История одного комиссара

Весь месяц прошёл в странном напряжении. За эти дни Рейко Джиндоу нередко вызывалась подежурить в части, в которой служила Анна Конно. И ни разу не заметила за рядовой чего-либо предосудительного. Все прочие гвардейцы женского пола были проверены и перепроверены трижды. Никто из них не мог быть тем новым комиссаром. Которая так и не появилась месяц спустя. А вот Анна, похоже, не только «служила» вместе с этой комиссаршей, но и была её личным адъютантом. И выяснилось это довольно забавным образом. Как-то ночью, когда старший лейтенант решила повнимательнее проследить за спящей девушкой-анекдотом, та выскользнула из постели и абсолютно бесшумно прокралась к своей лучшей подруге в полку. Ни сама Джиндоу, ни старшина роты, ни дежурный по роте не подняли часть, увидев неспящего бойца. Все знали, что к тому моменту старший лейтенант больше всего подозревала именно Анну в том, что она — комиссар. И следом за парочкой девушек решила проследить не только дежурная по части. Лейтенант строго глянула на Северина (он оставался дежурным по роте две трети месяца) и на старшину. Сержант остался рядом с ней, а вот старшина решил, что лучше ему проследить за спящими бойцами, а то тут не только Анна могла не спать. Только они вдвоём покинули расположение, как заметили два женских силуэта, скользнувших в переулок воен-городка. Северин удивлённо прошептал: — У них была гражданская одежда? Рейко шикнула на него и тихо побежала следом. Девушки пару раз терялись, и сержант пригождался лейтенанту, как более глазастый гвардеец. Конечно, их полк в целом подразумевался, как полк тактической поддержки, то бишь, в основном для специальных операций, что полагало каждого бойца в нём экспертом по части скрытности, но сержант тупо служил дольше неё. Заодно то, что те девочки умудрялись пропадать из его поля зрения, сильно удивляло обоих. Так они прошли до здания, в котором обосновалась комиссар. И услышали между рядовыми девушками такой разговор: — …Так, Сильви, ты спрячься и, если заметишь кого, кинь в окно камушек. — А ты куда, Аньк? — Пойду, бумажки посмотрю. Сильвия Риорин шёпотом взвизгнула шёпотом: — Ты что?! Увидит — убьёт! Анна шикнула на неё: — Не боись! Это моя работа. — Чего? — А зачем, ты думаешь, она меня сюда с собой притащила? — Ты чё, и роспись её подделываешь? — Нет. Стой на шухере, я быстро… Она и правда довольно быстро вернулась, а бывалые военные пожалели, что не могли заглянуть в окно на третьем этаже. Правда, вернулась она не оттуда, откуда вошла. Не-ет, она внезапно выпала из темноты за спиной Сильвии, придушив чуть ли не насмерть Джеки-Бодягу, которого ни сержант, ни старший лейтенант здесь увидеть не ожидали. Анна раздражённо прошипела, уронив отключённого штрафника на асфальт: — Блядь, влюбился он в меня, что ли? А до бывалых вояк дошло, что она в мастерстве скрытности превосходила лучшего бойца полка настолько же, насколько и в рукопашном бою. Вместе с тем, что Анна точно была не той, за кого себя выдавала. Впрочем, за этот месяц ни дня не прошло, чтоб эти двое не поцапались, отчего у всего полка сложилось примерно то же впечатление, которое сейчас выдала девушка. А ещё до Рейко и Северина дошло, что Анна прекрасно знала о слежке, но почему-то не тронула их. Хотя могла. Много раз могла, по мнению сержанта, которое он высказал старой подруге, когда они вернулись в расположение полка. Перед тем, как сами легли поспать. И в неспокойном сне Джиндоу обнаружила одну странность. Обычно, даже на мирных планетах, она не могла спать дольше четырёх часов. Не в последнюю очередь из-за того, что, стоило её мыслям начать путаться в предсонном состоянии, тут же приходили кошмары. А сейчас, только месяц спустя, до неё вдруг дошло, что сон её был тихим и пустым от сновидений. Она проснулась за секунду до того, как дневальный проорал: — Часть, подъём! И удивилась, что так долго проспала. Когда она вышла к строю рядовых гвардейцев, Анна стояла на своём месте. Сонная, как и все вокруг. Старший лейтенант кивнула и направилась в комнату дежурного по части. Весь тот день прошёл, как обычно. Бумаги, которые приносили комиссару, оказались в штабе, полностью заполненные по всей форме. И каждый раз, когда Рейко встречала взглядом роту новобранцев, она дольше всего задерживала глаза именно на Анне, которую теперь подозревала в том, что та была адъютантом комиссара, которую до сих пор никто не видел. Разумеется, рядовая это заметила. Но не подала виду. И это был единственный день, когда бывший штрафник не доебался до неё, хотя тоже довольно быстро вернулся в полк. А Анна так ни разу и не подежурила в наряде дневальных, потому что капитан первой роты практически день через день таскал её на уроки рукопашного боя в свою роту. Полностью перевести её из пятой в первую роту Алекс не мог, потому что документы её были какими-то мутными, и девчонка оказалась права — для того, чтоб поднять её из рядовых сразу в сержанты и поставить на должность инструктора, следовало обратиться напрямую к комиссару. Морган решил не ломать себе голову и просто таскать её к себе, когда получится, чтоб повышать квалификацию ветеранов полка. На общей боевой подготовке Анна тоже себя показывала хорошо. Не идеально, хотя могла, но хорошо. Она помогала любому бойцу, рядом с которым оказывалась, и порой перечила учебным приказам капралов, сержантов и офицеров, но её действия говорили куда больше, чем едкие слова. Похоже, что девчонка не лгала, говоря иногда, что уже служила в Астра Милитарум. И, к концу месяца, когда полковник приказал собрать всех офицеров полка, чтобы выяснить наконец, где скрывается комиссар, Рейко знала, что Анна — единственная подозреваемая. Но пошла на собрание. Офицеры неукоснительно послушались приказа. Алекс Морган, капитан первой роты, майоры Рейвен Гранд и Макс Краков, командиры второй и четвёртой рот, капитан Степан Запражский и старший лейтенант Джиндоу. Её как раз назначили командиром пятой роты, перед новым пополнением полка. Полковник собрал их во временном штабе. Эмиль Мортхис, суровый вояка, прошедший несколько войн, и все с разными врагами Империума, о чём-то переговаривался со своим заместителем, майором Бором Череватым. Старые друзья о чём-то договорились и, кивнув друг другу, обратили своё внимание на собравшихся офицеров. Рейко почувствовала себя неуютно, потому что все без единого слова повернулись к ней. Эмиль ровно сказал: — Старший лейтенант, докладывай. Кого ты подозреваешь, что это комиссар? Джиндоу встала по стойке смирно и ответила: — Весь этот месяц я подозревала только Анну Конно. Она одна показывала качества, нестандартные для новобранца. Очень нестандартные. Но… Она засомневалась, стоит ли говорить, но полковник коротко кивнул, и она сказала: — …Неделю назад я проследила за ней ночью до квартиры комиссара. Она сказала своей подруге, что бумаги комиссара — это её работа. Так что я сомневаюсь, что это именно она. Скорее, она её адъютант. И комиссар, похоже, дала ей приказ стать рядовой на какое-то время. Ну, я так думаю. — А ты не думаешь, что стоит её допросить, старший лейтенант? Рейко только раскрыла рот, чтобы ответить, как вдруг в зале неожиданно раздался звонкий женский голос: — А давайте я упрощу вам «боевую задачу»? Лица мужчин приняли весьма озадаченное выражение, когда перевели глаза на обладательницу сего запоминающегося голоса. Говоря проще, они были в состоянии обалдевания на грани шока. Рейко тоже обернулась, чтобы увидеть Анну, одетую в комиссарскую форму прямиком из квартиры, в которой она сама побывала месяц назад. Старший лейтенант ещё тогда заметила, что форма несколько отличалась от стандартной для члена Оффицио Префектус. Но не стала толком изучать чужие знаки различия, по-видимому, принятые в тех местах, где раньше служила новый политрук. А сейчас, когда форма сидела на девчонке так же идеально, как и гвардейская, Джиндоу как следует рассмотрела все отличия этой формы от обычной. Высокую фуражку украшал не окрылённый череп из золота, а Имперская Аквила из серебра. Анна носила её, сдвинув на затылок, как старый солдат парадную шапку, пока ему на это не укажешь, как на нарушение уставной формы одежды. Серебром были отделаны и её парадные наплечники, которые как будто переходили в птичьи клювы. Рукава тоже были украшены серебром на локтях и запястьях. Подкладка чёрного пальто почти сливалась с тканью куртки, если бы это были не разные элементы формы. В лямки пояса был продет металлический ремень с пряжкой в виде тупой змеиной головы с толстым носом, а на красной куртке был подвязан очерченный чёрной тканью и серебряным шитьём кушак, отличительный элемент офицерской формы Комиссариата. Сама куртка, в свою очередь, цветом почти сливалась с кушаком, если бы не окантовка последнего. Полы куртки и пальто образовывали нечто вроде юбок, короткой алой поверх штанов и длинной чёрной, поверх первой. А вот застёжки были какими-то прямоугольными, сделанными из бронзы. Вот здесь-то и присутствовали окрылённые черепа, один разделённый на половинки золочёный череп на воротнике куртки, и другой в виде броши над нагрудным карманом. Строгие форменные штаны уходили в высокие чёрные сапоги, которые венчали наколенники, выполненные в виде черепов из всё того же серебра, что и наплечники. Только обрамлённые лавровыми ветвями. И сапоги были на средненьком каблучке, который, в отличие от обычных гвардейских сапог, приподнимал эту девушку куда выше. И личное оружие было при ней. Диковинный меч в гладких полированных ножнах, со слегка изогнутым и узким лезвием, как можно было догадаться по небольшим размерам ножен, рукоять которого так же немного изгибалась к лезвию. Висел этот меч на синих тканевых ленточках, привязанных на металлический пояс на пальто, завязанных бантиком. Диковинным он был потому, что на нём не было ни единого элемента, присущего силовому оружию. С другой стороны — под пальто — была кобура, в которой покоился внушительный стабб-револьвер, не особо выглядящий удобным для тонких ручек комиссара. Правда, учитывая, как сидела на ней форма, её личное оружие тоже должно было быть идеально подходящим под неё. И, кажется, у этого револьвера было аж четыре ствола.* Золотые же волосы выбивались из-под фуражки, обрамляя её милое личико и подчёркивая ярко-зелёные глаза. А на губах была уже привычная её нахальная ухмылочка. И… Рейко даже не думала, что женщина-политрук может выглядеть такой красивой в своей форме. Стояла она, прислонившись к косяку двери, подпирая щеку кулаком и скрестив ножки. — Полковник, посмотрите на стол. Эмиль Мортхис опустил глаза и поднял брови, увидав перед собой пачку документов, которых там не было минуту назад. И никто не понял, как они там оказались. Но полковник поднял бумаги и начал их просматривать, задумчиво хмыкая. Закончив краткий просмотр всех документов, с которыми приходилось иметь дело ему и комиссару, он поднял удивлённые глаза на девчонку. — Всё по форме, как полагается. А я думал, раз… э, вы играете рядового гвардейца, то у вас вряд ли есть время на бумажную работу. Девушка в форме комиссара усмехнулась, отняв щёку от кулачка. — А вы думали, я сюда отдыхать пришла? Она выпрямилась, одёрнув высокий воротник пальто. — Солдатом притворялась, чтоб посмотреть, как живут мои бойцы, с которыми мне предстоит служить. И мне показалось, что у них недостаточно боевой подготовки и слишком много строевой. Рейко спросила, не постеснявшись старших по званию, но почувствовав себя неуютно от того, что следила за девчонкой, и у той теперь есть прекрасный повод её расстрелять: — А-а… давно вы там стоите? Но Анна ей лишь хитро улыбнулась: — Старший лейтенант, там, у моих апартаментов, был всего лишь спектакль. И то не для вас. Лысый капитан медленно похлопал в ладоши, глупо улыбаясь девчонке, которую за этот месяц стал считать чуть ли не дочерью. Анна театрально поклонилась Алексу. — Если не секрет, девочка, вам сколько лет? Она всё не прекращала весело улыбаться. — Мне? Шестьдесят пять, капитан. Сэр. И чуть показала ему язык. Он щёлкнул пальцами. — Я знал! Кстати, а чего т… вы с Бодягой нянчитесь? Анна пожала плечами. — Слышала, что хороший боец. Правда, до сих пор понять не могу, почему мой предшественник ни разу его не тронул за неуставные отношения с личным составом. Полковник ответил ей на этот вопрос: — А он спасал его задницу много раз, так что комиссар тоже закрывал на это глаза. Улыбка пропала с её лица. Оно даже как-то посуровело, отчего каждому офицеру вдруг стало неуютно. Девушка приподняла левую бровь, а её голос охладел: — Вот как? «Тоже»? Эмиль, как сперва показалось Рейко, не относился серьёзно к ней. А сейчас, вдруг осознав, что дал ей ещё один повод его расстрелять, изменился в лице. Но улыбка вернулась на лицо комиссара. Только уже не та весёлая и бесшабашная, граничащая с детской (или являвшаяся, учитывая её лицо и комплекцию), а опасная. — Ну, ничего. Думаю, он теперь у меня на крючке. Заместитель полковника, Бор Череватый, с усмешкой спросил: — Всё-таки влюбился? — Думаю, просто ущемлённая гордость. Как профессиональная, так и мужская. — И ты расстреляешь его за домогательства? — Зависит от его дальнейшего поведения. И зачем кого-то просто так расстреливать? Доиграется — срублю башку. Она положила руки на ножны, уперев большой палец в гарду, выполненную в виде цветка. У каждого в штабе мороз пробежал по коже от её улыбки и вида готовности выхватить оружие, чтобы применить его по назначению. Выглядело это максимально жутко, несмотря на внешнюю молодость женщины-комиссара. А ведь эти воины Императора в своей жизни повидали достаточно жути, чтобы просто так испугаться от одной лишь улыбки комиссара. Слишком уж это выглядело странно и несоответствующе тому образу, который она создала себе за этот месяц, притворяясь обычной рядовой. В качестве солдата Анна представлялась каждому офицеру как этакий вечный ребёнок, всегда весёлая и легкомысленная, пусть и с обострённым чувством справедливости, когда дело касалось женской чести. Последним она заработала большое уважение со стороны всего женского личного состава, не говоря уж о реальной помощи в нелёгком гвардейском быту. Но её рука соскользнула с небрежно висящих ножен узкого изогнутого меча, а личико снова приняло ту привычную детскую улыбку, и офицерам полегчало. — Ну, раз мы теперь знакомы на надлежащем уровне, представлюсь наконец, как подобает. Я — Анна Конно, ваш новый комиссар, господа. И пока что мне относительно нравится ваш Дараинский Тринадцатый полк. Не без огрехов, не без ошибок, но в целом всё приемлемо. Как я уже говорила, бойцам следует побольше учиться воевать, а не красиво шагать по плацу. Помимо рукопашного боя, которому следует учить далеко не только первую роту, я введу обязательные занятия с холодным оружием. Любым. Я хочу, чтобы мои бойцы имели шансы пережить поединок с любым противником, начиная от повстанцев и заканчивая орками, друкхари и отдельными особями тиранидов. И эти слова внушили командованию полка дополнительное уважение к её профессионализму. Сперва она целый месяц водила за нос целый полк, чтобы лично посмотреть, как живут гвардейцы, без прикрас узнав обо всех их проблемах, а теперь собиралась повысить их эффективность на поле боя. Все офицеры кивнули. Комиссар осталась довольной: — И замечу ещё раз, что вы — не Мордианская Железная Гвардия. Для введения моих занятий потребуется сократить время строевой подготовки. Полковник склонил голову. — Принято, комиссар. Я отдам надлежащие приказы. Что вы можете сказать о боевом духе нашего нового пополнения? Рейко Джиндоу так и не восприняла всерьёз возраст девушки, сочтя его за самое обыкновенное враньё, отчего комиссар ей казалась всё тем же ребёнком, которому по недоразумению вручили алый кушак. Тем не менее, девчонка не показывала никакого непрофессионализма: — Приподнятый. Несмотря на ужасы, про которые рассказывают старожилы полка. Я бы сказала, что новобранцам эти рассказы кажутся добрыми сказками, и я с ними согласна. Они ещё не знают, какие ужасы может припасти для них галактика, но уже в курсе, что их жизни принадлежат Императору. В целом, пополнение оказалось довольно набожным и подготовленным к службе. Разумеется, я сделаю всё возможное, чтобы сохранить этот уровень боевого духа и приумножить его. Усатый капитан с чубом с усмешкой спросил: — Став для солдат кем-то вроде младшей сестрёнки? Девушка (вдвое старше командира пятой роты) наигранно приподняла брови. — Вы сомневаетесь в моём стиле работы с личным составом, капитан? — Просто впервые вижу подобный стиль работы с личным составом у комиссара. — Неудивительно. Я, похоже, одна такая особенная. Хотя… на моей памяти была парочка комиссаров, которые всё-таки были в своём уме и ратовали за благополучие простых солдат. Один из них — мой близкий друг и напарник. Что бы вы ни думали, я дорожу каждой жизнью, находящейся под моим крылом. Эти слова прозвучали одновременно мягко, уверенно и с отзвуком стали, сокрытой в голосе. Старший лейтенант не знала, что подумали остальные офицеры, но лично ей показалось, что отныне они все под надёжной духовной защитой. Куда более надёжной, чем в её юности, когда полк воевал с одним очень поганым культом Хаоса в составе двух других полков Астра Милитарум. Тогда чёртов экклезиарх ни хрена не смог сделать с моральным разложением нескольких рот из всех трёх полков, отчего последовали массовые казни, в том числе и незатронутых порчей. А сейчас, услышав, казалось бы, простые слова и мягкий голосок, у неё возникло чувство, будто бы её поместили за щит к огрину, или даже внутрь титана. Анна, снова улыбнувшись по-детски, спросила: — Ну, раз мы все теперь представились, не пора ли мне сделать то же самое с гвардейцами? Вообще-то, никто больше тут не представлялся, но она уже месяц как служила в полку, так что, наверное, знала их всех по именам. Но тут она посмотрела на Рейко и сделала почти неуловимый жест рукой, подзывая её к себе, и направилась на выход из штаба. — Пойдём, Рейко. Соберёшь полк. Старший лейтенант немного заикнулась, вопросительно посмотрев на полковника: — Й-й-есть… Эмиль, вместо того, чтоб возмутиться, лишь усмехнулся и начал обсуждать последующие приказы с остальными командирами полка, а Джиндоу последовала за девушкой-комиссаром. Отойдя достаточно далеко, она подобралась поближе к ней и спросила, желая убедиться в своих догадках: — Анна, вы… тебе правда шестьдесят пять? Комиссар никак не отреагировала на фамильярность, её голос остался ровным: — Правда. Тебя так удивляет моя внешность? — Ну… да. Хорошо выглядишь. Лет на шестнадцать. — Прошла парочку операций, чтоб так выглядеть. Плюс постоянный спорт, занятия фехтованием и рукопашным боем. — А-а, если не секрет, где ты раньше служила? Анна цокнула языком и качнула головой. — А вот это как раз секрет. Но, если коротко… вы у меня первые подчинённые. Конечно, если вас всех тут можно считать моими подчинёнными. Рейко задумалась над её словами. И вспомнила одну странность. За всё то время, что она знала её, как рядовую, девчонка умудрялась говорить только правду. Точнее, только то, что, как бы, и являлось правдой, но редко прямо относилось к тем вопросам, что ей задавали офицеры и гвардейцы. — Знаешь, до сих пор не понимаю, как у тебя получалось водить за нос весь полк. Девчонка рассмеялась чуть ли не в голос: — Ну, так я же ни разу и не отрицала, что я и есть комиссар! И когда парни спрашивали меня прямо, и когда Бодяга всякие каверзные вопросы мне задавал, даже вот неделю назад, когда ты за мной следила. Это ж и правда моя работа — заполнять всякие бумажки. Не самая приятная, конечно, но работа. И шлем я носила именно гвардейский, а моё отношение ко всяким «смешным головным уборам» значения не имеет. — А-а… можно узнать, что ты имела ввиду, говоря, что дорожишь каждой жизнью под своим крылом? Личико леди комиссара приняло серьёзное выражение. — То и значит. И жизнью, и душой. Раз вы все теперь — мои бойцы, которых мне предстоит поддерживать в вечной войне, вы дороги мне. Почти семья. И я сделаю всё, чтобы вы стали сильнее и смогли выжить в будущем аду сражений. А если потери всё-таки произойдут, то я буду молиться Императору о каждой душе, что покинула сию юдоль скорби. Старший лейтенант поймала себя на мысли, что не хотела бы увидеть её грустной. И что обязательно увидит, как только их полк снова пошлют в самую мясорубку. А ещё то, что уж её-то Бог-Император точно услышит, когда она вознесёт Ему молитвы. Правда, у неё были смутные сомнения, что Анна знала, как надо правильно молиться… — Ань… а ты не была раньше сестрой битвы? Они как раз выходили к расположению полка. И девушка качнула головой вновь. — Нет. Но-о у меня есть одна сестричка… кровная, с которой я смешивала кровь. Вот она была когда-то. Потом… ну… Так, Рейко, давай-ка я не буду тебе о ней трепаться, а? Старший лейтенант подумала и кивнула, про себя делая зарубку на памяти, что прошлое у этой девушки было весьма насыщенным на события и, чем Бог-Император не шутит, на святые деяния. Однако довольно странно, что из этой парочки девушек в Схоле Прогениум одна пошла в Сёстры Битвы, а другая — в Комиссариат. Они дошли до расположения и, войдя в казармы, разделились. Комиссар направилась в комнату дежурного, а старший лейтенант пошла на несколько этажей повыше, к сержантскому составу, чтоб предупредить их, что комиссар наконец предстанет перед бойцами. Она намеренно не сказала сержантам и старшинам, кто именно оказался полит-офицером, однако они со всей поспешностью принялись за сбор всех бойцов на плацу. Анна куда-то пропала. Северин, когда полк наконец был собран и построен, обратил внимание, что её имя в принципе отсутствовало в списках личного состава. Отчего старый сержант многозначительно взглянул на старшего лейтенанта рядом с собой перед строем. Бойцы болтали, практически не стесняясь, пока на них не наорали другие сержанты. И вот, наконец, они увидели комиссара, которая, казалось, появилась просто из ниоткуда. Она вышла из-за спины одного из сержантов, который решил посмотреть, где там находится политрук. Девушка неспешно прошла вдоль строя, держа руки сложенными за спиной. Если офицерам она предстала в расслабленном виде, на месте создав им образ легкомысленной и весёлой девочки, какой она была весь месяц, то сейчас она выглядела именно как офицер. Незастёгнутыми были только воротники пальто и куртки, слегка виднелась белая рубашка под ними, и концы кушака под пальто. Фуражка была надвинута почти на брови и сидела крепко на голове, а диковинный меч был привязан на весь пояс, а не только на одну лямочку. Лишь до некоторых доходило, кто это, потому что комиссар и волосы свои заправила поаккуратнее. Всё-таки, она умела выглядеть не только красиво, но и внушительно. Но, когда она наконец повернулась лицом к строю, у добрых двух третей солдат отвисли челюсти. И то старший лейтенант только этих видела, не считая задних рядов, которым обалденную новость передали соседи, что стояли поближе к передним. Оно понятно, что они натурально охренели, потому что никто среди простых гвардейцев не верил, что их «младшая сестрёнка Анна» — на самом деле и есть тот полит-офицер, которая переоделась солдатом. Наверняка больше всего сейчас охренел бывший штрафник, только что осознавший, что весь этот месяц открыто домогался до комиссара. И до него не могло не дойти, что она сама себя так вела ровно по той же самой причине. Скорее всего, он сейчас мысленно рвал на себе волосы, что не смог толком догадаться, кто она такая. Над строем раздался её звонкий голос: — Гвардейцы! Смир-рна!!! Ровный строй в едином порыве приставил ногу и вытянулся по струнке. Комиссар бросила придирчивый взгляд по сторонам и, с улыбкой наклонив голову, сказала потише: — Вольно. Солдаты расслабились. Анна продолжила: — Я — ваш новый комиссар! Анна Конно! И я хочу научить вас сражаться, как подобает! Надеюсь на вас, ребятки! С этой своей весёлой улыбкой, она подмигнула бойцам и, повернувшись на каблуках, подошла к чуть меньшему строю сержантов со старшим лейтенантом во главе. Руки из-за спины она так и не выпрямила. — Старший лейтенант. Сержанты. Если кому что понадобится по моей части — я буду в комнате дежурного. И, развернувшись, чтоб оборвать едва вылетевшие вопросы и формальные ответы на её высказывание, девушка направилась обратно к расположению полка. Рейко поймала себя на мысли, мол: «И это всё?» ***