Year of the Lioness

Величайшее зло в нашей стране – это не расизм, а невежество.

Септима Пойнсетт Кларк

      — Кто желает быть первым?       Они стояли под берёзой, которая была обнажена сентябрьским морозом. Ворота Дурмстранга оставались позади них, едва заметные под десятифутовыми снежными валунами. Все дрожали от холода, скрестив руки на груди, для того чтобы согреть их.       Когда никто не ответил, Блейз приподнял черную бровь и снова заговорил.       — Что ж, я знаю, что Паркстон, Гойл и я в агрессивной команде – Вульверин. Но,       поскольку мы не видели ваших прекрасных лиц прошлой ночью, должно быть, вы в других домах.       Астория бросила обеспокоенный взгляд на свою старшую сестру и сказала:       — Это ужасно. Нас разделили. Я в Вульпеларе, а Дафна…       — Подождите, дайте мне угадать! — вмешался Блейз с улыбкой, превращая разговор в игру, — судя по всему, ты, Тори, с такими же мягкотелыми и сладенькими. А Даф… хммм, — он почесал подбородок, раздумывая, — мой ответ – Софроса. Дом секретов и тайн. В конце концов, не думаю, что видел, чтобы ты хоть раз улыбнулась за восемнадцать лет. Без обид.       Дафна фыркнула, выглядя такой же невпечатлённой, как и замёрзшей. Её длинные светлые волосы были заплетены в косу, а кончик – покрыт сосульками.       — Это произносится Соскрофа, и нет. Меня распределили в Уцикену. Ты также ошибаешься в том, что это копия Когтеврана. Со мной есть несколько бывших пуффендуйцев и даже один другой слизеринец – Булстрод.       Пэнси, которая вытирала ворсинки с плаща Драко, поморщилась. Она взглянула на него и коротко спросила:       — Так значит, ты, Драко, в Соскрофе?       Он провёл напряжёнными пальцами по своей голове – он не стал надевать шапку и уже пожалел об этом. Уши казались такими холодными, будто вот-вот отвалятся.       Драко ответил уверенным тоном:       — Я не собираюсь оставаться в этом доме надолго. Я собираюсь попросить перевестись в… — он замялся, осматривая группу. Все глаза были устремлены на него, наблюдая, — На самом деле, это не имеет значения. Лишь бы не в Соскрофу.       — Не осуждаю тебя за желание сменить дом, — Гойл кивнул ему, его плечи были напряжены, — я встретил Нотта после ритуала распределения, и этот фрик сказал, что он в Соскрофе. С ним что-то не так.       — О, Тео не так уж плох, — размышлял Блейз, отряхивая снег с основания березы, — просто он играет в трагически непонятую игру.       Пэнси фыркнула:       — Это не игра. Он странный. С тех пор как его мать умерла, он изменился. Как будто это делает его особенным. Как будто никто из нас не терял близких людей.       Группа замерла. Тяжёлое молчание повисло между ними. Казалось, что призраки тянут их за плечи, опускаясь вместе с падающим снегом. Родители, друзья, перспективы.       Пэнси повернулась к Драко, решив нарушить тишину:       — Забудь о Нотте. Тебе следует сменить дом, в не зависимости от этого. Попроси присоединиться к Вулверину, к нам. Кажется, это достаточно неплохо… хотя только за это утро произошло три драки.       Драко посмотрел в сторону, его губы сжались, не имея ни малейшего намерения рассказывать о том ужасе, что происходил с утра. Он решит эту проблему позже.       — Что ж, нам лучше поторопиться, иначе опоздаем на занятия, — Блейз прищурился, взглянув на солнце, — я не хочу знать, что это место считает наказанием.       Все одобрительно закивали и разошлись в четыре разные стороны.

***

      Драко пропустил своё первое занятие, отправившись на поиски кабинета директора – ведьмы с леденящим кровь именем, которую он видел только на страницах газет: профессор Элизабет Дорнбергер. Она вызвала настоящий переполох в волшебном обществе.       По слухам, Дорнбергер внесла некоторые изменения в семисотлетнюю историю учреждения, чем вызвала бурю споров. Он не знал деталей; ему это не было интересно в данный момент. Теперь, оглядываясь назад, он понимал, что следовало бы почитать больше перед приездом.       День начался, и главный этаж был переполнен, но стояла абсолютная тишина. Никто не разговаривал. Драко пробирался сквозь море студентов в красной форме, спешащих в свои классы.       Найдя домового эльфа и потребовав указаний, Драко поднялся по каменной лестнице на четвёртый этаж, чувствуя, как тепло охватывает его в результате интенсивных движений. Он сбросил с плеч меховой плащ, повесив его на одну руку, и пересёк длинный вестибюль, усыпанный зеркалами.       На противоположном конце за столом сидел волшебник в очках, его глаза отражали свет так же, как и стены. Он выглядел мрачным и теребил свои руки. Говорил он с лёгким акцентом.       — Все студенты должны быть на занятиях, включая вас, мистер Малфой.       Не удосужившись спросить, как он его узнал, Драко шагнул к столу.       — Я пришёл увидеть Дорнбергер.       Мужчина фыркнул.       — Профессор Дорнбергер не сидит целый день в ожидании капризных детишек – встречи расписаны до конца месяца.       Драко напрягся. Он был уверен, что сможет убедить директрису позволить ему сменить дом, как только поговорит с ней; был готов перечислить тысячу причин покинуть Соскрофу. Но он не ожидал, что его попросту не допустят к встрече.       Сверкая глазами, Драко сделал шаг вперёд.       — Нет, это не сработает, — он взглянул вниз на табличку с именем, — секретарь Нильссон. Так что почему бы вам не записать меня на следующую встречу? Я подожду пять минут, прежде чем войду сам.       Челюсть волшебника отвисла.       Драко улыбнулся, взял со стола мятную конфету и положил в рот. Он катал её между зубами, продвигаясь к зоне для ожидания. Только когда он добрался до неё, Нильссон вспомнил, как говорить. Он звучал яростно:       — Вы не можете просто так пробраться на встречу. Эта школа не вращается вокруг вас, и директрисе не до вас. Она слишком занята, для того чтобы нянчиться с вами или любым другим переводным студентом. Так что идите на занятия…       — Пять минут истекли.       Голос секретаря затих, когда он наблюдал за Драко, который встал и направился к кабинету.       — Вы не можете этого сделать! — закричал Нильссон, вынимая волшебную палочку.       Драко усмехнулся и распахнул дверь.       Элизабет Дорнбергер сидела в комнате, которая больше напоминала мавзолей, нежели кабинет: тусклая и лишённая какой-либо мебели, кроме каменного стола. Директриса сидела за ним, но не смотрела на Драко и не подавала никаких знаков, что заметила его присутствие. Вместо этого её глаза были полностью сосредоточены на длинной прямоугольной чаше, стоявшей перед ней; она смотрела в её каменный желоб, пока узоры танцевали на её лице, которое было гладким – без единой морщины. Она была намного моложе, чем он ожидал. Тёмная кожа и короткие чёрные волосы, которые были зачёсаны так же строго, как и его собственные.       Её голос был задумчивым.       — Не могу сказать, что не ожидала этого. И всё же вы пришли раньше, чем я предвидела, мистер Малфой. Мне давно известно, что иногда будущее становится ясным лишь за секунду до того, как случиться.       Драко подошёл ближе и увидел, что чаша, пленившая внимание профессора Дорнбергер, была не Омутом Памяти, как он предположил вначале. Жидкость внутри была тёмной и бурлила, словно волны чернильно-чёрного океана.       Директриса продолжала вглядываться в воду с таким вниманием, как будто занималась гаданием.       Драко нахмурился.       — Если вы знаете будущее, мне не нужно объяснять, зачем я пришёл.       Тонкая улыбка появилась на губах Дорнбергер. Не поднимая глаз, она кивнула в сторону угла комнаты.       — Ты пришёл ко мне с той же просьбой, что и молодая леди. Просить о переселении в другой дом.       Драко обернулся.       Как и следовало ожидать, причина его визита сидела прямо там – в кресле с высокой спинкой, скрестив руки. Её взгляд был ледяным.       Грейнджер.       — Я пришла первой, так что проваливай и жди своей очереди, Малфой, — сказала она, обращаясь к пустоте рядом с его головой – не к нему.       Тем временем Драко смотрел на неё, на этот раз решив не пятиться и не убегать. И он оказался вознаграждён за проявленное упорство, потому что теперь мог заметить её реакцию: в том, как подёргивались её ноги под этой дурацкой шерстяной юбкой; в том, как её худенький кулак неуклюже тянулся к палочке, без малейшего намёка на изящество.       Она нервничала.       Драко почувствовал, как на его лице расплывается ухмылка.       — Никаких проблем, — сухо произнёс он, снова повернувшись к Дорнбергер, — если вы оставите нас в одном доме, в одной комнате – это плохо закончится.       Теперь Дорнбергер рассмеялась, и звук его был жутким.       — Судя по тому, что вы оба не увидели абсолютно ничего во время обряда распределения, сомневаюсь, что вы способны предсказать, чем это закончится.       Грейнджер вскочила, уронив на пол свой переполненный учебниками рюкзак, и тот издал грохот, совершенно несоразмерный ему. Пол всё ещё вибрировал от удара, когда она с тем же негодованием высказала мысль, которую только что озвучил Драко.       — Малфой прав. Война закончилась всего четыре месяца назад. Слишком рано забывать о том, что произошло, — она почёсывала руку, на которой воспалился след от вырезанного ножом знака, — Кроме того, этот ритуал – глупость! Бессмыслица, случайные догадки, в которых нет ни капли логики. Как будто кровь в чаше и размытые фигуры могут предсказать нашу личность. Не говоря уж об антисанитарии!       Дорнбергер поднялась и произнесла:       — По-твоему, возлагать надежды на слова зачарованной шляпы – более разумно, чем магия крови?       Она убрала каменный желоб с рабочего стола, и комната потемнела. Её лицо заслонила тень.       — Вы оба плохо начали – прогуляли занятия, чтобы явиться сюда и разглагольствовать о своих обидах. Жаловаться друг на друга. Это довольно забавно. Я не обязана напоминать вам, что произойдёт, если вас исключат. Так что повзрослейте, наконец.       Грейнджер захлебнулась словами. Но Драко не мог не почувствовать некое уважение к этой женщине, полной противоположности их прежнему директору из Хогвартса. Альбусу Дамблдору и в голову бы не пришло бы…       Внезапно Дорнбергер прошла между ними, рывком распахнула дверь своего кабинета и указала на выход.       — Вон! Сейчас же!       Грейнджер схватила рюкзак с пола, щёки у неё пылали ярче, чем её форма. Она что-то злобно пробормотала себе под нос, проходя мимо директрисы.       Драко последовал за ней.

***

      Они молча шли по коридорам. Грейнджер была впереди, её юбка покачивалась с каждым шагом. Исчезло то спокойное и собранное выражение, за которым она скрывалась в поезде, уступив место её обычной ярости, похожей на ночной кошмар. Даже её волосы приняли привычное состояние: узел, завязанный утром, распустился, и кудри торчали беспорядочно, как листья на рождественском венке. Странным образом всё это делало новое место знакомым.       Тем не менее, Драко держался на расстоянии не менее двадцати футов, следуя за ней через лабиринт школы. Он понятия не имел, куда они идут, так как оставил своё расписание в спальне и решил, что, раз они теперь в одном доме, их занятия должны пересекаться.       Однако, когда они прошли мимо нескольких классов, так и не войдя ни в один из них, Драко не выдержал и спросил, как бы ему этого ни хотелось. Разумеется, тон он сделал максимально снисходительным.       — Не хочешь объяснить, куда мы направляемся, Грейнджер? Или мы заблудились?       Она фыркнула, не оборачиваясь.       — Я не заблудилась. В отличие от тебя, мне не плевать на этот год. Я поговорила с бывшим учеником и запомнила карту Дурмстранга перед приездом. Так что можешь замолчать и не отставать.       И правда, двигалась она довольно быстро, несмотря на свой небольшой рост.       Драко горько вздохнул, подумав, что какая-нибудь глушь посреди России сейчас не казалась бы такой ужасной по сравнению с этим лабиринтом. По крайней мере, там не было бы грязнокровной выскочки и этой ведьмы-директрисы. Хотя, возможно, именно в Колдовстворе министерство спрятало Поттера или Короля-Рыжика – на всякий случай.       Он заговорил снова.       — Я уверен, что ты, как и весь остальной мир, знаешь, почему я застрял на этом блядском острове. Но ты могла учиться где угодно. Так что зачем ты здесь, Грейнджер?       Её шаги замедлились на мгновение, затем она снова двинулась вперёд, ещё громче топая.       — Об этом я, вероятно, пожалею.       Ответа не было. Конечно.       Драко отвлёкся, и его взгляд снова стал блуждать по новым, разворачивающимся вокруг деталям. В свете яркого солнца в пустых коридорах разглядывать их было куда проще.       Всё здесь было совершенно не похоже на Хогвартс. Никаких скрипящих доспехов или галерей с ожившими портретами. Никаких факелов, освещающих путь. Честно говоря, ничего особенного. Как и в гостиной Соскрофа, стены крепости были совершенно голыми, создавая ощущение монашеского самоотречения.       После того, как они преодолели несколько миль бесконечных каменных стен, Грейнджер вышла в арку, которая вела на улицу.       Это заставило Драко заговорить.       — Если это попытка сбежать, то ты должна сказать мне прямо сейчас. Дорнбергер была права. Я не могу уйти.       — Я знаю, идиот, — процедила Грейнджер, но продолжала двигаться вперед.       Потом, что было ещё более странно, она сняла меховой плащ – он исчез с безмолвным заклинанием – и начала дрожать. Её плечи буквально сотрясались от холода, пока она пробиралась сквозь сугробы в одной школьной форме. Всё это не имело никакого смысла.       Затем он начал замечать вдали размытые силуэты людей, собравшихся у группы сосен. Они чем-то занимались, но он пока не мог понять, чем именно. Танцевали? Это было ещё менее логично.       Они подошли ближе, и сцена стала чётче. Драко простонал.       Группа из двадцати учеников была явно занята уроком боевой подготовки. Все они разделись до брюк и тонких рубашек, многие стояли босиком. Их разбили на пары, и они кружили друг напротив друга, стараясь не поскользнуться. Некоторые уже валялись на земле, пытаясь вырвать волшебные палочки из рук противника. Воздух наполнялся их яростными криками.       У Драко начали болеть мышцы только от одного вида.       Он знал, что боевая магия была специализацией Дурмстранга и обязательна для окончания школы, но никак не ожидал, что его заставят этим заниматься в первый же день. Всё это казалось ему варварством.       — Вы опоздали.       К ним вышел молодой человек в чёрной облегающей форме. У него было широкое лицо, а улыбка – поистине свирепой. Голова его была такой же гладкой, как и лицо: тщательно выбрита, без единого волоса, чтобы не за что было ухватиться противнику в бою.       Он протянул руку Драко, и тот с осторожностью её пожал. Рукопожатие у мужчины было костедробительным.       — Профессор Куйтек – преподаватель боевой магии для семикурсников и переводников.       Кейтек щёлкнул пальцами, призывая к себе свиток пергамента. Он мельком взглянул на него и сказал:       — Ты, должно быть, один из трёх новых студентов Соскрофа. Нотт уже здесь, значит, ты Малфой, верно?       — Да, — ответил Драко напряжённым тоном.       Он оглядывался по сторонам и заметил, что Блейз как раз противостоял Вульфу, а Пэнси была рядом и дёргала за волосы девчонку, которая, судя по всему, была её новым партнёром по спаррингу.       Поймав взгляд Драко, Куйтек сказал:       — Так как у вашего дома мало учеников, этот класс объединён с Вульверинами, — затем он снова взглянул на пергамент, и его тёмные глаза сузились.       Не поднимая взгляда, Куйтек обратился к Грейнджер:       — Значит, ты – та самая грязнокровка, о которой все говорят…       Это было сказано с явным презрением – Куйтек не стал пожимать её руку и даже не удостоил взгляда. Вместо этого он скривил губы, словно наступил на что-то гадкое.       Драко едва не усмехнулся.       Грейнджер тоже заметила враждебность, и её взгляд метнул молнии в сторону профессора, но она молчала, что было поистине удивительно.       — В Дурмстранге есть правило, — начал Куйтек, наконец встречаясь с огненным взглядом её карих глаз, — последний ученик, который приходит на занятие, автоматически получает штраф. Наберёшь десять – тебя отстранят. Двадцать – исключат.       — Это нечестно. Мы с Малфоем пришли одновременно, — с трудом сдерживая голос, сказала Грейнджер. Её руки сжались в кулаки, а плечи дрожали от ярости.       Куйтек с силой рассмеялся и ответил:       — Неважно. Я увидел его первым, а тебя – второй. Продолжишь спорить – получишь два штрафа.       Драко заметил, как ответ застрял у Грейнджер в горле. Она с трудом сглотнула.       — Поняла, профессор.       Куйтек удовлетворённо кивнул и повернулся к Драко.       — К сожалению, у всех остальных студентов уже назначены партнёры для дуэли, так что ты и… — он прищурился на Грейнджер, — девчонка будете спарринг-партнёрами на этот семестр. Или, по крайней мере, до тех пор, пока она останется здесь, что, я сильно сомневаюсь, продлится долго. Надеюсь, это не проблема?       Улыбка Драко исчезла.       — Что? Я должен сражаться… с ней?       Однако Куйтек уже уходил, небрежно махнув рукой.       — Я объясню вам сегодняшнее упражнение, и затем вы приступите. У нас осталось всего тридцать минут, так что нельзя терять время.       Холодный воздух обжёг Драко, когда он медленно расстегнул пиджак и бросил его на снег, следуя за Кейтеком вглубь поля. Несмотря на холод, его кровь буквально кипела от злости.       Как будто совместное проживание было недостаточным мучением, и теперь ему предстояло быть с ней в паре. Казалось, вселенная разыгрывала над ним один адский фарс за другим последние сорок восемь часов, поджидая момент, когда он сломается.       Драко был готов потребовать другого партнёра, когда Грейнджер резко прорычала. Он напрягся, не сразу заметив, что она оказалась рядом с ним. Когда она успела подойти так близко?       — Давай просто переживём этот день, Малфой. Завтра я буду в Уцилене, и нам больше не придётся это терпеть.       Её заявление только раззадорило его. Он не сдержался, огрызнувшись:       — Побереги силы. Сегодня же я переведусь из Соскрофа. Так что ты и Нотт сможете трахаться в приватной обстановке.       — Великолепно! — прошипела Грейнджер, — ничто так не убивает настроение, как ожидание, что твоя крысиная морда войдёт в спальню.       Они оба прошли мимо Тео, который прижимал к земле здоровенную ведьму, заломив ей руки за голову, её лицо уже приобретало синеватый оттенок. Он громко хмыкнул, когда они поравнялись.       — Хватит. Оставьте эту перепалку для реального боя, — приказал Кейтек.       Он стоял на краю поляны возле леса, где на траве лежал набор оружия – будто торговец демонстрировал свой товар: маленькие метательные ножи, изогнутые кинжалы и даже нечто, напоминающее косу.       Взгляд преподавателя был ещё более опасен, чем переливающееся на солнце оружие.       — Выбирайте, — сказал Куйтек, — для сегодняшнего урока новичкам можно использовать палочки. Но к концу года я ожидаю, что вы овладеете магией без палочек… если, конечно, дотянете до этого времени.       Грейнджер не колебалась. Она быстро присела и схватила дюжину метательных ножей, поместив их в ремень, который Драко раньше не замечал и который, похоже, был предназначен специально для этого. Как бы ему это ни не нравилось, грязнокровка всегда готовилась заранее. Наверняка купила этот ремень летом.       Теперь Драко наклонился, чтобы оценить оставшиеся варианты. Ножи были исключены, так как Грейнджер забрала их себе, и он ни за что не выберет то, что нравится ей. Он поднял взгляд на Кейтека и спросил:       — Обязательно использовать оружие? Мне оно не нужно, чтобы победить Грейнджер.       Куйтек не осклабился:       — Ах, традиционалист! Мне это нравится. Хорошо, голыми руками. Я покажу тебе основной приём.       Он отвёл Драко в сторону, подальше от Грейнджер, которая явно делала вид, что не замечает их. Всё это напомнило Драко дуэли со Снейпом. Только в этот раз его оружием была не только палочка, но и всё тело… и сражаться надо было не с Поттером. Возможно, эти детали должны были его остановить, вызвать сомнения насчёт того, чтобы драться с девушкой.       Не вызвали.       Куйтек тем временем продемонстрировал обезоруживающий приём, и Драко наблюдал лишь наполовину сосредоточенно, украдкой посматривая на Грейнджер, которая накладывала заклинание на свои ножи, отчего они стали светиться красным. Она также сняла обувь.       Драко вернулся к Куйтеку, который продолжал говорить.       — Как только ты лишишь львицу её когтей, повали её на землю и выведи из строя. Это несложно. Особенно если отнимешь её палочку. Можешь даже сломать её, чтобы проучить.       Затем Куйтек хлопнул в ладоши и отошёл в сторону.       — Отлично. Осталось двадцать минут. Начинайте.       Они оба вернулись к Грейнджер, которая как раз разминалась.       — Это будет больно, Малфой, — сказала она.       Это была так называемая угроза.       В ответ Драко ухмыльнулся:       — Если ты так уверена, давай заключим пари, — Грейнджер приподняла брови с интересом, и он продолжил: — Победитель переводится в другой дом, а проигравший остаётся в Соскрофе с Ноттом.       — Вы знаете, что я вас слышу? — крикнул Тео, и его голос пронёсся над полем.       Ни Грейнджер, ни Малфой не обратили на него внимания. Вместо этого Грейнджер оскалилась, демонстрируя свои ровные белые зубы.       — Идёт, — произнесла она и протянула руку, предлагая ему пожать её.       Драко усмехнулся с презрением.       — Я буду прикасаться к тебе ровно столько, сколько необходимо. Давай поскорее закончим с этим.       Она вложила в пустую ладонь волшебную палочку.       — Как хочешь.       Они отступили назад, начав двигаться по кругу под взглядом Куйтека с края поля. Драко с трудом сохранял равновесие, поскальзываясь на траве, которая была покрыта коркой льда. Неудивительно, что многие ученики решили отказаться от обуви, так как почти не было сцепления с землёй.       — Инкарцеро!       Драко резко бросился влево, чтобы уклониться от верёвок, выпущенных из палочки противника.       Он рассмеялся.       — Мазила, Грейнджер. Сложно попасть в живую мишень? Хочешь, я облегчу тебе задачу и перестану дышать? Лягу на землю и притворюсь мёртвым, чтобы ты могла победить.       Она не поддалась на провокацию и резко произнесла:       — Депульсо!       Драко вновь закрутился, уклоняясь от сильного порыва ветра, устремившегося в его сторону.       — Депульсо!       От второго заклинания ему пришлось пригнуться, но теперь он оказался прямо под Грейнджер. Одним быстрым движением он нанёс удар по её ногам, заставив потерять равновесие.       Грейнджер рухнула на замёрзшую землю, её палочка взлетела высоко в воздух. Она задыхалась, когда её спина ударилась о твёрдую поверхность.       Драко уже собирался произнести заклинание ошеломления, когда рука Грейнджер резко схватила его за лодыжку, сильно дёрнув.       Он упал набок.       Они оказались плечом к плечу на короткое мгновение, прежде чем Кейтек рявкнул, чтобы они «подняли свои ленивые задницы и продолжали сражаться».       Драко перекатился, оказываясь поверх Грейнджер. Он надавил локтем на её рёбра, используя приём, которому только что его обучил Куйтек. Закрепил её руки в растрёпанных волосах, которые рассыпались вокруг головы словно демонический нимб. Пока он это делал, его пальцы запутались в её волосах, которые оказались на удивление мягкими – совсем не такими жёсткими, как он себе представлял.              Она пахла жасмином.       Она ударила его коленом в пах.       Из горла Драко вырвался придушенный звук, когда чёрные пятна заплясали перед глазами. Острая боль пронзила его, пройдя вверх по животу острой пульсацией. Он обмяк, свалившись на Грейнджер, прежде чем она успела дотянуться до ножей или уползти прочь.       И теперь даже их несколько дюймов дистанции исчезли.       Так близко. Слишком близко. Он ощущал, как её грудь трепещет под ним, чувствуя, как она борется за вдох, когда её лёгкие сжимались под его весом. И всё же казалось, что именно он задыхался. Тонул в избытке воздуха. В аромате её волос.       В запахе жасмина.       Он вонзил все десять ногтей в землю, заставляя себя дышать ровно и создавая едва заметное расстояние.       Грейнджер злобно посмотрела на него.              — Убери свои руки от меня.       Он подчинился, медленно поднявшись на колени, а затем встал. Она сделала то же самое, хотя ни один из них не попытался продолжить дуэль. Это было неважно: Куйтек исчез, и издалека донёсся звон колокола, сообщая об окончании первого занятия. Остальные студенты принялись надевать свои туники и плащи, выстроившись в очередь к школе, чтобы успеть к началу следующего занятия.       Грейнджер устремилась к началу толпы, даже не надев обувь, которая была связана и повисла на её шее.       Драко медленно поднял свою палочку, смахнув с неё ледяные и грязные комочки. По какой-то непонятной причине ему всё ещё было трудно дышать.       Затем он присоединился к Пэнси и Гойлу, которые тоже выглядели потрёпанными, после того как боролись целый час – а не двадцать минут – их лица были багровыми от синяков.       Они шли по прямой дороге к силуэту крепости, пробираясь сквозь снег, будучи слишком уставшими, чтобы быть способными на нечто большее, чем тихое ворчание.       Где-то на полпути Драко вдруг вспомнил про пари.       Они так и не определили победителя.

***

      Оставшаяся часть дня пронеслась в размытии классных досок и сменяющихся занятий. Некоторые предметы перекликались с теми, что они изучали в Хогвартсе: Заклинания, Трансфигурация, Зельеварение. Другие были новыми и сосредоточены на Тёмных искусствах. Бесконечные новые лица и уроки, которые Драко едва различал. Он не мог заставить себя проявить интерес. Не знал, когда в последний раз мог. Возможно, много лет назад.       Казалось, всё было бессмысленным.       Он надеялся, что смена школы изменит это – отсутствие интереса. Исправит его. Хотя он не был сломанным, безумным, одержимым или чем-то столь же драматичным. С ним всё было абсолютно нормально. Совершенно нормально. Так что не пойти бы нахуй всем тем Целителям Разума.       Он проспал каждый урок.       Даже когда он не спал, казалось, что всё равно спит. Свет, пробивавшийся через бойницы, был слишком ярким и в то же время тусклым. Воздух в классе был затхлым и холодным. Драко был уставшим.       Когда последний колокол прозвенел, и остальные студенты отправились в Большой зал на ужин, Драко поплёлся обратно в спальню Соскрофа, хотя почти не помнил пути. Его ноги двигались независимо от головы.       Внутри никого не было. Никто не видел, как Драко пробирался через арку, пересекал пустую, строгую общую комнату и затем коридор.       Никто не видел, как он опустился на холодный кафельный пол в ванной и согнулся над унитазом, содрогаясь, пока всё его тело не начало трястись и он не почувствовал привкус кислоты. Он не хотел этого, ненавидел это ощущение. Но его тошнило невыносимо.       Он выпрямился.       А потом, пошатываясь, забрался в ближайшую душевую кабину и дёрнул за кран. Горячая вода обжигала его голую кожу, пока он водил грубым куском мыла по каждому месту, которого касались её грязные руки. Он мылся до тех пор, пока не почувствовал этот болезненный жгучий укол. Тот, что возвращал его в реальность. Тот, в котором он нуждался.       Драко наблюдал, как его кровь стекала в водяные потоки на полу душевой.       Он не был в порядке.       Даже близко.