Страшись Суда Сов

Просыпаюсь от того, что кто-то рядом со мной шевелится. Еле разлепляю глаза, и лишь через несколько секунд приходит осознание, что я сейчас лежу в обнимку с Хантером, который, кажется, пытался перевернуться на спину, однако оставил эти тщетные попытки. — Я мешаю? — спрашиваю, чуть приподнимая голову и тем самым позволяя ему принять удобное положение. — Нет, — словно в подтверждение своих слов, он укладывает меня в прежнее положение. Утыкаюсь носом в его ключицу, улыбаясь: по ощущениям, меня обхватили словно плюшевого медвежонка — со всех сторон и так сильно, что, кажется, даже мои сверхчеловеческие силы не помогут выбраться. — Спи, рано ещё. — Не хочу, — заявляю я, однако глаза прикрываю. — Чем займёмся? — игриво спрашиваю, когда мозг окончательно просыпается. — Можем повторить то, что было ночью, — он медленно проводит кончиками пальцев по моей обнажённой спине, вызывая приятные мурашки. — Или поговорить о чём-нибудь. Или просто полежать в обнимку. Выбирай, что нравится. — Хочу всё и сразу! — капризно восклицаю, всё-таки сумев немного отстраниться от Хантера. Приподнимаюсь на правом локте, другой рукой прикрываясь одеялом, и задумчиво смотрю на него. — Ты же ведь меня не бросишь после сегодняшней ночи? — спрашиваю с лёгким оттенком грусти то, что постоянно маячило навязчивой мыслей на задворках сознания. — Ты думаешь, всё настолько было плохо? — с добродушной усмешкой спрашивает он. — Я не об этом, — качаю головой. — Хотя это, конечно, тоже… Нет! Я про то, что ты… — делаю небольшую паузу, обдумывая, как правильнее сформулировать мысль. — Ну, не бросишь меня после секса? Просто Алекс говорил, что… — Алекс много что говорит, и не всегда это оказывается правдой. Далеко не всегда, — недовольно закатывает он глаза, а я виновато опускаю голову. — Если бы ты мне была не нужна, я бы бросил тебя уже после того, как ты мне рассказала про Джейн и… как её? — Леденцовую Принцессу, — тихо подсказываю я. — И Леденцовую Принцессу, — повторяет он. — Ну, солнышко, ты чего? — он протягивает руку к моему лицу, касаясь подбородка, а у меня в горле образуется ком. Солнышко. Он назвал меня солнышком. — Иви? — уже почти что взволнованно спрашивает он, когда я чувствую, как подступают слёзы. — Не называй меня солнышком, — шёпотом прошу, быстро садясь в кровати и вытирая слёзы. — Хорошо, не буду, — успокаивает он, тоже садясь рядом со мной и касаясь спины в попытке притянуть к себе. Я не сопротивляюсь. — А что с этим не так? — Меня так называла мама, — грустно произношу я, и в голове мелькают размытые воспоминания о дне её смерти. — Я просто не хочу о ней вспоминать. Не хочу… чувствовать боль. И что-либо ещё, что связано с ней. — Понимаю, — печально протягивает Хантер. — Я тоже избегаю всего, что напоминает о моей маме, — его голос звучит отстранённо, словно он вот-вот уйдёт с головой в воспоминания. — Она умерла, когда мне было пять, — немного отстраняюсь от Хантера, но только чтобы с печальным ужасом заглянуть в его глаза, выражающие… пустоту. — А… как она умерла? — очень осторожно спрашиваю, вместе с этим беря Хантера за руку. — Сердце остановилось, — он отмирает и переводит на меня взгляд, в котором плещется едва различимый оттенок горькой злости. — Но у неё не было проблем со здоровьем. — Ты думаешь, её… — недоговариваю, и он серьёзно кивает. В ужасе распахиваю глаза. — Кто? — Я не знаю, — разделяя слова, отвечает он. — Но у меня есть подозрение, что к её смерти причастен не один человек. — Чёрт, Хантер! — на выдохе восклицаю, на миг отводя взгляд в сторону. — Смерть твоей мамы вполне могла быть подстроена! — поражённо восклицаю. — Мою маму убил отец, помнишь, я тебе рассказывала? — он кивает, однако взгляд пока что непонимающий. — Он это сделал не просто так! Вернее, убить он мог и в порыве эмоций, но всё-таки её смерть должна была случиться, а знаешь, почему? Потому что есть тайное общество, которое контролирует весь Готэм! — Иви, ты сейчас не придумываешь? — с недоверием уточняет Хантер. — Ты мне не веришь? — обиженно спрашиваю я. — В том-то и дело, что верю, — возражает он. — Я точно знаю, что мой отец является членом какой-то организации, о которой он ни слова не говорит, даже когда я прошу его об этом. И сейчас ты мне рассказываешь, что есть тайное общество, которое причастно к смерти твоей мамы. Каковы шансы, что мы думаем об одной и той же организации? — Суд Сов, — выдаю я. — Это название организации. — Суд… — не даю Хантеру договорить, закрывая его рот рукой. Он вопросительно на меня смотрит, и я качаю головой. — Они очень опасны, — едва слышным шёпотом поясняю я, убирая ладонь со рта Хантера и вместо этого обхватывая его лицо обеими руками. — Пожалуйста, давай не будем в это лезть и даже обсуждать! Они могут подслушивать, — говорю, не моргая. Хантер осторожно кивает. — Извини, что рассказала тебе, — виновато сдвигаю брови друг к другу. — Теперь, возможно, ты в опасности. — Тогда ты тоже, ты ведь что-то знаешь, — возражает Хантер, обхватывая мои запястья. — Нет, — качаю головой. — Джейн разбирается с ними. Она пообещала, что меня, и её, и Леденцовую Принцессу не тронут. А тебя могут. Поэтому, пожалуйста, будь аккуратен! — Ты можешь мне рассказать о них что-нибудь ещё? — уточняет он, и я смотрю на него, как на дурака. — Если я уже в опасности, то хочу знать, что от них можно ожидать. Ну и умирать не так обидно, когда что-то знаешь. — Хантер! — с укоризной восклицаю я. — Ты не умрёшь, ясно тебе? Он кивает, а я вздыхаю. И вот что мне делать? Рассказать? Или лучше промолчать, потому что это всё не шутки? «Рассказывай, раз уж начала», — слышу голос Джейн и даже не вздрагиваю, потому что ожидала её совета. Насколько подробно? «Без деталей, в общих чертах. Своего друга-миллиардера лучше не упоминай». А Индиан Хилл? Это ведь Совы заведовали лабораторией, значит, это связано. «Ну, — задумчиво протягивает она, — если ты уверена, что твой Хантер не убежит от тебя, то рассказывай. И про опыты, и про результаты». — Ты с кем-то общаешься? — осторожно спрашивает Хантер, и я резко перевожу на него взгляд. — Ты просто такая сейчас сосредоточенная была. — Да, всё нормально! — криво улыбаюсь я. — Просто посоветовалась с Джейн, она всё-таки… умная. «Просто больше знаю», — спокойно поправляет она. — И что она сказала? — Что я могу поделиться с тобой некоторой информацией, — вздыхаю, собираясь с мыслями. — Пообещай, что хотя бы выслушаешь! — Хантер обещает, и я киваю. — В общем, я рассказала тебе не все свои тайны, но эта будет последней. Честно! Под его заинтересованный взгляд начинаю свой длинный рассказ об Индиан Хилл и Суде Сов, избегая упоминаний о Брюсе.

***

После Хантера отправляюсь сразу к Брюсу, прикидывая, что как раз успею с ним повидаться перед школой. И, кажется, зря я так поступаю, потому что замечаю в нём странности, которые уже нельзя списать на обычную усталость. Не могу понять, что именно меня настораживает в его поведении, но складывается впечатление, словно его подменили. Первой же мыслью после такого ощущения было то, что двойник всё-таки где-нибудь убил Брюса и занял его место, но я сразу же отмахнулась от этого: ну это уже слишком! С другой стороны, двойника создали в Индиан Хилл, а эта лаборатория подчинялась Совам, а уж те точно могли подменить настоящего Брюса для каких-то своих целей. Все эти размышления заставили меня высказать Альфреду свои опасения. Тот согласился, что в последнее время Брюс ведёт себя несколько странно, хотя так сразу и не скажешь, что что-то в нём не так. Ну и последнее, что заставило меня убедиться в том, что мой друг куда-то пропал, — Джейн подтвердила, что это двойник, добавив, что сама не понимает, зачем Суду Сов нужна эта подмена. Однако Альфред немного меня успокоил: оказывается, детектив Гордон стал членом Суда Сов, более того, ему удалось снять отпечаток пальца той женщины по имени Кэтрин с какой-то стойки. В итоге полиция выяснила её фамилию — Монро. А ещё Гордон заметил дверь архива, однако пробраться туда ему пока не удалось. Что они будут делать дальше с этой информацией — никому не известно, потому что плана никакого и нет. Альфред говорит, что пойдёт в полицейский участок и постарается узнать у детектива Гордона, не известно ли ему что-то о Брюсе. Я же возвращаюсь домой. Но происходит ещё одна странность — Хантер не отвечает на мои сообщения и звонки. В душе селится тревога, потому что буквально утром я рассказала ему о Суде Сов. А ещё накануне у нас был первый секс. Так что теперь непонятно, почему он мне не отвечает — то ли из-за того, что его похитили или, что ещё хуже, убили, то ли он просто меня бросил, добившись своего. Из-за этого места себе не нахожу, потому что любой из вариантов мне не нравится. Если он просто меня игнорирует — обидно, но если с ним что-то сделали Совы — больно. Джейн тоже не знает, что с ним могло произойти, и от отчаяния обращаюсь к Алексу, чтобы он позвонил Хантеру. Вдруг это он только мне не отвечает? — Не берёт, — качает он головой, убирая телефон от уха. — Ты точно достаточно подождал? Вдруг он просто не услышал? — обеспокоенно спрашиваю, скручивая собственные пальцы. — Иви, я пытаюсь до него дозвониться уже полчаса, — вздыхает он. — Успокойся, с ним наверняка всё в порядке. — В порядке? — переспрашиваю, нервно усмехнувшись. — Он всегда мне отвечает! Что-то точно случилось… — Слушай, может он вообще занят? — предполагает Алекс, пожимая плечами. — Не всегда есть время отвечать на звонки и сообщения. — Тогда он бы предупредил! Он не может просто так исчезнуть! — Тогда остаётся ждать, — разводит Алекс руками. — Ты-то, конечно, спокоен! — зло восклицаю я. — Тебе же не нравятся наши отношения, так что, наверное, вообще радуешься, что он куда-то пропал! — Слушай, я бы сейчас с удовольствием услышал его голос, лишь бы ты успокоилась! — раздражённо отвечает он. — И, кстати, знаешь, почему я против ваших отношений? Из-за этого, — замираю, не понимая, что он имеет в виду. — Тебе так нравится волноваться и переживать из-за него? Если бы ты меня послушала, то сейчас даже знать не знала бы, что с ним и где он. — Это можно приписать к любому человеку, а ты против наших отношений исключительно из-за Хантера! — А ты думаешь, мне приятно знать, что мой лучший друг трахает мою сестру? — повышая голос, спрашивает он. — Если бы твоя лучшая подруга встречалась со мной, тебе бы это нравилось? — не отвечаю, зная, что ответ будет отрицательным. — Вот теперь ты меня понимаешь, — кивает он. — Я не лишала тебя друга, — сердито произношу, отводя от него взгляд. — Он сам ушёл, — в ответ на его фразу лишь обиженно фыркаю. — Иди сюда, — он подходит ближе, намереваясь обнять, но я пытаюсь увернуться. — Отстань, — отмахиваюсь, однако он всё равно ловит меня, обнимая. — С ним всё будет хорошо? — обеспокоенно спрашиваю, обнимая Алекса в ответ. — Будем на это надеяться. — Хантер рассказал мне, что ты был сам не свой, во время моего отсутствия… ну, я про Индиан Хилл, — тихо перевожу диалог в другое русло. — Он сказал, ты редко появлялся появлялся на людях, — ощущаю, как сильно сердце Алекса бьётся в этот момент. — А когда встречался с друзьями, мало говорил и постоянно уходил в себя. Это… из-за меня? — спрашиваю, затаив дыхание. — Я волновался за тебя, — признаётся он ровным голосом. — Когда я спросил, где ты, отец с матерью ответили, что отпустили тебя с подругой и её родителями в другой штат. Но если бы это было правдой, то ты до отъезда забила бы мне всю голову предстоящей поездкой, — пытается разбавить напряжённо-грустную обстановку, отчего я на короткий миг дёргаю уголком губ, криво улыбаясь. — Я не поверил в этот бред. Рылся в кабинете отца, пока его не было дома. Перевернул их спальню вверх дном. И ничего не нашёл, — с горечью шепчет он. — Ничего, что бы могло дать мне правду. — Но… — в горле стоит ком, позволяющий говорить мне лишь шёпотом, — почему ты тогда делал вид, что ничего не произошло, когда я вернулась? Почему повёл себя, как… — запинаюсь, не решаясь обозвать его. — Дурак? Эгоист? — заканчивает он за меня, чуть отстраняясь. Молчит несколько секунд, смотря мне прямо в глаза. — Потому что я дурак. И эгоист, — в его глазах впервые вижу… раскаяние? — К тому моменту я уже настолько убил себя алкоголем, что мне было плевать абсолютно на всё. Смотрю на него, не моргая, чтобы не дать слезам покатиться по щекам. Сердце пылает огнём, вместе с тем обливаясь кровью, а в висках пульсирует лишь одна мысль: ему не было всё равно. Родители ни черта не сказали ему, скрыли правду! И в итоге пострадали оба! — Но потом… почему не рассказал об этом потом? — осевшим голосом спрашиваю, чувствуя, как лицо пылает от слёз, которые отчаянно сдерживаю. — Это что-то бы изменило? — Да, чёрт возьми, изменило бы! — срываюсь на крик, не выдерживая. — Знаешь, сколько раз я прокручивала в голове день моего возвращения? Да каждую чёртову минуту! Мне было больно, Алекс! Если бы ты рассказал мне всё, как есть, я бы не чувствовала всё это… — сердце не на шутку начинает биться ещё чаще, отчего становится плохо: дыхания словно не хватает, а голова немного кружится. Опираюсь рукой о спинку дивана, чуть наклоняясь. — Иви? — с тревогой произносит моё имя, подлетая ко мне и придерживая. — Тебе нужно присесть, — он осторожно доводит меня до дивана, на которой обессиленно падаю. — Что с тобой? — Всё нормально, — отмахиваюсь, и правда чувствуя себя чуть лучше; сердцебиение чуть замедляется, и реальность ощущается живее. — Переволновалась… — Прости меня, — Алекс присаживается рядом и касается моего плеча. — Я знаю, что не должен был так поступать, но прошлого уже не изменишь, — с грустью смотрю в его мутно-зелёные глаза, не испытывая ничего, кроме ноющей душевной боли. — Иви, — он сжимает мою правую руку, словно хочет так передать всю свою любовь, — я пытаюсь стать лучше. — Алекс… — качаю головой, но он меня перебивает. — Я начал ходить к психологу, — удивлённо приподнимаю брови, совсем не понимая, шутка ли это. Хотя какие, к чёрту, сейчас шутки? — Иначе никак, это я уже понял. С такими-то родителями, — горько усмехается он. — Можем, кстати, вместе ходить к психологу. Но только если ты действительно этого захочешь… — Пока справляюсь, — вытягиваю свою руку из его и придвигаюсь, чтобы крепко обнять. — Но буду иметь в виду.

***

Коготь, посланный Кэтрин, приходит неожиданно. Сажусь в машину, однако по дороге замечаю, что мы едем не в главный особняк Суда. Спрашивать у водителя что-либо бесполезно, потому что те, кто работает на Сов, кажется, вообще не умеют разговаривать, судя по их молчаливости. Когда меня высаживают около первого банка Готэма, который уже успел поменять своё назначение не один раз, удивляюсь ещё больше — что мне нужно здесь делать? Однако другой подчинённый проводит меня на второй этаж, где уже стоит детектив Гордон. Он без маски, и я без маски. И, кажется, он понял, что я — Иви, хотя и надела свой чёрный парик, который, конечно же, не скрывает её внешность. Окно на втором этаже выходит во внутренний зал. Смотрю и вижу много людей; кажется, это Готэмская элита. Перевожу вопросительный взгляд на детектива Гордона, по лицу которого понимаю, что он тоже не знает, почему его сюда привели. Или просто вызвали. Через какое-то время в помещении появляется Кэтрин, сопровождаемая Когтем. Через минуту они уже поднимаются на второй этаж. Коготь отходит в сторону, а Кэтрин подходит к нам, довольно оглядывая с ног до головы. — Отличная вечеринка, — сухо произносит Гордон, и я мысленно усмехаюсь. — Сливки общества Готэма, — кивает Кэтрин, переводя на меня хитрый взгляд, однако вскоре снова переключает всё своё внимание на детектива. — Они думают, что обладают властью в этом городе, но на самом деле это лишь маска. Молчу, хотя и несколько удивляюсь тому, что никто из тех, кто стоит внизу, не является членом Суда. Отчего-то мне казалось, что если ты хотя бы сколько-то влиятельный и богатый человек в Готэме, то обязательно имеешь какое-то отношение к Совам. — Моя семья была одной из первых в Готэме, — самодовольно рассказывает Кэтрин, и я отвожу взгляд на людей, не желая переглядываться с детективом, чтобы не выглядеть подозрительной. — Мы были членами Суда с момента его основания, принимая трудные решения для выживания в долгосрочной перспективе. Вот почему я позвала вас сюда. Для того, чтобы вы приняли решение. Стук её каблуков отдаляется, заставляя меня развернуться. Она подходит к большой конструкции в форме шара, которая расположена в центре комнаты, в которой мы находимся. На самом верху этой конструкции расположен цилиндр с отверстием. — Интересная вещь, — комментирует детектив со скептицизмом. Мысленно с ним соглашаюсь: вещь-то интересная, это правда. Должно быть, ещё и опасная. — Это распылительная бомба, — спокойно отвечает Кэтрин, и в этот момент я ловлю на себе взгляд Когтя, который смотрит на меня, не моргая. Кажется, ему что-то сказали со мной сделать. — До сегодняшнего дня она долгое время была в надёжном месте. Благодаря помощи верных членов нашего общества, — на секунду она кидает на меня выразительный взгляд, отчего по коже пробегает неприятный холодок, — мы вытащили её. Бесшумно сглатываю; получается, что ключ, который я достала с замурованного тринадцатого этажа Башни Уэйнов, открывал какое-то место, где содержалась… бомба? Значит, то, что должно произойти дальше, будет сделано фактически моими руками? — Распылительная бомба для чего? — уточняет Гордон, в то время как я, пытаясь совладать с нарастающей тревогой, продолжаю смотреть на Когтя. Нехорошие у меня предчувствия от всей этой ситуации. — Для вируса Алисы Тетч, — довольно улыбается она, доставая колбу, похожую на ту, что я видела в руках Хьюго Стрейнджа. — Вот как вы покажете тёмную сторону Готэма, — сурово произносит детектив, и в его голосе слышу едва различимый оттенок страха. Чуть хмурюсь, понимая, насколько это всё серьёзно. — Именно. — Заражение двухсот людей ничего не изменит. — Верно, — снова соглашается она, вставляя колбу в отверстие. — В форме газа вирус действует в течение нескольких минут, так что в закрытом пространстве, например, как комната внизу, его действие ограничится лишь гостями, — боковым зрением замечаю, как детектив оборачивается в сторону окна. — Но на открытом пространстве радиус действия в полмили. Это всего лишь тест, — просто добавляет она, словно всё это для неё лишь маленькая игра. Кэтрин закрывает отверстие и включает таймер, начинающий обратный отсчёт с пятнадцати минут, после чего ставит его на самый верх цилиндра. Напрягаюсь всем телом, чувствуя, что сейчас мы с Гордоном на одной стороне. — Установите бомбу в центре комнаты, — приказывает она, и девушка, до этого всё время стоявшая в тени, забирает бомбу. — Не волнуйтесь, здесь вы в безопасности, — переводит она взгляд с Гордона на меня и обратно, при этом загадочно улыбаясь. — Мне просто нужно знать, что вы сможете принять трудное решение, когда придёт время. — Именно поэтому мы здесь, — впервые за весь разговор произношу я, вызывая удовлетворение на лице Кэтрин. — Но разве люди не догадаются, что здесь происходит? — Ты бы смогла сказать, взглянув на тот цилиндр, что это бомба? — отрицательно качаю головой и Кэтрин победно улыбается. — Когда мы получим результаты этого… опыта, — подбирает она особо едкое для меня слово, — сможем вынести приговор этому городу в полном масштабе. — А после? — задаю вопрос, который всё время маячил где-то на заднем плане. Кэтрин с недовольством прищуривается. — Нечего будет контролировать, если показать тёмную сторону всему городу. — До всего города не дойдёт, можешь об этом не беспокоиться, — холодно отвечает она, сцепив перед собой руки в замок. — Найдутся защитники. Нам интересно на них посмотреть. На это ничего не отвечаю, решая, что и так хожу по лезвию ножа, ставя под сомнения действия Суда. Единственное, что хотя бы сколько-то радует во всей этой ситуации, — они не собираются уничтожать весь город. Это хорошая новость. Должна быть ею. — Возвращаясь непосредственно к вашей части… — прерывает небольшую паузу Кэтрин. — Если вы меня обманываете, — произносит с расстановкой и неприкрытой угрозой в голосе, — если вы попробуете обезвредить бомбу или как-то вмешаться в этот процесс, Коготь убьёт вас сразу же. И тебя тоже, — вперившись в меня острым взглядом, чётко произносит она. Она уходит, оставляя нас — меня, Джемса Гордона и Когтя — на втором этаже, чтобы мы наблюдали за людьми внизу. Первые пару минут никто из нас не произносит ни слова: Коготь, конечно, в целом никогда ничего не говорит, а я молчу, потому что мысленно перебираю все возможные варианты спасения в голове. И всё-таки Гордон не выдерживает, прерывая тишину. — Коготь, значит, — он пытается дружелюбно улыбнуться. — Полагаю, это прозвище, — детектив делает шаг навстречу Когтю, и тот тут же выпускает лезвия из рукавов, заставляя первого остановиться. — Точно, — кивает он, глядя на лезвия. — Не хочу пропустить, как двести человек будут разрывать друг друга на части… В этот момент в комнату заходит женщина, которая до этого уносила бомбу на первый этаж, и оповещает, что всё идёт по плану. Джеймс Гордон незаметно достаёт телефон и кому-то звонит, при этом делая вид, что просто отворачивается к окну. Женщина уходит, снова оставляя нас втроём. Настороженно прищуриваюсь, пытаясь понять, кому он звонит и сработает ли это. — Мы ведь встречались той ночью? — продолжает обращаться к Когтю Гордон, — когда вы забрали Нигму, — он едва заметно выделяет фамилию, и в моей голове поселяется предположение, что на том конце провода сейчас Освальд Кобблпот. Ведь где Загадочник, там и Пингвин, верно? В последнее время так точно. — Мне интересно, что Суд собирается с ним делать. — Замолчи, — прерывает его Коготь, который, к моему удивлению, всё-таки умеет говорить. Видимо, детектив вывел его из себя. — Тут ведь раньше был банк? — уточняет Гордон, никак не реагируя на его замечание и поворачиваясь. — Первый банк Готэма? Я надеюсь, он выдержит, что бы там бомба с ним не сделала. Похоже, у нас не так много времени. — Заткнись, — раздельно произносит Коготь уже с явным недовольством и даже раздражением. — Хорошо, — виновато улыбается Гордон. Едва заметно хмурюсь: зачем Гордон позвонил именно Пингвину? Чем тот может нас спасти? Хотя, у него наверняка есть какие-то связи, которые могут нам помочь. Возможно, он действительно нас спасёт. Однако и нам нужно что-то сделать, потому что времени остаётся не так уж и много. Проходит минута, две. Ещё немного времени. Ничего не происходит. Замечаю, что Гордон смотрит на меня, и, не поворачивая головы в его сторону, перевожу на него взгляд. На его лице читается уверенность, смешанная с осторожностью, дающая понять, что он в любом случае сейчас будет что-то делать. Глубоко вздыхаю, в этот момент практически незаметно кивая. Детектив не ждёт: уже в следующую секунду он нападает на Когтя. Резко поворачиваюсь в их сторону, наблюдая, как они пытаются друг друга ранить. Выжидаю идеальный момент, когда Коготь оказывается всего в двух шагах от меня, повёрнутый спиной, и в один миг подбираюсь ещё ближе. Без лишних слов и движений сворачиваю ему шею, не прилагая особых усилий. Тот падает на пол, и я ещё несколько секунд смотрю на него, оценивая вероятность того, что он умер. — Спасибо, — пытаясь привести в норму сбившееся дыхание, благодарит Гордон. — Бомбу можно как-то обезвредить? — спрашиваю, никак не реагируя на его благодарность. — Может быть, — он подходит к окну, чтобы посмотреть на эту бомбу. Делаю то же самое. Люди вообще не обращают внимания на чёрный цилиндр в центре помещения. — Может и нет. Позади себя ощущаю лёгкий ветерок, словно быстрое телодвижение, а затем женский голос, приказывающий пригнуться. Резко хватаю детектива за рукав и тяну на пол. Над нами вспыхивает пламя, а всё-таки не умерший Коготь, на которого как раз и нацелен огонь, промахивается и в итоге выпадает в окно. Широко распахнутыми глазами ищу источник огня и вижу девушку в тёмном костюме, покрывающим даже её голову. В её руках что-то вроде огнемёта, а глаза защищают ярко-оранжевые очки. Кажется, это та самая Бриджит из Индиан Хилл. — Все на выход! — поднявшись, кричит Гордон в окно. С первого этажа доносятся взволнованные, перепуганные крики, до которых мне сейчас нет совершенно никакого дела. — Быстрее! — поторапливает детектив. — Ты не торопился, — с укоризной говорит Гордон входящему в комнату Пингвину. — Нужно вывести отсюда людей… — Нет-нет, мне нужно поговорить с Судом насчёт Эдварда! — капризно заявляет Кобблпот, хватая детектива за локоть. — Помнишь о нашем разговоре? — Внизу стоит бомба с боевой версией вируса Алисы Тетч, — настолько грозно отвечает детектив, что мне самой становится не по себе. Лицо Пингвина вытягивается от ужаса. — Если хочешь быть здесь, когда она взорвётся — дело твоё, — он идёт на выход. — А что насчёт нашей сделки? — с нетерпеливой нервозностью спрашивает Пингвин. — Вы только что поджарили их наёмника. Думаю, они выйдут на связь, — сурово отвечает Гордон и скрывается. — Я провожу, — подаю голос, мило улыбаясь. Пингвин переводит на меня взгляд. — Ты вообще кто? — со взглядом, полным презрения, вопрошает он. Ничего не отвечаю, вместо этого быстро оказываясь рядом и всматриваясь в его напуганные зелёные глаза. Обвожу мимолётным взглядом комнату, отмечая про себя, что Бриджит куда-то пропала, а затем резко оглушаю Пингвина одним чётким ударом по виску. — Возможно, ты мой последний шанс, — произношу я, наблюдая за бессознательным телом. Какова вероятность того, что Суд не посчитает меня предателем? Вероятно, практически нулевая, но попробовать выкрутиться всё же стоит. Возможно, если я сдам Суду Пингвина, то смогу выбить себе ещё один шанс на доверие.

***

Кэтрин встречает меня в особняке особенно холодно: видно, кто-то уже успел доложить ей о моём так называемом подвиге, либо же она в целом недовольна сложившейся ситуацией. Однако она приказывает слугам «подготовить» Пингвина, а одному из Когтей — отвести меня к какому-то гостю, чтобы я за тем проследила. Лично мне она ничего не говорит и даже взглядом не удостаивает. Кажется, я влипла по полной. Придётся как-то выкручиваться. Надеюсь, что о Леденцовой Принцессе Суду до сих пор неизвестно; хотя бы какой-то козырь же быть должен. Меня ведут в подвал, что уже само по себе настораживает: какому такому гостю устроили столь радушный приём? И, главное, почему следить за ним послали именно меня? Чтобы в это время решить, как меня устранить? А нужно ли им вообще меня устранять, если я их идеальное оружие? Хотя любое оружие можно усовершенствовать… Меня вводят в какую-то комнатку с тремя большими клетками, похожими на те, в которых держат птиц, только эти — для людей. Напрягаюсь всем телом, готовая дать отпор, если меня попытаются запереть. Однако Коготь заводит меня в комнатку и тут же и оставляет, покидая помещение. Смотрю ему вслед ещё несколько секунд, а затем разворачиваюсь к тому, кто стоит в одной из клеток ко мне спиной. Это мужчина. Высокий и худой. В сине-зелёной одежде, чем-то напоминающей форму заключённого. Короткие волосы и сцепленные за спиной в замок руки. — Новый надзиратель. Как оригинально, — с холодным презрением говорит незнакомец, не шевелясь. Его голос мне кажется знакомым. Раз уж мне приказали следить за гостем, то, стало быть, можно делать в этой комнатке всё, что захочется, поэтому уверенно подхожу к клетке, останавливаясь в шаге от железных прутьев. Удаётся рассмотреть практически идеальный профиль незнакомца: высокие скулы, чуть скруглённый лоб, прямой нос, на котором нацеплены очки. — Эдвард Нигма, — приветственно, однако без лишних эмоций, произношу я, и он поворачивается, смотря хитрым взглядом. Словно лис. — Или, вернее, Загадочник? — уточняю, вспоминая все новостные заметки о нём, и он расплывается в улыбке, давая понять, что второй вариант верный. — Догадливая, — констатирует он, шевеля лишь губами. — Любопытно знать, кто ты такая. — А ты не помнишь? — едва заметно склонив голову набок, спрашиваю я, получая в ответ хитрый прищур. — Это было в… — Индиан Хилл, — его низкий голос прерывает меня. — Вопросы мальчишке Уэйну, Фокси и ещё какой-то девчонке. Но ты была другая. — Ты тоже был другой, — замечаю, перенимая его манеру говорить, шевеля одними только губами. — Тогда был Эдвард Нигма, а не ты, верно? — Тогда мы были вдвоём, — немедленно отвечает он. — А ты была другая, — повторяет он с уже большим нажимом. — Это была вовсе не ты. Как тебя зовут? — Джейн, — просто отвечаю, не совсем понимая, что ему даст моё имя. — Джейн, Джейн, Джейн, — задумчиво протягивает он моё имя три раза, отворачиваясь и подходя к другому краю клетки. — Там была точно не Джейн. — Там была Иви, — подсказываю, с удовольствием наблюдая, как он резко поворачивается ко мне, смотря с обидой: не дала ему самому вспомнить или догадаться. — Одна по ту сторону Суда, а другая — по эту, — обида в его глазах сменяется хитростью, а губы вновь расплываются в довольной улыбке. — Думаю, мы уже обе по ту сторону, — признаюсь, особо не скрывая своё положение. — По крайней мере, ничего хорошего нас не ждёт. — Для одних я кошмар, для других прихожу спасителем, моя рука холодна и безжизненна, ищет тёплые сердца, — быстро проговаривает он загадку, и я вопросительно на него смотрю, не сразу находясь с ответом. — Нет, думаю, они придумают что-то хуже смерти, — отвечаю, и Загадочник довольно улыбается. — Они хитрые, этого не отнять, — просто соглашается он, с любопытством меня рассматривая. — Знаешь, что бы я сделал на твоём месте? — хитро спрашивает он, продолжая меня разглядывать. Вопросительно киваю, скрещивая руки на груди. — Что нигде, но везде, кроме того места, где что-то есть? — снова оправдывает он своё прозвище. — Ничего? — уточняю, приподнимая брови. Загадочник довольно, даже весело, кивает. — Потому что с ними ничего нельзя сделать? — и снова кивок. — Как ты вообще здесь оказался? — Я могу подкрасться сзади или ждать тебя впереди, но когда я покажусь, то тебе уже не быть прежним. Что я? — продолжает он говорить загадками. В прямом смысле. — Это… предательство? — Загадочник торжествующе улыбается, смотря на меня восхищённым взглядом. — Ты здесь из-за предательства? Чьего? — Это уже наше личное дело, — вновь сменяя выражение лица на нейтральное, отвечает он. — Будешь рассказывать своей второй половинке? Или она не поймёт? — Рассказывать, что именно? — Провал. Ошибку, — он хитро прищуривается, подходя очень близко к железным прутьям и всматриваясь в моё лицо. — Не знаю, — неопределённо пожимаю плечами. — Скорее всего. Она должна знать о том, что нам может грозить опасность. — И что она тогда сделает? — насмешливо спрашивает он, и я непонимающе хмурюсь, безмолвно требуя пояснений. — Ты ведь знаешь, что вся надежда на нас, а не на них, — видно, он подразумевает Иви и Эдварда под «ними». — Они ничто без нас. Такие жалкие, что даже защититься не могут. — Возможно ты и прав, но вместе мы образуем единое целое, и об этом нельзя забывать, — уверенно отвечаю, вызывая у того короткий смешок. — Ты считаешь по-другому? — О едином целом нельзя думать, пока кто-то командует кем-то, пока есть лидер. И ты знаешь, что это правда, — спокойно произносит он. — А если уравнять роли, то ничего толкового из этого не выйдет, значит, это единое целое — полная чушь. И это ты тоже знаешь, просто не хочешь признавать. — Не знаю, какие у вас отношения, но мы с Иви прекрасно ладим, и я не собираюсь скрывать от неё тот факт, что мы можем быть в большой опасности. — Она ведь ничего не предпримет. Предпримешь ты. Защитишь тоже ты. И убьёшь… тоже ты. — Таковы мои обязанности, — холодно улыбаюсь я. — А зря, — улыбка окончательно сползает с лица Загадочника, оставляя место лишь серьёзности. — Ты могла бы взять полный контроль над телом и не слушать никого. Делать то, что считаешь нужным. Жить так, как захочется тебе. Замираю, на несколько секунд задумываясь о его словах. В чём-то он прав: я действительно осведомлена о жизни Иви лучше неё самой, да и защитить нас могу лишь я, потому что когда становится опасно, то она «прячется». Но ведь так и должно быть. Это абсолютная норма. Я не должна хотеть забрать всю жизнь целиком себе, потому что я не одна. — Кажется, кто-то сомневается, — довольно протягивает Загадочник. — Значит, ты взял полный контроль, так? — заинтересованно спрашиваю, приближаясь к нему. Расстояние между нами — не больше шага. — Хочешь знать, каково это? — на его лице появляется хитрый оскал. — Это чувствуется как справедливость. — Справедливость? Где здесь справедливость, если не даёшь жить другим, забирая всё себе? — Эд слишком долго подавлял меня. Он слышал меня, иногда видел в отражении именно меня, и каждый раз пытался прогнать, — рассказывает он не без холода в голосе. — Всё бегал за этой мисс Крингл, хотя я и говорил, что он выглядит жалко, пытаясь добиться её любви. Но когда он её придушил, то понял, что без меня просто не сможет справиться, — на его губах играет довольная улыбка. — Его воля становилась всё слабее, и в итоге он позволил мне взять частичный контроль. — И тебе этого не было достаточно? — угадываю я. — Конечно, этого было недостаточно! — с оттенком раздражения восклицает он. — Никому не понравится управлять телом наравне с таким глупцом, как Эд! Пришлось на него надавить, — загадочно заключает он, и лицо его вновь становится нейтральным. — Он столько лет подавлял меня, не давая контроля, что сейчас моё появление чувствуется как справедливость. И я думаю, тебе бы тоже понравилось это чувство. — У нас с Иви всё по-другому, — едва заметно качаю головой, прищуриваясь. — Она даже не знала о моём существовании, пока я ей не рассказала. И когда она со мной познакомилась, то была очень рада. — Но первая реакция была, дай угадаю, страх? — уточняет он. — Тот самый страх, что она оказалась сумасшедшей, не такой, как все. Страх, который запросто мог бы взять над ней контроль, из-за чего она бы не позволила тебе появляться. — Это нормальная реакция. — Несправедливость — это тоже нормально, — иронично произносит он, однако лицо его серьёзно. — Я просто озвучил твои мысли, которые ты пытаешься глубоко зарыть. Подумай об этом. — Единственное, о чём мне сейчас стоит подумать, так это о нашей безопасности, — несколько холодно отрезаю я, при этом не отдаляясь от клетки ни на дюйм. — И тебе бы советовала сделать то же самое. — У меня есть план, как отсюда выбраться, — спокойно отвечает он, понижая голос. — А есть ли у тебя план, как выжить после предательства Суда? — Я не говорила, что предала Суд. — А за что же тогда можно ожидать смерти? — быстро спрашивает Загадочник, и я ничего не отвечаю, мысленно себя спрашивая, как с такой догадливостью он так ничего и не узнал о Суде и, более того, попался им в лапы. А может… — Ты здесь и хотел оказаться? — высказываю предположение, не обращая внимания на его вопрос. Загадочник поощряюще улыбается, моргая. — Хочешь, поделюсь маленьким секретиком? После моего тихого предложения во взгляде карих глаз появляется заинтересованность. Приближаюсь к клетке почти что вплотную, обхватывая железные прутья руками и приподнимая уголки губ в хитрой полуулыбке. Загадочник склоняется, оставляя между нашими лицами всего пару дюймов. — Совсем скоро ты увидишь того, кто считается мёртвым, — шепчу, не моргая. Во взгляде Загадочника тут же вспыхивает злой огонёк. — Это не может быть правдой, — от его низкого голоса внутри сворачивается комок не понятных мне чувств: что-то между предвкушением и интересом. — И всё же это правда. В комнатку входит Коготь и безмолвно смотрит на меня, давая понять, что пора уходить. Окинув напоследок взглядом Загадочника, в глазах которого в этот момент промелькнула некоторая досада, разворачиваюсь и иду на выход. Теперь интересно, как он поведёт себя, когда в соседней клетке окажется Пингвин. Жаль, что этого не увижу. К моему удивлению, Кэтрин не вызывает к себе: вместо этого через слуг получаю разрешение покинуть главный особняк до следующей надобности. И к чему был весь этот цирк с Загадочником? Они что-то готовили, пока я проводила время в комнатке подвала? Или же хотели, чтобы у меня состоялся диалог с гостем Суда? Ведь нас объединяет расстройство. Но какая им от этого выгода? С неспокойной душой покидаю главный особняк Сов. Прихожу домой и вижу, что Алекса всё ещё нет дома; меня каждый раз немного удивляет, что он где-то пропадает даже на выходных. Видимо, работа, совмещённая с последним курсом университета (тем более, что сейчас как раз конец учебного года), как раз и вынуждает его редко бывать дома. Спокойно разуваюсь, ставлю обувь на специально для этого отведённое место на полке и делаю шаг по направлению к лестнице, как вдруг замираю: кажется, здесь всё же кто-то есть. В таком случае лучше обойти весь дом в поисках незваного гостя и уже только после этого, убедившись в безопасности, вернуть тело Иви. Подозрительно прищуриваюсь, медленно продвигаясь по коридору. Останавливаюсь возле лестницы и перевожу взгляд на кухню: в проходе видна чья-то неподвижная тень. Неужели это Кэтрин послала за мной Когтя, чтобы вот так просто избавиться? Это не совсем логично, потому что я могу и победить его. Если только у него нет того, что лишает меня способностей; тогда удача будет на его стороне. Делаю ещё один шаг вперёд и поворачиваюсь всем телом в сторону кухни: ко мне спиной стоит высокая тёмная фигура, которая совсем не шевелится. Чем-то напоминает Кристофера. Переступаю порог кухни, однако фигура продолжает неподвижно стоять. Ждёт, пока я подойду вплотную, чтобы развернуться и нанести удар. На всякий случай по дороге к Когтю беру с кухонного стола нож, крепко сжимая его в левой руке. У него лезвия припрятаны в рукавах, так что именно их и стоит остерегаться. В какую сторону лучше увернуться, когда он попытается меня задеть? Он может нанести удар как с левой стороны, так и с правой. В таком случае лучше мгновенно отскочить назад. Не так давно я узнала, что Когти не обладают такой же скоростью, какая есть у меня, следовательно, быстрой реакцией обладаю только я. И регенерация у них работает несколько иначе: им плевать на любые раны, кроме самых обширных, например, когда уже нельзя собрать мозги по кусочкам, однако они заживают не сразу, для этого нужно подождать несколько часов; при этом кровь возобновляется очень быстро. Стойкости к токсинам и ядам у них нет, а вот нечеловеческая сила и выносливость есть. Так что шансы одолеть Когтя у меня есть. Особенно, если выпустить Леденцовую Принцессу. Очень хочется спросить этого Когтя, послала ли его Кэтрин, однако сдерживаю этот необдуманный порыв, ведь он может сломать весь сценарий его и моих действий. Когда до него остаётся всего два шага, мысленно приготавливаюсь к нападению с его стороны. Остаётся шаг. Коготь резко разворачивается, в это же мгновение выпуская из левого рукава лезвие, а я отскакиваю назад, не давая себя даже ранить. Это не просто Коготь, это Кристофер, поэтому бьёт он с особой яростью. Не медлит ни секунды, начиная идти на меня. Слышу свист его лезвия всего в дюйме от своего лица, вовремя уворачиваясь. Слабых мест у Когтей нет — бить надо, как если бы это был обычный человек. Когда в очередной раз уворачиваюсь от острого лезвия, присаживаюсь на корточки и одним резким движением вонзаю нож под коленку. Коготь тут же падает на раненую ногу, грубо хватая меня за волосы на затылке. Не успеваю отцепить его от себя, как он уже прикладывает меня головой об угол кухонного островка, и на короткий миг перед глазами всё становится мутным. Он снова оттягивает мои волосы, намереваясь ударить ещё раз, однако я бью ножом вслепую, куда-то всё-таки попадая. От удара он отпускает меня, и я быстро разворачиваюсь: удалось ранить его в бедро. Но просто так от него не избавиться. Для начала его нужно вырубить, что тоже не совсем просто. Пытаюсь схватить его за волосы, однако он ловко уворачивается и хватает меня за левое запястье, до хруста его сжимая, отчего тут же появляется резкая боль, от которой стискиваю зубы до скрипа. Этой секунды замешательства хватает, чтобы Коготь вцепился в моё плечо второй рукой. К своему ужасу, чувствую, как он тянет части руки в разные стороны, пытаясь разорвать конечность. Слышится рваный треск, и сердце проваливается в пятки. Боль разливается огнём по всему плечу и предплечью, перед глазами сверкают звёздочки. Он отпускает мою руку, и она безвольной ниткой падает на пол. Пытаясь игнорировать ужаснейшую боль, мерзкими пульсациями отдающую в каждой клеточке, здоровой рукой нащупываю нож, который успела уронить, и крепко обхватываю рукоятку. Секунда — и вонзаю лезвие в глаз Когтя, отчего он заваливается на спину, а я нависаю сверху. Чувствую, как части руки пытаются срастись: боль становится резче и чаще. Коготь, пользуясь тем, что я отвлекаюсь на регенерацию, резко подаётся вперёд, сбрасывая меня и тут же прижимая своим весом к полу. Он приставляет ребро ладони к моему горлу и начинает давить. Вытаскиваю из него нож, на миг жмурясь от того, как его кровь капает прямо на меня, попадая в глаза. На миг всё мутнеет: то ли из-за крови, то ли из-за боли, потому что повреждённые ткани руки всё ещё не восстановились. Крепко сжимая рукоятку ножа, вонзаю лезвие в другой его глаз, тем самым выигрывая себе доступ к кислороду. Вытаскиваю нож, однако сил на то, чтобы его держать, катастрофически мало. Принимаю положение сидя, сильно кашляя. Глаза слезятся, и вместе со слезами выходит чужая кровь. Коготь резко тянет меня за ногу, одновременно с этим меняя положение тела так, что его ботинок уже упирается мне в грудь. Он хочет повторить с моей ногой то же самое, что и с рукой. Нет, второй раз я точно не выдержу. Хруст, рваный треск: я буквально чувствую, как рвутся волокна мышц и тканей. В глазах темнеет, и я уже не пытаюсь убрать с себя его ногу. Концентрации не хватает. Я не справлюсь. Мне нужна помощь… Звёздочки! Везде — тут, здесь, сейчас и даже там! Раз, два, три, четыре, пять — я иду вас жизни лишать! Ха-ха, будут растопленные красные леденцы! Ура! Ура! Ура! Ноженька лишается ботиночка, стопушка лишается пальчиков. Хруст, треск, третий, второй, первый — у стопушки кривые пальчики! Ни к чему кривые пальчики, долой кривые пальчики! Раз-два-три-четыре-пять — время пальчиков лишать! Ножиком тут, ножиком там — на пальчиках растопленные красные леденцы! Ой, они упали на пол! Ну ничего, у нас есть ещё! Пальчиками цап за горлышко этого негодяя! Хрип, протяжный стон. Ножиком раз! Булькает, булькает! Растопленные леденцы льются прямо из-под ножика. Ха-ха! Глазики, глазики некрасивые! Проткнутые, тоже все в растопленных леденцах! Вырезаем, вырезаем, вырезаем… вырезали! Глазики склизкие, небольшие, кругленькие, прямо как карамельки! А он-то, он-то — двигается! За волосики меня дёргает, головушку назад оттаскивает! Оторвать, оторвать хочешь? Да не умеешь ты, давай покажу, как надо! Берём за волосики… Да подожди ты! Ой, какой неугомонный! Один удар — и послушание тут как тут. Так вот! Берём за волосики, тянем головушку вверх… нет-нет-нет! Леденцы просто так польются, я хочу леденцы с мармеладками! Всё равно — берём за волосики… раз о что-то твёрденькое! Два! Третий раз — главный, много, много усилий нужно… И… три! Косточки черепушечки ломаются, обмакиваются в мягкие красные мармеладки. Мармеладки падают! Их так много! Они все в растопленных леденцах! Смотрю на собственные пальчики — красненькие, сладенькие! А всё потому что я — принцесса сладкого королевства! Вдруг кто-то вторгается в моё царство. Угроза, угроза, вторжение, вторжение! Рыцарей нет! Где моя армия? Почему никто не защищает принцессу? А, просто хотят, чтобы мне больше леденцов досталось! Ножик в рученьку, поднимаюсь. Объект смотрит на меня. Затем разглядывает мармеладки… А это мои мармеладки! Все-все-все! Тебе не достанется! Да, я жадина! А ты вторгся на мою территорию! Устранить! Устранить! Устранить! Надвигаемся, надвигаемся… Ай, больно! В головушке что-то больно! Ай-ай-ай! Больно, очень больно! Ой… леденцы уплывают… Леденцы! Нет… куда же вы… Роняю нож на пол, ошарашенно смотря на Алекса, который только что зашёл на кухню. Поднимаю руки в примирительном жесте, а потом следую взгляду брата Иви — Кристофер-Коготь валяется на полу, его череп проломлен, а из него вываливаются мозги, которые Леденцовая Принцесса окрестила мармеладками. — Алекс! — подхожу к нему и сжимаю его плечи, не заботясь о том, что пачкаю одежду. Он перепугано на меня смотрит, ничего не спрашивая. — Сейчас я верну Иви, и ты всеми силами должен её удерживать в сознании, ясно тебе? — он не отвечает, растерянно переводя взгляд с меня на труп и обратно. — Тебе ясно? — повышаю голос, встряхивая его. — Да… — в ужасе шепчет он. — Не дай Иви увидеть это, — предостерегаю я. — Мне нужно поймать Леденцовую Принцессу. — Что… Кого? — непонимающе спрашивает он, однако его лицо уже отдаляется от меня, становясь мутным и расплывчатым.