Year of the Lioness

Бунт – язык тех, кого не слышат.

Мартин Лютер Кинг-младший

      Драко вернулся в спальню лишь на мгновение – только для того чтобы переодеться в чистую форму. Грейнджер и Тео не было: вероятно, они всё ещё были на ужине вместе с остальными.       Перебирая вещи, он заметил, что единственные две занятые кровати находились на противоположных концах длинной комнаты. Между ними простиралось почти полдюжины нетронутых кроватей с занавесками, словно непреодолимая преграда. Теоретически он знал, что комнаты в общежитиях делятся между курсами, и никто больше не был распределён на восьмой курс, но вся эта ситуация казалась ему абсурдной. Очевидно, что у Соскрофы было меньше всего учеников... Так зачем сгонять их в одну комнату? Зачем смешивать парней и девушек?       Он сердито потряс головой.       И тут его внимание привлекло искажение в воздухе. Подойдя к кровати Грейнджер, он заметил, что её серые бархатные шторы были плотно задёрнуты и поблёскивали. Заинтригованный, Драко протянул руку, чтобы прикоснуться к ткани, но наткнулся на невидимую преграду, упёршуюся в его ладонь. Казалось, что она охватывала все четыре угла. Даже сундук, лежавший рядом, был заключён в барьер и заперт большим замком.       Закатив глаза, Драко отступил назад. Естественно, Грейнджер зачаровала свою кровать, чтобы отгородиться от посторонних. Хотя он часто дразнил её за интрижками с Тео, в глубине души он в это не верил. Если бы ему пришлось спать в одной комнате с кем-то столь же странным, он поступил бы так же.       И всё же, Драко на мгновение задумался, не попытаться ли сломать барьер ей назло. Просто чтобы проверить, сможет ли он. Но сил у него не осталось, и задерживаться здесь ему совсем не хотелось. Последнее, чего он хотел – остаться в спальне ещё на секунду и столкнуться с новой неприятностью.       Он вышел и, проходя по коридору, повстречал нескольких других студентов Соскрофы, покидающих свои комнаты. Они смотрели на него с пустыми, ничего не выражающими лицами.       Он окинул их злобным взглядом.       Драко вновь провёл ночь в общей комнате, лёжа на каменной скамье, ставшей его временной постелью. Это была не та, что прежде. В этот раз он выбрал место подальше от окон, прорубленных в крепостной стене. Теперь он устроился на дальнем конце, в нише, защищённой от снега колоннами из вулканического камня. Камень был таким древним, что, вероятно, появился задолго до появления людей на Земле. Кажется, вся школа была построена из него.       Когда-то, ещё будучи ребенком и раздумывая о поступлении в Дурмстранг вместо Хогвартса, Драко прочитал одну из немногих книг об этом месте. Он читал о том, как архипелаг Шпицберген сформировался благодаря многовековым извержениям вулкана Сверрефьелль, и о том, что этот остров – одно из самых холодных, негостеприимных и заброшенных мест на планете.       Пока веки наливались тяжестью, Драко медленно провёл пальцем по грубо обтёсанному камню, постепенно теряя чувствительность от холода. Лежать здесь было почти как на ледяной платформе, вызывая сонливую, парализующую усталость.       Его конечности онемели.

***

      — Мортмордре!       Беззвёздное черное небо вспыхнуло изумрудным светом, вырвавшимся из кончика его палочки. И вот оно, высоко над Астрономической башней: горящий зелёный череп с извивающимся змеиным языком. Знак, который Пожиратели смерти оставляли после убийств… или перед ними.       Он произнес заклинание впервые, и это было похоже на пытку. Чем ярче полыхала Метка, тем сильнее жгло череп на его руке, словно клеймо, выжженное раскалённым металлом на скотине.       Схватившись за руку, Драко рванул к краю башни. Нижние парапеты были пусты и зловеще тихи. Он снова взглянул на парящую в облаках Тёмную Метку. Ядовито поблёскивающий змеиный язык насмехался над замком.       Драко едва сдерживал приступ тошноты.       Он пересёк башню и подошел к двери, рука дрожала на железной ручке. Спустившись по винтовой лестнице, он добрался до тайного укрытия, найденного несколько недель назад. Спрятавшись в тени, он растворился в темноте.       Но эта темнота сдавливала его, словно смирительная рубашка. Будто рука в перчатке сжимала его горло. Когда дышать стало невозможно, он принялся считать секунды, представляя, как стрелки старинных часов скользят по кругу. Время шло быстро. Минута… две… три… четыре… пять…       Шесть… семь… восемь… девять…       Через десять минут кто-то появился.       Он услышал голоса над собой, на площадке. Они возникли так внезапно, будто прилетели на метлах – в пределах замка аппарировать было невозможно. Мужские голоса… два знакомых голоса. Но слова тонули в эхе, и до него почти ничего не доносилось.       Пора уходить, но его ноги словно приросли к камню.       — Блять, двигайся. Прошу, просто двигайся, — прошептал он, умоляя свои ноги, но они оставались неподвижными.       Наконец Драко заставил себя вылезти из укрытия и, едва переставляя ноги, побрёл вверх по лестнице. Каждый шаг отдавался болью в позвоночнике.       Он ворвался на площадку и крикнул:       — Экспеллиармус!       В зеленоватых вспышках света он увидел, как палочка Альбуса Дамблдора описала дугу в воздухе, улетая за парапет и исчезая во мраке ночи. Часть Драко в этот миг пожалела, что это оказался именно Дамблдор.       Он встретился взглядом с мудрыми синими глазами.       Лицо Дамблдора было бледным, но абсолютно спокойным. Он посмотрел на него и сказал лишь:       — Добрый вечер.       Драко шагнул вперед, быстро обернулся – но никого рядом не было. Лишь тень второго голоса висела в воздухе, словно обман.       Его взгляд упал на метлу, прислонённую к стене.       — Кто здесь еще? — потребовал он ответа.       Дамблдор ответил задумчиво:       — Это вопрос, который я мог бы задать и тебе. Или ты действуешь в одиночку, Драко?       Он снова взглянул на Дамблдора, прислонившегося к низкой стене. Седовласый маг выглядел ослабленным, будто едва держался на ногах. И, по какой-то странной причине, он прятал одну руку за спиной.       — Нет», — сказал Драко, — у меня есть союзники. Сегодня в замке Пожиратели смерти.       Слова горчили на языке, но Дамблдор, казалось, не был ни капли встревожен.       — Ну что ж, — пробормотал старый волшебник, словно Драко только что продемонстрировал ему амбициозный проект, — очень хорошо. Значит, ты нашел способ впустить их?       — Да, — ответил Драко, стараясь говорить ровно, — прямо под вашим носом, и вы ничего не заметили.       — Гениально, — сказал Дамблдор, — но позволь спросить… где же они сейчас? Ты выглядишь одиноким.       Драко застыл, накрывшись волной стыда. Не сдержавшись, он признался:       — Они встретились с твоей охраной. Они сражаются внизу. Скоро поднимутся. А я… я должен был идти вперед. У меня есть задание.       Пауза, и затем:       — Ну что ж, тогда приступай, мой мальчик, — мягко сказал Дамблдор.       Наступила тишина.       Драко не мог пошевелиться. Слышались отголоски далёкой битвы. Он не делал ничего, только смотрел на Альбуса Дамблдора, который – невероятно! – улыбался.       — Драко, ты не убийца.       — Откуда тебе знать? — тут же возразил Драко. Его щёки залились краской, пока слова срывались с губ, — ты не знаешь, на что я способен, — сказал он с вызовом, — ты не знаешь, что я уже сделал...       — О, я знаю, — прервал его Дамблдор, — ты едва не убил Кэти Белл и Рональда Уизли. Ты весь год отчаянно пытался убить меня. Прости, Драко, но попытки были жалкими. Настолько, что я задаюсь вопросом, действительно ли ты хотел этого.       — Да! — воскликнул Драко с жаром, — я работал над этим весь год, и сегодня...       Из глубин замка раздался пронзительный, леденящий крик.       Драко вздрогнул.       — Кто-то сражается изо всех сил, — спокойно заметил Дамблдор, — так ты говорил… Да, ты сумел провести Пожирателей смерти в Хогвартс, в чём я, признаюсь, сомневался. Как тебе это удалось?       Драко молчал, силясь отгородиться от шумов, доносящихся снизу. Оцепенение сковало его сильнее, чем если бы его оглушили.       — Может быть, тебе стоит справиться с этим в одиночку? — предложил Дамблдор, — что, если твоя поддержка потерпела неудачу, столкнувшись с моей охраной? Наверное, ты уже понял, что этой ночью здесь есть и члены Ордена Феникса. И в конце концов, тебе не нужна помощь… У меня сейчас нет палочки. Я не смогу себя защитить.       Драко лишь молча смотрел на него.       — Понимаю, — мягко сказал Дамблдор, когда Драко не двинулся и не ответил, — ты боишься действовать, пока они не придут на помощь.       Охваченный злостью, Драко рыкнул:       — Я не боюсь. Это вы должны бояться.       Дамблдор рассмеялся.       — Я не думаю, что ты убьёшь меня, Драко. Убийство вовсе не так просто, как считают многие. Так что, пока мы ждём твоих друзей, расскажи мне, как ты их сюда провел? У тебя, кажется, ушло на это немало времени.       В животе у Драко подкатило тошнотой, и он с трудом подавил рвотный рефлекс. Глубоко и прерывисто дыша, он смотрел на улыбающегося волшебника, направив палочку прямо ему в сердце.       Но ничего не произошло.       Он не произнес заклятие, которое должно было убить.       Вместо этого из его уст вырвалось признание, словно он был под воздействием зелья правды.       Он начал рассказывать всё. Рассказывал, как подмешал яд в мёд и наложил Империус на гриффиндорскую девчонку, чтобы добраться до директора. Как провёл сотни часов в Тайной комнате, пытаясь починить Исчезающий Шкаф. Как распахнул двери Хогвартса.       Дамблдор лишь слушал, слегка склонив голову, время от времени кивая. Может, кому-то показалось бы, что Драко хвастался, но нет. С каждым словом ему становилось всё хуже, однако он не мог остановиться.       Вдруг грохот и крики внизу стали оглушительными; казалось, что люди сражались на винтовой лестнице, ведущей к Астрономической башне. Прожигатели смерти приближались. Скоро они узнают, что он провалился, и доложат об этом Темному Лорду. Слишком поздно.       Дамблдор заговорил.       — Времени мало, так или иначе. Давай обсудим возможные варианты, Драко.       — Варианты? — отчаянно переспросил Драко, — я стою здесь — я вот-вот убью вас...       — Не нужно больше притворства. Если бы ты хотел убить меня, ты бы сделал это сразу, как только обезоружил меня. Ты бы не стал заводить милую беседу о проделанной работе.       Драко бросил взгляд на дверь башни, его глаза были дикими, в ожидании, когда она распахнется.       — У меня нет никаких вариантов, — это была правда. Он чувствовал, как реальность жжёт ему предплечье, — я должен это сделать. Он убьет меня. Он убьет всю мою семью.       — Я понимаю, насколько плохо твоё положение, — сказал Дамблдор, — почему же, по-твоему, я не противостоял тебе раньше? Потому что знал, что тебя убили бы, если бы Волдеморт заподозрил, что я что-то знаю.       Драко вздрогнул, услышав имя, а Дамблдор продолжил:       — Я не смел говорить с тобой о твоём задании, зная, что он может использовать против тебя Легилименцию. Но сейчас, наконец, мы можем говорить открыто. Никто не пострадал. Ты очень удачлив, что твои случайные жертвы выжили. Я могу помочь тебе, Драко.       Голоса становились всё громче.       — Нет, не можете, — сказал Драко, его рука тряслась, пока он оборачивался к Дамблдору, — никто не может. Он приказал мне это сделать, или он убьет меня. У меня нет выбора.       Дамблдор посмотрел на него с жалостью в глазах.       — Я могу помочь тебе, Драко. Я могу спрятать тебя надёжнее, чем ты можешь себе представить. Я могу отправить членов Ордена к твоей матери сегодня же, чтобы спрятать и её. Твой отец сейчас в безопасности в Азкабане. Когда придёт время, Орден сможет защитить и его. Ты не убийца.       Драко смотрел на Дамблдора.       — Но я зашел так далеко, не так ли? — тихо ответил он, — они думали, что я умру, пытаясь, но я здесь… и вы у меня в руках… я тот, у кого палочка… вы на моей милости…       — Нет, Драко, — поправил Дамблдор мягко, словно наставляя заблудшего ученика, — сейчас важна не твоя милость, а моя.       Драко молчал. Его рука дрожала, а глаза наливались слезами. Но медленно, дюйм за дюймом, он начал опускать палочку, размышляя над предложением Дамблдора. Никогда прежде он не был так растерян.       Но это длилось недолго.       Оглушительные шаги раздались на лестнице, дверь с треском распахнулась. Потом его оттолкнули, и Пожиратели смерти ворвались в башню, подняв палочки и выкрикивая заклятия.       Драко упал на колени, больно ударившись. Подняв взгляд, он увидел, как Дамблдор ему улыбается.       Трагическая улыбка, будто он знал, что всё кончено.

***

      — Это моя вина! Я не могу, не могу это сделать! Не могу, блять, не сделаю! Не могу!       Драко не помнил, как проснулся, но ощущал в горле остатки криков, эхом отдающихся в ушах.       Он резко сел, с облегчением отметив, что гостиная пуста. По крайней мере, никто не слышал.       Как же это жалко.       В животе у него бурлило, и его стошнило бы прямо на пол, если бы он не побежал изо всех сил.       На полпути к туалету он врезался в кого-то, выходившего из-за двери. Не поднимая взгляда, он попытался пройти дальше, но кто-то схватил его за рукав.       — Отвали, — прошипел Драко, вырываясь. Он пошёл дальше.       Её голос эхом разнёсся по гладким каменным стенам за его спиной.       — Я слышала, как кто-то кричал, словно ранен. Что случилось?       Драко обернулся.       Там была Грейнджер. Конечно, куда же без неё.       В коридоре было совсем темно, но он разглядел, как она дрожала, укутываясь в тонкое одеяло, накинутое на плечи. Её лицо было скрыто в тени.       Она сделала шаг ближе, настаивая:       — Похоже, что-то произошло, Малфой. Скажи мне, что случилось.       Его глаза блеснули злостью.       — Отвали, грязнокровка, — прошипел он.       Ответа не последовало.       Драко направился в туалет, распахнул дверь и бросился внутрь. Потом он оказался на коленях в привычной уже кабинке, снова рыдая над унитазом.       Но его желудок был пуст. Всё, что он ощущал, был привкус желчи – горький и едкий. Точно, он не ел с того момента, как прибыл в Свальбард. Не помнил даже, когда ел в последний раз. Два дня назад, может, три.       Но он не мог остановить спазмы, даже если ненавидел это ощущение. Тошнота не отпускала его и становилась невыносимой особенно после полуночи.       После кошмаров.       Мышцы на спине сводило судорогами, так что Драко заметил её руку не сразу. Она прикасалась к нему так осторожно, почти неощутимо. Длинные, плавные движения, следуя изгибу его позвоночника. Только вниз, никогда вверх. Вниз, вниз, вниз и снова вниз.       И когда наконец Драко понял, что рука принадлежала Грейнджер, а не целителю или домовому эльфу, он был слишком измотан, чтобы оттолкнуть её. Вместо этого он наклонился вперёд, опираясь на прохладный край фарфоровой чаши.       Он просто отдохнёт вот так минуту… две… три… четыре… пять…       Её рука оставалась на его спине, двигаясь ровно, как тиканье часов. Вниз, вниз, вниз.       Шесть… семь… восемь…       Он перестал считать.       В какой-то момент он услышал, как Грейнджер тихо спросила:       — Это ты кричал сегодня ночью, да? Это поэтому ты не спишь в комнате?       Драко фыркнул, опираясь на крышку и от которой исходил отвратительный запах.       — Какая разница, почему я делаю то, что делаю. Оставь это, Грязнокровка.       Он почувствовал, как ладонь Грейнджер напряглась от этого слова. Но, тем не менее, она снова заговорила:       — Хочешь, я отведу тебя в больничное крыло?       — Нет.       Она вздохнула, присела рядом с ним на кафельный пол.       — Ты не можешь оставаться в туалете всю ночь и биться в истерике.       Эти слова словно прорезали туман.       — Что ты только что сказала?» — Драко резко вскинул голову, хотя смотрел не на нее, а на рулон туалетной бумаги.       Теперь уже Грейнджер фыркнула, но сменила тему.       — В комнате не так уж и неудобно, или, по крайней мере, не так плохо, как я думала. Правда. Раз уж мы все оказались в одном доме на год, можем попробовать извлечь из этого хоть какую-то пользу. Если хочешь, мы можем поменяться кроватями, чтобы ты был дальше от Нотта.       Драко сел, убирая руку Грейнджер со своей спины.       — Ты правда считаешь меня избалованным ребёнком, да? Думаешь, я закатываю истерику только потому, что не смог выбрать себе кровать?       — То есть, ты обвиняешь меня? О чём ещё я должна думать?       Её карие глаза блеснули упрёком.       — Нотт сказал, что, увидев мой чемодан на той кровати, ты выругался и выбежал из комнаты. И больше не возвращался. Если бы тебе так сильно хотелось поменяться, мог бы просто попросить. Я не держусь за территорию.       Драко тяжело вздохнул, решив не продолжать этот жалкий разговор. И всё же ему нужно было знать. Вопрос сорвался с его губ, как рвота.       — Что ты вообще здесь делаешь, Грейнджер?       — Я же сказала, что слышала крики...       — Нет, — перебил Драко, — почему ты вообще приехала в Дурмстранг, когда вполне очевидно, что тебе тут не рады? У меня нет выбора. Если я не буду учиться здесь, меня запрут в клетке, как преступника. Но ты не обязана была приезжать. Не должна была лезть туда, где тебе не место. Где ты просто раздражаешь нас всех. Где, сколько бы книг ты ни прочитала, сколько бы часов ни тратила на зубрёжку, на сколько бы вопросов ни отвечала, ты навсегда останешься глупой грязнокровкой, которую даже не считают за человека.       Когда Драко закончил, его слова всё ещё звучали эхом в кафельной тишине ванной комнаты.       Может, это и были детские выпады, но он знал, как причинить боль. Знал, куда бить. И, даже не глядя на неё, он чувствовал её разочарование.       Тем не менее, она встала и протянула ему руку.       — Давай разберёмся с этим утром, после того как ты выспишься. У нас впереди насыщенный день, а ты выглядишь ужасно. Ещё хуже, чем обычно. Идём, Малфой. Я помогу тебе вернуться в спальню.       Но Драко не встал. Не взял её руку. Не встретил её взгляда. Вместо этого он рявкнул:       — Я в порядке, уходи. Прямо сейчас.       Молчание.       Он прищурился, глядя наверх.       Под глазами Грейнджер темнели круги. На её бледных щеках виднелись подсохшие ручейки. Старые раны, омытые слезами. Она, должно быть, плакала.       Драко снова опустил голову, поморщившись, когда свежая волна тошноты скрутила его.       Пусть и не сразу, но она ушла.       На то, чтобы уйти, отказаться от него, Гермионе Грейнджер потребовалось ровно две минуты и тридцать пять секунд.       Он считал.