Blaue Blume

      Между немецким и русским народами всегда что-то было: то союз, то вражда. И никогда не были они равнодушны друг другу. Похоже, с течением веков эта межнациональная тяга к друг другу осела в самой крови обоих народов, поэтому, даже живя в неродной стране и говоря на неродном им английском, два наемника — немецкий врач и русский богатырь — быстро и надолго завязали дружбу. Она прошла проверку и кровавыми боями и нелепыми, но очень бурными ссорами — всё-таки это что-то в их крови…       Очередной вечер врача после очередной мясорубки был скучным и тягучим. Можно было, конечно, пойти пьянствовать со всей компанией, но после того, как он, еще в самом начале их работы вместе, решился на эту авантюру и попробовал, он отказался от этого веселья раз и навсегда. Хотя они его до сих пор приглашают выпить, со словами: «ну всего-то хотя бы одну бутылочку коньяка, Док… Ничего не будет, пошли!».       Раздался стук в дверь. «Ах… опять эти алкоголики пришли…» подумал Медик и пошёл открывать дверь, дабы в миллионный раз не особо вежливо отказать. Но за дверью был Хэви. Причем трезвый.       — Я думал, вы останетесь пить с ними, герр Хэви. — Немного отстранено сказал Медик.       — Да я не хочу. — Сказал русский и со смешком добавил: — У них всё равно ни водки нет, ни медведя, даже в пруду ледяном не пойдут купаться.       На лице врача появилась легкая улыбка, ему нравилось каким немного простодушным был его друг, умевший подшучивать над стереотипами, а не становиться буквально ими, как Солдат.       — Да, скучно как-то получается. — Настроение врача стало даже улучшаться, в голосе появился легкий звон.       — Во-во… — По-русски с отборным смехом добавил Хэви.       — Ну, могу предложить вам, друг мой, сыграть в шахматы, но это не особо весело.       — Да с твоими историями все что угодно становится интереснее. — Бодро ответил русский.       Медик жестом руки пригласил войти. Ему стало теплее на душе от приятного гостя, а в настроении вновь заиграла присущая ему эксцентричность.       — Слушай, а я ни от чего тебя не отвлек, я как-то не подумал, что ты можешь быть занят. Если что я уйду, ты только скажи. — Вдруг сказал Хэви, посмотрев на тусклый свет горящий над рабочим столом и лежащую там открытую книгу, ощущая эти строгость и научность, пропитывающие лазарет.       — Ах… Нет. — С улыбкой ответил врач. — Даже если бы был занят — можно было бы и отдохнуть.       Медик подошёл к маленькому столику и, посмотрев через плечо на сидящего за столом Хэви, спросил:       — Не желаете чай, мой друг?       — Ну, почему бы и нет! — Весело ответил Хэви, продолжая поглядывать на раскрытую книгу. Жаль только, что она была на немецком.       — Скажите, друг мой, а почему вы не зашли ко мне раньше? — С искренним интересом спросил врач. — Чем-то были заняты? Расскажите, буду рад послушать.       Хэви заметил, как сильно оживился врач после его прихода. Это отразилось каким-то теплом в груди:       — Я помогал инженеру. Держал там всякие тяжелые, по его меркам, конечно, железяки, пока он там что-то крутил. А он мне рассказывал про эту штуку. Ну ты знаешь как он рассказывает.       — Ja, — Смеясь ответил Медик, ставя стаканы на стол, — настолько подробно и скучно рассказывать, чтобы стало еще непонятнее — это талант.       Немец сел за стол рядом со своим лучшим другом. Повисла немного неловкая пауза. Если бы до прихода друга он как обычно что-то постигал в медицине, то сейчас в свойственной только ему манере без остановки и с нескрываемым огнем в глазах рассказывал ему все свои научные постижения, что тот обожал слушать. Но сегодня ему было как-то не очень до науки. Возможно, на него так повлияло то, что его столько раз убил вражеский скаут, не забывая обзывать перед каждым убийством. Да, теперь он опять об этом вспомнил. Улыбка как-то сползла с его лица, и оно переменилось, став грубым и недовольным. Он упорно смотрел в чай, который исходил легким паром, но все равно был холоднее его ненависти к этому чертовому Скауту!       — Док? — тихо позвал его Хэви.       — Ахх… Да, я… — Медик оперся на левую руку, другой же начал размешивать чай. — Я…       — Это все из-за этого мальца? — перебил его друг.       — Да, из-за него! Из-за этого малолетнего какие-то немецкие ругательства, перевод которых Хэви не знал! Как он посмел! Мелкая гадость… — Выругался врач и откинулся на спинку стула, скрестив руки. Поостыв, он смягчился, да и осознал, что по-сути наорал просто так, явно испугав своего гостя. — Я не хотел, Хэви, прости, просто… вздох я знаю, что должен быть хладнокровнее…       — Да, ладно, я понимаю… — Мягко и тихо ответил Хэви, положив руку на плечо товарища. — Он и меня раздражал.       — Тебя он вроде не трогал. Около меня носился, убивал и сбегал прочь. — Немного задумчиво сказал Медик.       — Ну… именно… он убивал тебя, а как же я без такого товарища как ты! — Воодушевляюще ответил он, постукивая по плечу медика.       «Товарищ» такое интересное слово, которое так любил говорить на русском Хэви. Оно нравилось немцу, потому что друг говорил его только ему, что очень льстило его самолюбию и чувству исключительности. Никто другой не будет ему «товарищ», никто не будет также полезен как он. На душе стало сильно лучше, не столько от того, что он хорошо выругался, сколько от дружеской поддержки. Она творит чудеса. Интересно на самом деле, как именно физически это происходит. Надо бы об этом где-нибудь почитать и узнать получше. Наверное это из-за дофамина, но как насчет кортизола в крови? Куда он так быстро девается. А норадреналин?       — Док? — Хэви слегка задел его плечо. С искренней добротой добавил: — О чём задумался?       Врач очнулся, резко вскочил и начал говорить:       — О мой друг, скажите вы никогда не задумывались почему поддержка других так помогает человеку? Вот я был зол, а теперь мне куда легче. Это все дофамин? Эндорфин? Но ведь в крови есть норадреналин и кортизол, разве..... — Так начался еще один из привычных пулеметчику монологов о строении человека, который продлится еще минимум часа два. Но это будут прекрасные два часа, наполненные дикой харизмой и всей душевной энергией этого прекрасного полевого врача, который одним только своим статным видом вызывал в груди Хэви некую дрожь и волнение. А его монологи? Ведь русский не был дураком, как многие думали, он был вполне образованный и смышленый, что, кстати, очень нравилось врачу. Пулеметчик вполне понимал суть всех медицинских изысканий и идей своего боевого товарища. Сначала, конечно, понимал плохо… но вы попробуйте с таким бойким товарищем не погрузиться в его рассказы и не понять хоть чего-то со временем.       Утро выходного дня встретило врача теплыми лучами рассвета бьющими ему прямо в глаза, от чего тот и проснулся. Вчерашний вечер был прекрасным — он исступленно рассказывал своему дорогому другу всё, что только знал о хитросплетенной работе разных областей мозга. О причинах и последствиях работы гормонов в теле человека и многом другом. Это делало его совершенно счастливым. Даже на утро он был счастлив, и с радостью продолжил бы рассказывать. Неожиданно он задумался: «Если бы он не зашел, я бы, наверное, так и просидел с этой книгой. Да, он действительно прекрасный собеседник и хороший друг». С этой занимательной мыслью Медик поспешил завтракать, надеясь увидеть на кухне своего «товарищ». Но его там не было. Никого не было. Он решил посмотреть на время и понял, что еще довольно рано, что бы кто-то из наемников вообще встал. А самые запойные алкоголики точно будут отсыпаться до середины дня. Что же, он стал готовить себе еду, даже напевая что-то на немецком, настолько у него было хорошее расположение духа.       Пулеметчик проснулся очень поздно, ибо после четырехчасовой лекции, придя в свою комнату, он не сразу лёг спать. Он думал, размышлял о своем товарище, и в какой-то не очень хороший порядок складывались его мысли: Почему ему так нравится его видеть? Почему так хочется видеть? Вряд-ли, что только потому что он ему лучший друг. Ну то есть и это тоже, но не до такой же степени. Да и в начале такого не было. Но с каждым днем их дружбы желание встречи становилось всё пуще и пуще. Он рад видеть своих друзей. Очень рад, но никогда не будет рад также, как, когда видит этого прекрасного врача. Это странно. Возможно это из-за его харизмы, хотя ее и у шпиона хватает, если быть честными… Все эти мысли снова захлестнули Хэви. Он встал и пошёл обедать, стараясь думать о еде и вообще о чем угодно, только бы не об этом враче. На кухне копошились помятые наемники, обсуждая кто что, и только инженер сидел одиноко в углу, попивая пиво и читая свежую газету. Хэви взял свою еду, сел к нему и решил спросить про ту штуку, заработала ли она вообще и так ли как надо. Он жевал и старательно пытался уследить за насыщенным деталями рассказом, но плавно его мысли вновь скатились к врачу и вчерашнему дню. Он запивал еду пивом, которое ему любезно выделил из своих запасов Инженер. Тут он вспомнил, что они вчера собирались играть в шахматы, до чего так и не дошли. Довольно смешная мысль. В этот момент в комнату бодро вошел медик, но общий гам его толком не заметил. А он заметил Пулеметчика. Его вдруг наполнило задором и он хотел предложить ему пойти с ним и дальше познавать науку, но потом он увидел сидевшего напротив него Инженера, махающего туда сюда руками и рассказывающего что-то, и то, как его друг завороженно на него смотрел. Ему вдруг стало как-то неприятно. Он всегда считал, что это только из-за его собственного превосходного повествования Хэви терял дар речи. А тут он этого заслушался. Хотя это было как-то странно. У инженера не было такого же дара рассказывать, как у врача, да и в принципе это не очень-то получалось.       — О, Док, как дела? Всю ночь втихаря спирт пил? ХА-ХА! — Вскрикнул Скаут, сидевший на кухонной тумбе.       Немец посмотрел на него и гневно вскрикнул:       — Слезьте, Dummkopf!       Заслышав знакомый голос, Хэви обернулся и увидев врача, радостно поприветствовал:       — Добрый день, доктор!       Врач замер. Он и зол на него, хотя понимает, что тот ничего не сделал, и рад слышать.       — Danke, mein Freund. — Безучастно ответил он, взял пакет заварного кофе и сбежал.       Русский почувствовал какую-то грусть от этого. Он думал, что тот сядет с ними, а он сбежал. Что-то случилось? Или он как-то зол на него. Но за что? Он вертел кружку в руках, делая вид, что и дальше слушает Инженера.       Врач недовольным шагом вошел в свой обитель, кинул пачку кофе на стол, а сам начал ходить кругами. Он был недоволен собой. Он думал, что может он плохой рассказчик? — Да этого не может быть, сидел бы пулеметчик часами тут? Инженер вдруг начал хорошо рассказывать? Нет уж… Неужели он всех слушает так? Неужели врач не самый лучший рассказчик? «Почему я вообще о нем думаю? Он может слушать кого угодно, не обязательно только меня, как бы я и не был хорош. Кого угодно». Врач сел на свое излюбленное кресло и начал стараться думать о чем-нибудь другом. Но тут раздался стук. «Это явно он пришел. Зачем?».       — Зайдите!       В комнату вошёл, как и ожидалось, Хэви. Он подошел к нему ближе и с тревогой спросил:       — Ты так быстро ушёл, что-то случилось? — Он нервно мял пальцы, оттого с каким неприкрытым недовольством на него смотрел врач.       — Скажи мне, что он тебе такого интересного рассказывал? Неужели он делал это лучше меня? — Вскрикнул врач.       Русский настолько был удивлен странностью этого вопроса, что даже не знал что вообще сказать. В этот момент сам врач пребывал примерно в таком же состоянии. Он не понимал собственным разумом, почему он вообще это спрашивает.       — Я даже не слушал его, честно. Я думал о своем.       Медик переменился в лице, а потом и вовсе прикрыл лицо рукой. «Человек просто сидел, думал о своем и делал вид, что слушал. О боже, какой я дурак!». Шквал самокритичных мыслей накрыл его.       — Я знаю, Доктор, что ты считаешь себя лучшим из нас всех. И я сам считаю, что это так. — Утешающе сказал Хэви, положив руку ему на плечо.       Немец поднял на него глаза и тихо сказал:       — Считаю себя самым лучшим… — Это был ответ на все его вопросы сейчас. Он и сам всегда так говорил про себя, но сейчас, когда это сказал про него лучший друг, это будто открыло ему глаза на эту ситуацию. На эту ревность к вниманию уделенному не ему.       — Ну, я считаю, что это правда, на самом деле. — Пулеметчик говорил это искренне, ему даже становилось приятнее на душе. — Кто мы без тебя на поле боя? Кто будет нас спасать?       Врач неожиданно для себя понял, что всё это время не обращал внимания на пулеметчика как личность, он был для него скорее коллегой по научной работе, с которым нужно говорить только по делу, ну можно иногда слегка пошутить, попивая чай, не более того.       — Простите меня, старый друг. Я вдруг понял, что никогда не интересовался… вашими мнением и жизнью в целом. Только своими. — Стыдливо сказал Медик.       — Ах, да что ты, Доктор? — Мягко ответил русский. Добавил с добротой: — Это просто твой характер. Душа! Мне ведь просто важна твоя компания, Доктор!       Чудесная простота этого русского человека вновь покорила немецкую строгость. Врачу стало легче, но мысли всё равно беспрестанно возились в его голове. И стыд не давал покоя. Это ведь его лучший друг, а он обращался с ним не особо лучше, чем со своей ручной птицей, Архимедом.       Довольно долго Хэви рассказывал о своей родине, русских традициях, семье и всяком другом. Медику, на его же собственное удивление, это было очень интересно. Он не ожидал, что за такими простым вроде как человеком, не пилящем других людей и не ковыряющимся в их органах, может стоять такая интересная история. И вдруг ему стало еще хуже. Он почувствовал себя предателем, ибо понял, что забыл и не сдержал свое слово, которое дал в день ухода из отчего дома. Его отец был холоден к нему как к личности, его интересовали только успехи учебы, работы и т.п. В один день будущий врач не выдержал этого, сказал отцу, что, если у него когда будет кто-то близкий ему, он никогда не будет относится к нему также омерзительно, и ушел, хлопнув дверью. А сегодня он понял, что давно стал копией своего отца.       — Ты какой-то задумчивый в последнее время. — Хэви вернул врача в реальность.       — Да, есть такое… — Грустно и тихо ответил немец. — Дорогой друг, могу я попросить вас оставить меня наедине до завтра.       — Да, конечно. — Сказал растерянно Хэви, встал и пошел к выходу, добавив: — До завтра, Доктор!       — До завтра.       Фигура скрылась за дверью, врач заперся и стал размышлять. Ну или скорее заниматься самобичеванием.       Хэви пришел в свою комнату. Устало сев на кровать, он начал думать. «Я ведь ничего такого не сказал, вряд ли то, что мы в России охотимся на зверей как-то огорчит такого человека, как он. Он мне что-то не договаривает. Но почему? Что-то у него на душе тяжелое». С этими мыслями он решил пойти и перекусить что-нибудь. От стресса всегда хочется есть.       Кухня была пуста. Взяв свой любимый бутерброд и заварив чая, он начал заедать своё чувство волнения, но при этом все также будучи погруженным в мысли. Тут к нему пришла действительно важная мысль. Его друг так ничего и не поел. Это было действительно ужасно и непереживаемо в его понимании. Русские любят есть, а кормить других особенно. Сделав бутерброд, взяв печенье и свежезаваренный чай, он отправился в лазарет. По дороге он встретил Скаута, послушал его насмешливые возгласы о том, что скоро он будет таскать в лазарет не еду, а цветы и еще какую-то глупую колкость. Но кому было не плевать на слова Скаута?       Взъерошенный врач сидел за столом, размышляя о своем товарище, как в тот же момент в дверь постучали.       — Я занят, идите прочь! Идиоты…       — Доктор, это я!       Это было неожиданно для Медика. Он же попросил оставить его наедине со своими мыслями, но, наверное, он пришел с чем-то важным. Врач открыл дверь и к нему зашел Хэви с едой в руках и стаканом чая. Что? Зачем?       — Я знаю, я не должен был приходить, но… — Бодрая речь немного запнулась, — ты ведь не ел сегодня! У нас в России так не принято, ходить голодным.       Русские традиции настигли немецкого врача как-то неожиданно быстро после того, как он только начал ими интересоваться. Но на самом деле это внимание и забота были приятными. Но, кажется, незаслуженными.       — Прости, но я не хочу. Спасибо, конечно.       — Но, Доктор… — Хэви положил все на стол и подошел к врачу ближе. — Расскажи мне, что не так.       Врач посмотрел на стену, подумал. Подумал долго и вдруг начал рассказывать о своем прошлом, об ненавистном отце тиране и собственной клятве. Этот душевный монолог растянулся до самого вечера. Они сидели за столом, врач тихо подгрызал печенье в процессе своего рассказа и не разу пулеметчик не перебил своего товарища. Отчего-то ему было трепетно слушать этот душевный рассказ, наполненный настоящими живыми эмоциями боли и печали, так не присущих этому высокомерному немцу. В какой-то момент моральное состояние Медика упало настолько, что Пулеметчик инстинктивно подсел ближе и обнял его, как когда-то обнимал младшую сестру в попытках успокоить. Врач на это никак не реагировал. На вид. В душе же у него заиграла некая радость и тепло. Как будто он ждал этого всю жизнь. Хотя так оно и было, ведь в его семье такого не было, а уже в остальной жизни и подавно. От осознания этого у него в груди вдруг проступила дикая боль, будто вжимающая кости и диафрагму внутрь, а из болящих глаз потекли слёзы, которые он старательно попытался скрыть, склоняя голову. Не получилось. Почему-то он боялся, что Хэви посмеется над ним за это. Всё таки это уже как-то слишком для взрослого мужчины, режущего людей. Но его боевой друг только лишь стер эти слезы рукой и продолжил сидеть молча. Эта немая пауза затянулась. Хэви знал, что ему стоит сказать что-то, чтобы подбодрить друга, но он так не хотел чтобы этот момент заканчивался. Момент, когда голова того самого высокомерного врача, который выглядел совершенно хладнокровным почти всегда, смиренно лежит у него на груди и она полна гори и печали, которые ему доверили знать. Врач поднялся и сел ровно, пристально смотря в стол. Через пару минут он посмотрел на Пулеметчика, сказав довольно тихо, но с легким смехом:       — Хорошие у вас традиции.       Хэви рассмеялся:       — А ты говорил не хочешь есть. Все хотят, когда грустно.       Врач рассмеялся вместе с ним, не так гулко, конечно, но все-таки. До глубокой ночи Хэви травил шутки и пытался всеми силами держать собеседника подальше от дурных мыслей. У него это получалось, особенно тогда, когда он быстренько принес еще печений и заварил чай. Это были прекрасные вечер и ночь, где были только он и Медик, бывший совершенно непривычным в таком виде, но всё равно приятным и трогательным ему до глубины души.