Year of the Lioness

Идея свободы вдохновляет. Но что это значит? ... Свобода голодать?

Анджела Дэвис

      — Легилименс.       Она атаковала прежде, чем Драко успел собраться, не дав ни минуты, чтобы сосредоточиться, очистить разум, поставить хоть малейшую защиту. Она назвала его тем именем, которое он не слышал с тех пор, как покинул подвал. Тем самым, что напрочь лишало его сопротивления.       Каменные стены поплыли перед глазами, искривляясь и размываясь, будто его захлестнула неумолимая волна, унося вдаль от берега мощным подводным течением.       Образы проносились в его сознании один за другим, как будто отбирали воздух, и он ничего не мог сделать, чувствуя, как острое лезвие проникает глубоко в череп. Она искала, забирала то, что ей было нужно, с жестокой точностью хирурга, пока он тщетно пытался спрятать свои самые постыдные эмоции.       Потому что в это время черные глаза Дорнбергер прожигали его насквозь, а ее голос звучал как гибельная песня сирены, маня его под воду, а затем тянувшая в самые мрачные уголки его разума. Прямо к тем тайнам, которые он так старательно скрывал.       Он задыхался, захлёбывался, тонул.       Но потом он услышал её приказ и перестал сопротивляться.       — Покажи мне это воспоминание.

***

      — С Днём рождения, дорогой.       Бархатные шторы резко распахнулись, и Драко вскинул подушку на лицо, когда яркий дневной свет затопил комнату. Свет был таким ослепительным, что у него заслезились глаза под наволочкой.       Подушка оставалась на его лице, даже когда он почувствовал, как матрас прогнулся под весом матери, присевшей рядом. Хотя кровать опустилась не так сильно, как раньше. Она сильно исхудала.       — С ДнЁм рождения, Драко, — повторила она.       — Сегодня не мой День рождения.       Он откинул подушку в сторону и повернулся, указав на календарь, лежавший на тумбочке. И в тот момент его заколдованный пергамент вздрогнул, растворился и снова сложился в новый набор цифр.

      1 июля 1997 года.

      — Ты почти на месяц опоздала, — отозвался Драко.       Нарцисса на мгновение замерла, разглаживая складки на юбке, и сжала губы в тонкие линии под впалыми щеками.       Она тщательно подбирала слова.       — Возможно, это так... но у нас не было шанса отпраздновать, пока ты не... пока ты не вернулся домой прошлой ночью.       — Не по своей воле.       — Знаю. Знаю, и мне жаль, что это все произошло. Главное, что ты здесь. Жив. Это – всё, что имеет значение.       Между ними повисла тишина, каждый был погружён в свои тревоги; ни один не нарушал молчание. Словно на плечах осела тяжёлая пыль от невыраженных мыслей.       Драко снова взглянул на календарь, и его мысли полетели к событиям вчерашнего дня. Прошло всего несколько часов с тех пор, как он сошёл с Астрономической башни ни с чем.       Его охватил холод.       Он повернулся, намереваясь проспать день или хотя бы притвориться, когда Нарцисса вдруг встала, пересекла комнату тремя быстрыми шагами и прижала ладонь к оконному стеклу, глядя сквозь него. Её слова, отражаясь, были полны раздумий:       — Семнадцать – важный возраст. Ты почти совершеннолетний. Порой мне трудно поверить, как быстро пролетело время...       Её голос дрогнул, и она попыталась снова.              — Ты помнишь подарок на твой четвёртый день рождения?       Наматывая торчащую нитку с одеяла вокруг большого пальца, не поднимая взгляда, Драко ответил:       — Кажется, ты тогда подарила мне павлина.       Нарцисса презрительно фыркнула.       — Это не «павлин», а твой питомец. У него, к тому же, есть имя... Амрос. Ты сам его так назвал, помнишь? Ты был так очарован Амросом весь тот год, что даже не хотел заходить в дом по ночам, настаивая на том, чтобы разбить лагерь в саду, чтобы спать с ним под звёздами. По крайней мере, пока не похолодало, и твой отец не положил конец этим глупостям. Конечно, ты продолжал убегать через окно. Мы тогда даже прозвали этот год Годом павлина.       — Ты ведёшь себя так, будто эта дурацкая птица умерла, — устало ответил Драко, — вчера я видел, как он щипал газон. Ведёт себя, как обычно. Не понимаю, к чему ты клонишь.       Нарцисса застыла.       — Потому что Амрос может прожить не так долго, как хотелось бы. В его возрасте ты должен радоваться каждому дню, проведённому с ним этим летом, Драко. Всё меняется, и его может не быть, когда ты вернёшься.       Она начала нервно постукивать пальцем по стеклу, выстукивая сумбурный ритм.       Тук... тук-тук-тук... тук-тук... тук-тук... тук.       Пока она барабанила, Драко упрямо хранил молчание, не проявляя ни малейшего интереса ни к старому павлину, ни к разговору. Всё это казалось ему какой-то напускной нормальностью, которую мать отчаянно пыталась сохранить. День рождения, павлин, эта нелепая рутина – всё казалось искусственным, как и его равнодушие.       Наконец Нарцисса настояла:       — Если бы ты только поднял глаза, то заметил бы подарок на твой семнадцатый День рождения.       Взгляд Драко скользнул к окну, и он увидел не привычную зелень и холмы, а нечто совершенно иное.       Перед ним раскинулся океан, с волнами глубокого синего цвета, разбивавшимися о скалистый берег.             Нет. Вместо этого он увидел океан самого глубокого оттенка кобальтового синего. Поток волн, накатывающих на пляж, разбивающихся о скалистый берег и разбрызгивающих белую пену по стеклу. И чем дольше он смотрел, тем сильнее чувствовал, как солёный воздух щиплет ему нос, слышал крики морских птиц, скользящих над небом вдали от прибрежного городка. Места, которое он знал только по детским воспоминаниям.       — Когда ты заколдовала окно? — озадаченно спросил Драко.       Лицо Нарциссы озарила улыбка.       — Прямо перед тем, как Снегг привез тебя домой из Хогвартса. В честь твоего дня рождения, — сказала она, проводя ногтем по заколдованному стеклу. — Ты узнаешь его, Драко? Твоё любимое место во всем мире, когда ты был маленьким. Тогда ты мог часами искать самые плоские ракушки и пускать их по воде или строить песочные замки, пока не загорал так сильно, что не мог оставаться на солнце ни секунды больше. Мы не бывали там уже целую вечность, поэтому я хотела принести тебе частичку побережья Пембрукшира. Частичку Тенби.       В горле Драко встал ком, и он не мог вымолвить ни слова. Он опустил взгляд.       Улыбка его матери исчезла.       — Тебе не нравится?       Глядя на распущенную нитку в ладони, а не на окно, Драко пробормотал:       — Это хороший подарок. Спасибо.       Голос Нарциссы стал сдержанным, когда она ответила:       — Это пустяк. Способ отвлечься, или, по крайней мере, должно было им стать после всего, что ты пережил в этом году. Ты хочешь поговорить о случившемся?       — Нет.       Послышался звон её высоких каблуков, затем матрас снова прогнулся. Нарцисса вернулась на край его кровати, но теперь тихо плакала. Её слова были почти шёпотом.       — Ты никогда не должен был убивать, Драко. Пойми это. Тёмный Лорд выбрал тебя как наказание за наши ошибки. Потому что твоего отца схватили, как и многих других. Потому что он не принёс пророчество о Поттере. Тёмный Лорд не ожидал, что ты убьёшь. Он ожидал, что ты потерпишь неудачу, как и твой отец.       Комната потемнела, когда Драко закрыл глаза. Он больше не хотел слушать.       — Я хочу, чтобы ты ушла, — прошептал он.       Но Нарцисса не ушла, наоборот, она приблизилась. Всё её тело дрожало.       Он приподнялся.       — Что случилось?       Нарцисса покачала головой из стороны в сторону, как лошадь, сопротивляющаяся удилам. Она выглядела испуганной. Нет, она была ужасе.              — Скажи мне, что случилось, — повторил Драко.       После долгой паузы она медленно ответила:       — Даже если Тёмный Лорд и ожидал, что ты потерпишь неудачу, он всё равно недоволен, что ты был не тем... кто завершил дело с Альбусом Дамблдором.       Страх пробежал по спине Драко. Его взгляд метался по спальне, ожидая, что кто-то ворвётся сковзь дверные панели. Он пока видел только родителей, но знал, что Тёмный Лорд обосновался в северном крыле. Он и десятки безликих незнакомцев.       Их присутствие в поместье было очевидным. Это было ясно по тому, как эльфы крались вдоль стен, вздрагивая от любого звука. От каждого хлопка двери. Это было написано на побледневшем лице его матери прошлой ночью, когда она провела его через кованые ворота прямо в его спальню, оглядываясь через плечо на протяжении всего пути. Вызов не должен был стать неожиданностью, но он не чувствовал себя готовым.       — Когда Тёмный Лорд приказал встретиться? — спросил Драко, всё больше нервничая.       — Нет, ничего подобного, — заверила Нарцисса, вытирая слезы с глаз. — Он просто попросил тебя об одолжении. О том, чтобы ты кое-что сделал для него в этом месяце. Новое задание.       Драко напрягся. Он снова начал обматывать нить вокруг пальца, спросив:       — Что именно?       Слова сорвались с губ Нарциссы быстрее, чем вода из прорвавшейся плотины. Она ждала момента, чтобы признаться ему.       — Вчера «Пророк» сообщил, что профессор по изучению магглов подала в отставку, чтобы отправиться за границу. Уверена, ты её не знаешь. Ты ведь не изучал этот предмет.       Брови Драко нахмурились – он не понимал смысла этой информации. Но прежде чем он успел ответить, Нарцисса сухо продолжила:       — Мы распространили слух о том, что профессор по маггловедению – эта Грязнокровка – уехала из Хогвартса по личным причинам. Сначала никто не заподозрил связи с нами. Но министр начинает догадываться. Руфус Скримджер ведёт поиски, задаёт слишком много вопросов. Он стал занозой. Той, которую нужно вырвать. Этой Грязнокровке не удалось уйти далеко. Она здесь... в подземельях. Мы держим её тут всю неделю. Тёмный Лорд велел тебе выудить из неё информацию, чтобы использовать против Министерства. Чтобы мы могли захватить власть, поставив своего министра магии. Поговаривают, что она и Скримджер были близкими друзьями в школе, и его реакция на её исчезновение только подтверждает их связь. Значит, она должна знать его привычки и распорядок. Как выйти на него, когда никто другой не может этого знать. В чём он наиболее уязвим.       Она сжала руку Драко, сквозь простыни впиваясь пальцами. Её голос стал лихорадочным:       — Говорят даже, что Бёрбидж – его Хранитель Тайны и знает, где он скрывается. Мы не выяснили личностей других Хранителей Тайны, так что убивать её нельзя. Пока нельзя. Не раньше, чем она заговорит. Она окклюмент, но если ты подружишься с Грязнокровкой, есть шанс, что тебе удастся раскрыть её тайну, когда даже Беллатриса не смогла. Когда даже Круциатус и Веритасерум не помогли. Это твой последний шанс. Наша последняя надежда. Другой возможности не будет.       Нарцисса отпустила его руку и встала, отвернувшись к окну с видом на волнующийся океан. Её волосы сияли на солнце, словно золотая корона, но в её голубых глазах застыло отчаяние.       — Заставь её довериться тебе, Драко. Пусть грязнокровка откроет свои секреты, и всё будет прощено.       Тысячи мыслей вихрем проносились в голове Драко, когда он выбрался из своей спальни, спустился по лестнице в тёмный холл и направился к южному крылу. Однако он отгонял их, настороженно вглядываясь в темноту в поисках признаков чужого присутствия. Вглядывался, не мелькнёт ли чёрный плащ или дымок от недавнего аппарирования... или Тёмный Лорд. Ещё никогда он не чувствовал себя таким незащищённым в собственном доме.       К счастью, он никого не встретил. Он ждал до полуночи, чтобы решиться на это – навестить профессора-грязнокровку. Ему не нужно было объяснять свой ночной обход – он просто выполнял приказ. Но почему-то он не хотел, чтобы кто-то был свидетелем этой встречи. Не хотел, чтобы за ним следили.       Роскошный особняк едва вырисовывался во тьме вокруг него, как он шёл вперёд. Свечи отражались от окон с ромбовидными стёклами, словно звёзды. Где-то в тёмном саду за живой изгородью журчал трёхъярусный фонтан. Надменные портреты на стенах сопели, притворяясь спящими, но при этом украдкой поглядывали из-под своих нарисованных ресниц.       Теперь Драко стоял перед дубовыми дверями, задержавшись на мгновение, прежде чем повернуть бронзовую ручку.       За дверью находилась гостиная – пустая и погружённая во мрак. Даже её роскошные фиолетовые обои не украшал ни один портрет – все убрали, чтобы избежать нежелательных подслушиваний в месте, где проводились собрания ближайших последователей Тёмного Лорда.       Убедившись, что по-прежнему один, Драко бросился через комнату к арке, ведущей в тёмный коридор. Он протянул вперёд свою боярышниковую палочку, как факел, освещая крутой виток лестницы. Она вела в глубину, теряясь в тенях далеко под Мэнором.       Он спускался всё ниже, стены постепенно менялись с изысканного мрамора на грубо обтёсанный камень. Даже здесь, на такой глубине, он слышал глухие шаги, от которых с потолка с утрамбованной землёй сыпалась пыль на его волосы. Затем его накрыли запахи плесени и человеческих нечистот. Запах немытого тела. Он едва сдержал рвотный позыв.       Наконец лестница привела его к железной двери подземелья, надёжно запертой, словно сейф в Гринготтсе.       Он попытался подойти тихо, но наступил на груду крысиных костей. Раздался громкий хруст, и он поморщился.       Она услышала его.       — Кто... кто там?       Драко замер в полушаге. Сердце бешено колотилось.       — Я знаю, здесь кто-то есть, — проскрежетала Грязнокровка. — Пожалуйста, не уходите. Я не пила несколько дней. Прошу. Воды.       Он не ответил. Не смог заставить себя произнести хоть слово.       Она продолжала умолять, стоя за дверью.       — Если… если вы пришли, чтобы причинить мне боль, тогда сделайте это. Но если нет, если вы пришли за другим, то, пожалуйста, дайте мне глоток воды сначала. Хотя бы немного. Я уже несколько дней не брала в рот ни капли.       Ответа не было.       — Пожалуйста.       Стены начали сжиматься, становилось невыносимо тесто, пока эта безликая женщина продолжала плакать. Просить о воде. Она не переставала умолять, и теперь Драко уже слышал не Чарити Бёрбидж. Нет, теперь это был голос Альбуса Дамблдора, звучавший так же, как в ту чёртову ночь на Астрономической башне. Дамблдор был за дверью подвала, синие глаза, будто пронизывающие металл насквозь. Он был там, прося вместе с ней.       — Ты не такой жестокий, как другие. Я чувствую, что у тебя к этому не лежит душа, — произнесли голоса. — Ты не такой, как они, я знаю, что ты другой. Если бы ты хотел причинить мне боль, ты бы уже сделал это, значит, ты пришёл за другим. Ты не плохой человек.       И тут же чернильный знак на его руке вспыхнул, причиняя жгучую боль, как всегда, когда он ослушивался приказа, но он не мог заставить себя сделать это – говорить с ней, обманывать её. И он не мог ей помочь.       — Ты добрый человек, прошу. Пожалуйста.       Драко споткнулся, вслепую отступая к лестнице, стены вокруг сужались, словно тоннель. Пальцы дёрнулись, и он уронил палочку. Свет погас, окутывая его удушающей тьмой, что лишь усилило его панику.       — Я… я не могу, — едва шепнул он.       И, не говоря больше ни слова, бросился вверх по лестнице, перепрыгивая по три ступени. Бежал через гостиную, громко стуча каблуками по твёрдому полу. Почти налетел на кого-то – Яксли или Мальсибера – пытаясь убежать. Они злобно выругались, пытаясь ухватить его за рукав, который разорвался на клочья, но Драко даже не замедлился. Не оглянулся. Они громко кричали ему вслед, пока он мчался ко второму этажу.       Только когда он, наконец, добрался до своей спальни и запер дверь, он вспомнил, как дышать. Затем рухнул на кровать, чувствуя, как горят лёгкие, а сердце бешено бьётся.       Её крики всё ещё звенели в ушах.       Остаток этой бесконечной ночи Драко мучили кошмары. Каждый раз, когда он закрывал глаза, чтобы уснуть, его вновь переносило в Хогвартс, где воспоминания оживали, словно маггловский кинопроектор, проигрывая одну и ту же сцену без конца. Он видел, как Снейп направил палочку на Дамблдора, который молил о милосердии. Снова вспыхивал зелёный свет, и убийственное заклятие пронзало башню, ударяя по мужчине. Старик поднимался в воздух, на мгновение повисая под черепом Тёмной Метки, а затем медленно падал назад, словно тряпичная кукла, за парапет, его тело разбивалось о землю замка. Образ этого спокойного, разбитого лица отпечатался в его разуме и, казалось, никогда не исчезнет полностью.       В конце концов, Драко сдался и перестал пытаться уснуть.       Он перевернулся на кровати, уставившись на зачарованное окно. В столь ранний час горизонт Тенби был пустым белым полотном, ни единого пеликана, ни облачка. Океан под окном выглядел как огромный бассейн из жидкого железа. Исключительно тёмный, с лёгким оттенком нефрита. Поверхность вздымалась и опадала, снова и снова, в завораживающем ритме. Но, несмотря на это, он больше не находил в этом зрелище утешения.       Тем не менее, он продолжал смотреть на окно, откинувшись на белоснежное изголовье кровати. Прошли годы с тех пор, как он последний раз был там, и он гадал, насколько приятно теплый этот приморский городок на другой стороне окна. Гадал, сможет ли когда-нибудь туда вернуться.       Сомневался.       Даже завтрашний день казался маловероятным.       Когда снова стемнело, Драко покинул свою спальню. Днём и вечером в поместье прошло крупное собрание Пожирателей Смерти. Десятки последователей прибыли на якобы светское мероприятие, которое, по сути, было вызовом от Тёмного Лорда.       Драко не обращал внимания на боль в предплечье и избегал бального зала. Пытался не слышать стоны Грязнокровки, чьи отчаянные крики доносились по лестнице, словно мерзкая музыка.       Но в глубине души он понимал, что их терпение на исходе. Если он не добудет информацию о Скримджере, и достаточно быстро, Тёмный Лорд просто обратится к другому слуге.       И от его семьи избавятся.       Вот что Драко напоминал себе этой ночью, пробираясь по тихому поместью. Что он делает это только ради родителей. Что если он этого не сделает, кто-то другой получит такое же задание. Но это была ложь, и он прекрасно это понимал. Он всегда это понимал.       В этот раз Драко не сразу отправился вниз, а сперва завернул в кабинет отца, чтобы допить запылившуюся бутылку Огденского огненного виски. Пил, пока горло не стало жечь так же сильно, как Метку на руке, и он наконец смог перестать думать. Комната закружилась вокруг него, как карусель, но теперь он мог дышать.       Затем он шатаясь прошёл в гостиную, опираясь на спинку кресла, чтобы не поскользнуться на лакированных деревянных досках. Запах Грязнокровки ударил в нос ещё до того, как он увидел дверь подземелья.       Её голос раздался хриплым шепотом.       — Ты здесь. Ты вернулся, Маленький Пожиратель Смерти.       Драко опустился на колени, голова кружилась, щека прижалась к холодной металлической двери, кончик палочки упёрся в петли.       — Агуаменти.       Тонкая струя воды вырвалась из его палочки и разлилась по грязному полу. Он услышал, как Грязнокровка подползла ближе, чтобы попить. Она была так обезвожена, что ему пришлось повторить заклинание ещё трижды.       Только когда её жадные глотки перешли в кашель, он прервал заклинание и откинулся назад.       — Я знала, что ты вернёшься, — тихо сказала Грязнокровка. — Я знала, что ты хороший человек.       Драко облокотился на дверь подвала, его голова мутнела от огневиски, стены слегка качались вокруг. Он был так измотан.       — Во мне нет ничего хорошего.