История одного комиссара

Гор-Дуб как раз настраивал свою бас-секиру, когда его слух уловил шелест куста на голове главного коммандоза всего Вааагх. — Босс… Ради Морка, когда уже этот дурень перестанет красить своё рыло в фиолетовый? Его ж хрен увидишь! И как разговаривать с тем, кого нельзя стукнуть? — …Юдишки с неба припиздели. С ними втрая патлатая худюшка в фуражке, налапник первой, чернявой которой, дала. Здоровенный орк изогнул кустистую бровь с кучей волосистых мелких сквигов над глазом. Кажется, у дохляков это означало вызов. — А чернявая чё? — Та зубишки поскалила, клычки выпустила, но налапник хапанула, и разошлися. Босс взревел на весь лагерь: — ТОГДА КАКОГО ЗОГА ТЫ ПРИТОПАЛ?! ПИЗДУЙ ОБРАТНО, ЗЫРЬ, КАК РУБИТЬСЯ БУДУТ!!! Коммандоз, который без фиолетового на морде обычно был бровь в бровь ростом с боссом, скромно заявил: — Та тебя позвать хотел. Вдруг наша девка. Гор-Дуб, сперва замахнувшись на пустое место перед собой, задумался и с умным видом почесал лезвием бас-секиры свой подбородок. Гаечка хорошо заточил эту здоровенную чопу, лишние волосы со сквигов срезала, как бошку кансервы с шипами. — И чё? — Та слыхал, чо завтра рубиться будут. Айда позырим, мож, ряльно наша девка? Ещё дольше думать орку его положения не пристало, ибо чудилой считали и за меньшее, так что босс выпалил: — Айда! Но шо наша, поверю, тока есля нам с тобой по мордам зарядить смогёт. Где там твоя зогова краска? Бля… Зачем он спросил? Знает же, что этот паскудский моркер ПОСТОЯННО использует ебучих недомерков! Стоило только заикнуться про краску, как прямо с крыши шатра босса ему же на голову вылилась целая цистерна ёбаной фиолетовой краски! Дуб моментально перестал видеть и свои пальцы, и свою секиру, и ноги, и пол, и трон, который ему сварганил Гаечка. Но дело того стоило. Если эта мелкозубая и впрямь была той, о ком ходили байки ещё в Вааагхе Ур-Жуба, то махыч будет знатный. И махыч знатный, и канцерт весёлый, и вообще. Так что, закинув здоровенную музыкальную чопу на плечо и тронув струны для хорошего звука, Гор-Дуб пошёл на звук шелеста кустов на башке у Коркожора. Бля, редко кто из бойзов вообще ходил смотреть на смешные потасовочки между дохляками, но у этих в красном была какая-то злая в смешной шляпе, шлёпала их из даки мелкой своей ни за что, от дурного настроения. И это было ещё скучнее, потому что мелкозубые ей даже в спину не стреляли. Не успевали. То ли глазастая она была, то ли ушастая, но ухья у неё вродь круглые были. В бою резалась она своей зубочисткой так, что десятерых бойзов могла положить, да только тож скучно с ней махаться было. Не было того задора, что был у светлявой девки, с которой Ур-Жуб постоянно за место варбосса махался. Та умела драться так, что сердцу любо. До лагеря юдишек Дуб с Корком топали всю ночь. А там, как дотопали, обошли мины, которые Корк тоже фиолетовым покрасил. Ну, то есть, по узенькой тропиночке, по которой на одной ноге пришлось прыгать. Дуб про себя материл рослого коммандоза, продолжая топать на шелест куста. Но как дошли, так и стали красться по лагерю. Тупые юдишки в упор их не видели, и босс едва сдерживался, чоб не отоварить нескольких зевавших хлюпиков по башке своей чопой. Тут уже Коркожор его обматерил, но шёпотом, чоб дохляки не услыхали. Всё-таки коммандозом был он, а не босс, и кому, как не ему знать, что это тут же их спалит перед всеми мелкозубыми. Нет, даже плашмя нельзя! Сука… Так вот, выбралися эти двое рослых нобяр к ровному такому каменюке, по которому мелкие обычно ножку в ножку шагають, и дождались, пока та патлатая в чёрном выгонит своих типа бойзов чопами махать. Посмотрели, посмеялись в тряпочку. А девка и впрямь похожа была на ту, что их Вааагх собрала. Худая такая, мелкая, а волосья золотые-золотые, и любого дохляка на лопатки ложит. Даже если энтот дохляк на две башки её выше и в четыре раза шире, ну почти реальный бойз, да. Гор-Дубу только показалось, что девка тож ушастая, хотела им в морду какой-нибудь чопой кинуть. Но подошла чернявая. Балакали они на этом своём смешном языке недолго, а юдишкины бойзы расступились, понаступав на пятки нобам с фиолетовыми мордами. Чернявая вытащила свою зубочистку. Чёрная такая, но босс и коммандоз прекрасно знали, что хрень эта острая, ногу или руку отрезает на раз. Светлявая тоже вооружилась чопой. Правда, её зубочистку тоже чопой назвать стыдно, но она хотя б потолще была, и не чёрная, а красно-зелёная какая-то, с ярким режеком вдоля красного. Синим таким. Обе патлатых ухмылялись. Чернявая немного поддлиннила свои верхние клычки и ринулась в атаку. Вот теперь Дуб не пожалел, что пошёл на это спяктакль. Светлявая легко и без усилий отбивала эту чёрную зубочистку, даже не особо меняя стойку ног. Чёрная разозлилась и ускорилась, горя жаждой убийства, и мелкая, казалось, ускорилась в равной степени. Мелкие лезвия заплясали так быстро, что их и разглядеть-то невозможно стало. Юдишки вокруг обомлели. У чёрной вдруг начало получаться заставлять светлую уходить в защиту, тёмная зубочистка то тут, то там касалась её белой рубахи, но почему-то не прорезала. Сама чернявая стала ещё чернее, словно её окутали тени, как феечку какую. И у Гор-Дуба возникла очень опасная и интересная мысля. Орк стукнул коммандоза по плечу, хоть и не видел того, перехватил бас-секиру по-правильному и нащупал струны. Он был лучшим гитаристом всего Вааагх опосля Ур-Жуба, ещё до того, как их Вааагх раскололся в Варпе, едва их нашли варпанутые кансервы в розовом. А Корк был лучшим барабанщиком, хоть и коммандоз. Босс ещё немного подтянул струны и, довольно кивнул звуку, заорал: — ВА-А-А-А-АГХ! Юдишки как вздрогнули и похватались за свои фонарики, но тут после вступительного громогласного проигрыша ему подмог Корк, и они в унисон запели на идеальном готике (потому что если пели от души, то им сам Морк благоволил): — Я ваш Вааагх’а Пророк! Кричи «Горк»! Ори «Морк»! Бойзы, дайте рок! Крова-а-авый восторг! * Юдишки обомлели ещё больше, да так и застыли, поскольку светлявая поймала мелодию и зарубилась под неё, махая своей кривой чопой в такт гитарному и барабанному грохоту, перескакивая с одного ритма на другой, попадая в него ещё лучше, чем сам Ур-Жуб. О-о, да! Это была та самая девчонка! Правда, эта почему-то была не феечкой, а юдишкой, но да зог с ним! Она ебашила, как рокерша, на чопах, как на гитаре и барабанах! И прав был тогда Ур-Жуб, когда научил этой простенькой песне, говоря, де, ему её сам Морк спел во сне. Звон идеально попадал в мелодию, а чернявая впала в безумную ярость, но не могла выйти из защиты. Светлявую было тупо нереально остановить. И под громогласный рок лучшего гитариста Вааагх’а она сражалась, как живая мелодия. Ей было глубоко похую, что чернявая была быстрее, с её-то узенькой тыкалкой, она словно умудрялась подпевать басу Дуба и Корка в бою, тесня клыкастую чернявку к краю плоского каменюки. По итогу та не заметила края, оступилась, и светлая опрокинула её размашистым ударом, таким быстрым, что чернявка не успела его отбить и потеряла свою смешную шапку, падая на щебень. Удар как раз попал в такт последней ноте проигрыша. А победив на чопах, светлая резко развернулась и побежала прямиком на двух громадных орков, которых теперь было прекрасно слышно. Оба нобяры выругались и хотели было начать махыч… Но музыка не прекратила орать. Откуда-то полилась совсем другая грохочущая мелодия, и оба ноба поняли, что если они не унесут отсюда ноги, то их нашинкуют мелкой стружкой! Ведь про девку-феечку знали все вааагхи отсюда и до самой жопы галактики, что она могла под музыку отпиздить хоть варбоссов пяти вааагх одновременно, хоть демонюгу-принцессу. Это давно вошло в байки, ещё когда они оба грибнюками были мелкими, едва больше гретчина. Поэтому оба ноба побежали, а Гор-Дуб на ходу продолжил играть в такт мелодии, которую слышал. Та самая, крутая мелодия, которую феечка, собравшая самый музыкальный Вааагх галактики, называла «Тыща лошадей»**. И всё равно светлявая их быстро догоняла и била всем, что только под руку попадалось. Проводила их так вплоть до самого главного лагеря, а там уже ей пришлось уёбывать, потому что стены были утыканы дакой по самые яйца, а бойзы ещё и голодных сквигов на неё спустили. И, разумеется, тут же всех их проебали, потому что за девкой ещё пёрла вся её юдишкина армия, с их нехилой дакой, с машинами и всей толпой. Босс с главным коммандозом тем временем тихо радовались, что их тока отпиздили, а не нарубили на грибной салат. Заодно поняв, что для её нежного слуха они только что безбожно фальшивили. И запоздало поняв, что она им орала в спину на чистом орочьем. Если перевести это на человеческий язык, то получалась полностью непечатная тирада таких суровых грязных слов, что уши в трубочку свернулись у всех гретчинов на стене. Н-да, это была точно она. Так материться умела только та феечка, что Ур-Жуба отпинала. И все её орки знали, что уж лучше пусть лупит, чем ругается. Правда, чёт в этот раз она была с юдишками, а это значило, что будет первоклассный махыч… ***