Blaue Blume

      Хэви лежал в своей кровати, сминая руками несчастное одеяло. Рассвет проникал тонкими струнами в его комнату, тихонько заливая все золотисто-красным огнем. Пулеметчик все крутил в голове этот сладострастный момент их единения, пусть в это мгновение от волнения он не мог и шелохнуться, чтобы ответить — лишь ощущал эту дрожь где-то под кожей в спине, слышал этот бешеный стук сердца в ушах, чувствовал как горят щеки. Его ребра тогда будто что-то сминало, и так хотелось дышать во всю грудь. Хотелось обнять и заласкать этого своенравного врача. В тот час все его тело горело от волнения так, что ладони немца казались ему ледяными. И он будто все еще чувствует, как холодные пальцы врача обвивают его жилистые руки.       Тогда, в тот час, Медик смотрел на него, смущенного и не знающего куда себя деть. Немцу это было прелестно и мило — до того, что в грудной клетке полнилось теплом и будто искрами в каждой мышце его взъерошенного тела. Хэви все тер свои запястья, пока на его лице играла дрожащая еле заметная улыбка:       - Это же ведь значит... Значит.... Значит, что мы...       - Ахх... Наверное... Я не знаю. Я боюсь ошибиться снова       Врач прислонил свою ладонь к его щеке и кончиком большого пальца провел по скуле. Взгляд русского наконец поднялся на него. С легкой улыбкой и тенью горести в тоне, немец сказал:       - Сейчас уже так поздно. Знаешь, нам все таки... работать. Работать завтра, послезавтра и после... и после.       - Да... ты прав. - Со смешком, не умело скрывающим небольшое разочарование, признал русский.       Тогда Хэви спешно встал, невыразительно помахал рукой и, протараторив: «Ну ладно, тогда, до завтра», стремительно пошел ко входу на базу. Добравшись до своей комнаты, Хэви упрятался внутри. Его тело слегка дрожало, в его сознание вбилась эта сцена. Эта ночь. То, как звезды сияли, и как его заветная была прямо перед ним. «Боже, как это было прекрасно». Хотелось бы провести еще час вместе. Нет, два. Три. А лучше всю вечность. Пальцы перетирали друг друга. И вот до рассвета в его голове кружился вопрос:

«Что мне сказать ему завтра?»

      Немец тоже встречал зарю, лежа в кровати и смотря на рассветные блики на белом потолке. Но его разум окунулся не в радость случившегося, вторя трепету тела, а в буйное море своих мыслей. И с каждой минутой это море становилось глубже и холоднее. Он утопал в беспокойстве — причем вполне оправданном: Какими бы не были прогрессивными и толерантными другие штаты Америки — Нью Мексико, где они располагаются, таким не был и не собирался. Здесь есть самый что ни на есть настоящий закон, запрещающий однополые отношения как таковые. И никто не сделает для них исключение.

«Власти считают, что гомосексуальность это болезнь. Это отклонение. И...

Ну... Может они правы? Все же... Ах...».

Он протер лицо руками, стягивая кожу. Его плечи впивались в матрас.

«Это ведь так странно»

«Неестественно.......?»

      Медика разбудил странный звон. Он протер лицо. Часы показывали 3 часа дня. В нетерпении узнать источник шума он взглянул за входную дверь — там в отдалении, посреди коридора, Солдат и Подрывник изображали двух рыцарей — делали они это, используя кастрюли, крышки и прочую отменно звенящую кухонную утварь. «Идиоты» - подумалось немцу, прежде, чем он вспомнил, что с ним вчера произошло. Тихо закрыв дверь, он начал расхаживать по комнате, осознавая произошедшее. Сказать, что ему было стыдно — ничего не сказать. Он искренне хотел бы провалиться через все слои земли под ногами, только бы не быть здесь. Благороднейший врач - хладнокровный хирург - опустился до такого. Снова причем. Как будто одного раза в жизни ему было недостаточно.

«Что делать? что делать?чтоделатьчточтотчо»

Поджав ноги к телу, он сидел на кафельном полу, опираясь о холодную стену, и в настоящем ужасе схватившись за голову:

«Я не знаю»

Взъерошено бросая взгляд на все вокруг, он заметил стопку бумаг:

«Я забыл о документах. Надо их скорее заполнить, а потом... потом разберусь с этим всем.

Дела — дела важнее, ведь. Важнее.»

      Медик одиноко сидел в своем пристанище, заполняя нескончаемые бумаги, скопившиеся за время его отсутствия. Может на вид он казался совершенно обыденно спокойным, но его разум все гонял одну и ту же мысль — «если... ну вот вдруг... кто-то узнает - ну или просто поймет из наблюдения - что их взаимоотношения выходят за грани... позволенного». Заметив закат за окном, апостол нелицензированной медицины вдруг вспомнил, что умеет читать не только акты приема и «уведомление о изменении порядка проведения операций» на 40 страниц, а еще и художественную литературу. Медик взял давно запылившуюся книгу - «Die Nacht von Lissabon». Он так давно хотел дочитать ее — будет ли лучший момент для этого, нежели сейчас?       Процесс чтения особо не задавался. И нет, дело не в книге - она была действительно увлекательно написана, но буйные мысли увлекали его куда сильнее - прямо на самое дно разума, туда, где к нему возвращались непрошеные воспоминания. Не вытерпев напорства своей тревоги, он пошел к русскому, желая знать ответы на парочку своих вопросов.       Постучав по двери с десяток раз дабы разбудить «товарищ», в умную немецкую голову все таки пришла мысль, что постояльца внутри, скорее всего, нет. А нет все таки есть — он спал. Увидев полусонного, наспех одевшегося русского, немец невольно улыбнулся. Зайдя в любезно отворенную ему дверь, гость глубоко вздохнул и... забыл, что вообще хотел, как только она за ним закрылась.       - Я спал, просто я так поздно уснул. — Объяснялся Хэви, ударяя кончики пальцев друг о друга.       - О, я тоже поздно уснул, но компания алкоголиков в коридоре меня разбудила. - Медик глуповато улыбался. - Они дрались кухонной утварью, мня себя рыцарями.       Русский засмеялся и старательно смотрел куда угодно, только не на прямой взгляд пассии. Повисла хоть и немая, но бесконечно громкая для них двоих пауза.       - Я хотел поговорить с тобой.       - Конечно, о чем?       Немец незаметно поскреб зубами, сминая пальцы за спиной:       - Ты... расскажешь ли ты мне о русской классической литературе?       «О, что я несу?» - думал немец, пытаясь заставить себя говорить по делу.       - Да! Конечно! Это лучшее, что я только могу тебе сказать! - Хэви схватил его за плечи. В его глазах играл огонек — такая искра, какую немец видел в них впервые. - Но... Знаешь как насчет посидеть на улице, там где мы обычно сидим с Инженером?       - Нас там увидят. - Резко ответил врач, переменившись в лице.       - Ну и что с этого? - Русский воодушевлено слегка раскинул руки в стороны. - Мы книги обсуждаем! Великую литературу.       - Ну... Ах... Ладно. - Ему искренне не хотелось идти туда, но не менее искренне хотелось бы провести время вместе. Действительно хотелось провести его... вместе.       Пока Пулеметчик исступленно рассказывал переполненную событиями жизнь великого русского писателя, Медик осматривался на каждый шорох, искренне надеясь, что эта несвойственная ему вылазка за пределы стен лазарета не будет кем-то замечена. В какой-то момент он все же начал слушать его, а потом и вовсе начал устраивать демагогию относительно того, как пережитая писателем травма могла повлиять на его видение этого бренного мира, опираясь на жизнь великого Франсиско Гойя, отраженную в его картинах.       Врача разбудил стук в дверь. Небрежно накинув на себя форму, немец открыл дверь и увидел Скаута, стоявшего совершенно развязно. Нежданный гость с нескрываемым удовольствием поязвил:       - Че спишь? Уже, блин, полдень. Веселился всю ночь?       Немец взглянул на часы — гость не врет, засиделись они вчера — и сухо ответил на родном языке:       - Готовил операционную к твоему приходу.       Собеседник не уловил смысла, но уловил его легкий оскал:       - Че?! Ты меня сейчас послать решил? Я ведь не просто так пришел, будто то ты сдался мне.       - Зачем же тогда?       - Там фура приехала. От хозяев.       Медик, приодевшись, выбежал на улицу. Там его ждала светло-коричневая совершенно прямоугольная фура, в прицепе которой были все медицинские изыскы, что он только смог выпросить у начальства, а так же снаряды, патроны, и всякая иная мелочь, выпрошенная другими наемниками. Солдат, Подрывник и Скаут уже крутились там, но водитель этого могучего транспортного средства — бойкая рыжеволосая девушка — ждала именно Медика, ибо очень рада каждой встрече с ним, ну и потому, что он здесь назначен ответственным, и она прекрасно понимала почему: «Ну а кому бы еще быть ответственным? Этим алкоголикам? Ребенку-переростку, не желающему взрослеть даже на войне? Французу, для которого таскать припасы - «грязная работа», а штабеля этих ящиков с патронами ему не нужны, ведь - «патроны для своего magnum'а я всегда найду» Или тем, кто даже не стал приходить..? Нет.»       - Давно не виделись, леди! Что это вы к нам не заезжаете?       - А вы мало просите — вам мало отправляют. НООО... - Говорила она, протягивая джентельменам руки, чтобы они помогли ей спрыгнуть, - в этот раз вы явно решили исправить это.       Она открыла им двери прицепа: им предстали десятки ящиков, всех возможных форм.       - Ниче-го себе. Мы ж... сопьемся. - Пробубнил Подрывник, с просонного похмелья подумав, что в этих ящиках алкоголь.       - Нет, там если только спирт. - Огорчил друга Солдат.       Радостный Медик, необычно культурный — но только в компании девушки — Скаут и два грустных алкаша, растащив все эти склянки, инструменты, снаряды и не бог весть что еще, уже было хотели прощаться с милейшей дамой, но она с высоты своего кресла протянула врачу документы — «надо бы подписать акт приема». Пока он сверялся в этих тоннах документов, она сидела и нервно обтирала пальцами руль:       - Вы, господин врач, чем будете заняты через три месяца? - В скромном кокетстве поинтересовалась она.       - Как далеко вы смотрите. - С искренней улыбкой ответил врач. - Но думаю, тем же что и всегда, милая леди, - исполнять контракт.       - До вас, видимо, еще не дошли вести? Начальство сказало, что у вас намечаются отпуска. Причем у всех сразу.       Медик запнулся, посмотрел на товарищей по службе, тоже не понимавших о каких отпусках идет речь, а потом на неё:       - Тогда я не знаю, что вам ответить, но полагаю, вы что-то хотели предложить.       - Ну... Мы так давно знакомы, работая здесь - конечно в основном мимолетом - но... могли бы мы сходить в кино?       В этот момент челюсти других наемников отвалились — каждый из них мечтал услышать это приглашение в свой адрес, а зовут его.       - Будем честны — я не знаю, что вам ответить. - Он протянул ей бумаги, смущенно улыбнулся и, можно сказать, сбежал прочь.       Свора наемников начала на перебой предлагать свои кандидатуры, но водитель лишь томно вздохнула, запустила двигатель и, попрощавшись с ними, закрыла дверь, уехав в даль со своей несбывшейся мечтой.       Чудесное утро... День... Нет, оказывается, уже вечер. Но какая разница, ведь не успел Хэви проснуться, а уже думал лишь о том, что бы ему сказать своей новоиспеченной чете. На самом деле, сказать ему было что — много чего. Но все это явно излишне сейчас. Слишком громоздко. Надо подумать и поесть. Собравшись он вышел в коридор, где сразу же услышал гул.       В столовой, на удивление русского, были все наемники, кроме врача, рьяно обсуждавшие неких «ее» и «его». И то, что «он» «ее» явно не достоин. Подсев к слегка поддатому Инженеру, он начал расспрашивать того, что вообще произошло.       - Ну, фура снабжения приезжала, и там, ну... водитель...ница красивая же. Всем нравится.       - И?       - Она — из всех нас — пригласила на свидание Медика, НО — он отказался... Они вот причину понять не могут.       Хэви, сложив руки в замок, начал перетирать большие пальцы меж собой, отчаянно пытаясь не выдать радость на лице. Он поджал губы, размышляя, но все же решился шепотом спросить:       - Я хочу с тобой посоветоваться, просто, как с другом. Но не здесь.       На лице Инженера растянулась улыбка, он положительно качнул головой, и они ушли. Шпиону, упорно крутившему в руке стакан, это показалось... примечательным.       Мастерская была привычно светлой и захламленной. Инженер, не отпуская из руки бутылки, скинул с рабочего стола кучу мусора, порванные и смятые чертежи и всякие болты с гайками. Они уселись за стол. Русский принял любезно поданную техасцем из его бесконечных закромов бутылку пива. Любитель техники уселся поудобнее:       - Ну и... Чем дело тогда закончилось?       Хэви улыбнулся. Мня пальцы и всматриваясь в пол, он поведал другу:       - Ну... - Его губы сжались. - Мы...       - Говори уже, мы тут взрослые.       - Мы поцеловались... а потом я ушел.       Техасец начал гоготать как гусь. Но абсолютно по-доброму, по-дружески.       - Ну, поздравляю с успехом. - Инженер ударил его пару раз по плечу. — Видимо не зря ты все это время готовился.       - Да... - Русский не стал признаваться, что не был инициатором лобзания, да и какая разница: - Просто вот, что мне сейчас делать? Все таки он характерный, ему что угодно может не понравиться.       - Что сказать — кого выбрал, того, собственно, и выбрал. Но, очевидно, до постели далековато.       Пулеметчик принял цвет не менее красный, чем была его униформа.       - Ладно тебе, это просто шутка. - Попытался извернуться Инженер. - Ты...       Его прервал стук в дверь, после которого они узрели Шпиона с бутылкой виски. Она была поставлена на стол, прямо промеж друзей.       - Это в честь чего? - Поинтересовался техасец.       - Давно не виделись.       - Тебя пару дней не было.       - Не желаете пить со мной, Messieurs? Что же я вас не заставляю. - Сменив тон, недовольно выдал француз.       Друзья переглянулись. Не то, чтобы Шпион им нужен был сейчас или когда-либо, но в битве он достаточно полезен - а обидчив он всегда одинаково. «Садись» - слегка недовольно буркнул техасец, отодвигаясь, дабы незваному гостю было куда сесть.       *СТУК*. Немец, старательно грызший карандаш и всматривавшийся в никуда, - вздрогнул.       -Кто там?       -Доктор, это я!       Врач подошел к двери. Прислонив пальцы к засову, он на секунду замер - его что-то остановило - это был не страх. Это... стыд? Или... Сомнение. Открыв дверь дорогому гостю, он усадил его за стол, но сам просто стоял посреди комнаты и смотрел на него как-то совершенно бездушно.       - Медик?       - Ты совершенно пьян... - Недовольно сказал врач.       - Ну, немного. - Признавал Хэви.       - Ты стоять ровно не можешь. - Констатировал врач уже сквозь зубы.       - Я... Мы сначала пили только пиво, а потом коньяк. Нам Шпион принес, мы вместе пили.       - ТЫ ПИЛ С ЭТИМ ЧЕРТОВЫМ ФРАНЦУЗОМ?! - Схватил его за грудки обезумевший врач.       - Я ничего ему не говорил, честно, можешь спросить у Инженера.       - Будто тебя закадычный друг выгораживать не будет. - Прошипел сквозь оскал врач, отбросив несчастного обратно на стул.       - Вот о нем не над... - Попытался ответить Хэви, но праведный немецкий гнев, выраженный в замахнувшейся на него руке, его остановил. Но все же Медик не хотел ему зла, потому он и не решился ударить его.       - ТЫ должен помнить одну важнейшую вещь, Mein lieber Freund: если нас разоблачат — в лучшем случае мы сядем в тюрьму, и совсем не в одну камеру, - Немец нервно и очень злобно смеялся, - а в худшем — нас депортируют. И если вам, герр Хэви, есть куда идти на родине, ТО МНЕ - НЕТ.