Страшись Суда Сов

— Ты точно успеваешь? — спрашивает Хантер, когда мы выходим из машины. В ответ киваю. — Тогда иди, я подожду, — он коротко целует меня в губы и улыбается, вызывая у меня ответную улыбку. Ещё пару секунд полюбовавшись его спокойным лицом, разворачиваюсь и иду домой. Сейчас утро, буквально через полчаса начнутся уроки в школе, так что нужно быстренько собрать сумку и переодеться. Хантер отреагировал нормально на мой вчерашний рассказ о Джейн и Леденцовой Принцессе; правда, мне пришлось умолчать и об Индиан Хилл, и о Суде Сов, и о том, что Леденцовая Принцесса появляется только для того, чтобы убивать — Джейн запретила. Впрочем, я и не собиралась вываливать на него всю правду разом. По Хантеру было видно, что он немного растерян, ведь не каждый день он узнаёт что-то подобное о тех, с кем близко общается, но, в целом, его реакцию я бы назвала спокойной. Но самое главное — он меня принимает такой, какая я есть. Не пытается побыстрее отделаться от меня; наоборот, стал проявлять ещё больший интерес и вместе с тем осторожность, от которой мне пока несколько некомфортно, потому что это напоминает общение с сумасшедшим человеком. А я нормальная — и в своих глазах, и в глазах Хантера. После рассказа на душе стало легче. Я уже хотела пойти домой, но Хантер запретил выходить на тёмные улицы, погруженные в хаос, так что всю ночь я проспала в его объятиях! Это было очень… мило. И романтично. А наутро он ещё и завтрак мне приготовил! А теперь подбросит до школы. Наспех кидаю пару тетрадок и пенал в школьную сумку, а затем переодеваюсь в оранжевую мини-юбку и белую блузку, параллельно думая о том, что совсем скоро предстоит сдать экзамены, после которых наконец-то можно будет отдыхать. Надеюсь, что в этот раз я не окажусь ни в какой лаборатории! В конце концов, Леденцовая Принцесса вряд ли разрешит. — Иви, объясни мне, почему около нашего дома припаркована машина Хантера? — с явным недовольством спрашивает Алекс, когда я спускаюсь на первый этаж, намереваясь выйти из дома. — Ну… — задумчиво протягиваю, прекрасно помня о том, что не рассказывала брату о Хантере: после того случая, когда он накричал на меня, мне вообще ничего не хочется ему говорить. — Он мой парень, — просто пожимаю плечами и, видя, как Алекс удивлённо распахивает глаза, а затем тут же зло хмурится, разворачиваюсь и прохожу к выходу, чтобы обуться. — Ты в своём уме? — с тихой злостью спрашивает он. — Отстань, — раздражённо отмахиваюсь от него. — У нас всё хорошо, так что не лезь не в своё дело! — В таком случае, — язвительно улыбается Алекс, — когда он тебя бросит, не иди ко мне за поддержкой, — непонимающе смотрю на него. — Он не любит серьёзные отношения. — Почему ты не можешь просто за меня порадоваться? — голос предательски дрожит, потому что становится до слёз обидно. — Я тебе сказала, что у нас всё хорошо, а ты… Недоговариваю фразу, вместо этого рассерженно хватаю рюкзак и поворачиваюсь к двери. Открываю её и выхожу на улицу, где меня ждёт Хантер. Сажусь в машину, игнорируя вопросительный взгляд с его стороны, и пристёгиваюсь. — Что случилось, Иви? — он касается моего лица. — Алекс опять что-то не то сказал? — коротко киваю, опуская голову. — Просто перестань обращать на него внимание. Перебесится и успокоится, — он сжимает мою руку в знак поддержки, и я молча киваю. Возможно, он даже прав.

***

После школы решаю проведать Брюса, потому что чувствую себя немного виноватой: пока я рассказывала Хантеру о своих ментальных соседях, то о Брюсе, да и вообще о друзьях, даже не думала, а ведь они могли попасть в беду. С другой стороны, что бы я могла сделать… Ну как минимум попытаться их спасти! Нажимаю на дверной звонок, ожидая, когда мне откроют. Можно было бы войти со стороны гостиной, но, наверное, сейчас это сочтут за непозволительную наглость. Когда дверь открывается, вижу Альфреда: на его лице замечаю ранку над бровью, на которою уже наложили швы. — Что произошло? — спрашиваю, входя внутрь. — Вы в порядке? — обеспокоенно рассматриваю лицо дворецкого, не понимая, когда он успел где-то пораниться. — Джером Валеска со своими сумасшедшими фанатиками вчера наведался в поместье, — с недовольным раздражением рассказывает Альфред. — Он забрал Брюса, а оставшимся двум психам приказал меня убить, — от такой новости теряю дар речи. — С мастером Брюсом всё хорошо, он сейчас тренируется. — А вы как? — обеспокоенно спрашиваю, прикладывая руку к груди. — Всего пара царапин, — отмахивается он и, сделав небольшую паузу, добавляет: — Спасибо за беспокойство, мисс Паттерсон. Вас проводить к Брюсу? Отрицательно качаю головой, потому что и так знаю дорогу до так называемого спортзала. Альфред сдержанно улыбается и удаляется в сторону кухни, а я вздыхаю и ещё несколько секунд стою в фойе, переваривая услышанную информацию. Этот псих, Валеска, был здесь! Зачем ему вообще нужен был Брюс? Хотя кого я обманываю — Брюс нужен всем! Тряхнув головой, чтобы выбросить все ненужные мысли, чуть ли не бегом направляюсь туда, где, по словам Альфреда, могу увидеть Брюса. Осторожно стучусь в нужную мне дверь и тихонько приоткрываю её. Брюс и правда здесь: на его руках надеты боксёрские перчатки, а сам он отрабатывает удары по груше. Тихо кашляю, привлекая к себе внимание, и он резко оборачивается; его сосредоточенный, хмурый взгляд вмиг сменяется на тёплый и дружелюбный. — Иви, — улыбается он, снимая перчатки. — Рад тебя видеть целой и невредимой. — Альфред рассказал, что этот Валеска тебя похитил, — подхожу к нему, с сочувствием смотря. — Что он с тобой делал? — Перед своей смертью он пытался убить меня на одном из благотворительных вечеров, — говорит он, вспоминая. — Когда он каким-то образом воскрес, то, наверное, вспомнил об этом и попытался довести начатое до конца. Он повёл меня в парк аттракционов. Там было много невинных людей, которые страдали, — он печально хмурится. — Но Джерому было важно убить меня прилюдно. — Как же я рада, что у него ничего не получилось! — восклицаю и, не сдерживая своих эмоций, крепко обнимаю Брюса. — Я и представить не могу, что было бы, если бы… — прерываюсь, чувствуя, как только от одной мысли об убийстве моего друга к горлу подкатывает ком. — Всё обошлось, — он спокойно гладит меня по спине, а затем разрывает объятия. — Его отправят в Аркхэм. — Отправят? — удивляюсь я. — То есть сейчас он не там? — Он в больнице. Его фанат, который пытался воскресить Джерома, в какой-то момент отчаялся и срезал тому лицо, чтобы показать другим, что он всё ещё жив. Ну а когда Валеска всё-таки ожил, то прикрепил отрезанное лицо скобами. Сейчас хирурги должны нормально пришить его и после этого полиция займётся им. — Обалдеть! — поражённо восклицаю я. — Он ходил без лица? — Брюс кивает. — Какая мерзость! Представляю, как выглядит лицо без кожи… — Я видел, — он отворачивается и отходит к окну. Тихо следую за ним, однако ничего не спрашиваю, заинтересованно глядя на его задумчиво-печальное лицо. — Я увидел, как он сбежал в зеркальный лабиринт, когда в парк аттракционов приехала полиция. И я пошёл за ним, — он даже не моргает. — Избил его так, что скобы не выдержали, кожа сползла с его лица, — хотя он и говорит это очень спокойно, в голосе улавливаю сожаление. — Я почти убил его. Почти прирезал осколком зеркала. — Эй, — беру его за руку, сжимая в знак поддержки, однако Брюс продолжает смотреть в окно невидящим взглядом. — Ты же всё-таки его не убил, ты смог сдержать себя! — Я был зол. Нет, даже… Это был не просто гнев, — словно не слыша меня, продолжает Брюс. — После всего, что сделал Джером, после всей боли, которую он причинил, мысль убить его казалась… — он делает паузу, так и не договаривая. — Правильной? — тихо спрашиваю, догадываясь, что он имеет в виду. — Да. Это чувствовалось, как справедливость, — ожесточённо говорит он. — Справедливость можно легко спутать с местью, — печально отвечаю, тоже переводя взгляд на окно. — Это правда. Но это не значит, что справедливости нет. Вчера я знал наверняка, где проходила эта грань между справедливостью и местью. И я не перешёл её, — он поворачивается ко мне, и от неожиданности я отпускаю его руку, сталкиваясь с уверенным взглядом карих глаз. — Есть правила, которые нельзя нарушать, неважно, по какой причине или при каких обстоятельствах, — твёрдо говорит он, не разрывая зрительного контакта. — Я никогда не убью. — Это хороший подход, — осторожно киваю, — но ты не можешь знать наверняка, в какой ситуации окажешься. Иногда единственный выход — это убить, — в голове мелькает небольшой рассказ Джейн о том, в какие моменты появлялась Леденцовая Принцесса: это были моменты, в которых либо убиваешь ты, либо убивают тебя. — Ты права, — соглашается Брюс, не меняясь в лице. — Но в большинстве случаев выбор всё же есть. Ничего не отвечаю, понимая, что он тоже говорит всё правильно. В большинстве случаев — это не всегда. Можно дать отпор и на этом остановиться, а можно пойти и дальше, убив того, кто сделал много плохих вещей. Но самосуд — не выход из ситуации. Убивая провинившихся, мир лучше не сделаешь. «Я бы с этим поспорила», — врезается в сознание голос Джейн, и я едва ли не вздрагиваю от неожиданности. Хмурюсь, однако не успеваю мысленно связаться с ней, потому что Брюс снова начинает говорить. — А ещё Джером разбил сову из хрусталя, — меняет тему, и непроницаемое выражение лица сменяется на хмурое. — Если она давала подсказку своим внешним видом, то теперь это уже не имеет значения. — Ну что за невезение! — раздражённо восклицаю, закатывая глаза. — Джейн предположила, что эта статуэтка может раскрыть места, где прячется Суд. Она предлагала пропустить через сову свет… — Брюс печально вздыхает, понимая, что шанс упущен. — А что, если склеить осколки? — Даже если это сделать со всей точностью и аккуратностью, оригинал статуэтки нам не получить: будут погрешности. Подсказки больше нет… Как и оружия, — раздосадовано отвечает он. — Возможно, это и к лучшему. — Почему? — непонимающе хмурюсь. — Суд Сов убил всех членов Банды Шёпота, потому что те пытались проникнуть в сейф и забрать хрустальную сову, значит, статуэтка была очень важна — раскрывала местоположение нашего врага. Вместо них пошли мы. Суд может послать за нами Когтя. — Но ведь мы так и не разгадали, что скрывала эта сова! — возражаю я. — И уже не разгадаем, потому что она разбилась. Мы ничего не сможем сделать Суду Сов, а это значит, что у них нет причин на нас нападать. — Суд Сов всегда найдёт причины, — сурово отрезает он. — Скорее всего, они следят за нами, поэтому и в курсе, что мы не представляем для них угрозы. Его слова о том, что за нами следят, меня волнуют; я ведь только что хотела рассказать Брюсу о Леденцовой Принцессе, но теперь не уверена, что смогу это сделать, ведь, насколько понимаю, Суд Сов знает только обо мне и Джейн. Тогда лучше не допускать их к третьей части нашего пазла, иначе может случиться беда. Кто знает, может, они снова заберут нас на опыты, но уже в другую лабораторию? А вдруг они знают о Леденцовой Принцессе, но решили не писать её имя в моём досье? Тогда они могут использовать её против нас с Джейн, потому что мы о ней узнали совсем недавно. Если эта ужасная мысль на самом деле верна, то у нас большие проблемы… Коротко вздыхаю, отворачиваясь от Брюса и рассматривая спортзал безучастным взглядом. От этого Суда Сов одни проблемы! У меня уже почти что паранойя из-за них: сомневаюсь даже в том, что знаю сама! Иногда мне думается, что они могут читать мысли, поэтому совершенно необязательно проговаривать секреты вслух, — но ведь это полный бред! Этого просто не может быть, однако я продолжаю думать наоборот. Это ненормально. Я схожу с ума… «У меня всё под контролем», — и снова голос Джейн в голове раздаётся резко, однако я всё-таки сдерживаюсь, чтобы не вздрогнуть от неожиданности. Ну хотя бы у кого-то всё под контролем! Спасибо, что успокаиваешь, Джейн! Без тебя мне было бы совсем плохо. Наверное, я бы в Индиан Хилл и умерла, если не раньше! — С тобой всё хорошо? — прерывает мои мрачные мысли Брюс, и я снова к нему поворачиваюсь, вопросительно смотря в ответ. — Выглядишь немного бледной и уставшей. — Нет, всё хорошо, — уверяю скорее себя, чем его, отмахиваясь. — Как ты думаешь, если Совы и правда за нами следят, то как они это делают? Ну там, может, камеры какие-то или что-то в таком духе? — Я думаю, что они следят через людей, — угрюмо отвечает он. — Если они настолько могущественны, что спокойно перешагивают через закон, даже не заметая следов, то у них повсюду глаза и уши. Наверняка даже в администрации города найдутся члены Суда Сов. И в полиции. Да вообще где угодно. — И когда только они успели набрать такую мощь? И почему их всё ещё никто не смог уничтожить или хотя бы немного осадить? — Суд Сов существует уже не одно столетие. Мои предки тоже были его членами, — он поджимает губы. — Я совсем недавно это узнал. Возможно, именно из-за того, что мои родители не хотели им подчиняться, их и решили устранить, — его лицо мрачнеет, однако он быстро приходит в себя. — Я не знаю, почему Суд Сов до сих пор существует и почему у него до сих пор такая власть, но одно известно наверняка — они очень опасны. — Но мы всё равно продолжаем копать под них, — горько усмехаюсь, мысленно поражаясь нашей смелости, граничащей с глупостью. — Потому что мы должны узнать правду. Кто-то должен это сделать, — твёрдо заявляет Брюс. — Когда-нибудь им придёт конец, и будет лучше, если это случится на нашем веку. Задумчиво киваю, соглашаясь. Может, ему всё-таки рассказать о Леденцовой Принцессе? Он ведь всё равно только что фактически угрожал Суду Сов, так что какая уже теперь разница, что я скажу? «Только попробуй…» — в голосе Джейн явно слышится угроза, заставляющая меня передумать. Да, наверное, и правда лучше помолчать о Леденцовой Принцессе. Кто знает, как это можно использовать против меня же? Надо молчать. И никому не рассказывать. Можно подумать, что это легко! Спрашиваю у Брюса про тренировку, начиная разговор на отвлечённую тему; хотя, как недавно выяснилось, у нас все темы для разговоров сводятся к Суду Сов. И всё же у нас получается провести время, хотя бы немного, без раздумий о том, что за нами следит особо опасное тайное общество, которое в любую секунду может нас устранить, посчитав неугодными. Надолго задержаться у Брюса не получается, потому что к восьми вечера Хантер обещал забрать меня из дома: у нас намечается очередное свидание, только в этот раз мне очень волнительно — всё-таки он уже знает правду обо мне, Джейн и даже Леденцовой Принцессе (благо, без подробностей), и теперь даже немного страшно наблюдать за его реакцией; кажется, что она может стать резко негативной в любой момент, и я с этим ничего не смогу поделать. Проведя некоторое время с Брюсом, всё же нехотя прощаюсь, на всякий случай советуя быть осторожным: мало ли, что ему взбредёт в голову. В ответ он лишь кивает и советует мне того же, на что я натянуто улыбаюсь — уж мне говорить об осторожности бесполезно: и моё собственное любопытство может сыграть злую шутку, и кровожадная часть может вылезти в любой момент, а я даже знать об этом не буду. Отвлёкшись от этих мыслей, покидаю поместье Уэйнов с некоторой радостью оттого, что ни Альфред, ни Брюс сильно не пострадали. Остальных друзей я видела в школе, так что знаю, что с ними всё в порядке; об Алексе вообще беспокоиться не стоило, потому что, похоже, он выживет в любой ситуации, да и вообще не хочется думать о том, что кто-то из близких может пострадать. Придя домой, немедленно сажусь за учебники — безусловно, мне нравятся отношения с Хантером, однако из-за этого остаётся меньше времени на учёбу, а мне всё-таки не хочется упускать прогресс. Поэтому иногда приходится пропускать встречи с друзьями, чтобы уделить больше внимания какой-то теме, по которой я что-то не понимаю или понимаю, но не до конца. С Хантером, конечно же, мне хочется проводить много времени, поэтому друзья отходят практически на последнее место. Что я за человек такой, если пренебрегаю друзьями? Они ведь постоянно зовут меня погулять, но я отмахиваюсь, ссылаясь на учёбу, а свободное время трачу на Хантера или репетиции. Джейн говорит, что я поступаю так, как хочется мне, и это правильно, потому что для меня возможная карьера в театре важнее всяких походов в кино, но… всё равно это как-то неправильно. Как будто я их обманываю. Хотя они вроде не обижаются, может, тогда ни к чему эти все мысли? Вечером, в шесть часов, Хантер заезжает за мной, и тогда я полностью ухожу мыслями, чувствами и телом в эту прекрасную романтику, от которой хочется петь и танцевать. Хотя бы что-то в этой жизни вызывает лишь положительные эмоции! Следующий день практически никак не отличается от предыдущего: из школы направляюсь прямиком к Брюсу, который, как и в прошлый раз, тренируется в спортзале. — Ты тут целыми сутками что ли? — шутливо спрашиваю я. Сегодня у меня хорошее настроение, да и никаких плохих новостей Альфред мне не рассказал. — Что? — растерянно спрашивает Брюс. — А… Иви, — улыбается он, но эта улыбка не спокойная, как бывает обычно, а какая-то… рассеянная. — Всё нормально? — настороженно уточняю. — Да, конечно! — на этот раз улыбка расслабленная. — Просто, наверное, устал уже, вот и не с первого раза понимаю, что происходит. — Может тебе тогда отдохнуть? — скептически осматриваю его: ни следа усталости, хотя поведение говорит об обратном. — А то от переутомления может и бессонница быть, и даже нервный срыв, я об этом где-то читала. — Всё хорошо, Иви, правда, — для убедительности кивает он. — Может, пойдём на кухню? — Да! У вас же есть лимонное печенье? — с надеждой спрашиваю, резко оживившись. — Лимонное печенье? — непонимающе спрашивает Брюс, и улыбка сползает с моего лица. — Нет, ты точно перетренировался, — качаю головой, настороженно хмурясь. — Я же всегда, когда бываю у тебя, съедаю всё лимонное печенье. Это невозможно забыть, — пытаюсь пошутить, чтобы разрядить обстановку, но не получается, потому что Брюс лишь задумчиво кивает. — Последние дни выдались очень тяжёлыми, — он опускает голову. — Сначала эта загадка с совой из хрусталя, потом попытка Джерома меня убить… Извини, я правда сегодня не в форме, — он поднимает на меня виноватый взгляд, и я поджимаю губы. — Я понимаю, — жалобно сдвигаю брови. — У меня тоже бывают дни, когда всё идёт не так, мозг вообще отказывается соображать, а кто-то требует обратного, — ободряюще улыбаюсь. — Самое главное, что такие дни не могут длиться вечно. Так что, думаю, тебе просто стоит отдохнуть денёк-другой, и всё будет нормально. — Ты и правда так считаешь? — Ага, — просто киваю, улыбаясь. — Пойдём уже на кухню, я в нетерпении лимонного печенья! «У тебя сегодня много дел?» — раздаётся в голове голос, к которому я никак не привыкну. Если тебе опять нужно наше тело, то только на пару часов, не больше! У меня послезавтра первый экзамен, мне нужно усердно повторять материал… «Если что — помогу», — перебивает мои собственные мысли Джейн, и на это я лишь вздыхаю. Ладно, если тебе хочется, можешь забрать наше тело хоть на весь вечер! Вряд ли лишняя пара часов повторения тем что-то изменит… Голос Джейн больше не появляется в моей голове, и от этого становится даже как-то грустно: хотя такие её появления и неожиданные, но это не значит, что они мне не нравятся. С ней можно о чём-нибудь поговорить, она всегда поддержит и даст совет. Наверное. Пока ещё таких ситуаций не было, ведь Джейн в случае чего сразу берёт контроль над телом вместо того, чтобы дать мне чёткие указания. Как будто я маленький ребёнок, который не может сам что-то сделать! И всё же Джейн хорошая. Да и Леденцовая Принцесса тоже, хотя и очень стеснительная. Отвлекаюсь от мыслей о своих ментальных соседях и целиком и полностью погружаюсь в реальность, в которой мы с Брюсом уже оказываемся на кухне и обнаруживаем, что в его доме всё-таки есть лимонное печенье. Ура! Обожаю его! Без этого жизнь была бы куда скучнее и безрадостнее; хорошая и, главное, вкусная еда просто обязана быть в жизни каждого человека.

***

Кажется, что Брюса всё же подменили. Иви посчитала, что он просто устал, поэтому теперь и ведёт себя так странно, но я думаю иначе, потому что знаю, что у Суда есть двойник, которого они усердно готовят быть настоящим Уэйном. Или готовили, а теперь он исполняет свою роль, которая мне непонятна. Именно это я и попытаюсь сегодня выяснить. Вряд ли Кэтрин даст мне внятный ответ, но по её реакции смогу понять хотя бы что-то. В этот раз по дороге в зал Суда замечаю несколько людей в совиных масках; у нас что, сегодня заседание Суда, на которое меня не пригласили? Или пока только люди собираются, и я просто не дождалась, когда за мной приедут? Не совсем понятно, и оттого вся суета, пусть и не особо заметная, напрягает. — Сегодня какое-то собрание? — спрашиваю у Кэтрин, едва ли переступив порог главного зала. Та оборачивается на меня, однако от камина не отходит. — Джейн, не ожидала, что ты придёшь сама, — говорит она с довольной улыбкой на лице. — Сегодня вечером состоится заседание Суда. Ты тоже должна присутствовать, — она делает паузу, давая мне что-то сказать, но я лишь смотрю на неё с вопросом. — Что привело тебя сюда? — Брюса Уэйна подменили, так ведь? — прямо спрашиваю, наблюдая, как Кэтрин на секунду хитро прищуривается. Значит, я права. — Куда вы дели настоящего? — Тебя это не касается, — холодно отвечает она и указывает на стул, приказывая сесть. Безмолвно подчиняюсь, понимая, что сейчас любое слово может разрушить нашу с Иви жизнь. — Если кто-то узнает об этом, то Суду придётся устранить раскрывшего этот секрет. Ты же ведь это понимаешь? Молча киваю, стиснув зубы. Я превращаюсь в Ванессу, которая тоже была членом Суда, но при этом не могла ничего рассказать. Иви не любила свою мать из-за этого, но чем лучше я? Постоянно говорю ей, что у меня всё под контролем и что потом обязательно всё расскажу, но насколько это всё правда? Притом посвящать её в дела Суда Сов ни в коем случае нельзя, потому что могут пострадать как её близкие, так и мы сами. — В Готэме сейчас творится хаос, нас пытаются вычислить, — несмотря на то, что эта новость для Суда явно нехорошая, Кэтрин спокойна. Она кладёт руку на спинку стула, однако не присаживается. — После исчезновения уже бывшего мэра Кобблпота контроль над преступным Готэмом взяла Барбара Кин. Теперь она узнала, что есть кто-то важнее неё, а именно — Суд Сов. — Вы думаете, у неё получится узнать правду? — без интереса спрашиваю. — Она объединилась с Загадочником, — резко вскидываю голову, смотря прямо в её глаза: Загадочник — это тот самый, кто пытался убить Иви, Брюса и Люциуса в Индиан Хилл; хотя тогда, наверное, был всё ещё Эдвард Нигма. — С ним у неё есть шансы. — Полагаю, его нужно устранить, — делаю короткий вывод, хотя мысленно отмечаю, что уж Загадочник точно придумает, как ликвидировать весь этот дурдом. — Он уже держал в заложниках Джеймса Обри в обмен на нашу встречу. — И вы встретитесь с ним? — спрашиваю, и Кэтрин кивает. — Но почему? — Нам нужно от него избавиться. Можно было послать за ним Когтя, если бы мы не узнали, что Пингвин совсем недавно объявился, и теперь тоже хочет узнать о Суде, но только чтобы подобраться к Загадочнику, — она делает небольшую паузу, чему-то улыбаясь, и эта улыбка человека, который умиляется детской глупости. — Мы можем просто натравить их друг на друга, не дав никакой информации. Они сами избавят нас от проблемы. — Если вы мне это рассказываете, значит, в этой истории есть и моя роль, — Кэтрин кивает, удовлетворённо улыбаясь. — Ты узнаешь, когда придёт время. Сейчас это наименьшая из проблем Суда, — она внимательно на меня смотрит, даже изучающе, словно придумывает очередной план. — Ты мне нравишься, Джейн, поэтому не подведи меня, — выдаёт она, и её лицо в этот момент полно серьёзности. — Мне не хотелось бы устранять тебя в случае твоей ошибки. — Почему мне не разрешается рассказывать что-то о Суде даже Иви? — Она дружит с Брюсом Уэйном, который пока что является врагом Суда. — Пока что? — переспрашиваю, прищуриваясь. На лице Кэтрин мелькает тень раздражения, а это значит, что я снова хожу по лезвию ножа, задавая рискованные вопросы. — Вы хотите сделать из него союзника? — Как я уже сказала, — ледяным тоном отвечает она, не моргая, — мне не хотелось бы тебя устранять. Но это не значит, что я этого не сделаю, — коротко киваю, решая промолчать. — Заседание Суда состоится через полчаса. Ты обязана присутствовать, — смотрю немигающим взглядом на неё, ожидая, что она скажет что-нибудь ещё. — Пока что можешь быть свободна. Немедленно поднимаюсь и выхожу из зала, намереваясь провести эти полчаса где-нибудь в холле. Кэтрин начала мне угрожать. Она это делала с самого начала, но раньше я не так сильно лезла в дела Суда. Это можно было бы продолжать делать, однако в последнее время мне всё кажется слишком уж подозрительным. Они подменили самого богатого человека в Готэме, но зачем им это нужно? У них и так безграничная власть, так почему же поставили двойника на место Уэйна? А может, двойник — это просто ширма? Ведь у них и так есть власть, да и слова Кэтрин о том, что Брюс Уэйн пока что враг Суда, тоже подтверждают эту теорию. Значит ли это, что они хотят сделать с ним что-то? Если так и есть, то что именно? Отчего-то мне не кажется, что его отправили в лабораторию, чтобы сделать из него Когтя. Но и Совой он не стал. Здесь что-то другое. И с Иви нельзя об этом поделиться. Даже пытаться предупредить её об этом страшно, потому что Суд и правда наблюдает из самых тёмных углов. Устало вздыхаю, уже не понимая, к чему всё это в итоге приведёт. Хочется просто прикрыть глаза и перенестись в то время, когда нас ещё не сдали в Индиан Хилл. Тогда было тоже плохо, но явно легче, потому что не нужно было думать о тайном обществе, которое имеет огромное влияние. Тогда просто нужно было… жить. Иви — учиться, проводить время с друзьями, а мне… появляться, когда нужно, и защищать её. Ко всему прочему, мне ещё нужно попытаться выйти на связь с Леденцовой Принцессой и объяснить ей хотя бы что-то. Самая большая проблема заключается в том, что она появляется только во время самого травмирующего события, и то ненадолго. И как мне её поймать? А если всё-таки удастся выйти с ней на связь, то как удержать её? Создавать травмирующее событие не хочется, да и Иви я это запретила делать. Тогда, возможно, стоит «отдалиться» от Иви, когда та контролирует тело, и пытаться выйти на контакт с Леденцовой Принцессой. Через некоторое время наконец начинается заседание Суда. Все стулья вокруг длинного стола заняты людьми в совиных масках; я — не исключение. Кэтрин входит в зал самая последняя. Она неспешно движется прямо к камину. В это время слуги кладут чёрные длинные перья, по одному возле каждого члена Суда. Кэтрин, половина лица которой скрыто белой совиной маской, ждёт несколько секунд, прежде чем начать говорить. — Члены Правящего Совета, — обращается она ко всем, когда слуги покидают зал, — Готэм в упадке. Насилие и преступность распространяются, как болезнь, которую уже не остановить. Нужны решительные меры, — её голос лишён всяких эмоций, она чеканит слова, словно уже выносит городу приговор. — Для этой цели было создано оружие, — на этих словах напрягаюсь: о каком оружии идёт речь? — Оружие применят, чтобы очистить Готэм, который нуждается в перестройке. Для продолжения Глава Суда попросил достичь единогласного решения, — она поднимает своё перо, и за ней повторяют остальные. Я беру своё в числе последних. Кэтрин ждёт несколько секунд, а затем аккуратно кладёт перо на стол. Сразу становится понятно, что прямо сейчас идёт голосование за… разрушение Готэма? И я должна в этом участвовать? Собственной рукой приговорить Готэм к… смерти? Перестройке? Что всё это значит? Остальные члены Суда один за другим кладут свои перья на стол, в то время как я чувствую пробирающий до самых костей страх. Страх, что теперь уже точно пути назад не будет: если не проголосую, то меня ждут очень плохие последствия. Меня, Иви, Леденцовую Принцессу и, скорее всего, всех, кто нам дорог. Сейчас нет правильного решения, есть только нужное. Ловлю на себе холодный взгляд Кэтрин и понимаю, что время пришло. Не показывая страха и волнения, аккуратно опускаю перо на стол, и в этот миг сердце словно проваливается куда-то в пятки. Пути назад нет. — Приговор вынесен, — заявляет Кэтрин. — Готэм должен пасть.