Дракон Синий, дракон Черный

118 год от Завоевания Эйгона

Рейнира сосредоточенно пристегивает ремни. Затем скрупулезно проверяет, хорошо ли они пристегнуты. В душе царапаются страхи и скребутся сомнения. Что, если она опоздала? Опоздала на целых двенадцать лет… Что, если в доме отца она более не желанная гостья, вопреки содержимому письма. Нет, не так. Что, если в доме отца она теперь всего лишь гостья? Поняв, что дальше тянуть уже нельзя, она через плечо оборачивается назад, на мужа и натыкается на внимательный, изучающий взгляд фиолетовых глаз. Деймон расслаблен, на губах ее любимая кривая улыбка, которая вкупе с этим спокойным, уверенным взглядом — самое нерушимое обещание из всех, что ей когда-либо давали. Давящие тиски немного расслабляются, позволив вспомнить, что она не одна. Никогда не была и не будет. Короткий приказ, и Сиракс в пару взмахов взмывает в небо, вся в предвкушении долгожданного возвращения в Логово, где выросла. Она тоже скучала. Позади раздается задиристое клокотание Караксеса, подначивающего подругу ускориться. Когда драконы набирают нужную высоту и берут правильный курс, у Рейниры постепенно отлегает от сердца. Так всегда бывает в небе. Это обманчивое ощущение контроля, власти, силы, вседозволенности и неминуемой победы — неизменный спутник полета. Разве может быть иначе, когда вся древняя мощь Валирии, ее несокрушимые владыки — истинные владыки — подчиняются вашей воле? Когда ты всем своим существом чувствуешь, как под тобой двигаются мышцы, как взмахивают могучие крылья самых загадочных существ на свете, и одного твоего шепота достаточно, чтобы весь мир сгорел в их пламени. Рейниру всегда успокаивал полет, дарил ей умиротворение, помогал собраться с мыслями, разобраться в себе. Через несколько часов ей предстоит встретиться с самыми близкими ей людьми, часть которых — о, она была в этом уверена! — страстно мечтают о ее смерти. Рейнира задумывается, когда все началось. Когда она позволила всему зайти так далеко? Прикрыв глаза, она вспоминает.

Двенадцать лет назад

Король — вдовец, которого все больше гнетет отсутствие сына и на которого все усерднее давят подданные уговорами о браке. Рейниру страшно злила их самоуверенность. Они овцы! И смели указывать дракону, что ему делать! Но отец стал задумчив, начал приглядываться к потенциальным невестам. Среди них была Алисента Хайтауэр, дочь десницы, и Лейна Веларион, дочь Почти Королевы и мастера над кораблями. Алисенте было восемнадцать, Лейне — пятнадцать, и она была ровесницей Рейниры. Рейнира тогда сделала все от нее зависящее, чтобы выбор отца не пал на дочь неприятного ей Отто Хайтауэра. Ее методы борьбы были подлыми, она не гнушалась наговорами на бывшую подругу. И Деймон, ненавидевший Отто, ей в этом помогал. Когда Визерис объявил о помолвке с Лейной, Рейниру переполнило ощущение своего маленького триумфа, своей первой политической победы. Она еще не ведала, что нажила себе непримиримого врага в лице Отто и Алисенты. Какое ей дело до этих овец, когда она наследница трона, а нынешняя королева ее подруга? Так говорил Деймон. Но время шло, и Рейнира сначала с недоумением, затем с недовольством, а после с негодованием все чаще замечала, что Лейна видит в ней соперницу. Соперницу за внимание Визериса, соперницу за любовь двора, соперницу за власть. Лейна Веларион, никогда не отличавшаяся излишней скромностью и смирением, стала методично теснить наследницу с ее места под солнцем. Все больше слышалось восхвалений ее красоте и уму, ее мудрости и доброте. Двор разделился в своих симпатиях. Отрада Королевства и Сияющая Королева. Власть Лейны усилилась с рождением первенца, названного в честь Эйгона Завоевателя. Все больше влияния имело слово Лейны и на Визериса, и все чаще эти ее слова шли вразрез с желаниями самой Рейниры. Отец все чаще злился на дочь по поводу и без, и Рейнира с горечью ощущала в этом наущения королевы. Последней каплей стало решение Визериса выдать ее за Лейнора Велариона, брата королевы. В том, откуда дул этот ветер, наследница не сомневалась ни минуты. Тогда Рейнира, не заботясь о выражениях, высказала все, что думает, не понимая, что собственноручно срезает сук, на котором сидит. Разочарование в глазах отца раскаленным ножом прошлось по ее сердцу, оставив после себя обожженную, еще дымящуюся, но уже мертвую плоть там, где раньше было безграничное обожание. Визерис тоже не остался в долгу, заявив, что Рейнира выйдет за Велариона, хочет она того или нет. Но Визерис не знал одного. Его родной брат уже давно был желанным гостем в покоях дочери. Деймон успел совратить племянницу не только телом, но и духом. Он успел просочиться в ее разум. Порочный принц желал племянницу? Он ее получит. Спустя полтора года, после брака короля, Рейнира и Деймон тайно обвенчались на Драконьем Камне, не дожидаясь, пока ее официально обручат с Лейнором. Визерис рвал и метал. Веларионы строили из себя оскорбленных и намекали, что подобное поведение недостойно той, что наследует трон. Корлис и вовсе высказал мнение, что за такое стоило бы лишить права наследования. Но отец проявил тогда небывалую мудрость или величайшую глупость, отказавшись принимать поспешные решения. Прошло несколько лун, прежде чем остывший и вновь вспомнивший о том, как сильно он любил свою первую жену и дочь, ею рожденную, Визерис объявил свою волю: наследницей трона и принцессой Драконьего Камня останется Рейнира, а ее муж будет принцем-консортом при ней. Это была вторая победа Рейниры, только вот ее заслуги в том не было. Но последующие годы показали, какую роковую ошибку она совершила, поддавшись чувствам. Пока Деймон и Рейнира наслаждались друг другом и забывались в своей любви, Веларионы усиливали позиции. Лейна родила спустя два года близняшек — Бейлу и Рейну, затем сына Эймонда. Отто Хайтауэр, так и не простивший Рейнире и Деймону оттеснения Алисенты от трона, вовремя подсуетился и вступил в партию Сияющей Королевы. Спевшись с Корлисом, он выдал дочь за Лейнора, несостоявшегося жениха Рейниры. Плодом этого союза стало трое детей — семилетний Люцерис, шестилетний Джоффри и четырехлетняя Хелейна. Правда, до Драконьего Камня доходили пикантные слухи, что отцом этих детей является вовсе не неспособный возлежать с женщиной Лейнор, а Корлис, занявший место сына в ложе невестки. Верить им или нет, было неясно. Рейнира и Деймон и сами не отставали от них. За прошедшие годы в родовом замке их предков появились на свет Джекейрис, Бейлон, Элейна, любимица Деймона, и три года назад Визерис. Рейнира и Деймон уже подумывали о том, чтобы в будущем обручить Бейлона с Элейной. Но пока на Драконьем Камне царила идиллия, в Красном замке плелась сине-зеленая паутина, день за днем опутывавшая Визериса. Паутина, в центре которой восседали Веларионы, а рядом поддерживающий их Хайтауэр. Веларионы были как никогда сильны, желающих встать под их крыло было много, жаждущих просто изъявить им свою верность было еще больше. Кто-то из придворных однажды метко пошутил, что Красный замок в скором времени можно будет называть Синим.

Лейна оказалась коварным и опасным противником. Она плела веревки из короля сладкими речами, притворной покорностью управляла им, его устами продвигала свою волю, порой противоречившую даже воле ее родителей. Она была своевольна и решительна. Очень скоро ей удалось заставить считаться с собой не только других членов семьи, но и собственного отца. Все эти годы между Красным замком и Драконьим Камнем дули промозглые ветра, усиливавшиеся с каждым проявленным неуважением, с каждым рожденным сыном… За эти годы Рейнира ни разу не посетила столицу, ни разу до этого дня — именин годовалого Дейрона, пятого ребенка и третьего сына, подаренного Лейной Визерису. Еще один ребенок, рожденный с единственной целью — пошатнуть ее, Рейниры, права на трон. — Напомни мне, сколько раз Лейна оказывалась на родильном ложе? — Деймон небрежно бросает письмо на стол и начинает перечислять: — Эйгон, потом близняшки, потом Эймонд. Ни разу нас не приглашали на их именины. С чего вдруг мой дражайший брат решил… — Тебя подводит память, Деймон, — Рейнира напряженно ходит из угла в угол. — При рождении Эйгона нас пригласили, однако мы ограничились прохладным поздравительным письмом. — Суть не в этом, любовь моя, — Деймон ловит ее за руку и сажает себе на колени. — Мой брат болен, так мне сообщают мои шпионы из дворца. Говорят, его состояние с каждой луной ухудшается, и не за горами день, когда он отдаст душу Неведомому. Равнодушные слова больно ранят Рейниру. Что бы ни произошло между ними с отцом, она любит его. Любит ли брата Деймон, сказать сложно. Даже сейчас, говоря о вероятной смерти Визериса с такой пугающей отстраненностью, он как ни в чем не бывало скользит губами по ее шее. Порочный принц, ее персональный грех, искуситель, давным-давно обучивший ее урокам разврата и удовольствий. Рейнира до сих пор не знает, чего он желает больше: ее или трона. Как и не знает, сколько в его словах и ласках правды, а сколько холодного расчета. Но кроме него у нее никого больше нет, а значит, она должна держаться за него. Они — два грешника, прочно сплетенные между собой. — Лорды присягнули мне, они не посмеют, — выдыхает Рейнира, подставляя шею его поцелуям. — Ты по-прежнему наивна, душа моя, — Деймон отстраняется и заглядывает ей в глаза. Его зрачки расширились, отчего ей кажется, что тьма в них затягивает ее, впитывает и поглощает. Его последующие слова звучат колдовским шепотом: — Таргариены всегда брали свое через силу, а не разговоры. И даже когда садились за стол переговоров, за спиной у них сидели их драконы. Веларионы сильны, но в итоге все решит то, у кого будет больше драконов. Сиракс издает радостный рык, возвещавший, что она заметила высокие башни Красного замка. Рейнира вновь оборачивается к мужу в поисках потерянной уверенности. Он сдержанно кивает, и драконы, облетев вокруг замка, направляются к Драконьему Логову.

***

Если у нее и оставались сомнения по поводу власти Веларионов, они растворяются, стоит им предстать в тронном зале перед королем. Визерис восседает на своем троне, справа от которого стоят королева Лейна, Корлис, Рейнис, слева — Отто, Лейнор и Алисента. Визерис радостно улыбается им и как будто с трудом сдерживается от того, чтобы не подскочить к ним навстречу. Но в глаза Рейнире бросается его бледность и худоба, потухшие глаза и поредевшие волосы. Король болен. Королю осталось немного. Окружающие его стервятники сдержанно улыбаются. Корлис и Отто прохладно кивают, не скрывая своей неприязни, Рейнис источает высокомерное достоинство, зато Лейна, эта хитрая дрянь, сверкает фальшивой улыбкой. Корлис всегда был тщеславен и полон амбиций, всегда желал видеть на Железном троне своих детей или внуков. Потому его властолюбие не удивляет. Как и не удивляет молчаливое согласие на все Рейнис. Почти Королева — мать, матери всегда будут стоять за своих детей. Но Лейна… Что стало с ней? До того, как на ее голову опустилась корона, она вовсе не мечтала о власти, не была она корыстна и амбициозна, нередко посмеивалась над «горем» своего отца, что не сумел посадить жену на Железный трон. Неужели близость к этому изваянию настолько губительна, настолько ядовита для сердца? «Она тоже мать, — ехидно шепчет голосок внутри. — Если бы кто-то попытался попрать права твоих сыновей, не стала бы ты бороться за них с большим остервенением, чем за свои собственные?» Она не попирает ничьих прав! Отец выбрал ее наследницей! «Лишь за неимением сыновей. А значит, сейчас ты попираешь их права». — Рейнира, дочь моя! — голос Визериса звучит слабо, без привычного мальчишеского огня. — И ты, Деймон! Как же я рад видеть вас! Сколько лет прошло, а вы все не навещали старика. И на мгновение перед ней предстает не король, а отец, тосковавший по дочери. Глаза Визериса блестят… не от слез ли? Сердце сжимается в невидимых тисках. — Если ты старик, Визерис, то что тогда стоит говорить Корлису? — усмехается Деймон, притворившись, что не заметил упрека в словах брата. Визерис скрипуче смеется, лукаво поглядывая на Велариона, который все же утруждает себя скупой улыбкой. Визерис же находит в себе силы медленно спуститься с трона, опираясь на трость, затем подойти к ним и поочередно обнять. От Рейниры не ускользает тот особый запах, сопутствующий тяжелобольным — запах мазей, настоек и идущей по стопам смерти. — Я рад, что вы приехали, — продолжает Визерис. — Но где же дети? — Мы спешили, отец, потому прилетели на драконах, и решили не брать с собой детей, — ломким голосом отвечает Рейнира. — Ваше письмо дошло до нас только вчера, очевидно, вороны стали медленнее летать. — Шпилька адресована королеве, чья подпись стояла на письме. — Вчера? — удивляется Визерис, переводя взгляд на Лейну. — Когда вы послали письмо? — Неделю назад, Ваша милость, — уверенно произносит королева, но Рейнира не сомневается, что каждое слово ложь. — Оно должно было прийти раньше, я спрошу у мейстера, с чем связана задержка. Возможно, причина в погоде. Визерис поджимает губы, но предпочитает не развивать эту тему, и Рейнира его понимает. Негоже первый же день начинать со ссор. — Вы устали после пути, дочь моя. Отдохните, вечером будет пир. Рейнира с Деймоном покидают покои, спиной чувствуя сверлящие их взгляды. Здесь душно. Воздух Красного замка пропитан смрадом подлости и алчности. Рейниру не покидает чувство, что все происходящее неспроста.

***

Когда-то она любила королевские пиры. Когда-то она готова была устраивать празднества каждую неделю и танцевать до утра. Ведь тогда пир был всего лишь пиром, а не ареной, где все готовы вцепиться тебе в глотку голодными зверями. Она явственно понимает, что более не является Отрадой Королевства. Придворные льют ей в уши свои льстивые речи, а стоит ей отвернуться или отвести взор, многозначительно переглядываются и тонко улыбаются друг другу. Если раньше в их речах была изрядная доля искренней симпатии, то теперь это лишь дань традиции и пока еще живому королю. Ей невыносимо находиться среди этих людей и кожей ощущать лживость, витающую в воздухе. Она словно попала на спектакль, организованный специально для нее. Деймон почти не отходит от нее, коршуном следует за ней, и сарказм его почти так же беспощаден, как и Темная Сестра, оставленная в покоях. Единственный, кто, как будто, искренен в своих словах, это Тиланд Ланнистер, мастер над монетой в Малом совете. В обращенных на нее медовых глазах Ланнистера она видит прежнее восхищение и обожание. — Моя принцесса, вы так же прекрасны, как и в тот день, когда я безуспешно просил вашей руки, — с добродушной самоиронией замечает он, подходя ближе и кивая Деймону. — Лорд Тиланд, — Рейнира лучезарно улыбается в надежде, что хотя бы одного союзника она не растеряла за эти годы. — Вы тоже моложавы и статны, как и прежде. Я слышала, вы недавно женились, — она судорожно пытается вспомнить имя его жены. — Все верно, моя принцесса, ровно пять лет назад, — смеется Тиланд. — Моя Джейн подарила мне два года назад прелестную дочь. — Наши поздравления, Тиланд, — растягивает в улыбке губы Деймон, а Рейнира молится, чтобы он не сказал какую-нибудь грубость. Но, похоже, опасаться нечего. — Уверен, это не предел для вас, и вскоре у вас родятся и сыновья. — Как будет угодно Богам, — улыбается Тиланд, а затем с тем же выражением произносит: — Жизнь и смерть — все в руках Семерых, мой принц. Так любила говорить моя матушка. Но ведь и нам тоже не стоит стоять в стороне, ожидая свою судьбу, порой стоит брать узды в свои руки. Рейнира приглядывается к мужчине. Двусмысленная фраза и открытый, пристальный взгляд лишают сомнений. Рейнира выдыхает с облегчением. — Милорд, иногда, когда момент упущен, остается только быть… гостем на чужом пиру. — Она оглядывает просторный зал. — Вы не знаете, почему я здесь? — Улыбайтесь, моя принцесса, — Тиланд показательно смеется, будто она озвучила некую шутку, и Деймон ему с удовольствием подыгрывает. — К сожалению, вы правы. Вы слишком долго отсутствовали, и многие ваши слуги забыли, кто истинная Отрада Королевства. Они ослепли в лучах Сияющей Королевы. Он слегка поворачивает голову в сторону, где Лейна, окруженная придворными, весело смеется, не забывая одаривать каждого своего подданного ласковой улыбкой и вниманием. Рейниру гложет злость и зависть. — Неужели все потеряно, милорд? — Потеряно? — дивится Ланнистер. — Не говорите так, моя принцесса. Во дворце еще есть люди, преданные вам. Если к вам подойдет кто-то и скажет: «Сиракс выросла, как и наша радость при виде вас», — знайте, что этот человек предан вам. Незаметно Тиланд отводит их в сторону и проговаривает тише, обращаясь по большей части к Деймону: — Синяя партия при дворе сейчас очень сильна. Настолько, что открыто поддерживать принцессу Рейниру опасно, если не желаешь по какой-то причине лишиться места при дворе или земель, или и вовсе титула. Королева не говорит об этом открыто, но я убежден, — она подготавливает почву для своего старшего сына. Во дворце все чаще можно слышать про законные права старших сыновей и про то, какая неразбериха возникнет в стране, если король передаст трон дочери в обход сына. Мол, тогда любая старшая дочь лорда может заявить свои права на наследство отца вместо брата. До короля этот шепот пока не доходит, но он уже достаточно громок. Деймон тихо ругается под нос, а Рейнира только собирается что-то спросить, как замечает плавно плывущую в их сторону Рейнис. Годы почти не сказались на Почти Королеве. Все так же горд ее взор, все так же легка походка, все так же пряма спина. — Кузина, ты как обычно, приходишь в самый интригующий момент, — хмыкает Деймон, отпивая вина из кубка. — И что же такое интригующее вам рассказывал лорд Ланнистер? — Рейнис подозрительно щурится, а Рейнире хочется выколоть ей глаза и стереть эту всезнающую ухмылку с ее лица. — О своей дочери, — смущенно смеется Тиланд. — Принц Деймон неизменен в своей ироничности. Таким завуалированным способом он намекает, что ему надоело слушать болтовню излишне гордого отца. — Помилуйте, я готов слушать о детских соплях хоть весь день, — скептически замечает Деймон, поднимая руки, и Рейнира с трудом натягивает на лицо напряженную улыбку. Рейнис переводит недоверчивый взгляд с одного на другого, а затем, кивнув самой себе, обращается к племяннице: — Моя дорогая, из-за всей этой суеты мы так и не смогли толком поговорить. Как насчет того, чтобы завтра поужинать всей семьей? — Отличная идея, что может быть лучше семейного воссоединения! — как можно искренне восклицает Рейнира, но подкованную Почти Королеву не так-то просто сбить с толку. От нее не укрывается ни напряженность Рейниры, ни злость Деймона. Тут раздается голос Отто Хайтауэра: — Внимание! Его милость говорит! А Его милость поднимается со своего места, опираясь на трость. Окружающим подобная картина немощного дракона привычна, но Рейнире вновь больно видеть такого отца. — Мои подданные, — заговаривает Визерис, вкладывая в голос все свои силы. — Мои дорогие гости. Я и моя королева благодарны вам за ваши ценные дары и пожелания. Сегодня знаменательный день для нас. Сегодня, ровно год назад моя королева в четвертый раз осчастливила меня отцовством. И я хочу, чтобы этот день стал особенным вдвойне. Вернее, втройне. — Визерис подмигивает приехавшему с Севера посланнику из Винтерфелла, двоюродному брату лорда Старка. В зале воцаряется любопытствующее предвкушение. Оглядываясь по сторонам, Рейнира замечает спокойные улыбки Лейны и Рейнис, а также торжествующее выражение Алисенты. Что происходит? — Сегодняшний день да будет днем помолвки, — громче продолжает Визерис, — между моим старшим сыном, Эйгоном и юной Хелейной Веларион, дочерью сира Лейнора и племянницей вашей королевы. Зал взрывается аплодисментами, но король еще не закончил. Подняв левую руку, он просит тишины. — Это не все, не все, — устало улыбается он. — Когда-то давно мой предок, Эйгон Завоеватель прилетел на Север и заключил союз с Торрхеном Старком, присягнувшим ему на верность. — Визерис деликатно не стал упоминать драконьи обстоятельства, при которых Старк был вынужден преклонить колено. — И пришла пора нам, их потомкам, укрепить нашу дружбу. Я объявляю о помолвке моей дочери Бейлы со старшим сыном лорда Старка, Криганом! Вновь звучат поздравления, крики и рукоплескания. А у Рейниры темнеет в глазах. Она переводит взгляд на мужа, чье лицо перекошено от гнева. Рейнира же не может злиться — пока не может. Шок — единственная эмоция, переполняющая ее. Теперь связь дома Веларион и Хайтауэр с троном стала еще сильнее. Теперь у них есть один сильный союзник — союзник грозный и непредсказуемый. Север. Невольно она поворачивается, чтобы взглянуть в глаза своей когда-то близкой подруге, а теперь злейшему врагу. Лейна тоже смотрит на нее не отрываясь. И на этот раз ее красивое лицо озарено триумфом. Напрасно ты сделала меня королевой. Вот что говорят глаза Сияющей Королевы.

***

Семейный ужин больше напоминает фарс. Комедию, на которой все преувеличенно, и оттого неправдоподобно любезны друг с другом. Где на каждом лице улыбающиеся маски и ножи за пазухой. Рейнира хотела поговорить с отцом утром, но ее к нему даже не подпустили, объяснив запрет его состоянием: королю стало хуже, ему нужен покой. Пока все, что остается Рейнире это наблюдать за теми, кто волей судьбы считается ее семьей. Взгляд цепляется за Алисенту Хайтауэр. Еще одна почти королева. Хрупкая и застенчивая, красневшая от каждого комплимента девушка стала немного уверенней в себе, но веселости у нее не прибавилось ни на йоту. Она серьезна и холодна, показательно надменна. Такое высокомерие обычно свойственно глубоко несчастным в браке женщинам. И, наблюдая за Лейнором и его взглядами на застывшего в дверях гвардейца, Рейнира понимает, что слухи о незаконнорожденности алисентиных детей могут быть и не столь надуманны. Что было бы, стань королевой Алисента Хайтауэр? Был бы мир в Красном замке? Стала бы она исподволь оспаривать права наследницы и плести интриги за спиной мужа-короля? В одном Рейнира была уверена: Алисента не была бы и вполовину так опасна, как Лейна. А значит, триумф Рейниры был на самом деле ее самым большим просчетом. Рядом Рейнис и Корлис беседуют с Деймоном о прошлом, о детских проказах так, будто не виделись только пару лун, а не добрых десять лет. К слову, Деймон, какая бы буря не бушевала в его груди, держится так, словно ничто в этом свете не способно растревожить его безмятежности и невозмутимости. — Рейнира, — к ней склоняется сидящая справа королева, — ты почти не притронулась к еде. Тебе не понравилось? Быть может, стоит выпороть поваров? Вопрос задан полушутя, но у Рейниры сводит зубы. Одним Богам известно, каких трудов ей стоит повернуться и с самой сердечной улыбкой ответить: — Блюда превосходны, но у меня, увы, проблемы с желудком. Не могу есть пищу, приготовленную с плевками. — О чем ты? — округляет глаза Лейна. Какая мерзость! Каждый ее жест, каждая эмоция, каждое слово настолько насквозь фальшивы, что Рейнира поражается, как этого не видят остальные. — Меня расстраивает, что столь серьезные решения, как союз с Великим домом, принимаются без моего участия, а ведь я — будущая королева. Что о подобных важных для нашей семьи решениях я узнаю среди собственных подданных, как будто я уже не член этой семьи. Рейнира не будет говорить, как, вернувшись в свои покои, они с Деймоном еще долго спорили, решая, что им теперь делать. Не будет говорить, что ей с трудом хватило самообладания, чтобы в ту же секунду не броситься к Сиракс и не улететь к чертям. — О, моя дорогая, — Лейна кладет свою холодную руку на ее и с тошнотворно-участливым видом проговаривает: — Я не думала, что это тебя так расстроит. Его милость хотел сделать сюрприз для всех. — Я не все, — ледяным тоном отрезает Рейнира, высвобождая руку. — Я его наследница. Или уже нет? — Разумеется, так оно и есть, — улыбка Лейны становится обворожительнее. — Но тебе стоит чаще бывать в столице, чтобы твои подданные чаще видели свою будущую королеву. Память черни, да и лордов тоже, если на то пошло, слаба. Они задаются вопросами — где их королева, почему она годами безвылазно сидит в своем замке? Говоря это, Лейна уже флегматично разрезает мясо в своей тарелке. А у Рейниры отчего-то волосы встают дыбом. Ей на мгновение чудится, что это не оленина в тарелке Лейны, а ее собственная плоть, в которую та так сосредоточенно вонзает нож. — Ни у черни, ни у лордов нет права голоса. — Против воли голос предательски дрожит. — Пусть сколько угодно задаются вопросами. Когда придет время, все они преклонят передо мной колени. Лейна медленно поворачивает к ней голову, словно желая что-то сказать. Но передумав, лучезарно улыбается. — Конечно, моя принцесса, так и будет. Рейнире кажется, что разговор завершен, и она, не чувствуя облегчения, берется за вилку, когда слышит тихий шепот Лейны над ухом: — Но я рада, что годы не убавили твою неуемную гордыню, Рейнира. Помнишь, что я тебе говорила, когда мы были моложе? «Гордыня тебя погубит, Рейнира. Ты хоть и Таргариен, но в твоих жилах течет вполне обычная кровь, и кишечник твой так же полон дерьмом, как и у обычных людей». Рейнира застывает, вспоминая. Лейна никогда не подбирала слова при разговоре с наследной принцессой. И до поры до времени Рейнире это нравилось. Она прощала подруге дерзость и прямолинейность. — Тогда ты помнишь, что я сказала тебе однажды, когда ты пожаловалась, что не желаешь выходить за старого лорда Тирелла? «Ты слишком тщеславна, Лейна. Иметь амбиции прекрасно, но дракон, что стремится лететь выше и дольше, чем позволяют ему его крылья, обречен на падение». Лейна задорно смеется, и Рейниру против воли снедает зависть. Прошло столько лет, а Лейна не потеряла юношеского огня, она все так же весела, все так же прекрасна. — Один-один. Посмотрим, Рейнира, кто из нас падет раньше. Ты со своей гордыней или я со своим тщеславием. — И тут, словно это только что пришло ей в голову, она произносит: — Я рассказывала, что Эйгон оседлал Солнечного Огня? Нет, она не рассказывала. До Драконьего Камня эта новость не успела дойти. Растерянность наследницы слишком очевидна, и Лейна снисходительно улыбается. — Это случилось пару лун назад. Вам с Деймоном стоит чаще покидать свою скорлупу. Визерис так гордится сыном, он был так счастлив. Ведь Эйгону всего одиннадцать, а он уже стал драконьим наездником. Как и мы с Лейнором, и наша мать. Веларионы сильны, но в итоге все решит то, у кого будет больше драконов. Тонкие намеки, напоминание о своих драконах. Рейнира вспоминает древнюю гору, именуемую Вхагар. Теперь у Синих в наличии четыре взрослых дракона и три детеныша, проклюнувшихся у Бейлы с Рейной, а также Люцериса, сына Лейнора. Мысленно прикидывает. У них с Деймоном есть Караксес и Сиракс, да еще маленький Вермакс Джекейриса и Гискар Элейны. У остальных детей яйца еще не проклюнулись. Лейна внезапно фыркает. — У тебя такой вид, словно ты решаешь сложную задачу мейстера, — весело глядит королева. Лейне весело. Она как никогда сильна. У нее преимущество не только при дворе, но и в небе. За ней флот Веларионов и войско Севера. Хайтауэры при желании смогут сплотить на ее стороне лордов Простора. И кто знает, кто еще поклялся ей в верности — тайно, шепотом. У Рейниры есть только защита ее отца. Но много ли будет значить слово короля, когда того не станет? На мгновение свет меркнет, и перед ее глазами предстает страшная картина. Вестерос, охваченный пламенем. Драконы танцуют в небе. Драконы падают с небес бездыханными телами, а земля превращается в кровавое болото, наполненное телами людей. Огромные войска, подобные тысячам мелких муравьев, смешиваются в безумной пляске. А над всеми ними кружит Неведомый. Но хуже всего другое. Перед ней распростерлись тела всех ее сыновей и Деймона. Все они переломанными куклами лежат на холодной земле с устремленными в небо глазами. Картина вспыхивает столь ярко, что Рейнира теряется. Словно во сне оборачивается она к Лейне, что-то говорящей. Что-то про желание возродить былую дружбу. Только слова доносятся, как через толщу воды. Не слыша собственного голоса, она молвит, что неважно себя чувствует, и, пошатываясь, поднимается на ноги. Она не помнит, как Деймон помогал ей идти, как довел ее до покоев. Она видит перед собой только пламя и кровь.

***

С того дня проходят шесть лун. Они с Деймоном вновь дома. Все как прежде, только Рейнира изменилась. Она чаще задумчиво молчит и смотрит вдаль. Она не рассказала о своем видении Деймону, не зная, как тот воспримет услышанное. Но в том, что это было видение, она не сомневалась. Когда в заходящих лучах солнца показывается красный дракон, Рейнира почти не удивляется. Рейнис всегда была больше всадницей, чем принцессой, и в небе проводила больше времени, чем с собственными детьми. Стоя на просторной террасе вместе с Деймоном, Рейнира ждет, когда Рейнис спустится с дракона, когда без лишних церемоний пожелает говорить с ней лично. Не проходит и десяти минут, как Почти Королева оказывается перед ней. Мрачная и печальная. Рейнире все ясно. — Отец? — Еще нет, — качает головой Рейнис. — Но мейстер Орвиль утверждает, что он не переживет эту ночь. Я прилетела, чтобы дать тебе возможность с ним попрощаться. Если желаешь. Рейнира желает. Но не спешит бежать к дракону. Изучающе глядит на Почти Королеву, пытается проникнуть ей в голову и прочесть мысли. Рейнис на самом деле опечалена, притворство Рейнира бы ощутила сразу. Но есть кое-что еще: Рейнис тоже не спешит. — Это не все, зачем ты прилетела, верно? — догадывается Рейнира. — Нет. Дочь принца Эймона никогда не страдала отсутствием решимости. Однако сейчас она медлит. Рейнира переглядывается с Деймоном. Он тоже расстроен, но тщательно это скрывает. — Я пришла, чтобы предложить тебе мир, Рейнира, — произносит она наконец. Рейнире хочется горько рассмеяться. Звучит так, словно сейчас ей озвучат приговор. — Не знал, что у нас идет война, — холодно замечает Деймон, поглаживая Темную Сестру. — Пока нет. Но когда Визерис умрет, лорды присягнут на верность Эйгону, как законному наследнику трона. И от тебя, Рейнира, зависит, последует ли за этим война или мир. — Что ты несешь? — рычит Деймон, сбрасывая маску равнодушия. — Никто из лордов не посмеет этого сделать! Это измена! Ее избрал Визерис! — Визерис пересмотрел свое решение. Сегодня он продиктовал свою волю мейстеру Орвилю, где говорил, что трон унаследует его старший сын, Эйгон. А затем поставил свою печать… — Чушь! Гребаные Веларионы! Они воспользовались его беспамятством! Деймон в два шага подлетает к Рейнис, одновременно выхватывая меч. Темная Сестра упирается в горло Рейнис, которая даже не моргает. — Ты лжешь, не так ли? Отвечай, иначе я… — Она не лжет, Деймон, — перебивает его Рейнира. — Она лишь повторяет то, что сказали ей. Правды она не знает. Рейнис молчит, однако глаза ее выдают с головой — Рейнира угадала. И тут ее осеняет. Рейнис прилетела не только, чтобы сообщить о скорой смерти отца. Совесть и честь подтолкнули ее к этому. Рейнис не из тех, кто будет играть грязно. И в груди Рейниры теплой волной разливается благодарность вместе с пугливой надеждой. Она подходит к Почти Королеве и аккуратно опускает руку Деймона с мечом. Тот не сопротивляется. — Рейнис, в тебе всегда было больше чести, чем во многих мужчинах, — мольба в собственном голосе звучит унизительно, но Рейнира старается об этом не думать. — Я взываю к ней. Я взываю к твоему благоразумию. То, что затеял Корлис, погубит нас всех и половину Вестероса в придачу. Молю, не дай этому произойти. Рейнис опускает глаза при упоминании Корлиса, что не укрывается от них. Деймон проницательно усмехается. — Корлис? Нет, это дело рук ее дочери! Лейна? Неужели она?.. Рейнис дергает плечом. — Я верю своему мужу и дочери, — твердо заявляет она. Еще не все потеряно. Все еще можно исправить. Рейнира делает судорожный вдох, чтобы собраться. Рейнис можно убедить, и тогда… Корлис никогда не пойдет против жены, вот только пойдет ли Рейнис против своих детей? — Рейнис, у меня было видение, — медленно, проникновенно заговаривает Рейнира, как всегда делал Деймон, когда хотел ее в чем-то убедить. — Я видела войну и что нас ждет. Я видела, как умирали драконы, Рейнис! Корлису этого не понять, ибо он Веларион. Твои дети тоже Веларионы. Но ты, Рейнис, ты Таргариен до мозга костей. Достояние наших предков для тебя не пустой звук. Прошу, одумайся! Убеди Корлиса и Лейну передумать. Почти Королева молчит. Бесконечно долго молчит, глядя в небо. Ее волосы в лучах заходящего солнца кажутся совершенно черными. А Рейнира чувствует, как сердце бьется у горла. Деймон тоже не сводит с нее напряженного взгляда. Наконец, Рейнис поворачивается, а в глазах у нее — принятое решение. Рейнира знает, каким бы оно ни было, оно окончательное. — Я прилетела сюда без ведома Корлиса. Он бы меня не отпустил. Нет войны, более противной Богам, чем война между родичами. Ты права, Рейнира, допускать ее нельзя. — Она умолкает на мгновение. — Завтра утром в Королевской Гавани объявят о смерти короля и его предсмертной воле. Многие лорды уже сейчас готовы поддержать притязания Эйгона. Все, что будет после, зависит от тебя. Захочешь — быть войне. Но вы не хуже меня знаете, что у нас преимущество не только на земле, но и в небе. В этой войне тебе не победить, Рейнира, потому я предлагаю тебе решить все миром. Присягни своему брату, признай Лейну регентом при нем, и за тобой останутся Драконий Камень, твоим сыновьям будут выделены земли, где они смогут построить замки. Если наследие предков значит для тебя так много, как ты говоришь, ты не захочешь его уничтожать в проигранной заранее войне. Такова была воля Визериса, и я в это верю. Но знайте оба, если вы выберете путь насилия, я буду рядом со своими детьми, и убью любого, кто попытается причинить им вред. Вдалеке раздается шум прибоя, такой умиротворяющий, совсем не подходящий к этому мгновению. Ибо Рейнире кажется, что у нее под ногами разверзлась земля, где бурлит лава, и откуда доносятся вопли грешников. Рейнис, бросив на нее сочувственный взгляд, разворачивается. — Ты не уйдешь отсюда живой, Рейнис! — кричит ей в спину Деймон. Почти Королева останавливается и бросает в их сторону взгляд через плечо. Тонкая усмешка кривит ее губы. Не то сомнение в их способности пролить первую кровь, не то отчаянное бесстрашие — однако Рейнис даже не оборачивается, продолжив свой путь. Однако она плохо знает Деймона. Открытое пренебрежение только выводит его из себя. Крутанув в руке меч и не спрашивая разрешения у Рейниры, он решительно направляется следом за кузиной. Не для убийства, нет. Рейнира знает, он хочет взять ее в заложники. Но не успевает Деймон сделать и нескольких шагов, как из-за стены вылетает Мелеис, и, приземлившись на площадке перед своей наездницей, издает грозный предупреждающий рык. Рейнира и Деймон встревоженно замирают, пока женщина взбирается на спину дракона. Их собственные драконы далеко, в гнездовье. Защиты у них нет. Если Рейнис захочет их убить, ее никто не остановит. — Дом Таргариенов существовал задолго до нас, — крикнула Рейнис. — И будет существовать и после нас. Но сегодня от нас зависит, останется ли он самым могущественным домом Семи Королевств или станет лишь одним из многих. Ответа ей не нужно. Развернув Мелеис, она взмывает в небо, а после нее остается невесомый шлейф обреченности. Несколько мгновений на террасе стоит оглушающая, зловещая тишина. Вдалеке слышны запоздалые крики гвардейцев. Рейнира потеряна. Все кончено. Она проиграла. Но Деймон, очевидно, так не считает. Разъяренным зверем он несется мимо нее к выходу. — Куда ты? — К Караксесу. Сжечь всех этих ублюдков со всеми их ублюдочными отпрысками! — Если хочешь умереть, так и скажи! — в отчаянии кричит Рейнира. — Ты ведь не забыл, что у них тоже есть драконы? Подействовало. Деймон останавливается, а после вновь подходит к ней — в глазах полыхает безумие вместе с жаждой крови — и вкрадчиво шепчет: — И что ты предлагаешь? Сидеть тут и ждать, когда они придут перебить нас всех? Или, может, преклонить колено перед ребенком, у которого молоко не обсохло на губах? А дальше что? Будем вылизывать этой шлюхе Лейне? — Я не знаю! — кричит Рейнира, отталкивая его, и сдерживаемые все это время слезы текут по щекам. — Но я видела, к чему приведет упрямство! Я видела! Мои дети… Ты… — Она хватает ртом воздух. Слова вырываются вместе со рваными вздохами: — У нас недостаточно драконов. Все… все, на что я рассчитывала — это преданность лордов. Но Лейна и Корлис нас обыграли, неужели ты не видишь? Половина поверят в «предсмертную волю короля», другая половина, видя, что осталась в меньшинстве, пересчитает драконов и сделает вид, что поверила! За ними флот, за ними Север, наконец, лорды Простора могут пойти за Хайтауэрами! Ты понимаешь? Они победили! У нее случилась истерика. Закрыв лицо руками, Рейнира навзрыд плачет. В груди будто колотая рана, причиняющая нестерпимую боль с каждым сделанным вдохом. Лейна была права, ее гордыня и уверенность в верности своих вассалов погубила ее. Лейна была права, а она, Рейнира, ошибалась. Сияющая Королева никогда не летала слишком высоко. Ровно настолько, насколько была способна. Деймон берет ее лицо в руки и мягко заставляет заглянуть ему в глаза. Он редко смотрит на нее таким взглядом. Сожаление, вина, тревога, боль и нежность — все переплелось в этом взгляде. Где-то на задворках разума проносится мысль, что он действительно любит ее. — Рейнира, я никогда тебе не лгал, — серьезно произносит он. — Я отдам жизнь за тебя и наших детей. Но торопиться с капитуляцией нельзя. Принеся присягу, ты уже не сможешь забрать назад данного слова. На это они и рассчитывают — на твою растерянность. — Что же я могу?.. Она снова маленькая девочка, которой нужен кто-то сильный, кто возьмет ее за руку и поведет. Она снова напуганная девочка-сирота, боящаяся сделать неверный шаг и провалиться в пропасть. Она снова девочка, боящаяся темноты. Темноты, которую он так умело разгонял. Прошу, вырви меня из этой тьмы снова. Молю! — Для начала успокоиться… — Деймон прислоняет свой лоб к ее и прикрывает глаза. — Ты не одна, у тебя есть я. Волшебные слова. Ты не одна, у тебя есть я. Ради них можно свернуть горы, ради них можно прыгнуть в омут. Ради них можно жить. — Мы можем для начала договориться с некоторыми Великими домами, — продолжает Деймон. — Пора и нам обручить парочку своих детей. — Но мы уже обручили Бейлона с Элейной. — Есть еще Джекейрис и Визерис. Можно предложить брак Баратеону, у него как раз армия дочерей. И Талли, у его наследника тоже есть дочь. С Речными и Штормовыми землями наши шансы сравняются. — Но драконы… — На острове есть несколько свободных драконов — Вермитор и Среброкрылая. А еще парочка диких. Наверняка, наши предки наплодили тут достаточно бастардов. Я уверен, здесь найдется несколько человек с валирийской кровью в жилах, готовых рискнуть ради дракона, не говоря о почестях, которыми мы их осыплем. Голова кружится от наплыва информации. — Ты ведь придумал это намного раньше? — изумляется Рейнира. — Я предполагал, что Визерис может умереть преждевременно, — без привычной ухмылки признается Деймон. — Будь наши дети старше, все было бы проще, они бы сами оседлали этих драконов. — Тогда и дети Веларионов тоже были бы старше, — возражает Рейнира. — Верно. В любом случае, нельзя сдаваться. Я отправлю воронов рыцарям и лордам острова. Мы соберем срочный совет и решим, как быть. Лететь в Королевскую Гавань нельзя. Они возьмут нас в заложники до самой коронации. — Деймон приподнимает ее подбородок. — Доверься мне, Рейнира. Железный трон будет твоим. Рейнира гонит прочь вопрос, делает ли он это ради нее или ради себя. Она устала сомневаться. Дождавшись ее кивка, Деймон уходит, чтобы начать приводить в действие свой план. А Рейнира остается одна со своими опасениями. Это ей нужен трон или она нужна на нем другим? В конце концов, был еще третий путь. Сбежать в Эссос, прихватив с собой столько яиц, сколько получится. Дождаться, когда дети подрастут и смогут оседлать драконов… Вернуться, набравшись сил… Собрав союзников… Что говорил Ланнистер? Порой стоит брать узды в свои руки. И еще есть люди, готовые идти за ней. Вот только… Вот только Рейнире холодно. Где-то там, далеко, ее отец умирает. Рейнира вспоминает его добродушное лицо, когда она была еще ребенком. Когда мама была еще жива. Ей хочется вновь вернуться в прошлое, броситься к матери, зарыться в ее объятиях, самых надежных, самых любящих на свете. Спрятаться в них от всего мира. Сегодня ее отца не станет, и вместе с ним умрет последняя нить, связывавшая ее с детством. Она потратила впустую столько лет… Десять лет она отказывала себе в возможности быть ребенком, отказывала отцу в своей любви. А ведь он наверняка скучал. Слезы сожаления катятся по щекам. Что же она наделала… Как много ошибок она допустила… И теперь им предстоит воевать за трон отца. Его тело не успеет остынуть, как они вгрызутся друг другу в глотки за право сидеть там, где сидел он. Рейнира прикрывает глаза, вспоминая свое видение: дым и огонь, тела людей и драконов, ее детей… А еще можно просто сдаться. Разве это так сложно — присягнуть? Тогда войны не будет вовсе. Тогда их дети доживут до старости, они с Деймоном увидят их свадьбы, и, может быть, рождение внуков. — Как мне поступить, мама?