Blaue Blume

      Проснувшись с похмельем, Хэви совершенно не помнил вчерашнего дня. До чего болела голова несчастного: «слишком крепкий этот ваш коньяк…» — единственное, что она могла здраво признать. Да, он пил водку, но всегда мало, в меру необходимости, так сказать. А этот настырный француз все лил и лил им в стаканы.       С трудом дойдя до пустующей кухни, Хэви начал жадно истощать запасы воды. Покончив с графином, он начал смотреть в чайник. Выпив содержимое прямо из него, он резко заметил врача, опирающегося плечом о дверной косяк, недовольно сложив руки на груди:       — Проснулся, наконец-то. — Сквозь зубы прокомментировал немец.       — Только не ругайся сейчас, пожалуйста.       — Конечно, не здесь — в лазарете. Через 10 минут. — Немец развернулся и стремительно ушел.       «Боже». Русский приложил мокрую тряпку к своей звенящей голове. «Черт бы побрал этого француза». Он сел на стул. На самом деле, хотелось бы лечь. И уснуть. Из коридора послышался звук шагов. Подняв глаза ко входу, русский увидел своего техасского собутыльника. С улыбкой и немного виноватым голосом русский признался:       — Тут… Воды нет больше.       Инженер посмотрел на него бессильным видом. Его голова была наклонена, а рот, растянувшийся в легкой улыбке, слегка открыт:       — Ах… Тыж…       — Ты помнишь вчерашний вечер?       — Только… До прихода этой жабы.       Русский понимающе поджал губы. Инженер вытащил им две бутылки пива с нижней полки холодильника. «Холодненькое» — по-русски выдал алкоголик, прикладывая бутылку к голове.       — Это надо пить — Со смешком прокомментировал любитель пива, усевшийся рядом.       Бутылка с пшиком открылась, и залпом была выпита.       — Не нравятся ему пьющие. — Сухо выдал Пулеметчик, крутя дно банки ребром по столу.       — Уже успел его встретить? — В ответ техасец получил лишь легкое утвердительное покачивание головой от соседа: — Знаешь, правильно делает.       Лазарет был тихим и непривычно холодным для русского. И даже испепеляющий взгляд немца, сидевшего напротив — его не согревал:       — Каким образом вы, герр Хэви… — Медик тяжело вздохнул, ударяя друг о друга кончики растопыренных пальцев. — Мне это объясните?       — Я виноват. Полностью. Я должен был встать и уйти от них. — Отвечал Пулеметчик, склонив голову так, что скрывал лицо в своих могучих руках, упирающихся локтями в ноги. Он все гладил пальцами свою лысину.       Врач смотрел на больного похмельным синдромом. Стоило признать — ему было жалко его и он понимал: Невинная русская душа не могла отказать и обидеть угощающего.       — Можешь ли ты обещать, что это больше не повториться? НИКОГДА причем.       Русский положительно покачал головой, не осмеливаясь поднять взгляда. Его предплечья неожиданно были схвачены мягкими прохладными пальцами — он взглянул на немца, незримо успевшего подойти и слегка нависнуть над ним. Хэви стало не по себе от этого:       — Ты хочешь убить меня? — Это было совершенно искренне сказанное опасение.       Врач легко рассмеялся с этого абсурда и принялся подсовывать свои руки к щекам Пулеметчика — под его мощные кисти. Когда у него это получилось, он, наконец-то, мог сделать это снова, именно так как хотел — поцеловать его в самые губы. Пальцы «жертвы» сначала схватили его кисти, а потом принялись скользить по крепким рукам к локтям. Насладившись лобзанием сполна, довольный немец отстранился, дав русскому во всю грудь надышаться. «Как чудесно. Замечательно.» — думалось врачу. Хэви видел свою пассию, бывшую в странном виде: со своеобразным взглядом и улыбкой, тонкой нитью растянувшейся по лицу.       — А пиво мне пить можно будет?       — Да, вполне. — Немец продолжал улыбаться: — И не более стопки водки в день.       Хэви улыбнулся, сминая его пальцы в руках. Их любование друг другом прервал стук в дверь и возглас: «Док, открой, тебе письмо». Высунувшись за дверь, врач забрал письмо, спровадив Скаута словами: «Благодарю, можешь идти». Конечно, Разведчик не знал немецкого, но и закрывшаяся прям перед носом дверь тоже хорошо объясняла, что разговор окончен.       Закрыв засов, немец оперся спиной о дверь и, посмотрев расстроенным взглядом на русского, наконец решил ознакомиться с конвертом.       — Что там? — Слегка робко поинтересовался Хэви.       — Что-то от начальства. «Срочное». — Медик принялся рвать конверт. Развернув письмо, он лишь сдавленно выдал. — Черт. Заметив вопросительный взгляд пассии, он продолжил:       — Начальству не понравился отчет. Видите ли — я сатурацию не прописал. Нужно переписать и отдать курьеру завтра утром.       — Что ты не сделал? — Брови русского сжали переносицу.       — Не написал уровень кислорода в крови у Подрывника. — Врач небрежно кинул письмо на стол. — Ему скорее нужно концентрацию алкоголя в крови замерять: Кислорода ему точно хватает, а вот запасов рома на складе…       Пока врач исправлял свою халатность в документах, писав исправленный вариант с нуля, за всем этим процессом наблюдал с легкой эйфорией от атмосферы тихого единения Пулеметчик, периодически спрашивая его какие-то медицинские вопросы. Врач представал ему в чудеснейшем виде: собранный, занятой работой, перебирающий свои заметки, освещенный краем направленного на бумаги света из тусклой поношенной этой жизнью настольной лампы. Попутно гость что-то чирикал карандашом на обратной стороне бумаги, отброшенной немцем из-за некрасиво написанного слова. Хэви все смотрел то на него, пишущего, похоже что, бесконечный отчет, то на свой своеобразный холст.       — Наконец-то, готово! — Радостно возгласил немец и подскочил к шкафу, рыская в поисках специального конверта. — Осталось запечатать…       Сложив все бумаги идеально ровным образом в конверт, украшенный названием компании, он отложил его в сторону и, наконец, мог обратить взор на своего «товарищ».       — Что это?! — Удивленно спросил опершийся на стол локтями прямо около новоиспеченного художника врач: — Ты нарисовал меня?       — Ну… Да.       Медик держал в руках рисунок:       — Я хочу оставить это себе.       — Я буду очень рад…       Не выспавшийся из-за очередного затянувшегося разговора с Хэви на заумные темы искусства и промерзший от холода упорно надвигающейся осени Медик встречал раннее утро и курьера компании, стоя у входа базы. Теребя в руках, сложенных за спиной, проклятый отчет, наемник все глядел на просторы их базы, на легкий иней на траве, на место, где они жгут костер — на лице промелькнула легкая улыбка — на две высокие ели, которые они украшают по праздникам чем попало. Позади скрипнула дверь — из-за нее выполз Разведчик. Заметив врача, бостонец принял какую-то неприятную ухмылку на лице:       — Все таки снова просрал отчет?       — Что ты хочешь? — Хладнокровно спрашивал врач.       — Поинтересоваться хочу: Хэви у тебя вчера сидел — поверь я знаю, не глухой, как бы ты дверью предо мной не хлопал. Че это вы так часто и допоздна вместе сидите?       Немец посмотрел на него вопросительно.       — Ага… — На бостонской морде распласталось улыбка: — Спишь с ним все-таки…       — С чего ты взял это? — Спросил немец с легким раздражением.       — Ну а че вы еще можете делать? Диссертации писать? Н-да, конечно…       Медик резко принял истинно гневный вид:       — Если тебя не интересует в жизни ничего, кроме коитуса, это не значит, что других тоже. — Зубы немца сложились в оскал.       Скаут слега растерялся, но быстро продолжил:       — А че вы не в курсе, что за это сажают? Стоит только кому-то рассказать.       — За клевету тебе тоже достанется. И свора братцев тебе не поможет.       — Хыыыы… — Состроил рожу Скаут. — Ты, наверное, даже и не думаешь, как его подставляешь.       — Я действительно не думал только о том — что ты, оказывается, клинический идиот. Прям, как твой папаша.       — А слабо мне не на немецком отвечать? — Малец принял «устрашающий» вид, встав так, будто изображает букву Ф.       — Слабо выучить немецкий? — Усмешливо поинтересовался врач.       Разведчик начал изображать чайник, раздувая щеки и буйно выдыхая:       — А я не фашик, мне он не сдался. Я говорю на языке победителей. — Паренек ударил себя в грудь.       -Победил бы ты свою глупость. — Врач развернулся и начал мерно идти прочь.       Скаут пошел за ним:       — Тебе нужна только месть ему, да? За то, что русские надрали ваши задницы тогда.       Немец резко остановился, посмотрел на него через плечо, и совершенно неожиданно с размаха вдарил ему по челюсти крепкую пощечину, гневно вскрикнув:       -Не тебе, щенок, судить обо мне и той войне.       Скаут сжался, начал растирать щеку и, бросив: «Уебок», зашел на базу. Он пробежал лестницу и забежал в комнату к Шпиону, сидевшему у окна, распивая коньяк.       — Я сделал — гони бабки.       — Молодец, юноша, хорошо сработал. — Француз кинул на стол пачку денег, и еще одну сверху: — Это благодарность за информацию о письме.       Как бы немец не презирал алкоголь — сейчас, злой от поведения Скаута и ужасной запоздалости курьера — он уже устал терпеть этот гул в голове и открыл подаренный сердечным другом коньяк. Из бутылки вышел богатый аромат. Он налил себе треть стакана и, взяв его, он посмотрел внутрь, на темно-красную жидкость с золотистым отливом безмятежно плескавшуюся в нем. Выдохнув и залпом выпив, он слегка сжал лицо от терпкости и жгучести этого благородного напитка. «И все же у него прекрасное послевкусие» — признавал в своих мыслях бывший трезвенник. Раздался стук в дверь.       — Зайдите. — Безразлично позвал Медик. Посмотрев на гостя, он оскалился: — Выйди!       Скаут посмотрел сначала на взъерошенного врача со стаканом в руке, а потом на коньяк на столе, — стоит признать ему стало слегка стыдно. Но он пришел не за моральными терзаниями:       — Мне есть что тебе сказать. Если ты, конечно, хочешь знать, что происходит.       Немец налил себе еще одну стопку:       — Не очень понимаю о чем ты… но говори.       — Двести баксов и ты узнаешь интересное.       Выпив, Медик посмотрел на него и холодно выдал:       — Иди к черту отсюда — дверь сзади.       — Это касается Шпиона, понимаешь?       Врач поставил стакан. Посмотрев на Скаута прищуренным взглядом, немец вытащил из ящика деньги, пробежался по ним пальцами и швырнул перед ним на стол. Усевшись поудобнее врач сухо выдал: «Ну.»       — Короче, лично мне похуй на ваши немецко-русские отношения: этот цирк утром у меня заказал Шпион, который за этим и наблюдал в окно. Он заплатил мне довольно неплохо так.       — А сейчас ты сдаешь его. — Ухмыльнулся врач, наливая себе снова.       — Не строй мне моралей и нотаций. — Недовольно верещал юнец. — Мне нужны деньги. Нужно много.       — Зачем? — Вместо того, чтобы пить, немец опер голову о левый кулак, положив локоть на стол. Ногтями правой руки он поскребывал стул.       — У меня семь братьев. И одна мать. — Скаут выставил перед врачом указательный палец. Вытерпев легкую паузу, он продолжил: — А знаешь почему она одна? Потому что дед и отец погибли на войне, которую вы устроили, пытаясь захватить мир. — Разведчик схватил стакан с коньяком и выпил залпом.       Врач молча смотрел, как юнец с напряженным лицом откашливался, держась за горло.       — Благородная цель не умаляет ничтожности твоих действий.       — Иди нахуй, честно. — Скаут уже тянулся открыть дверь.       — Будут новости от твоего вполне живого папаши, приходи. У меня достаточно, чтобы тебе заплатить.       Скаут молча кивнул и ушел.       Русский старательно делал чертеж, пока техасец рьяно рыскал среди своих бесконечных ящиков в поисках нужных шайб, не забывая подправлять друга:       — Ты там отмечай длины в дюймах.       — Конечно. — Улыбнулся русский.       Дверь раздалась громким стуком. «Только бы не он» — Пожелал Инженер, подходя к двери.       На удивление там был немец, а не француз. Войдя внутрь, врач подошел к Хэви:       — Все таки ты здесь. Нам нужно поговорить.       Подошедший к ним Инженер не мог не спросить:       — С каких пор ты пить начал?       — Не важно.       Пулеметчик оживился:       — Вполне важно — это слишком странно для тебя.       — Ну чтож, позволь мне рассказать.       Чертежник приподнял брови, явно предлагая ему начать. Немец посмотрел на него не понимающе:       — Ты не собираешься никуда идти?!       Пулеметчик замешкался. Инженер, поняв к чему он, решил успокоить его:       — Да рассказывай уже. Я итак все о вас знаю.       — ЧТО?! — Ошарашено сказал врач. Схватив его за одежду, он злобно сквозь зубы спросил: — Так это ты Шпиону проболтался?       — Нет, конечно, что ты?! Нужен он мне. — Принялся вырываться из хватки сумасшедшего наемника Инженер, благо свирепого немца оттащил друг.       — Да что случилось? Что с тобой? — Русский с трудом держал его, стоя сзади и сковывая в своих объятиях.       — Шпион все знает: он подкупил Скаута, что бы тот издевался надо мной. Но я не знаю к чему все это!       Закадычные друзья переглянулись. Усадив врача за стол, они принялись расспрашивать детали произошедшего.       — Я… — Слегка пьяный немец отер лицо. Оперев лоб на руку, он крутил в другой руке бутылку паршивого пива и замучено признал: — Я боюсь депортации.       Русский гладил его спину. Инженер непонимающе спросил:       — Что в этом страшного?       — Мне некуда там — В ФРГ — идти.       — Ты же говорил, что у тебя там отец. — Удивился Хэви.       — Я не вернусь к нему. Уж лучше умереть. Да, я… даже не знаю жив ли он.       Техасец, почесав затылок, спросил довольно логичный вопрос:       — А заработанных здесь денег тебе там не хватит?       — Хватит, но… Я не могу вернуться. Поймите…Я не могу.       Врач посмотрел на них и совершенно серьезно спросил: «У вас есть водка?»       Русский немного съежился, но все же покачал положительно головой.       — Я не удивлен — несите.       Служитель негуманной медицины пил помалу — но часто — и уже через два часа милейше спал на плече своего избранника.       — Что делать с французом? — Поинтересовался техасец.       — Убить… было бы неплохо. — Недовольно отвечал собутыльник.       Инженер посмеялся:       — Нет, нам нужно изящное решение проблемы.       — Есть варианты?       — Нужно подумать…