Year of the Lioness

«Очень серьёзная функция расизма – попытка отвлечь вас. Он мешает вам заниматься своей работой. Заставляет вас снова и снова объяснять причины вашего существования. Кто-то говорит, что вам нет места в этом мире, и вы начинаете копаться в этом. Но ничего из этого не важно».

Тони Моррисон

      Той ночью Драко не замечал, что он ест, и даже не взглянул на свою тарелку. Он был слишком занят, пытаясь найти Тео и Грэйнджер в Большом зале, но не увидел ни того, ни другого. Он был так отвлечён, что, если бы его спросили, что он ел на ужин, он не смог бы сделать хотя бы предположение.       Он также не мог бы назвать занятия, на которых провёл вторую половину вторника. Просто следовал за Дафной часами напролет, не замечая, присутствуют ли другие ученики седьмого или восьмого курсов из Соскрофов. Казалось, это никого не волновало, поскольку преподаватели не делали ему замечаний и не просили покинуть аудиторию. А если и просили, то он не слышал.              Теперь же он сидел, механически поднимая и опуская вилку, пока его взгляд блуждал по залу, желая отыскать фрика и Грязнокровку.       В какой-то момент чей-то голос вывел его из задумчивости.       — Привет? Ты меня слышишь, Драко? Я хотела спросить, что случилось утром. Дафна упомянула, что на Зельеварении было… интересно. Расскажешь? Я просто умираю от любопытства, потому что она не удосужилась ничего объяснить.       Драко поднял глаза и встретил нетерпеливый взгляд Астории. Тонкий пальчик был вытянут вдоль её подбородка, и она внимательно ждала ответов, хотя бы одного. Как долго она говорила?       Он потёр виски и сказал:       — Дафна, вероятно, не стала рассказывать тебе, потому что там была драка, и она не хотела травмировать твою нежную натуру.       — В смысле?       — В смысле группа семикурсников напала на Гермиону Грэйнджер прямо во время занятия, — коротко ответил Драко, — в то время как профессор сидел в кресле и ничего не делал.       Гойл уронил нож для масла, а Блейз захихикал:       — Они сделали это прямо при профессоре? Вот это, блять, яйца.       Драко фыркнул, отвечая:       — На самом деле, это были все девушки. Дёргание за волосы, царапанье ногтями. Дешевые девчачьи фокусы. Уши чуть не заложило от их воплей.       — Никто не пытался их остановить?» — тихо спросила Астория.       — Нет.       — Что ж, я бы присоединилась к ним, — засмеялась Пэнси, энергично вытирая пальцы о салфетку.       Все её ногти были измазаны зелёным после её первого занятия по Магии крови. Драко смутно помнил, как слышал её жалобы на это раньше, пока не перестал обращать внимание. Но теперь он прислушался.       Пэнси продолжила:       — Я подслушала, как некоторые наши однокурсники обсуждали это. Говорят, Грейнджер подала прошение, чтобы её приняли в Дурмстранг, несмотря на протесты Британского Министерства магии. Сумасшедшая, правда? Так что если её убьют или наложат на неё Аваду до выпуска, это будет только её вина. Она могла бы не лезть туда, где ей не место, только для того, чтобы… кто вообще знает, зачем? Кто знает, что творится в её грязной маггловской голове? Я точно не знаю.       — Профессор зельеварения действительно не вмешался? — переспросила Астория, её лицо было напряжённым, — Как его зовут?       — Что, собираешься пожаловаться директрисе на жестокое обращение с магглорождёнными? — сказал Драко, — Пэнси права, Грейнджер сама напросилась. Её никто не заставлял приходить сюда. Она всегда может перестать играть мученицу и уйти.       Дафна, которая молчала до этого момента, наклонилась и прошептала на ухо своей сестре:       — Его зовут профессор Эллингсбоу.       — Спасибо, — ответила Астория, — мне было просто любопытно.       Драко снова утратил способность сконцентрироваться и оставил попытку поесть, переключив внимание на толпу. Длинный, змееобразный стол постепенно пустел, так как студенты заканчивали есть и поспешили в свои дома до того, как двери запрут.       Тео и Грейнджер по-прежнему не было видно.

***

      Драко вышел из Большого зала вместе с остальными и раздумывал, не последовать ли ему за ними в спальню Вульверина, когда Пэнси отвела его в сторону.       — Идите! Мы вас догоним, — усмехнулась она, глядя на Гойла и Блейза. Те пожали плечами и продолжили путь, растворяясь в толпе зевающих студентов Дурмстранга.       Затем Пэнси вцепилась в рукав рубашки Драко и потащила его по соседнему крылу, открытому всем ветрам. В арочных проёмах не было стекол, и ледяной ветер пробирал до костей, сильно портя ему настроение.       — Куда, блять, ты меня ведешь, Пэнси? — проворчал Драко, вырывая локоть из крепкой хватки ведьмы.       Её улыбка чуть дрогнула, но она лишь засмеялась:       — Я хочу кое-что тебе показать. Не волнуйся, это не займет много времени, и никто не заметит нашего отсутствия. Обещаю.       Он вздохнул, подозревая, к чему всё идёт, даже если не знал, куда именно она его ведет. Как он мог не догадаться, когда они годами тусовались вместе. Ничего серьезного – то тут, то там, без каких-либо обязательств. Хотя с их последнего раза прошла целая вечность. Честно говоря, он не мог этого вспомнить. Может быть, в марте? В апреле?       Но сегодня вечером он был слишком уставшим.       Пэнси же была настроена решительно. Она буквально тащила его по пустеющей крепости, огибая крутые углы, вниз по винтовой каменной лестнице – по маршруту, который она, вероятно, заранее изучила. Она пресекала его ворчание, пока не дотащила его до потайной ниши в коридоре, почти идентичную той, где он столкнулся с Тео этим утром.       Затем она усадила его на каменную скамью, вырубленную в стене, которая казалось ледяной даже сквозь ткань его брюк. Он нахмурился и уже собирался было встать, когда она уселась ему на колени, обвив его шею руками, словно шарф под названием Пэнси Паркинсон.       После этого она просто смотрела на него, словно молча спрашивая: «Всё в порядке?» Или, возможно, она ждала, что он сбросит её с колен. Это было бы неудивительно.       На мгновение Драко подумал, не поступить ли именно так: сбросить её со своих колен и оставить в беде, разгорячённую и обеспокоенную. В конце концов, он ничего не был должен этой девушке. Никогда.       Но сейчас её бедра ощущались такими мягкими и тёплыми, чем-то живым и согревающим в этом ледяном замке. К тому же, она уже расстегнула три верхние пуговицы своего кителя, так что он видел изгиб её груди и очертания сосков под тонкой тканью.       Драко протяжно выдохнул, затем передвинулся, чтобы она равномерно распределила свой вес на его бедрах.       Пэнси одарила его улыбкой.       Её колени скользнули на скамью, обрамляя его ноги, и она начала двигаться. Влажное, горячее прикосновение сквозь несколько слоёв ткани. Плавные движения её бедер о растущую твёрдость, сопровождаемые тихими стонами.       Драко обхватил её бедро одной рукой, притягивая ближе, пока она тёрлась об него, словно бездомная кошка во время течки.       Другой рукой он сжал её короткие, гладкие, как шёл волосы, направляя её губы в сторону своей шеи. Она позволила ему это, зная, как это обычно происходит: где ему нравилось, чтобы она прикасалась, а где – нет.       Её язык скользил по его горлу, пока он прижимал щёку к её голове, вдыхая аромат чистоты.       Его член дёрнулся и затвердел. Кровь приливала к пульсирующему участку в брюках, заполнив каждую жилу, и его мысли заволокло туманом, с каждым движением становясь всё ближе к оргазму.       Он чувствовал, как намокшая ткань прижимается к его бедру, и его напряжённый член упирается в острые зубцы молнии. Она двигалась всё быстрее, жёстче, создавая горячее трение. Её трусики уже съехали в сторону под шерстяной юбкой, и он ощущал её жар.       Это было чертовски возбуждающе.       Но Пэнси всё испортила, как всегда, заговорив – это он ненавидел больше всего.       Она прошептала, уткнувшись в его покрытую мурашками шею:       — Ты ведь знаешь, почему они здесь, не так ли, Драко? Ты понимаешь, почему сюда прибыли сёстры Гринграсс? Их родители хотят...       Он резко прижал ладонь к её рту, сосредоточившись на движениях её покачивающихся бёдер, а не на словах.       Но она, блять, никак не могла заткнуться.       Вместо этого она вырвалась из его захвата и продолжила:       — Их родители отправили их в Дурмстранг из-за тебя и остальных. Они хотят договориться с твоими родителями и устроить помолвку. Астория рассказала мне об этом в поезде, но я догадывалась. Зачем ещё было бы выбирать именно эту школу? Вот почему мой отец отправил меня сюда. Чтобы я вернулась с достойной парой. Вернулась с женихом. Вернулась с кем-то вроде тебя.             Пэнси подчеркнула свои слова, сильнее прижавшись к его напряженному телу.       Драко снова потянулся к её губам, но она увернулась.       — Ну же, Драко. Это было бы не так уж плохо. Мы могли бы заниматься этим каждый день, пока ты не решишься. Это и многое другое, чем мы любили заниматься в Хогвартсе.       Не в силах больше терпеть её ворчание, Драко замер, затем глубоко и раздражённо вздохнул.       Его руки легли на талию Панси, и он поднял её с колен, аккуратно ставя на пол. Её юбка всё ещё была зацеплена за пояс, а хлопковые трусики сбились набок. Она дрожала.       Драко откинулся на скамью, глядя на неё снизу вверх. Он чувствовал, как пульсирует его член, но игнорировал это. Будь он проклят, если позволит Пэнси использовать его, как разменную монету. К черту это всё.       Он произнес мрачно:       — Не делай вид, что тебе не всё равно, Паркинсон. Тебе на меня насрать. Никогда не думала и никогда не будешь.       Она фыркнула, поправляя юбку.       — Ну и что, если так? Мы взрослеем, а ты всё равно лучше, чем другие варианты. К тому же, их не так уж и много. Зато я знаю тебя. Кто бы не предпочел это человеку, которого даже не встречал? Прости, что хочу хоть немного контролировать своё будущее.       Драко закатил глаза, не проявляя ни капли сочувствия её положению.       — Твоё будущее? По крайней мере, тебя не отправят обратно в тюрьму, если не выйдет найти жениха. Если я завалю курс, если провалю хоть один предмет, Министерство отберет у меня всё.       — Паркинсон. Малфой.       Невозмутимый голос заставил обоих обернуться.       Перед ними стояла профессор Иванова: её каменное лицо и мантия сливались с тенями тёмного коридора, а рукава развевались от едва ощутимого сквозняка. Она шагнула вперед и сказала:       — Прошло уже четверть часа после отбоя, и всем студентам положено находиться в своих домах.       Пэнси залилась краской, в спешке застегнула пуговицы на форме и быстро прошмыгнула мимо главы дома Соскрофа, которая не сделала попытки её остановить. Пэнси исчезла в коридоре, прежде чем успела бы получить наказание.       Драко поднялся, прикрыв ладонью выпуклость на брюках и влажное пятно, оставленное Пэнси. Хотя ему было всё равно, догадывалась ли Иванова, чем они тут занимались. Вероятно, поздно было изображать невинность.       Он вопросительно изогнул бровь, и Иванова ответила тем же. Никто не проронил ни слова. Лишь жестом она велела ему следовать за ней.       Когда они шли по пустым коридорам, Драко начал замечать расплывчатые, полупрозрачные очертания привидений. Он не видел ни одного с тех пор, как приехал сюда, возможно, потому, что мертвецы появлялись лишь ночью, когда живые были заперты в своих спальнях. Теперь же сотни призраков парили в воздухе, словно образы из тумана, создавая ощущение, будто он опускается на дно чёрного океана, полного серебристых медуз.       Они поднялись по винтовой лестнице и вышли наружу. Чёрное ущелье внизу выглядело ещё мрачнее, чем во время их первого путешествия по крепостному валу.       На полпути к противоположной стороне по низкому парапету пронёсся порыв холодного ветра, и Драко напряг все мышцы живота, чтобы сохранить равновесие. Камни под его ногами были предательски скользкими от инея, и он задумался, сколько призраков крепости стали жертвами простого падения.       Однако Иванова шла уверенно, привыкшая к пути, который преодолевала уже десятки лет. Она остановилась, поджидая его, и заговорила своим холодным, ровным тоном:       — Вы получите два замечания за нарушение комендантского часа, мистер Малфой. За десять замечаний вас...       — Отстранят, — грубо перебил Драко, вспомнив слова их инструктора по рукопашному бою, обращённые к Грейнджер, — а за двадцать – исключат. Я знаю, как это работает.       — Тогда мне не нужно объяснять вам последствия нарушения правил школы. Наказание за выход после закрытия, за пропуски занятий, за отказ ночевать в своей спальне… и за нападение на однокурсника.       Драко на мгновение замер и чуть не поскользнулся на краю.              Он сердито нахмурился.       Разумеется, Тео побежал жаловаться о драке. Это было ожидаемо. Но другое замечание Ивановой застало его врасплох. Он спросил:       — А что не так с тем, что я сплю в общем зале?       — Это неуважительно по отношению к другим студентам, которым, возможно, придется допоздна заниматься, а также мешает домашним эльфам. Последние два вечера они не могли навести порядок в гостиной Соскрофы из-за вашего присутствия. Я получила несколько жалоб       Иванова снова двинулась вперед.       — Отныне вы будете спать в своей спальне. Кроме того, вы получите ещё семь замечаний за инцидент с мистером Ноттом. Наконец, будьте готовы к повестке из Департамента магического правопорядка. Завтра утром я отправлю туда сову с объяснением ситуации.       Потрясающе.       Драко не стал озвучивать эту мысль вслух.       Они дошли до конца крепостного вала и остановились перед глухой кирпичной стеной, за которой располагалась гостиная Соскрофа. Драко уже закатывал рукав, чтобы открыть всё ещё свежий шрам от церемонии Распределения, когда Иванова попросила его отойти в сторону.       — Дверь заперта с обеих сторон. Только преподаватели могут входить и выходить после отбоя, — она закатала собственный рукав, прижимая предплечье к арке без ручки, и та материализовалась.       Когда Драко вошёл внутрь, Иванова заговорила снова:       — Ваше пребывание в Дурмстранге – временная привилегия, мистер Малфой, и не даёт вам никаких гарантий. Возьмите себя в руки, или уходите по собственной воле. Убегайте, пока вас не выволокли отсюда с криками, умоляющего о втором шансе, которого вы не заслуживаете.       Затем Иванова запечатала дверь, заперев его внутри.       По крайней мере, до утра.

***

      В этот раз он не стал яростно натирать себя мылом под обжигающими струями воды. Физически Пэнси была чиста, пусть и была грязной во многих других отношениях. Это было единственное её достоинство.       Однако Драко ещё какое-то время оставался в душевой кабине, позволяя пару заполнять ванную, пока он размышлял. В конце концов он включил холодную воду, силясь унять пульсирующую эрекцию. Противился желанию кончить прямо здесь, на полу душевой. Он не собирался доставлять Пэнси такого удовольствия, даже если она бы никогда об этом не узнала.       Вместо этого он позволил мыслям свободно блуждать, словно призрак крепости, и вскоре снова задумался о предупреждении Ивановой. Или, возможно, это уже был вынесенный приговор, замаскированный под совет.       Как бы ему ни было противно это признавать, Иванова была права. Если он и дальше будет выходить за рамки дозволенного и ходить полусонный, он подпишет себе приговор. Оказаться в Дурмстранге было явно лучше, чем альтернативный вариант. Он знал это. Он, блять, знал это. Но теперь он был в одном шаге от отстранения от занятий. Хуже, чем отстранение от занятий.       Поэтому придётся сделать хотя бы минимум.       Исполненный горькой решимости, Драко выключил воду и вышел из душа. Затем, приняв еще одно освежающее дыхание зелье, чтобы успокоить желудок, он направился в спальню. Понимая, что другого выхода нет, и испытывая отвращение к этому факту       Внутри никого не было. Ни Грязнокровки, ни фрика. Оба, должно быть, всё ещё истекали кровью, получали выговор или занимались чем-то столь же бесполезным.       Драко осмотрел комнату, убедившись, что единственные две использованные кровати всё так же стояли на противоположных сторонах – крайняя справа для Грейнджер и крайняя слева для Тео, а пять пустых между ними. Он собирался выбрать одну из них посередине, но тут его посетил внезапный порыв.       И он поддался ему, подошел к кровати Тео, поднял его сундуки, пронёс их через всю комнату и вышвырнул за дверь. Ему было плевать, когда металлические защёлки распахнулись и одежда разлетелась в разные стороны. Когда он закончил, коридор выглядел так, словно по нему пронёсся торнадо.       Затем он перенёс свои сундуки в шкаф и занял кровать – ту, что принадлежала человеку, пытавшемуся запугать его. Подчинить его. Контролировать его. И вот он здесь: крадёт вещи Тео.       Это напоминало детское соревнование, и, возможно, ему не следовало гордиться такой мелочностью, но он и не гордился. Нет, он был в ярости. В ярости на них всех… на Тео… на Пэнси… на Иванову… на Министерство… на Альбуса Дамблдора…       Все они угрожали ему… пытались запугать… контролировать… и он был измотан.       Драко ворочался под одеялом, когда заметил в дверях тёмный силуэт.       Он моргнул.       Грейнджер на цыпочках прокралась через освещённый дверной проём, держа в руках ворох учебников и свою корзину для душа. Она была одета в маггловскую футболку, которая едва закрывала её костлявые коленки, и была босой, хотя пол наверняка ледяной. Он видел, как она дрожала, проходя через комнату, так осторожно, словно собиралась украсть собственные вещи.       Драко не сдержался и фыркнул.       Она вздрогнула и медленно повернулась.       Их взгляды встретились: серые глаза врезались в карие. Затем её рот приоткрылся от шока, когда глаза привыкли к темноте.       И она поняла, что это не Тео.       — Что... что ты делаешь в этой постели, Малфой? — пробормотала она, запинаясь.       Пауза.       Вдруг её глаза округлились, словно блюдца, и она покраснела.       — Нотт с тобой?       — Нет! — выпалил Драко, всю усталость как рукой сняло, — разумеется, нет! С чего ты вообще взяла?       Ещё сильнее краснея, Грейнджер сказала:       — Я могу уйти, если вы хотите побыть наедине.       — Что? Нет. Я же сказал, Нотта здесь нет.       В комнате воцарилась тишина. Настолько тихая, что было слышно, как скрипят трубы.       И вдруг, без предупреждения, Грейнджер разразилась хохотом. У неё затряслись плечи, и она чуть не уронила корзинку. Она швырнула её на кровать, освобождая руки, чтобы вытереть выступившие от смеха слезы.       Раздражённый, Драко щелчком пальцев закрыл занавески на кровати и, зарывшись глубже под одеяло, зажал уши руками, пытаясь приглушить гогот Грязнокровки.       Наконец, Грейнджер успокоилась. Её голос легко проникал сквозь тонкую ткань драпировок.       — Просто ты так странно себя ведёшь из-за нашей общей спальни. Словно я заражена драконьей оспой или чем-то подобным. Ты обещал, что это не из-за… кошмаров. Так что мне ещё думать? Похоже на то, что, возможно, вы с Ноттом хотели уединиться, чтобы… ну, понимаешь…       Её фраза закончилась хихиканьем.       Драко усмехнулся.       Он распахнул занавески и демонстративно провел рукой по пустому одеялу.       — Смотри сама. Нотта здесь нет. Честно говоря, я не имею ни малейшего понятия, где он, и мне всё равно. Так что прекрати выдумывать всякую чушь.       — Оправдываешься, Малфой? — поддразнила она, — Я не из тех, кто осудит, когда дело касается отношений. Нечего стесняться.       — Ради Салазара, это не смешно.       — Ладно, ладно, — уступила Грейнджер, подавляя смех и присаживаясь на краешек своей постели.       Она принялась расчёсывать волосы, которые были насквозь мокрыми после душа. Вода стекала прямо на её скомканное пуховое одеяло, кусеянное книгами, бумагами и прочим мусором. Для девушки она была чертовски бардачной.       Когда Грейнджер заметила его осуждающий взгляд, она спросила:       — Раз уж мы оба не спим, можно включить свет, чтобы подготовиться ко сну? Я почти ничего не вижу.       Драко уставился на неё, не удостоив ответа её глупый вопрос.       Грейнджер коснулась белого шара на прикроватной тумбочке, и комната озарилась светом.       Он моргнул.             И теперь уже не мог отвести взгляд. Теперь он смотрел на Грейнджер, стараясь не испытывать отвращения при виде синяков на её коже. Чёрно-синие круги на запястьях; тёмные, пурпурные отметины по всей её левой руке, словно разбрызганная краска. Порез на ключице продолжал кровоточить.       Это было отвратительно, и он не мог понять... Он, конечно, не нанес ей ни одной из этих ран во время вчерашней драки; он ведь едва её коснулся. И они не выглядели такими серьёзными на Зельеварении, так что, должно быть, она получила их позже.       Его взгляд опустился вниз, и он заметил, что синяки были повсюду. Её тонкие ноги также были покрыты ими. Он видит их. Видит...       Грейнджер громко откашлялась.       Драко поднял взгляд. Она бросила расчёску и потёрла опухшие запястья, явно не оценив внимания.       Она заговорила раздраженным голосом:       — Сфотографируй, придурок. Оставишь на память.       Он нахмурился.       — Что это должно означать?       — Неважно.       Свет погас. Грейнджер забралась в свою кровать и взмахом палочки закрыла тяжёлые занавески. Вскоре весь её каркас кровати засиял красным, когда она наложила защитные чары – вероятно, все защитные заклинания, которые она знала. Она остановилась только тогда, когда воздух наполнился таким количеством магии, что её покалывание ощущалось на коже.       Драко так же закрыл свои занавески и перевернулся на бок.       Это было чересчур. Будто бы он попытался сделать что-то с Грязнокровкой, пока она спала. Или вообще когда-либо.       Драко повернулся на другой бок. Злость после стычки с Тео отступила, но теперь он не мог заставить разум замолчать. Наконец-то голова прояснилась после долгих лет, проведённых в тумане, отчего он испытывал только раздражение. Ещё и тело не могло расслабиться, будто каждая мышца кричала, требуя убраться из этой проклятой комнаты, несмотря на угрозу отстранения.       В отчаянии он перевернулся на спину, изучая тёмный потолок. Когда это не помогло ему уснуть, он закрыл лицо подушкой.       Он заговорил.       — Кто сделал это с тобой?       На том конце комнаты зашуршало одеяло. Её приглушённый голос донёсся через всю спальню.       — Те девчонки из класса. Олеандра, Аалдхарга, Морозова и их друзья. Потом ещё несколько людей из Вульверина… Я не знаю их имён.       Ну, это было не новостью. Тем не менее, Драко заметил, как мысленно составляет список из названных ею имён, которым совершенно точно не собирался воспользоваться. Это было так же бессмысленно, как считать овец.       — Почему ты не дала отпор? — спросил он, — или хотя бы не избавилась от синяков? Уверен, такая всезнайка, как ты, выучила тысячу исцеляющих заклинаний.       Грейнджер заговорила сразу.       — Я хочу, чтобы они видели каждый след, который оставили на моём теле, когда мы снова встретимся завтра. Я хочу, чтобы они поняли, что ничто из того, что они делают, не заставит меня уйти.       Драко покачал головой. Как типично для Гриффиндора – ходить, словно жертва пыток, добровольно подставляя себя под новые удары.       После этого она замолчала, заставив Драко задуматься, не ждёт ли она, что он скажет что-то ещё. Поэтому он заговорил.       — Расскажи, почему ты здесь.             Она тяжело вздохнула.       — Всё не так просто, Малфой. Нет какой-то конкретной причины, по которой я выбрала Дурмстранг. Их несколько, и мне не хочется делиться.       Драко, оторвав подушку от лица, поднялся и уставился на её занавески, требуя:       — Тогда назови хотя бы одну причину, почему ты здесь.       Глухая тишина.       Её тон стал решительным:       — Потому что они сказали, что я не смогу.