Шестьдесят три ступени

      Обсуждать всяческие планы и их изменения надлежало только под пологом Сокрытия. (Ваш «Полог», конечно, вещь хорошая, но моя «Тень» надёжнее!) Вэй Ин утащил с собой в комнату чайный поднос и теперь делал три дела сразу: доедал сладкую булочку-анко, осторожно сообщал в общих чертах о новых замыслах и любовался, как у младших круглеют глаза и вытягиваются лица… а что, им идёт!       Цзинь Лин и при первом-то намёке едва сдержал возмущённый вопль — теперь, внутри Полога, уже не сдерживался. «Что значит изменились?! Вы передумали его уничтожать? Будем его ловить, приручать и за деньги показывать?!» — вот она, деловая хватка клана Цзинь. Лань Цзинъи тоже открыл рот, но Сычжуй тронул его за руку: не встревай. Вэнь Нин, пришедший во время завтрака и вместе с ними прошедший в сокрытую комнату, скромно стоял у двери, как солдат, ожидающий приказа.       — Неплохая идея, — вслух согласился Вэй Ин. — Иметь в своем распоряжении прирученного демона очень полезно. — Он ещё немного полюбовался на их лица и решительно продолжил: — Но это как-нибудь в другой раз. Сейчас наша задача: изгнать нечисть и сохранить тело неповреждённым.       Цзинь Лин посмотрел на Лань Чжаня, словно надеясь, что тот вмешается и остановит неуместную шутку. Лань Чжань невозмутимо прихлёбывал чай. Сычжуй смотрел на Чан Сиена, туда же взглянули остальные двое, и все трое дружно кивнули: ну да, бессмертный хочет вернуть себе привычную оболочку, всё понятно и логично. Не будем их пока разочаровывать.       Чан Сиен улыбнулся ему, соглашаясь.       — Это будет непростая охота, — произнёс Лань Чжань и отставил чашку. — Нам нельзя ошибаться, значит, нужно знать как можно больше. Господин Вэнь, — обратился он, и Призрачный Генерал послушно шагнул к нему. — Я хочу задать вам два вопроса.       Вэй Ин тоже поставил чашку на поднос. Лань Чжань разговаривает с Вэнь Нином! это требует внимания и стоит недоеденной булочки!       — Спрашивайте, господин Лань.       — Как вы узнали, что Сычжуй в опасности?       Вэнь Нин опустил глаза, потому что покраснеть не мог.       — Почтенный старейшина Лань Лушэнь в своих изысканиях позволил именно молодому господину Лань Сычжую отрабатывать со мной связь холодной инь… после этого я хорошо его слышу на любом расстоянии.       — Ха! — сказал Вэй Ин и снова взялся за чашку. — А я-то тебе на флейте играл и птиц за тобой посылал!       У Сычжуя тоже вспыхнули щёки.       — Простите, учитель Вэй. Я должен был рассказать вам раньше.       — И нам! — негодующе подхватил Цзинъи.       Лань Чжань остановил его жестом.       — Об изысканиях почтенного Лушэня мы поговорим, когда закончится охота, — пообещал он. Вэй Ин кивнул, поддерживая: ох поговорим! — К счастью, демон не услышал появление Вэнь Цюнлиня или не принял его всерьёз, иначе бы вы не ушли так легко.       Вэй Ин тихонько хлопнул в ладоши. Лань Чжань всегда умел укорять не укоряя.       — Господин Вэнь, — последовал второй вопрос, — демон не покидал поместья?       — Я видел его перед тем, как ушёл сюда. — Вэнь Нин скривил губы в брезгливой гримасе. — Ему поставили купальную бадью на террасе с видом на озеро. Он нежился в воде с цветами юлань, а две девицы расчёсывали ему волосы.       — По рассказам свидетелей, демон появляется в городе под вечер, — добавил Цзинь Лин «докладовым» голосом.       — Тогда надо идти сейчас, — подвёл итог Вэй Ин. — Нужно же посмотреть на речного змея.       На молчаливое недоумение младших ответил уже Лань Чжань:       — Важно выяснить, какой природы эти создания: просто поднятые или питаемые им.       — Как с чанчу! — сообразил Цзинъи. — Создал и ушёл, а тварь росла уже сама!       — В точку, — похвалил Вэй Ин. — Если демон подпитывает тварей своей силой, нам это на руку: тем слабее он будет в бою.       — Можно и поближе тварь найти, — проворчал Цзинь Лин, — какого-нибудь зелёного медведя. А к пристани отсюда идти через весь город.       — Так мы же не просто так пойдём, — терпеливо объяснил Вэй Ин. — Заодно и на город посмотрим: может, ещё что-нибудь полезное вынюхаем. — Он оглянулся на Лань Чжаня: — И придётся переодеться. Помнишь? как на войне!       Было забавно смотреть, как насупились младшие Лани. Что ж, пришло время усвоить, что иные победы выше клановой ритуальной гордости.       — И не только, — добавил Чан Сиен.       Вэй Ин кивнул:       — Я тоже об этом думал.       Клановая гордость, повторил он себе. Умение прятаться важнее белых одежд.       — Вы что, хотите пойти без мечей? — прищурился Цзинь Лин.       — Разумеется, — вместо Лань Чжаня ответил Сычжуй. — Бичэнь не выдашь за простую железку охранника.       — А уж по флейте любой дурак опознает Старейшину Илина! — фыркнул Цзинъи. Дети начинали кое-что понимать.       — Я говорил о другом оружии, — перебил Чан Сиен. Теперь кивнул и Лань Чжань. — Придётся запечатать ваши меридианы.       — Ты же говорил, что демон не видит свет! — вскинулся Цзинь Лин.       — Он живёт в Тьме, как рыба живёт в воде. Рыба может не видеть плывущего, но она ощутит волну. — Голос Чан Сиена звучал холодно и отстранённо, словно с горних высот давних размышлений. — Бумажный человечек с частичкой души этого мальчика был слишком мал и почти не колыхнул Тьму, но присутствие двух светлых заклинателей высокого уровня так взбаламутит воду, что демон заметит это за несколько ли.       Вэй Ин не был бы Вэй Ином, если бы не поклонился, благодаря; с самого собрания в Башне Кои его так не хвалили и уже очень давно не называли светлым!       — Потребуется много талисманов Сокрытия, — подал голос Вэнь Нин, — и было бы хорошо, чтобы господин Вэй добавил на них штрихи Тени.       Кажется, на этот раз Вэнь Нина не придётся силой втягивать в разговор.       — Ты можешь сделать это не хуже меня, вот и займись, пока нас не будет. — Он вскочил на ноги, ему давно уже не сиделось. — Меня переодевать не надо, я и так не в орденском платье! Молодой глава, в твоей кузнечной слободе найдётся кто-нибудь ростом с Лань Чжаня?       Год назад Цзинь Лин непременно огрызнулся бы: «Я тебе не слуга!» Теперь же он одним глотком допил чай и молча направился к двери.       — На одежде, что мы принесли из Хиньянчжен, руны есть только на куртке, — напомнил хозяйственный Сычжуй. — Штаны и рубашку можно использовать в разведке, — он покраснел и запоздало поклонился: — если почтенный мастер не против.       Чан Сиен беспечно махнул рукой:       — Раз я отдаю им тело, что уж там о штанах!       Цзинь Лин остановился, не дойдя до двери, и медленно оглянулся.       Вэй Ин охнул и ухватил Лань Чжаня за руку.       — Ну вот раз проболтался, сам им всё и объясняй! а нам пора!       Следующее заклинание, которое надо придумать, будет называться «Сваливаем побыстрей» — разновидность заклинания телепортации.       Град ошеломлённых вопросов рухнул в комнате позади них, приглушенный пологом Сокрытия и закрытой дверью.       Куртку раздобыл трактирщик: почти новую и почти по росту. Лань Чжань попросил заодно заколку попроще, а свою белую ленту снял, аккуратно свернул, убрал в мешочек и на вопросительный взгляд ответил обычным «Хм». Вэй Ин критически его осмотрел и полез целоваться. Никакая некрашенная нанка и никакая небрежная причёска не сделает простолюдина из этого утончённого красавца!       — Сойдёт, — вслух сказал он. — Теперь я выше тебя рангом, потому что я в шёлке.       — Ха, — ответил Лань Чжань.       Даньгу, который с высоты полёта был похож на россыпь черепков, вблизи и под ярким солнцем оказался весёлым и чистеньким: белые стены, красные заборы и перила, синие черепичные крыши, серо-зелёные камни мостовых. Со стороны слободы город карабкался на пологий холм, потом четырьмя террасами спускался к реке, и всё это было щедро увито цветущей глицинией. Никакой стражи не было у городской ограды. «Надо спросить, как пройти к пристани». — «Встретим кого-нибудь — спросим».       В такой-то погожий и тёплый день на улице должна была быть толпа, а им попадались только редкие прохожие, и те торопливо исчезали как тени. Наконец Лань Чжань решительно зашёл под навес торговца фруктами и выспросил дорогу. «А помнишь Юэян? там мне пришлось расспрашивать, а ты молчал!» — «Теперь ты господин: ты в шёлке». — «Ха, а что, тогда я был слугой?» Лань Чжань научился шутить в опасные минуты, за это бы стоило выпить. На торговой улице была открыта хорошо если каждая третья лавка, да и те стояли без покупателей; и на рыночной площади воробьёв было больше, чем людей. На вершине холма их осыпало целым облаком лепестков цветущего миндаля. «Ветер и вода сходятся здесь, прекрасный образец фэншуй, хорошее место для жизни», — шепнул он на ухо Лань Чжаню, пока выпутывал у него из волос розовые лепестки.       С третьей террасы гавань была как на ладони: круглый залив, добротные деревянные причалы, два десятка привязанных лодок, пара кораблей — один у дальних мостков, второй наполовину вытащенный на берег; пологий мощёный взвоз, навесы рыбного торга на берегу… всё пустое, безмолвное, безлюдное.       — Не надо бы вам туда идти, молодые господа, — продребезжал у них за спиной старческий голос. — Там нынче ни рыбы купить, ни лодку нанять.       — Вот убытки-то! — сочувственно кивнул Вэй Ин. — И откуда ж эта напасть взялась?       — Откуда бы ни взялась, вот туда бы и убралась, — проворчал старик: высокий, узловатый, как сухая ветка. — Ладно бы убытки, так ещё и людей жрёт, четверых уже утащила. Ну ничего, найдётся и на неё… — И, оборвав себя на полуслове, поклонился и торопливо зашагал прочь.       Вода в заливе искрилась под солнцем и казалась безмятежно спокойной.       — Нужно подойти ближе, — тихо сказал Лань Чжань.       На причале пахло смолёным деревом и тухлой рыбой. Долго стоять в этой вони им не пришлось: залив в нескольких местах пошёл рябью, и из воды поднялись кольца змея — багровые, кое-где покрытые сизой чешуей, словно обрывками истлевшего одеяния. «Она когда-то уже сдохла!» — вслух ляпнул Вэй Ин. Словно услышав его, совсем близко от причала из воды вытянулась голова. Плоская, как у змеи, с рыхлыми шипами-наростами и маленькими глазками, — она уставилась на них и негромко зашипела.       — Да уходим мы, уходим, — брезгливо сказал ей Вэй Ин.       Тварь подождала, пока они отступят с причала, и нырнула, оставив короткий пенистый след. Теперь над пристанью пахло ещё и тухлым мясом.       — Мерзость, — проронил Лань Чжань, когда они начали подниматься на берег.       — Похожа на праздничного дракона, — уточнил Вэй Ин.       Лань Чжань остановился на досках взвоза, словно споткнувшись.       Вэй Ин шутливо подтолкнул его вверх. Хорошо, что ты не видишь, Лань-гэгэ! там были верёвки из чёрной слизи, которые двигают эту тварь и подкидывают её как на шестах.       — …можно сжечь, но противно прикоснуться, — дорассказал он вслух.       — Значит, демон всё-таки тратит свои силы на своих тварей, — подытожил Лань Чжань, — а может быть, и на тех, что пробудились сами.       В город они поднялись уже в полном согласии.       День перевалил за середину часа Лошади, и на улицах наконец-то стали появляться люди, ибо всем известно, что в полдень нечисть спит… и щупальца свои убирает. Даже самый точный компас здесь не показал бы ничего, пристань с чудовищем была словно за тридевять земель отсюда. В былые времена нашего счастливого бродяжничества мы могли бы и задержаться в таком городке на денёк, верно, Лань Чжань? Зашли бы в винную лавочку — так и быть, я взял бы всего два бочонка: в честь нашей встречи на стене в Гусу! и это же не «Улыбка императора», двух хватит. Потом нашли бы хорошую гостиницу. Я бы за ужином налил чарку для бедняги Мо… хотя, не знаю, любит ли он вино или нет, — мы так мало знаем о нём, Лань Чжань! А вечером пошли бы на берег, смотреть, как звёзды отражаются в реке и как лодки с фонариками одна за другой отплывают на ночную ловлю. Может быть, и Мо пришёл бы тихонько посидеть с нами? болтали бы с рыбаками о том, как живётся выше и ниже по течению. Ночью… да что говорить про ночь! но в окно чтоб обязательно залезали ветки глицинии. А утром наняли бы лодку и отправились бы в путь по воде — вверх или вниз. Я так давно не стоял в лодке! они здесь совсем не такие, как в Юньмэне. «И не такие, как в Цайи», согласился Лань Чжань. В здешних, небось, и стоять-то нельзя, слишком узкие!       Они уже шли с холма, по нагретым камням торговой улицы, по-свойски пробираясь сквозь реденькую толпу. Лань Чжаня окликнул торговец фруктами, который объяснял им дорогу: «Молодой господин! хорошо, что вы благополучно вернулись. В гавани-то нынче… да не купите ли чего? всё свежее, не сомневайтесь!» Вежливый Лань-гэгэ зашёл под навес, а Вэй Ин остался на мостовой, рассматривая прохожих и прицеливаясь, с кем бы заговорить. До кузнечной слободы оставалось меньше часа хорошим шагом…       В спину словно вонзилась стрела.       так уже было — на Луаньцзан       он задержал дыхание       тьма трогала его, прежде чем ворваться внутрь       …но тело слушалось.       Вэй Ин оглянулся — посмотрел вверх по улице.       Между ними было двадцать шагов и пять человек. Чан Сиен стоял там, на голову возвышаясь над горожанами.       Другой. Совсем не похож.       Сквозь прохожих можно было разглядеть роскошное ханьфу цвета звёздного неба — распахнутое, так не ходят по улицам; и золотой шёлк нательных одежд, и вольную гриву, ничем не подхваченную, вместо строгой причёски. А улыбку было видно совсем хорошо: сытые всегда ласковы.       Толпа осторожно обтекала обоих чужаков — и Вэй Ина, и демона.       Он впервые встретил нечисть, которая улыбается вместо того, чтобы нападать.       Которая, похоже, хотела, чтобы её встретили.       …Лань Чжань подошел откуда-то слева и протянул ему яблоко.       Красное. Как у ворот Гусу.       Улыбка демона стала шире. Губы шевельнулись — двигались так отчётливо, что по ним можно было читать.       «Поговорим, сяо-ди!»       Рука поднялась в приглашающем жесте, отбрасывая расшитые рукава.       Потом он повернулся и пошёл, наискось пересекая торговую улицу, не оглядываясь, теряясь за прохожими.       Вэй Ин шагнул следом, наткнулся на руку с яблоком и осторожно отвёл её в сторону.       — Подожди меня здесь.       Синее-с-золотом ханьфу ещё мелькало где-то впереди. Демон шёл вроде бы не спеша, но полы одеяния и волосы летели за ним, будто он бежал, — бежать как раз приходилось Вэй Ину, ну то есть почти бежать! они вдруг оказались одни: свернули в тихий боковой проулок между двух глухих стен, из-за которых свисали на улицу лиловые гроздья и одуряюще пахло глицинией.       Демон остановился и повернулся к нему.       — Сяо-ди, — сказал он, — почему ты не приветствуешь старших?       Он только и успел сделать один короткий шаг вслед за Вэй Ином, не смог даже окликнуть — имя замерло в горле: словно ударился лицом о стену, короткая резкая боль и темнота. Но стены не было, и мир вокруг взорвался вихрем… невидимый; а Лань Чжань окаменел.       Если не понимаешь, что с тобой, замри, — учили его.       Что этот Лань Чжань знает точно: что жив. Что стоит на ногах и не шатается. Что сердце бьётся и что он дышит, то есть пытается дышать, но душит его страх, а не чужая враждебная сила.       Веки двигались по глазным яблокам. Глаза не исчезли. Он поднял руки и ощупал лицо. Крови под пальцами не ощущалось. Вокруг никто не бежал и не кричал — значит, он не был ранен.       Янци послушно дремала в меридианах, как было приказано. Он удержался от искушения освободить её — защита, исцеление, оружие. Нельзя.       Неужели без духовных сил этот Лань Чжань ни на что не способен?       По порядку.       Что произошло?       Они идут вверх по холму от пристани в город. Вэй Ин болтает обо всём, что видит, но его пальцы на запястье Лань Чжаня сжимаются, как когти охотничьего сокола на рукавице, готового в любой момент сорваться в полёт, а глаза отсвечивают красным. Лань Чжань знает, что Вэй Ин может видеть Тьму и может отличить Тьму этого демона от любой другой. Вэй Ин охотится, хоть и отвлекается на легкомысленные улыбочки и шуточки; и охотится до самой рыночной улицы, и только там выдыхает неслышно и начинает думать о чём-то другом — безопасное место… а потом останавливается, куда-то всматриваясь. Лань Чжань успевает заметить высокую фигуру, одетую в синее. А-Юань говорил, что демон тем вечером был в синем ханьфу. Демон. Виски пронизывает мокрой верёвкой. Боль.       «Жди здесь». Пальцы Вэй Ина исчезают с запястья.       Этот Лань Чжань остаётся в темноте, густой и плотной, где нет даже тех цветных пятен, что мелькают под веками, если закрыть глаза. О первой волне страха он вспоминать не будет.       Он здоров. Он просто ослеп.       Вэй Ин ушёл за демоном. Один.       Кто-то подёргал его за рукав — совсем как А-Юань в детстве, когда хотел задать очередной вопрос. «Молодой господин, вы уронили. — В ладонь вложили что-то круглое и холодное. — Простите недостойного… не отчаивайтесь, вы ещё помиритесь!» Он поднёс ладонь к лицу: круглое пахло яблоком.       Я опять отпустил его одного.       Мы были слишком беспечны. Мы оказались не готовы.       Улица вокруг него продолжала жить: были звуки и были запахи. Этот Лань Чжань помнил, что слева находится навес фруктовщика, а справа посудная лавка и лавка с тканями. Впереди, куда он смотрел бы, если бы смотрел, — тот холм, с которого они пришли, а за холмом река и гавань. Позади улица превратится в дорогу и через час доберётся до кузнечной слободы. Что он знал? что Вэй Ин вернётся и что нужно ждать его здесь.       Вэй Ин всегда возвращается. Даже когда не обещал. И уж тем более если обещал. Этот Лань Чжань хорошо научился ждать. Слепота ничего не меняет.       Он бы ждал совсем спокойно, ничего не боясь, если бы смог понять, ради чего Вэй Ин пошёл за демоном — ради какой возможности решил так рискнуть?       Он пошёл бы следом — куда-то вверх по улице, не видя куда, просто поближе к Вэй Ину; но чем сможет помочь, скорее уж помешает. Слепой растерянный Лань Чжань…       Поддайся страху, но стань осторожным, а не слабым.       Разве не так его учили? Разве этот Лань Чжань смотрит на струны Ванцзи, когда играет заклинания? Разве он не умеет стрелять из лука с завязанными глазами? и чтобы отдать приказ Бичэню, не нужно видеть цель. Все его умения остались при нём, ответил он страху. Страшно другое: он не успел не то что защититься — даже заметить нападение не успел.       Значит, мы хорошо прятались, сделал он вывод. Демон принял его за обычного человека. Если бы заподозрил, что перед ним заклинатель, постарался бы убить… и Вэй Ин что-то замыслил тоже как обычный человек? Вот что страшно: этот Лань Чжань не понимает, что происходит. Нет даже проблеска догадки, что задумал Вэй Ин.       А значит, надо стоять и ждать. Две волны страха, поднявшись, столкнулись и погасили друг друга.       Улица вокруг жила прежней обыденной жизнью — неважно, видел её Лань Чжань или нет: он слышал голоса, шаги, шелест листвы и далёкий скрип повозки. Должно быть, люди вокруг подумали, что молодой господин оцепенел от горя после внезапного расставания с другом… посреди мостовой! Он ещё не успел решить, в какую сторону шагнуть, когда звуки вокруг него изменились. Стал слышен отдалённый стук копыт — кто-то неразумный нёсся галопом вниз с холма.       Это было как задание на движущуюся цель — если бы Лань Чжань рискнул освободить свою ци, он и «сквозь повязку» ощутил бы опасность и точно знал бы, куда отступить.       Стук копыт становился всё громче и ближе. Кто-то вскрикнул, что-то с грохотом упало и покатилось по земле…       — …господин!       Его схватили за локоть и резко дёрнули в сторону — куда-то к домам, к стойкам с посудой, подальше от безумного всадника. «Ч-черепашьи яйца!» — проорал тот с седла и понёсся дальше, к стуку копыт добавился свист плётки.       Смятый рукав осторожно разгладили чьи-то вежливые пальцы.       — Зря вы так, — негромко сказал молодой мужской голос. — Не стоит искушать судьбу и испытывать собственную смелость, этим людям нравится убивать. Он бы всё равно не остановился, а жизнь вам ещё пригодится.       От человека слабо пахло сухими листьями, как бывает в лавках дорогих тканей.       — Да, — сказал Лань Чжань, соглашаясь. — Спасибо, брат.       Он постарался обратиться на равных, но собеседник почему-то хмыкнул, словно удивившись.       — С вами всё в порядке, молодой господин?       Исправлять ошибку было поздно; открывать свою слабость перед посторонним тоже не стоило; но человек ему только что помог, едва сам не попав под копыта.       — Простите, если я вас обидел, — сказал он своему невидимому собеседнику и договорил, ломая себя: — Я слепой.       Собеседник ахнул.       — Как же вы оказались на улице?! один, и без шеста, и без повязки! Да сейчас в городе и зрячим несладко, не то что…       — Я жду своего друга, — ответил Лань Чжань, вполне соглашаясь, что ждать посреди мостовой было нелепо. — Он скоро придёт.       — Скоро или не скоро, а нечего вам стоять на солнцепёке, — решительно перебил собеседник. — Зайдите в лавку, там прохладнее.       Его заботливо подхватили под локоть и через несколько шагов предупредили о ступеньках.       — Я не могу уйти с улицы, — сказал Лань Чжань. — Мой друг испугается, если не увидит меня.       Ответом ему был укоризненный вздох.       — Странные у вас друзья, молодой господин. Давайте я усажу вас на скамью у входа в мою лавку, здесь тень. — Лань Чжань как раз ощутил коленом край этой скамьи. — Вы сможете здесь спокойно дождаться своего товарища.       Лань Чжань и сам был рад посидеть немного, а главное — уйти с мостовой. После жарких солнечных лучей тень ощущалась как поток прохладной воды.       — Вовремя я к вам подошёл, молодой господин, — продолжал лавочник, — бедняге Дуаю повезло меньше, навес обрушили, хорошо хоть самого не затоптали…       — Дедушка! — перебил его ломкий мальчишеский голос. — Дедушка, он тебя не задел?       — Нет, внучек, — ответил лавочник, подтверждая запоздалую догадку Лань Чжаня: обладатель молодого голоса был совсем не молод. — Всё хорошо. Принеси-ка чаю нашему гостю.       Шаги протопали вверх по невидимым ступенькам к порогу невидимой лавки. «Молодой господин, вы, должно быть, ослепли недавно? а то знали бы, что надо непременно иметь при себе шест, чтоб люди могли понять и помочь, если надо…» — он никогда не думал, что шест нужен, чтобы могли помочь. Лавочник запоздало назвался Ли Бэем, сказал, что торгует шёлком, предложил проводить Лань Чжаня до постоялого двора «или куда там вы шли», а то послать внука за его друзьями, если таковые в городе есть. Лань Чжань в ответ попросил позволения просто остаться у входа в лавку. Ли Бэй согласился и продолжал ворчать уже не обращаясь к Лань Чжаню: о пустоголовых сумасбродах, прилепившихся к негодяю, и о том, какое это горе для их родителей, и о легкомысленных господах, которые оставляют доверившегося им человека одного в неспокойном месте. «Но уж мы-то за вами приглядим, а если вам чего надо, вы позовите и я или мои внуки мигом»… Чашку с чаем он передал как подобало передавать слепому: вложив в руку.       — Теперь вы отдыхайте в теньке, а я займусь делом, но если что, зовите, не сомневайтесь! — У обладателя молодого голоса была тяжёлая, шаркающая походка старика, Лань Чжань упрекнул себя: мог бы услышать сразу.       Он сидел там, где его усадили, и думал о том, смог бы он, такой как сейчас, увернуться от всадника. Возможно, смог бы. Если бы ци не была запечатана и Ванцзи был с ним, никаких сомнений: он смог бы отпугнуть или вовсе остановить коня; если был бы лук или Бичэнь — тоже…       Тень, в которой он сидел, понемногу теплела, и теперь его ноги грели солнечные лучи. И остатки чая в чашке совсем остыли — казалось, что прошёл уже не один час от расставания. Где он так долго? и сам ответил себе привычное «слушай сердце». Страх никуда не ушёл: перестал рвать душу когтями, но лежал там словно тяжёлый камень; а сердце сквозь камень отчётливо слышало, что Вэй Ин свободен, не ранен и не сражается. Вэй Ин казался горячим алым пятном, почти как цвет его ленты, только ленту Лань Чжань умел ощутить пальцами, а шэнь Вэй Ина виделась издали как большой чёрно-красный уголь… там сейчас было неспокойно, пробегали огненные всполохи, но не было страха и не было боли: никаких болотных тонов.       Значит, нужно ждать. Значит, можно ждать. Слепой или нет, верить-то он никогда не разучится.       Он допивал вторую чашку терпкого красного чая, когда различил наконец-то за уличным шумом долгожданные шаги — Вэй Ин не шёл, бежал со всех ног, и Лань Чжань даже не успел встать ему навстречу.       — Сяо-ди, почему ты не приветствуешь старших?       Вэй Ин едва не споткнулся на последнем шаге. Сяо-ди, он не ослышался, это… этот… в самом деле называет меня братом?.. младшим братом?! Тварь издевается или я действительно…       Ужасаться и искать истину было некогда: демон стоял напротив и, сыто улыбаясь, ждал ответа.       Стоять лицом к лицу и быть гордым означало всё испортить.       Хитрость — тоже оружие.       Как младшие демоны здороваются с высшими?       Он бухнулся на колени и уткнулся лбом в пыль. Никогда и никому так не кланялся, даже главе своего Ордена.       — Ничтожный просит простить за невежливость! я не осмелился поклониться старшему брату посреди улицы.       Демон усмехнулся пренебрежительно:       — Нашёл кого остерегаться! это всё уже моё.       Вэй Ин продолжал рассматривать дорожные камни.       — Ничтожный не смеет закончить приветствие, не зная имени старшего брата.       — Хэйцао, — после неуловимой заминки ответил демон. — Ты прав, сяо-ди, на улице я бы тебе не ответил.       Имя! Он назвал себя! Это была истинная удача: имя даёт власть… хотя что-то подсказывало: не в этот раз и не над этой тварью.       — Величайший и могущественый повелитель тайных трав и неодолимых ядов, хозяин ужасающих созданий, таящихся во мраке, господин отчаяния и страха. — Вэй Ин поднял голову. — Ничтожный наслышан о славном брате.       Он ждал чего угодно — гнева, нападения, даже того, что демон всё-таки сообразит, кто перед ним, и сбежит; но Хэйцао с довольным видом облизнулся, как хищный зверь, сожравший добычу.       Но к добыче, которую уже сожрали, не принюхиваются!       Хэйцао поморщился: похоже, ему не очень понравилось то, что он учуял.       — Обычно ваша шатия не такая разумная, но ты хорошо воспитан, — нехотя одобрил он. — Можешь встать!       — Благодарю старшего брата. — Вэй Ин поднялся на ноги. Получилось опять лицом к лицу, поэтому он склонил голову.       Смотреть не требовалось: улыбку демона он видел бы и с закрытыми глазами. Кажется, не перестарался и всё сделал правильно.       — Давно ли ты в среднем мире, сяо-ди?       Не спеши радоваться, остерёг он себя. Настоящий разговор только начинается.       — Нет, старший брат, неполных два года.       Хэйцао тряхнул головой. Пряди волос потекли с плеча, словно вино через край чашки. Иссиня-чёрные волосы — по шёлку цвета ночного неба, расшитому золотой нитью…       — А я — довольно давно: больше полутысячи лет по их счëту. И много чему научился. — Хвастался он красиво: опускал ресницы и почти мурлыкал, будто сытый тигр. — Если ты, сяо-ди, в самом деле умён и будешь знать своё место, я позволю тебе побыть возле меня. — Вэй Ин заворожённо смотрел, как полные, чувственные губы выговаривают слова. Он и представить не мог, что из хмурого, угловатого, резкого Чан Сиена может получиться такой томный красавец. — И, может быть, научу тебя кое-чему полезному. За послушание и хорошее поведение. — Глаза Хэйцао блеснули сквозь пушистые ресницы тусклой зеленью. Мёртвая бирюза! — Страх и отчаянье в этом городе мои, но злобы, ярости и жажды мести здесь достаточно. Тебе — хватит.       Вэй Ин так удивился, что замер, открыв рот и не зная, что ответить.       Хэйцао его немота позабавила.       — Глупый, ты серьёзно думал, что сумеешь скрыть от меня свои силы? — Сверкнули белые зубы с чуть удлинёнными клыками. — Я прекрасно вижу мстительных гневных духов за твоей спиной, маленький демон погибели!       Он видит хэйянсин; Вэй Ин сокрушённо кивнул, отрицать было бессмысленно. Но и сам он видел Хэйцао — не изящное стройное тело в роскошном, затканном золотом чаошене, а огромный ком мрака… и нити, верёвки, жгуты чёрной слизи, что тянулись от него, опутывая весь город.       — Простите, старший брат, — прошептал он, надеясь, что его голос звучит виновато. Было гадко коснуться этой слизи даже пальцами Тьмы, но сжёг бы с огромным удовольствием. — Простите, что осмелился быть неучтивым.       Хэйцао откинул голову и засмеялся. Волосы взметнулись чёрным крылом, опали на плечи и вновь потекли по ним.       — Ты нравишься мне, сяо-ди. Не пристало двум могущественным существам разговаривать в грязном проулке. — Он кивнул на завесу глициний, скрывающую неприметную дверь. — Это лучшее заведение в городе. Разрешаю тебе войти.       Вэй Ин поклонился, благодаря за приглашение… давай, говори, болтай! Чем больше узнаю, тем легче будет сражаться! Оружие демонов — ложь? Я не откажусь от этого оружия, раз уж я — твой сяо-ди! Двигался демон тоже совсем не так, как Чан Сиен: перетекал из одной позы в другую, плавно скользил, бёдра качались, грива волос струилась по спине, любой засмотрелся бы вслед.       Демон обернулся с порога, словно почувствовав взгляд.       — Тебе нравится моё тело? — Вэй Ин честно кивнул. — Оно красивое и сильное и долго, очень долго будет таким!       За обе свои жизни Вэй Ин привык к совсем другим лучшим заведениям: шумным, ярко освещённым, полным голосов и веселья; здесь же царили полумрак и холодок, как в погребе. Стол, за который они уселись, был из цельного ствола — какое огромное дерево убили, чтоб сделать мебель в винной лавке! Поднос с кувшинами и чашками подала девушка, накрашенная под скромницу: румяна вместо румянца. Хозяин не смел подойти и издали кланялся в ноги.       — Это вино ждало нас шестьдесят лет, — небрежно поведал демон, поднимая чашку. — Ты тоже выбрал себе симпатичное тельце, сяо-ди.       Чашки были из серого нефрита, невероятная роскошь для маленького городка. Знаменитое цзиньгуи переливалось как старый жемчуг. Служанка подсунула демону подушки под спину и почтительно исчезла.       Заведение демону под стать; Вэй Ин робко взялся за чашку. Любит хвастаться? отлично.       Мне и прежде случалось пить, чтобы добыть нужные сведения, но никогда — с демоном.       — Даже не буду спрашивать, как ты раздобыл тело: наверняка месть. Но оно — слабое… Ты ещё узнаешь, как быстро ломаются такие тела и как мерзко существовать в разрушающемся мясе. Но я, — демон изящно откинулся на подушки, — я могу научить тебя, как получить другое и как выбрать, чтобы оно служило долго.       Вэй Ин только сейчас осознал, что он-то сам сидит в ненавистной «правильной» позе: сдвинув колени. Почти все силы уходили на то, чтобы сдерживать хэйянсин. Даже Тьма рвалась в бой против этого комка чёрной слизи, запустившего корни по всему городу; но начнись их поединок здесь и сейчас, от несчастного городка, которому и так уже немало досталось, останутся руины…       — Чем же я могу быть полезен великому старшему брату?       — Мне скучно, — досадливо поморщился Хэйцао, делая небрежный глоток. Драгоценное вино стекало по его губам, по подбородку и шее, жемчужные капли ползли по золотистой коже и скатывались ниже, оставляя тёмные пятна на шёлке нательных одежд. — Помощь мне не нужна, а вот компания… не с едой же мне разговаривать! Понимаешь?       Вэй Ин кивнул, пригубил свою чашку: вино отдавало тухлой тиной и горечью.       — Эта кучка мусора, которую людишки называют городом, — только закуска! я подчиню себе и другие города. Власти моей, а значит и твоей, не будет предела. Тогда даже в Изначальном Мире оценят нас по достоинству.       — Да, старший брат, — осторожно пробормотал Вэй Ин. — Для меня это большая честь.       — Правильно соглашаешься, милый братец. — Хэйцао слизнул с губ последние капли «Золотого жука» и протянул чашку куда-то в сторону, чтобы служанка снова её наполнила. — Я не стал бы долго ждать: или ты мой… — он снова принюхался к вину, — мой союзник, или ты мой враг.       — Старший брат очень мудр.       — Ты такой понятливый и такой покладистый! — умилился демон. — Кстати, у тебя красивая игрушка, сяо-ди! Он ведь знатный юноша? видно по всем повадкам! И конечно хороший боец, ты ведь питаешься яростью, понимаю. Наверняка и отчаяние у него очень вкусное. — Он прищурился, глаза сверкнули красным сквозь ресницы. — Дай поиграть. В залог нашей дружбы. Не насовсем! обещаю, что всё не съем и верну почти целым.       Вэй Ин скрипнул зубами. Мир неумолимо окрашивался в багровый. Ещё чуть-чуть — и он не удержит Тьму.       — А ты любишь отчаяние, сяо-ди? тогда будет тебе подарок.       Ледяная вода сомкнулась вокруг.       — Что ты сделал с ним?!       — Спасибо, сяо-ди, очень вкусно! — Хэйцао подчёркнуто облизнулся. — Да не пугайся ты так, всё пройдёт, когда ты приведёшь его ко мне.       Не убил. Может быть, искалечил. Он поймал себя в последний миг, всё-таки не дал вскочить. Нельзя так бежать к игрушке.       — Куда велишь его привести, старший брат? — выговорил Вэй Ин онемевшими губами.       — Я тебя не тороплю, — великодушно махнул ладонью Хэйцао. — Повозись с ним два-три дня, поешь, а потом приходите в моё поместье. Но не тяни: я здесь не задержусь.       Говорить. О чём угодно, только не о Лань Чжане. Пусть хвастается ещё.       — Старшему брату по силам подчинить Ланьлин?       Хэйцао поморщился.       — Ты боишься тамошних хранителей? они заняты своими делами, а когда очнутся, будет поздно. — Он вдруг усмехнулся и щёлкнул пальцами. — Заклинатели — плохая еда, но и от них может быть польза! я расскажу тебе, когда ты пойдёшь со мной.       — С почтением буду ждать милости старшего брата.       — А тебе достанется вся ярость и весь гнев, ведь без драки точно не обойдётся, — пообещал демон, допивая чашку. Служанка снова появилась у него за плечом, он засмеялся и потянул её к себе на колени. — Разрешаю тебе уйти, сяо-ди!       Вэй Ин поклонился в пол и на негнущихся ногах шагнул к двери. Да, оружие демона — ложь, но здесь и сейчас эта тварь сказала правду.       Ещё немного — и будет поздно. Даже все Ордена вместе не смогут сдержать его.       Лань Чжань!..       Дверь захлопнулась за спиной, отсекая бархатный смех.       Он бежал из этого проулка, как в двух своих жизнях никогда не бегал. Сладкий воздух бил в лицо, дома и люди сливались в пёструю ленту.       На торговую улицу вылетел как на поле боя. Вот знакомое место, но навес фруктовщика покосился, тележка — перевёрнута, и Лань Чжань…       Его нет!       Дыхание остановилось. Так вкусно, сяо-ди!       Он будто наяву увидел, как Хэйцао довольно жмурится, облизывая красные чувственные губы… отчаяние — это еда. Тварь! Ярость прогнала ужас.       И вся улица опутана жирными жгутами чёрной слизи… и нет никого в белом, сколько хватал глаз.       …а Лань Чжань в не-своей, не-белой одежде сидит у входа в лавку торговца шёлком: в одной руке — чашка, в другой — яркое красное яблоко…       …и улыбается, глядя на Вэй Ина…       … не на него. В его сторону. Мимо лица.       Три последних шага оказались самыми короткими.       Нет крови ни на лице, ни на одежде.       — Лань Чжань! что с тобой? — крикнул он, ещё не добежав. — Что он с тобой сделал?! — и упал на колени, чтобы оказаться с Лань Чжанем глаза-в-глаза.       Лань Чжань протянул ему яблоко… ткнул яблоком ему в грудь.       — Он забрал у меня зрение.       Всё-таки надо постараться дышать.       — Лань Чжань! — Схватить за плечи, покрепче, чтобы не отпускать никогда! — Я помогу!..       — Нет, — сказал Лань Чжань. Отставил чашку и начал вставать, вынуждая Вэй Ина подняться вместе с ним.       Он прав. Не здесь. Здесь не место и не время.       — Ты сможешь идти?       — Ты отведёшь меня. Сейчас мы поблагодарим почтенного Ли и вернёмся к нашим друзьям. — Свободной рукой Лань Чжань перехватил запястье Вэй Ина и крепко сжал. Когда Лань-гэгэ говорил таким голосом, с ним невозможно было спорить. — А по дороге ты расскажешь, что с тобой произошло. — И притянув ближе, прошептал: — Не ты один умеешь стрелять с завязанными глазами.       — Прости… — Больше ничего не выговорилось.       Самые жгучие слёзы — те, которые не текут.       — Почтенный Ли, мой друг вернулся. Спасибо за вашу заботу.       На порог лавки вышел невысокий худощавый старик с белоснежной длинной бородкой и цепким взглядом.       — Вот и славно, — сказал он удивительно молодым голосом. — А вам, почтенный господин, — он сурово посмотрел на Вэй Ина, — надо быть более внимательным и лучше заботиться о тех, кто доверился вам.       Вэй Ин поклонился ниже, чем кланялся демону.       — Спасибо, что помогли моему другу.       Лань Чжань положил руку ему на плечо, и они не спеша пошли в сторону слободы: словно ничего не случилось.       — Я виноват, что так убежал, — сказал Вэй Ин, едва они отошли от лавки торговца шёлком. — Я не почувствовал нападение.       — Я тоже, — тихо отозвался Лань Чжань. — Он ударил внезапно и очень сильно. Даже не будь мои меридианы запечтаны, я не смог бы защититься… возможно.       — Если бы я понял, что случилось, я бы от тебя не ушёл. — Ещё никогда ему не было так стыдно.       — Тогда бы всё было зря. Почему ты за ним пошёл?       — Он позвал. — Вэй Ин усмехнулся, снова увидев перед собой сытую улыбку Хэйцао. — Позвал дружески, а потом и вовсе назвал меня младшим братом. Он принял меня за своего, ты подумай!       — Что было дальше? — спросил Лань Чжань и пояснил: — Я не видел, как ты его догнал.       — Мы зашли в лавку, пили и разговаривали. Вот уж не думал, что буду пить в такой компании! — Он всё-таки засмеялся, смех чесался под языком. — Он даже имя назвал, и так гордо, что, похоже, не врал. Ну и ещё много всего… нахвастался.       — Поговорим под защитой.       — Да. — Он остановился, повернул Лань Чжаня к себе, дотронулся до висков. Под пальцами ощутилась испарина.       Лань Чжань не стал опускать ресницы.       — Что с моими глазами?       — Такие же как всегда. Не знал бы, ничего бы не заметил. — Благовоспитанные господа не целуются на улице, а он поцеловал, легонько, оба глаза по очереди. — Красивые.       Лань Чжань укоризненно нахмурился, и дальше они пошли молча.       У первого дома кузнечной слободы Вэй Ин остановился снова. О самом важном — пока мы вдвоём.       — Но почему демон принял меня за своего? А если я действительно стал…       — Ты есть ты, — без улыбки ответил Лань Чжань. — И ты со мной. Остальное неважно.       А когда до «Железной монеты» осталось всего два двора, Вэй Ин сказал:       —Ты был прав, а я с перепугу едва не сделал ошибку. Нельзя было снимать проклятие прямо там. Я хорошо вижу его след на тебе. Вот дойдём до укрытия, и я…       — Нет, — ещё твёрже повторил Лань Чжань. — Ты оставишь всё как есть. — И на возмущённое шипение пояснил: — Демон сам дал нам шанс подойти поближе. Ты же не сомневаешься, что я смогу нанести правильный удар?       — Конечно ты сможешь! но я не хочу, чтоб ты был приманкой. — Едва выговорил, заново испугавшись словам. Даже думать о таком не могу.       Лань Чжань усмехнулся.       — Это лучшая возможность из тех, что у нас есть.       И совсем не осталось времени, хмуро согласился Вэй Ин.       — Нас встречают, — сказал он вслух.