Немного о цветении и увядании тихими разговорами

Осенний дождик барабанил по черепицам крыш дряхлых, обветшалых домов, где-то просачиваясь и стекая по старым балкам на верхушки чердаков, а оттуда, несомненно, и с потолков на пол хозяев этих похожих на муравейники жилищ. Потертая серая ветровка, совершенно не подходящая для похолодевшего осеннего воздуха, уже изрядно вымокла, приобретая неприятный темный оттенок. Однако юноша, что скрывался под ней, этого словно и не замечал толком. Он быстро сбежал по старым каменным ступеням, кое-где уже поросших мхом, и, со вздохом, открыл входную железную дверь. Благо, она не была заперта. В нос ударил затхлый запах грязной мебели и алкоголя. Деревянный пол заскрипел под подошвами мокрых кед, грозивших в конец порваться, несмотря на изрядный слой клея, который из последних сил удерживал ткань и подошву вместе. Юноша осторожно, почти на цыпочках, прошелся к большой комнате, минуя грязную ванну, где, как понял он по запаху, в ванной медленно тухла рыба, и глянул внутрь. Старый телевизор говорил шипящим голосом диктора, шедшим из сломанных динамиков: - …Многие высказывают надежду на то, что союз Се Ляня и Хуа Чэна сможет раз и навсегда закрыть любые конфликты между кланами Ло и Се. Тем самым, наконец, окончательно успокоить страну. Однако есть и те, кто… Звучный храп заглушил голос диктора. Мужчина в протертом кресле громко пукнул, храпнул и повернулся чуть набок, принимая более удобную позу. Убедившись в том, что он спит, юноша быстро прошелся к деревянной лестнице и, перепрыгивая через ступеньки, взобрался на второй этаж. Тут было всего три двери. Одна приглашающе распахнута, вторая, с дырами от ударов, вяло болталась на петлях, а третья, выглядевшая совершенно иначе, крепко была заперта. Именно у третьей двери парнишка и остановился, принимаясь осторожно стучать. Если в той комнате, что скрывала железная дверь, выкрашенная в коричневый цвет, были какие-либо звуки, то сейчас там все замерло. Парень припал к стыку двери и стены и сказал: - Ин, это я. С пронзительным скрипом что-то грузное сдвинулось по хлипкому деревянному полу, громко звякнул замок, с неприятным шипением задвигались щеколды и, через минуту, дверь открылась во внутрь. Придерживая дверь, показался худенький мальчик с копной красивых каштановых волос, перевязанных белой лентой и уходящими кончиками в красивую косу. - Старший братец. – с нежной улыбкой на губах произнес мальчик и тут же пропустил юношу внутрь своей комнаты. Тут пахло намного приятнее, свежее. Чистое маленькое квадратное окошко было плотно закрыто и не пропускало прохладный осенний ветер. Чистые белые занавесочки обрамляли его раму. В углу стояла видавшая виды кровать, вместо одной из четырех ножек, там стояло толстое бревно, покрашенное в белый. В другом углу стоял столик, рядом маленький желтый холодильник не достигший высотой и семилетнего ребенка, и тумба, на которой стоял квадрат электрической плиты. Деревянный высокий шкаф с красивой резьбой был единственным, что выбивалось из общей картины бедной, хоть и украшенной, комнаты. Тем не менее, пахло тут фруктами и свежестью, было тепло и сухо. Парень быстро скинул мокрые кеды и закрыл дверь, принимаясь двигать щеколды и клацать замком. Когда с этим было покончено, парень смог сжать своего младшего брата в крепких объятиях. От мальчишки, совсем хрупкого, пахло молоком. Его молочный феромон еще и не думал уступать место иному. Организм и не думал взрослеть. Это радовало парнишку. - Цяньцю-гэ, ты голоден? Лан Цяньцю отпустил плечи младшего брата и живо кивнул. Ин улыбнулся и пошагал к холодильнику. Его старший стянул мокрую ветровку, оставаясь в менее влажной футболке. Он повесил свою кофту на крохотный обогреватель и сел на ворсистый кофейный ковер у кровати. - Как учеба? – тем временем спросил Ин, разогревая в кастрюльке лапшу в вкусно пахнущем рыбном бульоне. - Хорошо. – улыбнулся парень. – А твоя как? Ин, в отличии от брата, все еще учился в средней школе. На шкафу висе выглаженная школьная форма, а за кроватью стоял крохотный стеллаж с книгами, тетрадями и папками, подтверждая это. - Ой, да все, как и всегда. – хлопоча, проговорил Ин. – Вот табель скоро получим. Глядишь, может промежуточные оценки будут лучше в этот раз. Под ножом мальчика быстро нарезался зеленый лук. Ин вздохнул, скидывая его в бульон и повернулся к брату. - Вот поднажму в этом году и точно поступлю в школу для омег в центральном районе. Я уже и документы отправил. Теперь результата надо ждать. Если пригласят на их курсы, то просто замечательно будет! Поделившись важными новостями, Ин отвернулся к столу и вновь начал что-то резать. Цяньцю щедро поздравил младшего брата, у парнишки аж ушки покраснели. - А как там учитель Фан? – спросил подросток и высыпал из судка десяток маленьких мясных шариков. – Ты передал ему сладости, которые я готовил? - Передал-передал. – улыбаясь сказал Цяньцю. Фан Синь был учителем старшего из братьев Лань. Хотя проще было бы назвать его репетитором. Именно он в свое время помог пареньку из бедного района пробиться в хороший университет и даже получить стипендию с полной оплатой обучения. - Мы редко видимся. У него сейчас почти нет времени на меня. Да и я не прохлаждаюсь, знаешь ли. - Конечно-конечно. – закивал мальчик. – А как иначе? Мой старший брат огромный молодец. Но в голосе его звучал сарказм. Хоть и с ноткой веселья. Минутное молчание прервал Ин, раскладывая посуду на маленький столик в середине комнатки. В некоторых чашках уже были простые гарниры, две у разных краев оказались пустыми. На подставку опустилась кастрюля, и младший тут же налил брату приготовленное. - Приятного аппетита. – сказал Ин. - И спасибо за еду. – кивнул Цяньцю. Принялись за еду. Закуски были изрядно полежавшие, хоть срок годности их и не вышел еще. Бульон, казалось, уже несколько раз использовали. Но Лан Цяньцю послушно все съел. Фонд, который выплачивал ему стипендию, предоставлял еще и «карту питания», с помощью которой он мог питаться в столовой университета три раза в день. Там еда была, понятное дело, свежее и вкуснее. - Эх, не очень да? – спросил Ин, склоняя голову и осматривая свою тарелку. – Все не могу подгадать время, чтобы закупиться продуктами. Чудовище в последние дни только и делает, что пропердывает трон. - Лан Ин. – покачал головой старший брат, но младший игриво показал язык. - Мне надо подождать совсем немного. Уверен, что совсем скоро получу ответ из Фонда. Не слышал, недавно на вечере стипендиатов, Хуа Чэн, - при упоминании этого имени щеки Ина смущенно заалели, а голос сделался тихим, словно он выдавал нечто сокровенное, - заявил о масштабном проекте реконструкции образовательных учреждений. – подросток гордо поднял подбородок вверх, ожидая похвалы за собственные познания. Затем голос его вновь сделался тихим. – Какой же он замечательный. Цяньцю поджал губы и кивнул, делая вид, что уж очень голоден и полностью поглощен был своей тарелкой и ее содержимым. Однако мысли его возвращались в красивый зал, наполненный людьми в дорогих костюмах с солидным алкоголем в руках. Он был приглашен, как стипендиат с одними из лучших показателей. И был свидетелем того, как… Цяньцю точно видел, как Се Ляня, того самого Се Ляня, ударил какой-то другой мужчина, только после этого Принц пошагал к своему старшему брату и… устроил какой-то спектакль, вылив на себя бокал с шампанским и вручив его Цзюнь У в руки. Пусть все и произошло быстро, но можно было легко догадаться, что по какой-то причине Се Лянь сделал это все намеренно. Взгляд упал на младшего брата. Цяньцю не мог представить, чтобы его А-Ин, этот самый, так унижал его на каком-нибудь важном мероприятии. Так отчего же настолько любящие друг друга братья вдруг… делали нечто подобное? Или же дело было в том, что все богачи чокнутые? В их мире правят всем деньги и родословная, вот Се Лянь, почти вошедший в клан Ло, решил унизить свою родную семью. Это было единственное объяснение. Ин все еще щебетал. После того, как три года назад Цяньцю дали стипендию и оплатили обучение в хорошем университете, мальчик всерьез начал восхищаться и даже фанатеть от Хуа Чэна. Как будто он лично давал старшему Лану деньги и отправлял учиться, а не Цяньцю ночами корпел над учебниками и рабочими тетрадями. Цяньцю восторга брата от Хуа Чэна не разделял. Он ведь наследник такого крупного клана и был обязан заботиться о тех, кто не имел всех денег мира. Да что уж там, были времена, когда у Лан Цяньцю не было ни монеты не то, что на еду. Даже на отходы, которые продавали в их районе. Он отогнал от себя гнетущие мысли и постарался прислушаться к болтовне брата. Тот уже говорил о чем-то другом, совершенно не замечая заторможенности собственного старшего. После обеда чуть-чуть пообщались, и Цяньцю засобирался уходить. Опасно было бродить по их району в темное время суток, а вечерело теперь намного раньше. Он потянулся обнять брата, когда заметил ярко красный уголок листовки, торчащей в страницах какого-то учебника. Но быстро потерял интерес, заканчивая с прощанием. Вышел в затхлый и вонючий коридор, убедился, что братик заперся, а после вошел в свою спальню. Точнее, бывшую спальню. Вещи тут беспорядочно валялись. Впервые войдя внутрь своей спальни после переезда в общежитие, парень был в ярости. Уезжал Лан из убранной и минимально чистой комнаты, а возвращался на помойку, коей был весь этот старый домишка, того и гляди, грозивший развалиться. Цяньцю сразу догадался, что постарался дядя. Этот свин искал минимально ценные вещи, чтобы обменять их на алкоголь и сигареты. Паренек открыл замызганное пыльное окно и осторожно спрыгнул на мокрую землю, разбрызгивая лужи и почти подскальзываясь. К счастью, он вовремя смог выпрямиться и взять контроль на собственным телом. Навряд ли бы в автобусе к нему полностью мокрому и грязному отнеслись бы нормально. Хорошо, если не выгонят сразу же. Рядом слышался звук работающего пузатого телевизора. Где-то шкварчало масло на сковороде. Жалобно мяукали кошки, скрывающиеся от дождя, что застал их весьма неожиданно. Раздался стон где-то сбоку. У мусорных куч сидело несколько человек, дергающихся как-то странно. Догадавшись по звукам, чем же именно занимаются эти люди, и подтвердив свои мысли по летающим пакетикам под ногами, парень сдержал приступ рвоты. Цяньцю накинул капюшон и побежал вперед, стремясь скорее спрятаться под прохудившейся крышей остановки. Холодная железная коробка, расписанная нецензурной бранью, номерами телефонов, любовными примерами, весьма неприветливо встретила гостя холодом и каплями с крыши. Но парнишка только плотнее закутался в свою кофту и чуть начал покачиваться с пятки на носок и обратно, согревая себя хотя бы таким движением. Обшарпанный автобус тяжело остановился и открыл свои двери. Цяньцю радостно прошел в салон и занял место наверху, у окна. Внутри было заметно суше и теплее, нежели на остановке. И все же, хорошо бы, чтобы транспорт довез до следующей остановки, где Цяньцю уже сможет пересесть в автобус лучше. Пусть там и мест не будет. Голова в мокром капюшоне упала на стекло пыльного окна. Каштановые волосы неприятно прилипли ко лбу, но паренек не решился ничего менять. Он только вздохнул, наблюдая за тем, как почти разрушающиеся дома сменяются более крепкими, но все еще убогими. Без сомнения, по сравнению со столицей, это место было помойкой. Хотя, технически, они являлись частью Пекина. Но той, в которую деньги и не думали вкладывать. Было обидно, что в нескольких шагах есть настолько красивое место с голубыми высотками, парками, несколькими районами с настоящими особняками, а его дом находится в таком упадке: дорога чинится из денег самих жителей, но материалы используются невероятно дешевые, из-за чего долго их усилия не окупаются, здания почти что разрушаются, никто не собирается их реконструировать и хоть как-то помогать жильцам, системы электроснабжения, водопровода и газопровода работают через раз. Но, думается сразу, если бы за их район взялись богатеи из кланов, вероятно, Цяньцю и Ин остались бы без дома. Эти люди скупают землю за гроши, отстраивают свои муравейники с парковками и парками, а после выставляют неподъемную цену, которую простым людям просто не потянуть. И улыбаются, говоря, что это не их проблема. Ему бесспорно повезло. Учитель Фан помог со всем: университетом, стипендией и работой в хорошем ресторане, и теперь Цяньцю должен обязательно вытащить и своего брата из этого всего. Было здорово купить маленькую квартирку на окраине, но в хорошем районе. И жить вдвоем. Он прикрыл глаза. Да. И жить вдвоем. *** Молоко тихо кипело. Белая пенка собиралась у стенок кастрюльки, прилипая. Насыщенный молочный запах распространялся по кухне, оседая чем-то сладким на кончике языка. Деревянная лопатка стукнулась о бортик посуды, и Се Лянь вздрогнул, вырываясь из плена мыслей. Он взял баночку с медом и добавил пару ложек в кипящее молоко. Помешал, теперь сосредотачиваясь полностью на напитке, который готовил. Решив проверить готовность, Лянь поднес ложку ко рту и подул, остужая напиток. Поморщившись из-за сладости, омега с недовольным лицом высыпал несколько ложек какао и тертого шоколада. - Как же сладко. – недовольно прошипел Лянь, качая головой. Приготовив напиток, мужчина осторожно перелил часть в большой стакан, остальное убрал в холодильник остужаться. Тут же украсил свое творение сливками, маленькими зефирками-сердечками и посыпал пищевыми блестками. Внимательно осмотрев результат, Лянь сфотографировал свой шедевр и поставил на поднос, где уже покоились любезно приготовленные их поваром печенья с шоколадной крошкой и тарелочка с фруктами. Довольный собой омега отправился в спальню, где его ждал все еще болеющий Хуа Чэн. Красные щеки из-за температуры и такой же нос не давали покоя, действуя на Ляня лучше любого умоляющего взгляда. Так что просьбу приготовить какао он воспринял, как сражение за любимого. - Готово? – улыбнулся Хуа, будто несколькими минутами ранее он не подсматривал с лестницы, любуясь своим женихом за готовкой. Его Гэгэ осторожно поставил столик-поднос на кровать в районе бедер альфы и сел рядом, поджимая под себя ноги. Для себя омега нарезал фрукты, которые также аккуратно лежали на тарелочке рядом с печеньем. - Гэгэ не пожалел сахара? – улыбнулся Чэн и взял с подставки трубочку. Сливки уже начали таять, альфа перемешал их с какао и отпил. Затем еще и еще. Он закатил глаза в удовольствии и тут же поцеловал в щеку своего жениха, благодаря за напиток. - Очень вкусно. Там мед вместо сахара? - Что смягчить твое горло. – чуть смущенно, подняв при этом нос к потолку, произнес омега, но тут же вернул взгляд к жениху. – Лучше себя чувствуешь? Все выходные Хуа Чэн благополучно пролежал с температурой. Простудился ли он из-за того, что промок или же виноват был стресс, пережитый в тот же вечер, ясно однозначно не было. Се Лянь, жених которого уже той же ночью, во время их разговора, выглядел совсем неважно, списал все именно на второе. Утром же, стоило омеге проснуться и привычно поцеловать в носик своего любимого, сразу же было обнаружено явное паршивое самочувствие Хуа Чэна. Семейный врач, который приехал из поместья Ло, диагностировал обычную простуду и прописал несколько лекарств. Он попросил заехать позже и сдать анализы на всякий случай, тем более, что у Чэна совсем скоро должен был начаться гон и болезнь совершенно мешала, и уехал, дав несколько советов самому Се Ляню. И омега прилежно все исполнял. Лянь подхватил кусочек банана за шпажку и чуть покрутил в руках фрукт. Затем отправил его в рот, все еще выглядя задумчивым. Хуа отставил поднос в сторону и положил голову на плечо своего омеги. Он молча наблюдал вздымающейся грудью своего возлюбленного и вдыхал смешанный со своим феромон. - Интересно, - начал Се Лянь, - успеет ли мой Сань Лан поправиться к нашей годовщине. Хуа воодушевленно поднял голову и несколько раз кивнул. Затем поднял руку вверх и показал свой бицепс, будто бы доказывая что-то. Лянь рассмеялся и сжал чужие мышцы руки, проверяя. - Я хотел с тобой поговорить. – отсмеявшись, сказал омега. Се Лянь отвел взгляд и очень сильно покраснел. Затем открыл рот, но, как показалось Хуа, покраснел еще сильнее и отвернулся. - Смущает. – прошептал тихо омега. Чэн постарался сдержать себя и послушно сидел рядом. Его сердце громко-громко стучало о грудную клетку, но он старался игнорировать это всеми возможными силами из всех. Потому что сейчас важно было дать Ляню собраться с силами сказать то, что он хотел. Се вздохнул и прошептал: - Свадебная церемония. – сказал он, затем отвернулся. Его бледное лицо стало алым, напоминая спелое красное яблоко. Омега шлепнул себя по щекам и повторил: - Давай проведем свадебную церемонию в нашу годовщину! – затем опять шепотом добавил: - С нашими близкими в качестве гостей. - Тайная свадебная церемония в близком кругу?! – выкрикнул Хуа Чэн, краснея также сильно, как и его жених. Се Лянь кивнул. Чэн, получив подтверждение своим словам, сжал в объятиях своего омегу, целуя горячие щеки. Его нос уткнулся в носик Ляня, и альфа нежно потерся кончиком о него. Се рассмеялся и повторил движение своего жениха с закрытыми глазами. Затем поддался вперед и коснулся губ, измазанных в сливках. Приторная сладость осела на языке, но ему было плевать. Если это его Сань Лан, то разве подобное важно? Рот альфы привычно открылся и впустил проворный язык своего жениха. Се Лянь пересел на бедра Чэна, который мягко сжал их, придвигая тело ближе к своему. Они уже давно не были школьниками, которые впервые поцеловались. Поэтому их движения и действия выглядели уверенно, оба досконально знали тела друг друга. Се Лянь оторвался от губ возлюбленного и положил на них свою ладонь, зная, что иначе их поцелуй продолжится. Хуа Чэн обиженно нахмурился. - Если ты чувствуешь себя хорошо, то можем ли мы прогуляться? Губы омеги были опухшими, красными. Завороженный мужчина машинально кивнул, только через минуту осознавая то, что ему сказали. Се Лянь успел за это время встать с кровати. Чэн схватил его ладонь, целуя запястье и дергая на себя. - Сань Лаан! – недовольно вскрикнул Лянь. Но Хуа не собирался так просто его отпускать. Он припал поцелуями к алым щекам возлюбленного, медленно переходя к губам своего жениха. Осторожно подмяв под себя омегу, альфа продолжал ласкать давно изученные уста, наслаждаясь чуть возбуждающим феромоном. Се Лянь же не собирался сдаваться и поддаваться на ласки жениха. Омега прикусил язык любимого и перевернулся на другой край кровати, тут же садясь на кровати. В руках его оказалась подушка, используемая сейчас и в качестве щита, и в качестве оружия. - Поумерь феромон, Хуа Чэн. – строго наказал Лянь. – И прими душ. - Гэгэ совсем меня не любит. – надул губы альфа, а после шагнул к своему Принцу по кровати. Се не ответил, тут же обрушая жестокие удары мягкой подушки на макушку жениха. - Иди. Хуа попытал удачу и предпринял хитрую уловку, для воплощения своего плана: напал резко и неожиданно. Но реакция Ляня всегда была сверхчеловеческой, он быстро отразил атаку, оставив своего альфу обнимать подушку. Сам же омега стремительно оказался на полу. - Мы можем сделать это чуть позже. Сейчас я хочу тебя сводить кое-куда. – затем он добавил тихо. – Сегодня для меня это важно. Они оставили посуду на столе, сразу предупредив об этом их персонал. После оделись и пошагали к лифту. Уже внутри Хуа спросил: - Можем ли вы поехать вдвоем? - Это будет лучше всего. Легкая музыка закончилась с открытием дверей на парковке. Они шагнули в прохладное бетонное помещение, и альфа заметил то, как немного съежился его жених. Начинало заметно холодать. В машине Лянь благополучно ввел адрес и откинулся на спинку сидения, тут же переводя все внимание только на телефон. Хуа хмыкнул, но ничего не сказал и двинулся в путь, все еще чувствуя себя невероятно счастливо. Он сделал предложение, когда они были только вдвоем, специально. И больше всего на свете боялся, что Лянь ему откажет. Однако тот согласился и был счастлив, что все прошло без лишних глаз. А Хуа Чэн до сих помнил этот год подготовки, который больше напоминал тревожный сон. Альфа решился на предложение в их путешествие по Европе. В тот год он приехал в мае, потому что должен был вернуться в конце июля в Китай по делам клана. Они побывали в Германии, а после прибыли в Бельгию. Прекрасную страну, которая надолго отложилась в памяти альфы. Как и тот момент, когда он ясно осознал, что хочет взять Ляня в мужья. Длинные волосы Се Лянь не заплел, а лишь осторожно забрал передние пряди в тонкую косу позади, чтобы не мешали. В тот день его бедра скрывали брюки нежного песочного цвета, в которые он заправил лавандовую рубашку. Весь образ дышал благородством, как и всегда, но, присмотревшись, легко заметить нежность, не сильно спрятанную за привычным холодным выражением лица и выверенным движениям. Ванцзи остался с мальчишками и Юанем в машине. Близнецы плохо спали ночью, не привыкнув к таким условиям, а Шэнь плохо себя чувствовал. Так и отправились втроем. Лес Халлербос встретил тишиной и легким рассветным туманом, создавая волшебную атмосферу. Усянь ушел далеко вперед, ведомы минутами тишины и спокойствия. Он наслаждался морем колокольчиков, изредка рискуя опуститься на колени, чтобы коснуться их пальцами. Когда омега ушел далеко, Хуа обратил внимание на Ляня, до этого не вылазившего из-за экрана смартфона. Омега остановился с десять секунд назад и пораженно осматривался вокруг, выглядя таким комичным. - Сань Лан. – сказал он. – Как тут красиво. Омега осторожно опустился в синевато-фиолетовое море цветов и замер. В его каштановых волосах запутались лучи проникающего свозь листву солнца, золотя пряди и румяня белоснежную кожу. «Какой же он красивый» - подумалось тогда Чэну. И он вдруг понял, что хочет быть с ним всю свою жизнь. Вот так. Путешествовать и наблюдать за этими голубыми глазами со страстью обводящими пейзажи вокруг, сжимать тонкие пальцы и вместе купаться в аромате цветов и ласках летнего ветра. Быть вместе, когда солнечные лучи игриво светят в глаза, заставляя смешно жмуриться. Просто любить друг друга. Мысль о том, что он хочет сделать предложение тихим и интимным, только для них двоих, не давала покоя. Он хотел быть эгоистом и забрать счастье Се Ляня только себе. Видеть его улыбку и краснеющее лицом, отбирая эту возможность у всего остального мира. Запечатлеть их счастье только между ними. И не позволить никому другому вмешаться в настолько важный момент. Так и начал планировать. Мамино кольцо не подходило. Кольцо, передающееся из поколения в поколение в клане только между наследниками для их невест, тоже. Чэн хотел создать нечто иное, совершенное. Он долго рисовал эскизы, объездил все ювелирные мастерские в стране, связывался с зарубежными, стараясь найти идеал. Но идея пришла сама по себе, когда он увидел тот набросок Се Ляня с бабочками, которые вдохновили его на картину позже. Материалы были выбраны сразу же с эскизом. Мастер, который мог бы заставить порхать маленьких бабочек, опоясывающих обруч из белого золота, нашелся уже давно. Он делал кольцо для матери Хуа Чэна – на ее помолвочном кольце расцветали бутоны цветов. Конечно, там было меньше работы. Ведь Хуа хотел, чтобы кольцо было удобным для Се Ляня, без выпирающих деталей. Кольцо делали больше полугода, постоянно меняя что-то. В конечном итоге, к полету в Вену оно было завершено. Нельзя было забывать и самом предложении. Где его сделать? Как сделать? Что сказать? С местом определиться оказалось легко. Се Лянь больше всего на свете любил море. Он часто рисовал его, оживляя шум волн на своих полотнах. Так что было бы очевидно сделать его любовь более впечатляющей, завораживающей при вспоминании. Затем он просмотрел огромное количество предложений руки и сердца. Попросил создать арку и установить ее в прекрасном месте, как можно дальше от города. Арендовал на день пляж, чтобы избежать лишнего внимания и приготовил сферы-фонарики на случай, если стемнеет раньше. И все прошло волшебно. Действительно волшебно. - Свадебные торты такие скучные. – пролепетал Лянь, хмурясь. Чэн чуть не остановил машину прямо на оживленной трассе. Его сердце ухнуло. - Свадебные торты? – спросил он тихо. - Мгм. – промычал омега, затем убрал телефон. – Какой бы ты хотел? - Мы могли бы заказать торт-мороженное, с Се прервал жениха. - Нет. Ты. Какой бы хотел? - Любой. – не думав толком ответил Чэн. – Но я хочу, чтобы его украшали цветы. Лянь улыбнулся и кивнул. - А если сделать начинку и бисквит менее сладкими, то ты сможешь съесть кусочек. - Конечно! Мы же должны покормить друг друга им! – чуть нетерпеливо произнес омега. – Остальное меню можно составить позже. Так как свадебная церемония тайная, хотелось бы найти тихое место. Да такое, чтобы никто не мог разнюхать. Но и красивое до безумия. – его щеки налились румянцем. – Хотелось бы сделать маленькую весну с нежными розовыми лепестками вишни. Хуа улыбнулся. Было место, в котором он хотел бы провести свадебную церемонию. - Может, наше родовое поместье? – предложил альфа. – Там есть море. И очень красиво, знаешь же. - Только погода не располагает к тому, чтобы провести саму церемонию на пляже. Да и уезжать далеко нельзя. – Се Лянь прикрыл глаза на секунду. – Нельзя. – повторил. - Тогда я найду место здесь. - Да, было бы не плохо. Надо начинать еще готовиться к официальной церемонии. Ее следует провести в первый день весны. – говоря об этом, Лянь вновь вернул привычный безэмоциональный тон голоса и скучающе-вежливое выражение лица. – Поручу это помощникам позже. Релиз о подготовке все равно будет через неделю. Еще надо забронировать ресторан для… - он вдруг замолчал. – Не хочу думать об этом. – признался омега. - Тогда подумай обо мне и нашей первой брачной ночи. - Сань Лан, это гон с тобой такое делает? Чэн пожал плечами. - И все же, хочу, чтобы это был особенный день. – признался Лянь. Парк встретил их запахом осени. Се Лянь вышел первым и попросил подождать его здесь. Ему потребовалось всего десять минут, чтобы вернуться с красивым букетом розовых камелий. Нежные цветы были бережно прижаты к груди омеги, словно он нес какое-то очень ценное и важное сокровище. Они пошагали по дорожкам вперед, меж кленов краснеющих листьями. Тут было тихо, но не безлюдно. Просто почему-то посетители переговаривались не громче листа, падающего на землю. Хуа Чэн сразу узнал. Это был тот самый парк. Место их первого свидания с Се Лянем. И тут вспомнил то, что произошло тогда. Пораженный догадкой он остановился и спросил: - Это был ты, да? Пять лет назад, того человека прислал ты. Лянь выглядел ошарашенным. Он глупо смотрел на жениха, часто моргая. - Это был я. – сказал он ровным голосом, стараясь взять себя в руки. Потом повторил тише. – Это был я, да. – потом расслабленно-вежливо улыбнулся. – Мне жаль. - Тебе не за что извиняться. – выдохнул Хуа Чэн и рассмеялся. Разве это не было смешно? С самого начала… это было одно большое представление. Улыбка Се Ляня стала еще более неживой. - Мне правда жаль. - Я вижу. – грустно улыбнулся Хуа Чэн. – И я не злюсь. Я понимаю. Се Лянь задохнулся. Он открыл широко рот, стараясь вдохнуть, но ничего не выходило. Его легкие отказывались дышать, больно сжимаясь и разжимаясь внутри, стараясь начать нормально работать. Но у них ничего не выходило. - Эй-эй. – замечая состояние жениха, Чэн подскочил к нему, ласково накрывая бледные щеки, нежно поглаживая их подушечками больших пальцев. – Все нормально. Лянь постарался покачать головой, но не смог. - Гэгэ, - ласково шептал Хуа Чэн, гладя лицо своего возлюбленного. – Гэгэ, я не злюсь. Мне следовало только раньше догадаться обо всем. Мужчина обнял дрожащее тело и принялся шептать слова полные нежности. Се Лянь не плакал, но тело его колотила крупная дрожь. Он чувствовал себя очень плохо. Иначе это было не описать. - Мне жаль. Но это не был ты с самого начала. Я не подстраивал нашу встречу. И ты действительно мне понравился. – затем его голос сорвался на шепот. – Ты был таким прекрасным со своей заботой обо мне, и я просто хотел больше этого. Больше тебя. Но я понимал, что должен был проверить тебя. Я не мог доверять. Я просто не мог… довериться не тому человеку снова. Мне правда жаль, что я так поступил. Хуа Чэн улыбнулся в его макушку. - А я ведь повел себя просто отвратительно. Слабо. Не смог защитить тебя. - Это были не мои люди. – сказал Лянь. - Я знал о том, что там склады с наркотиками, но никого быть там не должно было, правда. – омега опять начал задыхаться, открывая и закрывая рот. Нервничая. – Мне жаль. Мне так жаль. - Гэгэ. Я уже говорил, я повторю. Я принимаю тебя таким, какой ты есть. И не стану осуждать. Никогда. Осенний ветер ворвался в его легкие. Тело успокоилось под руками своего альфы. Се Лянь успокаивался. - Мои эмоции в последнее время… - зашептал он, - не спокойны. Хуа поцеловал его макушку. - Потому что у меня скоро гон. Из-за этого твои гормоны сходят немного с ума. - С каждым днем чувствуя себя… я чувствую себя таким… истощенным. Словно что-то во мне вытягивает все жизненные соки. – омега прикрыл глаза. – Не хочу него. И это меня затапливает. Я ничего не хочу. Не понимаю, почему я вообще что-либо делаю. Для чего? Не понимаю. Я бегу вперед, я знаю дорогу наизусть, а причины для этого не понимаю. Словно, все просто бессмысленно. Хуа ничего не ответил, позволяя тишине баюкать нервы Се Ляня. Потому что понимал, что не должен сейчас влезать. Надо дать немного времени, чтобы он смог привести себя в порядок. Чтобы… смог успокоиться. Лянь улыбнулся в плечо возлюбленного, наслаждаясь их близостью. Его внезапная паника начала отступать. Усталость переставала тяготить. Он возвращал себе контроль. Омега сделал шаг назад, разрывая их объятия. - Спасибо. И мне правда жаль. - Знаю. – нежно улыбнулся Чэн и перехватил ладонь своего любимого, чуть сжимая ее. – Так, зачем мы здесь? Се моргнул, вспоминая, а затем его улыбка стала тусклее. Но мужчина уже медленно вел своего Сань Лана вперед, к месту, где были высажены ряды молодых деревьев. В отличии от своих собратьев, эти еще не имели толстого ствола и пышной кроваво-красной листвы. За ними и скрывалось то место, куда его хотел привести Лянь. Тут было пустынно и тихо. Лишь маленькая оранжерея, проход в которую обычно был недоступен. Но сейчас они свободно прошли внутрь. Там были ряды маленьких деревьев, чья листва уже краснела, но была столь мала и немногочисленна, что впору было бы назвать их не деревьями, а младенцами деревьев. Единственное иное среди остальных собратьев было больше них, солиднее, и оно… цвело. Розовые маленькие цветочки вместо разноцветных листьев цвели на тонких веточках. Красивая тонкая вишня средь краснеющих кленов. Она была скрыта, спрятана ото всех, огорожена. Метр ее ствола был укрыт за стеклянным куполом, охраняя что-то сокровенное. Се Лянь сел у дерева, на выцветшую мокрую траву, и ключиком открыл дверку купола, вкладывая внутрь букет камелий. Чэн замер, пораженно смотря вперед, на дерево перед собой. Оно цвело. Древо цвело осенью не листвой, а нежными цветами. Настоящими. - Как это вообще возможно? – прошептал альфа. Се Лянь коснулся пальцами лепестков и повернулся, довольно глядя на жениха. - Красиво, да? - Гэгэ, как это… Почему оно? Довольное выражение лица озарилось грустью. Он ответил: - Такое бывает. Когда дерево переживает сильный стресс, то может… вести себя немного иначе. Оно цветет почти всегда, но плодов не дает. Однако его жизнь тяжело таковой назвать. Если бы… - он поморщился, - я его не нашел, то навряд ли оно смогло бы выжить. Да и сейчас, его дни продолжаются благодаря работникам. Без них, оно умрет. Се Лянь вновь сел перед деревом и похлопал на место рядом с собой. - Иди сюда скорее. Давай же. Хуа послушно опустился рядом на колени. Лянь сложил руки вместе и внимательно посмотрел на купол. - Няня, я привел его. Чэну показалось, что теперь задыхается он. - Мне жаль, что я так долго не знакомил вас. Прости меня, п-пожалуйста. Голос омеги дрогнул, как и его руки. Но Лянь постарался улыбнуться, хотя его губы могли лишь плотно сжимать друг друга. - Это Хуа Чэн. – тихо представил омега. Затем глаза, полные слез посмотрели на Сань Лана. И голос наполненный нежностью произнес: - А это Мин И. Мой Няня. Чэн осторожно поклонился куполу и сказал: - Рад нашей встречи спустя столько лет, невестка Мин. Я по вам скучал. Лянь нахмурился, а Хуа Чэн посмотрел на него с улыбкой. Се Лянь любил забывать многое, из-за чего не раз альфа становился свидетелем этого выражения милой глупой задумчивости на его лице. - Ты! – вдруг прошипел он. – Подожди. Ты. Мы. Нить. Это. Затем омега положил руку на вздымающуюся в волнении грудь, успокаиваясь. - Няня, этот человек, тот, кто повязал мне нить. А я… забыл об этом. – Лянь смущенно улыбнулся. – Представляешь, то суеверие про невесту и ее жениха, которая вяжет ему нить на палец, дабы он не потерялся? Кажется, оно все же работает. В голове альфы стрельнула мысль о том, что Мин И сейчас бы рассмеялся. Се Лянь улыбнулся. - Я знаю, что ты сейчас смеешься надо мной. Перестань. – чуть обиженно пробурчал омега. Затем протянул к куполу ладонь, на которой красовалось кольцо. – Мы… Мы женимся, Няня. Голос стал его тихим, мечтательным. Таким, коим обычно рассказывают самые сокровенные желания. - И даже проведем тайную свадебную церемонию. И поэтому… я хотел… отдать тебе наши три поклона. – сказал он также тихо. – Знаю, что не имею права просить тебя взять эту роль на себя. – он закусил губы. – Я недостоин. Но не могу позволить Сань Лану кланяться тем людям. Ни за что. Ты и Учитель – единственные, кто достоин получить от него почтение. Но знаешь, - голос омеги дрогнул, - ты же знаешь, что Учитель… не примет их от меня. Он никогда не примет. Никогда. Хуа Чэн никогда не слышал подробности про отношения Се Ляня с Мэй Няньцином. Потому что Лянь никогда откровенно об этом не желал разговаривать. Какие же у этих двоих были отношения? - Поэтому, пожалуйста, прими их от нас. Позволь мне это осквернение твоей памяти. Прости мою жадность и эгоизм. Пожалуйста. Лянь припал лбом к траве и прикрыл глаза, словно действительно спрашивал разрешение, умолял исполнить его просьбу. Хуа Чэн посмотрел под купол. Теперь он видел, что трава там была не настоящая, фальшивая. А под ней скрывался, видимо, прах Мин И. Он посмотрел на жениха, чувствуя, как его сердце разрывается на кусочки. Се Лянь винил себя в смерти Мин И, называл свои поступки «жадность, эгоизмом и дерзостью», в тоже время любой был бы рад оказанной чести. Он ведь показывал, что Мин И был для него родителем. Показывал то, насколько он был дорог ему. Чэн опустил лоб на сложенные ладони рядом с женихом и попросил: - Примите нашу клятву родителям, друг другу и небу. Казалось, время замерло. Пока несколько лепестком не упало им на головы, сразу же путаясь в волосах. Лянь поднялся стремительно. Его голубые глаза расширились и весь тот поток слез, что он сдерживал, вырвался наружу. Будто это сам Мин И коснулся его макушки, а не упавшие лепестки. - Ты разрешаешь нам? Ты правда разрешаешь? – он выглядел ошарашенным, искренне удивленным. – Ты примешь клятву от меня? Он говорил о себе небрежно, словно был тем, о кого мог бы замараться Мин И. Будто бы совершенно не верил, что ему могут дать разрешение за задуманное. Словно Мин И должен был презирать и ненавидеть Се Ляня. Мужчина не сдержал слез, слыша этот сломленный удивленный милостью голос. И вдруг понял. Понял, что за все это время Лянь и мысли не допустил о том, что Мин И не винил его, что не стал бы делать это. Се Лянь не мог поверить в то, что умерший Няня на его глазах, смог бы принять его. Так же он когда-то думал про Хуа Чэна. В тот вечер, он рассказал обо всем, чтобы оттолкнуть от себя. Даже не осознавая, что не был виноват. - Сань Лан. – позвал Лянь. Он не выглядел счастливым. Се Лянь точно не был счастлив. Вместе воздали поклон Мин И, который взял роль родителя, затем друг другу, а после небу. И в каждый раз, касаясь лбом ладоней, Хуа Чэн мог думать ли о том, насколько же глубоко чувство вины и ненависти к самому себе пустило корни в Се Ляня. Как глубоко оно проникло в его сердце. Захотелось поговорить об этом, постараться донести, что Лянь не был виноват в случившимся, и Мин И не стал бы на него таить обиду. Он всегда отзывался о подопечном с бесконечной любовью, нежностью, заботой. Мин И любил Се Ляня. Это понимал каждый, кому везло пообщаться с омегой. Видимо, только лишь один Се Лянь не мог этого осознать до сих пор. - Ну и ну. – раздалось позади. – Что это вы оба делали? Хуа Чэн повернулся, замечая у входа в оранжерею своего старшего брата с букетом таких же розовых камелий в руках. Они с Се Лянем поднялись, и Чэн заметил, как жених быстро стирает слез с щек. - Мы собираемся провести свадебную церемонию в скором времени. Тайную. – ответил омега, пожимая плечами. - Поздравляю. – улыбнулся Хэ Сюань, подходя к ним ближе. – А-Чэн придумал? - Нет. Я. - Значит я продул почти сто тысяч этой старой карге. – прошипел средний Ло. – Ты не мог быть активнее? – сказал Хэ брату. - Мог быть. – закатил глаза младший и добавил: - Просто мой жених самый умный, лучший, активный и… - В любом случае. – прервал альфу Се Лянь. – Сань Лан, не мог бы ты оставить нас на несколько минут? Хуа кивнул и сделал вышел из оранжереи. На улице было заметно холоднее. У него больше не было проблем с тем, чтобы принять дружбу своего возлюбленного с его братьями. Тем более, он прекрасно понимал причину, по которой Хэ Сюань сблизился с Се Лянем. И был рад этому, если они могли вдвоем переживать утрату Мин И. Их разговор действительно длился лишь несколько минут. Затем они оба поклонились Мин И, и Се Лянь вернулся к своему жениху. Его глаза стали прежними, словно он не плакал и вовсе. Да и в целом, привычный Лянь вернулся. - Пообедаем? – предложил омега с улыбкой. В машине Чэн спросил: - Как ты познакомился с гэ? - С Хэ Сюанем нас познакомил Няня. После его смерти, я хотел захоронить его у него дома. Так, чтобы он мог наблюдать за морем в родном месте. Но бабушка не позволила. Она думала, что держа тело Няни, может давить на меня и контролировать. Тогда я обратился к единственному человеку, который мог бы помочь похоронить Няню нормально, а не издеваться над его телом, желая сохранить подольше. – омега зло усмехнулся. – Мы встретились, он мне врезал. - Он что? Машина во второй раз грозилась остановиться на дороге и устроить аварию. - Это была пощечина. Если выражаться точнее. Пришлось долго выслушивать его. После чего он соизволил послушать то, что скажу я. Надо было действовать осторожно. Без провоцирования двух кланов. И мы, ну, выкрали тело. Хуа не сдержал нервного смешка. - Украли тело? Гэгэ и старший брат? Се Лянь кивнул совершенно серьезно, не улыбаясь. - Участвовали не только я и он. Мой хороший друг и стар… - он осекся, - и еще один человек. Времени много не было. Боялись, что бабушка догадается о месте захоронения и надругается над телом еще больше. Поэтому использовали оранжерею. Это ведь мой парк. Его подарил мне старший братец. Тут и спрятали уже прах Мин И. Там, где бабушка не догадалась бы искать. - Вот как. – кивнул Хуа. – И тогда вы сблизились с гэ? - Да. Мы оба пришли к одному и тому же выводу: клан Се необходимо уничтожить. Так как сам он хотел отомстить убийце Няни, имя которого знал я, мы заключили сделку. А- Сюань помогал мне в моем плане, а я ему – мстить. Так вот и начали сотрудничать. - Тебе пришлось красть тело собственного няни. – тихо произнес Хуа. – Мне жаль. - За что тебе жаль? – улыбнулся Лянь хитро и склонил голову на бок. – Я рад, что мы не были близки в то время. Иначе ты… никогда бы и не подумал влюбляться в меня. - Гэгэ не прав. - Нет, Сань Лан, это действительно так. Пусть тебе и остальным казалось иначе. Поверь, в то время я бы с радостью убил тебя и любого, кто смел приблизиться ко мне. Как и А-Сюань. Между мной и им разница лишь в том, что отныне я рискую подпускать ближе других людей и не боюсь сближения с ними. Хуа Чэн нахмурился. - Старший брат, конечно, не особо активен, но не думаю, что он стал бы кого-либо убивать. Тем более, у него есть несколько близких друзей. Лянь улыбнулся. - Он ведь уже это делал однажды. – пожал плечами омега. – Да и этот его близкий друг… Разве действительно его друг? Хуа Чэн почувствовал себя неприятно. Он хорошо знал собственных братьев. И никогда бы и представить не мог, что Хэ Сюань, Сюань-гэ мог быть… Жестоким. В онлайн-играх – определенно да. Но не в реальной жизни. Его мысль оборвали. - В любом случае, это лишь его путь. Я не могу влезать туда, куда не звали. То же касается и его. Поэтому нам достаточно комфортно вдвоем. Чэн спросил: - А с Бин-гэ? Как ты познакомился со страшим братом? В отличии от Сюаня, который особо не уезжал никуда, проводя почти все время дома. Бинхэ долго жил в США. И Чэн не знал о его жизни там почти ничего. - О! Бинхэ? – улыбнулся Лянь. – Ну, нас связывают странные отношения. Дело в том, что его мама была моим… - синие глаза посмотрели в зеркало заднего вида, словно кто-то мог сидеть там. Затем он без желания продолжил: - Су Сиянь была моим наставником. Некоторое время. Хуа замер и забыл начать ехать, после того, как загорелся зеленый на повороте, где они стояли. От громкого недовольного звука машин позади он вздрогнул и продолжил движение. Су Сиянь. Мама Бинхэ. Имя этой женщины было запрещено называть в их доме. - Она была почему-то была в рядах помощников бабушки. Не знаю, по какой причине она там вообще оказалась. Но ее назначили ездить со мной к Вэням. Бабушка называла издевательства надо мной наставничеством, а людей, что издевались надо мной – наставниками. Су Сиянь, или Наставница Су, была одной из них. - Но я думал, что она умерла. – Хуа нахмурился, стараясь вспомнить историю матери своего брата. Но толком и представить не мог даже ее приблизительную внешность. Тем более что-то кроме имени и того, что она была матерью его старшего брата. - Она действительно умерла. – подтвердил омега. – Но позже, чем многие думают. О, приехали. Поедим морепродуктов? Се Лянь отвлекся и указал на здание впереди. Огромное здание отеля показалось впереди. Там был ресторан, славившийся своими морепродуктами. Хуа Чэн не мог не знать это место, потому что оно принадлежало ему. - Хорошо. – чуть натянуто улыбнулся альфа, жалея, что в его стране слишком много мест, которые принадлежали ему. Они припарковались и вместе пошагали к ресторану. Се Лянь крепко сжимал руку своего альфы и выглядел более веселым, чем от него после произошедшего ожидал Хуа. - Но до своей смерти, - Чэн продолжил прошлую тему, вдруг сгорая от любопытства, - она была твоим наставником, Гэгэ? - А? – удивился Лянь, отвлекаясь на стеклянный лифт. – Ну да. – кивнул он. – Из всех она была одной из тех, кто мне искренне сопереживал. Не давала Госпоже Вэнь бросать в меня камни или бить железной палкой. Он сказал это буднично, пока внутри альфы от этих слов все застыло в ужасе. Лифт громко прозвенел, и они вышли на нужном этаже. Разговор пришлось прервать, пока разговаривали с администратором и шли до столика. Уже после короткого разговора с официантом, который принял их заказ, Лянь продолжил: - Хотя все отзывались о ней, как о холодном человеке, мне она таковой не показалась. Может это искаженное восприятие, что Наставница Су помогала мне из сочувствия, не исключаю и того, она, вероятно, видела во мне своего покинутого сына. Точно сказать не смогу, потому что в то время я часто видел галлюцинации. Чэн спросил вдруг против своей воли: - Она скучала по Бинхэ? - Не знаю. – пожал плечами Се Лянь и улыбнулся. – Я точно знаю, что мы говорили о многом. Но я не помню наших разговоров. Только их факт. Хуа Чэн чуть уныло кивнул, расстраиваясь. - Так как ты все же познакомился с Гэ? – вспомнив начало их разговора, спросил альфа. - Я был в США на каком-то закрытом мероприятии. Там заметил его. – Се Лянь перестал улыбаться и отвел взгляд. На миг Чэн поймал отвращение в них. Голос же омеги не изменился, оставаясь спокойным. – Над ним насмехались. – он вздохнул. – Про Бинхэ пускали всякие слухи, зачастую абсурдные и глупые. Но мне, честно говоря, было плевать. Пока я не увидел то, как он смотрел на людей, презирающих его. Это напомнило мне меня самого в те годы. Ты можешь только смотреть на своих мучителей. Лишь наблюдать. Терпеть. Хуа Чэн представил того Се Ляня: сломленного мальчишку, который был вынужден терпеть пытки, называемые взрослыми вокруг него уроками, наставлениями. То, как он боится заплакать, лишь бы не спровоцировать гнев надзирателей, зрителей и наставников. Совсем юный и уже сломанный. Сердце в груди болезненно сжалось. - Поэтому я и подошел к нему. Предложил что-нибудь сделать тем людям. А он отказался. Сказал, что не хочет мараться в грязи. – Се улыбнулся. Улыбка вышла мертвая, сухая, больше похожая на злую усмешку. – Так мы и начали наше общение. Которое медленно стало достаточно близким. И я подумал о том, что с его связями и талантами, было бы не плохо взять его в команду. - Вот как. - Скучно? – улыбнулся Лянь. – Он был сыном моей мучительницы. Да, она пыталась оказать помощь, но никогда не шла против приказов бабушки. Она была такой же, как и все остальные. Не думаю, что испытываю к ней ненависть, но и жалости судьба Наставницы Су у меня не вызывает. Хотел ли я увидеть ее сына, полностью завладеть им и втянуть туда, куда не следовало? Возможно это было искреннее желание того меня. Сейчас я считаю, что подобное слишком рискованно и глупо. И показывает меня, как того, кто идет на поводу у эмоций. Но вот так - Ты ненавидишь Бинхэ? - Мне не за что. – он пожал плечами. – Все эти годы он был моим другом, заботился и выполнял любую просьбу. Уже давно помогает практически во всем. Не понимаю, почему ты задал подобный вопрос. - Ваш разговор в тот вечер был весьма недружелюбен. – заметил Чэн. - Недружелюбный не равно ненавистный или вымученный. Мы лишь продолжали давно начатый спор. - Поделишься? – тихо спросил альфа с надеждой. - Это не какая-то тайна. Но это только между им и мной. Так что не думаю, что это уместно. – просто отказал омега, но заметив разочарованный взгляд своего жениха, не смог сдержать вздоха. – В общих чертах, мы… Се Лянь начал говорить и именно в этот момент его прервали. Увлеченный разговором Хуа Чэн и не заметил, как к ним подошел ближе знакомый омега. Ши Цинсюань крепко сжимал плечи замершего Се Ляня, лицо которого отражало всю степень отвращения, на которое его прекрасное лицо было способно. - Лянь-Лянь. – тихо прошептал Ши, продолжая совершенно бесцеремонно обнимать Се Ляня. - Второй Господин Се, Третий Господин Ло. – поприветствовал женихов подошедший и выглядевший весьма недовольно Ши Уду, старший из братьев Ши. - Может вы уберете своего младшего брата от моего жениха? – спросил Хуа Чэн, не выказывая и крупицы уважения старшему. - Мой младший брат хороший друг Второго Господина Се. Мы всегда были близки. – улыбаясь белоснежной улыбкой, сказал Ши Уду, зля этим Се Ляня еще сильнее. - Вы путаете близость с моим братом и мной. – послышался ледяной голос Ляня, он больно шлепнул Ши Цинцюаня по рукам. – Вам стоит больше внимания уделить манерам своего младшего брата. Мало того, что влез в разговор других людей, так еще и посмел коснуться другого человека столь бесцеремонно. Так что, потратьте время на его обучение правилам приличия, а не хвастовством дружбой с семьей Се. - Что ты такое говоришь…? – начал Цинсюань. - Мой брат лишь обнял своего друга. Не думаю, что это сильно нарушает этикет. – затем улыбка альфы стала жадной, неприятной. – Или же вы вновь стесняетесь в моем присутствии? – он высокомерно посмотрел на Хуа Чэна. – О, не волнуйтесь, это лишь детская влюбленность. Не более. Так ведь, Лянь-Лянь? Хуа Чэн открыл рот, чтобы ответить, но его перебил Се Лянь. - Вы путаете детскую влюбленность со страхом. Хотя я вас и не виню в подобном. Но не стоит волноваться. Отныне у меня нет причин для реальной причины моего поведения с вами в прошлом, ни, тем более, для выдуманной вами. - Вот как? Боялись меня? – казалось, голос альфы скользит каким-то скрытым подтекстом. - Гэгэ, кажется я понимаю в кого пошел Младший Господин Ши. Манерам в столь уважаемой семье не обучают никого. – Хуа чуть улыбнулся, как бы сочувственно. – Чтож, я вынужден попросить вас прямо. Не то, чтобы я сомневаюсь в ваших когнитивных способностях, но просто для разъяснения. Не могли бы вы оставить нас. Иначе этой выглядит достаточно жалко для такой уважаемой семьи. Он не закончил мысль фразой «будто вы выпрашиваете объедки» лишь из-за еле сдерживающего смех Се Ляня, которого подобная фраза могла и добить. - Это все из-за тебя. – вдруг крикнул Ши Цинцюсань. Ши Уду, уже собиравшийся уйти, остановился и посмотрел на брата. - Лянь-Лянь, он ведь держит тебя насильно, да? Скажи мне правду, пожалуйста. – Цинцюань сел на колени перед Се Лянь и взял его ладони в свои. Только сейчас Хуа Чэн заметил, что тот выглядит нездоровым. Лицо было белым, на нем остро выделялись красные опухшие глаза и губы, полные мелких ранок. Альфа посмотрел на Ши Уду, удивленному подобному представлению, людей вокруг и на взбешенного жениха. - Как наглости хватает-то? – тихо сказал Лянь и вежливо улыбнулся, скрывая всю свою агрессию в этот момент за стальным и холодным выражением лица. – Жалкая крыса смела коснуться человека. Вызывает отвращение. - Ши Уду. Уведите своего брата. – попросил Хуа Чэн. Он ясно понимал одно – Се Лянь в ярости. И если сейчас же не прекратить весь этот фарс, Ши Цинсюань может пострадать. - Что ты такое говоришь? – осипшим от страха или шока голосом произнес младший Ши. Се Лянь нагнулся к нему, выдергивая свои ладони. - Друзья? Мы с тобой? Как крыса может дружить с человеком? - Не говори так. – сказал Цинсюань, покачивая головой. – Это все Хуа Чэн тебя заставляет! - Невозможно заставить человека ненавидеть крыс, Сюань. Они сами с этим прекрасно справляются. Я лишь терпел. Терпел годы тебя и твой отвратительный запах. А после даже позволил тебе уйти без последствий. Но ты настолько тупой, что не понял простого намека. Так скажу прямо. Я тебя за друга не считаю. Не смей бросать марать своим вонючим запахом моих истинных друзей. - Я твой друг. Я! Я! Я! – нервно выкрикнул Цинцюсань. Даже музыка в зале умолкла. С этой вежливой улыбкой на губах и тихим голосом, полным отвращения, иным людям казалось, что Се Лянь пытается поговорить с Ши Цинсюанем спокойно. Однако младший Ши кричал, не контролируя своей мимики, позволяя себе прервать досуг и отдых остальных посетителей ресторана. - Ты не мой друг, Сюань. Перестань себя вести подобным образом. Не позорь клан, семью и старшего брата. - А кто же? – продолжая заводиться и игнорировать слова Се Ляня, крикнул. – Эта шлюха Вэй Усянь и сын такой же шлюхи Шэнь Юань? Цинсюань замер и накрыл рот ладонью, сразу же жалея о произнесенных словах. Его старший брат подорвался и поднял его с колен, уводя прочь. Ссора ссорой, но такое публичное оскорбление жениха Лань Ванцзи и сына Юэ Цинъюаня могло грозить не только огромным позором, но и судом. - Я не хотел. Се Лянь, я не хотел. – продолжал вырываться из хватки брата Ши Цинсюань и нервно тараторить одно и тоже. Все произошло быстро. Даже слишком. Зал разрезал звук пощечины. Се Лянь, во левой руке которого был нож, правой ударил Ши Цинсюаня по лицу внутренней стороной ладони. Хуа Чэн подорвался с места, подоспела охрана и администраторы. Но Се Лянь лишь одной поднятой ладонью остановил их всех. Затем вздрогнул всем телом, будто ударили его, и заплакал. - Я лишь… - дрожащим голосом деланно тихо сказал он, - я лишь сказал, что больше не хочу продолжать наши отношения. Я просил вас, Ши Цинсюань, перестать преследовать меня и требовать, чтобы я оборвал с моими друзьями все связи лишь из-за того, что они оба поддерживают мой союз с Чэном… Он упал на колени, где его поймал Хуа Чэн, прижимая крепко к себе. - Прошу вас. Хватит. Хватит преследовать меня и моих друзей. Хватит угрожать им. Я умоляю вас. Что-то вязкое смазало пальцы альфы, он не решил не обращать на это внимания, сосредоточившись на представлении, которое решил разыграть Се Лянь. - Ши Уду, - взревел Наследник Ло, - ваш младший брат должен понести ответственность за произошедшее. А вы должны сейчас же попросить прощения у моего жениха, меня, гостей и персонал за то, что не смогли воспитать своего младшего брата. Ши Уду смотрел на них со всем возможным презрением и отвращением. Никто не смел так унижать его. Никто кроме этого чертового мальчишки, который сделал это уже однажды. И вот опять. Он снова вынужден вставать перед ним на колени, чтобы просить прощение. - Мне жаль. – высокомерно бросил он. – Но сейчас мой брат уязвлен проявленным к нему высокомерным поведением и клеветой его близкого друга. Боюсь, мне стоит сосредоточиться на этом. Желаю доброго дня. Братья Ши скрылись. Хуа Чэн поднялся на ноги и поднял за собой жениха. Затем взял того на руки, пропуская мимо ушей удивленный вздох, и повернулся к персоналу ресторана. - Как может заведение подобного класса позволять происходить такому? Думаю, вам стоит добавить Господ Ши в черный список, иначе мы добавим ваш ресторан в наш. Он отдельно еще поговорит с управляющим ресторана позже. Не сейчас. - Прошу, примите наши извинения… - начал кто-то из персонала, но Хуа Чэн не желал слушать их. Сегодняшний день должен был быть особенным. Но его испортили. Так подло и мерзко. Он спустился с Се Лянем к машине, игнорируя людей вокруг, желающих загладить недоразумение. Перехватив руль, альфа постарался успокоиться. Но не смог, заметив на своих руках кровь. Се Лянь прохрипел что-то рядом и вытащил тот самый нож, который зажал в руке. - Гэгэ, ты! - Я хотел убить его. – сказал Се Лянь, сдерживая ярость, скрытую на дне его синих глаз. – Я схватил нож и собирался, но вовремя сдержал себя. Понял, что сорвался, что ситуация очень плохая. – его голос стал жалким. – Они снимали это. Снимали. Если бы я вовремя не вызвал слезы, то все могло бы провалиться. Все могло бы… - Ты пырнул себя ножом! – выкрикнул альфа и потянулся к телу жениха, бок которого уже был полностью окровавлен. - Я был зол! Как я мог заплакать? Он посмел… Да что эта крыса вообще знает? Всю свою жизнь он жил в свое удовольствие. Это животное даже не представляет через что прошли Юань и Усянь! Тогда как смеет подобное говорить? - Се Лянь! Твою мать, ты пырнул себя! - И что? – Лянь зло посмотрел на альфу. - И что? – переспросил Хуа Чэн. – Ты пырнул себя ножом! Ты хоть понимаешь, что ты вообще сделал? - Как будто это в первый раз. – легкомысленно прошипел омега. – Но он сказал такое о наших друзьях! Он посмел произнести подобное! Хуа Чэн мог бы обрадоваться столь сильному желанию Се Ляня защитить Вэй Усяня и Шэнь Юаня, если бы не кровоточащая рана в его боку. Он пошарил в бардачке и достал большую коробку с влажными салфетками. Затем достал сразу десяток и вручил в руки своему жениху. - Прижимай. Я сейчас же еду в больницу. - Это царапина. - Это был столовый нож, который подают для нарезания еды во время приемов пищи. Им ты бы не смог. Смотреть на равнодушному к собственной ране Се Ляня было тяжело. Но омега не стал продолжать ссору и отвернулся, крепко зажимая бок данными ему салфетками. Только сказал: - Никакой больницы, Сань Лан. Мой брат узнает. Спорить он не стал. Только позвонил семейному врачу и попросил быстро приехать к ним домой. Упомянул лишь про колотую рану и потерю крови – на этих словах Се Лянь закатил глаза. Врач не задавал вопросов. Только лишь сказал, что рана серьезной не была. Он наложил повязку, порекомендовал избегать активностей, чтобы повреждение благополучно зажило, напомнил про анализы перед гоном, проверил состояние Хуа Чэна, сетуя на то, что он даже не успел нормально выздороветь, и уехал. Сразу же после него показался взъерошенный Лань Ванцзи, такой же злой, каким был Се Лянь сейчас. Хуа Чэн хотел попросить его уйти, потому что ему было необходимо поговорить с женихом о произошедшем, но Ванцзи уже был внутри. - Это срочно. – только и сказал он и сел рядом с другом. – Он – идиот! *** Ванцзи улыбнулся старшему брату, севшему напротив него. - Здравствуй. – поздоровался Сичэнь и попросил девушку рядом с собой налить своему брату немного чая. – Как ваш отдых? Лань Чжань вспомнил то, что произошло. Его ссору с Вэй Ином, странное наблюдение за первым снегом, отдающее чем-то романтично-таинственным, веселый смех их детей, резвящихся в снегу. Но качнул головой. Сейчас не время для этого. Младший альфа поднял руку и сказал: - Выйдите, пожалуйста, все. Сичэнь изрядно удивился такой просьбе брата и, поймав взгляды работников, только кивнул, разрешая им выполнить наказ. Затем привычно улыбнулся. - Что-то произошло между тобой и А-Ином? Логично было бы скрыть семейные ссоры от посторонних. Однако его брат никогда не говорил о подобном, поэтому смущение тоже могло бы стать причиной. Сичэнь отпил немного чая, позволяя Чжаню выговориться. - Старший брат, - начал альфа, тщательно подбирая слова, - Цзюнь У собирается использовать правду о матушке, чтобы давить на наш клан. Сказать подобное старшему брату было тяжело. За последние пять лет они сильно отдалились друг от друга, переставая нормально общаться. Да и тема их матери была весьма тяжелая, щекотливая и шаткая. Чжань серьезно посмотрел на старшего брата, вздрагивая. Тот все еще улыбался. - Хахаха, Ванцзи. Смешная шутка. – однако смех этот был полон фальши, как и прикрытые в порыве глаза. - Это не шутка. Это то, что произойдет совсем скоро. Младший альфа нахмурился. Да, пусть его брат и редко предпочитал говорить о матери, он никогда не стал бы реагировать подобным образом. - Это тебе Сяньлэ сказал? – спросил с той же улыбкой Сичэнь. - Се Лянь. – поправил Ванцзи. – Его зовут – Се Лянь. Однако его старший брат не желал слышать ничего, кроме ответа на свой вопрос. Он отставил чашку в сторону и повторил: - Это тебе Сяньлэ сказал? Чжань втянул воздух носом. - Не важно это. Просто поговори с отцом. Мы должны предотвратить скандал. - Скандала не будет, Ванцзи. – тихо оборвал старший Лань, затем улыбнулся. – Расскажи лучше о том, как вы отдохнули. - Старший брат! – повысил голос Лань Чжань. – Цзюнь У обязательно воспользуется информацией о матушке для давления на нас, Ляня и клан Ло! Такой человек, как он обязательно… - Такой человек – это какой? Чжань возмущенно посмотрел на старшего брата, не понимая, что с тем происходит. Да, они не обсуждали подобные темы, но Лань и представить не мог, что Сичэнь будет реагировать столь холодно. Это серьезный скандал! Их мать была сестрой Су Сиянь. Обе девушки росли вместе со старшей госпожой Хуа и были не только ее помощницами, но и верными подругами. Чжань не знает причин, по которым близняшки Су и Госпожа Хуа бежали из семьи, ища дом в клане Ло, но помнит моменты, когда его матушка тяжело болела морально и молила кого-то не наказывать свою Госпожу. В любом случае, мало того, что близняшки Су нарушили закон, похищая Старшую Госпожу Хуа, так еще и одна из сестер родила первенца клану Ло, а похищенная стала официальной женой Главы. - Что, если вскроется преступление, совершенное матушкой? Ты понимаешь, как это повредит нашей репутации? Цзюнь У легко сможет поглотить Гусу Лань, женив тебя на своей марионетке! Сичэнь только вздохнул. - Цзюнь У хороший человек. Если он решит помочь мне с выбором омеги, то я с радостью приму его помощь. - Так это ты рассказал ему все. – догадался Ванцзи. И поразился сказанным словам. – Старший брат. - Ванцзи, ты еще юн, да и не привязан к клану. Ты избавлен от любой ответственности. Поэтому и не можешь понять моих поступков. Но это нормально. Младшим братьям стоит принять заботу и продолжить проживать свои тихие дни. А не бастовать, будто дети малые. Намек был ясен. - Ха. – не сдержал смешка Ванцзи и встал. Он не собирался продолжать этот разговор. Если его брату промыли мозги, то нет смысла говорить с ним. Надо идти сразу к отцу, единственному человеку, кто мог бы вступиться за матушку. - Не тревожь отца. Он болен. - Этот человек не может болеть. - В тебе говорит ребенок, Ванцзи. И я позволю ему подавать голос. Потому что ты мой любимый младший брат. - Вы на моего старшего брата совсем не похожи. – отчеканил альфа и покинул гостиную. Он должен был поговорить с отцом. Чжань совершенно не понимал изменений в собственном брате, его безразличие к правде о матушке, которая навлечет позор на нее. Не мог поверить, что тот выдал их семейные тайны так просто такому человеку, как Цзюнь У. Корпус отца был тих и пуст. У входа в него Чжаня нагнал Лань Цижэнь. Дядя коснулся его плеча и покачал головой. - Сейчас Главы нет дома. - Старший брат сказал, что он болен. Лань Цижэнь спрятал взгляд в дверях за спиной племянника. - Это так. Сейчас он получает лечение в медицинском центре в горах. Вернется лишь через несколько дней. Чжань постарался сдержать разочарованный вздох. Он повернулся к дяде. - Прошу, клану грозит опасность. Цзюнь У знает все о матушке и собирается все рассказать. Дядя, пожалуйста, поговорите со Старшим Братом. Он не понимает. Цижэнь покачал головой. - Я навещу вас на днях. Там поговорим. Не тут. Он многозначительно посмотрел на племянника. - Сейчас возвращайся домой. Чжань не успел спросить что-либо, как за его дядей подоспело несколько молодых людей. Они подозрительно посмотрели на Младшего Господина и увели Лань Цижэня куда-то. Вторая группа подошедших людей повела Чжаня к выходу. - Какой же он идиот, если поверил словам Цзюнь У. – сокрушался Ванцзи другу, который внимательно его слушал со сложным выражением лица. Хуа Чэн сидел напротив них, в кресле. - Не думал, что Старший Брат пустит корни даже в клане Лань. Надеялся, что этого не произойдет, так как Лань Сичэнь всегда казался здравомыслящим человеком. – задумался Се Лянь. – Упущение. - Я никогда не стеснялся правды о матушке. Но выставлять это на обозрение каждого… - Разве не очевидно, что Лань Сичэнь твердо уверен в том, что Цзюнь У не выдаст доверенных ему тайн клана Лань? – подал голос Хуа Чэн. - Очевидно или нет, но Цзюнь У не станет упускать такой шанс разрушить сразу две свадьбы. И если брать в расчет странное поведение Юэ Цинъюаня, можно предположить, что, скорее всего, тот тоже заодно со страшим братом. Феромон был оставлен для Бинхэ, как я понимаю. Но в тот день все случилось немного иначе, чем он предполагал. Надо написать Юаню, сказать, чтобы увеличил охрану и, пока, не пересекался с отцом. - Думаешь, что Юэ Цинъюань собирается вернуть его обратно? - Предполагаю, что он собирается манипулировать Шэнь Цинцю через Юаня. Как только правда всплывет, никому не понравится, что клан Ло объединен сразу тремя сильнейшими главными семьями. Будет казаться, что Глава Ло собирается перехватить власть. Они хотят спровоцировать конфликт и подставить Клан Ло. Тогда все договоренности будут расторгнуты. В том числе и наша с Сань Ланом. – Лянь посмотрел на жениха. – Конечно, они не знают, что мы тайно сыграем свадьбу, и я перейду под полное покровительство клана Ло. Но это не отменяет того, что Юань окажется в опасности. - Тогда… Ванцзи перебил предложение Хуа Чэна. - Мы не можем сказать ему это. - Это дело его безопасности. – возразил тут же Чэн. - Но Юань морально не готов принять Бинхэ. - Тогда предложи что-нибудь другое, Лань Ванцзи! Вышедший из себя Хуа Чэн поразил даже задумчивого Се Ляня. Омега моргнул, затем еще и еще, сосредотачивая внимательный взгляд на женихе. - Я думаю, что Сань Лан прав. Но перед этим мы поговорим с Юанем и спросим его мнение. – тихо сказал Се Лянь. – Если он откажется, то попробуем придумать иной выход из ситуации. До свадьбы ведь еще есть время. А времени оставалось непозволительно мало.