История одного комиссара

— …Ты мне скажи — ты СОВСЕМ ЕБАНУТАЯ?! Не успела Анна вернуться с орочьего лагеря, тупо прогнав варбосса орков с матом и воплями, как эта цаца в фуражке ей предъявила, мол, почему это она не дожала орков. Мало того, что та натурально охренела за компанию со всеми гвардейцами, когда её уделали, как ребёнка, под грохот тупой песни орков про Газкулла Маг Урук Тракку, так сейчас на горячке после погони за фиолетовым варбоссом её ещё и материли по полной: — Ты их крепость, блядь, видела?! Считала пушки?! А сквигов, которые мне чуть задницу не откусили?! Цаца держала лицо и спокойно возражала. По крайней мере, пыталась: — За тобой был весь твой полк… — В ТРИ ТЫСЯЧИ ЧЕЛОВЕК?! ПРОТИВ ВАААГХА?! Ты серьёзно вообще?! — Да. — Повторю вопрос — ТЫ СОВСЕМ ЕБАНУТАЯ?! ТЫ ХОТЬ ЗНАЕШЬ, СКОЛЬКО ТАМ ЭТИХ ЕБУЧИХ ОРКОВ?! В жизни тупее тактики, чем живой волной гнать на убой бойцов разведки на десятки тысяч зеленорылых, я ещё не слышала! — Так они и так туда шли. — ОНИ ШЛИ ВЫТАСКИВАТЬ МОЮ ЖОПУ ИЗ ПАСТИ ЁБАНОГО СКВИГА СО ВЗРЫВЧАТКОЙ, А НЕ ХЕРАЧИТЬ ОРКОВ, БЛЯДЬ!!! А ты что, за спинами их прячешься, как обыкновенная боевая блядь?! В бошки им постреливаешь?! Нахуя?! — Убираю настоящих трусов. — С твоей-то жаждой крови, да самой с шашкой наголо бежать прям на орков надо! — Тогда зачем туда побежала ты? — ДА ПОТОМУ ЧТО ЭТИ УРОДЫ ВНАГЛУЮ ПРИПЁРЛИСЬ НА НАШ С ТОБОЙ ПОЕДИНОК И ПОХЕРИЛИ ЕГО УЖАСНОЙ МУЗЫКОЙ!!! Я ТЕБЯ ОТПИЗДИЛА ЗА ДВЕ МИНУТЫ, БЛЯДЬ!!! Я НЕ ХОТЕЛА ТАКОЙ БЫСТРОЙ ПОБЕДЫ, бля, ОНИ ПРО ВАРБОССА ВАРБОССОВ ПЕЛИ, бля, НЕ ПРО НАШИ ИМПЕРСКИЕ МОТИВЫ, БЛЯДЬ!!! А вот на этом месте местная комиссарша опешила. Это что, орки-то про имперские мотивы петь могут? Одно то, что эти две громадины вполне отчётливо орали на хорошем готике тупую песню про самого крутого орка Галактики, уже несказанно удивляло. Но как, простите, эти дылды могли бы петь нормальные человеческие песни? — А что ты хотела, как ты выразилась, «дожать» орков МОИМИ бойцами, то знай, что валютой Императора так бездарно даже самый тупой генерал всего Империума, блядь, не разбрасывается! ДА, ГВАРДЕЙЦЫ ОБЯЗАНЫ УМИРАТЬ В БОЮ, НО НЕ ТАК ЖЕ ТУПО, БЛЯДЬ!!! ОНИ ПОБЕЖДАТЬ ДОЛЖНЫ, А НЕ ДОХНУТЬ ПОЧЁМ ЗРЯ!!! Эта чёрная клыкастая мадама, как мог прочитать её мысли Джеки-Бодяга, сейчас думала, что такой звонкий матный ор слышат сейчас все присутствующие гвардейцы, включая её собственное мясо. Что не могло потом не сказаться на их боевом духе и привычке переть в атаку под дулом пистолета. — И Я ТЕБЕ ЧТО, ЗА ОДНО УТРО ДОЛЖНА ВСЮ ВОЙНУ ВЫИГРАТЬ?! В ОДНО ЕБАЛО?! ТОГДА НАХУЯ ЗДЕСЬ ТЫ?! Единственная, блядь, реальная мечница на всю планету, блядь?! СЕРЬЁЗНО, НАХУЙ?! Кажется, матный словарный запас у Анны кончился на ругани в адрес тех двух фиолетовых орков, непонятно как оказавшихся прямо посередь плаца этим утром. Точнее, она старалась не использовать то же самое орочье наречие в адрес Кровавого Комиссара, про которую Джеки узнал только вчера. Кажется, «Адмирал», как только прошла высадка, ему сказал, что это он не в местном кадианском полку видел тьму и кровь, а только в ней. А вражескую комиссаршу Анна материла на низком готике потому, что старалась не показать, что знакома с этими орками куда больше, чем все подумали, когда она под грохот рока и басовый ор двух нобов уделала лучшую мечницу на памяти всех присутствующих. Ну, получается, что уже Анна стала лучшей мечницей на памяти гвардейцев. И только один Джеки понимал, почему. Стоило загрохотать ужасной орочьей музыке, как комиссар превратилась в воплощение самой битвы. В ожившую мелодию, захватившую умы и сердца гвардейцев в те две минуты, что пели орки. То есть, было мало того, что они слышали эти грохот и ор, так ещё и воочию наблюдали прекраснейший боевой танец на свете. Бодяга успел мельком рассмотреть этот танец и на прочих, менее материальных планах бытия. У клыкастой брюнетки, воняющей чужой кровью, не было ни единого шанса, как только зазвучала музыка. Точнее, у неё вообще никаких шансов не было. Анна прекрасно понимала, кто она. И умела убивать таких, как она. Как и понимала, что отрезание головы тут вряд ли поможет. Вокруг сгустка тьмы и крови витали души почём зря убиенных гвардейцев. И их было много в ауре Кровавого Комиссара. Джеки бы даже назвал её псайкером, если бы она не была чистейшим образцом инфернала, как её обозвал «Адмирал». Эта тварь каким-то образом поглощала чужие души, выпивая их кровь. Так что, даже отрежь Анна ей голову одним ударом, — что она, несомненно, могла, — это бы не помогло, поскольку так можно было делать, пока не кончатся души всех тех, кого эта сука поглотила. А душ там было ох как много. Настолько много, что Джеки стал чётко ощущать иное чужеродное присутствие, как только они попали сюда. Его оба перелёта с планеты на планету в компании с комиссаром удивили тем, что в процессе ему чересчур спокойно спалось. Для варп-снов просто не находилось места, а привычный демонический шёпот, обычно уговаривающий на минутку отключить поля Геллера, подозрительно молчал. А всё оказалось донельзя просто. Демоны всего-навсего опасались соваться на корабль, который, во-первых, был прикрыт не только полем Геллера, но и Печатью Пустоты, а во-вторых, нёс на борту в изнанке сознаний экипажа натуральную команду пиратов-призраков, которым только дай повод порубить кучу демонов в капусту. Бодяга не сразу это понял. Но когда сам воочию увидел одного из них за спиной у комиссара, то убедился, что они были под достаточно надёжной защитой, которую простые демоны не решались проверять на прочность. Дар мага вероятностей позволил ему краешком глаза заметить, почему на их корабле обитали эти призраки. Они следовали всюду, где пролегал путь Анны. Они были как-то привязаны к ней, какими-то связками, которых маг-недоучка даже осознать пока толком не мог. Это было даже не на уровне духовного ока, которое «Адмирал» потом превратил в самый настоящий коридор в Варпе для целого крейсера. Словно бы само Мироздание так решило, что эти призраки должны сопровождать эту девочку на её пути, и никакое божество не могло этого изменить. И пока что Бодяга видел лишь одного призрака, да и того тем же краем глаза, которым взглянул на эти переплетения вероятностей вокруг его комиссара. Он источал потусторонний холод. Закованный в ледяные латы. С парой пугающих изогнутых клинков, расширяющихся к остриям. Показалось, что кривая катана самой девушки воплощала в материальной реальности дух обоих этих клинков, способная разрубать магию и доспехи, словно их и не было. А вот брюнетка этого как будто не замечала. Да, Анна сейчас была в гневе. Но не на неё, а на тех двух фиолетовых орков ростом с гвардейского «Часового». И именно из-за грёбаной песни. Гитара того орка, что был побольше, безбожно фальшивила, но простые гвардейцы не заметили этого на фоне того грохота, что она издавала. А вот у Анны был идеальный музыкальный слух. Комиссар этого ещё не показывала своим гвардейцам, но многие давно подозревали в ней замечательную певицу и музыкантку. Последствия частых вечерних разговоров в окопах до и после боя. Как минимум, матерные частушки эта девочка выдавала обалденные, когда соревновалась в поэтическом мастерстве с самыми культурными парнями в полку. Но не об этом сейчас следовало думать, а о том напряжении, что возникло между двумя абсолютно разными леди-комиссарами. Между конченым палачом, за которым следовали алые гвардейцы, и мудрой, хоть и слегка невзрослой девчонкой, которая завоёвывала умы и сердца простых бойцов. Это не могло закончиться мирно. И будет бойня. Только между гвардейцами и орками, а между самими гвардейцами, если эти две бой-бабы не решат свои разногласия сами. А что-то у Джеки, да и у всех, кто знал Анну и кто знал эту чернявую цацу, было впечатление, что кто-то из них не пойдёт на такое. Кого-то из обычных солдат пошлют на смерть против своих же. Не выразив более никаких эмоций, Кровавый Комиссар молча удалилась в расположение своего полка. Анна же, рыча себе под нос что-то на орочьем, вернулась за своим пальто и принялась раздавать приказы насчёт бдительности в адрес союзников. Полковник только продублировал её слова, прекрасно сознавая, в какой ситуации они сейчас оказались. Так и начались тревожные дни затяжной окопной войны. Местные орки и впрямь редко шли на открытый бой, а их коммандозы то и дело ошивались на базах Гвардии. Редкие наступления и частые разведывательные вылазки с обеих сторон особо ни к чему не приводили. Орки чего-то ждали. Не было понятно, чего именно. Их вааагх был небольшим, и подкреплений им ждать было неоткуда, поскольку ближайший участок космоса, занятый зеленокожими, находился за пол-галактики отсюда. Всё походило на испытание терпением. И Анна спокойно его проходила. Не прошла Кровавый Комиссар. Устав ждать настоящих боевых действий, она начала гнать на орков и своих, и новых гвардейцев. До расстрелов дело в первый же день штурма орочьих позиций не дошло, солдаты поливали укрепления зеленокожих лазерным огнём, поскольку боеприпасы к артиллерии давно кончились, а орки отвечали им ответным стабберным и болтерным огнём. Большие пушки в ход почему-то не пускали, всё ещё чего-то выжидая. Они дождались, когда в разведку пошла сама Анна, возглавив отряд собственных отборных вояк. Джеки остался с полком на позициях по её строгому приказу, поскольку ей был необходим порядок в тылу, пока она отсутствовала. Почему именно он должен был следить за порядком, а не доверенные офицеры, объяснять было не нужно. Тут, пожалуй, только он понимал, кем была Кровавый Комиссар. И беда была в том, что она не заставила себя ждать. Бодяга как раз сидел с кучей бойцов из разных рот, включая даже нескольких «краснопузых», как их окрестили Дараинские гвардосы, и травил свои байки из бытности штрафником. Тогда-то и пришла эта брюнетка. Не знай бывший штрафник её на самом деле, подумал бы, что это шлюха, по недоразумению натянувшая комиссарскую форму. Декольте сильно сбивало с толку, особенно в свете боевых действий, когда следовало бы носить броню, а не щеголять с сиськами почти наголо. Весёлая атмосфера бывалых вояк моментально испарилась, а все пять красных тут же вскочили и встали по струнке. Немного погодя и бойцы Дараинского встали смирно перед жестоким политофицером. Один Джеки остался сидеть напротив неё, глядя сквозь огонь костра в её холодные глаза. — Почему не атакуете? Судя по мыслям красных, они моментально себя похоронили, как только увидели её. А бывший штрафник сразу вспомнил, как раньше относился к таким вот зверям в комиссарском обличии. Ухмылочка бывалого зэка сама по себе налезла на его рожу. — Комиссар ещё с разведки не вернулась. — Ах, вот как? — Да. Предупреждающее плетение подсказало ему то, что он и так угадал по одному виду этой цацы. Но он продолжил: — Атаковать в лоб нашими силами — чистое самоубийство. Комиссарша опасно сощурилась, но её мысли говорили о том, что она прекрасно понимала, кто перед ней. Человек, отслуживший в штрафном легионе, не убоится какого-то там комиссара, которого едва знает. Даже если это существо — не человек. Любой штрафник видел существ куда страшнее шлюшки в комиссарской форме и с клыками. Правда, её несколько смутило глубоко внутри, что такой отпетый мерзавец, как бывший штрафник (она не знала его досье, но догадалась по его рассказам и внешнему виду), узрев её истинно женственный облик, смотрел на неё, как на опасного хищника. Поэтому, решив подловить его на чём-нибудь пострашнее, чем невыполнение субординации или приказа политического офицера, эта цаца холодно проговорила: — У меня есть подозрение, что ты являешься псайкером, капрал… По разумам сослуживцев пронеслась волна испуганных мыслей, превратившихся в сплошное подозрение смертного приговора. Который они, скорее всего, должны будут привести в исполнение сами. Джеки выпрямил спину и сел, сложив пальцы, с лёгким недоумением указав на себя. — Я? — Да. — А как вы это поняли? Вот комиссар и запнулась. Внешне не показала, но смутилась. Ждала, что он станет отрицать. Да и гвардейцы тоже ждали этого, отчего покрепче стиснули лазганы, готовясь расстрелять того, кто был душой компании, даже без приказа. — Ты знаешь, где сейчас точно находится твой политрук. И слышишь её мысли. Джеки молча вынул из уха комм-бусину, а из кармана — устройство связи, которое Анна выклянчила у «шестерёнок». И показал их ей. Бойцы засомневались. — Ты слышишь мысли всех окружающих тебя солдат. Меня в том числе. Бодяга вернул бусину в ухо и пожал плечами. — Ну да. Они у них на языках. А ты и не скрываешь, что хочешь меня пристрелить. Бойцы засомневались ещё сильнее. Кровавый Комиссар не изменилась в лице. Как и в голосе. — Очень хочу. Но не в моих интересах устраивать раскол между нашими полками… Но она всё равно вытащила свой болт-пистолет из кобуры. Джеки напрягся. Он знал, что ему удастся уйти от смерти сейчас, подрубив ту магию, которой его обучили, но… Ствол направился ему в лицо под пристальным взглядом Кровавого Комиссара. — …А ещё я хочу знать, увернёшься ли ты от выстрела. Если да, тебя казнят на месте. О, да. Болт-снаряд летит быстрее пули, когда и от пули-то увернуться у человека без способностей к этому практически нереально. Комиссар без раздумий спустила курок… и тот лишь вхолостую щёлкнул, не разнеся голову Бодяги в ошмётки. Капрал облегчённо выдохнул, справляясь с испугом. А у комиссара приподнялись брови. Она удивлённо взглянула на своё оружие, дёрнула затвор и, поймав болт, осмотрела снаряд. Снаряд был в порядке. Ещё немного покрутив его перед собой, она тихо хмыкнула и кинула его в Джеки, снова заставив вздрогнуть. — Тебе везёт, капрал. — Думаю, у моего комиссара будет к вам пара вопросов. — Будет. А у меня — к ней. Кровавый Комиссар развернулась и ушла, ни слова не сказав своим же бойцам, которые в недоумении смотрели ей в спину. Джеки размышлял о том, каким образом эти вояки до сих пор не пристрелили её. Даже учитывая её собственную сверхъестественную природу, они и не попытались её убить. Ни разу. Бодяга ждал, когда она уйдёт подальше, хоть и знал, что она всё равно услышит, но сказал бойцам, понизив тон: — Обвиняет меня в том, что я псайкер, когда сама-то внушает ужас на подсознании. Зачем ещё сиськи свои оголила, правда, понять не могу… Он переложил свой лазган на колени и быстро проверил его — разобрал и собрал, чтобы успокоиться. Краснопузые все, как один с тем же удивлением и с несколько новым налётом злобы посмотрели на него. Самый смелый из них заговорил: — Поверить не могу… те… тебя не расстреляли… Капрал по второму кругу пересобрал свою винтовку и пробормотал: — А я ломаю голову, почему она сама ещё жива. Второй по смелости, стиснув в руках собственный лазган, возразил: — Ты бы не вёл себя так в её присутствии. Она расстреливала и за меньшее. Бодяга усмехнулся: — Она подозревает меня в том, что я — ёбаный колдун, блядь! За меньшее, да? Чтоб ты понимал, моя комиссар ещё ни разу никого не расстреляла. И за каждого убитого под её началом бойца молилась. А угрожала она всего один раз, и то майору, а не простым бойцам. И не пистолетиком, а своей катаной. Что срубит башку. А вы все недавно видели, как эта безбашенная уделала на мечах вашу цацу и погнала, блядь, варбосса орков обратно в орочий лагерь. Один из краснопузых усмехнулся в ответ и сел обратно к костру, последовав примеру капрала из чужого полка и начав техническую проверку личного оружия. — Да уж, её в этот момент было очень хорошо слышно. Лично я не знал, что эта милая девочка может так зубодробительно материться по-орочьи. В комм-бусине тихо раздалось: «Блядь…» Капрал убедился, что с его винтовкой всё в порядке, как на материальном плане, так и в мистическом, и пожал плечами. — Ну, а лично мне она не рассказывала, откуда знает орочий. Зато вы видели, как от неё драпал этот шкафяра клыкастый? Остальные краснопузые, помешкавшись, тоже расселись обратно по своим местам. Тот, который смелый, высказал свою мысль: — Как-то странно получилось, что громадный фиолетовый орк испугался мелкой людишки, да ещё и девчонки. Не находишь, капрал? — А ты бы не испугался, когда увидел, как она уделала вашу комиссаршу всего за две минуты, а потом с криком, матами и с саблей наголо побежала на тебя? — Блядь, ну это ж орки! Для них страх — нечто невразумительное! Они понятия не имеют, что это такое. Бодяга хмыкнул и оглянулся за стену окопа, вскарабкавшись повыше. Где практически сразу заработал в глаз знакомым кулачком, отцепился от края и чуть не закатился кубарем в костёр. Звонкий голосок из ниоткуда раздражённо сказал: — Блядь, Джеки! Я те сколько раз говорила осторожнее выглядывать с окопа? Капрал болезненно рассмеялся, только сейчас поняв, что девчонка полетела сюда на всех парах сразу же, как только услышала голос Кровавой Комиссарши. — Что-то вы долго, комиссар… Только что пережившие потенциальный расстрел на месте, краснопузые все напряглись. В окоп спрыгнула одинокая девчонка, у которой почему-то не было видно лица и большей части формы, будто она была сплошным слепым пятном. Снова раздался её голос: — Есть у кого-нибудь тряпка? А то мне эта фиолетовая мазня всю рожу стянула. Её бойцы сразу смекнули, что к чему, и один из рядовых, пошарив по карманам, вытащил оттуда использованный бинт. Слепое пятно подхватило с его руки это тряпьё, послышались звуки отвинчиваемой крышки у фляги, на уровне рук комиссара полилась вода, частично смывшая краску с её ладошек. А потом ладошки поднялись к месту, где должно было быть лицо, и мокрая грязная тряпка будто нарисовала это милое личико активными растираниями. Девушка оттёрла лицо, потом уши и шею. Казалось, что её причёска стала короче, но это просто из-за той же фиолетовой краски. Как могла, она ещё оттёрла фуражку и переднюю часть формы, пока сама тряпка не стала слепым пятном, и улыбнулась рядовому. — Спасибо, Ганне… И, немного нахмурившись, обвела взглядом всю компашку гвардейцев и погрозила всем пальцем. — …А вам всем — неуд, за то что не заметили, как я к вам всем подкралась. Парни недоумённо переглянулись. Девчонка подала руку капралу и подняла его с земли. Тот ей возразил: — Так вы ж вся в фиолетовой краске была. — И что? Слушать надо лучше. — Так вы ж и ходите бесшумно. — Похуй. Неуд. Была б я орком, вы все были бы уже мертвы. И не только вы, но и все ваши друзья вдоль окопа. На этот раз переглядывания были сконфуженными. Девчонка устало плюхнулась возле костра и вытянула к огню руки. — У них, конечно, тут шастает таких ебанёшься сколько, но им чёт тут скучно, вот вы до сих пор и живы. После её слов спокойно сидеть у гвардейцев не получилось. Им моментально стали мерещиться фиолетовые орки за каждым углом и за каждой кочкой. Комиссар посмотрела на их нервные дёргания с лазганами в стремлении взять на прицел любое подозрительное место, и усмехнулась. — Да не ссыте! Гля лучше, чё у местного мека спиздила… И, оказывается, у неё не спина в фиолетовый была выкрашена, а какой-то мешок фиолетовый висел на спине. Она сняла его, развернула вымазанную краской тряпку, и у неё в руках оказалась самая настоящая гитара. Только металлическая и какая-то неправильная. При этом выглядела она с этой гитарой, как ребёнок с любимой игрушкой. И до гвардейцев разом дошло, что комиссар собиралась на этом играть. Музыку. Девчонка и впрямь тронула струны, коих тут было гораздо больше, чем на стандартной гитаре. Но она мягко их перебирала, выбивая фальшивые ноты, и прислушивалась левым ухом, слегка наклонив голову. При переборе фальшивых нот, её выразительное детское личико скуксилось, словно она сжевала что-то неприятное. Анна честно старалась настроить эту пародию на человеческий музыкальный инструмент, пока некоторые солдаты, с интересом наблюдая, размышляли, почему это орки склепали «гитару», во-первых, из металла, а во-вторых, человеческих размеров. Но в конце концов ей надоело подкручивать хоры струн, ибо те ни разу не прозвучали так, как ей хотелось (хотя на непритязательный слух бойцов они порой звучали даже приятно), и она тупо взяла гитару за черенок (гриф) и уебала ею по камню возле костра. И так несколько раз, пока струны наконец не выдали необходимый звук. Перевернув гитару под нужным углом, Анна снова перебрала струны, прислушиваясь к небольшой мелодии, пока та не вызвала её улыбку. До Бодяги вдруг дошло, что девчонка в лагере орков испытала прямо-таки нечеловеческую пытку для её-то нежного слуха, раз сейчас, слушая почти правильные ноты, она так морщилась. И заметил, что все полтора десятка бойцов вокруг наблюдали, затаив дыхание, только чтобы не помешать комиссару. Как и он сам затаил дыхание, слушая этот перебор струн. Анна прервалась, полностью довольная звуком, послушала треск веток в костре, улыбнулась чуть шире и взяла пробный аккорд. Ну, он только показался пробным, потому что дальше её пальцы ловко залетали по струнам, высекая мелодию так, словно девчонка играла одновременно на двух электрических гитарах. И никто даже не подумал о том, что эту музыку сейчас слышно на километры вокруг… Пока комиссар играла вступительные аккорды к песне, которую вспомнила, Джеки заметил, что немало гвардейцев тупо покинули свои посты в окопах окрест, только чтобы послушать эту замечательную песню. А единственный политофицер, вместо того, чтоб матом и пинками разогнать их обратно, будто и не думала о том, что у них тут, вообще-то, война идёт. А уж когда она запела… — Красный вечер, черны горы, Синий дым чертил узоры, Бередил, тревожил песней сердце. Звал в края, где солнцем метит Непокорный горный ветер, Медный лик моих единоверцев…* Высокий готик звучал как-то не слишком рифмованно, выдавая переведённую песню с какого-то другого языка, но голос поющей девушки оказался просто чарующим. Не говоря уж о том, что музыка моментально захватила умы и сердца простых гвардейцев. И песня… песня была самой что ни на есть высокодуховной, поднимающей желание жить и чувство боевого братства в душе каждого человека. Да ещё и вид красавицы-комиссара, так очаровательно поющей и одновременно играющей на откровенно хреновом инструменте так, как не сыграл бы никто и на нормальной-то гитаре, практически влюблял суровых мужиков в эту девчонку. Она вкладывалась в песню, задевая в их душах нечто, о чём никто из них не задумывался, даже когда слушали священников, проповедующих в храмах Бога-Императора. Закончив петь, Анна сделала длинный проигрыш основной мелодии и взглянула на бойцов. Столь одухотворённые ебальники среди своих солдат она увидела впервые, как понял Джек. Да и он сам поймал себя на мысли, что впервые за всю свою жизнь встретился с чем-то по-настоящему хорошим. Девушка прокашлялась и сказала, снова подбирая лад: — Прошу простить за мой неподготовленный голос… Я не думала, что буду петь сегодня. Вопреки субординации, нестройный хор поддерживающих возгласов всячески подбодрил девчонку, ибо даже с, по её мнению, не лучшим певческим голосом, она своей игрой и этой духовной песней реально влюбила в себя суровых вояк. Большинство из которых были краснопузыми, а эти вообще впервые в своей жизни увидели доброго комиссара. Джеки промолчал. Он и так был полностью согласен с ними всеми, потому что такое и в его-то дерьмовой жизни было впервые. Нет, он, конечно, встречал простых солдатов-музыкантов в разных мирах, но зачастую в Астра Милитарум с музыкой всё было настолько хреново, что никто и не думал так играть, забив хуй на войну. Комиссар засмущалась и аж покраснела. Очень мило покраснела так. Бодяга решил её добить: — Комиссар, а не сыграете ещё одну песню? Девчонка удивлённо и смущённо оглянулась на него. Он где-то у себя в голове ощутил несколько разных мыслей. Молчаливое одобрение «Адмирала». Чей-то холодный тон, за которым угадывалось какое-то тёплое чувство, словно мнение, что «эта альтушка реально давно не играла и просто переживает, что поутратила талант (и абсолютно зря)». Вслед за которым в голове недавно инициированного мага прозвучал призрачный хор примерно таких же ободряющих возгласов, только на совершенно ином языке, нежели высокий готик. И чьи-то ещё мысли, звучащие, как будто озарение, что девчонка — и есть та, кого эти некто очень долго искали по всей, мать её, Галактике. А Анна и правда была удивлена предложением капрала, словно думала, что уж он-то прекрасно слышал, как хрипло она пела. Джеки подумал, что ни хера не хрипло, что у девчонки чистый хрустальный голос. Просто он никогда раньше не слышал, чтобы она пела, только материлась да лаялась с нерадивыми бойцами. Не найдя в лице капрала ни намёка на подвох, девушка вздохнула про себя, снова подладила струны, ища в мелодии изъяны, и так нашла, что ещё спеть. Тихо изобразив звук, отдалённо похожий на заводящийся мотор, она наконец снова высекла первые аккорды совершенно иной песни и запела: — Мое солнце горит на стыке ветров, граница семи холмов. Мое небо дождем опрокинули в ночь тени пяти углов. Сколько троп и дорог для меня заплелись в одну. Я иду по своей земле к небу, которым живу. Снова в ночь летят дороги, День просвет менять. Кому чья, а мне досталась Трасса Е-95! * Эта песня была быстрой и какой-то легкомысленной. Правда, Джеки показалось, что её начало вполне можно было сделать заклинанием, а где-то посередине песни ему почудилось, будто кто-то, кого он не видел, оглянулся куда-то в небо и присвистнул. Может, это был «Адмирал», а может, и кто-то из тех ледяных призраков. Но песня и впрямь была весёлой, а пока девчонка играла и пела, тут всем казалось, что не только струны орочьей гитары здесь звучат, но и эхо других музыкальных инструментов мельком слышится в аккордах, а позади этих звуков будто бы звучал скрип шин по асфальту. После второй песни Анна выглядела куда уверенней. А гвардейцев вокруг прибавилось, да и по окрестностям гуляло такое эхо, словно бы песня звучала не только здесь. Комиссар обвела взглядом новые лица и, ухмыльнувшись, заиграла вновь, а гитара будто смешивала электронный звук с акустическим: — Мои перчатки пришиты к резинке — Народный лайфхак, чтобы не потерял Заметает овраг, по прогнозу тепло, и снег липкий — Чудесный строительный материал Я суп не доел. Извини, спешу, У меня много дел, пойми. Я весел и смел, об одном прошу: Подбородок не прищеми…** Стиль песни заметно отличался от двух предыдущих, а на фоне будто зазвучали барабаны. Девчонка быстро нараспев проговаривала текст, будто рассказывая какую-то историю от лица ребёнка, который строил крепость из снега на какой-нибудь мирной планете в начале весны. И эта детская песня воодушевляла куда больше, нежели предыдущие. Солдаты словно вернулись в какое-то счастливое детство, слушая чарующий голос и прекрасную игру. А девочка, почти не останавливаясь, заиграла новую мелодию, уже чисто гитарную, а песня тоже была детской: — Я снова маленький, солнце яркое, мама опять сильнее всех в мире. Я снова боюсь собак и оставаться один в квартире А деревья такие большие, незнакомые плохие слова Поиграем в прятки? Мне, как раньше, по пояс трава. Это я не достаю до пола ногами Или пол до моих ног не достаёт? Те, кого я считал врагами Просто делают мёд, просто делают мёд… Это я, только дети трясут головами Не узнали меня, говорят, что не смогут помочь Я стал сильнее, и теперь я не лягу к маме Но чудовища не пришли — я прождал их целую ночь…** Эхо песни стало чётче. Не будь Бодяга так загипнотизирован песней, он бы решил, что та льётся из каждой вокс-станции связистов отделений. Включая всех связистов краснопузых. Анна пела и играла самозабвенно, совсем не думая о том, что где-то вокруг фиолетовые орки шастают. Напротив, сам капрал слышал словно бы их ментальные голоса, отчего-то притихшие, будто бы они вместе с гвардейцами слушали этот чарующий голос и чистую мелодию. А Анна и не думала останавливаться, высекая мелодию за мелодией, сделав короткие проигрыши между песнями, а следующую запев так быстро, что бойцы едва успевали следить за её речью: — Это учебная тревога — Волк не уносил зайчат В переходе снова в моде мелодии из «Девчат» Все молчат, но и в каждом молчании свой акцент На демисезонные песни скидка 1 процент И не звони мне сегодня в колокола Я никуда не пойду — у меня дела… Я буду скучать по тому, чего не было Буду скучать по тому, чего не было Буду скучать по тому, чего не было Здесь только я… и съёмная квартира! Под весёлую музыку входит печаль…но моё заявление Ставит печать по тому, чего не было Буду скучать…** Песня была веселее остальных, рассказывая про беззаботную гражданскую жизнь в отрыве от бесконечной войны. Анна читала это, не останавливаясь и не сбивая дыхания, отчего даже не заметно было недостатков перевода песни на хай готик. После неё проигрыш длился подольше, пока девушка наконец не остановилась и, подумав, вытащила своё устройства с символом шестерни Механикус на тыльной стороне. Натыкав что-то в сенсорном экране и сделав несколько глубоких вдохов-выдохов, она вновь очень-очень быстро заговорила под мелодию, которую из гитары высечь было уже нереально, несмотря на всё её мастерство: — Добро пожаловать в самый обычный лес: Немного хвои, в меру грибов и ягод, есть ручей — Он не вызовет особенный интерес Если только для прогулок или прочих мелочей — И то не точно, ведь люди здесь нечастые гости Дороги еле намечены где-то среди болот Буксует машина, кусты эмаль царапают, словно гвозди И хмурые дачники мчат обратно к себе в огород Тем временем тут свои законы у зверей, птиц и рыбок В пищевой цепочке нет места для аномалии Флора и фауна функционируют без ошибок Много лет ревут медведи, волки воют и так далее Никто не ждал беды, ибо не было слова «беда» Не было языка как такового — инстинкты одни Но вот однажды произошла, казалось бы, ерунда: Появились они: Слова-паразиты…** Эта история была гораздо дольше остальных и напоминала какую-то странную сказочку, которую Анна в стихах быстро читала под микс мелодий разных инструментов, от лица разных говорящих животных, неуловимо меняясь в лице и тоне, как будто примеряя эти звериные маски на своё личико. Она даже встала после первой арии рассказчика и перевела песню в целое представление, подтанцовывая в такт той или иной арии, создавая впечатление, что с каждой из них действительно чуть-чуть превращалась в тех, от чьих лиц она пела. Солдатня мгновенно признавала и змею, и трусливого грызуна, которого она назвала «заяц», и даже громадного лося! Джеки один заметил, что это её устройство чуть-чуть дорисовывало девушке голографические ушки или рога, в зависимости от того, кто в песне пел арию. Неизменной она была, когда переходила на лицо рассказчика, наводя на мысль о том, что это рассказывал человек. Закончив этакое нежданное и негаданное представление, Анна поклонилась куче гвардейцев, и те искренне зааплодировали. Первым, конечно, в ладоши хлопнул Джеки-Бодяга. На этот раз девчонка засмущалась сильнее. А маг почувствовал, как подавляющее большинство фиолетовых зеленокожих вдруг покинуло окрестности, возвращаясь в орочий лагерь. Эхом до него долетело осознание, что это были их мысли о том, что Анна была кем-то, кого они очень долго искали и тут вдруг неожиданно нашли на планете, на которую даже не планировали попасть. Комиссар вдруг разом потеряла всё смущение, краска схлынула с её лица, а в голове у неё прояснилось. Да, она реально давно не играла, отчего её саму захватил процесс, как истинную певицу и музыкантку, но тут она в моменте вспомнила, зачем вообще её полк прислали на эту планету. — Так, а ну-ка все обратно по постам! Вмиг из неожиданной рок-звезды она вновь превратилась в строгого политрука, при виде которого хотелось вытянуться по струнке и пулей метнуться выполнять приказ, но бойцы не сразу заметили эту перемену. Пока она звонко не крикнула: — ЖИВО!!! Парни прекрасно знали, как выглядит злой комиссар, так что не хотели доводить до мата и реальных тумаков, а не словесных, и той пресловутой пулей побежали обратно по постам. Джеки быстро проверил коротким сканирующим плетением все разумы вокруг. Несмотря на вопиющее нарушение устава, никто даже не подумал о том, чтобы казнить нарушителей на месте. Все эти песни реально звучали из каждой вокс-станции связистов. Голосом Анны и музыкой из-под её рук были очарованы буквально все. Каким образом это представление транслировалось по всем каналам? Откуда? Никто же из связистов не присутствовал тут, при них. Ближайший был на посту через полкилометра отсюда. Единственная догадка — что кто-то из орочьих коммандозов буквально сидел у них на краю окопа и с помощью примитивной орочьей техники взломал каналы связи гвардии. Всё это должно было пугать, но Джек внутренне сопоставлял факты и понимал, что этим оркам было совсем неинтересно так легко перебить всех людишек. Поэтому, когда все гвардейцы разошлись, он подошёл к серьёзно настроенной комиссару и спросил: — Что случилось? Та предупреждающе подняла указательный палец, а мордашка у неё была крайне сосредоточенной. Мысли её прочитать было всё так же невозможно. Но вот улыбочка её, которая последовала после этого активного мыслительного процесса, не слишком-то понравилась капралу. — Я знаю, как спровадить отсюда орков. — Да? И как? — Поверь… тебе не понравится. Никому не понравится. ***