Year of the Lioness

Мы знаем, что путь к свободе всегда сопровождается смертью.

Анджела Дэвис

      Бледное июльское солнце поднималось, когда Драко покинул подземелье и поднялся по лестнице. Однако в гостиной оставалась темнота, и он не мог разглядеть потрёпанный платок, зажатый в его пальцах.       Только когда он достиг коридора, он поднял ткань к окну и, наконец, прочитал строку искажённых букв, выцарапанных высохшей кровью.

      25-39 Westminster Bridge Road, London

      Он уронил платок, как будто обжёгся, отступая назад и наблюдая, как тот медленно опускается на мраморный пол.       В своём слепом отступлении он наткнулся на консоль, сбив с неё вазу с гусинной шеей. Фарфоровая ваза покачнулась, затем разбилась о пол, разлетевшись на тысячи осколков.       Драко едва ли заметил это. Он продолжал отступать, его ботинки хрустели на осколках разбитой вазы, глаза были широко открыты, и он смотрел на платок, который теперь лежал сложенный так, что он уже не мог увидеть эту губительную адресную строку. Но было слишком поздно, чтобы стереть её из памяти.       В того, что раскрыла Бёрбидж, обрушился на Драко в тот самый момент, когда он услышал шаги.       В коридор вошла фигура в плаще.       — Тебя не было в спальне, шельмёнок. Следовало догадаться, что ты будешь прятаться в тенях, как испуганный маленький таракан.       Антонин Долохов шагнул вперёд, переступая через грязь и мусор, не обращая на это внимания. Он был без маски, и ничто не скрывало злобы на его узких губах. Той самой злобы, которая не доходила до его жестоких глаз.       — Время поджимает, — объявил Долохов, сжимая костлявую руку вокруг запястья Драко и поднимая его на ноги. — Тёмный Лорд был терпелив месяцами, и более щедр, чем ты заслуживаешь. А ты всё это время валялся в постели, плача о мамочке. Молился, чтобы он забыл.       Долохов кивнул в сторону освещающегося северного крыла.       — Он не забыл, Драко. Он хочет увидеть тебя, и пришло время прекратить избегать приказов и выйти.       Драко молчал. Но бессознательно его глаза метнулись по коридору, прежде чем он быстро отвёл взгляд.       Этот жест не остался незамеченным, и теперь Долохов, оглянувшись через плечо, подошёл и потянулся за платком.       Мужчина ухмыльнулся.       — Это от твоей Грязнокровки, не так ли? — сказал он, не оглядываясь. Не дождавшись ответа, он извлёк палочку. — Геминио.       В его открытой ладони материализовался второй квадрат ткани, затем третий. Удовлетворённый, он угрожающе наставил палочку на Драко и кивнул в сторону коридора.       — После тебя. И будем надеяться, для твоего блага, что это то, о чём просил Тёмный Лорд.       Ему казалось, что он видит сцену глазами другого человека. Он выступал в роли пассивного наблюдателя, пока его ноги тяжело двигались вперёд.       Теперь он остановился перед арочным дверным проёмом. Долохов жестом указал ему войти первым.       Прихожая была пуста. Однако смежная спальня была освещена свечами и из неё доносились голоса. Ясный смех Темного Лорда донесся до порога.       — Останься здесь и даже не думай уходить, — огрызнулся Долохов, проходя мимо Драко в следующую комнату. Дверь захлопнулась, и странная тишина наполнила пространство, нарушаемая лишь ровным тиканьем часов.       Драко стоял там и ждал, делая неглубокие вдохи. В его голове проносились миллионы мыслей, каждая из которых всё больше сбивала с толку.       Он по-прежнему был там, когда Тёмная метка на его предплечье вспыхнула невыносимой болью, словно раскалённое железо, медленно прижимающееся к его коже и плавящее её под невидимым давлением.       Он задрал рукав, для того чтобы обнажить руку и подставить её холодному воздуху. Когда это не помогло облегчить боль, его глаза быстро метнулись к закрытой двери. Его вызывали, и он знал причину.       Дверь распахнулась с оглушительным ударом. Три фигуры в капюшонах вышли, надев металлические маски на лица. У каждого из них был клочок ткани, зажатый в кожаной перчатке.       Драко наблюдал, как их чёрные плащи скрываются за углом и исчезают, и уже было открыл рот, чтобы попытаться остановить их. Как если бы он мог придумать что-нибудь, чтобы убедить их в том, что адрес не имеет отношения ни к его заданию, ни к Бёрбидж, ни к Скримджеру. Что это было всё ошибкой. Но он не успел.       Вскоре оглушительный треск аппарации раздался по территории поместья. Они исчезли… трое новоиспечённых Хранителей Тайны были посланы, чтобы подстерегать министра, который никогда бы не ожидал такого предательства со стороны человека, которому глубоко доверял.       — Гостиная. Сейчас же.              Долохов снова появился в прихожей. Он крепко схватил Драко за плечи и повёл его в коридор.       — Что мы…       — Твои родители собираются с остальными, — перебил его Долохов. — Как только мы подтвердим, что убежище Скримджера было взломано, Тёмный Лорд расскажет, что будет дальше.       Портреты с обеих сторон были пусты, поэтому никто не видел, как Драко миновал северное крыло. Никто не мог видеть, как холодный ужас пробежал по его лицу, кроме Долохова, который упрекнул его за это:       — Улыбнись, Драко. Ты совершил великое дело. Первый шаг на пути к твоему спасению. И спасению твоих родителей. Ничего из того, что мы пробовали, не могло заставить Грязнокровку признаться, но ты справился. Ты хорошо справился, и Тёмный Лорд доволен.       Драко не ответил.       Гостиная уже была переполнена людьми. Они сидели в тишине за длинным, богато украшенным столом, а их напряжённые лица сияли в свете горящего камина, который ни разу не разжигался с тех пор, как Тёмный Лорд поселился здесь. Обычная мебель была небрежно сложена у стен, обшитых фиолетовой тканью, что только усиливало странность. Несмотря на огонь и жар от беспокойных тел, в комнате было холодно.       Долохов провёл Драко вокруг стола, усадив его рядом с Люциусом, который сухо кивнул в знак благодарности. Нарцисса сидела с другой стороны и наклонилась мимо мужа, чтобы с тревогой посмотреть на Драко, лицо которого было таким же бледным, как у остальных. Её рот начал бесшумно шевелиться, когда она говорила, не издавая ни звука. Драко изо всех сил пытался читать по губам.       —… скоро… узнаешь… прости за всё…       Драко напряжённо сглотнул.       Следующие полчаса ожидания тянулись медленно; тишина нарушалась лишь изредка, когда в гостиную входили фигуры в плащах. Когда Драко был уверен, что за ним не наблюдают, он украдкой взглянул на лестницу, и его разум лихорадочно прокручивал все разумные причины, для того чтобы он мог спуститься в подземелье. Но что будет после того, как он спустится? Долохов был прав. От Тёмного Лорда не скрыться, ничего не утаить. Невозможно было сбежать, не рискуя собственной семьей.       Так что Драко ничего не делал; он просто сидел в кресле с высокой спинкой, как послушный трус, какими были и все остальные.       Наконец, в комнату ворвалась Беллатриса, за ней следовал её муж Родольфус.       Родольфус направился в подземелья, а Беллатриса заняла место рядом с сестрой, развернулась к столу и с гордостью заявила:       — Замечательная новость: всё прошло даже лучше, чем мы могли надеяться. Они вошли в убежище Скримджера и ушли незамеченным. К концу месяца он будет мертв, и на его место будет назначен новый министр, которого лично выберет Тёмный Лорд.       Комната оживилась от ропота. Люди обращались к своим соседям, натянуто улыбаясь и перешёптываясь о том, что подобное развитие событий означает для их движения: как это изменит ход скрытой войны и избавит их от необходимости оставаться в тени. Все они притворялись взволнованными. Все знали, что это лишь представление, но держались за театральность, как за спасательный круг.       Затем вошёл Тёмный Лорд, и все замолчали.       Они наблюдали, как он сел в главе длинного стола. Его лицо сияло во мраке, безволосое, скелетообразное, с прорезями для ноздрей и блестящими красными глазами с вертикальными зрачками. За ним в комнату скользила огромная змея, её кожа была синего и ядовито-зелёного цвета. Он извивался между множеством ног и в конце плотно обвила основание сиденья своего хозяина.       Тёмный Лорд сложил пальцы вместе и, не спеша, окинул взглядом каждого. Когда его взгляд остановился на Драко, на его безгубом лице расползлась усмешка.       Он заговорил высоким, чётким голосом.       — Наш молодой друг здесь сделал великое открытие. Так что давайте считать этот день праздником, так же как и временем для обсуждения будущего…       Драко тяжело проглотил, чувствуя, как десятки глаз вонзаются в него, как ножи.       Тёмный Лорд продолжал говорить.       — Убийство Скримджера откроёт нам возможность прорваться и взять под контроль все подразделения Министерства. Семена посажены, корни вытянулись. Поттер будет пойман, а Пий Толстоватый станет следующим министром. Так что же может быть лучше, чем отпраздновать это, подрезав первое из многих больных родословных?       Нервные взгляды метались по комнате. Затем все головы повернулись, когда Родольфус снова появился на лестничной площадке.       У него было фанатичное выражение лица, чёрные глаза сверкали ярче огня. Его палочка была поднята вверх, а он широко улыбался, как ребёнок с новой и особенной игрушкой. И все же никто не обратил внимания на Родольфуса, потому что все взгляды были направлены прямо на то, что парило прямо над его головой.       Сердце Драко упало.       Это была она.       Бёрбидж болталась в воздухе. Её иссохшее тело беспорядочно извивалось, пока её несли через гостиную, сопровождаемую взрывом смеха. Горючие слёзы катились по её лицу, брызгая на тех, мимо кого она проплывала, а они отскакивали и спешили стереть их, что заставляло других смеяться ещё громче.       — Арресто моментум.       Под действием заклинания женщина перестала бороться, словно её мышцы были пропитаны жидкой патокой. Её конечности стали вялыми, как у тряпичной куклы, и болтающимися безвольно. Она начала медленно вращаться над столом.       Затем она повернулась лицом к Драко, зависнув всего в нескольких футах от него, и в комнате не стало ни звука.       Это было хуже, чем он представлял. Гораздо отвратительнее, чем наблюдать издалека, как её мучили на полу вестибюля. Жирные волосы прилипли к опухшей коже головы, в то время как концы волочились по столу, словно занавес. Карие глаза не могли моргать, потому отчаянно смотрели на зрителей из-под затемненных глазниц. Её восковая кожа была натянута так сильно, что, похоже, она уже была наполовину мертва, истощенная длительным голодом. Бледная тень того человека, которым она, вероятно, была. И небольшая часть Драко подозревала, что она дала ему платок в надежде умереть.       Затем Бёрбидж заметила его.       Но в её покрасневших глазах не было ни малейшего признака, что она узнала его. Она не могла узнать его, не услышав его голоса. Её взгляд едва коснулся его, прежде чем её снова унесли дальше без малейшей реакции.       Драко молчал, не покидая места рядом с отцом. Он кусал внутреннюю часть щеки, пока не почувствовал вкус крови. Никогда еще он не чувствовал себя более ничтожным, чем в этот момент.       Лишь когда тело Бёрбидж повернулось, он снова начал дышать. Его сердце бешено колотилось, как если бы оно пыталось вырваться из груди.       Следующая серия событий напоминала еле слышимую музыку, играющую на фоне. Голоса были словно звон в ушах, пока он продолжал наблюдать за тем, как Бёрбидж медленно вращается над столом. Следующие события звучали как едва слышимая, диссонирующая музыка на фоне. Он слышал их, но не понимал, сквозь звон в ушах, продолжая смотреть, как Бёрбидж медленно вращается над столом.       — Северус, здесь, Яксли… рядом с Долоховым.       Послышались шаги, и двое мужчин заняли свои места. Большинство взглядов в комнате было устремлено на Снейпа, и именно к нему обратился Тёмный Лорд.       — Ну?       — Мой Лорд, Орден Феникса… перемещает Гарри Поттера… в субботу… к ночи.       Интерес за столом ощутимо обострился: некоторые напряглись, другие заёрзали, и все смотрели на Снейпа и Тёмного Лорда. Все, кроме Драко, внимание которого было приковано к Бёрбедж. Старая изогнутая рана на ее шее разошлась из-за отсутствия гравитации, капая кровью на красное, лакированное дерево. Хотя её глаза оставались открытыми, они были остекленевшими. Казалось, она теряла сознание.       — Суббота… к ночи, — повторил Тёмный Лорд, пристально смотря на Снейпа с такой яростью, что некоторые зрители отводили взгляд, боясь, что сами будут опалены его взглядом.       Яксли вмешался:       — Я слышал другое… Долвиш… Поттер не будет перемещён до тридцатого…       — Заклинание Конфундус… известно, что подвержён… никогда не ожидал…       — Орден считает… проникли в Министерство…       — Удалось наложить Империус на Пий Толстоватый…       Снейп презрительно улыбнулся, и в комнате началась перебранка, хотя Драко едва её замечал. Перед ним всё вращалась та же медленно крутящаяся фигура.       Вдруг Люциус так сильно сжал подлокотники кресла, что дерево заскрипело, и Драко взглянул на отца. Почему-то все смотрели на их семью, их лица были переполнены шоком и отвращением.       Тёмный Лорд повторил:       — Люциус, не вижу причины, чтобы у тебя вообще оставалась палочка, если твой сын сделал то, что ты не смог.       Люциус поднял взгляд, его кожа казалась ещё более жёлтой и восковой при свете огня. Когда он заговорил, его голос был хриплым.       — Мой Лорд?       — Твоя палочка, Люциус. Мне нужна твоя палочка.       — Я…       Люциус покосился на свою жену. Она смотрела перед собой, её лицо побледнело, и Драко заметил, как под столом её пальцы на мгновение сжались на запястье Люциуса. Люциус вытащил палочку и передал её Тёмному Лорду, который поднял её перед своими красными глазами и изучал с холодным безразличием.       — Что это?       — Ясень, мой Лорд, — прошептал Люциус.       — А сердцевина?       — Дракон… сердечная жила дракона.       — Хорошо, — задумчиво произнёс Тёмный Лорд. Он вытащил свою палочку и сравнил её длину с палочкой Люциуса. Тем временем Люциус сделал непроизвольное движение; на долю секунды показалось, что он ожидает получить новую палочку взамен своей. Этот жест не ускользнул от внимания Тёмного Лорда, чьи алые глаза прищурились с явным злым намерением.       — Отдать тебе мою палочку, Люциус? Мою палочку?       Некоторые из присутствующих рассмеялись.       — Я дал тебе свободу, Люциус. Освободил твою семью. Дал твоему сыну больше шансов доказать свою полезность, чем он заслуживал. Разве этого недостаточно? Я заметил, что в последнее время ты выглядишь менее счастливым… Что тебе не нравится в моём присутствии в твоем доме, Люциус?       — Ничего… ничего, мой Лорд.       — Какая ложь.       Тихий голос Тёмного Лорда продолжал шипеть, даже после того, как его жестокие губы замолчали. Под столом послышался звук чего-то тяжёлого, скользящего по полу.       Затем огромная змея появилась и медленно начала подниматься по креслу Тёмного Лорда. Она взбиралась вверх, казалось, бесконечно, и остановилась, уложившись на плечи своего хозяина: её шея была толщиной с дерево.       Тёмный Лорд погладил существо длинными тонкими пальцами, продолжая оценивать отца Драко.       — Почему Малфои так недовольны своей судьбой? Разве моё возвращение, мой приход к власти, не то, чего вы желали столько лет?       — Конечно, мой Лорд, — немедленно ответил Люциус. Его рука задрожала, когда он вытирал пот с небритой верхней губы — Мы желали этого – мы желаем.       Слева от Люциуса Нарцицца сделала странный, резкий кивок, и покорно отвела взгляд от Тёмного Лорда и змеи.       Глаза Драко снова вернулись к вращающемуся телу. Он заметил старый рубец на её ключице, который выглядел гораздо старше остальных, и задумался, не получила ли она его в Хогвартсе, или во время путешествий по Словакии. Интересно, какая история стоит за ним. Но он никогда не задавал Бёрбидж больше пары глупых вопросов. На самом деле, она всегда оставалась для него чужой. Абсолютной чужой, и он не знал её. По крайней мере, это было то, в чём он пытался убедить себя.       Его тётя заговорила.       — Большая честь — видеть вас здесь, в доме нашей семьи… нет большего удовольствия… — Беллатриса усмехнулась.       Тёмный Лорд недоверчиво улыбнулся.       — Нет большего удовольствия… даже по сравнению со счастливым событием, которое, как я слышала, произошло в вашей семье на этой неделе?       Беллатриса уставилась на него, её челюсть отвисла.       — Я не понимаю, о чём вы, мой Лорд.       — Я говорю о вашей племяннице, Беллатриса. И вашей, Люциус и Нарцицца. Она только что вышла замуж за оборотня, Ремуса Люпина. Вы, должно быть, очень гордитесь этим.       В комнате раздался смех. Многие наклонились вперёд, обмениваясь взглядами, полными злорадства. Некоторые стучали по столу кулаками, получая удовольствие от унижения его семьи.       Лицо Беллатрисы покрылось красными пятнами.       — Она не наша племянница, мой Лорд. Мы – Нарцицца и я – не видели нашу сестру с тех пор, как она вышла замуж за Грязнокровку. Это дитя не имеет никакого отношения ни к нам, ни к любому зверю, с которым она вступит в брак.       Большая змея, недовольная шумом, широко раскрыла пасть и сердито зашипела. Но никто не услышал её, потому что смех продолжался. Он был таким громким, что следующий вопрос Тёмного Лорда остался без ответа.       Внезапно рука сжала руку Драко, тряся её, чтобы привлечь внимание. Он посмотрел на Люциуса, который стиснул зубы и кивнул на главу стола.       Тёмный Лорд повторил свой вопрос.       — Что скажешь, Драко? — спросил он, и, хотя его голос был тихим, теперь он пробивался сквозь крики и смех. — Станешь нянчить детёнышей?       Хихиканье усилилось; Драко нервно взглянул на Люциуса, который уставился на свои колени, и затем встретился взглядом с Нарцциссой. Она еле заметно покачала головой, после чего вновь обратила взгляд на стену напротив.       — Хватит, — сказал Волдеморт, поглаживая злую змею, — хватит.       Смех прекратился.       Тёмный Лорд поднял украденную палочку, нацелил её прямо на медленно вращающееся тело, подвешенное над столом, и сделал лёгкое движение.              Бёрбидж вернулась к жизни со стоном и начала бороться с невидимыми путами.       — Ты узнаешь нашу гостью, Северус? — спросил Тёмный Лорд, переводя взгляд на Снейпа, который сидел справа от него.       Снейп поднял глаза к перевёрнутому лицу. Все Пожиратели Смерти смотрели на пленницу, как будто им разрешили выразить любопытство. Однако взгляд Драко не отрывался от Бёрбидж. И теперь он смотрел с такой концентрацией, что Люциус нервно зашевелился в своём кресле.       Драко не отрывал взгляда ни на секунду, даже когда она снова начала вращаться, уже в двадцать второй раз. Он не мог остановиться, считал и смотрел на женщину. Половина его была настроена на то, чтобы она поняла, что он и есть голос за по ту сторону двери в подземелье. Другая половина молилась об обратном.       Но этого не случилось. В её потускневших карих глазах не было ни искры узнавания.       Вместо этого Бёрбидж, повернувшись к огню, шёпотом, треснувшим голосом произнесла другому спасителю:       — Северус… помоги мне… ты знаешь меня…       Пауза, затем Снейп просто ответил:       — Ах, да.       На это безжизненное подтверждение Бёрбидж приложила ещё больше усилий, пытаясь вырваться из невидимых пут, которые, казалось, только крепче затягивались. Она задыхалась, как рыба, выброшенная на берег.       — А ты, Драко? — спросил Тёмный Лорд, поглаживая длинными пальцами шею змеи.       Драко скривился в ответ.       — Разумеется, ты не посещал её уроки, — вздохнул Тёмный Лорд. Затем он обратился к присутствующим. — Для тех, кто не знает, сегодня с нами Чэрити Бёрбидж, которая до июля этого года преподавала в Хогвартсе.       Вокруг стола раздались возгласы. Широкий, сутулый мужчина с острыми зубами захихикал.       — Да. Бёрбидж рассказывала детям волшебников и ведьм о магглах, о том, что между нами нет как таковой разницы.       Один из Пожирателей Смерти плюнул на ковёр. Бёрбидж повернулась лицом к Снейпу.       — Северус… пожалуйста… сделай это… быстро… не хочу…       — Тихо, — прошипел Тёмный Лорд, и с очередным взмахом палочки Бёрбидж оказалась с невидимым кляпом во рту. Она начала задыхаться.       Тёмный Лорд улыбнулся.       — Недовольная тем, что заражала и развращала умы детей волшебников, в прошлом месяце профессор Бёрбидж написала страстную защиту магглов в «Ежедневном Пророке». Волшебники, по её словам, должны признать этих воров их знаний и магии. Уменьшение числа чистокровных – это, по мнению профессора Бёрбидж, то, что нужно… Она хотела бы, чтобы мы все скрещивались с магглами… или, вне сомнений… с оборотнями.       Комната наполнилась натянутым смехом, но Драко не присоединился.       Бёрбидж снова повернулась к нему, и вновь он встретил её незнающие глаза, видя лишь отчаяние.       Драко напрягся. Его рука, которая уже тянулась к его остролистной палочке, опустилась в сторону, а лицо покраснело от стыда.       Он наконец посмотрел вниз.       Но Снейп продолжал смотреть на Бёрбидж. Она повернулась лицом к профессору зелий, который не выразил никаких эмоций. Никакого проблеска жалости или другого чувства. Даже когда она продолжала молча просить о помощи.       Драко попытался не смотреть.       Затем всё закончилось.       — Авада Кедавра.       Яркая вспышка света пронзила заполненную гостиную, отразившись от десятков изумрудных лиц, которые должны были ожидать заклятие смерти, и всё же это стало для них неожиданностью. Воздух осветился зелёным цветом, более ярким, чем свет Тёмной Метки. И, на короткий момент, казалось, что мир перестал вращаться.       Затем Бёрбидж начала падать, падать и падать. Сначала медленно, затем невероятно быстро. Прозвучал омерзительный хруст, когда её череп столкнулся с твёрдым столом из красного дерева.       Кровь начала собираться вокруг её раскинувшихся волос, как алое сияние, разливаясь по дереву и капая по лакированным краям стола, на колени ближайших зрителей. Проливалась на сложенные руки Драко. Она была ещё тёплая.       Его живот скрутило.       — Ужин, Нагайна, — улыбнулся Тёмный Лорд.       Змея покачнулась и скользнула с плеч хозяина, грациозно вползая на полированный стол и в кровь мёртвой женщины.       Драко зажмурился, когда раздался ужасный хруст зубов, вонзающихся в человеческую плоть. Хруст сломанных шейных костей. Один мужчина вскочил с кресла, после чего его вырвало.       Никто не смеялся.

***

      Драко не помнил, что произошло дальше. Не помнил, как покинул это кровавое место, как поднялся по лестнице на второй этаж. Но вот он уже оказался один в своей спальне.       Дверь захлопнулась с грохотом.       Его кулаки сжались.       Он стремглав бросился через комнату к тумбочке, выдернул ящик, оторвав его от направляющих, и швырнул его о противоположную стену, отчего дерево разлетелось в щепки и пыль.       Когда этого было недостаточно, а этого, чёрт возьми, было недостаточно, он начал хватать всё, что можно было разбить, и разбивал это в крошки. Срывая кандилябры со стен, ломая их и плавя в ладонях. Разрывая корешки книг и страницы одну за другой.       Затем он стоял перед окном, наблюдая за волны по ту сторону магического стекла. Толстые клубы штормовых облаков опустились так низко, что касались поверхности моря, разрывая его сильнейшим ливнем.       Драко шагнул вперёд, прижав сжатые кулаки к запотевшему стеклу. Затем он начал колотить по нему сильнее, чем по барабану. Яростно, снова, и снова, и снова, как будто пытаясь вырваться из стеклянной тюрьмы. Как будто тот прибрежный город действительно существовал за стеклом, и он мог бы до него достать. Он бил по окну, пока на нём не проступили трещины, словно паутина. Пока магия не ослабла, а затем не исчезла вовсе.       Окно треснуло.       Но он продолжал бить по нему, пока острые осколки стекла не прорезали его кожу, истекая кровью. Кровь стекала по его рукам, и он покачиваясь пошёл в ванную, чтобы включить воду. Затем он рухнул на пол. Сгорбился, скрутился, словно змея, когда обжигающая горячая вода ударила в его спину, будто груда камней.       И он разбился.       Потому что ему не было прощения, несмотря на пустые слова, которые эта Грязнокровка преподнесла ему из жалости. И это было не горе. Это было гораздо уродливее горя и в тысячу раз более трусливо.       Грязнее.       И вот Драко оказался на полу в ванной, поглощённый слезами. Оставался так часами, тёрся, скрёбся. Сдирая запах смерти. Сжигая слои собственной кожи, пока её кровь не смешалась с его слезами. Он знал, что этот красный след на его душе никогда не исчезнет полностью. Что это навсегда.       Зная, что он никогда не будет чистым.       Уже никогда.