Шестьдесят три ступени

      Староста оказался прекрасным рассказчиком — хоть сейчас ко двору императора. Слушатели словно наяву видели тот тёплый весенний день, когда в перепуганную деревню пришёл первый спаситель — заклинатель в зелёном: молодой, красивый, серьёзный. Задавал умные и точные вопросы очевидцам; внимательно слушал ответы; сочувственно хмурясь, осматривал пострадавших и одной своей повадкой как-то успокоил всех. Рыбаки уверовали, что «этот справится», хотя и впервые видели заклинателя живьём.       Ему с готовностью выделили лучшую комнату в лучшем доме, чтобы отдохнул с дороги, — у плетельщика сетей, не у кого-то там! — накормили самым лучшим, что нашлось в деревне, и оставили готовиться к охоте. И когда он сел на крыльце, скрестив ноги, и замер, словно уснул, даже дети перестали шуметь, чтобы его не беспокоить.       — Из какого же он Ордена? — вслух подумал Вэй Ин. — Может, из Не?       — Бродячие заклинатели часто носят зеленое, — сказал Лань Чжань, — удобно в лесу.       — Может, и бродячий, — не стал спорить староста, — хотя поначалу вёл себя как благородный. Про нашу-то беду уже вся округа знала, вот он и пришёл. В ту же ночь всех попросил по домам сидеть, а сам на болота отправился. А вернулся, как вы попервости: ни с чем и злющий. Тварь-то наша не так проста оказалась, сами знаете. Целый день он по берегам бродил и думал, а к вечеру поговорил с кем-то из наших и опять на охоту подался. И ночка выдалась — хуже не придумаешь.       Слушатели опять как наяву увидели предгрозовое небо, гнущиеся стволы ив и ольхи, острые волны на тёмной воде, — и ветер, слишком горячий для весны, ударил им в лица, и полыхнули зарницы над плёсом: как от огненных стрел.       — А пришёл он утром, — продолжал староста, — всё посмеивался и говорил, что на каждую хитрую тварь найдётся своё колдовство. Сказал нам, что всё сделал как надо и даже лучше. Ну мы само собой пир собрали — отметить…       — Отметили! — мрачно покивал один из рыбаков с конца стола.       — Вышел он к столу в бабьем шэньи , — горестно продолжал староста, — первое попавшееся с верёвки, да ещё короткое, срам глядеть! Спросил бы — мы б получше подыскали… и волосами нечёсанный: ни ленты, ни шпильки, как спросонья. А уж за столом… Я пока слово благодарное говорил, он уже три чашки опрокинул. Вот вы, молодой господин, — он ткнул пальцем в Усяня, — вы с нами сколько выпили?       — Четыре или пять, — честно подсчитал Вэй Ин. На самом деле немножко приуменьшил, конечно.       — Вот! — воздел палец староста. — А благородный начальник вовсе не пил, — низко поклонился Лань Чжаню, — настоящий даос, мы понимаем. И ваши меньшие товарищи пьют аккуратненько и не безобразят. А тот господин ещё и суп не доел, как жбанами глушить начал! Другой бы давно под ковриком лежал… да почти все уже и лежали. Вот тут-то он и пошел по деревне куролесить!       — Лодки поотвязывал и одну в другую сложил, как миски прям…       — …Борова в водяное колесо засунул! и как пропихнул-то! неделю вытащить не могли.       — …Сушильню к утям привязал и летать отправил — рыба сыпалась! — принялись подсказывать старосте со всех сторон.       — Кузнеца голым бегать пустил, — брякнул кто-то в общем хоре.       Все опасливо примолкли и заозирались.       — Да нету его, нету, — успокоил староста, — что он, дурак теперь, опять на пир идти! Но кузнецу ещё повезло, он хоть целым ушёл. А вот как теперь почтенный Ван дочку будет замуж выдавать… да ладно бы одну, а то всех трёх…       Запротестовавшему почтенному Вану немедленно налили утешительную чарку.       — С чего он с кузнецом сцепился? — прервал рассказ Цзинь Лин. — Тот унимать его полез, что ли?       — Не, унимать не посмел, а вот штаны отдавать не хотел. Бегал потом по деревне и орал «Найду — убью», правда, особо-то не искал. Ну, не повезло, — посочувствовал староста, — по росту только он и подходил.       — Рост-то тут при чем? — давясь от смеха, спросил Вэй Ин.       — Так хорошо ж, когда одёжа по росту, — простодушно пояснил староста. — Господин заклинатель так и ушел в кузнецовых вещичках, а свои бросил. Ну а мы, как проспались да крыши починили…       — Крыши? — переспросил Лань Чжань.       Вэй Ин покосился в его сторону. Лань Чжань слушал невозмутимо, но в глазах прыгали мелкие демонята: не иначе, сравнивал со своими хмельными похождениями. «Куры», — беззвучно напомнил Вэй Ин. Ухо Лань Чжаня покраснело.       — Да он по деревне ночью бегал, как белка по лесу, — в повисшей тишине поведал староста. — Страх глядеть было: с забора на дерево, с дерева на мостик, с мостика на крышу да всё со смехом, как спятивший. Какие крыши и чинить потом пришлось, когда ушёл. Дранку-то перестелить легко, а вот что та тварь вернулась да ещё сильнее стала…       — И на человека стала похожа, — договорил кто-то шёпотом.       — Денег много взял? — перебил шепотки Цзинь Лин.       — Да мы-то много не собрали, — опасливо сказал староста, — но у господ разбойников столько забрал, что с нас уже и не требовал.       В середине стола, где сидели хорошо одетые «рыбаки», поднялся смех. Одного не-смеявшегося дружно хлопали по плечам. «А сами-то вы!..» — отбивался он.       — Словом, всемером дрались, — объяснили оттуда, — семерых он и раскидал. Под тыщу золотом было в том кувшине, если казначей не врёт.       — Так что прощения просим, милостивые господа, — с места продолжил староста, — но двум-то Орденам сразу платить нам, нижайшим, непосильно. Вы уж там сами решите, кому сколько причтётся и кто больше заработал…       — …как хотите, молодой господин, но уж мешок сушёных карасиков мы с Лань Чжанем заслужили! — закончил Вэй Ин, адресуясь к нахмурившемуся Цзинь Лину.       Цзинь Лин выпрямился на коленях, поставил чашку на стол и убрал руки в рукава, словно на нём был не поношенный ланшань, а расшитый дачан главы Ордена.       — Вы исправно платите десятину и даже налог на Башни. Да и рыбье масло тоже стоит недёшево, поэтому денег мы с вас не возьмём. — И, возвращаясь к застольному тону, добавил: — Ну а мешок рыбы этому вечно голодному — как захотите.       Староста покосился на Лань Чжаня. Лань Чжань сложил ладони и поклонился Цзинь Лину, соглашаясь; потом разогнулся из поклона и негромко спросил старосту:       — Как звали того заклинателя?       Староста покачал головой, оглянулся на своих, там тоже вразнобой развели руками.       — Он не назвался, когда пришёл? — прищурился Цзинь Лин.       — Насколько я знаю, таков обычай бродячих заклинателей, — возразил Лань Сычжуй, — они называют имя только убив добычу — чтобы нечисть не услышала.       Лань Чжань кивнул.       — Раз он не называл себя после победы, значит, или победы не было, или он что-то скрывает…       — …или и то и другое, — сказал Вэй Ин. — Может, он на чужой территории и поэтому выдаёт себя за бродягу. Может, он использует запретные техники. Может, он вообще не заклинатель, а самозванец. Как давно это всё случилось?       — Пол-луны назад, — отозвался староста. — Мы уж и звать боялись, после такого-то! Кто ж знал, что столь благородные господа придут, да от двух Орденов сразу, да забесплатно… ну кроме рыбки. Только уж попрошу милостивых господ: вещи того господина не заберёте ли? Хоть он и не из ваших, но нам они ни к чему, мы к ним и подходить боимся.       — А он оставил вещи? — изумился Цзинь Лин.       — Ну да, кроме одёжи ещё всякое, — подтвердил староста. — Плетельщикова старуха, как комнату прибирала, сдвинула всё в уголок, так они там в целости и лежат.       Лань Чжань переглянулся с Цзинь Лином и встал.       — Пошли, — поторопил их Вэй Ин уже от двери. Странное нетерпение гнало его как кнутом, словно впереди было что-то важное и его нужно начать поскорее.       Снаружи оказалась тоже небольшая толпа. Вэй Ин не знал, сколько женщин в этой деревне, но похоже, здесь собрались они все; а вот тихо было совсем не по-женски — все разговоры журчали шёпотом.       Дом был недалеко, всего через два мостика. Во дворе даже росла настоящая слива, сохли новенькие сети, и крыльцо было крепким и не скрипело, — то есть бродячего заклинателя честно пригласили в лучшее жилище («не то что нас! хотя, после его-то подвигов — ничего странного!»).       Одежда в углу чистенькой комнаты лежала смятой грудой, словно только что сброшенная с плеча. Сверху всё накрывало зеленое кучжэ с коричневыми оторочками, из-под него торчали кожаные наручи лучника.       Лань Чжань поднял куртку и принялся рассматривать оплечья.       — Оберегающие заклинания, — озвучил Вэй Ин то, что уже заметили все. — И вытканные, и вышитые. Как можно бросить такую недешевую вещь?       Ткань была тёплой и добротной, с пятнами, но без дыр. Содержимое пояса и рукавов валялось рядом с наручами: полупустой мешочек-цянькунь с одним одеялом, походная тушечница, кисть, три пустых талисмана и шесть заполненных — «заглушающий шаги», «огненный», два «удержания», «светлячок» и редкостная «срастающаяся тетива»; ещё сапожная игла, гребень и шпилька для волос с навершием в виде знака «чистых мыслей».       Вэй Ин опустился на колени, чтобы взять наручи, и тихо охнул: из-под серой рубашки-цза виднелась рукоять меча — слоисто-коричневая, словно вырезанная из дерева.       Имени этого меча никто из них не знал и не мог знать, да и было ли у него имя! поэтому Лань Чжань взял его осторожно: держа за рукоять через рунную ткань куртки.       Вэй Ин остался сидеть, но поднял взгляд. Они стояли над этими вещами, как стоят над мёртвым телом.       Такие предметы, как те, что были здесь свалены в небрежную кучу, никто из заклинателей ни за что не бросил бы, уходя, и не променял бы на чужие, даже на самые роскошные, не то что на грубую одежду кузнеца.       — Он не самозванец, — сказал наконец Лань Чжань. — У его меча есть душа.       — Тогда почему… — начал Цзинь Лин и не договорил.       — Со мной не сравнивай, — ответил Вэй Ин, — пусть мне не было пользы от Суйбянь, но я бы никогда его не выбросил.       Наручи тоже были покрыты заклинаниями — «сила» и «меткость». Сапоги, на которых лежал меч, были из дорогой кожи, с тиснёными знаками «лёгких шагов» на голенищах.       — Мы забираем всё это, — сказал Лань Чжань. — Лань Цзинъи и я осмотрим пострадавших. Ещё раз проверьте пристань. Выходим в начале Лошади.       Староста всплеснул руками:       — А сладкое как же? И до города далеко, не успеете к ночи, а постоялых дворов тут и нет.       — Нам пора, — грустно сказал Вэй Ин, — а сладкое давай с собой! — И уже выходя с Лань Чжанем на крыльцо, тихо переспросил: — Цзинъи?       Лань Чжань оглянулся. Сычжуй укладывал вещи в цянькунь. Цзинь Лин закутывал меч в зеленую куртку. Цзинъи собирал талисманы в стопочку, старательно не глядя в сторону старших.       — Вэнь Цюнлинь заметил первым, что у Лань Цзинъи есть задатки целителя, — сказал Лань Чжань, — наши наставники это пропустили. Иногда он помогает, если кто-то ранен. Идём.       Цзинъи, вежливо ждавший приказа, вскочил и с готовностью последовал за ним.       Вэй Ин остался во дворе один. Сычжуй и Цзинь Лин ушли на пристань. Староста отправился собирать им в дорогу сладости и рыбу. Деревня всё ещё гудела, обсуждая, но где-то в стороне, далеко.       Из дома вышел хозяин: средних лет, невысокий, как все деревенские, заметно прихрамывающий, — поклонился, направился в сторону пристани.       — Почтенный мастер, — окликнул его Вэй Ин.       Не старосту же было спрашивать о некоторых странностях в рассказе старосты.       — Почтенный, не помните ли вы, с кем говорил ваш гость вечером перед второй охотой?       Он сам не мог понять, почему его вдруг зацепила и остановила внимание эта мелочь. Но староста, столь ярко живописавший все веселые и грустные подробности, просто не мог забыть этого «кого-то из наших»!       — Да странное дело, молодой господин, — проговорил плетельщик, снова кланяясь, — вроде видели, что с Ши У он разговаривал и лук зачем-то вертел, а Ши У говорит, что не говорил ни с кем, и лука у него никакого нет и не водилось, зачем на ловлях лук?       Вэй Ин нахмурился, вспомнив о талисмане «срощенной тетивы» и о наручах. Но стрел в вещах не было — ни огненных, ни даже простых.       — Почтенный, а где живёт этот Ши У? Не проводите ли?       — К услугам молодого господина.       К началу часа Лошади они встретились на широком мостике у выхода из деревни. Новости были неплохие: из пострадавших двое очнулись и остальные несъеденные тоже могли; на пристани и вокруг не осталось даже самых мелких признаков нечисти, — «кроме комаров!», пожаловался Цзинь Лин.       Их провожала вся деревня. Даже донесли до мостика тот самый мешок с рыбой и здоровенную корчагу, подозрительно напоминавшую винную. «Это груши в меду!» — защищался Вэй Ин. Тащить эту тяжесть взялся Сычжуй. Прощальные возгласы скоро остались позади, заглушенные счастливым пением лягушек.       — Так вот, — без всяких предисловий начал Вэй Ин, — помните, как сказал староста? «А вечером этот заклинатель поговорил с кем-то из наших»? Получается, что ни с кем из «ихних» он не говорил.       Цзинь Лин, уже вытащивший меч и собиравшийся запрыгнуть на него, остановился и нахмурился.       — Думаешь, староста обознался? — И сам себе ответил: — Да в ком там обознаться-то, их всех не больше сотни.       — Вот именно, — подхватил Вэй Ин. — Почтенный Ли видел, что заклинатель разговаривал с почтенным Каем. Почтенный Кай видел вовсе даже почтенного Ху, причём с каким-то луком. А почтенный Ху видел почтенного Ши, и луков уже было два.       — И всех их видел староста, — простонал Цзинь Лин. — Так с каким же гуем разговаривал этот парень?       — А вот это ты верно заметил, — сказал Вэй Ин. — На кого в итоге стал походить чанчу?       — На старика, — тихо произнёс Сычжуй.       — Точно, — сказал Вэй Ин. — Так чанчу очеловечивался или становился похож на своего хозяина?       Было так, словно лягушки опять замолкли. Хотя они продолжали петь, конечно.       — Значит, то, что творил заклинатель, не вина заклинателя, — в повисшей тишине сказал Лань Чжань.       — Тогда он в беде, — сказал Сычжуй. — Как вы думаете, он ещё жив?       Ещё не договорив, он снял с плеча гуцинь.       — Надо уйти с дороги, — сказал Цзинь Лин, озираясь.       Подходящая полянка нашлась на краю котловины, у выщербленного скального склона: сюда не было тропы и сверху тоже никто не мог бы спуститься, разве что колдовством.       Лань Чжань расстелил на траве платок и положил поверх тёмного шёлка шпильку «чистых мыслей» из мешочка цянькунь.       Они сели по обе стороны платка — Лань Чжань с почётной правой, Сычжуй с сердечной левой. Трое «зрителей» расположились за спиной Лань Чжаня словно представители могучих орденов: жёлтого, белого и загадочного красно-серо-чёрного.       — А если он не отзовётся на «Призыв»? — тихо спросил Сычжуй, уже занося руку над струнами.       — Если он не ответит нам двоим, значит, он жив, — отозвался Лань Чжань, — либо то, что его пленило, воистину чудовищной силы.       Вэй Ин хорошо знал эти размеренные фань, похожие на медленные шаги, — он сам их менял, ускорял, заставляя бежать навстречу. Как он жалел теперь, что скрывал от Лань Чжаня мелодию «гонмин»! как бы она сейчас могла пригодиться! «Лань-гэгэ, мы ведь ещё всё успеем, мы успеем и это!»       Дух не заставил себя ждать: на умолкнувшием гуцине Сычжуя дрогнула и запела третья струна.       — Он здесь, — сказал Лань Чжань, вежливо поклонился и в два касания изменил мелодию на короткие ань «Расспроса».       Струна отвечала. Что-то переводил Сычжуй, что-то они уже понимали сами. Лань Чжань молчал, но его спокойное лицо всё больше темнело с каждым ответом.       «Кто ты?»       «Чан Сиен».       «Поющая Тетива», выдохнул Вэй Ин почти вслух.       «Кем ты был?»       «Странствующим заклинателем из клана Хэ Ханка».       — Бродячий — и из клана? — недоуменно переспросил Цзинъи.       — Из погибшего клана, — сквозь зубы отозвался Цзинь Лин. — Серые Журавли отдали двести жизней войне с Орденом Вэнь.       «Как ты умер?»       «Я не умер».       Руки Лань Чжаня замерли над струнами. Он повернул к Вэй Ину лицо, ставшее похожим на маску.       Сычжуй схватился было за деку и тут же отдёрнул пальцы, точно обжёгся. Цзинъи привскочил на коленях, Цзинь Лин дёрнул его обратно — «они справятся».       Вэй Ин стиснул в кулаке флейту. Мир окрасился красным.       — Что-то знакомое, — проговорил он. — Спрашивай дальше, Лань-гэгэ.       «Ты в плену?»       «Я свободен. Я — дух лука».       — У луков не бывает души, — пробормотал Цзинь Лин зазубренное.       Не дожидаясь вопроса, над поляной пронёсся громкий фань двух струн.       Сычжуй перевел растерянно:       — «Теперь бывает». — И добавил: — «Не бойся».       — По-твоему, я боюсь? — оторопел Цзинь Лин.       — Это не я говорю, — сказал Сычжуй.       — Не мешайте! — приказал Вэй Ин голосом Старейшины. — Лань Чжань, спроси его, что с ним случилось.       «Меня обманул демон».       — Что?! — хором охнули все.       «Я охотился на болотную тварь и с первого раза не смог её убить. Старый рыбак принёс мне лук-цзягун. Я удивился, увидев такое оружие, но оценил его силу, едва взял в руки. Его стрела и моя душа, объединившись, могли убить кого угодно. Я нашёл тварь и выстрелил, но моя душа осталась внутри лука. А демон, притворявшийся стариком, занял мое тело».       Цзинь Лин ударил кулаком по земле. Сычжуй накрыл струну ладонью, словно защищая.       Мир вокруг Вэй Ина выцвел в серый с алыми всполохами, но здешняя хэйянсин текла густыми спокойными потоками. Мёртвые, если и были, спали как подобает мёртвым. Живущие — были живыми. Ни призраков, ни демонического зла.       — Он бессмертный, — выговорил Вэй Ин. — Никогда такого не видел. — И, перебравшись к Лань Чжаню, то ли прислонился, то ли спрятался за его спиной.       «Где ты сейчас?»       «Я — лук. Я в пещере над озером в земле скал — Шаньдун».       — Шесть дней пути, — уверенно сказал Цзинь Лин, — на мечах от силы два.       «Где сейчас демон?»       Струна задрожала и лопнула.       «Не знаю. Он оставил меня здесь и больше не возвращался».       Отвечала соседняя и тоже едва не рвалась.       «Найдите его. Он научился захватывать тела. Он научит других. Его необходимо уничтожить».       — Ты поможешь? — спросил Вэй Ин раньше вопроса струн.       «Я помогу».       — Мы его найдём, — произнёс Цзинь Лин, как произносят клятву.       Вэй Ин всё-таки зажмурился. Учитель Лань Цижэнь, каким особенным оказалось ваше неинтересное задание!       — Цин шэнь, — обратился Лань Чжань и почтительно сложил ладони, — мы все благодарим тебя. Отдохни. Мы придём за тобой.       — Мы — это кто? — спросил Цзинь Лин, когда струны перестали дрожать. — Шаньдун — территория Цзинь! Я иду с вами.       — Ты идёшь искать демона, — отрезал Вэй Ин, — то есть вы идёте. Правда ведь, Лань Чжань, эта задача как раз для младших?       — Да ты!.. — привычно вскинулся Цзинь Лин.       — Правда, — сказал Лань Чжань. — Только выследить, сообщить нам и больше ничего не предпринимать, пока мы не придём.       — Да вы!.. — сказал Цзинь Лин и махнул рукой.       — Тебе что, мало? — возмутился Вэй Ин. — Это же очень трудная работа — выследить демона! да ещё и не зная, где его вообще искать…       — Почему же «не зная», — возразил Сычжуй и вытащил из рукава цянькунь, а из него круглую коробочку компаса.       «Ну и покажет тебе сейчас стрелка пару местных утопленников!» — вздохнул Вэй Ин, но вслух говорить не стал. А собирался ведь, давно хотел заняться заново этим своим изобретением и доделать наконец как надо…       — …да демон может быть уже на другом конце Поднебесной! — эхом возразил Цзинь Лин.       Сычжуй только вздохнул и вместо всех ответов достал из мешка ещё одну коробочку.       «Зерно» в ней почти не отличалось от обычных мелких амулетов-определителей, имевшихся у каждого клана; соприкоснувшись с тёмными веществами, они меняли цвет — а это оставалось серо-жёлтым, как было сделано, — но будь оно обычным, Сычжуй держал бы его в поясе, а не в роговой коробке под защитой заговоров цянькуня.       — Хотел ещё раз проверить? — негромко спросил Лань Чжань.       — Да, — виновато отозвался Сычжуй. — Может быть, старшие нашли бы остатки ци этого демона. — И положил «зерно» на корень стрелки.       Они охнули хором: амулет из бурого стал серым, словно из него вытянули цвет, а стрелка дрогнула и замерла, отчётливо указывая направление.       — Ну вот и короткий путь для вас, — сказал Вэй Ин. Ноги уже жгло: скорее идти! — Нам-то крюк сделать придётся! Где-нибудь эти дорожки сольются, подхватите реальный след. Вот если бы Фея была с вами…       — А она с нами, — прищурился Цзинь Лин. — Я её отослал, когда увидел тебя на тропе, но она точно поблизости. Позвать?       — Позови, — со вздохом согласился Вэй Ин и одним прыжком оказался на скальном уступе высоко над поляной. «Не такое уж плохое тело досталось мне от Ю-ю!»       Фея вылетела на поляну с радостным лаем — тоже намолчалась.       — Мы проверим все повороты, — сказал Цзинь Лин. — Фея способна отличить след демона от следа человека.       — Мои птицы всегда вас найдут, — сказал Вэй Ин с уступа.       Тройка младших поклонилась Ханьгуан-цзюню, даже Фея помахала хвостом; потом Цзинь Лин отдельно поклонился скале.       Вэй Ин смотрел, как они уходят: все трое, не сговариваясь, перешли на беговой шаг «скользящая тень» — так и подобало хорошо сработавшейся команде.       Он спрыгнул с уступа и уже внизу понял, что Лань Чжань не подхватил его, как было у них в обыкновении. Лань Чжань был занят: бережно заворачивал шпильку «чистые мысли» в тёмный шёлковый платок.