Дракон Синий, дракон Черный

По миру распространяется огромное число лживых историй, и хуже всего то, что добрая половина из них — правда.

(Уинстон Черчилль)

12 лет спустя

Первый месяц 130 года от Завоевания Эйгона

Королева медленно потянулась в постели, нежась на мягких перинах, пока расторопные служанки раздвигали тяжелые портьеры, впуская в королевскую опочивальню солнечные лучи, заносили тяжелый чан с водой для умывания, расставляли серебряные приборы на столе и готовили одежду Ее величества. А та тем временем неспешно поднялась с широкой кровати и протянула руки под струю холодной воды, зачерпнутой служанкой из чана. Она всегда умывалась холодной водой, этому ее приучил отец в детстве. День Ее величества всегда начинался одинаково: она пробуждалась с рассветом, завтракала, затем наряжалась в платье, отобранное и подготовленное еще с вечера, скрупулезно выбирая украшения к этому одеянию. Педантичность в данном вопросе порой удивляла несмышленых слуг, однако каждый выверенный шаг, каждое взвешенное слово, каждое сияющее украшение королевы Семи Королевств несло определенный смысл. Жемчуг при приеме гостей — Ее величество благосклонна, алмазы и сапфиры — гостям или просителям необходимо показать их место и собственную власть, рубины — королева настроена мрачно и решительно, изумруды — она весела и желает расслабиться. Позавтракав горячими булочками, нежнейшими сырами и фруктами, Ее величество направилась в гардеробную, где две служанки, низко поклонившись, принялись ее одевать. Ночная сорочка была сброшена на пол, откуда ее отнесут прачкам вместе с остальным бельем. Королева облачилась в кремовую камизу, затем надела котту из черного сатина с длинным рукавами, а сверху коралловое сюрко из тафты с расширяющимися рукавами и удлиненным лифом. Декольте расширялось к плечам, на две трети оголяя ключицы — Ее величество предпочитала подчеркивать свою женственность. Сюрко было украшено черной вышивкой, и, если приглядеться, можно было разглядеть на нем изображения драконов, всадников, а также кораблей в морской пучине. Затем служанки в четыре руки собрали ее длинные, серебристые локоны в высокую прическу. Раньше она предпочитала распускать волосы, зная, как супруг любит ее вьющиеся локоны, но с его смерти изменился и ее статус, а потому теперь королева проявляла сдержанность в прическах… но только в них. Сегодня ее выбор пал на тяжелое ожерелье с кроваво-красными рубинами и кольцами под цвет. Служанка нанесла ей немного белил и румян на лицо, опрыскала на ее шею и руки немного ароматической воды. Придирчиво оглядев свое отражение в высоком зеркале, Ее величество королева-мать Лейна Веларион осталась довольна. Годы неумолимо бежали вдаль, и, если приглядеться, можно было заметить тонкие ниточки морщинок, тянувшихся от уголков ее глаз при улыбке, или почти незаметные морщинки на лбу, но в целом время было к ней благосклонно. Все так же сверкали ее глаза, все так же заливист был ее смех, все так же были прекрасны черты лица и чувственны губы — Сияющая Королева не переставала сиять. Далее начиналась обычная рутина с мейстером Орвилем: разбор писем, вопросы продовольствия, жалованья слуг, жалобы и провинности. Главный королевский повар захворал, послать к нему помощника мейстера. Ночной Дозор просит больше людей, пусть начальник золотых плащей заглянет в темницы замка и отправит на Север пару десятков мелких преступников. И так далее… — Вели подать чай в сад, — бодро приказала она одному из слуг, когда разбор дел был окончен. Спустя час она сидела в беседке, увитой ветвями фиолетового клематиса в компании лорда Лариса Стронга и неспешно попивала чай, наслаждаясь свежестью утра и щебетанием птиц. Мастер над шептунами сперва рассказал ей о настроении в городе, о повышении цен на продукты и растущем недовольстве среди населения, затем поведал несколько незначительных сплетен и, наконец, перешел к главному: — Корабль с принцессой Рейнирой и принцем Деймоном отплыл из Драконьего Камня три дня назад, и, полагаю, завтра они будут здесь, — молвил он. — Не знаете, взяли ли они с собой принца Визериса? — поинтересовалась Лейна, предвидя ответ. Все же это повторялось из года в год. — Насколько мне известно, нет, Ваша милость, — Ларис поковырял тростью в мелкой гальке, отбрасывая в сторону особенно большие камешки. — Принц Визерис — это все, что у них осталось. Они не будут им рисковать. — Я бы на их месте тоже не стала, — усмехнулась Лейна. Она отпила из кружки, задумавшись. Вот уже двенадцать лет, как Рейнире и Деймону позволено посещать столицу лишь раз в год, чтобы увидеть трех своих старших детей. А началось все с той давней, как полузабытый сон, ночи. Визерис умер быстро и без мучений — Лейна позаботилась о том, чтобы ее муж не страдал. И даже по прошествии стольких лет она продолжала свято верить, что тот поступок, который многие, без сомнения, нарекли бы гнусным злодеянием и цареубийством, был на самом деле величайшим милосердием с ее стороны. Ее муж был неизлечимо болен, он гнил заживо! Силы неуклонно покидали его тело, а ей оставалось только смотреть на его мучения и подносить ему лекарства. И каждый раз с омерзением думать о том, что будет, если он пожелает с ней возлечь. Но последний год своей жизни Визерис уже был не способен возлечь ни с одной женщиной. Одним Богам известно, сколько прошло бы лет, прежде чем те решили бы забрать к себе его страждущую душу, сколько бы мук ему еще довелось пережить. И Лейна освободила его тогда. Как ни погляди, это было мудрое решение. Она дождалась, пока Визерис, внемля ее совету, обручит Бейлу с Криганом Старком, а Эйгона с Хелейной, затем выждала еще несколько лун, за время которых успела заручиться тайной поддержкой Баратеонов, пообещав им брак с Дейроном. Теперь все зависело лишь от ее решимости и твердости. Будь на ее месте другая, более мягкосердечная и богобоязненная особа, то остереглась бы взять судьбу в свои руки. Но Лейна никогда не страдала малодушием, именуемым набожностью. Боги слепы к грехам своих слуг, если те успевают вовремя умыть руки. Нужно было действовать быстро, пока новые драконьи всадники еще не подросли, пока драконье преимущество было у них, пока Чёрные раздумывали, какие брачные союзы им выгоднее всего заключить. Пока Черная принцесса и Порочный принц думали, что у них еще есть время, Лейна лишила их его. Несколько капель «Слёз Лисса», и с ее шеи со звоном спали оковы, а с ног кандалы. К тому времени, когда Деймон на своем драконе прилетел в Штормовой Предел, там уже находились Рейнис и Лейнор со своими драконами. Об этом маленьком нюансе Деймон узнал лишь когда, мокрый с ног до головы, вошел в тронный зал Борроса и обнаружил там кузину с сыном. Переговоры закончились быстро — Деймона просто схватили и бросили в темницу пленником. Без своего наездника Караксес улететь не мог, как и не смог бы без прямого приказа напасть на замок, в казематах которого сидел Деймон. Рейнира, ожидавшая возвращения мужа, получила ворона с посланием: ее муж отныне пленник Синих, и если она желает его возвращения живым, то должна присягнуть на верность своему брату, Эйгону, Второму своего имени и принять все условия Синей партии. Неозвученным повисло другое послание, вшитое между строк: в случае отказа смерть ожидала всю ее семью и ее саму. Черная принцесса оказалась в крайне безвыходном и с каждой минутой становившемся все более плачевным положении. Север, Простор, Штормовые земли, флот Веларионов присягнули Эйгону. Речные земли, видя расстановку сил, вскоре также отправили ворона в Королевскую Гавань с сообщением о своей готовности преклонить колено перед законным королём. Лорд Тиланд, вкусив тюремной еды и общества крыс, очень скоро смекнул, кого стоит держаться в этой борьбе. Джейн Аррен в Долине колебалась до последнего, но и она в итоге предпочла не отдавать жизнь за проигравших. Рейнира сдалась. Так начались долгие переговоры. Лейна требовала лишения Рейниры каких-либо привилегий, связанных с титулом наследницы, а также, ни много ни мало, ее детей в качестве заложников в Красном замке. Всех четверых. Рейнира рвала и метала, разрываясь между нелепыми порывами спалить Красный замок, умереть там же, унеся за собой в пекло столько Синих, сколько получится, и здравомыслием, а также желанием вернуть мужа — свою единственную оставшуюся опору в этом равнодушном к ней мире. Лишь спустя месяц борьбы Чёрной гордыни и Синей расчетливости, материнских инстинктов и женских слабостей им удалось прийти к согласию. Рейнира выторговала себе своего младшего сына, Визериса, взамен согласившись на увеличение налогов с Драконьего Камня в два раза, а также помолвки двух своих детей с детьми Лейны. Так Джекейрис оказался обручен с Рейной, а Элейна неофициально с Эймондом. Последнее требование было продиктовано попыткой не дать Чёрным в будущем обзавестись выгодными союзниками через политический брак. Лейна не смогла отказать себе в удовольствии лично сообщить о результатах переговоров Деймону. О, она никогда не забудет, как грязный, обросший, поверженный Порочный принц кинулся на решетку, вытягивая руки в тщетной попытке дотянуться до ее горла, как, брызгая слюной, выплевывал проклятья на ее голову вкупе с кровавыми клятвами мести. Это воспоминание стало одним из самых ею любимых, ведь что может быть слаще, чем бессилие твоего врага и вкус собственного триумфа? — Их драконы вновь остались на острове, — заметил Ларис, вырывая ее из дебрей прошлого. Печально. Ее падчерица начисто разучилась делать сюрпризы и удивлять. За прошедшие одиннадцать лет Рейнира и Деймон посетили столицу ровно одиннадцать раз — чаще появляться в Королевской Гавани им было запрещено. Ни разу они не прилетели на драконах, всегда на кораблях. Похоже, своих драконов они берегли больше собственных жизней. Можно подумать, Лейна бы их съела. — Все готово к их приезду? — спросила она, имея в виду, конечно же, не покои гостей. — Да, Ваша милость, — угодливо улыбнулся Стронг. — Слежка за юными принцами и принцессой усилена, как обычно. Слуги для принцессы Рейниры и принца Деймона отобраны мною лично, стража у их покоев — тоже. — Отлично, — удовлетворенно кивнула Лейна, откладывая в сторону чашку. — Что слышно про войну на Ступенях? — Увы, ничего обнадеживающего, — Ларис поглядел в сторону садовника, вдалеке методично обрезавшего листья розового кустарника. — Торговые пути между Тирошем и заливом Работорговцев по-прежнему в руках Лисса, а это означает, что в ближайшие месяцы цены на продукты из Браавоса снова взлетят. Браавосийцы не упустят возможности поживиться на чужой глупости. Лейна поджала губы. Это было плохо. На Малом совете ее сын уже выдвинул предложение вступить в войну, но лорды мялись и медлили. Вот только с каждым понесенным убытком и каждым поднятием цен со стороны дорнийцев и браавосийцев их возражения становились все тише, чего и желал ее сын. Лейна не понимала эту тягу мужчин к кровопролитию, но тоже не могла отрицать, что вступление Семи Королевств в эту войну становится вопросом времени. — Что-нибудь еще? Прежде чем ответить, Ларис поколебался. Или, что более вероятно, сделал вид, что колеблется. — Я уже заводил с вами беседу на эту тему, моя королева, — вкрадчиво протянул он, заглядывая ей в глаза. — Это касается Его величества и принцессы Элейны. Услышав это имя, Лейна поморщилась. Эта девчонка превращалась в ее головную боль. Она уже подросла, и время официального объявления помолвки с последующей свадьбой с Эймондом давно пришло, однако Лейна медлила. Дочь Рейниры вполне можно было обручить с одним из сыновей Лейнора, чтобы связать Отраду Королевства, а Эймонду еще можно было подобрать более выгодную в политическом отношении партию. Да и терпеть эту подколодную змейку всю жизнь — то еще испытание. С этим соглашались мейстер Орвиль, лорд Уайлд, лорд Тиланд и, конечно же, Корлис. А вот Эйгон не горел желанием отдавать еще одного взрослого дракона Веларионам. — Я помню, что вы мне сообщали в прошлый раз, лорд Ларис, — холодно отрезала она. — Я уже говорила, что Его величество обручен со своей кузиной и никогда не опустится до подобного бесчестия. Если у вас нет ничего конкретного, не беспокойте меня более вашими домыслами. — Вы совершенно правы, Ваша милость, — покорно склонил голову Ларис, однако всем видом олицетворяя упрямую готовность договорить, — но порой чутье и глаза служат нам лучшими предвестниками надвигающейся бури. И мой долг сообщать вам об этом. — Хорошо, говорите, что вас беспокоит, только быстрее, — раздраженно взмахнула рукой королева. Этот жук просто издевался над ней, целенаправленно портя ей настроение с утра пораньше. — Принцессу Элейну все чаще видят в обществе Его величества. И взгляды, которые на нее бросает наш король, далеки от… родственных. Если, конечно, такое определение применимо для… — Их замечали в неподобающей связи? — перебила Лейна, внутренне напрягаясь. — Нет, Ваша милость. За принцессой ведется слежка, и я могу с полной уверенностью сказать, что она так же невинна, как и при приезде в Красный замок в пятилетнем возрасте. — Тогда что вас смущает? Его величество — король, и не вам обсуждать его… увлечения. Девчонка хороша собой, — нехотя признала очевидное Лейна, — и неудивительно, что мой сын заинтересовался ею. — Если окажется, что дело в обычном увлечении, я буду только рад! — заверил ее этот хитрый хромоногий калека. — Но что, если чувства Его милости сильнее, чем мы думаем? Женщины опасны, а женщины, которых любят, опасны вдвойне. — Вы ведь не забыли, что говорите о девице семнадцати лет? — с напускной беспечностью и самым искренним презрением полюбопытствовала Лейна. — Возраст весьма коварный, ибо наряду с примитивной хитростью ему сопутствует безрассудная глупость, лишенная сдержанности. Именно от девиц такого возраста не поймешь, чего ожидать, — тоном септона выдал Ларис. Восхитительно! Теперь ей будут рассказывать, какой она была в свои семнадцать лет. — И что вы советуете? — скрипнув зубами, признала его правоту Лейна. — Поговорите с Его величеством, как мать с сыном, напомните ему, что дети Черной принцессы по-прежнему остаются нашими врагами. Наконец, что девушка, обещанная его младшему брату, не должна стать камнем преткновения между ними. Лейне стало не по себе не столько от слов Колченогого, сколько от прозорливого, пронизывающего взгляда, которым он ее одарил. Она потянулась к печенью, притворившись, что обдумывает его слова. Трое детей Рейниры и Деймона выросли на ее глазах. Лейна никогда не была дурой и прекрасно понимала, что эти дети могут однажды стать грозным оружием в руках своих родителей против нее. Потому она заключила, что оружие выгоднее всего обратить в непробиваемый щит. Поначалу казалось, что осуществить это будет проще простого. Нужно было медленно, шаг за шагом, вслепую нащупывая почву под ногами, завоевывать их доверие, отвоевывать себе место в сердцах этих детей, а затем очень осторожно, капля за каплей, зерно за зерном сеять в их душах такую простую и такую жестокую мысль, что собственная мать от них отказалась. И тогда трое покинутых, отвергнутых родной матерью почти что сироток станут отзывчивыми на малейшую заботу, на легчайшее проявление нежности. Они станут зависимы от нее. А когда придет время, они станут ее идеальным щитом против своих родителей, ведь те не посмеют ударить по собственным детям. Больше всего она преуспела с Джекейрисом. Старший сын Рейниры вырос добрым, несколько меланхоличным, безынициативным, лишенным каких-либо амбиций и ведомым юношей. Спокойный, уравновешенный, он мечтал сесть на корабль, плывущий в Эссос и никогда не возвращаться в Вестерос. Свою жизнь в Красном замке он воспринимал не иначе как пленение и оттого был глубоко несчастен и одинок. Год назад Лейна поженила его на Рейне, а через шесть лун дочь должна была разродиться первенцем. И хотя мягкая, добрая и чувствительная Рейна была лучшей парой для него, брак их не стал счастливым, но и несчастным он тоже не был. Из разговоров с дочерью и собственных наблюдений Лейна поняла, что Джейс недолюбливает свою жену, а порой во взгляде, обращенном на нее, просвечивала тщательно сдерживаемая в узде неприязнь. Причина крылась, возможно, в том, что Рейна невольно стала еще одним витком той цепи, что сковала его по рукам и ногам, еще одним ярмом на его шее. Кто знает, быть может, будь на ее месте властная и вспыльчивая Бейла, ей удалось бы частыми ссорами и вспышками растормошить мужа, пробудить в нем драконий норов, но это было совершенно не в интересах королевы-матери. Спящий дракон — безобидный дракон. С младшим братом у Джейса отношения были далеки от близких. Сказывалась кардинальная разница в характерах. Девятнадцатилетний юноша был веселым и беззаботным, для которого жизнь представлялась огромным кладезем всевозможных веселий и удовольствий, каждое из которых дожидалось, когда Бейлон Таргариен придет испробовать их. Как и старший брат, он был лишен амбиций, но не видел беды в своем положении заложника. Как он выражался, Королевская Гавань была райским уголком по сравнению с угрюмым и мрачным Драконьим Камнем. Он был беспечен, добродушен, тепло относился к детям Лейны, но в нем ощущалась врожденная, пока не созревшая ярость. Юноша был вспыльчив и скор на гнев, смел, не пасовал перед опасностью, больше объятий блудниц любил лишь танец со сталью. Фехтование стало его общей страстью с Эймондом, превратившейся в крепкую дружбу двух неуловимо похожих юношей. Бейлон совмещал в себе черты Порочного и Весеннего принцев, в честь которого был назван. От Рейниры он не унаследовал ничего. Единственной причиной его расстройства было отсутствие дракона. Из четверых детей Чёрных он был единственный, чье яйцо не проклюнулось. У Джейса был Вермакс, у Элейны — Гискар, у Визериса — Эссовиус. Лет до двенадцати мальчик страдал, но после нашел себе иные поводы для радости. Однако источником тревог была дочь Рейниры — Элейна. Все дети Черной принцессы получили прекрасное образование, достойное принцев и принцесс валирийской крови, но именно Элейна стала книжным червем, и, как полушутя говорил мейстер Орвиль, будь она мальчиком, могла бы получить несколько звеньев в Цитадели. Девица увлекалась музыкой, искусством, математикой, немного разбиралась во врачевании, но больше всего историей. Она знала наизусть практически все дома Вестероса от малых до больших, их историю, кто с кем в родстве и кто с кем и почему враждует. Но больше всего Элейна была одержима наследием предков. Высокий валирийский в ее устах звучал подобно песне, историю Валирии она знала лучше мейстеров и могла по памяти перечислить всех драконьих наездников и их драконов, чьи имена сохранились до их времен. Хитрая и двуличная, острая на язык, но что еще хуже, проницательная стерва. Она умела мастерски притворяться невинной овечкой, строить из себя святую наивность и чистейшую, незапятнанную ни одной злой мыслью доброту. Она умело очаровывала короля и Рейну, придворных, но так и не сумела одурачить Эймонда и саму королеву-мать. Элейна была дочерью Рейниры, однако, каждый раз глядя на нее, Лейна узнавала… себя, свое искаженное отражение в зеркале. И от того непроизвольно опасалась девчонки. Что бы она не твердила Ларису, Лейна никогда не питала ложных иллюзий по поводу дочери Порочного принца. И словно всех этих мелких опасений было недостаточно, ее собственный сын — король! — начал проявлять к Элейне слишком много неуместного внимания. Это было опасно, потому что у девчонки могло хватить ума воспользоваться этим мимолетным увлечением (а в его мимолетности Лейна не сомневалась) и связать прочно короля с собой, а уж после вить из него веревки. Так когда-то поступила сама Лейна. — Ваша милость, — громкий голос Стронга, пыхтя поднявшегося на ноги, привлек ее внимание. Пары мгновений потребовалось, чтобы понять, что обращается он не к ней. По искусственной тропинке шел Эйгон в компании одного из своих гвардейцев, кажется, это был сир Аррик. Или Эррик. Лейна залюбовалась сыном: статный, высокий, твердая походка, под тканью дуплета угадывались крепкие мышцы. Эйгон всегда коротко постригал свои волосы, словно даже в этой детали не желал иметь ничего общего ни с Порочным принцем, ни с собственным отцом. Точеные скулы, твердый подбородок и внимательный взгляд, который словно проникал в самую душу, выдавали в нем острый ум и холодную мужественность. Не та мужественность, когда мужчина готов необдуманно прыгать в пекло, не заботясь о последствиях, а та, при которой любой шаг будет взвешен и тысячу раз обдуман. — Мама, лорд Ларис, — Эйгон остановился в паре шагов от них, не заходя под тень беседки. — Я смотрю, вы решили начать собрание Малого совета пораньше, да еще и снизив число участников до минимума. Под безобидной насмешкой угадывался тонкий намек, и Лейна поспешила развеять подозрения сына: — Ну что вы, сын мой, лорд Ларис посвящал меня в дворцовые сплетни, слишком мелкие, чтобы обсуждать их в Малом совете, — улыбнулась она. — Вот как. В условиях мира темы для обсуждения мельчают, так что я с удовольствием послушаю эти сплетни через час на Совете, — небрежно бросил он, усаживаясь напротив матери. — А пока, милорд, если вы закончили, не могли бы сообщить остальным лордам, что собрание Совета начнется несколько позже? Мне нужно поговорить с матерью. — Как прикажете, Ваша милость, — с готовностью поклонился Стронг, сообразив, что его прозрачно выпроваживают, и заковылял в сторону замка. Эйгон дождался, пока глухой стук трости о гальку не затихнет, с невесомой улыбкой слушая чириканье птиц. И лишь спустя некоторое время перевел взгляд на мать. Пытливый, заинтересованный взгляд, не предвещавший ничего хорошего. — Я смотрю, мой мастер над шептунами сперва доносит новости до тебя, матушка, — протянул он. — Ты их фильтруешь, и только после на собраниях я узнаю то, что ты сочтешь достойным моих ушей. — Ты прекрасно знаешь, что это не так, — Лейна расслабленно откинулась назад, предварительно взяв в руки мандарин и принялась его очищать. — Как я и сказала, мелкие женские сплетни о том, кто с кем спит, тебя вряд ли заинтересуют. Эйгон продолжал сверлить ее взглядом, нисколько не поверив. — Знаешь, что я сегодня вспоминал? — внезапно сменил он тему. — День окончания твоего регентства. Помню, как первые годы ты самоотверженно правила вместо меня, как ты обучала меня таинству сидения на Железном троне, но очень скоро я уловил небольшую деталь: ты обучала меня ровно тому, что нужно знать королю-марионетке. — Эйгон… — Лейна устало прикрыла глаза. Опять этот разговор! Но сын взмахом руки остановил ее: — Тогда, поняв, что ты уже вкусила плоды власти и не сможешь самостоятельно от них отказаться, я начал учиться сам, дабы однажды снять с твоих плеч это тяжкое бремя, а твои клешни убрать с собственных. О, я помню, как в тот день, день моего пятнадцатилетия, я объявил об окончании твоего регентства, помню эту растерянность на твоем лице и лицах твоих прихвостней. Помню, какую сцену ты учинила мне после, оставшись наедине, как убеждала меня, что я еще не готов править. Что пока на Драконьем Камне сидит «эта сучка», Железному трону нужна опытная рука. И как горячо тебя поддерживал Корлис. Эйгон склонил голову набок, изучая ее. Лейна ответила сыну твердым взглядом и уверенной улыбкой. Он любил вот так провоцировать ее, словно нащупывая брешь в ее доспехах, проверяя, насколько сильно нужно ударить, чтобы она сорвалась. А начало этой поганой игре положил тот день, когда он, тринадцатилетний, узнал правду. — Ты же не думаешь, что я буду извиняться? — елейным голосом пропела она. — Я, посадившая тебя на трон? Я, что уберегла тебя и твоих братьев с сестрами от неминуемой смерти, если бы Деймон Таргариен пришел к власти? Глаза короля опасно сверкнули. Этот стальной блеск в его глазах появился впервые лет в тринадцать, но Лейна до сих пор не могла привыкнуть к тому, что в ее жизни есть мужчина, способный одним взглядом заставить собеседника внутренне сжаться. И что этот мужчина ее сын, которого она баюкала в колыбели. Визерис такой силой никогда не обладал. — Не спорю, ты сыграла свою партию блестяще, матушка. И ты поступила весьма дальновидно, своевременно облегчив страдания отца. Но не жди от меня пожизненного превращения в твою марионетку за эту… услугу. — Я лишь хочу уберечь вас, моих детей, — Лейна отправила в рот дольку мандарина. — Ты молод и порой бываешь неосмотрителен. Например, эта война на Ступенях, в которую ты так упорно хочешь ввязаться, когда у тебя в тылу сидит враг по имени Деймон Таргариен. Были у ее первенца черты, которые неимоверно раздражали ее. Эйгон мог казаться вполне миролюбивым и благожелательным, напоминая отца, ослабляя бдительность окружающих, но малейшая провинность пробуждала в нем непримиримую суровость. И все же он был лишен главного порока Таргариенов — жестокости. Будучи по характеру серьезным, порой он доводил взыскательность до деспотизма, не терпел инакомыслия, неугодный ему разговор обрывал на корню, редко когда удавалось заставить его изменить свое мнение, а уж если он вбивал себе что-то в голову, даже сам Завоеватель не заставил бы его передумать. И Лейна подозревала, что вопрос войны был одной из таких ситуаций. — Ты правда думаешь, что я так глуп, что не учту этого обстоятельства? — притворно оскорбился ее сын. — Если мы решим участвовать в этой войне, я в первую очередь предоставлю моему дядюшке замечательную возможность преумножить свои военные подвиги. — Ты отправишь на войну Деймона? — округлила глаза Лейна. — Да. А уж на войне случается всякое. С некоторых войн люди и вовсе не возвращаются, — как бы невзначай заметил Эйгон. Нахмурившись, Лейна серьезно задумалась над словами сына. Затем кинула на него оценивающий взгляд. Неужто он затеял всю эту военную кампанию, преследуя цель не только освободить торговые пути и усилить свое влияние на островах Узкого моря, но и избавиться от непредсказуемого родича? Это было весьма умно, хотя и затратно. Но чего не сделаешь, чтобы уничтожить угрозу, именуемую Порочным принцем, при этом не запятнав свое имя родственной кровью. Зато в случае победы они бы убили одним выстрелом двух зайцев. — Что ж, идея неплоха, — признала она. — Я бы еще посоветовала тебе устроить свадьбу с Хелейной до войны. Ведь, вероятнее всего, флот моего отца также отправится на войну, а с ним и Лейнор. Было бы хорошо укрепить наш союз заранее. Взгляд Эйгона похолодел при упоминании невесты. — Хелейне всего шестнадцать, она может подождать, — отрезал он. — Она уже расцвела… — Она. Может. Подождать, — отчеканил Эйгон. — Я не желаю обсуждать это. Свадьба будет не раньше окончания войны. Колоссальных трудов стоило королеве не показывать сыну обуревавших ее эмоций. Гнев, злость, досада, нетерпение. Но она позволила себе только участливо поглядеть на него. — Мальчик мой, — Лейна решила пустить в ход свои материнские приемы, которые, впрочем, давно перестали работать на этом сыне. — Я понимаю, что ты не пылаешь любовью к своей кузине, но я тоже не была влюблена в твоего отца, выходя за него. Привязанность, а за ней и любовь приходят с годами… — Кузине? — поднял бровь король. — Или, вернее было бы сказать, тете? А вот это было зря! — Эйгон, — Лейна втянула носом воздух. — Ты не должен верить этим гнусным слухам, распускаемым твоими врагами, чтобы подорвать наш союз с домом Веларионов и ослабить наш дом. — Ответом ей была все та же скептическая ухмылка. — Боги, неужели эти слухи про тебя и эту лживую девчонку Элейну правда? Улыбка короля моментально увяла. Так-то. Не стоило ее сыну наступать матери на хвост. — Я отрежу язык этому ублюдку. Стронг запамятовал, кому он служит? — прошипел он. — И я не желаю слышать подобные пренебрежительные, очерняющие высказывания об Элейне, это ясно? Эйгон разозлился не на шутку. Да что же это такое?! Она сумела обвести вокруг пальца Визериса и весь его королевский двор, сумела победить в этой Чёрно-Синей войне, не пролив ни капли крови, сумела поставить на колени Рейниру и Деймона, но просчиталась в такой мелочи? Нужно было оставить девчонку матери, забрав Визериса! — Ты…. — Лейна осеклась, заметив бегущего к ним начальника замковой стражи, сира Ройса Касвелла. — Ваше величество, моя королева, — резко остановившись перед ними, он торопливо поклонился королю и королеве-матери. — Что такое, сир Ройс? — Эйгон перевел взгляд с встревоженного лица рыцаря на примчавшегося следом за ним стражника. Кажется, этот стражник был приставлен к… — Ваша милость, принц Бейлон сбежал! — выпалил Касвелл. — Сир Роджер, дежуривший у его покоев ночью, также исчез.

***

Голова раскалывалась. Хотелось крикнуть, чтобы все замолкли хотя бы на минуту, но королева, стиснув зубы, продолжала массировать правый висок. Эйгон, всегда сдержанный и не терявший хладнокровия, рвал и метал. Как эти олухи могли его упустить прямо из замка?! Все члены Малого совета, королевские гвардейцы, начальник стражи, рыцари, приставленные к Бейлону, его старший брат с женой и младшая сестра, Эймонд и даже кое-то из слуг — все были собраны в Великом Чертоге. Первыми были допрошены рыцари, во время допроса которых им пришлось выслушать некоторые пикантные подробности о буднях Бейлона, который иногда задерживал в своей спальне прислуживавшую ему служанку. Этой ночью услужливая служанка вновь немного «замешкалась» у слегка подвыпившего принца, затем, по словам девушки, тот вышел из покоев и направился в северное крыло вместе с сиром Роджером. А дальше след принца терялся. Лейна сидела, одной рукой прикрыв глаза, рядом с ней примостилась Рейна с едва заметным животом. Эйгон метался из угла в угол, сыпя под нос ругательства на валирийском. Члены Совета, перебивая и перекрикивая друг друга, пытались решить, как такое могло случиться. Лорд-командующий Кристон Коль и сир Ройс Касвелл уверяли, что все входы и выходы замка перекрыты, что стража обыскивает каждую щель, и если принц в замке, его найдут. Если он в замке. — Это чертовски не вовремя! — воскликнул Джаспер Уайлд, мастер над законами. — Завтра приплывает принцесса Рейнира с принцем Деймоном. Что мы должны им сообщить? Что потеряли их сына?! — А я вот не разделяю вашей уверенности в том, что Рейнира или Деймон не причастны к его побегу, — хмыкнул Отто Хайтауэр. — Слишком подозрительное совпадение. После принятия власти первым приказом Эйгона было назначить Отто Хайтауэра десницей, а своего деда понизить до мастера над кораблями. Лейна понимала, чем обусловлено это решение: уменьшить ее власть в Малом совете. И сейчас Хайтауэр гордо носил на груди значок десницы. — Лучше скажите, как нам его найти? — перебил его Корлис. — Возможно, принц Джекейрис и принцесса Элейна смогут поведать нам что-то интересное, — вкрадчиво промурлыкал Ларис. При этих словах все взгляды обратились на молчавших до сих пор Черных принца и принцессу. Король прекратил свои метания и вперил в них подозрительный взгляд. Высокий и худощавый, с заостренным лицом, тонкими губами, длинным носом и бровями домиком, Джекейрис выглядел печальным постоянно, но сегодня на нем и вовсе лица не было, он казался одновременно встревоженным и виноватым. — Увы, милорд, — со спокойным достоинством ответил Джекейрис. — Я не говорил с братом со вчерашнего утра. Ничего подозрительного я в его поведении не заметил. — Быть может, он что-то вам сказал? Все, что угодно может оказаться полезным, — продолжал давить Ларис. — Он лишь сказал, что хотел бы прогуляться завтра по городу, если Его величество позволит, — дернул плечом Джекейрис. — Это моя вина, я… недоглядел за ним. Братьям иногда позволялось покидать замок в сопровождении охраны. Никто не беспокоился о побеге: оба брата были сильно привязаны к сестре и никогда не бросили бы ее одну. Эйгон опустил глаза, потом медленно поднял их на Элейну. Лейне показалось, что в этом взгляде было предупреждение. Не смей мне лгать. Эта худощавая девушка, с кошачьими глазами, родимым пятном слева на подбородке и очаровательными ямочками на щеках, придающими ей невинный облик, никогда не распускавшая свои длинные волосы, всегда заплетая их в замысловатые косы, была готова расплакаться. Дрожащий подбородок, покрасневшие глаза, заламывание пальцев. Лейна восхитилась актерскими способностями девчонки, хотя, похоже, только она и видела притворство. Окружающие мужчины взирали на невысокую девушку с непритворным сочувствием. Лорд Тиланд даже протянул ей свой платок. Хм-м, надо запомнить. — Я… я заглянула к нему после ужина, — дрожащим голосом защебетала та, испуганно глядя на Лариса. — Он выглядел усталым и хотел лечь пораньше. Больше мне ничего не известно, я клянусь! Последние слова и умоляющий взгляд были обращены к королю. Эйгон поджал губы и промолчал. Далее опросили Эймонда, как единственного близкого друга Бейлона. Тот тоже ни о чем не слышал и не видел, ибо в этот вечер отправился летать на Среброкрылой. — Найти этого ублюдка, — прорычал король, обращаясь к Ройсу и Гвейну Хайтауэру, начальнику золотых плащей. — Даже если он провалился в самое пекло. Обыскать город, каждую улочку, каждую лачугу. Перевернуть все вверх дном в замке. Приведите его ко мне, чтобы я лично объяснил ему правила хорошего поведения. О том, как именно он собирался объяснять эти правила, оставалось только догадываться.

***

Лейна уже давно не испытывала такой нервозности. Они стояли в тронном зале, ожидая прихода бывшей Отрады Королевства, на которую сейчас всем в королевстве было наплевать. Отрада отцвела вместе со смертью своей хилой, тщедушной опоры. Все было почти как двенадцать лет назад, когда они так же ожидали ненавистную падчерицу на именины Дейрона. Только сейчас на троне восседал уверенный, обладавший холодной суровостью Эйгон, а не немощный, слабый и телом, и волей Визерис. Рядом с сыном, даже несмотря на все их разногласия, Лейна чувствовала защищенность, чего никогда не было при его отце. Они весь день и всю ночь искали Бейлона, но так и не смогли его найти. Мальчишки и след простыл. Вокруг трона собралась вся семья. Каждый год к прибытию Чёрных все семейство Синих собиралось вместе, чтобы продемонстрировать врагам свою сплоченность и могущество. Будь воля Лейны, даже их драконы бы летали над городом, «встречая» долгожданную родню. Корлис и Рейнис стояли тут же, рядом с дочерью, Лейнор и Алисента прибыли из Дрифтмарка со своими детьми. Эймонд и Элейна, скромно застывшая возле нареченного, Рейна с мужем, отсутствовали только Бейла и Дейрон. Сегодня голову Сияющей Королевы венчала тиара, украшенная десятками алмазов и крупным сапфиром посередине, платье темно-синего цвета, оттенка предрассветного моря, обтягивало ее талию, самая доброжелательная и обворожительная улыбка из ее арсенала, с которой она обычно встречала наиболее нежеланных гостей, сегодня сменилась на холодную строгость, а взгляд, обращенный к дверям, выражал уверенность, которую она на самом деле не ощущала. Наконец, послышались шаги и стража, расступившись, пропустила Рейниру и Деймона Таргариенов. Черная принцесса была облачена в черное. Цепко оглядев падчерицу, Лейна подметила полноту женщины. Да, Рейнира в последние годы располнела, утратив последние черты той нежной и тоненькой девушки, которую льстивый двор прозвал Отрадой Королевства, и все же она не растеряла свой надменный, царственный вид. Деймон укоротил волосы до плеч, но фигура его оставалась, как и прежде, подтянутой и стройной. Лейна всегда подмечала в нем это, порой представляя, насколько же хорош Порочный принц без одежды. — Ваша милость, — в прохладной тишине Рейнира согнула колени в неглубоком реверансе, Деймон ограничился чем-то средним между кивком и поклоном. — Добро пожаловать в Красный замок, Рейнира, дядя Деймон, — Эйгон также без улыбки окинул взглядом гостей и с нажимом добавил: — Мы ждали вас. Рейнира озадаченно поглядела на Лейну, затем на Рейнис, словно у них могла получить ответ, отчего ее встречают так холодно. Она обернулась в сторону своих детей, и, не заметив среди них Бейлона, нахмурилась. Элейна, с опущенными уголками губ и изогнутыми домиком бровями, подавленно смотрела на мать, Джекейрис отводил взгляд. — Мы проделали долгий путь от Драконьего Камня, — с напускной расслабленностью протянул Деймон, неприязненно и настороженно глядя на племянника. — Знали бы, что нас здесь будет ждать такой теплый прием, не стали бы спешить. — Мы всегда рады вам, дядя, — Эйгон не сменил выражения лица, — однако, к сожалению, сегодня обстоятельства нашей встречи не самые радушные… — Где Бейлон? — перебила его Рейнира. — Я прощу тебе нарушение этикета, запрещающего перебивать короля, — внятно и очень медленно произнес Эйгон, — но только один раз. Что касается твоего вопроса, сестра, мы бы и сами хотели это знать. Вчера утром мы выяснили, что твой сын каким-то образом сбежал, предварительно заколов своего рыцаря-гвардейца, сира Роджера, чей хладный труп мы обнаружили сегодня в кладовке. Вязкое молчание наполнило зал. Глаза Рейниры широко распахнулись, она заметно побледнела, отчего тени под ее глазами отчетливее проступили на лице. Деймон же подался вперед, яростно глядя на Корлиса. — Что, пекло, это значит? Вы недосмотрели за нашим сыном?! — К вашему сыну была приставлена круглосуточная охрана, однако пока все указывает на то, что он посмел убить своего охранника и сбежать, — чуть повысил голос король. — И почему-то эта гениальная затея пришла ему в голову накануне вашего приезда. Деймон открыл рот, и выражение его лица не предвещало ничего хорошего. — Ваша милость, — торопливо подала голос Рейнира, — я уверяю вас, мы не знаем об этом ничего. Вы ведь хорошо знаете Бейлона, он не стал бы сбегать. Я убеждена, что что-то вынудило его так поступить. Его могли насильно вывести из замка! Его необходимо как можно скорее найти! Рейнира — само олицетворение отчаяния и паники. Того и гляди, сама бросится искать сына по улицам. Лейна могла бы усомниться в ее искренности, но она знала соперницу очень хорошо. Рейнира никогда не была хороша в притворстве. Горделивая принцесса, привыкшая, что ей все лебезят, что ее восхваляют и обожают, даже не догадываясь, что все сладкоречивые речи не более чем подслащенный яд, так и не научилась играть роли. В отличие от Лейны, которой пришлось выбивать свое место, уважение и власть собственноручно. Порой, во времена их молодости, Лейна тайно завидовала Рейнире. Ведь ей все доставалось задаром, Рейнира не вгрызалась в рыхлую землю в поисках счастья, не ломала ногти об острые камни власти, она ни одного дня не боролась за свое место под солнцем. А что Лейна? Лейна всю жизнь сражалась, порой уставала, порой готова была сломаться, порой желала просто забыться в объятиях любимого и любящего мужчины. Но внутри нее всегда был незримый маятник, и каждый раз, когда она была готова признать свое поражение, поверить в свою слабость, этот маятник качался, нарушая хрупкое равновесие, пробуждая в ней ту вечную силу, что толкает волны к скалам, бурлит море и побуждает мятежную стихию к буре. Что топит неосторожные корабли, посмевшие нарушить ее покой. Эйгон, судя по всему, пришел к схожим с матерью выводам, однако подозрения с Деймона вряд ли снял. Короткий кивок в сторону Отто, и десница жестом велел страже вытащить на всеобщее обозрение небольшой сверток. Пока стражник его разворачивал, Рейнира перестала дышать, в смутном предчувствии приложив руку к груди. А увидев содержимое, тихо охнула, закрыв лицо руками. Грязный, порванный темно-серый с черной вышивкой камзол с витиеватыми инициалами «Б.Т.» и пятнами бурой крови не мог принадлежать никому, кроме принца Бейлона. — Мы нашли его на побережье, — с нотками сочувствия проговорил Отто. — Отчаиваться и делать преждевременные выводы рано, потому мы ведем поиски Его высочества.

***

Рейнира и Деймон пробыли в столице еще две недели. Каждый день Порочный принц вместе с отрядом золотых плащей и Ройсом Касвеллом прочесывал окрестности Королевской Гавани, к поискам присоединился и принц Эймонд. Но Бейлон как сквозь землю провалился. Все это время Лейне приходилось вымучивать из себя доброжелательность по отношению к Рейнире, время от времени приправляя ее намеками на то, что подозрения с них еще не сняты. Лучшая защита это нападение, не так ли? Рейнира вскипала от злости, и, наблюдая за тем, как внутри нее бушует пламя гордыни и бессильной ненависти, не находя выход, Лейна получала несравнимое удовольствие, забывая о собственной тревоге. Куда мог запропаститься этот несносный мальчишка? Что, если он что-то задумал? Перед глазами вставал образ задорного, чуть запрокинув голову, смеющегося симпатичного юноши, с неизменными смешинками в глазах, и Лейна отметала вероятность какого бы то ни было злого умысла с его стороны. Через десять дней, когда стало ясно, что в столице Бейлона нет, Рейнира и Деймон решились вернуться на Драконий Камень. Рейнира неуверенно пробормотала, что мальчик мог отправиться на остров, истосковавшись по младшему брату. Понимающе кивая головой, Лейна думала о том, как мало Черная принцесса знает собственного сына, которого видела лишь раз в год. Единственная родня, к которой Бейлон питал привязанность, была его младшая сестра, Элейна. Стал бы он бросать сестру, зная, что за это Сияющая Королева непременно отыграется на ней? А Лейна отыгралась. Как только корабль с Рейнирой и Деймоном покинул бухту, она позвала к себе Джейса и Элейну и с печальной миной сообщила, что до того дня, когда принц Бейлон будет найден, им лучше не покидать свои покои ради их же безопасности. Джейс попробовал было возмутиться и возражать, Элейна вторила ему своим писклявым голосом, но Сияющая Королева осталась непреклонна, и в тот же день Джекейрис и Элейна оказались заточены в своих башнях. Как ни странно, Эйгон не стал противиться решению матери, хотя ему, без сомнения, доложили об этом в тот же день. Вскоре произошло событие, начисто стёршее Бейлона из мыслей королевской семьи: Хелейна упала с лестницы в Дрифтмарке и не вставала с постели. Не теряя ни минуты, Рейнис вместе с Корлисом полетели на остров верхом на Мелеис. Эйгон и Лейна, оседлав своих драконов, отправились следом. Их встретили разбитый Лейнор и рыдающая Алисента. Захлебываясь слезами и заикаясь, она поведала о произошедшем: Хелейна, проснувшись рано утром, решила наведаться на кухню. Кто же знал, что усердные слуги только вымыли пол? Девушка поскользнулась и полетела вниз. К счастью, она не свернула себе шею. К несчастью, по словам мейстера, девушка отныне будет прикована к постели. Ноги девушки теперь могут выполнять разве что декоративную функцию, но не более. На этих словах Алисента разрыдалась с новой силой. Чувствуя неподдельное сочувствие, Лейна заверила невестку, что пришлет главного королевского мейстера, дабы тот снова осмотрел племянницу. Рейнис и Корлис повторяли заученную для таких случаев чушь о том, что нельзя терять надежды, что девочка непременно поправится, но никто по-настоящему в это не верил. Эйгон хмуро молчал, лишь раз заглянув в комнату своей невесты, и вышел оттуда еще более мрачным, чем заходил. Гнетущая атмосфера замка очень быстро прогнала короля и королеву-мать прочь. Что ни говори, а чужое горе гонит случайных зрителей, ибо имеет свойство проникать сквозь невидимые поры до самой души, наполняя ее черной тоской и безысходностью. Мейстер Орвиль, вернувшийся спустя две недели в столицу, не принес утешительных вестей. Юной девушке повезло, что она сохранила способность самой контролировать мочеиспускание и опорожнение кишечника, но ходить она более не сможет. Навязчивый вопрос, бившийся в голове каждого, незримо висел в Малом совете. Никто не желал быть тем, кто первый его озвучит. Королю была нужна новая королева.

***

— Итак, подводя итоги, — шуршал листами Ланнистер. — За прошедший месяц короне пришлось выплатить втридорога Дорну и Браавосу за фрукты, вино, ткани, некоторые лекарства, специи и прочие мелочи. Духота, царившая в зале Малого совета, навевала сонливость, а монотонные, ленивые голоса советников — желание поскорее вырваться из этого места. Лейна обмахивалась веером, слушая доклад мастера над монетой, Эйгон крутил в руке свой черный каменный шар и с самым сосредоточенным видом взирал на свиток в руке Ланнистера, отчего вопрос, слышит ли он хоть слово, был на повестке дня. — Если Лисс установит автономию на Ступенях, — вставил Хайтауэр, — его главные союзники из Волантиса получат прямой выход в Узкое море с низкими пошлинами. А нам придется либо договариваться с Дорном за сухопутный путь в обход, что также ударит по нашим кошелям, либо смириться с гегемонией Волантиса. — Как обстоят дела у Тироша и Мира? — подал голос Эйгон, скосив глаза на Корлиса. — Ваша милость, Мир осажден, а тирошийские корабли пока удерживают Кровавый Камень. — Волантис, кажется, предлагал нам вступить в союз? Быть может, стоит поддержать победителей? Мужчины снисходительно переглянулись на ее замечание. Лейна и бровью не повела. Да, в военных вопросах она может ничего не смыслить, однако от нее не в последнюю очередь зависит, кто будет сидеть за этим столом и обсуждать эти самые военные вопросы. Так что пусть ничего не понимающие мужчины сколько им угодно переглядываются. Ей не привыкать играть на мужской гордыне и плести из нее веревки. — Это лишь ширма, для того чтобы мы не послали драконов на помощь их врагам, — ответил Кристон Коль. — Их предложения пустышка в сравнении с тем, что они сами получат от победы. — Так что же, война неизбежна? Ответ короля потонул в скрипе открывающейся двери. Запыхавшийся мейстер Орвиль с покрасневшим лицом, тяжело дыша, прошагал внутрь. — Орвиль, эта дурная болезнь опаздывать успела поразить и вас? — иронично спросил Эйгон. — Вы хорошо себя чувствуете? Главный мейстер действительно выглядел так, словно бежал от самого Драконьего Логова. Пробормотав извинения, он грузно упал на стул и выхватил кубок из рук чашника. Прежде чем отпить, он выдохнул: — Ваша милость, письмо из Драконьего Камня… Что-то во всем его взволнованном облике напрягало, заставляя короля быстро развернуть протянутый свиток, а остальных затаить дыхание. Несколько мгновений Эйгон молчал, затем резко скомкал послание в кулаке, поджав губы. — Ваше вели… — Все вон, — процедил он, ни на кого не глядя. Переглянувшись, лорды тут же начали подниматься. — Не ты, мама. Ты останься. Открытые вспышки гнева с метанием мебели и тому подобным не были свойственны Эйгону, и подобная реакция говорила о крайней степени ярости. Скверное предчувствие заскреблось внутри Лейны, пока мужчины покидали зал Малого совета. Эйгон невидящим взглядом уставился на поверхность стола, и Лейна боялась услышать самое худшее. Что-то с Дейроном? Или Бейлой? Разум матери не сразу прокрутил в памяти тот факт, что письмо из Драконьего Камня никак не может содержать вести от ее детей, находящихся в Староместе и Винтерфелле. — Бейлон нашелся, — бесцветным голосом сообщил Эйгон. — И где же этот пройдоха пропадал? — спросила она, в глубине души почувствовав облегчение от того, что юноша не погиб где-то в руках разбойников. В конце концов, она несла ответственность за него перед матерью. А еще из трех заложников Бейлон был единственным, к кому она испытывала… симпатию. — На Драконьем Камне, полагаю, — съязвил Эйгон. Что-то было не так. — И? Что же пишет нам Рейнира? — осторожно спросила она. — Оправдывает своего безмозглого сына? — Нет, — буднично, словно сообщая о приходе зимы, отозвался Эйгон, успевший взять себя в руки. — Уведомляет нас о том, что Бейлон оседлал Вермитора. Что?.. Лейна уставилась на сына. Нет, он не может с таким равнодушием говорить о столь серьезных вещах. — Это довольно безвкусная шутка, — презрительно откинулась она на спинку стула. — Вермитор самый большой из ныне живущих драконов, не считая Вхагар. Этому разгильдяю кишка тонка к нему подойти! — И тем не менее он подошел, — Эйгон встал и, скрестив руки за спиной, подошел к окну. — Ему хватило нахальства провернуть это под нашим носом. И даже больше — Вермитору хватило дурости его признать. Лейна слушала совершенно невозмутимый голос сына и не понимала, то ли он шутит, то ли не отдает себе отчет в масштабе катастрофы? — Этого не может быть! — воскликнула она. — Он что, бегал по скалам и пещерам в поисках дракона?! — Возможно. А еще возможно, что Рейнира и Деймон нас просто одурачили. — Лица сына она не видела, зато очень хорошо видела сжавшийся до побелевших костяшек кулак и напряженную спину. — Ты понимаешь, что это значит?! Лейна вскочила на ноги, желая прямо сейчас оседлать Вхагар и сжечь этого наглого, лицемерного, гнусного ублюдка со свету. Но ублюдок был вне досягаемости, и она в ярости схватила со стола полный графин и запустила его в стену. Осколки разлетелись по полу, а Эйгон даже не соизволил обернуться. — Негодяй… Подонок… Я пригрела у себя на груди змею! — рычала она. — Пригрела? — ехидно переспросил Эйгон, оглянувшись через плечо. — Ты лишь посадила щенка на короткий поводок. Щенок вырос, изгрыз твой поводок и вырвался на свободу. Лейна не удостоила последнее замечание сына ответом. — И что мы теперь будем делать? — тяжело дыша, спросила она, искоса взглянув на сына. Тот некоторое время раздумывал, затем, вздохнув, подошел обратно к креслу и сел. Тяжелый взгляд сына вперился в нее, пока она нехотя не опустилась на место. Эйгон предусмотрительно убрал от нее кубок на безопасное расстояние. — Сокрушаться смысла нет, — негромко заговорил он. — Нужно теперь подсчитать расстановку сил. У нас есть Вхагар, Солнечный Огонь, Мелеис, Морской Дым, Лунная Плясунья, Среброкрылая и Тессарион. Еще маленький Арракс Люка. Пламенная Мечта бесполезна, пока ее наездница не отрастит новые ноги или не умрет. Причем, зная мирный характер Хелейны, еще большой вопрос, какой вариант предпочтительнее. Итого — семь взрослых и один относительно маленький дракон. Его тихий голос, с ледяным цинизмом рассуждавший о количестве драконов и смерти кузины, постепенно успокаивал Лейну, которая с тройным вниманием прислушивалась к словам сына. Эйгон непременно найдет решение, ее сын всегда обладал завидной стойкостью перед жизненными встрясками, спокойно и не суетясь, он всегда находил выход. — У Чёрных есть Караксес, Сиракс, теперь Вермитор, Вермакс Джекейриса, Гискар Элейны и Эссовиус Визериса, что примерно того же размера, что и Арракс. Пять взрослых и один маленький дракон. Перевес на нашей стороне, но он незначительный. И хотя большинство наших драконов крупнее, но Вермитор и Караксес несколько портят нам статистику. Эйгон серьезно задумался, сложив пальцы домиком у губ. — Мы должны избавиться от Караксеса, вернее от его всадника, — продолжил он. — Мы с лордом Ларисом позаботимся о том, чтобы на войне Деймон случайно выпил не то вино или во время схватки получил удар из арбалета в спину. В пылу битвы никто не обратит внимания на то, откуда пришел удар. Затем, если повезет, Караксеса сможет оседлать Джоффри или Рейна. — Надежный план, — фыркнула Лейна. — Почти такой же надежный, как выйти в море без компаса и надеяться, что ночь будет безоблачная. — И он все равно надежнее, чем план отравить короля и узурпировать трон, имея в союзниках лишь половину Вестероса. Но как-то же он сработал, — парировал Эйгон. Лейна сдержалась от того, чтобы закатить глаза. Прошло уже столько лет… Но она до сих пор помнила, как тринадцатилетний сын кричал на нее, проклиная и оскорбляя, пока по щекам его градом катились слезы. Как он, вооружившись кочергой, крушил мебель в ее покоях, а она каменным изваянием стояла перед ним, запретив гвардейцам входить внутрь. Когда Эйгон узнал правду о смерти отца (какая досадная оплошность с ее стороны!), что-то сломалось в нем. Это был последний раз, когда она видела его так открыто проявляющим эмоции. Очень долго он отказывался с ней говорить и даже смотреть на нее. Так продолжалось два года, пока он не лишил ее регентства. Ненависть и презрение сквозили в его глазах, когда он впервые за долгое время посмотрел на нее с высоты своего трона. Но время шло, и раны затягивались. Эйгон сумел это принять. Не простить, но принять. Они даже наладили отношения, научились вновь разговаривать. И, тем не менее, он не упускал возможности при малейшем удобном случае ткнуть ее носом в прогнившую правду. — Даже если мы избавимся от Деймона, угроза Чёрных не исчезнет. Пока они живы… — Предлагаешь их всех перебить? — поднял бровь Эйгон. Когда-то Отто Хайтауэр боязливо предлагал ей такой путь, но Лейна еще не успела опуститься настолько низко, чтобы убивать целое семейство с малолетними детьми. Однако, чего греха таить, последнее время мысль о «Слезах Лисса» все чаще посещала ее, да и Чёрные дети уже выросли и научились создавать проблемы. Совсем как их отец. — Я предлагаю иной, менее кровожадный выход, — мягко произнес сын, и, удостоверившись, что мать его слышит, продолжил: — После смерти Деймона дать им то, что несколько утешит их. Рейнира хотела сесть на трон? Что ж, звезды легли иначе, и однажды ее внук станет королем. Лейна несколько секунд хлопала ресницами, чувствуя себя полной дурой, потому что простому умозаключению потребовалось преступно много времени, чтобы дойти до ее разума. — Только через мой труп! — зашипела она получше дорнийских гадюк. — Ты не женишься на ней! — Хелейна уже не сможет быть мне королевой, — чуть повысил тон Эйгон, — все только и ждут, когда я официально расторгну нашу помолвку. Мне нужна новая королева, почему бы не дочь Рейниры и Деймона? — Не знаю, дай подумать! Может, потому что она обручена с твоим братом?! — Неофициально. Об этом не объявлялось во всеуслышание. Как король, я имею полное право расторгнуть эту помолвку по просьбе моего брата. И, как благородный человек, взять отвергнутую дочь Черной принцессы в жены, — криво ухмыльнулся Эйгон. — И что ты с этого получишь? Кроме того, что сделаешь себя посмешищем? — выплюнула она. — Как хорошо ты знаешь Элейну? — внезапно вернув себе серьезность, полюбопытствовал сын. — Получше тебя, — скривилась Лейна. — Она лживая, хитрая, ядовитая змея, которая притворяется невинным ягненком. — Верно, а еще она эгоистична. Именно поэтому, став королевой, она не захочет более отдавать трон даже родной матери и ее наследнику, самой оставшись ни с чем. Она и ее дракон также перейдут к нам. Мы превратим единственную дочь Рейниры во врага ее же сыновей. Звучало логично. Если бы не… — Скажи мне, что это единственная причина, по которой ты желаешь взять ее в жены, — Лейна подалась вперед. — Что твое решение не продиктовано глупой влюбленностью. — Я не влюблен. Но да, я хочу ее, — не стал отрицать Эйгон. — Я желаю, чтобы эта женщина принадлежала мне. И вижу в этом идеальный выход из сложившейся ситуации. — Ты уже обсуждал это с ней, не так ли? — внезапно догадалась Лейна. — Возможно, — уклончиво пожал плечами король. — Конечно. Она согласилась, может, это даже она тебе эту блестящую идею и подала, — королева горько рассмеялась. — Она отравит твой разум и душу, а затем, в миг твоей беспечности и твое тело, — весомо заявила она, нисколько не сомневаясь, что так оно и будет. — Как ты поступила с отцом? — весело спросил Эйгон. — Мы уже обсуждали это прежде, мама. Я не буду вновь сыпать на тебя проклятия и упреки. Я это уже перерос. Но ты должна кое-что понять. Я не Визерис. У меня есть огромное преимущество перед отцом. Моя мать была той самой ядовитой змеей, чей яд проник в меня с ее молоком. Я не стану жертвой другой змеи. Ей нестерпимо захотелось выпить. — Эймонд не будет против, — продолжил Эйгон, вставая. — Мне известны его желания, и брак с Элейной в них не входит. Завтра я сделаю объявление о свадьбе, а послезавтра о вступлении в войну. Но сегодня ты напишешь ответ Рейнире с требованием отправить Бейлона и его дракона в столицу, если она не желает, чтобы ее первенец до конца своих дней прозябал в самой глубокой камере темниц, куда даже крысы не забредают. Все это было произнесено не терпящим возражения тоном. Удостоверившись, что ничего из сказанного не ускользнуло от внимания матери, Эйгон бесшумно покинул зал. С минуту Лейна не двигалась, чувствуя себя так, словно ее ударили под дых. В голове стояла звенящая пустота. Затем невозможно медленно, будто столетняя старуха, она поднялась и направилась на широкий балкон. Солнце было в зените. Отсюда открывался вид на порт, и Лейна малодушно пожелала очутиться на одном из этих кораблей и уплыть в море, как поступал отец, когда неведомые силы вновь взывали к его беспокойной душе. Да, она была драконьей наездницей, она была Таргариен, но в то же время в ней никогда не умирала та маленькая часть Веларионов, которую всегда тянет в безбрежные дали, для которой горизонт был более манящим, чем все драгоценности мира. Как часто Лейне хотелось бросить все и уплыть из этой красивой, но такой колючей клетки. Как она ненавидела Визериса за его слабость, за трусость, за уступчивость дочери и непреклонность по отношению к сыновьям, за глупость и недальновидность! Двенадцать лет назад ей казалось, что она сумела выиграть время для своих детей, сумела вырвать их жизни из лап кружившего над ними с самого рождения Неведомого. Ей казалось, что война позади, что тревоги за своих детей более не найдут дорогу в ее сны и мысли. Она даже позволила себе проявить милосердие, сохранив жизни тех, кто готов был поднять меч против ее сыновей. Она наивно понадеялась, что драконы могут смириться с потерей, что она сама сумеет приручить драконов. Боги посмеялись над ней. Не Семеро, нет. Те Боги, которым ее предки поклонялись веками, в которых тайно продолжали верить многие поколения Таргариенов и Веларионов. Они даровали ей несколько лет умиротворения и безмятежности, а ее врагам позволили зализать раны и набраться сил — лишь ради новой партии в этой пляске. Похоже, что этим кровожадным созданиям непременно нужна война и смерть. Лейна поежилась, хотя было достаточно жарко. Все последние недели ей казалось, что она упускает нечто важное, что не может сложить воедино некую картину. А теперь все понемногу начало выстраиваться в цельный ряд. Все события, мелкие и крупные, важные и незначительные — все они вели их к одному неизбежному исходу, угодному Богам. К Танцу Драконов. И сейчас враги, окрепшие и еще более озлобившиеся, подобрались к ним вплотную. Элейна обретет могущество, проникнув в самое сердце их дома, в сердце ее сына, а там, на Драконьем Камне, Чёрные драконы будут расправлять крылья, свирепо скалясь. Но она еще может переиграть их. Достаточно лишь вспомнить о совете Отто Хайтауэра. Вот только готова ли она уничтожить последние крохи человечности, что еще теплятся в ее черствой душе?