Страшись Суда Сов

Голова гудит, но по мере того, как прихожу в себя, гул этот уменьшается. Когда картинка перед глазами становится чёткой, моему взгляду открывается тёмный бетонный пол и такие же тёмные стены. Холодно. Приподнимаюсь, опираясь руками о пол, но полностью не встаю, не находя на это сил. Взгляд падает на откуда-то взявшуюся рану на руке. Продолжаю пялиться на неё ещё несколько секунд, пока наконец не понимаю, что меня так смущает. Её наличие! Она не заживает… — Ты в порядке? — спрашивает мягкий голос совсем рядом, и я поворачиваю голову вправо, видя Брюса, а позади него — Люциуса. Киваю, тут же морщась от головной боли. Мне помогают встать на ноги. — Где вас поймали? — Мы обнаружили лифт, ведущий в подвал, — отвечает Люциус, и судя по выражению его лица, он тоже не до конца пришёл в себя. Зато он цел и, кажется, невредим. — Это был вход в Индиан Хилл. — Да, про это знаю, — мрачно отзывается Брюс. — Индиан Хилл лишь по бумагам был свалкой токсичных отходов. — А на деле это секретная лаборатория, где ставят опыты на людях без их разрешения, — горько улыбаюсь я. — Нас нашли в архиве. Мне что-то вкололи… Показываю руку с незаживающей раной, и тут же их лица вытягиваются в удивлении. Киваю, имея в виду, что тоже в шоке. Несмотря на то, что с ускоренной регенерацией я живу всего ничего, уже успела привыкнуть к этому, и теперь открытая рана на собственном теле, пусть и небольшая, кажется восьмым чудом света. Судя по всему, если нет ускоренной регенерации, значит, нет и остальных результатов проведённых опытов. — В любом случае, теперь это уже неважно, — протягивает Брюс. — Мы здесь заперты, — он говорит спокойно наверняка для того, чтобы никто не паниковал, вот только это ни черта не работает! Знала же, что это всё может быть опасно! Осматриваю небольшое помещение, в котором нас заперли. Ни одного угла — комната круглая, а потолок находится так высоко, что два этажа запросто здесь уместились бы. Маленькие окошки с решётками и тусклые фонарики не вселяют особой надежды. Дверь не выглядит так уж грозно: если бы у меня всё ещё были сверхчеловеческие силы, наверное, я смогла бы её открыть. Замечаю в стене прямоугольное окно, однако что за ним находится — непонятно, потому что оно расположено достаточно высоко. — Подожди, а ты как здесь оказался? — опомнившись, спрашиваю у Брюса. — Стрейндж умело усыпил мою бдительность, — признавая собственное поражение, отвечает он. — Вы не видели детектива Гордона? — мы с Люциусом отрицательно качаем головой. — Он наш последний шанс, потому что выбраться отсюда без ключа невозможно. — Без ключа невозможно… — эхом повторяю за ним, задумчиво приложив указательный палец к подбородку. — Ключ! Люциус, у тебя же была отмычка! — восклицаю я, но, увидев, как Люциус с сожалением качает головой, вздыхаю. — Её забрали вместе с устройством, да? — на этот раз он утвердительно кивает. — Замечательно, — мрачно заключаю я. — Привет-привет, — раздаётся незнакомый голос, доносящийся из динамиков, которые я даже и не заметила в самом начале. Мы втроём настороженно переглядываемся. — Кто ты? — задаёт вопрос Люциус. — Где Джим Гордон? — Ну… — голос на мгновение замолкает, словно его обладатель задумывается, отвечать ли на вопрос. — Я бы посоветовал вам подумать о себе. У Джима Гордона свои проблемы, — следует недобрый смех. Испуганно сглатываю и снова кидаю взгляд на руку — рана всё ещё на месте. Чёрт, ну почему когда надо, все мои нечеловеческие преимущества исчезли! — Ситуация следующая, — снова раздаётся голос. — Профессор Стрейндж поручил мне выяснить, насколько вы осведомлены о том, что происходит, и, что более важно, — следует короткая интригующая пауза, — кому вы успели рассказать. — Покажи нам Джима Гордона и Селину Кайл, — требует Брюс, и я бросаю на него опасливый взгляд: как по мне, сейчас не самое лучшее время диктовать свои условия. — Думаю, ты не совсем улавливаешь суть… водолазка, — словно не зная, как обозвать его, пренебрежительно говорит незнакомец. Машинально перевожу взгляд на светло-бежевую водолазку Брюса, скрытую под чёрным пальто. — Как я уже сказал, нам нужно знать то, что знаете вы. И вы мне расскажете, — голос приобретает оттенки злорадного удовольствия, вызывая неприятный холодок вдоль позвоночника, — или ядовитый газ пойдёт из отверстий сверху, и вы все умрете в ужасных… — он медлит, нагоняя ещё большей жути, — мучениях. — Я знаю этот голос, — неожиданно произносит Люциус. — Он работал на полицию. У него ещё смешное имя… — В моём имени нет ничего смешного, — ожидаю услышать в голосе незнакомца обиду или злость, однако он реагирует на это весьма спокойно. — Он подставил Джима Гордона, — продолжает Люциус, вглядываясь в окошко, за которым наверняка стоит незнакомец. — Ты всегда был умным, Фокси, — признаёт он. — Знаешь, почему Стрейндж дал мне это задание? Потому что он знает, что я убью вас, даже глазом не моргнув. Так что, — повышает он голос, — помните об этом! Его торжественный тон ещё больше вгоняет меня в панику. Он собирается нас убить! Даже если мы расскажем всё, что знаем, он всё равно пустит этот газ! И я даже никак не могу помочь нам… чёртова регенерация! — У вас есть пять минут, — оповещает незнакомец. — Отсчёт… — он выдерживает напряжённую паузу, — пошёл! Люциус срывается с места и пытается открыть дверь, однако заведомо понятно, что это бесполезно. Тогда он начинает стучать по ней в надежде, что нас кто-то услышит и спасёт. Он хотя бы что-то делает! Другого выбора у нас, по-моему, нет… — Забавно, — комментирует незнакомец, тихо смеясь. Встревоженно смотрю на Брюса, надеясь, что у него есть варианты. Он тем временем внимательно осматривает помещение, наверное, пытаясь найти что-то, что нас спасёт. Беру с него пример, рассматривая комнату. Если бы у меня всё ещё были нечеловеческие силы, я бы смогла проделать небольшие отверстия в стене, чтобы пробраться к тому окошку и выбить стекло, а там уже разобраться с этим незнакомцем и выпустить нас. А что я могу сделать, будучи обычным человеком? Ничего! Я абсолютно бессильна! — Говорите, что вам известно, — напоминает голос. Люциус перестаёт стучать по двери, возвращаясь к нам. Никто из нас не знает, что делать, но каждый пытается что-нибудь придумать. И, по всей видимости, правду рассказывать — не вариант. Наступает затяжное молчание, несущее в себе нечто зловещее. Остатки мнимой надежды постепенно угасают. Похоже, здесь я и умру. Ну как же так! — Ладно, всезнайки, — снова раздаётся голос спустя какое-то время. — Кто готов поиграть в «Жизнь или смерть»? — с безудержным весельем спрашивает незнакомец, и я опасливо смотрю на окошко. Похоже, тот, кто там стоит, сошёл с ума, иначе вёл бы себя адекватно. Наверняка он пациент Аркхэма! — Сэр… — начинает Люциус, подходя чуть ближе к той части стены, в которой расположено окошко. — Мистер Нигма… Вы же Нигма, верно? — непонимающе хмурюсь, сразу же перебирая в памяти всех, кого могла бы знать с такой фамилией. Увы, у всех моих знакомых они нормальные. — Это же бред. Полиция знает, где мы… — Вы готовы играть? — перебивает, как выяснилось, Нигма. К сожалению, переубедить его не получается. Мы все переглядываемся, безмолвно приходя к общему решению. — Да, — осторожно отвечает Брюс. — Хорошо, — удовлетворённо протягивает Нигма. — У вас одна попытка. Пять минут на обсуждение, — он делает паузу, нагоняя жути. — Кто управляет Индиан Хилл? — в удивлении приподнимаю брови. — Кто управляет Индиан Хилл? — повторяет он. — У вас одна попытка. Хорошенько подумайте, друзья. Ответьте правильно… или умрите. Перевожу взгляд на приятелей по несчастью и вижу на их лицах мыслительный процесс. Ранка на руке начинает странно жечь, и я, зашипев, перевожу на неё взгляд — ничего не изменилось, она по-прежнему на месте и не желает затягиваться. Даже намёков никаких на это нет! И всё же… какой ответ на вопрос Нигмы правильный? В голову сразу же приходит Стрейндж, поскольку это он превратил проект «Сосновые фермы» в жестокие эксперименты на людях, но… что, если он просто выполняет чужие поручения? Да, он может и самостоятельно всё это проворачивать, ради собственной выгоды, но может и помогать кому-то. Откуда мы вообще должны это знать? Проходит невесть сколько времени, и с каждой секундой я всё больше паникую: мы в тупике! Делаю глубокий вдох, стараясь успокоиться. Сейчас это лишь мешает — нужно сосредоточиться на проблеме, а не паниковать! — У вас осталась минута, — любезно напоминает Нигма. — Кто управляет Индиан Хилл? — Хьюго Стрейндж? — предлагает Люциус, обращаясь к Брюсу. — Уэйн Интерпрайзерс, — не соглашается тот, качая головой. — Моя компания управляет Индиан Хилл. — Это догадка. — Зачем спрашивать, если ответ очевиден? — в отличие от Люциуса, Брюс не спокоен. — Он хочет знать, что нам известно! — То, что мы думаем, что известно, — поправляет он. — Значит, Уэйн Интерпрайзерс! — Это ваш ответ? — вклинивается Нигма. — Время выходит. — Да! — твёрдо отвечает Брюс. Повисает тишина. Напрягаюсь всем телом, ожидая, что сейчас он пустит газ, и мы все умрём. В который раз кидаю тревожный взгляд на руку, потому что в груди теплится слабая надежда на то, что всё нечеловеческое скоро вернётся, ведь это наверняка лишь временный эффект. Увы, ранка на месте! — Верно! — радостно восклицает Нигма. — Уэйн Интерпрайзерс управляет Индиан Хилл. Браво, Брюси! Вы почти уцелели. Остался один вопрос. Готовы? — Да, — твёрдо отвечает Люциус. — Пять минут, всезнайки! Ответьте верно или умрите, — напоминает он. — Уэйн Интерпрайзерс управляет Индиан Хилл, но кто управляет Уэйн Интерпрайзерс? В ужасе перевожу взгляд на Брюса, который и управляет собственной компанией, понимая, что теперь-то нам точно конец. Это вопрос с подвохом! Он управляет Уэйн Интерпрайзерс, однако если это кажется слишком очевидным, значит, ответ на самом деле звучит по-другому. На лице Брюса отчётливо читается непонимание, смешанное с волнением. Он начинает ходить из стороны в сторону, думая над ответом. Мы с Люциусом переглядываемся, понимая, что в этот раз нам вряд ли удастся ответить правильно. Время тянется медленно, словно насмехаясь над нашим положением. Мысленно отсчитываю секунды до конца. — Осталось тридцать секунд, — через какое-то время оповещает Нигма, и сердце пропускает удар. — Кто управляет Уэйн Интерпрайзерс? — Может, дьявол? — сдаваясь, предполагает Люциус. — Коммунисты? Ведьмы? — Нет, за этим вопросом стоит какая-то правда, большой секрет! — с нотками паники говорит Брюс. — Я десять лет работал в Уэйн Интерпрайзерс, нет никакого секрета. Компанией управляет совет директоров. — Это не может быть ответом, Люциус! — Десять секунд… — Дай нам больше времени! — кричит Брюс. — Пять секунд! — Совет директоров, — твёрдо отвечает Люциус, и Брюс возмущённо на него смотрит. — Неверно, — спокойно заключает Нигма. Закрываю глаза, понимая, что нас ждёт. — Ой, какая жалость! Правильный ответ… — он делает паузу, интригуя. Проходит секунда, две, десять. Он шипит в микрофон, не давая узнать ответ хотя бы перед смертью. — Извините, ребята. Вы проиграли. А что происходит с теми, кто проиграл? Правильно, смерть от ядовитого газа! Из небольших отверстий в потолке начинает идти газ. В это мгновенье, словно по волшебству, снова чувствую жжение на руке и перевожу на неё взгляд — ранка затягивается! Внутри проходит странная волна, придавая сил и уверенности. Моя нечеловеческая часть наконец просыпается! Эффект был временный! Быстро подхожу к стене и надавливаю на неё пальцами, прикладывая все усилия, на которые только способна. Появляется углубление, и тогда проделываю тот же самый трюк, только повыше. Делаю всё очень быстро, и через несколько секунд уже забираюсь по стене и локтем выбиваю стекло, зажмуриваясь, чтобы осколки не попали в глаза. Мгновение — и я оказываюсь внутри маленькой комнатушки с микрофоном. Удивлённый парень в очках замирает на месте, и я этим пользуюсь: хватаю его за ворот формы пациента Аркхэма и прикладываю головой о стену. В панике осматриваюсь и нахожу кнопку с подписью «газ». Незамедлительно нажимаю на неё, чтобы остановить поток, который Нигма всё-таки успел начать выпускать. Рядом лежит ключ, и я быстро соображаю, что он от двери. Хватаю его и кидаю вниз, чтобы Люциус с Брюсом смогли выбраться оттуда. Толкаю единственную дверь и спускаюсь по лестнице. Выхожу в коридор и смотрю по сторонам, замечая, как справа ко мне подбегают Брюс и Люциус. — Вы в порядке? — спрашиваю у них и получаю утвердительные кивки головой. — Хорошо. Нам надо найти детектива Гордона и Селину. Мы как можно быстрее осматриваем всё помещение Индиан Хилл, но никого не находим, причём, буквально никого — все «субъекты» покинули свои так называемые палаты, а персонал как будто испарился! Проходя мимо архива, медлю, потому что появляется мысль забрать папку с моим именем, однако Брюс говорит, что времени на это нет и что сейчас лучше продолжить поиски. Бросаю неуверенный взгляд на желанную дверь и всё-таки не решаюсь рискнуть. На лифте мы поднимаемся в Аркхэм, где также отсутствует кто-либо из охраны или персонала. Поочерёдно заглядываем в каждую дверь, пока в одной из комнат не находим Гордона, чьи руки и ноги стянуты кожаными ремнями и прикреплены к креслу. Брюс подбегает и освобождает его. Включается сирена, и мы все резко замираем, пытаясь понять, в чём дело. — Стрейндж проныра, — ругается Гордон, наплевав на всякую панику. — Он вколол мне что-то, заставил говорить. — О Уэйн Интерпрайзерс, да? — понимающе спрашивает Брюс. — Обо всём, — он виновато вздыхает. — Я не должен был давать тебе каких-либо обещаний, — обращается он к Брюсу. Тот уже хочет ответить, но Гордон продолжает. — Я был спесив и наивен. И мне жаль. Я пытался поступать правильно, но… — мы с Люциусом удивлённо переглядываемся, — я был таким дураком. — Ладненько… — подозрительно протягивает Люциус. — Какой наркотик он тебе ввёл? Гордон проводит рукой по лицу, ничего не отвечая. — Это всё замечательно, — встреваю я, — но нам, наверное, лучше выбираться. Слышите сирену? Она же явно не к добру! Словно в подтверждении моих слов, неподалёку что-то гремит, как будто падает что-то большое. Под звуки сирены вся эта ситуация выглядит вдвойне страшнее! И почему я только согласилась на всё это? Вот дура, надо было сидеть дома! Через несколько секунд грохот прекращается, и мы выходим из комнаты. Пациентов Аркхэма нигде не видно, а со стороны выхода как раз и доносятся странные звуки. Экстренная эвакуация? Но почему? Неужели действительно только из-за нас? Тогда почему в самом Аркхэме пусто? Путь лежит через столовую. Быстро заходим в неё и тут же останавливаемся, как вкопанные: прямо в центре комнаты происходит нечто невероятное — два человека нацелили свои пушки друг на друга, одна из них пускает лёд, а другая — огонь. Это же… мистер Фриз? Судя по его костюму, похожему на тот, что носят космонавты, это действительно он! Но кто же напротив? К нам, по стеночке, подбегает Селина, целая и невредимая. На душе сразу становится немного легче. — Пятнадцать минут до детонации, — сообщает голос из динамиков. Что? Какая, к чёрту, детонация?! Мы все удивлённо переглядываемся, а мистер Фриз и его противник опускают пушки, прекращая друг друга жечь и морозить. Успеваю мельком разглядеть девушку, у которой огненная пушка: она тоже в странном костюме, а половина её лица покрыта безобразным ожогом. И глаза такие неестественные: их огненно-оранжевый цвет можно разглядеть даже издалека. Может, это та самая Бриджит, подруга Селины? Хьюго Стрейндж, до этого прячущийся в углу, пользуется моментом и вскакивает с места, направляясь к выходу. Испуганно распахиваю глаза, застывая на месте. Мистер Фриз и Бриджит одновременно вскидывают пушки. Стрейндж не успевает пробежать и оказывается зажат между льдом и огнём. Чувствую, как к горлу подкатывает что-то неприятное, и отворачиваюсь, не желая наблюдать, как его убивают. — Стрейндж! — выкрикивает Гордон, когда всё стихает и слышится лишь глухой стук — тело падает. Поднимаюсь, решаясь посмотреть. — Стрейндж! — он подбегает к неподвижному «философу» и осматривает его. Из-за заморозки половина тела синюшная, а с другой стороны его пиджак и кожа в некоторых местах обожжённые. — Очнись! Мы все стоим и ждём чуда, когда Стрейндж очнётся. Мне в это верится слабо, но, увидев, как синева постепенно сползает с его кожи, удивлённо поднимаю брови. Да что ж за чертовщина здесь происходит! Он и во льду не застывает, и в огне не горит! Стрейндж резко распахивает глаза и осматривает окружающее его пространство, явно оценивая обстановку. — А, Гордон! — говорит он так, словно никто не пытался его убить минутами ранее. — Полагаю, всё пошло не по плану. — Это точно, — со злостью отвечает Гордон. — Теперь я тебя подниму, и ты устроишь нам экскурсию по твоей секретной лаборатории… — Нет! — У тебя нет выбора, — Гордон рывком ставит его на ноги и уже начинает тащить к выходу. — Туда, не так ли? — Стой! Нам туда нельзя, там бомба, — останавливает его Стрейндж, и Гордон замирает. — Лаборатория взорвётся. Нам нужно уходить отсюда! — испуганно кричит он, смотря широко распахнутыми глазами через красноватые стёкла круглых очков. — Через десять минут всё в радиусе мили превратится в пыль! — мы все ошеломлённо на него смотрим, не двигаясь с места. — Если хотите жить, — а я лично хочу — нам лучше уйти! — Мы засекли радиоактивный материал, — непонимающе говорит Люциус, пожалуй, единственный, кто старается не паниковать. — Вы же его вывезли? — Времени не было! — отрицательно качает головой Стрейндж. — Меня торопили! Но я просчитал, что образование радиоактивного облака маловероятно. — Если вы ошиблись, погибнут тысячи. — Да, да, да, — повторяет Стрейндж, качая головой. — Но лучше заплатить эту цену, чем освободить их, — он выделяет последнее слово, явно подразумевая «субъектов». — Как обезвредить бомбу? — спрашивает Гордон. — Комната замурована! — Но там должен быть вход. — Нам надо уходить! Уходить немедленно! — Скажи, как обезвредить бомбу, — Гордон хватает его за ворот одежды, — или я изобью тебя до смерти! — кричит он. — В таком случае, полагаю, — обречённо произносит тот, — мне придётся принять смерть. Детектив отпускает его и отходит к нам, в то время как мы все смотрим на Стрейнджа, как на сумасшедшего, и только Гордон с Люциусом что-то друг другу говорят, после чего детектив подходит к нам и говорит уходить как можно дальше. Мы с Брюсом тут же начинаем возмущаться, и у меня на этот раз есть весомая причина. — Мне нужно в архив! — восклицаю я. — Я хочу хотя бы перед смертью узнать, что со мной делали! — Нет, это исключено! Вам нужно уходить сейчас же! — не двигаюсь с места, и он сдаётся. — Если выживем, я принесу тебе твоё досье. Благодарно киваю и ухожу вместе с Брюсом и Селиной. Мы все выбегаем из столовой и быстро двигаемся на выход — благо, двери оказываются незапертыми. На улице становится значительно лучше, хотя весьма ощутимое волнение остаётся, потому что, если детектив Гордон и Люциус не обезвредят бомбу, будет очень-очень плохо! Брюс указывает на свою машину, а затем, подбежав к ней, садится на место водителя, в то время как мы с Селиной располагаемся на заднем сиденье. На всякий случай пристёгиваюсь, потому что, когда за рулём находится шестнадцатилетний парень без прав, ситуация может закончиться плачевно, даже несмотря на мою ускоренную регенерацию. Едем мы достаточно быстро, чтобы успеть отъехать от Аркхэма на приличное расстояние. Когда выезжаем на оживлённые улицы, Брюс сбавляет скорость и, видимо, чтобы отвлечься, спрашивает у Селины, что с ней произошло и почему она не выходила на связь. Та отвечает, что, пробираясь по вентиляции в Аркхэм, столкнулась там с Нигмой, который пытался сбежать, — он и рассказал ей, как обнаружить лифт, в обмен на разъяснения, как выбраться на волю. В Индиан Хилл Селина пробралась к Бриджит, которой внушили, что она является богиней (а ещё назвали Светлячком), и та едва ли не убила её. Потом к Светлячку вернулась её память, и она помогла найти выход из лаборатории. Ну а дальше мы все встретились в столовой. Пока я отхожу от шока, вызванного историей Бриджит (всё-таки, воскрешение людей — штука необычная и оттого удивительная), Брюс рассказывает свою часть истории, а потом приходит и мой черёд дополнить это нашим с Люциусом путешествием. Не хватает только подробного рассказа от Гордона, и тогда была бы цельная картина произошедшего. Однако мы все сходимся на мнении, что Стрейндж, хотя и ищущий выгоду во всех делах, выполнял чьи-то указания. Вот только чьи? Прошу Брюса остановить машину, когда мы находимся в квартале от моего дома. Он предлагает остановиться у него, но я, вспомнив запрет на выход из дома после шести вечера, отказываюсь; отец хотя сейчас и не в Готэме, но вдруг узнает — лучше перестраховаться. Тогда Брюс понимающе кивает и желает мне удачи. Теперь нужно ждать новостей от Гордона. И заодно надеяться, что родители не узнают о моих приключениях.

***

На следующее утро, пробравшись сквозь мусор, царивший на первом этаже после вечеринки, устроенной Алексом, выхожу из дома, попутно набирая Брюса и, когда он берёт трубку, спрашиваю, можно ли прийти к нему. Обычно люди сначала спрашивают, а потом делают, но я ведь знаю, что мне не откажут. Меня встречают с уставшей улыбкой: всё-таки вчерашние приключения не прошли бесследно. Как выясняется чуть позже, Брюс практически не спал всю ночь, проведя её за разбором различных бумаг и поиском любой информации, касающейся управления его компанией. Обвожу взглядом кипу документов и папок, поражаясь её размерам, и советую отдохнуть, потому что так и с ума сойти недолго. — Тебе не звонил детектив Гордон? — интересуюсь я, когда мы проходим на кухню: Брюс сказал, что Альфред приготовил очень вкусное печенье. — Они с Люциусом вообще живы? — Да, они смогли обезвредить бомбу, — кивает Брюс и ставит чайник на плиту, а затем достаёт из кухонных шкафов красивые чашки. — Стрейнджа арестовали, сегодня будут допрашивать. — А про моё досье ничего тебе не сказали? — выбираю самое красивое печенье, не дожидаясь чая, и надкусываю. — Они восхитительны! — смотрю на кусочек, как выяснилось, лимонного печенья, как на чудо. — Просто прекрасны! — Об этом детектив не упомянул, — качает он головой. — Так и знала, что нужно было забирать самой при первой же возможности, — недовольно бормочу. — Ладно, а может… Раздающийся из гостиной звонок телефона перебивает, и я раздражённо закатываю глаза: ну всё против меня! К счастью, он скоро прекращается, потому что Альфред берёт трубку. Мы с Брюсом переглядываемся, наверняка думая об одном и том же, и ждём информации. Если это просто кто-то ошибся номером, я расстроюсь! Альфред проходит на кухню и сообщает, что сейчас приедет Гордон, и я не сдерживаю усмешки: вспомнишь лучик, вот и солнце! Надеюсь, он везёт с собой мой файл из архива Индиан Хилл. Брюс благодарит дворецкого, а я не забываю вслух восхититься печеньем, вызывая чуть смущённую улыбку у их творца. Поглощение безумно вкусной еды — прекрасное времяпрепровождение, чтобы скрасить минуты ожидания. В ход идёт уже третье печенье, когда Брюс разливает кипяток по чашкам, а затем ставит их на стол. Спишу свой аппетит на то, что не завтракала сегодня. Ну или же… — Как же я обожаю лимонное печенье! — восхищённо смотрю на предмет обожания. — Я так давно его не ела… Тянусь уже за четвёртым. Главное, не объесться, а потом не пойти избавляться от съеденного, как я делала год назад. Это всего лишь печенье. Ничего страшного не случится, если я съем ещё одну штучку… Мы коротаем ожидание за разговорами и распитием чая, переместившись в гостиную. Через пятнадцать минут наконец приезжает Гордон, и я с самой первой секунды его появления внимательно на него смотрю, ожидая, когда он вручит мне файл. Если он его не взял, перестану ему верить! Увы, словно назло, сначала он рассказывает о том, как они с Люциусом обезвредили бомбу, просто вылив на провода воду (на этом моменте у меня чуть глаза не выпали от изумления), как арестовали Стрейнджа, как отпустили мистера Фриза и Светлячка, что тоже удивительно, как пытались выследить грузовик с «субъектами», который угнала не известная мне Фиш Муни. В общем, он говорит обо всём, кроме того, что нужно мне. Также он рассказывает Брюсу, что Стрейндж отвечает на все вопросы, даже о том, почему поручил Малоуну убить его родителей. Оказывается, что есть некая безликая организация, о которой знают лишь её члены (и те не в курсе всего происходящего); неизвестно даже её название. Стрейндж упомянул какую-то женщину, половину лица которой скрывала маска, напоминающая сову, и, по его мнению, она была представителем этой тайной организации; имени своего она не говорила, а указания давала, связываясь с Хьюго через экран телевизора, на котором и появлялась. Никакой обратной связи, естественно, и быть не могло. Только чёткие приказы, в которые вошло убийство Томаса и Марты Уэйн. Отец Брюса был на грани раскрытия всей правды о «Сосновых фермах», поэтому и пришлось его устранить. Что касается самого Индиан Хилл, то здесь всё просто и непонятно одновременно: этой тайной организации нужны были люди с нечеловеческими способностями (вот только зачем?), а также тот, кто умел бы возвращать мертвецов с того света — и Хьюго Стрейндж как раз создавал «субъектов» и воскрешал умерших. Однако женщина в совиной маске потребовала практически невозможного: идеального оружия, которым был бы на вид самый обычный человек, скрывающий определённые способности. И этим «идеальным оружием» должна была стать я. Ну и десять человек, что были до меня, однако им не посчастливилось выжить. На этом моменте мне резко становится душно, поэтому вскакиваю с места, чтобы открыть окно. Заметив, что я уже больше минуты стою и дышу свежим воздухом, Гордон спрашивает, всё ли со мной хорошо. Ещё немного подождав, пока мне станет лучше, утвердительно отвечаю и прошу, чтобы он продолжил. Собственно, дела начали ухудшаться после моего побега: я представляла опасность, потому что могла кому-то рассказать. За мной следили (от этой информации по коже пробегают мурашки, а страх комком сворачивается в районе желудка), а когда поняли, что на самом деле я не представляю никакой угрозы, оставили меня в покое. По крайней мере, люди из лаборатории, а вот тайная организация вполне может следить за мной и по сей день. Но снова появилась проблема: мы начали копать информацию про, как выяснилось много позже, Индиан Хилл. Незадолго до того, как мы собрались пробраться в Аркхэм, женщина в совиной маске приказала Стрейнджу перевезти «субъектов» в другое место, а лабораторию — Индиан Хилл — уничтожить. После этого никто на связь больше не выходил. Однако не всё так просто: Стрейндж, осознав, что тайная организация может быть очень опасна, хотел использовать меня против них. Их же оружием. Съеденные печеньки начинают проситься наружу, и я делаю глубокий вдох, чтобы отвлечься от этого. — Но теперь Индиан Хилл нет, значит, не будет и работы над «идеальным оружием»? — непонимающе спрашиваю я. — Или меня будут искать? А вдруг за мной до сих пор следят? — Этого уже никто не знает, — с сочувствием отвечает Гордон. — Стрейндж сказал, что никакая охрана не сможет уберечь от этой организации. Но я всё равно попрошу выделить… — Не надо, — мотаю головой, заранее зная, что он собирается предложить. — Я охотно верю словам Стрейнджа, а значит, чему быть, того не миновать, — устало тру переносицу. — Я буду осторожна. Если что-то будет казаться подозрительным, то позвоню в полицию. Гордон коротко кивает, а затем тянется к своему небольшому чемоданчику, с которым пришёл, и выуживает оттуда бумажную папку. Подходит ко мне и отдаёт. — Здесь кое-какая информация о тебе и экспериментах, что проводили в Индиан Хилл, — недоверчиво смотрю на него. — Я не читал. Ну, вернее, не всё, — дополняет он. Открываю папку, чтобы убедиться в том, что это действительно обо мне. Вижу собственную фотографию (странно, ведь я даже не помню, как меня фотографировали), на которой мои волосы взъерошены, как после беспокойного сна, а под глазами огромные синяки, как от недосыпа. Взгляд пустой, безжизненный, словно загипнотизированный. Рядом имя — Иви Паттерсон, а в скобочках подписано — Джейн Хейз. Непонимающе хмурюсь, смотря на второе имя. Джейн Хейз? Откуда, как и почему? Что это вообще значит? Может, они дают новое имя «субъектам»? Ну а что, Бриджит ведь назвали Светлячком… — Спасибо, — закрыв папку и выдавив из себя улыбку, говорю я. — Я, наверное, пойду, — перевожу взгляд на Брюса. — Ты ведь не против? Тот качает головой. Коротко вздыхаю и, попрощавшись со всеми, направляюсь на выход. Я обязательно просмотрю все листы, хранящиеся в этой папке. Только не сегодня. И не завтра. Пусть всё произошедшее уляжется в голове, а там уже видно будет. И всё же… почему Джейн Хейз?