал.       — Это… — упёршись глазами в нахмуренные брови и крепко сжатые губы, Джисон понял, что его крепко держат, но от наплыва эмоций ещё не понял, что нужно сделать шаг назад и вырваться. — Это квокка! Мой личный облик — сучья квокка! Вот ладно крысиный облик — но разве мне мало грызунов? Когда я освоил основной облик, начал пытаться превратиться в кого-то покруче: я представлял льва, тигра, пуму… Ну вот потому что в семействе кошачьих они главнее кошек, и я бы тогда тебя… Но не получалось. — Минхо хотел встрять, но поток обьъяснений пёр в его лицо вместе с брызгающей слюной, как танк. — Потом я стал перебирать всех подряд: слона, кобру, муху цэцэ… но именно на сучьем кенгуру стрельнуло! Кенгуру классные, прямо бойцы из боевика, но почему из всех кенгуровых я стал вонючей квоккой?! Это Феликс их нашёл, когда я ему показался, потому что я искренне думал, что ты меня со своими книжками наскамил! Но нет, всё чётко… И вообще!..       Минхо не моргал, не зная, как реагировать. Трещавший без остановки Джисон бил его по плечу и чуть ли не плакал от внезапно разгоревшегося раздражения. По его словам получалось, что этот взбалмошный непутёвый ученик мало того, что освоил основной крысиный облик за в шутку установленный месяц, так ещё и смог найти свой личный. Может Минхо и смог бы поверить в это, если бы в обвинениях его в четвёртый раз не ударили случайно по голове, в четвёртый раз не извинились и вскоре не ударили в пятый раз. Но когда Джисон увидел неверие в лице напротив и показал довольно быстрое перевоплощение в крысу и обратно — всё также с оставшимся хвостом и заново выросшими усами, — пришлось поверить.       Усадив раздосадованного на стул, Минхо успокоил его и уверил, что хвост легко убрать: по сути это часть копчика, о котором ранее тот и не думал. Через минут десять бессмысленно скачущих эмоций печали и злости ненавистный хвостик и правда исчез, а оставшиеся усы Джисон от нетерпения оторвал.       — Засчитано? — боязливо спросил он, не веря успеху. — Я победил?..       — Мою стойкость перед нервным срывом? Определённо…       Каково же было удивление Джисона, когда напомнив Минхо о споре, он узнал, что о личном облике они и не договаривались. Каково же было удивление Минхо, когда услышав историю тренировок Джисона он узнал, что тот «победил» ещё две недели назад, в третью неделю учился личному облику, а в течении последней — боролся лишь с оставшимися животными отростками.       Как выяснилось, всё свободное от учёбы время, забыв о любимом сне, еде и ничегонеделении, Джисон ежеминутно занимался. Наставник и не понял, что своим «победишь, и я не буду за тобой следить в городе» он завёл самую настоящую машину. Молчал о результатах только чтобы не тратить времени и чтобы промах не засчитался, как проигрыш, а на помощь с размышлениями позвал Феликса. Таким же отчаянным он был только четыре месяца назад, когда собирался «убить вампира из замка».       При том, что никто и так не собирался никуда с ним и идти.       — Ты молодец, даже слишком… — Минхо окончательно потерялся и, задумавшись, похвально гладил по взлохмаченной макушке, на которой ещё были прорехи из звериных шерстинок. — Джисони… ты действительно невероятен.       — Да, я знаю!.. Но я потратил ещё две недели впустую! А мог бы уже…       — А ты не боишься мне в скором времени надоесть?       Джисон поднял голову и с удивлением увидел на Минхо серьёзность, но не ту строгую и злобную, которой одаривал на учениях. Скорее волнение, которое неизвестно, как трактовать. От незнания она страктовалась огромным страхом брошенности, но брошенным видится именно Минхо, но никак не сам Джисон.       — На самом деле совсем скоро я превзойду тебя и сам начну учить! — заявил без лишней эмоциональности, искренне и с улыбкой. — И вот тогда я припомню все твои…       — Концентрация на запахе: волчий вой.       Минхо всегда очаровывался чужими высокомерными заявлениями. Ещё больше очаровывался тем, как влёгкую их подавлял одной и той же ловушкой: задать команду к концентрации, причём такую, чтобы Джисон не сразу понял, чем концентрироваться. Например, как сейчас: ушами или же носом? А следующим шагом хитрый наставник нападал.       Вампирская реакция феноменальна. Реакция Джисона феноменальна не меньше, ведь не каждый смог бы растерять весь свой рассудок от команды-подставы. Глаза зажмурены, но мозг не понял, куда ему отбросить все силы, отчего отбросил свою деятельность на совсем. Тело, оставшееся на самоуправлении, решило сделать резкий выпад назад ближе к окну, что, удивительно, являлось самым верным решением.       В этот раз его наглец успел отскочить от взмаха ладони, точно поломавшей бы ему пару рёбер. Такими темпами учитель всерьёз начнёт бояться своего ученика, если бы тот тут же не начал ругаться себе под нос о том, что его тело — дурное и совсем его ещё не слушается.       Джисон увернулся от удара, не зная о нём. Увернулся от удара, только потому что запутался в команде. Увернулся от удара, потому что непрошибаемый идиот. Всё-таки в этот раз ловушка Минхо не сработала, чему он безумно рад: ещё есть чему удивляться и есть над чем посмеяться.       — Я впечатлён беспрекословно. Так и всерьёз влюбиться не грех…       Минхо посмеивался, отчего то запудривая мозги Джисону и никак не переходя к сути. Он знал, что момент с официальным объявлением полного доверия и свободы настанет, но при его наступлении сам себя кусал за язык. При жизни и при трехсотлетней смерти не помнил момента, когда бы с такой рассудительностью шерстил свой мозг в поисках избегания пустяка.       Нашёл.       — Ох, кстати о грехах: может освоим контроль над твоим демоном-хранителем? Я обещал, что ты сможешь выйти на улицу, как только освоишь основное превращение, но…       — Нет! — больше Джисон не вёлся на этот подлый трюк, вскидывая руками. — Не так уж и сильно мне будет нужен Сынмин, чтобы я не смог выйти без его дрессировки на улицу! Я прямо сейчас иду гулять на всю ночь, всё!       Уловка Минхо не прошла, но он и не думал расстраиваться. Конечно же теперь он запрещать ничего Джисону не смог бы, потому что тот освоил все азы. Зато фактор, который может навредить и подопечному, и самому Минхо, если выйдет за пределы замка, так прелестно разместился прямо за кричащим и самоуверенным на полу, скрестив ноги.       Даже не смотря на случайно призванного демона, Минхо почувствовал его присутствие, а вот Джисон испугался от уже позабытого вредного голоса Сынмина за своей спиной.       — И правильно, что без дрессировки меня — я с удовольствием сейчас тебе в тапки нассу, бесёнок.