Blaue Blume

      Прошло два месяца, каждый новый день для Хэви становился тяжелее предыдущего. Его сердце томилось ожиданием теплоты и ласки, при виде Медика, но оно его не получало, от того раздавалось тугой болью. А не видеть его было просто невозможно, всё-таки они на одной небольшой базе. Так или иначе встретятся.       Команда сидела на кухне, азартно обсуждая результаты последней бойни. Пулеметчик подыгрывал этому гаму, но на деле в основном смотрел на немца, единственного пьющего чай. Ну, впринцепе, тоже горячительный напиток. Врач стоял, прислонившись спиной к стене, около него, грациозно держа рюмку виски, стоял Шпион. Хэви же сидел вместе с Инженером в самом углу, попивая из его запасов вкуснейшее пиво. Пулеметчик смотрел на свою пассию и её соседа. На самом деле Пулеметчику давно казалось, что Шпион пытается произвести положительное впечатление на Медика. Но проблема в том, что он очень «нечитаемый» человек, так что — это лишь догадки. Хотя, стоит утешить себя, врач похоже тоже этих попыток не замечал. А может их и вообще никогда не было. Просто Хэви сам себе всё это напридумывал. Да, тяжело жить и смотреть как тот, кого ты любишь может… Любить другого? Надо бы отвлечься…       Хэви вышел на улицу, залитую светом. Дождь, ливший вот только недавно, оставил после себя прекрасный запах. Сырая земля казалась куда более живой, чем когда либо. Прекрасно. Да только мысли теперь стали пуще рисовать картины того, как Шпион, используя весь словарный запас и приправляя красивыми слова на французском, пытался охмурить его милого врача. Но он ничего не может с этим сделать. Конечно, мысль о признании в чувствах была в голове, но это было несоизмеримо ни с чем на свете по уровню страха. Совершенно честно Хэви мог заявить, что ему - быть убитым раз и навсегда - не так страшно, как сказать ему три заветных слова. Русский тяжело вздохнул и зашел обратно. Сев на прежнее место, он получил неожиданный вопрос от Инженера, который уже немного был под градусом. Впринципе, чем еще могло закончиться питье пяти бутылок крепкого пива, запитых любезно поданной рюмкой коньяка:       — Ты… какой-то странный… в последнее время. — с трудом складывая слова пробурчал Инженер.       — Хм… Почему это? — Искренне удивился такому вопросу Хэви, беря в руки свою недопитую бутылку.       — Ну… Постоянно грустный какой-то. Но сомневаюсь, что тебя… кто-то обидел.       — Да, нет, всё в порядке! — с фальшивой радостью ответил Хэви. — Просто у родственников — там, дома — немного не очень, они писали. Похоже отразилось на мне. Переживание.       — Ммм… — Инженер, сидевший всё это время буквально рядом, выпрямился и, подведя голову прямо к его уху, шепотом сказал: — Ты бы… врача… всё же так взглядом… ну… не сверлил. Хотя бы… ну… не так заметно, знаешь…       Техасец сел ровно, поднял бутылку, как бы выпивая за Хэви, и начал опустошать ее. Пулеметчик же сидел, смотря на него глазами, полными испуга и удивления, помноженными на неожиданность.       — Не бойся, всё будет в порядке. — Постучал Инженер по плечу друга и тихо добавил: — Мне лично на всё… такое… плевать, а портить другим жизни… это не моё.       Тяжело поверить в обещание пьяного, но куда деваться. Хэви поднял свою бутылку и они чокнулись, продолжив истребление алкогольных запасов. За всей этой посиделкой довольно незаметно наблюдал Медик. К сожалению, слов он не слышал, а вот разнообразие эмоций и радостное питье русского вместе с техасцем, очень даже. «Zwei Alkoholiker» думалось немцу, смотрящему в чай. Его грудь пронзала какая-то неясная обида. Наверное, ему хотелось что бы компанию Хэви составлял не Инженеру, как обычно, а ему. Но, он не обязан, конечно же.       — Какие-то тяжкие размышления? — спросил его Шпион, заметив, как тот агрессивно рассматривает несчастный чай, который успел уже десять раз остыть. — Всегда могу помочь!       Рассказывать что-то Шпиону. Даже звучит как глупость.       — Думаю о работе неокортекса, друг мой…       Да, врач всегда был тяжелой целью для изучения, особенно учитывая его постоянную трезвость.       — Могу я помочь вам в этом? — Итак время стратегического удара. — Я тоже, много чего знаю об этом нео… некро… — Шпион буркнул, «кто придумал такие слова вообще?».       Врач раздался диким смехом. Этот конец так отлично сочетался с началом предложения. Это было прекрасно. Медик смеялся, а Шпион пытался выглядеть менее глупо и более органично на его фоне, так что и сам начал посмеиваться.       Хэви, который всё это время пытался следовать совету друга, почти не смотрел в сторону «товарища», и с удивлением посмотрел на того, услышав его задористый смех. Ему предстала картина того, как Врач и Шпион весело проводят время. Стало очень обидно. До того, что ребра вворачивались внутрь, а по спине будто ударили чем-то тяжелым.       — Н-да… если бы ты… вместо того, чтобы… сверлить его глазами, начал что-то делать… — прошептал Инженер поникшему другу.       — Но что?       — Ну… подари что-нибудь… комплименты там делай… Вон, как Шпион по ушам ездий. Хотя бы… узнай, его мысли на счет тебя… Что-нибудь, дружище…- Легко побив его рукой по плечу, сказал Инженер. — А вообще… стоит… ну… напоить его, чтобы он смотрел на мир… проще, скажем так…       В какой-то момент врач, насмотревшись на то, как Хэви и Инженер здорово пьют вместе, решил уйти к себе. Инженер, заметив это, легонько ткнул локтем друга:       — Пойди за ним, минут через 20… для… эххх... ну что бы не… подозрительно.       Лазарет как обычно полнился запахом спирта, легким мраком и бесконечно тяжелой тишиной. Врач с печальным видом сидел за столом, обдумывая и то, как его «товарищ» сидит сейчас и закидывается очередной стопкой алкоголя, и то, откуда у Шпиона в последнее время такое большое желание приставать к нему с вопросами. В дверь постучали. Врачу стало приятно на душе, что Хэви все-таки пришел к нему. А нет, это был Шпион.       — Что тебе? — Скучно спросил врач, но потом со смехом добавил: — Хочешь узнать что вообще такое «неокортекст»?       — Вы очень даже правы, Врач мой. — улыбаясь ответил француз, который, как оказалось, пришёл сюда со своей любимой рюмкой.       В разуме врача заиграл азарт. Азарт поставить этого наглеца на место, поэтому он, сев поудобнее начал, как какой-нибудь скучный профессор, монотонно рассказывать о строении и необходимости неокортекса. Что же, француз быстро понял, что намечаются игры разума, и, приняв все правила, сел и с самым заинтересованным видом начал слушать немца. Всю эту идиллию игры со временем и терпением прервал стук в дверь и вошедший после этого русский.       — Ах… вы тут заняты… — пробурчал русский и сразу же сбежал.       Немец лишь успел открыть рот и удивиться всему произошедшему. Н-да, неловкая сцена.       — Ты понял, что он сказал? — ехидно спросил Шпион, уже думая, как он ему это «переведет».       — Да. — соврал Медик, совершенно скучным голосом.       «Как ты меня бесишь…» думалось Шпиону, но он понимал, что именно эта неприступность привлекает его в этом враче. Когда-нибудь он его точно сломает.       — Ну, что же, тогда продолжим эту лекцию? — ехидно сказал он.       Врач, хотевший остаться в одиночестве, отчужденно сказал гостю:       — Вам следует уйти, герр Шпион. Будьте воспитанным человеком.       — Как пожелаете. — Шпион недовольно закурил сигарету и, прихватив любимую рюмку, скрылся за дверью.       Медику не нравилось случившееся, хотя не ясно почему. Мысли были как обычно странного характера. «Как это выглядело в глазах Хэви? Но какая вообще разница? А вдруг он увидел это также, как он сам видит Хэви с Инженером? Ему ведь было не приятно… Это было видно». Он решил зайти к Хэви и нормально по-дружески поговорить.       Врач пришел к комнате Хэви. Она была закрыта. На стук никто не отзывался, даже после того, как врач объявил себя и желание поговорить. Он пошёл на кухню, где количество людей успело уменьшиться до одного только Скаута. «Может он с инженером в Мастерской?». В мастерской их не было. Стоя на улице и пытаясь остыть от своего недовольства этими затянувшимися поисками, он услышал разговор, доносившийся откуда-то со стороны. Обойдя здание, врач увидел, как два друга сидели на иссохшем бревне и, попивая пиво, разговаривали. Был бы он в другом настроении эта картина его бы злила, но сейчас она открылась ему в другом свете. Он видел Хэви, который разговаривал с Инженером, потому что ему было больше не с кем. Врач вернулся в лазарет, думая не подойти ли ему завтра к Хэви? Или он сам придет?       Хэви проснулся не только с похмельем, но и с твердой мыслью, что он не хочет, чтобы француз забрал у него любовь всей жизни. Выпив стакан водки и посоветовавшись с Инженером, он написал - с седьмого раза - маленькую, но совершенно искреннюю записку с признанием всех душевных чувств, сложил ее пополам и отправился в лазарет.       Сердце колотилось, необъятный страх накрыл его, но он не отступится. Он долго выбирал куда бы ее положить, но неожиданно дверь открылась. Медик зашел и, увидев друга, спросил:       — О ты, наверное, хочешь поговорить о том, что тут делал Шпион. Он пришел сам и… Хотя, я не знаю есть ли тебе до этого разница. — Врач быстро потерял свой задор. Он помолчал и грустно добавил: — Я давно понял, что я многого не знаю.       Наверное, это был лучший момент для вручения записки.       — Прочти это, — Пулеметчик протянул записку, — я надеюсь всё встанет на свои места.       Когда Медик взял записку и начал читать, ноги Хэви стали ватными, а сердце похоже дошло до отсечки по скорости ударов. Врач дочитал до конца. Он посмотрел на Пулеметчика, бывшего где-то на грани потери сознания. Он хотел бежать, но он не мог даже нормально дышать, оперся о стену, только чтобы не упасть.       — Что это? — Стеклянным взглядом смотрел Медик на своего товарища. — Ты решил так отомстить мне за все обиды?       — Нет, — не до конца понимая вопроса, отвечал Хэви — я… просто хотел… рассказать о… своих…       — Убирайся, прочь! — Гневно перебил его Медик, уходя в глубь лазарета, где света было преступно мало. Когда он обернулся к Хэви, легкий свет упал на его лицо, придав и без того острым чертам лица настоящую зловещесть. — Я не хочу ни слышать тебя, ни видеть!       Когда Медик остался один, его постигла горечь и стыд. Он думал, что эта записка — личное и очень тяжелое оскорбление ему от самого близкого человека. Хэви всем этим назвал его человеком нетрадиционной ориентации — грязью, как бы сказали на его родине. Но за что? Похоже, ему все-таки не стоило позволять себе показывать свои чувства, а тем более слёзы, этому мерзавцу. Наверное, его отец был прав, будучи холодным ко всем в этом мире — ему явно подобное не писали.