Blaue Blume

      Немца что-то разбудило… а нет — кто-то. Неопытный алкоголик все не мог проморгаться, а потом и вовсе схватился за голову от неожиданно навалившейся боли. Ему, наверное, хорошо вдарили по ней — до того она ужасно гудела. Приподнявшись и оперевшись на одну руку, больной посмотрел на сидевшего на краю кровати — это был Пулеметчик, державший графин полный воды — этой прекрасной, вкуснейшей жидкости, о какой только можно мечтать при похмелье.       Сев на кровати, Медик принялся хлебать воду. Русский умилено наблюдал за этим: за совершенно откровенным образом представшим ему. За этой слабо уловимой красотой человеческой неидеальности. Врач, наконец, решил поинтересоваться: Как он пил и уснул там, а проснулся здесь? Хэви посмеялся, слегка ударив и потреся его за плечо, и поспешил ответить:       — Я тебя принес сюда.       От неожиданности ответа у Медика аж открылись глаза:       — ТЫ. ЧЕРЕЗ БАЗУ. ТАЩИЛ МЕНЯ СЮДА?! ЭТО… — Несчастный схватился за голову, чуть не уронив графин. — Это явно кто-то видел!       Избранник нежно обнял его и бодро стал заверять:       — Этого точно никто не видел. Мы с Инженером позаботились об этом вчера.       — А если? — Параноик хотел бы уже предлагать тысячу вариантов, но был быстро остановлен:       — ВСЕ в порядке: Это точно. — Хэви поцеловал его в щеку.       Немец выпрямился и посмотрел на него. Тяжело выдохнув, он поинтересовался:       — Я не сделал чего-то… лишнего вчера?       — Выпил… лишнего. — Русский игриво поднял брови и подтащил к себе своего алкоголика, тиская и целуя.       Немец немного рассмеялся. Отдав графин русскому, больной решительно лег обратно, попросив: «Разбуди меня через час». Хэви согласился и укрыл его одеялом. Посидев немного и полюбовавшись им, он пошел относить графин. Притворявшийся спящим врач, с трепетом и радостно думал — как прекрасно, когда кому-то все-таки есть до тебя дело.       Русский прошел лишь один поворот по пути на кухню, как встретил Шпиона. «Боже» — подумал Пулеметчик, даже не успев обмолвиться с ним хотя бы одним словом. Ему просто хватало этого надменного выражения лица.       — Цветы в лазарете поливал? — Ехидничал француз, зажигая сигарету.       — Что ты хочешь? — Прямо спросил Хэви.       — Просто интересуюсь… — Наигранно отвечал Шпион, приподнимая плечами и слегка разводя руками.       — Не стоит. — Русский пошел дальше, пока француз с ухмылкой смотрел ему вслед.       «Немец слишком много себе позволяет» — главная мысль Шпиона уже долгое время. Он сидел у себя и курил, запивая коньяком. На столе, помимо его закинутых ног, лежали бумаги: бесчисленные документы, многие из которых были довольно пожелтевшими. Около стола стоял ящик, покрывшийся пылью — его давно приехавшая посылка; заготовка к плану. А на стене висел подранный календарь, каждый лист которого француз отрывал с нескрываемым удовольствием.

Осталось немного на самом деле. Немного.

      Но он не то, чтобы был готов. Слишком много вещей, которые могут пойти не так — и он не может такого допустить. Шпион вертел сигару в руке, смотрел на календарь и кусал свою губу: Слишком мало времени. Вдруг он вскочил и направился к малолетнему бостонцу.       Медик проснулся к 3 часам дня. Пулеметчик не разбудил его.       «Неужели забыл?». «Нет, точно, нет — скорее всего что-то случилось».       Приведя себя в более менее адекватный вид, врач хотел пить. Наверное, даже лошадь после скачек так не жаждет воды.       На кухне его ждало лишь одиночество. Но самое главное — в чайнике была вода. Выпивая стакан за стаканом, он даже не заметил зашедшего Скаута, или же он сам постарался быть незамеченным:       — Ты всех других попрекаешь, а сам пьешь?       Немец дернулся и резко посмотрел на него через плечо:       — Ты меня до этого довел. — Сквозь боль в голове и неясность сознания огрызся немец.       Посмотрев на неудавшегося сомелье, Скаут издевательски это прокомментировал:       — Н-да… Пить это не твое. — Бостонец сел на стол. — И в том, что ты такой неуравновешенный, — он ненавязчиво показывал на него пальцем, — я явно не виноват.       — Это ты о пощечине говоришь, я полагаю… — Развернувшись к Скауту, врач оперся на тумбу, сложив на нее руки.       «Хм» — мычанием согласился Скаут.       — То есть сначала ты спокойно взял у меня деньги. И вот теперь — на следующий день — ты уже обижаешься на меня. Кто из нас еще… неурвн… неуравновешенный. — Врач принялся тереть лоб.       — Умолкни — ты знаешь, что деньги слишком важны для меня. Во-вторых — я же не жалуюсь… просто наблюдение.       — Все хватит с меня этого. — Немец пошел к выходу.       — И все же мой вопрос был тогда настоящим.       Увидев вопросительный взгляд немца, бостонец уточнил:       — Ты ведь спишь с ним только ради мести: Чтобы подставить, да?       — Идиот. — Гневный немец ускользнул в коридор.       Наступал вечер. В комнате Подрывника — он сам и Солдат играли в карты, распивая ром и споря о том, что действительно значит «Быть патриотом», как к ним зашел Шпион.       — Чего тебе? — Поинтересовался вечной бухой Подрывник, даже не удосужившись одарить его должным вниманием, ибо карты важнее.       — Я знаю, что вы большие ценители рома. — Француз поставил резную бутылку на стол. — Я когда-то заказал один — мне вот нужен человек, который проверит его качество. А то он у меня уже запылился.       Друзья немного помялись, но согласились.       Стоит признать — ром был прекрасен, все-таки французу пришлось отдать за него очень кругленькую сумму.       — Я такого рому уж столько лет не пил, спасибо! — Подрывник ударил его по плечу.       — Конечно, дружище!       Француз поднимал за него бокал. Они втроем чокнулись. Но у Солдата все билась, скажем так — «задняя мысль» в голове. Шпион он и для своих — шпион.       — Давайте сыграем в карты втроем! — Предложил гость.       — Только без ставок. — Резко сказал Солдат и увидел на себе какой-то мутный взгляд француза.       — Зачем они нам? — Вдруг ответил гость, доставая свой любимейший портсигар.       Сыграв пару партий, Солдату надоел Шпион, но его закадычному другу — нет. Поняв, что незваный гость не собирается уходить, а Подрывник не собирается его выгонять, Патриот встал и ушел сам, соврав о каких-то там делах.       Шпиону, уход собутыльника не понравился, но зато он смог предложить сыграть по настоящему — и проиграл два раза подряд небольшую сумму. Возбужденный победами подрывник поставил неплохую сумму на кон.       — Друг мой, я хочу у вас кое-что уточнить. — Шпион брал карты.       — М?       — Вот у вас есть какие-то воспоминания о второй мировой? Может близкие родственники там погибли, пострадали.       — Ну… Да. А что?       — Навожу исторические справки. Хобби такое. Расскажите, извольте.       Прошло три недели. Время шло медленно, но верно.       За это время Медик успел привыкнуть быть совершенно отчужденным от Хэви на людях, которому оставалось лишь признать это. Сам же русский всегда был открыт и общителен — ему ничего менять не пришлось, только бы не проболтаться о чем-нибудь лишнем.       Врач зашел на кухню, где лицезрел действительно поразительную для себя картину: Шпион и Подрывник что-то обсуждали, распивая и закусывая. Увидев немца, француз с улыбкой на лице принялся приглашать его сесть с ними, но тот отказался, сославшись, что пришел только за молотым кофе и у него много дел.       Забежав к русскому, взъерошенный немец стал ходить по комнате туда-сюда, бодро и не особо понятно излагая свои мысли. Хэви сначала слушал его, пытаясь хоть что-то понять, но все же схватил его за плечи, слегка встряхнул и мягко, но настойчиво, попросил:       — Успокойся! Пожалуйста…       Вцепившись в предплечья возлюбленного, Медик продолжил свои опасения:       — Хэви, он явно что-то задумал. Он сидел с Подрывником. Я уже видел их вместе иногда до этого. Хэви!       Напуганный взгляд смотрел прямо в глаза Пулеметчику, который лишь закатил глаза от очередного приступа мнительности:       — Почему они не могли просто сдружиться? У нас тут не самый богатый выбор.       Врач положил свои руки на его щеки: «Хэви, они…». Он остановился, продолжая смотреть ему в глаза. Тяжко выдохнув, немец посмотрел куда-то в сторону. Помолчав, он продолжил:       — Не богатый выбор, но… — Он посмотрел вновь в его глаза. — Мне не нравится все это.       Русский мягко обнял своего нервного немца. Гладя по спине, он заверил его:       — Если он что-то затаит, я сверну его в бараний рог. Я не дам тебя в обиду. Я же всегда рядом — я же твой настоящий товарищ!       Вертя в одной руке нож-бабочку и неся папку в другой, Шпион бодро шел по коридору, размышляя, что и как сказать Скауту.       Дверь оказалась обыденно незапертой, а комната юнца была привычно захламленной. В общем-то — все как всегда. Постоялец валялся на диване, подбрасывая мяч вверх.       — Че тебе? — Поинтересовался бостонец, даже не посмотрев на француза.       — Хотел узнать, что это ты с немцем так ругаешься в последний месяц? Причем, бесплатно…       Схватив мяч в руку, паренек огрызся:       — У меня личных поводов хватает ему высказаться.       — Каких интересно? — Шпион уселся на дряхлом стуле.       Скаут приподнялся, оперевшись на предплечье:       — Тебе какая разница? Ты хотел, чтобы я ему мозг потрепал — я потрепал. Хочешь еще — заплати.       — Ммм… — Гость улыбнулся. — А я все думал тебе известна судьба отца.       — Он погиб на войне — что мне еще нужно знать?       — Ну, например, как он погиб.       Бостонец смотрел на него очень непонимающе. Увидев это, Шпион достал бумаги, подтверждающие то, что отца юноши отправили в газовую камеру. Скаут сел и начал смотреть документы.       — Ладно… А к чему все это? — Скаут посмотрел на него.       Француз достал еще одни бумаги и протянул наемнику:       — Узнаешь подпись?       — Это… Это подпись Медика. — Изумленное лицо взглянуло на француза.       Шпион положительно покачал головой:       — Твоего отца убили фашисты в газовой камере. И пусть не именно Медик убил его — он убил тысячи других. И у меня есть документы.       — Так вот почему ты сказал мне его так назвать…       Шпион приподнял брови и слегка поднял голову, поджигая сигарету.       Техасец отодвинул чертеж и облокотился на стол, задумчиво обнимая лицо руками. Потом все же посмотрел на Пулеметчика, сидевшего рядом:       — Говоришь он шел куда-то с папкой?       В ответ Хэви энергично помотал головой. Инженер немного помычал рассматривая концепт-рисунок на стене, потом вновь обратил взгляд на друга:       — Может все-таки Медик прав. Может эта жаба действительно что-то задумала?       — Да что он может задумать и зачем?       — Ну ты же сам рассказал мне о том, что однажды передряга у них уже случилась.       Хэви и сам облокотился на стол:       — Ну да… Но, неужели, он из-за своего ножа так бесится?       — Скорее от того, что к тем событиям изначально привело. Но думаю потеря коллекционного ножа его тоже раздражает.       Инженер оперся на спинку стула, сложив руки на груди:       — Знаешь, я так думал. Он ведь может перевоплощаться. Что мешает ему сделать это против нас? Застать кого-то одного врасплох…       Достаточно так неожиданно к двум конспировщикам зашел «не по погоде» радостный врач.       — Все таки ты здесь, Хэви.       Они смотрели на него подозрительно. Немца это немного сбило с толку.       — Что-то не так?       — Подойди сюда — Позвал его избранник, — положи руку на стол.       Медик положил свою кисть прямо перед ними. Инженер взял молоток.       — Может объясните, что происходит?! — Беспокоился немец, но руку все-таки не убирал.       — Это маленький тест.       Инженер достаточно аккуратно, но сильно, ударил его по руке молотком и заключил:       — Этот немец настоящий.       — Скорее — чистокровный. К чему это все? — Немец смотрел то на одного, то на другого.       Хэви объяснил:       — Мы предполагаем, что Шпион может использовать свое перевоплощение в своих целях.       — Разумно, конечно, но вы каждый раз друг друга будете бить молотком?       Откинув инструмент в сторону, Инженер рассказал об их новом способе проверки:       — Нет. У нас будет специальный вопрос и, соответственно, ответ.       Немец посмотрел на этих специалистов по шпионскому противодействию, вздохнул, приподняв брови, и согласился на этот своеобразный обряд проверки.       Инженер вдруг задумался и спросил:       — А зачем ты вообще пришел?       Немец снял со спины и поставил на стол свой «рюкзак» для работы медигана.       — С последнего боя он странно… — Медик принялся щелкать пальцами, пока друзья непонимающе смотрели на него. — Трещит. Вспомнил слово.       Утро начинается не с кофе — а с сирены, бойкого ора солдата и кровопролитной войны. Мог бы жить немец, не смотря на эти: боль, страдания и конечности синей команды, разбросанные вокруг него? Нет. Спасая жизнь своего сердечного друга, он не забывал забирать ее у других, метко отстреливая буйные головы шприцами с ядом. Когда товарища все-таки свели в могилу, он перерезал пару вражеских глоток, после чего даже смог сбежать, дьявольски смеясь над своими врагами-неудачниками — сворой, не сумевшей его нейтрализовать. Но он, конечно же, признавал помощь Снайпера. И все же — как он был хорош. Вся его радость закончилась, когда свой Скаут оказался вражеским Шпионом, не пожалевшим пули для его головы.       С оскалом безумия врач ловил Шпиона, забирая чужие души по пути. Их собственный Шпион, выкравший дипломат, ускользал от Скаута, перепрыгивая ступени и трупы. Но, в конечном итоге, оказался загнан в угол и жестоко забит битой.       И все же Шпион потом выкрал документы, одарив их долгожданной победой и очередным поводом пьянствовать.       Зайдя с врачом в лазарет, Пулеметчик поставил медиган на законное место и хотел было усесться за стол, но цепкие пальцы схватили его руки. Медик переполненный счастья от увиденного и совершенного насилия был очень взъерошенным и явно хотевшим продолжения веселья в своей слишком странной жизни. Безумец принялся заставлять его танцевать подобие вальса, кружась вокруг, как юла. Когда он схватил его за поясницу снова, вытянув их сомкнутые руки в сторону, Хэви ясно увидел его зрачки — огромные и сосредоточенные, будто он был котом, притаившимся в кустах, ожидая, когда бы выпрыгнуть на несчастную птичку. Но стоит признать — это был прекрасный момент, пусть русскому и не давался благородный танец. Они кружили вместе, до того погруженные в действо, что чуть не уронили оборудование. Посмеявшись с этого, чета стояла, смотря друг на друга. Медик прислонил руку к его плечу, провел по его ключице, приближаясь к шее. До русского дошло сокровенное намерение немца, и он не придумал ничего лучше, чем спешно сбежать с совершенно глупой, наспех придуманной причиной.       Одинокий Медик смотрел на закрытую дверь, перетирая меж собой зубы.       Шпион, Солдат и Подрывник же обмывали победу, и в ее же честь играли по серьезному — на деньги. Француз, возможно даже искренне, смеялся с шуток Подрывника, не забывая поддакивать Солдату.       — Меня радует, что у Америки есть такие как ты, Солдат! — Стоя озвучивал тост француз, после чего залпом выпил ром.       Солдат был польщен, даже подумал, что может этот настырный француз не так уж и плох, как ему казалось.       Солнце только-только озаряло округу. Инженер вышел к остальным, не менее сонным, чем он, наемникам, крутившимся на въезде на базу. И только Мисс Полинг стояла бодрячком, опираясь, скорее всего, на один из автомобилей, полностью накрытых белыми тряпками. Она ждала всех наемников, разговаривая с Хэви и Медиком, старательно игнорируя навящевого Скаута, кружившего рядом и подкатывающего к ней уже в какой раз. Заметив, что свора собралась полным набором, девушка выпрямилась и радостно начала рассказывать:       — Думаю до вас все же дошла новость о грядущем отпуске и с чем он связан.       Наемники уточнили, что причины они не знают.       — Будет ремонт респауна. Начальство договорилось о перемирии. А вы получите отпуска длинной в две недели, сможете съездить по домам. Но можете остаться и здесь.       — А это что? — Уточнил техасец, указав на две закрытые тканью машины?       Полинг резко подскочила к спрятанному объекту, взялась за ткань и, сдернув ее, радостно заявила:       — Автомобили! В ваше распоряжение. И 120 литров бензина в месяц безотчетно.       Поджигатель заскакал на месте и хлопал в ладоши, бодро перебирая ногами и что-то мыча. Мисс Полинг важно помахала ему пальцем:       — Пиро, хорошие мальчики не сжигают автомобили компании! Ты же хороший мальчик, да?       Он положительно покачал головой.       — Молодец. Горжусь тобой.       Был бы у Поджигателя хвост, он бы радостно вилял им.       Посмотрев на свои приобретения, команда пригласила Полинг и двух ее помощников на чай. Ну — для них чай — им все-таки ехать обратно, а им — пиво, да привезенное гостьей вино. Расставив по быстрому столы в некое подобие одного большого стола, наемники уселись. Скаут вклинился между Полинг и Медиком. Все бодро обсуждали последние новости, и всех их бесил бостонец, кичившийся несовершенными делами, и рассказывая неслучавшиеся истории, явно пытаясь привлечь женское внимание. Видя как даме надоело, немец достаточно ласково попросил молодого соратника перестать, на что тот огрызся.       — Неужели ты не чувствуешь меры? — Поинтересовался немец.       — Я чувствую, что именно тебе стоит заткнуться. — Поддатый Скаут был каким-то излишне агрессивным.       Инженер и Хэви пили непривычное им вино, смотря за этим цирком. Юнец принялся орать:       — С чего это ты вообще меня останавливаешь, у тебя есть свой па… — Доорать Скауту помешала рука схватившая его горло и потащившая с собой.       — Простите, мисс Полинг, нам нужно провести воспитательный разговор.       Команда заржала, смотря как безрезультатно вырывался бостонец, пока его, как мешок, тащили по полу на выход. Когда они ушли, Полинг выпила за Медика. Остальные были единогласны с ней.       Через минут пятнадцать они вернулись. Медик привел его, усадил и продолжил разговоры как ни в чем не бывало. А Скаут молчал, смотря в стакан, который наполнял и сразу же опустошал. Видимо разговор прошел успешно. И все бы это ничего, если бы Полинг не начала разговаривать с врачом после этого, совершенно не обращая на паренька внимания. В итоге, он встал и ушел, хлопнув дверью. Медик вздохнул:       — Как же я хочу, чтобы этот ребенок быстрее вырос.       Остальные сочувственно покачали головы. Шпион был непричастен ко всему произошедшему, но был очень всем этим доволен.       Прошло всего пару дней, а Инженер уже подправлял перчатку на своей механической руке, сидя на водительском кресле одного из вверенных им седанов. Пусть автомобиль сильно бюджетного класса — главное, что он новый: пах пластмассой и еще свежей тканью обивки, что искренне радовало любителя техники. Взглянув в зеркало заднего вида — на Медика, сидевшего на заднем ряду — он решил узнать причину поездки:       — Может ты уже скажешь, зачем тебе в город?       Немец уловил его взгляд в зеркале и был более чем врасплохе:       — А что я… Все это время… делал? — Пассажир разводил руками, не зная, что сказать.       — Врал.       Водитель улыбался. Глаза врача распахнулись, а скулы задрожали:       — Я… — Немец облокотился на ручку двери, подпирая голову и яростно теря лицо пальцами. — Мне нужно купить…       Взгляд техасца вновь упал на него, через это проклятое зеркало. Поднятые брови и ненавязчивая улыбка явно просили продолжения чистосердечного признания.       — Не заставляй меня рассказывать тебе.       — Ладно. Итак, в общем-то, понятно.       — Что тебе понятно?       Техасец немного посмеялся, почесал нос и раскрыл:       — Ты хочешь устроить ему свидание. — Боковым зрением Инженер увидел в отражении прямой удивленно-вопросительный взгляд. — Просто хочу сказать тебе, чтобы ты не брал вино такое — какое привозила Полинг, оно ему не понравилось. Да и мне тоже, если честно.       В этот момент немец отлично оправдывал происхождение названия своего народа от слова «Немой». Ему было просто нечего сказать в ответ. Лгать он далеко не талант. Да и раскрыли его планы с потрохами.       Выйдя из магазина, Медик уселся обратно на заднее кресло, положив пакет рядом.       — Ну что? — Добродушно интересовался водитель.       Немец сгорбился, облокотился на ноги и принялся тереть нижнюю губу. Рассматривая узоры на ткани обивки, он тихо признался:       — Я не нашел бокалы. И… действительно красивых цветов.       — Найдем. — Улыбчиво ответил Инженер, запуская двигатель.        Совершенно не понимающий что к чему Хэви с завязанными глазами был заведен в лазарет своим закадычным другом. Сняв с него повязку, техасец, прямо говоря, — сбежал. Русский же увидел перед собой… прекраснейший вид: Во тьме второго часа ночи немец сидел у стола, освещенный свечами, около которых стояли бокалы. Их тонкие ножки и высокие стенки, украшенные легкими бликами, цепляли взгляд. В резной вазе были синие, совершенно чудеснейшие цветы. Медик вскочил со стула. Он сложил пальцы в замок, прижав их груди и перебирая меж собой, и начал медленно подходить к Пулеметчику, который стоял, как статуя.       — Я так давно хотел сделать это: ужин при свечах… желательно с хорошим завершением. — Он взял в свои руки его жилистые кисти.       Губы и щеки пассии дрожали, видимо, желая что-то сказать, но молчание не прерывалось.       — Не будь таким напряженным. — Немец провел пальцами по его скуле. — Я не кусаюсь. По крайней мере, своих — нет.       Русский очень приглушенно посмеялся. Врач повел его к столу.       — Я не ожидал просто, знаешь.       — Помню, что ты говорил мне, что у тебя никого до меня не было и, соответственно, ужинов тоже не было.       Немец излишне старательно, но безуспешно пытался открыть бутылку вина. Хэви протянул ему руку. Врученная ему бутылка была мгновенно открыта, и он принялся наливать вино. Чета взяла бокалы. Ударив их с легким глухим звоном, Медик встал перед ним:       — За твой первый раз! — Глаза немца были какими-то хищными, а улыбка стала напоминать скорее оскал, но все это не просто не убавляло его красоты и грации в глазах Хэви — это заставляло его сердце биться быстрее. Только бы управиться с ним.       Утром спящего Хэви разбудил запах ароматного кофе и поцелуй в лоб. Русский пытался открыть глаза, но они все равно закрывались. Фигура тянула к нему свои руки. В первый раз Пулеметчик проснулся не в своей кровати. Пальцы ворошили его волосы.       — Я сделал тебе кофе. — Медик сел рядом на край кровати и склонился к нему. — Или ты хочешь спать дальше?       — Кофе… — Сказал Пулеметчик и уснул.