Шестьдесят три ступени

      «Я пойду за тобой куда угодно», — говорил Лань Чжань. Сегодня будет иначе: сегодня я иду за тобой.       Поначалу (всего раза два-три!) он всё-таки по привычке вырывался вперед, но тут же спохватывался и, облетев Лань Чжаня, возвращался на своё место. Сегодня я у тебя за плечом.       Руки Лань Чжаня не должны хватать меня за пояс. Руки Лань Чжаня должны быть свободны: для меча и гуциня.       Лань Чжань сегодня — будто охотничий ветер: его торопить не требуется. Указывающий луч ощущался всё сильнее и громче… а потом у луча вдруг появилась тень, вынырнула откуда-то слева: по земле потянулась тёмная цепь взбудораженных клякс и вела в том же направлении.       — След, — на лету бросил Лань Чжань.       Он тоже ощутил этот запах. Пахло радостной злобой.       Демон прошёл там пол-луны назад, ему нравилось там идти.       В завесу страха они влетели как в густое холодное облако — даже заклинателям он пробирался за шиворот.       Обычный путник не пошёл бы дальше этого перевала. Они пошли, но совсем медленно. Страх лежал в узкой долине, будто туман.       — Это точно оно, — сказал Вэй Ин вслух то, что можно было и не говорить.       Путеводный луч и злобный след одинаково обрывались на каменной осыпи над озером. У самой воды по кромке берега вразнобой топтались тёмные фигуры, больше похожие на ожившие камни, — ещё одно несложное устрашение.       — Хм, — отозвался Лань Чжань. Рука перестала быть праздной: вскинулась, отбросила летящие рукава, привычно готовая действовать.       Вэй Ин повторил его жест — пол-движения пальцев осталось бы до ручной печати. Если ловушек нет на берегу, это ещё не значит, что их нет вовсе… вся история с луком могла оказаться большой ловушкой!       — Кто-нибудь когда-нибудь лгал под «Расспросом»?       Лань Чжань почти оглянулся и почти улыбнулся.       — Мне о таком не известно.       Вэй Ин пролетел ещё пару чи вперёд-влево, чтобы по-настоящему заглянуть в лицо.       — Идём?       — Ха, — ответил Лань Чжань. Не будь я в него влюблён, я бы в него влюбился!       Держась рядом, они начали путь снижения к берегу, к самой подошве осыпи. Живые мертвецы потянулись туда же, торопясь как могли. Неуклюжие фигуры, серые лица, истлевшая одежда, и при жизни-то небогатая, — случайный отряд, без разбора, годный только пугать, а не нападать всерьёз! Мечи можно было убрать в ножны… но не зря же я поднял руку, сказал себе Вэй Ин и взялся за флейту.       — Хочешь их спросить?       — О чём их спрашивать-то! пусть лучше поищут нам вход.       Чэньцин почти смеялась на коротких трелях: управлять вялыми цзянши — забавная игра. Кто на двух ногах, а кто и на четвереньках, мертвецы начали послушно карабкаться по осыпи, сгрудились возле каменного выступа и принялись расшвыривать валуны. Пришлось отойти подальше от пыли и осколков, поближе к воде, и устроиться там на бревне, обглоданном песком и волнами; и там можно стало убрать Чэньцин и хорошенько отряхнуть одежду. А Лань Чжань сияющ и безупречен, как всегда… да, но рука-то — на рукояти меча!       — Как ты думаешь, это демон охрану поставил или они сами поднялись? Два охотника, один рыбак, прочие и не понять кем были… тоже мне гвардия!       — Не относись с пренебрежением к мёртвым, — проронил Лань Чжань. Самое время было оглянуться: в росчисти зияла дыра, вполне достаточная, чтобы протиснулся человек. — Сыграешь им «Покой»?       — Они ещё могут пригодиться: кто знает, что там внутри! — И глядя в потемневшие глаза Лань Чжаня, тихо договорил уже всерьёз: — А сыграешь им потом ты, у тебя лучше получается.       Ещё вчера он бы понёсся прыжками вверх по склону. Нетерпение кололо иголками в пятках: увидеть бессмертного, разговаривать с ним, поучаствовать с ним в трудной и опасной Охоте, кому ещё такое выпадало! но сейчас он шел за Лань Чжанем, за правым плечом и на шаг позади, и знал, что так правильно.       Расщелина оказалась узкой, больно царапалась и отчётливо напоминала одну из дыр в вэньском каменном лесу. Дневного света хватило только на первые три шага, дальше пришлось засветить талисман. Лань Чжаню хорошо, он и здесь ухитрился не испачкаться! сам Вэй Ин сразу же заляпался какой-то зелёной слизью и в который раз пообещал себе непременно придумать тёмные руны чистоты, сродни светлым, — в первую же свободную минуту. Позади него мертвецы с хрустом и шелестом протискивались между камнями и воняли. Вот так всегда: между небожителями и дохлятиной!       От тесноты к внезапному простору — он почти споткнулся, вывалившись в пещеру.       Когда поднял голову, оказалось, что дальних стен у пещеры нет — то есть, свет талисмана до них не достаёт, — а ближние стены были чёрные и блестящие, все в каплях. Свод вверху угадывался: тяжёлые глыбы, — а потом тоже уходил в темноту. С ладони Лань Чжаня сорвалась целая стайка талисманов, как стайка огненных бабочек — разлетелись, прилипли, осветили по-настоящему. И горели так спокойно и ровно, словно никакой демон сюда никогда и не приходил.       Пещера была пустой.       — Обшарить все трещины, перевернуть камни, проверить, нет ли ещё ходов. — Мертвецы у него за спиной шевельнулись, собираясь начать. — Кто знает, куда демон его засунул!       Лань Чжань поднял ладонь, останавливая слова.       Теперь и Вэй Ин услышал это — низкий звук на пороге звучания: гуцинь словно отозвался на несуществующий ветер.       Лань Чжань дослушал и уверенно прошел к огромному, в человеческий рост камню в углу пещеры.       — Тетива и струна! — выпалил Вэй Ин и догнал Лань Чжаня одним прыжком.       — Гонмин, — тихо согласился Лань Чжань. Потрогал каменную глыбу, словно пытаясь качнуть. Камень был как камень: никаких знаков, никаких заклятий, никаких ловушек, просто тяжеленный кусок скалы.       — А демон наш весьма в себе уверен, — договорил Вэй Ин вслух. — Думал, что сюда никто не придёт?       — Странствующие заклинатели часто исчезают без следа, — отозвался Лань Чжань, — и никто их не ищет. Справимся вдвоём?       Вэй Ин кивнул назад, где топтались мёртвые:       — Пусть ребята поработают, крепче будут спать! — И договорил про себя: «Наши руки должны быть свободны — просто на всякий случай».       Мертвецы справились быстро: отвалили камень, умудрившись даже никого не раздавить. Когда осела каменная пыль, Лань Чжань зажёг ещё один талисман, и тот вспыхнул ярче всех прежних.       В следе камня, полузасыпанный щебнем, лежал ростовой лук-цзягун: тусклый, серый, с почерневшими бронзовыми накладками на длинных «ушах», с провисшей тетивой. Было похоже, что он хранится тут целую вечность, разве что плесенью не пошёл.       — Крылья, — выговорил Вэй Ин, откашлялся и повторил: — «Раскинутое крыло», длинные «плечи» и прямой рог, сейчас уже и на севере такие не делают.       Лань Чжань сложил ладони и отдал глубокий поклон.       Вэй Ин не кланялся — смотрел во все глаза. Дух не поднялся из земли: он прорисовался в воздухе, как иероглиф под кистью — высокого человеческого роста, худощавый, в уже знакомой зеленой «бродяжьей» одежде… и моложе, гораздо моложе, чем Вэй Ин ожидал увидеть. Поклонился в ответ, сдержанно, как равным.       — Ханьгуан-цзюнь и господин Вэй. — Голос тоже был совсем обычный, человеческий, глуховатый голос молчуна. — Рад, что пришли так быстро; и рад, что это именно вы.       Вэй Ин покосился на Лань Чжаня — как всегда в трудную минуту. Оказалось, что Лань Чжань сделал то же самое.       Вопросы уже скреблись на языке.       — Откуда ты нас знаешь? Цин шень, ты где-то встречался с Ванцзи? А меня-то ты как узнал?       Лань Чжань снова жестом попросил его подождать.       — Здесь не безопасно, — сказал он, — у пещеры только один выход. Ты разрешишь, Чан-шэньсянь?       Дух коротко кивнул, и Лань Чжань поднял лук из каменного ложа.       Вэй Ин махнул мертвецам, приказывая оставаться под стеной пещеры и никуда не идти.       Под дневным солнцем дух показался ещё больше похожим на человека и одновременно совсем не похожим: был отчетливо виден и он сам, и то, что за ним. Лань Чжань нёс лук осторожно, ни разу не задев за стены расщелины, и на берегу передал его Вэй Ину, а сам взялся за гуцинь.       Они почтительно помолчали, пока не отзвучало заклинание. Хорошо, что «Покой» такой короткий! Последнюю цезу Лань Чжань бросил со струн так, что белая волна заново обрушила склон, окончательно скрыв вход и превратив пещеру в склеп для восьмерых мертвецов.       — А теперь начнём заново! — потребовал Вэй Ин. — Как ты меня узнал?       Лань Чжань улыбнулся. Дух, похоже, улыбаться не умел.       — Я вижу тебя так, как ты видишь меня, — объяснил он, — вижу твою душу. Тот, кто видел тебя в Чунъяне, узнает тебя в любом теле.       — Ты был в Чунъяне? — тихо спросил Лань Чжань.       Чан Сиен коротко, по-военному, поклонился ему.       — Я был в том отряде, который ты прикрывал, Ханьгуан-цзюнь. — Второй поклон достался Вэй Ину. — Но мы все погибли бы, если бы Старейшина Илина не привёл армию мёртвых. Мне было шестнадцать.       Вэй Ин положил лук на песок, поближе к гуциню, и прошёл по горячему берегу несколько шагов, туда, где зайчики на воде были видны получше.       — А я почти не помню Чунъян, — сказал он, — я всю эту войну плохо помню. Лучше расскажи о демоне: каков он?       Чан Сиен посмотрел на него и тоже сел на тёплый камень… и очень по-человечески расправил полы куртки, устраиваясь поудобнее. Его тёмные волосы были забраны в низкий хвост, но одна прядь всё время падала на лицо, и он поправлял её — ещё не успел отвыкнуть.       — Умный, хитрый и очень сильный, — ответил он, — и точно пришёл в наш мир не впервые. Я стоял рядом с ним, я разговаривал с ним, я взял оружие из его рук… и ничего не заподозрил, его личина была непроницаемой. Думаю, что чанчу — только малая часть его умений.       Лань Чжань остался стоять над луком, словно охраняя.       — Я ничего не почувствовал, пока его нёс, — сказал он. — Этот лук создал демон?       Вэй Ин посмотрел на серый потрескавшийся лак, на потускневшие роговые накладки. Демон оставил тёмные следы на поверхности — как след на камнях, как завесу страха над озером, — но под руками Лань Чжаня отпечатки стёрлись, будто и не были.       — Лук чист, — подтвердил Чан Сиен. — Это оружие и впрямь обладает собственной силой и вместе с силой стрелка может убить кого угодно. Не знаю, как демон его раздобыл.       — Что же произошло? — совсем тихо спросил Вэй Ин.       Чан Сиен встал с камня и протянул руку. Лук, точно так же устало, поднялся с песка во весь рост и в два шага придвинулся к призраку. Вэй Ин прикрыл глаза: сквозь ресницы было видно, что эти двое стали единым существом. Открыл глаза снова: просто высокий человек стоит на берегу и держит высокий лук, а что сквозь него видны песок и деревья — ну так мало ли что бывает у бессмертных!       Я тоже так хочу!       Чэньцин обиженно шевельнулась за поясом. Суйбянь лязгнул ножнами. Лань Чжань посмотрел, но ничего не сказал.       — Лук даже не надо было натягивать, — негромко сказал Чан Сиен. — Его сила копилась много лет и была готова действовать. До твари было чуть больше ста шагов, было слышно, как она голодна. Я взял свою стрелу, произнёс заклинание меткости и послал ци в тетиву и в крылья… а дальше всё произошло очень быстро. Демон всего лишь толкнул меня в спину. Шень ушла вместе с потоком ци. Когда я снова смог смотреть, демон стоял надо мной и смеялся. Это был уже не старик — это было моё тело.       Вэй Ин молча стиснул кулаки, пытаясь успокоить дыхание. Свет, который ошибается, опаснее любой тьмы! Демону вполне хватило чужого света; знакомая история.       — Что стало со стариком? — в наступившем молчании спросил Лань Чжань.       — Не было никакого старика, — вместо Чан Сиена ответил Вэй Ин. — Демон прятался за привычным мороком, может быть, своим прежним.       — Может, демон когда-то состарился в человеческом теле, — согласился Чан Сиен, — очень уж точной была маска. — И, посмотрев сперва на Лань Чжаня, потом на Вэй Ина, спросил: — Вы нашли его?       — Наши младшие товарищи ушли за ним, — ответил Лань Чжань, — у них есть компас и собака.       — Они справятся?       — Двое из ордена Лань — лучшие в своём возрасте, — сказал Вэй Ин, стараясь не хвастаться, — а собака-оборотень сопровождает главу ордена Цзинь. Они справятся с поиском.       И надеюсь, что только с поиском, договорил он про себя. Лань Чжань хорошо обучил Сычжуя хватать этих двоих за пояса! даже лучше, чем играть на гуцине.       — Где вы условились встретиться? — задал третий вопрос Чан Сиен.       Вэй Ин посмотрел на полуденное небо.       — Нужна большая хищная птица, — сказал он, — чтобы летала высоко и видела далеко. Такую не найдёшь под каждым камнем. Лань-гэгэ, отпустишь меня одного?       Его супруг даже не стал произносить свое знаменитое «хм» — просто отвернулся в негодовании.       Со склона Вэй Ин оглянулся на них. Высокий человек в белом прислонил большой лук к удобному камню, поправил тетиву и вроде бы разговаривал с оружием — что ж, многие охотники так делают!       Чэньцин была сердита и обижена и никак не хотела переходить в нужный тон, вместо полёта у нее получалось кувыркание по склону, которым можно было приманить разве что кролика; а когда наконец согласилась — чао-чуй взмыл вверх так стремительно, что у Вэй Ина закружилась голова. Земля далеко внизу, но виден каждый лист и каждый камешек, каждый хвост и каждое ухо, а широкие крылья надёжно лежат на тёплом ветре, и охота бьётся в токе крови, азарт и голод, — вспомни и отзовись!       Отзовись.       Ю-ю, вспомнил он и сел на холодный камень в тени. Было так, словно нырнул в ледяной родник. Брат Сюань, подожди немного! все Охоты заканчиваются, эта тоже не будет вечной.       Ответа не было, он и не ждал ответа. Хотел только, чтобы хоть немного сегодняшнего тёплого ветра добралось до бедняги Мо… бывает ли ветер в пепельных равнинах — хоть какой-нибудь?..       Долго ждать не пришлось: между ним и солнцем прошла ширококрылая тень. Подходящего дерева рядом не было, Вэй Ин вытянул руку вместо ветки.       Прилетевший хищник оказался ястребом, из рыже-коричневых перьев на груди торчало длинное древко. «Цыплят ты у них воровал, что ли?» — проворчал Вэй Ин, выдёргивая стрелу.       Такая птица вполне могла запомнить всех троих, и Вэй Ин подробно и любовно показал ей Сычжуя, Цзинь Лина и Цзинъи и уж совсем без любви — облик противной чёрной твари по имени Фея. «Увидеть. Догнать. Забрать послание. Принести мне сюда». Птица погибла совсем недавно: глаза были похожи на живые. «Поохоться в этот раз для меня! потом, в твоих новых горах, будет много ящериц и серых куропаток».       Он, задрав голову, смотрел птице вслед, пока её ещё было видно.       На берегу за это время почти получился лагерь: ближе к скалам горел костер, пять бамбуковых стволов были связаны в шалаш и накрыты ветками, и Лань Чжань у самой воды собирал сухой тростник для постели. По пути вниз по склону Вэй Ин честно прихватывал все сухие сучья что видел, — чтобы внести свою лепту. «Бродячий» Лань Чжань — с подвязанными рукавами, с волосами, небрежно переплетёнными в косу, — ещё прекраснее, чем «парадный» Лань Чжань. Он с грохотом свалил дрова на должном расстоянии от костра. Жаль, что нельзя напоить бессмертного чаем или накормить похлёбкой! но, наверное, можно протереть лук от пыли, почистить накладки на «рогах», навощить тетиву.       — Повезло: прилетел красный ястреб, — сообщил Вэй Ин им обоим. — Думаю, долго нам ждать ответа не придётся. Ну, и какая у нас стратегия?       — Сперва оценить свои силы и способности врага, — отозвался Лань Чжань. — Чан-шэньсянь, ты говорил, что демон явно пришёл не впервые. Знаешь ли ты его имя?       От призрачного воплощения Чан Сиена оставался только голос, но и его хватало. Вэй Ину, устроившемуся напротив лука, всё равно казалось, что там сидит человек — и немного сутулится, потому что устал.       — Стариком он назвался «Цай», — раздумчиво проговорил Чан Сиен, — вряд ли это настоящее имя. Он может оказаться любым демоном из любой легенды, но мне трудно определить, я не книжник.       — У него есть какое-нибудь оружие? — Опять было трудно усидеть на месте; Вэй Ин старательно удержал себя в пристойной позе. — Копьё, секира, плеть… что ещё любят демоны? А твой собственный лук — он куда делся? его не было среди вещей!       — Остался в том болоте, — невесело усмехнулся Чан Сиен, — и стрелы тоже. Я думал, он и меня там утопит. Долго бы вам пришлось искать!       — Хм! — возразил Вэй Ин. Не грех было немного похвастаться ради невидимой улыбки. — Даже ещё быстрее бы нашли! Вэнь Нин прекрасно умеет нырять и ему не надо дышать под водой!       — Ханьгуан-цзюнь рассказал мне. — Было похоже, что бессмертный всё-таки улыбнулся. — Рад, что Призрачный Генерал по-прежнему под твоей рукой.       — Его мы тоже не сбрасываем со счетов, — веско подытожил Лань Чжань, как раз проходя мимо них с охапкой тростника.       Вэй Ин ощутил запоздалый укол совести: надо бы пойти помочь… но ведь кто-то же должен сидеть в пристойной позе напротив уважаемого гостя!       — Демон ушёл с пустыми руками, — снова заговорил Чан Сиен, — однако он вполне может обзавестись каким-нибудь оружием. Чего он точно не ждёт — что этот лук снова объявится и вступит в битву. Но чтобы обрести полную силу, мне нужен стрелок.       Вэй Ин не был бы Вэй Ином, если бы усидел на камне при этих словах! и Лань Чжань не был бы знаменитым лучником Ханьгуан-цзюнем, если бы не бросил свой тростник и не встал бы рядом. Да что там знаменитый Второй Нефрит — кто вообще мог бы отказаться от такой возможности!       — Стрелы, — напомнил Чан Сиен. — При вас нет луков, значит, нет и стрел, а мои плавают в болоте.       — Можно сделать, — сказал Лань Чжань, — дерево шен есть выше по склону.       — А ещё выше по склону есть моя стрела! — выпалил Вэй Ин. — Готовая!       Пробежать по знакомому пути до вершины, где расстался с ястребом, получилось в мгновение ока. Стрела лежала там, куда он отбросил её, выдернув из груди птицы: под выщербленным валуном.       — Я — первый! — заявил он, вернувшись в лагерь. — Лань Чжань, не сердись, ты зато выберешь мишень!       Лань Чжань за время его отсутствия успел найти в дровах подходящую сухую ветку и теперь обстругивал её, используя Бичэнь вместо ножа.       — Сухой ствол хуашу в ста шагах вдоль воды, — не оборачиваясь, сказал он. — На высоте двух твоих ростов есть сквозное дупло. Подойдёт?       Лук нагрелся на камне и был тёплый, словно живой, но гораздо тяжелее, чем Вэй Ин помнил… он спохватился, что ни разу не стрелял с тех пор, как вселился в тело Мо.       — Чан-шэньсянь, — сказал он с запоздалым раскаянием, — прости меня, если я буду неловок.       Он готовился к серьёзному усилию, но тетива натянулась неожиданно легко, а кривоватая охотничья стрела ушла в полёт словно лучшая из боевых — стремительно, ровно, со скользящим надвисанием, — и прошла сквозь дупло навылет в ста двух шагах от стрелка.       Так нечестно! он едва не сказал это вслух.       — Мы ведь стреляли вместе, — отозвался Чан Сиен. Потом показалось, что он улыбнулся. — И за стрелой пойдём тоже вместе.       — А стрелок, получается, должен только тетиву кое-как натягивать? — проворчал Вэй Ин, когда они прошли уже половину из ста двух шагов.       Чан Сиен коротко рассмеялся.       — Смотря какой стрелок. Если цель у нас общая, я добавлю то, чего стрелку не хватает.       Вэй Ин остановился.       — Не хватает?..       — Стрела может стать огненной или рассыпаться сигнальным огнём. Или донести заклятие лучше любой печати.       Вэй Ин даже забыл, что обиделся.       — Покажи!       — Сначала подберём эту.       — А не мог ты сделать её возвращающейся? — буркнул Вэй Ин, обижаясь снова.       — Мне показалось, что ты хочешь поговорить.       Вэй Ин оглянулся. Лань Чжань почти дострогал свою ветку.       — Каково это — быть бессмертным?       — Каково это — жить в чужом теле, которое тебе тесновато? — вопросом на вопрос ответил Чан Сиен.       Вэй Ин опять сбился с шага. Лук показался ещё тяжелее, словно был из камня.       — Лучше быть слабым, чем мёртвым, — сказал он, принимая игру, — я не помню ничего из своего посмертия, но всё равно очень благодарен за подарок.       — Я стал бессмертным слишком недавно и сам ещё не понял, каково это, — соблюдая правила, тоже ответил Чан Сиен. — Как ты смог вернуться из смерти?       — Тот, кто меня призвал, дорого заплатил за это. — Вэй Ин как наяву увидел на песке кровавые знаки заклинания, худенькую тень, смирно сидящую на коленях. — После того, как ты поможешь нам, ты останешься луком или освободишься?       Чан Сиен усмехнулся.       — О такой свободе от всех человеческих бед я мечтал всю жизнь. Лук — это не тюрьма, это дом. В мире много нечисти и дело для бессмертного найдётся.       Стрела на излёте мирно зарылась в песок. Вэй Ин поднял её, она почему-то казалась горячей. Предстоял обратный путь.       — Я бы выстрелил ещё раз, если ты позволишь.       — Ты хотел стрелу-сигнал, — напомнил Чан Сиен.       Это для Лань Чжаня, сказал себе Вэй Ин и спустил тетиву не целясь.       Над лагерем на высоте в три роста развернулся прозрачный цветок и рассыпался бело-голубыми искрами. Все в Поднебесной, кто хоть раз пускал фейерверки, сейчас мне завидуют!       — Спасибо, — серьёзно сказал Лань Чжань, когда они подошли. Он уже доделал первую ясеневую стрелу и взялся за вторую.       Вэй Ин бережно передал ему лук.       — Теперь моя очередь выбирать мишень; а сбей-ка мне во-он тот понкан! — Похоже, это было единственное мандариновое дерево во всей округе: за заливом, почти на том берегу; но если уважаемому духу нужно поговорить и с Лань Чжанем, пусть поговорят.       Лань Чжань одним коротким взглядом выделил рыжий отблеск сочной шкурки среди листвы, потом опустил глаза на песок у себя под ногами и выстрелил навскидку, не целясь.       Свежевыструганная стрела даже что-то спела в полёте над водой, потом сбила мандарин с ветки, всколыхнула крону и вернулась обратно к ногам Лань Чжаня.       — Могла бы прилететь и с понканом, — проворчал Вэй Ин, — ладно, сам сплаваю.       Вода была холодной, как и подобает горному озеру весной в этом мире. На пепельной равнине за глоток такой воды можно душу продать… или что там от души осталось. Мелкие волны шлёпали по плечам, словно ладошками. Неужели от всего этого можно отказаться ради бессмертия? Пока плыл обратно, увидел, что они всё-таки разговаривают: Лань Чжань так склонял голову только в одном случае — когда слушал.       Даже поплавал ещё; потом выбрался из воды, громко прошлёпал по мелководью, привычно отжал мокрый хвост. Шкурка понкана брызгала запахом при малейшем нажатии; Вэй Ин очистил как смог аккуратно, разделил на три части. Лань Чжань взял и поблагодарил знакомым кивком. Чан Сиен рассмеялся:       — Я ещё не забыл этот вкус! и всегда смогу вспомнить снова.       Его долю Вэй Ин тоже разделил пополам. Выходит, отказаться от тела не значит отказаться от всех радостей? он вздрогнул под ветерком и принялся одеваться. Бестелесные души тоже чувствуют многое — ту же боль или жажду. Отказаться от тела… он оборвал себя сам. Не сейчас.       Лань Чжань дождался, чтобы они встретились взглядами, и снова натянул тетиву.       Стрела ушла вертикально вверх — была видна, пока не скрылась в ближайшем облаке. Вэй Ин подождал немного: на этот раз возвращаться она явно не собиралась. Ладно, наконечника на ней нет, вряд ли убьёт кого-нибудь из богов!       Лань Чжань в небо не смотрел и стрелу не ждал — он устроил лук возле удобного дерева и поклонился, как подобает кланяться старшему.       — Чан-шэньсянь, — почтительно проговорил он, начиная разговор, который не решался начать Вэй Ин, — подходит ли тебе кто-нибудь из нас?       Звук струны прошелестел по траве как змея — нота, которой не было и быть не могло ни в каких мелодиях… струна или тетива? Плечи Лань Чжаня окаменели, он оглянулся медленно: Ванцзи редко говорил сам и уж точно никогда не говорил так. Вэй Ин оглянулся следом и едва не вскочил.       Они все были там: два меча, гуцинь, флейта, — сложенные рядом, как обычно, как на сотнях ночёвок, и впервые так рядом, как бывают только боевые товарищи.       — Я хотел сказать именно это, — в тон струне прозвучал голос Чан Сиена. — Вы оба отличные лучники, я могу быть в ваших руках, но в ваших сердцах мне нет места. После Охоты вы поможете мне найти моего стрелка; на время Охоты это может быть любой из вас. — Он сухо усмехнулся. — Хотя, мне будет странно стрелять в собственное тело.