Blaue Blume

      «Медик стоит у неширокой реки. Дна не видно. Вокруг него — лес. Через реку — густой туман, в котором стоит темная фигура. По воде скользят два венка. Он тянет правую руку к одному — он тонет. Тянет руку ко второму. Поднимает. Смотрит вниз, его ладони закрыты. Открывает левую — четыре цветка гвоздики. Открывает правую — перевернутый розовый треугольник. Звук Люгера. Врач падает назад, в могилу. Тянет руки к удаляющемуся свету, стены сырой земли вокруг, он падает и» — Врач вскочил с кровати с хриплым возгласом, будто его облили ледяной водой. «Что за бред» — думал врач, тря лицо руками. Сердце бешено билось, мышцы подрагивали, хотелось бежать куда-нибудь, не оглядываясь. Он посмотрел на время — 6.40. Врач поспал лишь 4 часа, но с таким уровнем адреналина в крови он точно не уснет снова. Он немного походил туда сюда. Успокоившись, он решил разобраться со своими документами, залежавшимися за неделю. Перелистывая какой-то отчет, он вспомнил о вчерашнем происшествии с Хэви. Ему стало как-то неприятно — врач вспоминал снова и снова этот момент, свое недовольство и испуг Хэви. Кинув ручку, он оперся о спинку стула. Мысли бешено бились в голове. «Наверное, стоит перекусить» думал врач подходя к столу, где обычно ел и читал свои любовные книжки. Он грыз свой любимый молочный шоколад, заказанный прямо с родины, пил терпкий кофе и думал, как жить дальше.       И вот уже близился к концу третий день их бойкота существования друг друга. Врач всё это время усердно работал над своими бумагами, проектами и отчетами — наверное, никогда он не был так продуктивен, как в эти дни. Но в тоже время, он был похож на больного дистимией, пытающегося утопить свои мысли и чувства в работе. А может оно так и было? Самая большая проблема во всем этом — его бесконечный недосып. Он спал по четыре часа, потому что видел тот кошмар — снова и снова, только фигура становилась всё ближе из раза в раз. Он начинал различать его лицо, каждый раз оно становилось всё страшнее, а на плече этого человека? похоже была размазана кровь, или может что-то другое, но очень красное. Этот кошмар будоражил мысли, ложиться спать было все страшнее, поэтому врач заливал в себя кофе, ел шоколад и сидел под яркой лампой. Часы показывали 00:40. Наверное, стоило бы всё-таки лечь спать.       Хэви, долго и упорно размышлявший над той ужасной ситуацией, уже третий день пытался придумать, как бы подступиться к врачу и не быть убитым. Размышлял он вместе с Инженером, в его мастерской, попутно отсиживаясь от возможной встречи с гневным немцем. Пропив все эти дни пиво и перебирая варианты, они придумали, что Пулеметчик просто попробует извиниться хорошо подобранными и выученными словами, подарив набор дорогих конфет, которые тот уже успел купить. Получив наставления и благословение закадычного друга, Хэви отправился в грядущий театр военных действий — лазарет, говоря по простому.       Раздался робкий стук в дверь. Врач недовольно пробурчал:       — Кто там?       — Эт. это я. — С диким страхом сказал Хэви.       — Зайди.       Русский вошёл внутрь. Медик выглядел… Ужасно. Вот действительно, просто ужасно — потрепанный, бледный и немного дрожавший. Хэви подошел к нему ближе, но так, чтобы еще был шанс сбежать. Врач посмотрел измученным взглядом, веки были сине-черными, на лбу виднелись вены.       — Что нужно?       — Я… Хотел… Хотел извиниться за все, загладить вину. — Говорил, слегка задыхаясь Хэви. — У меня подарок. Тебе. Хочу подарить. Я… — пытался говорить Хэви, робко положив коробку дорого шоколада на стол.       — Оцениваешь меня в пачку шоколада? Спасибо, не стоило. — Совершенно злобно, сквозь зубы прошипел немец.       — Нет, я лишь хочу извиниться. Я не хотел делать тебе плохо. — Поспешно заявил русский.       Медик встал, подошел к нему вплотную и начал бить его руками.       — Знал бы ты, как я тебя ненавижу! — Вскрикнул врач, продолжая бить того в грудь кулаками. Хэви лишь делал вид, что защищается, на самом деле эти удары были совершенно безобидными, бессильными от недосыпа, а вот гнев пассии пугал. — Ты мерзавец, я верил тебе, я считал тебя своим лучшим другом… — Непонятный возглас медика резко превратился в некое подобие воя, он оперся предплечьями и ладонями о грудь Хэви, и об нее же ударился лбом.       Пулеметчик стоял замерший. К сожалению, что ему сказал врач, он не знал, поэтому понимать текущую ситуации приходилось по наитию. В это время врач что-то бормотал на немецком. Русский смотрел на него — его измученный вид, раздраженное состояние и абсолютно очевидный недосып — Хэви стало жалко его, просто по-человечески жалко. Забыв про смертельную опасность, Пулеметчик решил погладить его за плечи, приговаривая, что видит и понимает, как ему плохо и он хотел бы, чтобы тот никогда не был в таком состоянии, особенно из-за него.       — Это даже ведь, на самом деле, не совсем… из-за тебя… — пробормотал почти шепотом врач. — Я вижу один и тот же сон. Уже столько дней… Он ужасен.       — Аммм… — Хэви перебирал миллион вариантов того, что он может сейчас сказать. И что действительно нужно сказать. — Ну… ммм… расскажи, если можно, пожалуйста. Ааа… Я… Я действительно хотел бы знать, что не так. Честно.       Медик отстранился, начал бить кистями друг о друга и осматриваться, потом он прошёл в глубь, сел на свою кровать и начал рассказывать всё это нерациональное безумие. Хэви сначала стоял и слушал, но в какой-то момент тихо сел рядом с ним, тот на это особого внимания не обратил. Немец рассказывал и рассказывал, делая долгие паузы, тря глаза и не забывая добавлять свои ощущения к каждой детали сна. Медик рассказывал сумбурно, но именно так он это видел в этот момент в своей голове. Все эти образы, ощущения, мысли… и идеи… странность…       «Медик стоит посреди леса. Перед ним озеро. Вода кристально чиста. Он стоит в ней по колено. Перед ним плавает венец, сплетенный из белых роз и веток березы, пестрящих молодыми листьями. Украшен голубым цветком. Он протягивает к нему руки — венчает свою голову. Ветвь ели вдруг падает на него, сшибая в воду». Врач просыпается, вздрагивая — его легонько тряс Хэви, на плече которого он так умиротворенно спал. «Боже, как я допустил это!» — думал врач, приходя в ясность ума.       — Медик… Я пойду, наверное… Поздно просто… — Ласково объяснялся Хэви.       Врач помотал головой, присмотрелся к часам — 1:38. «Ах, я спал… минут 40? Он столько времени ждал? Боже».       — Прости меня, Хэви, что тебе пришлось…       — Нет, ничего! — Пулеметчик переминал пальцы, у него была смущенная улыбка. Он слегка застенчиво добавил: — Это было очень мило.       Врач, конечно, сказанного не понял, но в ответ решил тоже улыбнуться и вежливо спровадить гостя спать.       — Я думаю, вам пора спать. — Немец смотрел куда угодно, только не ему в глаза.       — Да… — Хэви, улыбаясь, встал и направился к двери. Перед тем как выйти, он робко сказал: — До завтра, тогда!       — Да, да… до завтра.       Врач проснулся ближе к полудню. Ему ничего не приснилось. «Наконец-то выспался» — думал врач, радуясь, что не видел того кошмара вновь. Собравшись с мыслями, он отправился на кухню, где торчала лишь пара наемников, игравших в карты. Пока он готовил себе еду к нему подошел Шпион с дурацкой улыбкой.       — Что тебе? Еще про какую-нибудь часть мозга рассказать? Может, мозжечок? — язвительно сказал врач.       — Держи. — Шпион протянул ему письмо с печатью компании. — Мы сегодня вечером едем в главный штаб.       — Я и ты? — Поставил недовольный акцент Медик.       — Да. — Ехидно ответил француз.       Врач взял письмо.       — Интересно, за что мне такое наказание.       Шпион все с той-же глуповатой улыбкой пошел по своим делам. Он вышел в коридор, прошел поворот и встретил идущих куда-то Хэви и Инженера, несущего ящик пива. Француз был сегодня в каком-то болтливом расположении духа:       — О, господин Хэви, у вас есть компания — это отлично.       — Что это ты хочешь сказать? — Спросил русский.       — Ничего такого, просто ваш друг сегодня уедет со мной на пару дней. — Радостно говорил Шпион.       В груди Пулеметчика забилась ярость, но он всё же решил уточнить.       — С тобой? Зачем? — Недовольство было не скрыть.       — Нас требует начальство. Машина будет через два часа. — Шпион понял, что задел что-то живое и мягкое в душе собеседника. — Я присмотрю за ним, не беспокойся.       Врач все так же возился с едой, когда на кухню зашли два любителя пива.       — Доктор, ты правда поедешь с ним?       Медик испуганно обернулся. Он не заметил их прихода.       — К сожалению, да. Вон письмо начальства лежит.       Хэви прочел сообщение о необходимости пройти ежегодную проверку пригодности наемников.       — Мне жаль, что тебе придется терпеть его. — Прокомментировал Хэви, кладя письмо на место.       — Да, он не лучший собеседник. — Подметил врач.       Хэви подсел к остальным за стол. Он хотел бы поговорить с врачом открыто и по душам, но тот что-то усердно готовил, а учитывая, что ему скоро ехать — мешать ему обедать, а потом еще и собираться, было как-то неправильно.       Шпион и Медик сели на задний ряд приехавшего за ними потрепанного временем универсала. Врач помахал Хэви и остальным, перед тем, как они окончательно уехали.       Хэви смотрел в след автомобилю. Ему вдруг стало так тоскливо, но тут Инженер ударил его локтем и движением головы предложил пойти в мастерскую. Они болтали, разбирая какое-то оборудование, и, конечно же, распивали нескончаемое пиво. Хотя грусть все равно скребла русскую душу.       Перетерпев всю болтовню француза и неровность дорог, Медик, наконец-то, оказался в своей комнате, выделенной ему на время пребывания. К его несчастью, комната Шпиона была буквально соседней, но дверь можно и запереть. Самое главное — возможность от души поспать, которой он незамедлительно воспользовался.       С утра они пошли проходить все проверки и осмотры — их и их оборудования. Под конец этого дня Медик был замучен, причем по большей части морально. Все оружие и оборудование осталось на проверке, так что хотя бы нести его назад не надо было. Доковыляв до комнаты, он собирался уже отдохнуть, но объявился француз.       — Что тебе опять нужно? — Недовольно спрашивал Медик, смотря на гостя.       — Ну… поговорить… по душам. — Француз закрыл дверь и прошёл глубже в комнату.       Медик, слегка наклонившись, что-то старательно искал в тумбочке. Шпион стоял позади него. Смотрел на свою жертву.       — Мне не о чем с тобой разговаривать. Сколько раз тебе это нужно повторять? — Пробурчал врач, пытаясь найти в этом хламе иголку с ниткой, которые, как ему сказал работник: «лежат где-то там в тумбе».       «Слишком строптивый. Нужно укрощать такие нравы» — подумал Шпион, смотря на врача. Он положил руку ему на спину и спешно начал спускать ниже. Медик резко развернулся, собираясь прибить недалекого, но к его горлу быстро поставили нож-бабочку.       — Разве ты не должен был сдать оружие? — Искренне удивленно спросил немец.       — А у меня не может быть второго? — Ехидно отвечал француз.       — Может…       — И так… Дорогой врач, у вас нет вашей чудо-пушки, нет респауна и никто не услышит мольбы — у вас нет даже шанса сбежать. Я буду говорить — вы делать, господин Медик… и только попробуйте рыпнуться — крыло бабочки остро, я не думаю, что ваша плоть хочет проверять насколько.       Медик посмотрел на него, пробежался глазами по руке с ножом и тихо спросил:       — Вы хотите сделать это?       — Да, вы проницательны. И… можете не умолять, это должно свершиться.       Медик усмехнулся и ласково сказал:       — Так зачем для этого нож? Это лишнее… — Он прислонил левую кисть к его плечу и начал гладко вести ее в свою сторону. Шпион не понял, что происходит. Его месть так не сработает, если всё будет добровольно. Пока француз тупил, кисть врача дошла до запястья и сжала его до того, что кости хрустели, как самый отменный багет. Нападающий такой силы не ожидал. От боли рука француза выронила нож, да и ноги согнулись в коленях. Медик дополнил это хорошим ударом правой руки в брюхо. Он отпустил его руку и Шпион свернулся в три погибели. Ударив его предплечьем по спине, он уронил его на кровать. В этот момент на Шпиона накатил настоящий страх, что задуманное сейчас случиться над ним. Но Медик лишь хотел попугать его:       — Вы не представляете, герр Шпион, как долго, я этого ждал! — Воодушевленно сказал Медик, начав снимать со Шпиона одежду, но всё еще давая возможности сбежать, чем тот впоследствии и воспользовался. Врач, оставшись один, поднял нож с пола. Красивый, гравированный и начищенный до блеска — хороший экземпляр в коллекцию.       Последующие дни прошли удивительно прекрасно. Шпион не просто не болтал под ухом — вообще перестал попадаться на глаза. Врачу снились какие-то размытые, но не пугающие сны. Все проверки были успешно пройдены и они, наконец, ехали на родную базу в удивительной тишине.       Наемники сидели у костра, травили байки и готовили еду. Была прекрасная ночь, но они не собирались спать, так-как ждали своих соратников. Через пол часа они приехали — удивительно довольный врач и слегка нервозный Шпион. Поприветствовав каждого и перекинувшись парой фраз, Медик подошёл к Пулеметчику и пригласил к себе. Хэви был приятно удивлен его веселости, ведь боялся, что могло быть иначе и его врач снова будет расстроен.       Будучи в лазарете, Медик, еще только закрывая за ними дверь, уже начал быстро и во всех подробностях рассказывать о случившемся. Хэви, успевший только сесть за стол, внимательно выслушал его и, ударив кулаком по столу, резко встал и направился к выходу, где всё еще стоял врач.       — Что ты собрался делать? — удивленно спросил Медик.       — Я убью его! — Басисто, почти ревя, как лев, заявил Хэви.       — Зачем? Это же просто было глупое событие, он и так перепуганный, поверь. — Постарался успокоить его немец.       — Он посмел угрожать тебе, Доктор! Он хотел… Ах… Как я могу оставить это без внимания? — Это было искреннее чувство недовольства и гнева. Медику было приятно такое беспокойство за него, но всё же избиение и без того униженного было лишним.       — Ты, конечно, можешь пойти бить его — слабого и несчастного, а можешь посидеть тут… со мной, чаем и печеньем! — Ласково предложил Медик, положив кисти на его локти. — Я всё же ждал приезда обратно именно ради тебя, ради твоей прекрасной компании… А тут получится, что ты пойдешь к нему.       Сердце русского дрогнуло. Раз его любовь так хочет, как он может ей отказать?       — Я с радостью проведу с тобой время и,… — Пулеметчик развел руками, — раз ты так просишь, не буду делать из него фарш.       — Славно! — Воодушевился немец и пошёл заваривать чай. — Расскажешь мне, что тут было во время моего отсутствия?       Хэви сел обратно за стол и начал рассказывать о всяких мелких и не очень происшествиях, решив оставить самое интересное на чуть позже, когда врач сядет рядом. Медик быстро раскидал всякие свои вещи, поставил чай на стол и, всё-таки, составил компанию своему «товарищ».       — Ну, что же, теперь самое интересное… к нам приехал какой-то важный человек из компании. Ходил туда сюда, что-то смотрел, но это не особо важно. Пока мы все были рядом с ним… — Хэви выдержал легкую паузу, — Пиро сжег его машину! — Русский захохотал, а врач поперхнулся чаем, но тоже принялся смеяться.       — О Боже! — Врач смеялся до того, что пошли слёзы, а скулы начали неприятно болеть, но как можно остановиться смеяться от настолько абсурдной ситуации?       Пока Медик гоготал, как деревенский гусь, Хэви позволил себе насладиться его веселым и безмятежным видом. Редкое явление всё-таки.       — Слушай, Медик, может нам пойти посидеть с ними у костра?       — Почему бы и нет? А то я все равно в основном сижу здесь. Пошли. — Радостно согласился врач.       Около костра сидел один только Инженер. Он бренчал что-то на гитаре и доедал шашлык, запивая его, конечно же, пивом.       — Вы немного поздно. Шашлыка осталось не особо много.       — Да, мы можем и просто посидеть. — Спешно ответил русский.       — Ну… Так то да… — согласился техасец, открывая новую бутылку пива.       Они сидели у костра довольно долго, врач успел поговорить с Инженером о случившемся и узнать его мнение по этому поводу. Сам техасец успел допить всё свое пиво, объесться и начать хотеть спать, т.к. было уже почти три часа ночи, поэтому он, пожелав всем хорошего времяпрепровождения, ушел восвояси, положив гитару около Хэви. Они остались сидеть вдвоем, под ночным небом, около еще потрескивающегося, но уже порядком сгоревшего, костра.       — Медик, ам..... Ты же поёшь, да? Я просто слышал, всё-таки тогда, когда…       — Хочешь чтобы я спел? — Перебил его потуги высказаться врач.       — Да, это было так красиво, на самом деле, поверь — я был поражен.       Немец размышлял. Потыкав палочкой в землю, он решил, что раз у него такое прекрасное расположение духа, да и его просит Хэви, — почему бы не спеть? Как раз есть музыкальный инструмент.       Медик начал довольно тихо петь, попутно наигрывая мелодию на гитаре, — это было что-то немного меланхоличное, но при этом очень душевное. Хэви сел ближе к нему, почти впритык. Немецкий язык, который обычно считают грубым, легко и плавно складывался, ощущался таким изящным, каким не был ни один другой язык мира. В этот момент русский ужасно корил себя, что не выучил родного языка своей пассии за все это время, поэтому не может понять всей красоты этого пения. Но одно только исполнение все равно завораживало. Медик пел заунывно, потому что это была не песня, а старая баллада о принце и его возлюбленной, которая заканчивалась смертью девы и бесконечным несчастьем юноши.       Врач замолк. Он смотрел в пламя, нервозно тыкая гитару пальцами.       — Как это было чудесно, Доктор! — Воодушевленно гоготал Пулеметчик.       — Правда? — С неким душевным облегчением сказал Медик.       — Абсолютная! Это было прекрасно…       Убрав инструмент в сторону и разворошив палочкой костер, чтобы он быстрее потух, он сел обратно на бревно, положив ладони по бокам от себя на ребристую кору давно мертвого дерева. Немец этого не заметил, похоже, но пальцы левой руки у него были не на бревне, а на кисти Хэви, который изначально сидел таким образом, как сейчас сел врач. Пулеметчик даже замер от удивления… и радости. Пусть это и было случайностью, но какой приятной. Хотя тут он начал задумываться — «как можно в прохладную ночь голой, немного замерзшей ладонью перепутать теплую руку и холодное дерево» — тут сердце и легкие Хэви, похоже, решили остановиться от понимания, что Медик точно все заметил, но, наверное, ждал, что он уберет свою руку… может это некоторого рода проверка на приличие? Может он реально не заметил? Ну… может у него руки замерзли, не чувствуют разницы? «Ахх, я не знаю!» — бегала мысль в голове Хэви и он решил убрать свою руку от греха подальше. Он начал медленно и аккуратно вытаскивать свою кисть из-под его, но ее схватили. Вот это уже совсем не понятно. Пулеметчика взял мандраж.       — Твоя рука довольно теплая. — Тихо сказал врач, смотря в небесный свод, сиявший миллионом звезд. Для пулеметчика же это прозвучало как артиллерийский выстрел прямо под ухом — неожиданно и пугающе.       Немец продолжал сжимать руку русского, пока тот замер, не зная, что ему делать. Но вдруг до него дошло понимание сказанного и он решил медленно положить поверх его руки свою левую, дрожащую, но явно теплую от такого количества горячей крови, бешено гоняемой сердцем. Он сжал его руку, действительно замерзшую на прохладном бризе.       Медик посмотрел на Хэви, который из-за этого чуть не упал в обморок, и слегка грустно сказал:       — Спасибо, Хэви. Ты единственный, кто оценил мое пение в положительном ключе. Да и, в принципе, один из немногих, кто его послушал. Семья запрещала мне петь, а больше слушать было некому. Хотя был один человек, но… как оказалось позже, ему было, в общем-то, на меня плевать. Ему нужен был только… — Врач осекся, понимая, что это уже лишнее. — Хотя это не важно.       — Поверь… твое пение прекрасно. Я бы отдал всё, только что бы слушать его как можно чаще. Твоя игра прекрасна! Были бы такие чудесные ночи у нас чаще, я… — Тут Хэви замялся, понимая, что это уже может быть не очень правильно конкретно в этой…       — Да. Мы можем прекрасно проводить время. По крайней мере, я бы хотел проводить его с тобой… — Медик положил правую руку поверх остальных.       — Ааа… Я… аа… — Хэви пытался что-то сказать, бегая глазами туда сюда, будто ища подсказки, но всем этим потугам высказаться помешал Медик, поцеловавший его прямо в губы.